Дьявол обхватил руками лохматое колено и стал раскачиваться взад и вперед зловредно хихикая, в кресле Витольда, потом наклонился ко мне.
      - Одно только тебе скажу, потому что не люблю, когда люди тешат себя глупыми иллюзиями. Я знаю время убийства, которое установил судебный врач; именно в это время у Збышека не было алиби...
      - Чтоб тебя громом поразило, проклятая скотина! - в бешенстве закричала я. - Иди ко всем чертям! Убирайся с моих глаз!
      - Уберусь, если захочу, - фыркнул дьявол. - Так легко ты от меня не избавишься!
      Я сама понимала, что бессильна против него. Баталии со своим воображением я всегда проигрывала. Я смотрела на него с омерзением, но внезапно мне пришло в голову, что я ведь совершенно не привязана к этому месту. Пусть себе сидит тут до самого Судного дня!
      - До свидания, - холодно сказала я. - Не морочь мне голову! У меня нет никаких причин быть с тобой любезной.
      Я встала с кресла, забрала сигареты и с достоинством вышла из комнаты. На всякий случай я не оглянулась, ибо существовала возможность, что дьявол пойдет за мной.
      Неуверенность во всем, что касалось Збышека, была для меня непереносимой, поэтому я прямым ходом отправилась в кабинет. Витека не было, Збышек находился там один и производил удручающее впечатление. Собственно, с определенного времени это было его обычное состояние, которое являлось следствием не только его личных дел, но также и судьбы мастерской, близкий упадок которой он тяжело переживал. Я решила теперь же выяснить интересующий меня вопрос и обрести хоть какую-то уверенность.
      - Пан Збышек, - тихо сказала я. - Несмотря на все, что было в свое время сказано между нами, надеюсь, вы не сомневаетесь, что, если бы вы поубивали даже полгорода, с моей стороны вы не встретили бы осуждения.
      Збышек глянул на меня поверх бумаг, и в его глазах блеснул интерес.
      - Действительно, таких сомнений у меня нет. У вас совершенно перевернутые понятия о добре и зле. Что вы имеете в виду?
      - Убийство Столярека, по моему мнению, не преступление, а общественно полезный поступок, достойный всякой похвалы, - продолжила я. - Убийцу следовало бы не судить, а наградить. Он оказал большую услугу обществу, и вы об этом знаете так же хорошо, как и я. Говорю это, невзирая на ущерб, который я понесла в связи с этим преступлением. Скажите мне правду: это вы его убили?
      Збышек от неожиданности вздрогнул.
      - Знаете что, - гневно сказал он, - у меня и так достаточно всяких забот. Не морочьте мне голову.
      - Но вы послушайте. Изо всей мастерской остались только три человек которые имели возможность и достаточные поводы, чтобы его задушить. В их числе находитесь и вы, причем на первом месте. Я хотела бы услышать от вас правду и уверен что вы ее скажете. Я должна знать, потому что я, если это вы убили, не только откажусь от сотрудничества с милицией, но и сделаю все возможное, чтобы запутать следствие еще больше.
      Збышек посерьезнел и задумчиво посмотрел на меня.
      - На каком основании вы это утверждаете?
      - На основании исследования всех наших действий, которое милиция, кстати, тоже проводит. Впрочем... причины вашей неприязни к Тадеушу скрыты, по-моему, еще больше, чем само преступление, не правда ли? Но если они будут разгребать и дальше, то докопаются и до этого. Если же это сделали не вы, то скажите, и я спокойно смогу переключиться на кого-нибудь другого. Я должна вас убеждать? Вы сами прекрасно понимаете...
      Збышек долго молчал, глядя перед собой невидящим взглядом, потом внезапно как бы очнулся и принял решение. Я почувствовала себя в дурацкой ситуации и ждала его ответа в ужасном напряжении.
      - Это вы во всем виноваты, - сказал он с укором. - Пока я с вами не познакомился, моя жизнь была проста и спокойна...
