В её сознании утвердилась глубокая уверенность, что где-то посреди ночи, по возвращении Леся, она устроила ужасный скандал. Гнев и возмущение по отношению к мужу переплетались в ней с наплывами беспокойства, потому что никак не могла вспомнить подробностей этого скандала, не помнила, какое впечатление произвёл скандал на Леся. Она надеялась, что Лесь должен встретить её в квартире с повинной, страхом и покорностью, готовый к уступкам л исправлению. Может быть однако, что она слишком переиграла, и Лесь обиделся.

Она открыла дверь квартиры, вошла внутрь и внезапно увидела незнакомую ей молодую и красивую женщину, сидящую в задумчивости над одеждой её мужа. При виде такой картины она замерла на пороге.

Размышляя над тем, как ей найти рубашку для Леся, Барбара услышала звук ключа в двери и подумала, что возвращается эта необычная хозяйка квартиры." Она с любопытством взглянула на дверь.

Некоторое время обе женщины стояли неподвижно, разглядывая друг друга. В голове Касеньки промелькнули тысячами ужасные предположения. Лесь погиб в катастрофе, и эта особа привезла его одежду!.. Воровка, обкрадывающая помещение!.. Обиделся муж, решил её бросить и прислал за своими вещами любовницу!.. Не смеет показаться ей на глаза!.. Его арестовали, а эта дама производит обыск!..

— Что это значит? — спросила она, затаив дыхание. — Как вы сюда вошли?

— У меня есть ключ, — с лёгким раздражением ответила Барбара. — Скажите, ради бога, где у вас его рубашки?!

— В шкафу, — автоматически ответила Касенька. — Но зачем?.. Что все это значит?!.

— Простите, — сказала Барбара, вдруг поняв, что без объяснений не обойдётся. — Я работаю с вашим мужем. Он сейчас сидит в бюро в фартуке, и ему не во что одеться. Кто-то должен был приехать сюда за какой-нибудь одеждой. Это должен был сделать один из его сослуживцев, но в последний момент оказалось, что не может, и оказалось, что только я могу. Я не нашла в шкафу его рубашек.

Несмотря на очевидное чувство облегчения, Касенька была сбита с толку. Она уже привыкла к самым удивительным поступкам Леся, но он ещё никогда не терял одежду, в которую был одет. Что же могло там произойти, ради всех святых?!

Выражение лица Касеньки заставил прекратить Барбару поиски. Через четверть часа они продолжили поиски вместе и нашли рубашку хозяина дома в шкафчике с обувью. Выражение лица Касеньки вынудил Барбару к пояснениям, а также выражение лица Бар-, бары при поисках вынудил и Касеньку дать некоторые объяснения, особенно ещё и потому, что осколки вазы для супа хрустели под ногами и не позволяли ничего забыть.

Взаимные пояснения затянулись, превратились в личный разговор, и неизвестно почему Касенька, вообще-то не склонная к откровенностям, рассказала Барбаре о беспокоящих её проблемах. Существенную часть откровений составляли предпосылки домашнего скандала.

— И вы только одну вазу?.. И ничего больше? — спросила Барбара со странным блеском в глазах.

— Да, — озабоченно произнесла Касенька. — Видите ли, у меня нет опыта… А вы? Вы можете делать скандалы?

Барбара некоторое время молчала.

— Да, конечно… — наконец, ответила она голосом ленивой тигрицы.

Касенька ощутила усиливающееся любопытство. Она решила, что безусловно обязана поговорить с этой женщиной более подробно.

— Давайте выпьем кофе, — оживлённо предложила она. — Видите ли, у меня есть несколько проблем…

Через час обе дамы были полностью охвачены весьма занятной беседой. Ком взаимных консультаций нарастал с минуты на минуту, а тонкая вначале беседы нить взаимного интереса и симпатии приобретала черты корабельного троса.

Сидящий в бюро Лесь сокращал себе время ожидания богатырским пением и упоительными мечтами. Через два часа, однако, у него начали мёрзнуть ноги, и он ощутил голод, поэтому ему пришлось вернуться к земным делам. Где, к черту, делся тот Януш с одеждой? Попал под трамвай, что ли? За два часа можно уже было дойти до дома и вернуться назад даже пешком! А может быть, разозлённая Касенька не остановилась на ночном происшествии и, продолжая свою странную деятельность, отказалась выдать одежду?..

В беспокойстве он снял мешающие ему полотенца с ног, подошёл к телефону и набрал свой собственный номер.

