- А Доминика, выходит, вы знали...
      - Почему вы все время говорите о нем в прошедшем времени? Я же не перестал его знать, например, со вчерашнего дня?
      - - Нет. А когда вы его видели последний раз?
      - Последний раз? - задумался Ченгала, причем задумался так натурально, что Роберт вспомнил недавнее замечание Бежана о том, что Иза Брант слишком в глаза лезет. Вот и тут чего-то было слишком. - Момент, надо подумать...
      А, вспомнил, перед самым отпуском Кайтека, то есть Каласантия. Примерно дней десять-одиннадцать назад. Я завез ему этакий мини-миксер, скорее мельничку, для перца, можжевельника...
      Даже не знаю, для чего еще, он любит специи.
      - Значит, вы знаете, где он жил?
      - В нескольких местах. Я лично знаю два...
      Секундочку, почему жил? Он ведь и сейчас там живет?
      - Не совсем. Скорее перестал. Мне очень жаль, но сначала вы ответьте, а уж потом я.
      И куда вы завезли эту мельничку?
      - В Лесную Тишину. Это местечко такое под Млавой. Он чаще там жил.
      - Вот и вы заговорили в прошедшем времени.
      - Это вы меня заразили. Что случилось?
      Он уехал? Умер?
      - Умер. Точнее, его убили. У вас слесарная мастерская, это ваша профессия... Вы когда-либо видели его огнестрельное оружие?
      Мариуш Ченгала некоторое время стоял, словно окаменев, глядя на Гурского ничего не выражающим взглядом.
      - Господи Иисусе... - произнес он наконец в ужасе. - Вы шутите?..
      - Полиция, в общем-то, такими вещами не шутит, даже на первое апреля. Вы знали Михалину Колек?
      - Колек?.. Сейчас.., чтоб мне... Колек?..
      Конечно, я знаю Михалину. Это его вроде как... домохозяйка.., обожательница... Не знаю, как сказать... Верный пес.
      - А кого еще вы знали из окружения пана Доминика? Знакомые, друзья?
      Мариуш Ченгала встряхнулся, как собака, вылезшая из воды.
      - Ужасно... Момент, я вам отвечу на все вопросы, дайте только прийти в себя. А при чем здесь Михалина... Как это вообще могло случиться?! Когда?!
      - Девять дней тому назад. Что вы делали тринадцатого?
      - Что я делал... Тринадцатого? Пан начальник, да откуда же я могу знать, что я делал тринадцатого? Ничего, то же самое, что и всегда, - сидел здесь и что-то чинил. Или, может, мотался по городу, искал болванки для ключей, в последнее время я их часто закупаю... Не знаю, не могу сказать, но ничего другого я делать не мог... А, нет, секундочку. Тринадцатого вечером.., а вас какое время интересует?
      - С утра до вечера.
      - Так вот тринадцатого вечером я был в казино. Во Дворце культуры. Я так подумал: тринадцатое число, может, оно как раз окажется счастливым. Ну и отправился в казино. Выиграл около тысячи злотых, ушел оттуда ближе к полночи, ведь наступило четырнадцатое, правильно?
      - А перед этим?
      - Что перед этим?
      - Перед казино.
      - А, да. Покупками занимался, ходил по магазинам. Думаю, раз уж я все равно в городе, так надо этим воспользоваться. Потом перекусил малость - ив казино...
      - Поздравляю. Но вы не ответили на мой вопрос. Вы видели огнестрельное оружие пана Доминика?
      - Видел, - сознался Ченгала, помявшись. - Он мне показывал. Пару раз. Но ведь это не преступление?
      - Где он вам показывал? В кабинете?
      - В каком кабинете?
      После этого последнего вопроса в слесарной мастерской воцарилось молчание, которое продолжалось довольно долго. Роберт уже узнал все, что ему было нужно, и дальше, руководствуясь вдохновением, поступил так, как и требовалось, разумно и действенно, хотя и крайне неохотно и со смешанными чувствами в сердце, потому что в первый момент этот парень ему понравился...
      ***
      Лукаша Дарко Бежан тоже нашел легко.