      - А я пробудила в вас человеческие чувства. Вы должны быть мне благодарны.
      - Наверное, я благодарен. С одной стороны, я на вас очень обижен, а с другой - очень благодарен вам. Я предвижу большие неприятности, но одно могу вам сказать: даю вам честное слово, что я его не убивал. Этого вам достаточно?
      - Слава Богу! - с облегчением сказала а потому что с моей души свалился огромный камень. Я знала Збышека достаточно хорошо, чтобы избавиться от обуревавших меня сомнений. - В случае чего вы сможете это доказать?
      - Постараюсь, - холодно ответил он, делая вид, что внимательно читает разложенные перед ним бумаги. - У меня просто не было повода.
      Нет, это было бессмысленно! Значит, я должна найти что-то такое, чтобы очистить его от подозрений властей. Я критически посмотрела на него и осуждающе помолчала.
      - Кому вы это говорите? Мне? Вы знаете, и я знаю, что вы знаете, что я знаю, что речь идет об Анке.
      - Между мной и Анкой никогда не было ничего такого, что нужно было бы скрывать, - запротестовал Збышек так решительно, что чуть не уверил меня в этом.
      Я одобрительно кивнула головой.
      - У вас очень хорошо получается, и все в это, несомненно, поверят, принимая во внимание вашу непоколебимую добродетель. Но у меня свои сведения. Вам напомнить?
      Внимательно следя за тем, чтобы не повышать голоса, я напомнила ему некоторые обстоятельства, назвала несколько дат, описала кое-какие сцены...
      - Вы прекрасно знаете, что никакая сила на свете не заставит меня произнести хоть слово на эту тему. Но если Тадеуш знал то же самое? Или хотя бы половину этого? И если они сумеют доказать что он знал?..
      Збышек перестал делать вид что читает бумаги. Он встал из-за стола и выглянул в окно, которое выходило на закрытый двор, где явно не было ничего интересного.
      - Тогда я вам скажу. Тадеуш обнаружил, что я был с Анкой у врача сразу после ее свадьбы. У нее имелись определенные подозрения, из-за которых нам тогда пришлось поволноваться. Он шантажировал меня этим до тех пор, пока эти подозрения не оказались безосновательными. Вы сами понимаете, что теперь мы можем все отрицать у Тадеуша не было никаких доказательств. - Он внезапно повернулся и посмотрел на меня захваченный новой мыслью. - Если бы я и имел намерение кого-то убить, так это только вас, потому что никто обо мне столько не знает...
      Меня нисколько не взволновало это намерение, так как я интенсивно думала совсем о другом.
      - Короче говоря, если речь идет о вас, то он был убит уже слишком поздно?
      - Вот именно.
      - Так. Но это доказательство не годится. Во-первых, вы об этом не расскажете даже с петлей на шее, а во-вторых, это именно то, что надо скрыть! Жаль, что вы мне тогда этого не сказали, я бы сама с ней пошла, и потом мы могли бы поклясться, что она ходила со мной. Моя репутация вполне бы это выдержала. Боже, сколько у меня хлопот с вами!
      - Вы же видите, какие у меня неприятности. Одна жизненная ошибка - и такие последствия...
      - Какая там ошибка! Единственный разумный поступок. А теперь скажите мне, что было с этой дверью?
      Збышек вернулся на свое место и, садясь, с удивлением посмотрел на меня.
      - С какой дверью?
      - Вот с этой, - я показала пальцем на дверь, ведущую в конференц-зал. - Милиция вас еще не спрашивала? Почему вы не прошли отсюда, когда началось то представление, а обошли через две комнаты?
      - Не знаю, - все еще удивленно ответил Збышек, стараясь сосредоточиться. - А, нет, знаю! Просто она была заперта.
      - Откуда вы знаете?
      - Я попробовал. Выскочил из-за стола и сразу схватился за ручку. Даже не подумал о том, почему она оказалась заперта, только сейчас об этом вспомнил. Сразу после этого я выбежал за Витеком в коридор.