Голос жены в трубке в первое мгновение его так поразил, что он, не говоря ни слова, бросил трубку как можно быстрее на аппарат. Потом, однако, в голову к нему пришла страшная мысль. Его жена дома?.. Так что же там делает Януш столько времени?!.

Наполненный подозрениями и смертельно возмущённый, он снова набрал номер.

— Я слушаю, — сказала Касенька голосом, в котором чувствовалось вроде бы нетерпение.

— Что это значит? — сказал Лесь. — Что вы там делаете столько времени? Может, и я хочу тоже принять участие в ваших развлечениях?

— Об этом не может быть и речи, — решительно ответила Касенька. — Я занята. Не морочь нам голову.

И положила трубку.

Лесь помертвел. В мгновение ока воображение нарисовало ему жену в объятиях этой свиньи — картину мерзкую, разнузданную, распущенную!.. Вот как?! Уже дошло до этого?!. Эта женщина не имеет ни чести, ни совести, ни стыда! И тот Януш!.. И это коллега, друг?!. Лицемерная, подлая скотина! Нет, он этого так не оставит!..

Шлёпая по полу босыми ногами, Лесь пробрался в раздевалку, где висела куча влажных лохмотьев, которые ещё недавно были его одеждой. Куртка представляла собой ещё более менее пригодную одежду, только была очень грязной, но плащ и брюки!.. были в таком состоянии, что вызвали у него прилив отчаяния. О носках же лучше было и не думать. В ярости и отчаянии Лесь осмотрел измятые, несколько более толстые остатки темно-грязного цвета, бросил их на пол и снова помчался в комнату. Он схватил телефонную трубку с желанием остановить разворачивающуюся в его отсутствие дома идиллию хотя бы акустическим воздействием, но раздумал и остановился после того, как набрал уже половину телефонного номера. Нет, это ему ничего не даст, он просто спугнёт эту пару разнузданных преступников, не поймает их на горячем и не сможет по телефону закатить Янушу пощёчину! Он должен немедленно там быть! Должен! И немедленно!..

Через четверть часа после телефонного звонка Леся Барбара и Касенька уразумели вдруг, что означал тот телефонный звонок. Увлечённые беседой, двумя французскими журналами, оценкой коллекции косметики и подробным анализом недостатков, странностей и увлечений мужей, они полностью забыли о причине их знакомства. В невероятной спешке, терзаемые угрызениями совести, они завернули приготовленную одежду, договорились о встречах в ближайшем будущем и расстались не без сожаления. Каждая из них открыла друг в дружке очень любопытные черты характера, и они решили продолжить и сделать более тесными взаимные контакты.

Лесь же был переполнен с ног до головы невероятным возмущением. После нескольких посещений раздевалки и комнаты архитекторов он принял драматическое решение. Он натянул на фартуки куртку, надел на босые ноги туфли, причём вздрогнул от омерзения, ибо туфли его внутри были скользкими и противными, схватил в руки свёрнутые в комок брюки, плащ, галстук и рубашку и выбежал из бюро. Внизу он осторожно выглянул из подъезда и, выждав момент, когда на улице было мало прохожих, выскочил и перебежал на другую сторону улицы. Он надеялся схватить какой-нибудь транспорт на той стороне, потому что улица была с односторонним движением. К стоянке такси он не смел и приблизиться, опасаясь наткнуться на какого-нибудь милиционера. Он спрятался в подъезде и, время от времени выбегая из него, попытался задержать все, что двигалось.

Два свободных такси при виде выскакивающего из подъезда странно одетого парня внезапно ускоряли ход. Остальные машины, проезжавшие мимо Леся, тормозили, а затем, когда он направлялся в их сторону, удирали в невообразимой спешке. Немногочисленные граждане оглядывались, останавливаясь на безопасном расстоянии.

Леся начало охватывать отчаяние. Его ноги мёрзли в скользкой внутренности туфлей, плохо свёрнутая одежда падала у него из рук и, это самое неприятное, сзади, с другого конца подъезда, собралась толпа детей, которые живо комментировали это сенсационное явление.

Привлечённая необычным поведением детей, вышла дворничиха, чтобы увидеть, что там привлекло их внимание. При виде мечущегося взад и вперёд человека, одетого в куртку, из-под которой вылезало что-то вроде бежевого белья и голые ноги, размахивающего находящимися в руках страшными, висящими во все стороны лохмотьями, он захлебнулась от страха.

— Сумасшедший! — раздался за спиной Леся пронзительный, истерический крик. — Спасите!!! Милиция!!!