      Поймав его по сотовому телефону, он узнал, что тот как раз возвращается с пассажиром из Тарчина. Нет, фамилии пассажира он не знает и спрашивать не будет...
      - ..Что? - услышал Бежан в трубке. - А, пожалуйста, пассажир говорит, что может сказать. Станислав Микульский <Популярный польский киноактер (р. 1929 г.), прославился после выхода многосерийного фильма "Ставка больше, чем жизнь".>.
      - Кто-кто? - изумился Бежан.
      - Станислав Микульский.
      - Да вы что, не узнали Микульского в лицо? Капитана Клосса?
      - Капитана? - в свою очередь изумился Дарко. - А, понял. Нет, это не он. Просто имя и фамилия совпали.
      - И куда вы его везете?
      - В Варшаву.
      - Другими словами, вы будете здесь минут через сорок?
      - Через пару часов. У меня заказ ровно на два часа. Клиент имеет право делать по дороге все, что ему заблагорассудится, даже на меже посидеть и жаворонкам "цып-цып" покричать. Это не мое дело. Через два часа пожалуйста, звоните, и я подъеду, куда прикажете.
      - Но вы позвоните мне, если что-то изменится?
      - По какому номеру?
      Бежан, не раздумывая, сообщил ему номер своего сотового, что вообще-то делал крайне редко. Потом он утверждал, что вдохновение Роберта оказалось заразительным и в тот момент снизошло и на него.
      Спустя двадцать минут мобильник зазвонил, и прежде неизменно вежливый Лукаш Дарко разразился в трубку потоком изысканнейших ругательств. Прежде чем удивленный майор успел среагировать, Дарко разъяснил причину своего чудесного настроения.
      - Вы можете прислать какую-нибудь патрульную машину или мне искать кого-то из приятелей? - мрачно спросил он, расширив наконец словарный запас за счет лексикона, принятого в приличном обществе. - Моя тачка вся вдребезги. Холера, значит, не судьба... Взрывчатку мне подложил, мать его в бога душу через задницу, так я и разбежался покрывать его, сукина сына. Так что с машиной?
      - А где вы находитесь?
      - Черт его знает. На какой-то проселочной дороге, к западу от Варшавского шоссе, где-то между деревнями. Тут даже ни одного знака поблизости нет. Я ехал по его указаниям: сейчас налево, теперь направо... Речка тут рядом течет, заросшая такая... А, минуточку, вон люди бегут.
      Может, что-то узнаю...
      - Не пускать их!!! - дико заорал Бежан. - Остановите, не то они все затопчут!
      Сейчас кто-нибудь приедет от нас. Вы только спросите, где находитесь!
      - Неподалеку какие-то Пшипки, - через несколько секунд сказал Дарко. Похоже, что я посредине между двумя Волями. Кровенской и Пыпковской...
      Под вой сирены Бежан завидными темпами выбрался из города и прибыл на указанное место через тридцать четыре минуты. Патрульная машина из Груйца приехала еще раньше.
      Бывшее транспортное средство Лукаша представляло собой нечто невообразимое, среди жалких останков легче всего опознавались багажник и задние колеса. Остальное догорало, будучи разбросано по грядкам молодой капусты, один из обломков валялся у кустарника, метрах в десяти. В проселочной дороге зияла основательная дыра.
      - Слава богу, что я был застрахован от всех возможных несчастий, вместо приветствия мрачно сообщил Бежану Лукаш. - И на кой черт я заправлялся? Спокойно доехал бы до Варшавы, так нет, он уперся, обезьяна поганая...
      - Кто?
      - Клиент, гребаная его душа. Пассажир.
      И к тому же, как мне кажется, он себе алиби устроил. Я вам все расскажу, так что если они меня и угробят, то пусть это им с рук не сойдет.
      - И где же ваш клиент? Постойте. Каким чудом вы вообще выбрались из всего этого невредимым? И откуда вы знаете, что это была взрывчатка?..
