- Действительно, - неохотно признал Лешек, растирая шею. - Как ему это удалось? По-моему, убийца имел такие же шансы быть задушенным самому.
      - А может, именно так и было? - заинтересовался Веслав. - Может быть, это Тадеуш кого-то душил, а кончилось все наоборот?
      Мы коротко обговорили эту проблему, стараясь не особенно углубляться, так как трудно было бы строить какие-то догадки при стольких неизвестных обстоятельствах. Все здесь было странно, и нам пришлось с этим согласиться.
      - Панове, возвращаемся к теме! Сколько у нас всего подозреваемых?
      - По-моему, большинство. Давайте лучше посчитаем, сколько у нас невиновных.
      Мы составили список работников, разделяя их на две группы, и пришли к неоспоримому выводу, что следственным властям в нашем бюро явно грозит помешательство. Из двадцати четырех человек, присутствовавших в мастерской во время совершения преступления, подозреваемых у нас было тринадцать!
      - Тринадцать - фатальная цифра, - заявил Веслав. - Как они справятся? Ирена, на тебя вся надежда, ведь ты уже нашла убийцу. Ты говорила, что знаешь, кто это!
      Конечно, я знала, кого перед этим придумала, но решила ни за какие сокровища мира в этом не признаваться. Я начала чувствовать суеверный ужас перед своим собственным проклятым воображением. Мне пришло в голову, что, быть может, высказывая публично свои чудовищные фантазии, я оказала какое-то влияние на человека, который убил Тадеуша. Может быть, он уже носился с этой мыслью, но не знал, как ее реализовать? Может быть, это я натолкнула его на эту идею, спровоцировала его?.. Если бы не мои идиотские вымыслы, может быть, не было бы никакого преступления?..
      Я почувствовала себя нехорошо. Нечего скрывать, я тоже виновата в этом. Еще совсем недавно Тадеуш был тут, в комнате, разговаривал с нами, стучал себя пальцем по лбу, слушая наши дурацкие шутки, а теперь лежит мертвый в конференц-зале... Лежит мертвый, убитый кем-то, кто несколько часов назад участвовал в нашей игре, вызванной моей фантазией... А потом воплотил ее в жизнь. Кто-то из нас, кто-то из нашего симпатичного, дружного коллектива... Кто???!..
      Я смотрела на Лешека, Веслава, Януша, яростно спорящих о способах удушения, и ни одного из них не могла представить себе в роли преступника. Нет, это не они! А другие? Работающие в других отделах? Ведь кто-то же это сделал? Не могу же я теперь сидеть, как памятник на постаменте, и чего-то ждать, если сама спровоцировала это убийство. Ничего не поделаешь, я сделала огромную глупость и теперь должна что-то предпринять. Я должна найти убийцу, который находится где-то тут, на расстоянии нескольких десятков метров от меня, это человек, которого я хорошо знаю и который убил другого, тоже хорошо знакомого мне человека...
      Обуреваемая жаждой немедленных действий, я совершенно забыла о приказе следственных властей, поднялась и, не обращая ни на кого внимания, вышла из комнаты.
      Сразу за дверями я натолкнулась на Алицию, которая тоже нарушила приказ, запрещающий покидать свое рабочее место.
      - Выпьешь кофе? - спросила она и оживленно добавила: - Каспер сошел с ума.
      - Конечно выпью. Как это - сошел с ума?
      - Еще один кофе! - крикнула Алиция в направлении каморки с кухней. Не знаю точно, думала сначала, что он пьян, - но нет. Исключительно трезвый. Он отказался давать показания.
      Я заинтересовалась.
      - Ты шутишь Как это отказался?
      - Все время сидел молча, в конце концов этот тип из милиции задал ему какой-то вопрос. Он даже не дослушал до конца и сразу заявил, что отказывается отвечать. А дальше у него что-то заело, и он постоянно это повторяет, даже если его ни о чем не спрашивают. Отказался отвечать даже на вопрос, сколько времени он тут работает.