Лесь оглянулся, испугался, замешкался, а потом вдруг выскочил из подъезда, бросившись на группу прохожих, преграждающих ему путь к стоянке такси. На мгновение у него мелькнула мысль, что те могут его задержать, поэтому, не соображая, что делает, он рванулся прямо на них, оскалив зубы и зверино рыча.

В долю секунды группа людей разбежалась, охваченная паникой. Великолепным спринтом Лесь преодолел расстояние до стоянки такси на площади Малаховского, прекратив рычание, но по-прежнему с оскалом на лице, молясь при этом, чтобы на стоянке было хоть одно такси.

Неизвестно, разбежались бы таксисты при виде Леся в панике, бросая свои машины, но, на счастье Леся, случайно, на стоянке находился таксист, у которого был роман с замужней женщиной. Удивительная внешность Леся связалась у него с трагической судьбой убегающего от разъярённого мужа любовника, тем более, что ужасающая спешка тоже хорошо вписывалась в его концепцию. Водитель распахнул понимающе дверцы своего авто перед Лесем.

— Скорее садитесь! — крикнул он доброжелательно.

И сразу сорвался с места.

Предоставленная самой себе Касенька приступила к наведению порядка в доме, а также к наведению порядка в своих мыслях, которые, под влиянием знакомства с Барбарой, подверглись повороту если не вверх ногами, но где-то на 90 градусов. Убеждение, что в прошлую ночь она показала необычную сторону своего характера, немного в ней ослабло. Она не знала реакции Леся на эту разновидность протеста против его возмутительных выходок, и поэтому не могла принять решения относительно дальнейшего своего поведения. Она колебалась и сомневалась, перекладывая различные предметы на свои места, не зная, приступить ли сразу к дополнению начатой перед утром Великой Сцены, или сперва посмотреть на реакцию мужа относительно её вступления. Характер склонял её к выжиданию, опыт, однако, заставлял её усомниться в положительном влиянии равновесия, спокойствия и рассудительности на поступки её мужа. Разозлённая и возмущённая, недовольная собой, переполненная беспокойством и неуверенностью, Касенька ждала прихода мужа.

Лесь, ужасно расстроенный разговором с водителем, который, шутливо защищая дела нелегальных любовников, подверг унижению рогатых мужей, влёте в квартиру, горя желанием мщения. Все ещё сжимая в руках ужасные лохмотья, он достиг порога комнаты, где увидел невинную идиллическую картину: старательно складывающую его рубашки Касеньку и играющего возле неё ребёнка. Он остановился как вкопанный, диким взором отыскивая скрывающегося в каком-нибудь углу наверняка Януша.

— Где он?! — мрачно и богатырски прорычал он, согласно с требованиями классической трагедии.

Как удивительный вопрос, так и внешний вид Леся застал врасплох Касеньку до такой степени, что она замерла над рубашками, глядя на него в оцепенении, не в силах вымолвить ни слова.

— Где он?!!! — заорал Лесь и снова осмотрел комнату страшным взглядом и вдруг увидел ребёнка. — Где эта свинья?! При ребёнке?!!!

Оригинальное соединение ребёнка и свиньи потрясло Касеньку окончательно и вернуло ей голос.

— Посмотри на себя! Как ты выглядишь! — крикнула она в удивлении и с угрозой. — Почему не переоделся? !

— Стыда у тебя нет!!! — ответил на это Лесь в справедливом возмущении.

Касенька подумала, что Лесь таким способом выражает возмущение долгой проволочкой с одеждой, и почувствовала что-то вроде угрызения совести, поэтому воспитательная деятельность отодвинулась несколько в сторону. С врождённым чувством справедливости она признала, что в этом была и её доля вины…

— Хорошо, хорошо, — сказала она с лёгким беспокойством. — Может быть, это продолжалось и долго, но ты сам в этом виноват. Мы не могли найти твои рубашки. Но Барбара уже выехала полчаса тому назад!

Лесь снова открыл было рот, чтобы обрушить на Януша очередной поток ругани и запротестовать против перекладывания вины на его голову за распущенные действия жены, но его поразило имя Барбары.

— Что? — спросил он в полном недоумении. — Какая Барбара?

— Ну, Барбара приехала сюда вместо Януша. Она и забрала твою одежду.

— Как это?!. А Януш? Януша не было?..

— Говорю же тебе, что приехала Барбара. Они поменялись. Я вижу, что ты её не дождался. Брось эти грязные лохмотья и пойди умойся.