      Лукаш Дарко как-то странно посмотрел на него, и Бежан прикусил язык, осознав, что ведет себя как истеричка. В конце концов, не он же пострадал, а Дарко. И нарушил основное правило ведения допросов: никогда не задавать двух вопросов одновременно. Кажется, вопросов было даже три штуки.
      - Я заговоренный, - усмехнулся Лукаш. - Самое страшное уже позади, хотя, признаться, струхнул я здорово. А тип убежал вон туда...
      Он указал пальцем на стоящий метрах в двухстах покосившийся овин. Повсюду светились дыры, полуоткрытые ворота висели на одной петле, а крыша наличествовала лишь наполовину. Взрыв не нанес овину никакого вреда.
      - Велел мне подождать на дороге, у него, мол, там дело, он сходит и вернется...
      - Какое, к шутам, дело могло быть у него в такой развалюхе?
      - А черт его знает. Люди иногда такое напридумывают, что вам в жизни и в голову бы не пришло, я-то уж кое-что повидал. Может, он там когда-то что-то закопал, сам или его предок? На мой взгляд, этот овин будет постарше нас обоих, вместе взятых. Или с кем-то встречался там, или в тайник решил что-то запрятать? Я не стал гадать, хочет - пусть идет, мне все равно, могу и подождать. Так бы и дождался прямого рейса на тот свет, если бы не приспичило сбегать в кустики, чтобы.., как бы это сказать.., я тут уже достаточно наматерился.., в общем, деликатно выражаясь, чтобы отлить. У машины как-то неловко было - как на сковороде, видно со всех сторон. Кто знает, может, тут какая скромница венок свой у реки плетет...
      Бежан вдруг понял, что Дарко лишь симулирует каменное спокойствие, умело скрывая потрясение.
      - Ладно, скромница венок свой здесь плетет, вы сбегали в кусты, и что дальше?
      - И ничего. Как рванет у меня за спиной...
      И минуты не прошло. Я стоял, словно соляной столб, кусок моего кузова чуть не к ногам прилетел... Потом я ожил, можно сказать, во всех смыслах, мысль человеческая, говорят, быстрее всего... За клиентом я не побежал, потому как услышал, а потом и увидел мелькнувшую машину. Не знаю - какую именно, там дальше кусты, кусок луга, рядом что-то растет, вроде как морковка, на траве следы шин. До дороги можно прямо по полю проехать. Не сомневаюсь, что так и произошло. Пока я вас ждал, у меня было время все рассмотреть.
      - А что за мысль?
      - Какая мысль?
      - Когда вы ожили...
      - А... Мысль эта заставила меня схватиться за мобильник, позвонить вам. Сразу вдруг вспомнилось... В прошлый раз с вами разговаривал.., вы записываете?
      - Что?
      - Наш разговор.
      - Как? При мне ничего нет.
      - А то смотрите, откажусь потом от своих слов. Я же во время поездки разговаривал по мобильнику, а это нарушение. Клиент позади меня сидел, я не особенно обращал внимание, но уверен, что он наклонялся вперед. Ненадолго.
      Сунул мне под кресло небольшую бомбочку, время рассчитал точно, должна была тикать, но двигатель хоть и тихо работает, все же заглушает, к тому же магнитола была включена. Музыки ему захотелось, козлу паршивому...
      - А вы уверены, что это была бомба? Откуда вам известны такие вещи?
      Лукаш Дарко глубоко вздохнул, похлопал себя по карманам, вынул сигареты и закурил.
      - Это еще чистое везение, что я всегда все в карманах таскаю: документы, деньги, мобильник, ключи... Дорожные атласы и план Варшавы, правда, тю-тю, но все это, слава богу, где угодно можно купить. Пан майор, я ведь в детстве был нормальным парнем, да и матушка у меня терпимая, а какого нормального парнишку не интересуют всякие там взрывчатые штуки? Позже, когда уже стал таксистом, я предпочел познакомиться с ними как следует, ведь на базаре можно купить все, что хотите, так что я и сам смог бы нечто такое сварганить... Да вы прикиньте, что еще может вот так рвануть в приличной машине?