      - Витек выбежал первый? Он не пытался пройти через эту дверь?
      - Знаете, нет... - Збышек задумался. - Сейчас, надо вспомнить. Нет, Витек прямо из-за стола выскочил в приемную, а я задержался именно потому, что пытался открыть дверь.
      - Очень интересно, - сказала я, и мы молча посмотрели друг на друга.
      Потом Збышек покачал головой.
      - Может быть, он выбежал с разгона? Я был ближе... - и внезапно добавил совсем другим тоном: - Пани Ирена, знаете что? От всего сердца даю вам совет, оставьте все это. Это неприятное дело, пусть милиция сама разбирается. У вас что, нет никакой работы?
      - Разумеется, есть, - ответила я сквозь зубы, - но все данные для нее мне должен был дать Тадеуш. Может быть, вы получите их от покойника?
      - Приходит новый работник, который займется работой Тадеуша, вздохнул Збышек. - Вся эта история наделала нам хлопот гораздо больше, чем можно было предполагать, и только Витек - неисправимый оптимист. Сами увидите.
      - Прокурор о тебе спрашивал, - раздраженно сказал Януш, когда я вернулась в отдел. - Я вижу, ты ему приглянулась. Велел сообщить ему, как только ты вернешься.
      - Ну так беги сообщай. Как у вас с пластиком?
      "О прокуроре пусть заботится дьявол", - подумала я с тайным удовлетворением, что сверхъестественные явления действуют за меня и я сама могу ничего не предпринимать.
      - С пластиком все в порядке. Лешек выгибал его в разогретом состоянии, и посмотри, что вышло.
      Лешек меланхолично продемонстрировал мне нечто странной формы, причудливо изогнутое и совершенно ни на что не похожее.
      - Превосходно, - похвалила я. - В самый раз подходит к вашей картине.
      - Пани Ирена, я советую вам все же заняться прокурором, а то Моника его у вас отобьет, - предостерег меня Витольд. - Она уже точит на него зубы и сверкает глазами.
      - Пусть сверкает, он настроен к ней недоброжелательно, потому что она лгала на допросе.
      - Да, Витек был здесь, - внезапно вспомнил Януш, - и велел тебе навести порядок. Всем нам приказано сделать уборку после обыска.
      Я посмотрела на свой стол и прилегающие окрестности и должна была признать что разгром был полный. Мой обычный беспорядок был значительно дополнен поисками милиции. Тяжело вздохнув, я полезла под стол и начала сворачивать кальки в рулоны, складывая их по возможности по темам и выбрасывая ненужные. Стремясь избавиться от возможно большего количества старых бумаг, я вернула Янушу таблицы, занятые у него год назад, выкинула урбанистические эскизы Веслава и наконец вытянула еще один, неизвестный мне, рулон, который до этого лежал в самом низу.
      - Эй, чье это? - спросила я, проглядывая его. - Я могу это выбросить? Туристический отель, основной проект, Залесье Гурне...
      - Что?! - внезапно вскричал Витольд. - Что вы говорите?!
      - Проект отеля в Залесье Гурном. Это ваш?
      - Господи!!! - Витольд сорвался с кресла, схватил рулон, затем бросил его и схватился за голову. - Боже мой!!! - стонал он страшным голосом. Господи!!!
      Ничего не понимая, я ошеломленно смотрела на него. Он поднял голову, снова схватил рулон и выбежал с ним из комнаты, попеременно крича "господи" и "Боже мой". Я изумленно смотрела ему вслед, не понимая, почему туристический отель в Залесье произвел на него такое впечатление.
      - Слушай, это действительно он? - взволнованно спросил Януш. - Проект отеля в Залесье Гурном?
      - Конечно, а в чем дело? Что с ним такое?
      - Так ты ничего не знаешь? Это тот самый проект Рышарда, который исчез полгода тому назад. Его искали две недели по всей мастерской, и Витольд в конце концов начертил его снова бесплатно, для общественной пользы; потому что Рышард и так уже опаздывал со сроком. Он проклинал и проект, и Рышарда последними словами. А проект все время лежал у тебя? С ума сойти!..