      Перед глазами у меня стоял образ Каспера, смотрящего молча в окно с упрямым выражением лица, курящего сигарету за сигаретой. Мне стало как-то не по себе. Во время дальнейшего течения событий я довольно часто испытывала это чувство, но сейчас это было в первый раз, и я еще к нему не привыкла.
      Просьбу оставаться на своих местах нарушили, видимо, почти все, в приемной администрации не было ни Веси, ни Ядвиги. Зато там непрерывно сновали милиционеры, ведущие какие-то таинственные исследования, а в конференц-зале сверкала вспышка, видимая в те мгновения, когда туда открывалась дверь. Мы устроились со своим кофе около стола Ядвиги, потому что представители власти мешали нам гораздо меньше, чем наши коллеги.
      - Думаю, что он кого-то прикрывает, - сказала Алиция, покачивая задумчиво головой. - Я не допускаю, что это сделал он сам, потому что знаю его целых двадцать лет... Если кого-то прикрывает, то одного из двух: или ее, или его.
      - Монику или Кайтека? А его самого исключаешь?
      - Исключать не исключаю, потому что Каспер способен на все, но я не думаю, что...
      Алиция вряд ли ошибалась говоря, что Каспер способен на все. Его терзало трагическое несоответствие между душой и телом. Телу было 49 лет, а душе - 20. Душа делала его человеком вспыльчивым, безрассудным, с трудом управляющим своими чувствами... Хорошо, но при чем тут Тадеуш? Их не связывала ни любовь, ни ненависть; иногда они, правда, вместе выпивали, но это же не повод для убийства!
      Алиция рассказала мне о ходе следствия в их отделе. Коли на то пошло, дураками показали себя все. Спрошенный о какой-то ерунде Казик начал произносить какие-то непонятные и совершенно неуместные высказывания на тему о пользовании различными телефонными аппаратами на территории мастерской. Никто не мог понять, о чем идет речь, пока наконец не оказалось, что таким странным образом он пытается объяснить свое отсутствие в комнате. Он полностью всех запутал, после чего твердо отказался показать содержимое своих ящиков. Никто пока не собирался заглядывать в его ящики, но после такого заявления капитан сразу же захотел это сделать и, заглянув туда вопреки протестам Казика, нашел семь пустых бутылок из-под алкогольных напитков, очень красиво уложенных.
      Разбуженный Рышард ни с того ни с сего впал в бешенство и накричал на изумленного капитана, что не позволит сломать себе жизнь из-за какого-то дурака. В первую минуту никто не понял, кого он имеет в виду, но дальнейшие выкрики показали, что речь идет о покойном Тадеуше. Это можно было понять таким образом, что он собственноручно отправил Тадеуша на тот свет, чтобы его жизнь не была сломана. Далее он громко заявил, что уедет, несмотря ни на что, когда захочет и вместе с ребенком, что для непосвященного капитана должно было звучать маловразумительно.
      - Какое это имеет отношение к делу? - недовольно спросил он, потому что все эти странности нарушали ход его мыслей. - Что общего между убийством и его отъездом?
      - Наверное, ничего, но эта мания его так запутала, что он уже, видимо, помешался. Он уезжает в следующем месяце.
      Рышард уже четыре года собирался уехать на Ближний Восток через Полсервис. Считал это своим единственным жизненным шансом и единственной целью, которой было подчинено все. Он жил далеким будущим и чудными мечтами, изо дня в день не пытаясь даже привести в порядок свою работу, потому что в связи с отъездом она не оплачивалась. В это чудесное путешествие он собирался взять любимую дочку, которую оставил у себя, разведясь с женой.
      - Морочит голову! - гневно сказала я. - Что, Тадеуш мешал ему уехать? Пусть перестанет валять дурака, иначе еще больше все запутает.
      - Пусть перестанет, - согласилась Алиция и продолжила свой отчет.