      После недолгого раздумья Бежан согласился, что ничего. Допустим, например, шина. Но от шины ничего не взлетает на воздух, а тут даже деревьев у дороги не было. Так что Дарко прав.
      - Должен сказать, я и сам разнервничался, - вернулся инспектор к основной теме, - но память у меня от этого не пострадала. Что вы там говорили о каком-то алиби? О вашем клиенте разговор еще впереди, но пока суд да дело - что за алиби он себе обеспечивал?
      - Я бы не прочь где-нибудь посидеть, - сказал Лукаш. - А фляжки у вас случайно с собой нету? Жалко.
      - Извините, вы правы, давайте сядем в моей машине...
      На заднем сиденье патрульной машины беседа пошла еще живее, так как полицейский эксперт подтвердил точку зрения пострадавшего.
      Вне всякого сомнения, это был заряд взрывчатки, нечто вроде примитивной часовой бомбы сравнительно небольшой силы. Если бы она взорвалась на городской улице, наверняка вылетели бы стекла в ближайшем магазине, и все.
      - Вот видите, - упрекнул Бежана Лукаш. - Ладно, алиби. Сейчас скажу. Так вот...
      Меня это даже не удивило, потому что, как я вам уже говорил, люди такое придумывают, что даже трудно себе представить... Клиент подошел ко мне на стоянке, велел ехать к банку на площади Нового Света. Вылез, как паралитик, толпы людей его видели, еще и эта.., из военизированной охраны, глядела.., а мне велел объехать вокруг банка и подождать его на углу Мысьей.
      Вошел он в банк, там наверняка тоже покрасовался, я на этой Мысьей минут пятнадцать торчал; вдруг он появляется, запрыгивает в машину и командует: вперед, мол, поехали дальше. Ну а люди что видели? Он вылез из такси, машина отъехала, и что он о ней знает? Ничего. А я даже и не задумался, зачем ему эти фокусы, хотя перед банком имелось свободное место, и я бы мог там припарковаться...
      Бежан слушал и размышлял. Да, алиби неплохое, подтвердила бы и охранница; кроме того, в банке достаточно было провести какую-то операцию, компьютер зарегистрировал бы клиента...
      А на Мысьей мужик наверняка позаботился о том, чтобы на него никто не обратил внимания.
      А что там таксист дальше делал и куда поехал, это его дело, и временный пассажир, который вылез у банка, об этом понятия не имеет.
      - И кто же это был? Вы его вообще-то знаете?
      - Разумеется. Он представляется как Ружицкий, но это скорее кличка, а не фамилия, настоящей-то он не злоупотребляет. С Микульским это он так, пошутил, на самом деле его зовут Пустынко. Зигмунт Пустынко. И если хотите знать, именно его я и возил тогда в Лесную Тишину. Впрочем, не в первый раз.
      - Интересно, а зачем он вообще прибегает к вашим услугам? Своей машины разве нет?
      - Ясное дело, есть. Кажется, даже две. Но на любой машине есть регистрационные номера, а ему, видно, не хотелось связываться с фальшивыми. Такси - машина анонимная, водитель может хоть сто раз возить мужика и все равно ничего о нем не ведать. Но один раз случилось так, что он копался в своем бумажнике, потом вышел, а бумажник оставил на сиденье. Я заметил бумажник, а он здорово смахивал на мой собственный, заглянул внутрь, а там паспорт... Не мой. Через секунду он уже вернулся за потерей.
      - Он догадался, что вы видели его документы?
      - Думаю, нет. Я тут же бросил бумажник обратно на сиденье, испугался, что еще подумают, будто украл.
      - Не повезло ему, значит.
      - Еще как! Дважды. Если бы я не пошел в кустики...
      Разговор этот Бежан вел уже по дороге к Варшаве. Тут у Лукаша заверещал мобильник.
      Бежан прислушался и понял, что звонит не кто иная, как Иза Брант. Интересоваться беседой подозреваемых он не стал, решив заняться этим позже.
      - Поедем в управление, не возражаете?
      Вы вроде бы не ранены, что-нибудь горячительное у нас найдется, закончим беседу и составим протокол о происшествии. Льготным порядком и без очередей.