      - Впервые об этом слышу, - сказала я недовольно. - Я же у них его не украла и вообще не понимаю, как он мог у меня оказаться.
      - С Рышардом такие номера случаются, - сказал Веслав. - Наверное, он закончил его именно на твоем столе, а потом спрятал и забыл. Он не в своем уме.
      - Но почему ты тогда не отдала его? Все же искали! - вступил в разговор Лешек.
      - Откуда я могла знать, что он его сюда заткнул! И как хорошо спрятал, в самый низ. А тогда у даже не знала, что вы ищете.
      - И все это обрушилось на белого Витольда. Я удивляюсь, как он сразу тебя не убил!
      - Не переживайте, - успокоил нас Лешек. - Убьет, когда вернется.
      - Как вы думаете, - заинтересовался Януш, - может, он теперь несется по улице с этим рулоном в руке и кричит "господи"?
      - Хоть бы только под машину не попал, - озабоченно сказал Лешек.
      - Что за бюро! - вздохнул явно обрадованный Веслав. - Дня не проходит, чтобы не произошло какой-нибудь глупости.
      - Это точно, но вчера был рекорд..
      - Ради Бога, выключите это радио, кто из вас выращивает рапс?!
      - Иди, - сказала Алиция, заглядывая в комнату. - Прокурор давно не видел тебя.
      Лешек внезапно сорвался с кресла и ринулся ко мне.
      - Вся наша надежда на вас, - трогательно заявил он. - Позвольте мне поцеловать вашу ручку, о леди Макбет, Цирцея...
      - Идите к черту! - гневно сказала я, вырывая у него руку. - Как при таких обстоятельствах я могу обольщать человека?!
      - Должен сказать, что вам удалось создать совершенное преступление, заявил мне прекрасный прокурор, который на этот раз был в костюме и снежно-белой рубашке с черным галстуком.
      Он сделал безукоризненный поклон, причем - явно безотчетно, потому что я была в большей степени женщиной, чем подозреваемой. На его лице застыло непроницаемое служебное выражение, а в глазах был блеск частного характера. Я подумала, что, возможно, дьявол прав...
      Капитан уныло смотрел в окно.
      - Я уже не знаю, как с вами разговаривать, - неохотно буркнул он. Что за люди!..
      - Очень симпатичные, - запротестовала я. - Может быть, немного эксцентричные, но это не порок.
      Мужчины посмотрели друг на друга, а потом на меня, пробуждая этим во мне живой интерес. Капитан пожал плечами, а прокурор немного поколебался.
      - Ну ничего... - сказал он. - Что бы вы сказали на то, если бы нам с вами попытаться поговорить на какой-то другой, нейтральной территории? Например, где-нибудь в кафе. Не с целью проведения официального допроса, а скорее для неофициального обмена мнениями... Просто подискутировать на интересную тему...
      Я почувствовала какой-то подвох, хотя само по себе это предложение было мне на руку. Но, полагаясь на свой дипломатический талант и незаурядные умственные достоинства, я выразила согласие. Мы назначили время и место. Капитан не вмешивался, слушая наш разговор с выражением безнадежного смирения.
      Спустя полчаса я уселась за тот же столик, за которым недавно мы с Алицией вели наше расследование. Нетипичный прокурор явно относился ко мне, как к достойному ухаживания объекту. У меня не было никаких сомнений, что дьявол в этой истории принимает живое участие.
      Прокурор закурил, посмотрел на меня необыкновенно яркими блестящими глазами на каменно-спокойном лице и сказал:
      - Мы пришли к выводу, что в этой ситуации у нас в одиночку ничего не получится. Мы не можем удовольствоваться семью подозреваемыми, потому что это значит - не иметь ни одного. Мы находимся в чужой среде, вокруг люди, совершенно нам незнакомые, но зато прекрасно сжившиеся друг с другом. Хуже ничего быть не может! Мы вынуждены просить помощи кого-нибудь, кто хорошо знает персонажей этой драмы, обстоятельства и все остальное. Выбор пал на вас. При этом мы исходим из предположения, что вы невиновны...