      Еще во время отсутствия капитана, в своем собственном кругу, так же как и мы, они установили, что каждый из них выходил из комнаты на короткое или долгое время. Хуже всех пришлось Анке, которая свое отсутствие объяснила необходимостью исправить что-то в своей одежде в помещении дамского туалета. Но за время, которое она на это потратила, можно было несколько раз переодеться в бальное платье с корсетом. Меня это очень удивило.
      - А ты что скажешь, Алиция? Мы-то посчитали ее невиновной!
      - Мы тоже. А кого вы подозреваете?
      - Половину мастерской. Вместе с Анкой будет четырнадцать человек. А самое худшее - то, что это убийство вообще кажется нам невозможным...
      С разных сторон к нам подошли одновременно Анка и Моника, прерывая наши размышления. Моника только что присутствовала при разговоре капитана с Иоанной и была полна мрачных предчувствий.
      - Послушайте, что делается с Иоанной! Судорожно схватилась за книгу выходов и, вместо того чтобы отвечать на вопросы, каждую минуту сует им ее под нос. Уверяет, что там содержится вся правда.
      - Ну, таким способом она их погубит. Ярека не было, а в книге выходов он не записался, и теперь не знает, признаваться или нет.
      - Что это на нее нашло? Будет еще большая неразбериха...
      - По-моему, самым сильным ударом для нее явилось использование конференц-зала не по назначению. Преступление слишком индивидуально...
      - А если бы было массовым, она бы легче с этим смирилась?
      - Пятнадцать покойников? Коллективная смерть участников конференции?
      - Конечно, для этого место подходящее...
      - Меня очень интересует одна вещь, - сказала Амбиция, но не закончила фразу, потому что из-за двери вылетел очень взволнованный Казик.
      - Алиция, можно тебя на минуту...
      Вернулась Ядвига, мы покинули ее стол и переместились к дверям моей комнаты, приглядываясь к действиям милиционеров, количество которых странным образом увеличилось. По-видимому, мы им чем-то помешали, потому что они смотрели на нас с явным отвращением.
      У Ядвиги были новости.
      - Приехал прокурор, - таинственно сказала она. - Он в кабинете и мучает вопросами Витека. Молодой и чертовски интересный. О, это он!..
      Мы втроем с интересом посмотрели на входящих в приемную мужчин, потому что слово "прокурор" всегда громко звучит в ушах каждого, даже ни в чем не виновного обывателя. Взглянули - и были потрясены!
      Вместе с поручиком в мундире и известным уже нам капитаном вошел еще один, высокий, худощавый, черноволосый, с голубыми глазами, в черном костюме. Кроме интенсивности красок, в нем не было ничего агрессивного, он был исключительно хорош собой. Незначительная асимметрия лица придавала ему еще большее очарование и в то же время подчеркивала, что эта излишняя красота была все-таки мужской.
      Мы стояли как раз у противоположных дверей, прямо на виду, все три исключительно хорошо причесанные, все, несомненно, достаточно интересные и, что самое важное, все совершенно разные. Черная, жгучая, прекрасно сложенная Моника, худощавая, светловолосая, зеленоглазая Анка и я, что-то среднее между ними, но тоже не из самых плохих.
      Прокурор взглянул на нас, и хотя выражение его лица не изменилось, однако в глазах у него блеснуло нечто хорошо мне знакомое. Никаких сомнений, стопроцентный мужчина!
      - Черт побери... - шепнула Моника с явным одобрением.
      Трое мужчин заглянули на минуту в конференц-зал, затем направились в последнюю комнату, которая была пустой, так как Моника стояла с нами, а Ольгерд сидел у Витека в кабинете. Мы молча наблюдали за ними, потрясенные незаурядной внешностью прокурора.
      - Ну? - сказала Ядвига. - Что я вам говорила?
      - Хо-хо, - отозвалась Анка, что можно было истолковать по-разному, но через минуту добавила с сомнением: - Он, наверное, нетипичный?