      - Идет, - согласился Лукаш. - Я выхожу из дела, справлюсь и без этой шайки.., да и ничего такого у меня на совести нет. От лишних знаний в случае чего отопрусь, имею полное право выглядеть дебилом, это я вам наперед говорю, потому как одно дело - признания в частном порядке, а официальные показания - совсем другое. Что вы от этого выиграете - не моя забота.
      К тому времени в управление приехал и сержант Забуй, который по телефону из квартиры Михалины Колек настойчиво потребовал смены.
      Сведения у него были, как он утверждал, "эпохальные", по телефону такое не передашь. Поскольку означенную квартиру накануне навестила подозрительная личность, желание его было удовлетворено.
      ***
      А произошло вот что. Сержант Забуй сидел себе спокойно и тихо в доме покойницы, как вдруг кто-то позвонил в дверь. Обычный, казалось бы, звонок, но очень назойливый.
      Учитывая, что посетитель вел себя весьма шумно, шмыгал носом, кашлял, вытирал ноги и даже вроде что-то бурчал себе под нос, опасности он не представлял. Поэтому сержант открыл дверь.
      - Ну чего ты, Михася, так долго возишься, - начал с порога гость. Звоню и звоню...
      И тут же повисло молчание. Сержант увидел перед собой женщину, которая явно относилась к виду блондинок великолепных. Сержант слышал о том, как выглядела Михалина Колек, и, по его мнению, гостья была копией покойницы такая же блондинистая и мощная, из тех баб, для которых поднять пудовый мешок - раз плюнуть. К счастью, и сам сержант легко справлялся с пудовыми мешками. Голубенькие глазки подозрительно уставились на него.
      - А вам тут чего надо?..
      - Проходите, пожалуйста, - любезно и даже с поклоном пригласил сержант.
      Блондинка без особой робости ввалилась в квартиру.
      - Здесь живет Михалина Колек, моя подруга. Тогда чего вы тут делаете? Где Михася? Вы ее родственник, что ли?
      Внезапно она заметила полицейский мундир.
      - Эй! А полиции какое дело до Михалины? Может, ее обокрали, грабеж какой?
      И куда по девалась сама Михалина? Я вчера только приехала, ничего не знаю, чего случилось-то?
      Сержант поколебался: сказать ей правду или нет? Баба явно не из молчуний, вот только о какой Михалине она станет больше рассказывать - о живой или о мертвой? Недоверие из гостьи так и перло - как квашня из кастрюли.
      Нет, решил сержант, лучше придерживаться фактов: от потрясения бабища может расслабиться, а подозрения, не дай бог, замкнут ей рот наглухо.
      Он закрыл дверь на засов - на всякий случай.
      - Так вы подруга пани Колек?
      - Ну, подруга. Лучшая. А что, нельзя?
      Где она, я вас спрашиваю, откуда мне знать, а может, вы какой липовый полицейский?
      - Да вот, извольте, мое удостоверение. Но и вас тоже попрошу, ваш паспорт...
      Одной рукой вырывая у сержанта его удостоверение, другой блондинка великолепная нашарила в сумке паспорт. Они почти одновременно проверили персональные данные друг друга, однако сержант оказался проворнее: привычно найдя необходимые сведения, он, словно клещами, ухватился за уголок своего удостоверения - не доверял он этой гарпии.
      - Анастасия Рыкса, - прочел он. - Замужем, девичья фамилия Веньчик, проживает в Варшаве, Селецкая, три...
      - Где я живу, я и сама знаю, - гневно оборвала его пани Рыкса. - А вот где Михалина, никак не могу от вас добиться. Вижу, что вы не липовый, так, наконец, скажете или нет?!
      - Скажу, почему не сказать. В морге.
      - Где?
      - В морге.
      - Что вы мне тут глупые шуточки шутите?
      - Я не из шутников. Пани Колек мертва, похорон еще не было, так что, насколько я знаю, она обретается в морге.
      У Анастасии Рыксы на какое-то время перехватило дыхание. Она сделала два шага вперед и тяжело шлепнулась на стул.