      - А если я виновна, то вы откроете это именно благодаря нашей совместной работе, - дополнила я. - Что ж, очень правильное решение. На чем же вы остановились?
      - Я даже не могу вам ответить на этот вопрос... Послушайте меня. Обнаружить-убийцу можно двумя способами: или с помощью каких-либо улик, или путем исключения невиновных, в надежде, что постепенно отпадут все, за исключением одного. В этом случае ни тот ни другой способ не дает результатов. Улик практически нет, убийца, несомненно, человек умный. Метод исключения тоже действует с трудом, принимая во внимание специфику среды, а также то, что мотивы и возможность совершить преступление были практически у всех вас. Редко бывает, чтобы столько людей оказались так прочно замешаны в убийстве. И еще при этом каждый старается что-то скрыть, причем неизвестно, имеет это отношение к убийству или нет. Сегодня стало известно о запертой двери, откуда мы можем знать, что тут еще откроется странного и удивительного и когда это может произойти?! Капитан разочаровался во всем, а я... Для меня это вопрос престиж честно признаюсь вам, у меня есть личные причины, из-за которых я должен это дело раскрыть. Вся моя надежда - на вас.
      - А моя - на вас, - решительно сказала я.
      Прокурор посмотрел на меня несколько удивленно.
      - Что вы хотите этим сказать?
      - Вы, видимо, догадываетесь что мы проводим собственное расследование? Если бы не тот факт, что сначала это преступление всеми обсуждалось и что все были так потрясены неожиданной реализацией моей фантазии, несомненно, еще до вашего прибытия половина дела была бы уже раскрыта. Примите во внимание то, что моя фантазия вытащила на дневной свет нашу личную жизнь... Вроде бы это были просто шутки, но в них множество правды. А потом все смертельно перепугались и поэтому набрали воды в рот, что, впрочем, не совсем удалось. Возвращаюсь к теме. Мы проводим свое расследование, и из него становится ясно, что все указывает на невиновного человека. Я надеюсь на то, что вы найдете настоящего виновника, тогда невиновный автоматически отпадет.
      - Во-первых, кто это "мы", а во-вторых, кто этот невиновный?
      - Мы - это Алиция и я. Сейчас я вам все объясню, но могу ли я рассчитывать на взаимную откровенность?..
      - Можете, можете, - сказал он нетерпеливо. - Раз я хочу, чтобы вы помогли нам, то придется немного ввести вас в курс дела, не правда ли?
      Я кивнула головой и, признав превосходство следственных властей, коротко рассказала, как и к чему мы пришли с Алицией. Потом припомнила дьявола и высказала робкое предположение об авторстве телефонного звонка. Теперь прокурор смотрел на меня с интересом.
      - Конечно, мы это тоже принимаем во внимание. Возможно, звонок был случайным. Это, разумеется, упрощает проблему, потому что было бы неплохо свести следствие только к оставшимся четырем особам...
      - Подождите, каким четырем? У нас получилось только три... Минуточку, сначала скажите, во сколько он погиб по определению врача?
      - Между 12.30 и 12.45.
      Удар тяжело обрушился на меня, хотя я ждала чего-то в подобном роде. Именно на эту четверть часа приходились четыре минуты Збышека.
      - Хорошо, но кто эта четвертая особа?
      Оказалось, что наши расчеты содержали ошибку и четвертой особой был Веслав. Все остальное удивительно совпадало с выводами, сделанными милицией. Веслав меня неслыханно удивил.
      - У него было около пяти минут на то, чтобы задушить жертву. Мог успеть, правда? - спросил прокурор, демонстрируя мне нечто вроде извлечения из их графика отсутствия. Я с интересом его изучила и сравнила с нашим, который захватила с собой на всякий случай.