      Вместе с ними я тоже находилась в состоянии созерцания, но внезапно меня озарила превосходная мысль. Я покинула их и на цыпочках вошла в дамский туалет.
      В каждом бюро есть свои тайны. В дамском туалете было такое местечко около умывальника, из которого можно было услышать любой звук в комнате главного бухгалтера, при условии, если расположиться там на корточках или на четвереньках. Об этом случайно стало известно только нам с Алицией. Мы открыли этот секрет, когда однажды у Алиции порвались бусы. Теперь я застыла в этом неприглядном месте в довольно странной позе и слушала...
      Капитан, которого я узнала по голосу, как раз закончил описывать обстоятельства преступления и расположение помещений в бюро, после чего мне удалось услышать объяснение самого непонятного обстоятельства.
      Я узнала, что Тадеуш был оглушен сзади твердым предметом, осторожно опущен на пол, а затем задушен этим несчастным пояском. Твердым предметом оказался наш служебный дырокол, единственная вещь в конференц-зале, на которой не было обнаружено никаких отпечатков пальцев.
      - Примите во внимание, - говорил капитан, - что его ударили достаточно легко, так что он, по-видимому, только на мгновение потерял сознание. Кожа на голове, правда, содрана, но кость не задета. Это преступление было инсценировано определенным образом. По каким-то причинам убийце было нужно, чтобы все выглядело именно так, как было перед этим предсказано...
      Я замерла на четвереньках под умывальником, и холодная дрожь пробежала у меня по спине. В свете его объяснений я даже сама себе казалась наиболее подозрительной.
      - ...кто последний им пользовался?
      - Еще не знаю, мы должны будем это установить...
      Я грустно и сочувственно покачала головой. Расследование на тему, кто последний пользовался дыроколом в нашем бюро, могло продолжаться до судного дня. В нормальных обстоятельствах, неизвестно почему, никто никогда не хотел признаваться в пользовании ни одной из постоянно нужных вещей, а теперь, после преступления?.. Все отопрутся!
      Капитан продолжал дальше, все больше пробуждая мой интерес:
      - Среди вещей, найденных при убитом, находилось вот это!..
      В комнате главного бухгалтера наступила минутная пауза, потом кто-то из мужчин протяжно свистнул. Мне стало безумно интересно. Что такое они могли найти у Тадеуша?!..
      Мужчины продолжали молчать.
      - Интересно, - наконец сказал кто-то из них.
      - Надо все внимательно обдумать, это может быть исходным пунктом...
      Я чуть не сошла с ума в этом дамском туалете. Отдала бы не знаю что, чтобы хоть на минуту заглянуть туда! Неслыханно взволнованная, я продолжала слушать дальше, как трое мужчин комментируют высказывания Марека на тему "почему именно Столярек?" и принимают во внимание возможность ошибки в том, что касается жертвы, как собираются выяснить, не - замышлял ли кто бросить подозрение именно на меня, и как оценивают нашу психику на примере картины Лешека.
      - ...вы сами должны это увидеть, - сказал капитан.
      Потом я услышала недоброжелательное высказывание о Яреке, который явно что-то крутит со своим присутствием на рабочем месте, и наконец прокурор, голос которого я уже отличала, сказал:
      - Ничего не поделаешь, панове, мы должны немного отступить от процедуры. Начинаем допрос на месте. Если выпустим их домой, все пропало и мы ничего не узнаем. Займем кабинет и этот конференц-зал, как только уберут труп...
      Так и не узнав, что за предмет был найден у Тадеуша, я вышла из туалета совершенно заинтригованная.
      В центральной комнате была почти дружеская атмосфера. Большое количество собравшихся комментировало действия следственных властей и обсуждало методы поисков преступников.
      Высказывались различные и совершенно нереальные предположения. Збышек повернулся ко мне.
      - Пани Ирена, я хотел извиниться перед вами.
      - За что?!
      - За то, что я вам говорил. Извините меня, я был в жутком состоянии.