      - Вы.., вы мне голову не морочите?..
      - Честное слово, нет.
      - Поклянитесь!
      Сержант быстро прикинул, чем бы он мог поклясться, чтобы она ему поверила. Чем-то по-человечески понятным.., а!
      - Да чтоб мне до пенсии не дожить, вот те крест!
      - О Господи Иисусе Христе и все святые...
      - Да вы сами подумайте, что бы я тут иначе делал?
      Анастасия Рыкса некоторое время молча посопела, после чего пухлым пальцем ткнула в напольные часы, стоявшие в углу комнаты.
      - Там, - выговорила она сдавленно, - там, внизу, Михалина коньяк держит.., держала то есть. Достаньте...
      Сержант послушно залез в часы, нашел бутылку с рюмками, тем самым удостоверившись, что гостью с Михалиной и вправду связывала дружба, налил, не обойдя и самого себя, а затем украдкой включил диктофон у себя в кармане.
      - Вы сказали, что только вчера вернулись, - с сочувствием напомнил он. - А откуда? Где вы были?
      - В Дрездене, у дочки, - автоматически ответила Анастасия. - За немца вышла. А тут такое несчастье! Что с ней случилось, святая Дева Мария, она же всегда такая здоровая была!
      Несчастный случай какой, а?
      - Можно и так назвать. Ее убили.
      У Анастасии чуть рюмка из рук не выпала.
      - - А я говорила! - заголосила она оглушительным шепотом. - Я же ей говорила, чего она за этих сволочей держится. "Каждый у нее в руках был", видите ли! Сто раз говорила: сиди тихо! А этот ее, он-то что? Тоже мне опекун, лишь о себе заботился... У той-то курвы хватило ума его бросить, а Михалина уперлась: все нет да нет! И где он теперь? Где он был, когда ее убивали? Я вас спрашиваю, где?!
      - Кто? - заинтересовался сержант.
      - Как - кто, этот ее Доминик! Я говорила - высоки пороги на ее ноги. Эти сволочи все в рост идут, одна ведь мафия. Они ее боялись, а уж Доминик у них вообще сидит как заноза в заднице! Его еще больше боятся. Я говорила, куда ей до их миллионов, шиншилл и бриллиантов, но она упрямая была. А Доминик над этими сволочами словно Господь Бог! Налейте еще!
      Сержант выполнил поручение с такой поспешностью, что чуть было не выронил бутылку.
      Себя он на сей раз обошел.
      - И что Доминик? - вопросила пани Рыкса сурово.
      - Ничего.
      - Как это ничего?
      - Ну так. Он, в общем-то, и не мог отреагировать.
      - А это еще почему?
      - Потому что уже был мертв.
      - ЧТО-О-О?!!
      - Мертв. Его еще раньше убили.
      - Налейте, - слабым голосом попросила пани Рыкса.
      Не зная, что ему делать - поощрить истерику или сидеть тихо, сержант выждал целых пять секунд. Пани Рыкса под влиянием потрясения и коньяка явно наливалась чем-то твердым, словно ее заполнял не воздух, а жидкий бетон.
      - Когда это случилось? - деловито поинтересовалась она. - Их что вместе замочили?
      - Нет. По отдельности.
      - Ну-ка рассказывайте толком, не то ведь я могу и рассердиться. Кого, когда и где. И налейте мне. Себе - тоже.
      Сержант решил рискнуть, вполне отдавая себе отчет в том, что, будучи официальным лицом при исполнении, идет на дикие нарушения и вот-вот переступит черту, которая отделяет его от служебного преступления. И все же исполнил пожелание кариатиды, вкратце изложив обстоятельства смерти романтической пары.
      Анастасия, слушая, уронила слезу. Всего одну. Больше не успела, так как сержант был краток.
      - Она его любила, - глухо проговорила пани Рыкса. - А он ее нет. Если он кого и любил, так это свою прежнюю сучку, а может, и ее не любил. А ведь я говорила! Выходит, она, значит, первая его нашла и сообщила.., ну, не через кого попало, а через одного из тех прежних, которые все могли... Закона для них не существовало, да и для нынешних тоже нету. Доминика убрали, осталась у них одна Михалина, а ведь человеку память из головы не выбьешь... Так что эту голову нужно было... Налейте.