      - Ну хорошо, предположим, что звонил один человек, а убил Столярека кто-то другой... причем одно от другого отдалено на пятнадцать минут... и что из этого?
      - Тогда мы должны принять во внимание девять человек. Господи, с ума можно сойти!.. И об этих девяти я хотел бы с вами поговорить!
      Девять человек. Девять человек, которых я много лет хорошо знаю. Кто-то из них должен быть убийцей... Чудовищно!
      Начали мы с Каспера. Все, что касается Каспера, мной было обдумано раньше, не без помощи дьявол поэтому теперь я без труда могла высказать свою точку зрения. Прокурор в принципе согласился со мной.
      - Да, логически рассуждая, он, действительно, скорее подозревал пани Мяснику, чем сделал это сам. А может, он специально устроил это представление, чтобы отвести от себя подозрения?
      - Возможно, но тогда бы он так вел себя с самого начала. А он вначале держался так, как будто хотел именно возбудить эти подозрения.
      - И все же окончательно отбросить его нельзя. Пошли дальше. Что с пани Моникой?
      Внутренним взглядом я видела перед собой черные, горящие гневом глаза Моники. О да, у нее был характер... А к тому же двое детей и в перспективе светлое, прекрасное, беззаботное будущее, которое Тадеуш мог уничтожить. Но при всем том она была очень умна и, если бы нашла какой-то иной выход, смогла бы, очевидно, устроить все, не убивая Тадеуша.
      - Что ж, давайте разберемся, был ли у нее другой выход, - заявил прокурор.
      Я согласилась с ним и послушно начала размышлять. Другой выход. Какой? Платить Столяреку, сцепив зубы? Чем? Порвать все контакты? Да, конечно, она могла это сделать и потом упереться на том, что все произошло задолго до знакомства с возлюбленным, но все равно возлюбленному это могло не понравиться, пусть даже дело было в прошлом.
      - Мне бы не понравилось, - решительно заявил прокурор.
      - О? - удивилась я и критически взглянула на него. - А у вас нет прошлого?
      - Это другое дело...
      - Разумеется, это даже хуже. За женщиной ухаживают, и она может быть только невольной жертвой, вы, в свою очередь, всегда должны выступать как активная сторона.
      - Да, действительно, пани Моника очень напоминает невольную жертву...
      - Вы тоже напоминаете...
      - Ну, вернемся к нашей теме. Что еще она могла сделать?
      - Что еще могла сделать... Предупредить возможную информацию от Тадеуша? Тоже не годится, слишком много пришлось бы объяснять, и тогда уж никоим образом она не смогла бы оказаться безупречной перед лицом будущего... Нет, единственное, что она могла сделать, это задушить шантажиста...
      - Теперь вы сами видите, что здесь человека может хватить удар, раздраженно сказал прокурор. - Если бы все преступления были такими, я давно бы уже сменил специальность. Следующий!
      Следующим был Рышард. Рышард... Чего он не мог сделать? Невменяемый безумец, охваченный мыслью о выезде, мог передушить всю мастерскую, если бы это было необходимо. Но Рышард сделал бы это иначе. Либо он был бы уверен в правильности своего поступка и не беспокоился бы об уничтожении следов, а напротив, разгласил бы об этом всем и каждому, либо сделал бы это в состоянии аффекта, а следовательно, менее разумно и с большим шумом. Разговор, проходивший между Тадеушем и Рышардом, был бы слышен не только во всем бюро, но даже на лестничной площадке. Ну, и покойник выглядел бы по-другому...
      Мысленно я видела Рышарда, в гневе и безумстве душащего Тадеуша, кидающегося и в бешенстве избивающего жертву, а затем с ужасом и испугом глядящего на деле своих рук, выбегающего с криком из конференц-зала, где остался труп в плачевном состоянии... Я с большим трудом оторвалась от этой чудовищной картины.
      Нет, к Рышарду это тихое, гениально исполненное преступление совершенно не подходило. К тому же вряд ли бы он спокойно спал сразу после того, как задушил человека!