      - Пан Збышек, во-первых, вы прекрасно знаете, что я питаю к вам слабость и все вам прощу, а во-вторых, не преувеличивайте. Мы все нервничали и все говорили разные глупости.
      - Но я бросил на вас подозрение.
      - Ерунда. Если это избавит вас от угрызений совести, я готова также бросить подозрение на вас.
      - Нет, благодарю вас, лучше не надо. Я предпочитаю угрызения...
      - Из этого ответа можно сделать вывод, что ты еще хуже, чем угрызения совести, - любезно сказал Марек. Он сидел с чашкой кофе у маленького столика и с философским отречением курил сигарету. - Ты не знаешь, долго нас будут держать в этом принудительном заточении?
      - А, вот что! - припомнила я. - Что ты наболтал? Дал им понять, что произошла ошибка в выборе жертвы...
      - А разве ты другого мнения?
      - Не знаю, не обсуждала этот вопрос с убийцей. Пока ищу врагов Тадеуша, но в ближайшее время начну искать врагов Витека.
      - Что ж, ты без труда составишь себе прекрасную коллекцию. Не говорю уж о том, что не поставил бы голову за невиновность руководителя мастерской или главного бухгалтера. В связи с занимаемым ими положением это для меня наиболее подозрительные люди. Так до каких пор это будет продолжаться?
      - До тех пор, пока не найдут убийцу. В наших собственных интересах дать его схватить как можно быстрее. Да, Алиция, что тебя так интересует?
      - Сейчас, - сказала Алиция. - Пан Збышек, что означали эти странные выкрики Стефана? Это он убил Столярека?
      - Совсем наоборот, - вздохнув, ответил Збышек. - Он ему одолжил деньги...
      - Как это? - вырвалось у Казика. - Он тоже?!..
      - Ах! - сказала Алиция и протяжно свистнула. Мы взглянули друг на друга с внезапным озарением.
      - По-моему, я чего-то не понимаю, - сказал Марек с интересом. - У меня такое впечатление, что в последнее время в мастерской появились какие-то тайны. Может быту приоткроете завесу?.. Хотя нет, уж лучше после того, как следствие закончится, сейчас плохо слишком много знать.
      Мы не обращали на него внимания. Алиция выглядела так, как будто в голове у нее начало что-то проясняться, поэтому я с интересом наблюдала за ней. Я, наверное, выглядела так же, потому что проясняться начало и у меня в голове, и она приглядывалась ко мне с не меньшим интересом.
      - Ну? - спросила я нетерпеливо.
      - Вот именно, - ответила Алиция. - Знаешь что? Марек, во-первых, умный, а во-вторых, непричастен к этому делу. Давай обговорим с ним этот вопрос...
      В последнее время в мастерской случались некоторые происшествия, довольно мелкие, не бросающиеся в глаза, но в свете преступления они приобретали монументальные размеры. Выкрик Казика внезапно показал нам их с другой стороны.
      Поистине все наши коллеги имели какие-то финансовые расчеты с покойным, и большей частью не совсем тайные. Только выглядело это как-то странно. Никто не был должен Тадеушу, но зато Тадеуш был должен всем. Если бы погиб кредитор, можно было бы подумать, что его убили, чтобы избежать выплаты денег, но в этом случае убили должника. Где и когда случалось, чтобы кредиторы убивали должника?!
      Информацию об одолженных Тадеушу деньгах Марек воспринял с огромным удивлением.
      - Интересно, - сказал он. - Я просто ошеломлен. Никогда не предполагал, что финансовое положение работников мастерской в таком прекрасном состоянии!
      - Что ты говоришь, откуда! Ты думаешь, что это были наши деньги?
      - А чьи же?
      - Ну, по-разному. Подпольно заработанные, и чаще всего при помощи светлой памяти покойника. Стефан одолжил деньги из кассы совета предприятия, Влодек - деньги какого-то типа, который открыл счет на его имя из-за финансового отдела, чтобы платить меньше налогов.
      - Большая ошибка...