      - Вы ее знакомых знали? - робко начал сержант.
      - Э, какие там знакомые... Я замуж вышла по-своему, потому как все уже начало сыпаться. И Михалине советовала, да она все свое гнула. Ну, я-то постарше... Лет двадцать тому назад это было, ей семнадцать исполнилось, а мне уже двадцать один, пять лет я им служила, так что всю их вонь успела почуять.
      Мой муж человек простой, автомастерская у него была, так он легко отбрехался... А она все в этой шайке сидела. Нет, ничего не скажу, мужики к ней липли, Михася на должности была - доверенная секретарша, ну а потом и Доминик появился.
      - И что?
      - "Что, что". Все. А ведь у нее почти получилось - наконец-то она его заловила. Уже пять лет как вроде бы все спокойно шло, разве что старые знакомые вокруг нее изредка крутились или детки их. Или еще какие родственники.
      Налейте.
      - А нынешние знакомые?
      - Ага, сейчас, знакомые. Уж так подлизывались, чтобы про Доминика узнать. Михася-то как скала была... А больше всех настырничал один такой.., да какой один, их вроде бы трое было... Из тех, что возле сенаторов трутся, в сейме сидят, тут - президент, там - вице-министр, заместитель премьера, кто их разберет... Кабы вышли на свет божий все папашкины мухлевательства...
      - А их как-то звали?
      - Что вы мне глупые вопросы задаете!
      Один за последнее время раза два тут был, Михася говорила, что благодаря ему Доминик больше всего заработает. Пустылка.., нет, Пустынник какой-то... Ну, что-то вроде. А этого Бешеного я и сама в молодости знала, клеился ко мне.
      И все равно я вам скажу, что я в этого Доминика не верила.
      - В каком смысле?
      - Ну, великий бизнесмен, по всему миру дела ведет, фотограф известный, а вонь-то от него чувствовалась. Каждый раз какой-то Мартинек... нет, Мариушек позарез ему требовался, а Михалина как-то проговорилась, что все эти снимки делает именно этот Мариушек. И всякие разные штуки, замки не замки, пистолеты не пистолеты, револьверы.., изобретения, в общем, - тоже Мариушек. Парень - воспитанник Доминика, это она мне сказала, уж очень любит опекуна своего, но в последнее время капризничать вдруг начал... А еще баба какая-то была, Кая звали, то ли Пруш, то ли Прыщ... А-а... Налейте.
      Дальнейшую беседу сержант потихоньку записывал в блокнот, спрятав его под столом, - боялся, что диктофон выкинет какой-нибудь глупый фортель.
      А закончив беседу с пани Рыксой, сержант Забуй позвонил Бежану и потребовал немедленно сменить его на посту...
      ***
      Я же ровно в это время боролась с очередными трудностями.
      Коль скоро бабушка пожелала ехать на море в полном составе, нужно было организовать транспорт для тетки Изы и дяди Филиппа. Естественно, я тут же набросилась на Рысека, однако тот мог обеспечить еще более медлительное транспортное средство, чем кран, - какой-то асфальтовый каток или что-то в этом роде, некую жутко многофункциональную машину, но совершенно непригодную для дальних поездок. Я расстроилась, Рысек тоже, однако он тут же вспомнил о своем приятеле Мариане, том самом, что изучает иностранные языки.
      Но оказалось, что Мариан сейчас находится в Лондоне вместе с клиентом, который нанял его на месячное турне по Европе. Сам клиент водить машину не может, так как проводит официальные дегустации крепких напитков и потому постоянно пьян, а Мариан с радостью согласился как раз из-за упомянутых иностранных языков.
      - Не везет, - грустно вздохнул Рысек.
      - Я уже начинаю привыкать к невезению, - успокоила я его. - Но что-то нужно делать. Не пошлю же я их туда на поезде, представляешь, что они мне потом устроят.