      - А он спал? - заинтересовался прокурор.
      - Как убитый. Я понимаю, что он не высыпается потому что систематически работает по ночам, но я еще никогда не слышала о человеке, который бы засыпал от волнения.
      - Я тоже не слышал.
      - Сейчас, что-то мне это напоминает...
      Воспоминание о спящем Рышарде привело меня к мысли о сослуживцах, ожидающих прибытия милиции. Я вспомнила выражение лица Моники, в котором, кроме всех других чувств, была и благодарность... Да, она явно подозревала меня, впрочем, все подозревали меня, и были мне благодарны!..
      - За то, что вы устранили с ее пути шантажиста? Да, это могло бы ее освободить от подозрений. Вы уверены в этом?
      - Абсолютно!
      - Нет, это ужасно! - проворчал прокурор.
      Что касается Кайтека, то для меня ясно было только одно - то, что я уже сказала Алиции. Тадеуш представлял для него ценность при жизни, а не после смерти. Никакой долг не заставил бы его убить человека, который одалживал ему деньги и проворачивал выгодные сделки. Разве только тут было что-то еще, о чем я не знала. Прокурор тоже не знал.
      С Анкой мы покончили молниеносно.
      - Оставьте ее в покое, - решительно сказала я. - Я знаю, где она была, когда ее не было, и у меня есть целых три свидетеля. Вы должны поверить мне на слово, потому что сразу могу сказать, что вам эти свидетели ничего не скажут, а мне сказали. Я знаю, что у нее не было никаких шансов совершить преступление, даже если бы это длилось четыре секунды, а не четыре минуты.
      Наконец после Анки дошли до Збышека. На эту тему у меня было свое совершенно сложившееся мнение, которое я не стала скрывать от прокурора.
      - Откуда у вас такая уверенность, что он невиновен? - недовольно спросил прокурор.
      - Вы должны мне просто поверить, что для него это убийство было совершено со слишком большим опозданием. Несколькими неделями раньше ситуация выглядела бы совершенно иначе, но теперь, уверяю вас, это не он!
      - Это только ваше личное убеждение...
      - Да, но основанное на фактах. Обнародовать эти факты я, а в равной степени и он, могли бы только в том случае, если бы стояли перед судом. Давайте оставим его и пойдем дальше.
      Следующей была Ядвига. Милиция выяснила уже, что означал этот номер около ее имени в книжке Тадеуша. Это был регистрационный номер частного автомобиля. Номера частных машин обозначались буквой "Х" довольно давно, поэтому сначала это не пришло никому в голову. Я задумалась.
      Что общего со смертью Тадеуша мог иметь какой-то частный автомобиль? Совершенно ясно, что у Ядвиги никогда в жизни не было машины. Может быть, ее сбило машиной или что-то в этом роде? Конечно, у ее бывшего мужа была какая-то машина, а также частная мастерская по ремонту автомобилей, ну и что из этого?
      - Может, у него были какие-то злоупотребления, и покойный теперь ее этим шантажировал?
      - Ее шантажировал? Наоборот, он доставил бы ей этим огромную радость. Ядвига за подобные сведения о своем бывшем муже его бы озолотила, потому что целый век ведет с ним войну за алименты.
      - Семьдесят тысяч злотых?
      - Ах, вы и это знаете! Да, семьдесят тысяч злотых. Если бы покойный собирал для нее негативную информацию об упомянутом супруге, она кормила бы его ананасами, а не душила. Это ерунда!
      - Но она смогла бы это сделать?
      - Только в одном случае... - сказала я, погружаясь в размышления. Только в одном случае...
      - Ну?
      - Если бы речь шла о ребенке, о будущем ее дочери. Если бы Тадеуш каким-то способом мог впоследствии причинить вред ее ребенку, она была бы способна абсолютно на все. И способ совершения преступления даже как-то к ней подходит...