      - Наверное, потому, что Влодек и так на плохом счету в финансовом отделе. Кайтек сделал какую-то чертовски сложную комбинацию. Купил у Влодека скутер в рассрочку, сплавил кому-то за наличные, а наличные одолжил Тадеушу. Самое смешное, что Влодек купил этот скутер тоже в рассрочку и еще не имеет права его перерегистрировать...
      - Что за преступное гнездо!..
      - Вот именно, и Казик, как видишь, тоже...
      - Может быть, это какой-то новый вид филантропии, - заинтересовался Марек. - Может, это стоило бы продолжить и дальше? Я охотно бы его заменил. Я начинаю приходить к выводу, что покойник был гениальным человеком... А кто ему ничего не одалживал?
      - Ты, - сказала я Алиции.
      - Я! - раздраженно крикнула она. - Точно! Оказывается, я тоже одалживала. Веся заняла у меня тысячу злотых и сразу отдала их Столяреку. Потом пришла и сказала, что он мне отдаст...
      - Подождите, - прервал ее Марек с гораздо большим интересом. - А он отдавал эти деньги?
      - Редко, неохотно и в ничтожном количестве.
      - Поразительно. Ну, теперь уж не отдаст наверняка. Подождите, дайте мне подумать...
      - Видишь, я же говорила, что он умный! - обрадовалась Алиция.
      Марек молча смотрел на нас и размышлял.
      - Похоже на то, что следует искать кого-то, кому покойник ничего не был должен. Если такой человек существует...
      - Существует. Это Витольд, - сказала я. - Он в отпуске, вернется завтра...
      - Отпадает. Кто еще?
      - Вроде никто... Может быть, еще Иоанна.
      - Видела собственными глазами, как она одолжила ему двадцать злотых.
      - Это немного, вряд ли она убила его, чтобы избежать дальнейших просьб о деньгах. А собственно, почему все ему одалживали?
      - Я - даже не зная, что одалживаю, - грустно сказала Алиция.
      - Знаю, почему я, - одновременно с ней сказала я, - но не знаю, почему это делали другие. Может, у них были какие-то общие дела?
      - Такие удивительно односторонние? Невозможно, что-то во всем этом должно быть... Вся мастерская одалживает деньги человеку, который их не отдает... А почему ты?
      - Совершила преступление при участии Тадеуша, - вздохнув, ответила я. - Теперь буду крутиться, чтобы скрыть это от милиции...
      В этом месте нас прервали, так как меня вызвали на допрос. Кто знает, к каким результатам мы пришли бы, если бы продолжили эту совместную конференцию, так как впоследствии оказалось, что мы были на верном пути. До финиша, правда, было далеко, но стартовали мы с безошибочным чутьем...
      Трое мужчин: капитан, прокурор и сержант. Народной милиции устроились в кабинете. Сержант сидел за машинкой Иоанны и увековечивал наши ответы. Начали, разумеется, снова с моих утренних фантазий.
      Рассказывая еще раз подробно обо всех придуманных и действительных событиях, я приглядывалась к ним и помимо воли начала развивать различные мысли. Как я должна вести себя в этой глупой ситуации? На территории маленькой мастерской, где среди сплоченных и знающих друг друга как облупленных людей совершено невероятное убийство... Вроде бы в последнее время убийства государственных служащих не распространены у нас повсеместно, а если уж и случается такое, то скорее следовало бы ожидать, что жертвой окажется директор или кто-то из контроля, а не обычный инженер-сантехник. Мало того, сразу по прибытии на место власти обнаружили, что преступление было запланировано и публично обсуждалось большим количеством людей. Что могли подумать об этом нормальные люди, которыми, без сомнения, являются представители власти?