      - А такси вам слишком дорого встанет.
      Лучше бы найти кого-то знакомого... О! Кажется, у меня такой есть... Хотя, наверное, не подойдет - он ездит на "фиате" - малютке <Малый "фиат" или "Малюх" (малыш) - "Фиат-124", микролитражка, долгие годы выпускавшаяся в Польше по лицензии.>.
      - Уж лучше твой дорожный каток...
      - А жаль, он водит классно, - продолжал Рысек. - И помотаться по стране - хлебом не корми, в общем, любит попутешествовать, да и берет дешево: только расходы на эксплуатацию и бензин, какие-то небольшие карманные деньги - и все. Раньше у него был "фольксваген".
      - И что? - живо заинтересовалась я.
      - Не повезло. Лишился этого "фольксвагена" уже два года назад. Он тоже механик, разные ремонтные работы на аэродроме делал и въехал на своей машине на запасную полосу.
      Ну и приклеился намертво.
      - Рысек, я не понимаю, что ты говоришь.
      В переносном смысле?
      - Какое там в переносном! - фыркнул Рысек. - Факт. И даже компенсацию не получил, ведь было ясно сказано, что въезжать нельзя. Он вообще даже признаться не мог, я сам его поднимал, и верх оторвался, а шасси осталось. Хороший у меня тогда кран был.
      Во время этой беседы мы сидели в квартире Рысека, так как его сестра увела близнецов на прогулку, а у меня по квартире бродило невыспавшееся семейство. Я тоже не выспалась, и по этой, видимо, причине никак не могла понять, о чем речь.
      - Скажи все это нормальным языком, а то у меня в голове все путается. На каком аэродроме это было?
      - На нашем. Международном. На Окенче.
      - Так ведь его уже давным-давно запустили!
      - Ну и что? Один тип, Бешеный, велел закупить такой какой-то материал для покрытия...
      Что-то забрезжило у меня в памяти.
      - Какой - бешеный?
      - Этот тип. Так его все называли за бешеную морду и за характер. Деспот и авантюрист.
      А точнее говоря, технический директор. В общем, велел он закупить новое покрытие для взлетной полосы и залить сразу всю полосу. Нет чтобы проверить на паре метров, как оно сочетается с нашим асфальтом. Ну и залили. Получился такой каток, что на ногах было не устоять, не говоря о машине. А уж самолет затормозил бы не раньше, чем у Дворца культуры. Разные фокусы пробовали, песком посыпали, солью, кипятком хотели это смыть и стиральным порошком, цистерны две "Ариэля" пошло. И ничего не помогало. Попробовали еще какую-то дрянь, вылили ее на полосу, и вот... Наш аэропорт тогда запросто мог побить все мировые рекорды по клейкости. Вот тогда мой приятель Мундек и приклеился.
      - И что? До сих пор так?
      - Да нет. Бешеный велел этот клей соскрести. А как его соскребешь, только поприклеивались все, кто пытался. В конце концов какой-то умный человек подсказал, и Бешеный велел закупить австрийский порошок, страшно дорогой, этакие малюсенькие гранулки. Во сколько все это в сумме обошлось, вы себе даже не представляете. В сотни миллионов долларов.
      Почти целый год одна взлетная полоса не действовала, а генеральный директор вообще этого не заметил, узнал, что нет полосы, только когда авиакомпании начали скандалить, так как пилоты протестовали.
      Я слушала с ужасом.
      - И что? Возбудили дело и этого Бешеного посадили?..
      - Да вы что? Подмазали где надо, и все затихло. Бешеный даже премию, как обычно, получил. Но все-таки его сняли. Кажется, генеральный тоже полетел, что-то там в руководстве поменяли, но что потеряно, то все наше. Ну а Мундек лишился машины, поэтому ездит теперь на "фиате" - малютке.
      - Не застрахован был?
      - Не-а.
      - Интересно, чем этот Бешеный сейчас занимается, - сказала я мрачно, пытаясь вспомнить, откуда мне знакомо это имя, - и какие убытки он нам теперь причиняет. От всего сердца желаю ему всего самого худшего!