      - Вижу, что нужно будет подробно изучить вопрос об этом таинственном автомобиле, - неохотно признал прокурор. - Не знаю, каким способом... Но, может, в этом что-то есть?
      Затем я с уверенностью заявила, что о. Витеке могу сказать немного. Был ли у него какой-нибудь повод? С одной стороны, все выглядело так, как будто Витек не подвергался шантажу, в записной книжке Тадеуша он записан не был. Но, с другой стороны, судя по замечаниям Януша, что-то между ними было. Что? Мои предположения на этот счет были такими туманными и такими неприятными, что я предпочла о них не вспоминать. Снова у меня перед глазами замаячила мрачная картин и я опять постаралась как можно быстрее от нее избавиться...
      - Ну да, собственно, у него не было повода, - задумчиво сказал прокурор. - А если бы был, то какой?
      - Карьера, - ответила я без размышлений. - Профессиональная карьера. У Витека колоссальные амбиции и отсутствие всякой щепетильности. Он готов по трупам идти наверх. И характер у него подходящий. Он достаточно умен и выдержан, чтобы спланировать и выполнить даже двадцать преступлений. И нет сомнений, что ради карьеры он пошел бы на все, потому что в этом - смысл его жизни. Если бы я знала, что у него был повод, поставила бы на него без колебаний, но Тадеуш о нем ничего не знал.
      - А вы что-то знаете?..
      Я молча взглянула на прокурора, стараясь спрятать в глубине души мои туманные подозрения. Я уже достаточно натворила, нечего снова валять дурака, я должна быть беспристрастна...
      - Я знаю, что мастерская для него - один из важнейших элементов карьеры. Но боюсь, что это преступление прикончит ее...
      Прокурор неохотно покачал головой.
      - Меня вот еще что удивляет. Скажите мне: почему убийца, задушив Столярека, не забрал записную книжку?
      - У него не было времени, - решительно ответила я. - Я уже думала об этом, но несколько хаотично, и не успела обговорить это с Алицией. Самое важное для него было исчезнуть с места преступления, а не уничтожить записную книжку. Вы же сами видите, что если основываться на этой записной книжке, то подозреваемых становится около двадцати человек. Он мог себе это позволить...
      - Да... Остается последний...
      - Вот именно, Веслав! - я снова почувствовала себя удивленной. - Он действительно мог его убить только за что?
      - У него были причины, - зловредно усмехнулся прокурор.
      В какой-то момент мне показалось, что эту зловредную усмешку я откуда-то знаю, но, поглощенная мыслями о Веславе, не стала на этом останавливаться.
      - Что вы говорите, какие причины? Веслав? Что могло быть у Тадеуша с Веславом?
      - У пана Веслава есть своя тайна, которую знали покойный и руководитель мастерской, больше никто. Мы тоже ее знаем, но разрешите нам оставить это при себе. Об этом мы узнали в доверительном разговоре. Причины, по которым пребывание Столярека на этом свете было для него нежелательным, были того же рода, что и дела пани Моники или пана Каспера. Если мы принимаем во внимание те, то должны взять и эти...
      С огромным удивлением я вглядывалась в прокурора. Действительно, Веслав никогда бы не пришел мне на ум! Что такого он мог сделать? Об этом знали Тадеуш и Витек... Действительно, в этом свете его положение было роковым. И он, что хуже всего, мог не только совершить убийство, но также и позвонить по телефону... А эта ошибка с личностью жертвы? Веслав мог собираться убить Витека, потому что тот обо всем знал, но по ошибке убил Тадеуша, который тоже все знал, это было одинаково выгодно для него, и что теперь? Убьет Витека? А раньше ему помешали? Ерунда! Совершенная галиматья!
      - Так, - сказал прокурор. - Среди восьми подозреваемых у нас есть четыре человека, которые могли как позвонить по телефону, так и убить. Из этих четырех вы освобождаете от подозрений двоих. Нам остаются пан Веслав и пани Ядвига. Честно признаюсь вам, что мне это не нравится.