      Сразу, в самом начале, они ознакомились с различными нашими странностями и оказались в наитруднейшей ситуации: покойник и двадцать подозреваемых. Двадцать человек, каждый из которых имел шанс его убить, но ни один не имел повода. Или каждый мог иметь повод... Они уже, несомненно, сориентировались, что смерть Тадеуша принесла нам множество огорчений и беспокойства. А выгоду? Удастся ли им найти кого-то, кому эта смерть принесла какую-нибудь выгоду? И что теперь будут делать? Будут изучать нашу частную жизнь, проверять алиби?.. Каким способом собираются отыскать убийцу?
      И кто из нас, черт возьми, убийца?!
      Меня переполняло любопытство и горячее желание хоть на минуту оказаться на их месте, по ту сторону. Терзаемая этими чувствами, я приглядывалась к красивому прокурору. Вот уж действительно, игра природы! Разве бывают такие прокуроры? Может быть, попробовать очаровать его, чтобы хотя бы этим путем изыскать какую-нибудь возможность участвовать в следствии? Множество мужчин не могли в подобных случаях устоять перед женскими чарами... Нет, ничего из этого не выйдет. Настолько красивый мужчина наверняка не слишком восприимчив к женскому кокетству, не стоит даже и пробовать...
      Вышеупомянутая игра природы, сидящая у края стола Витека, прервала мои размышления, вынуждая к сосредоточенности.
      - Расскажите нам обо всех телефонных разговорах, происходивших в вашей комнате... с утра.
      Я почувствовала легкое беспокойство. Телефонные разговоры? Господи Боже, да ведь я сама придумала, что Тадеуша вызвали в конференц-зал, воспользовавшись телефоном! Неужели и это оказалось правдой?..
      Оказалось правдой! Из дальнейших вопросов я убедилась, что в 12.35 проклятый телефонный звонок выманил жертву из комнаты, удалив ее окончательно из поля зрения оставшихся в живых коллег. В довершение всего ясно было видно, что они подозревают меня в его авторстве.
      - Нет, извините, - категорично сказала я. - Раз и навсегда, пожалуйста, примите к сведению: за исключением того, что я все это придумала, в этом деле я не пошевелила даже пальцем. Я не двигалась с места. Сидела в комнате с тремя коллегами, которые, действительно, выходили, но поочередно. Ни разу не выходили все вместе! Один сидит передо мной, другой - за мной, а третий - сбоку от меня. По крайней мере двое из них должны были меня видеть. Вам будет достаточно свидетельства двух человек?
      - Но пока их у нас еще нет, - буркнул капитан.
      Я сразу подумала, что если этот идиот Лешек, подталкиваемый чувством юмора, заявит, что не обращал на меня внимания и что не заметил бы, даже если бы я стояла на голове, со мне не останется ничего другого, как только доказать, что у меня не было повода. А значит, признаться в преступлении!
      Допрос стал гораздо более интересным и в какой-то степени загадочным. Вопросы о реакции и действиях всех присутствующих, о частных контактах и связях с покойным были понятны. Ясно, что они пытаются найти какой-то разумный мотив, обоснованно сомневаясь, что кто-то убил его из-за задержки проекта. Понятно было и то, что исследуют наши алиби, стараясь, наконец, кого-нибудь исключить, потому что двадцать преступников - это все-таки слишком много даже дня людей, привыкших к преступлениям. Но постепенно вопросы становились удивительно меткими!
      Таинственным образом они объединяли между собой разные события и разных людей, попадая в самый центр мишени. Соединяли Каспера с Моникой, Влодека с одной дамой, удивительно много знали о дополнительных заработках Казика, о делах Кайтека и Ярека... Откуда? Кто, черт побери, мог им об этом рассказать?
      Я была более-менее осведомлена, что они могли услышать во время предварительных разговоров с персоналом в отдельных комнатах. Никто не распространялся о частных делах. До меня допрашивали в кабинете только Януша, но Януш не мог их проинформировать по той простой причине, что сам знал меньше, чем они. Никаких расспросов вне территории мастерской они провести еще не успели, и как же тогда? Они же не ясновидцы?
      Это так меня заинтриговало, что я забыла об осторожности, отвечая на вопросы подробно и очень любезно, но внезапно прозвучали слова, которые неприятно меня поразили:
      - А вы? Не было ли у вас, случайно, каких-нибудь финансовых дел с покойным?
      Сраженная метким выстрелом, я молчала, делая вид, что припоминаю, потому что не знала, что отвечать. Знают или нет?.. Откуда могут знать?!..
      - Вы, случайно, не брали никакой ссуды? - с ядовитой любезностью спросил прокурор. - От убитого? Или, может быть, вместе с ним?..
      Я по-прежнему упорно молчала, потому что не знала, что сказать. С одной стороны, у меня не было ни малейшей охоты встать перед судом в виде обвиняемой в финансовом злоупотреблении, а с другой стороны, это преступление начисто снимало с меня подозрение в убийстве Тадеуша. И я не знала, что выбрать. В конце концов я решила, что если они все знают, то и так мне ничего не поможет, а если нет, то я еще успею отпереться, и тем более пока надо молчать.
      - Благодарим вас, - внезапно сказал прокурор, и прежде чем я успела прийти в себя, допрос оказался законченным. Я подписала километровую машинопись, отпечатанную сержантом, и вышла из кабинета сильно обеспокоенная.
      Передо мной допрашивали только Януша, который знал о моих делах с Тадеушем. Януш им рассказал?.. Невозможно!
      - Януш, что ты им наболтал? - сбросила я, садясь за свой стол.
      - Они проверяли шеи, нет ли у кого следов душения, - ответил Януш. Вообрази себе, у всех шеи оказались чистые! Какая-то мания мытья или что?
      - Оставь в покое шеи... - оборвала я его.
      - А листки исчезли, - в свою очередь прервал меня Веслав. Спрашивали всех, и никто не признался. Интересно, куда они делись?
      - Сошли сами с доски объявлений и с горя утопились в туалете, гневно сказала я. - Перестаньте валять дурака! Послушай, ты, отвечай немедленно, для чего ты меня закладываешь?
      - Я тебя закладываю? - обиделся Януш. - Ну, знаешь! Я защищал тебя, как идиот! Даже самому стало противно, но я должен был доказать твою невиновность. Я поклялся им, что не видел, как ты выходила из комнаты и душила Тадеуша, а когда я сам выходил, ты тоже была в комнате, потому что задала мне глупый вопрос, сколько будет шесть минус девять.
      - Да, это действительно прекрасный способ доказательства моей невиновности! А что ты говорил им о наших махинациях с Тадеушем? О тех пяти тысячах?
      - Ничего, клянусь Богом! Ты с ума сошла? За кого ты меня принимаешь?
      - Вообще ничего об этом не спрашивали?
      - Спрашивали, почему бы и нет? Я сказал, что ничего не знаю. Тадеуш, конечно, приходил к нам в комнату, все приходили, разговаривали с тобой и по служебным и по личным делам, но о чем, я не знаю, не прислушивался.
      - Но откуда они, черт возьми, знают?!
      - Как это? Знают?!..
      - Знают. Припомни точно, может быть, у тебя что-нибудь вырвалось?
      - Я ведь не пьяный! Клянусь, что об этом даже не пикнул! Зато кое с чем другим свалял дурака...
      - С чем?
      Януш отвернулся, заскрипев вертящимся креслом, потянулся за сигаретой и с беспокойством посмотрел на горящую спичку.
      - Я от них немного обалдел. Сначала отпирался от разговоров о тебе, потом узнал от них, что Каспер разводится, - клянусь Богом, я ничего об этом не слышал. Потом меня спросили, какие частные дела были у Витека и Тадеуша. Я же должен был что-то знать, и вышло довольно глупо, потому что я признался, что видел их вместе, но до сих пор не знаю, где и когда это было. В общем, мне кажется, что я немного запутался в показаниях.
      - С чем тебя и поздравляю, - сварливо сказала я и задумалась. Итак, с Янушем то же самое, что и со мной... Меткие выстрелы в нашу частную жизнь.