Это добило Леся окончательно. Вместо того, чтобы дождаться в бюро Барбару, везущую ему одежду, ту одежду, которая могла бы их соединить каким-то интимным узлом, вместо того, чтобы из её рук получить галстук, рубашку, брюки и надевать на себя, вместо того, чтобы, одевшись, провести с ней наедине несколько мгновений, он бродил по городу, как испуганный кретин, в одежде циркового клоуна! Какое же проклятие пало на его голову!

Вид Касеньки, непонятно оживлённой и относящейся к нему по-доброму, более внимательно, чем можно было бы ожидать, утвердил в нем подозрения. Януша здесь и в самом деле не было, но что, собственно, делала его жена до поздней ночи? Где была? Почему ведёт себя иначе, чем прежде?.. Не намеревается ли она… не решила ли… не пришло ли ей в голову бросить его?!.

При мысли, что в знаменательную пору его жизни в жене могла произойти страшная перемена, Лесь утратил способность говорить. Оглушённый количеством случившихся событий, ошеломлённый разнообразными впечатлениями, он чувствовал себя абсолютно не в состоянии достичь истины, доискиваться правды и развязывать узел супружеских проблем. Лучше переждать… Если бы можно было, по крайней мере, рассказать о радостной тайне, огласить миру победу его таланта, если бы можно было открыто триумфовать!.. Но нет, нельзя, ничего нельзя, потому что проклятый выигрыш в тото-лотко сдирает у него со лба свежий струп! И в самом деле, это должно быть, какое-то проклятие!..

Лесь пришёл на следующий день в бюро в чёрном вечернем костюме, бальной бабочке и лакированных туфлях, потому что один комплект его одежды находился в стирке, а другой — в руках Барбары, которая, не в состоянии проникнуть в закрытое помещение бюро, известила об этом по телефону Касеньку. Он хотел было показаться в этом одеянии дворничихе напротив, которая своим истерическим криком спугнула его вчера из подъезда, сомневаясь в состоянии его мозга, но он преодолел искушение, ибо у него были более важные дела, чем мнение местных дворничих. Он опасался немного, что его коллеги станут глупо упираться, желая собственными глазами увидеть счастливые билеты, и, после некоторого размышления, решил заткнуть им рот деньгами. Билеты были на предъявителя, поэтому теоретически он мог эти деньги получить сам без всяких препятствий…

Оказалось, что, после вчерашнего происшествия с огнетушителем, ничего уже не могло удивить коллектив архитекторов со стороны Леся. Поэтому они не обратили ни малейшего внимания на его внешность, а особенно на то, что он, придя в бюро, небрежным жестом бросил на стол деньги, предназначенные до дележа. Из газет они уже знали размеры выплат, и девятнадцать тысяч шестьсот восемьдесят злотых, предназначенных для раздела, никак не хотели поделить на шесть, что привлекло внимание и заняло много времени. Взаимное одалживание остатков несколько затянулось и, наконец, все вместе решили, что, кому и сколько нужно одолжить, чтобы удовлетворить самые важные нужды. Когда все взаимные расчёты закончились, оказалось, что Леся в комнате нет, ибо он пошёл пить пиво.

И только тогда, против ожидания всех, оказалось, что и на этот раз Лесю удалось удивить всех и причём больше, чем когда-либо.

— Послушайте, — остро сказал Стефан, входя в комнату через пятнадцать минут после того, как он оттуда вышел. — Откуда у него эти деньги?

Трое присутствующих оторвались от работы и посмотрели на него, не понимая вопроса.

— Как так, откуда, — удивился Каролек, — Кажется, мы выиграли в тото-лотко?

— Когда выиграли? В последнее воскресенье? Позавчера?

— Конечно. Не в прошлом же году!

— Тогда имейте в виду, что тото-лотко производит выплату по средам, а сегодня вторник. Что вы на это скажете?

Бесконечное изумление появилось на переглядывающихся между собой лицах сотрудников.

— Действительно, — сказал недоумевающий Януш. — В самом деле, в среду. Что-то здесь не так.

— Тогда откуда же он взял эти деньги? — спросил Каролек почти в остолбенении, потому что наличие у кого-либо денег в последнее время в бюро не умещалось в головах членов архитектурного учреждения.

— Собственно говоря, это я вас об этом спрашиваю!

— Это невозможно, — с уверенностью сказала Барбара. — У него нет никаких денег. Я об этом знаю от его жены.

— Но ведь он нам их дал!!!

Невероятность происшедшего на несколько минут парализовало все мысли. А затем все, как по команде, вывернули свои карманы, вытащили свои деньги и стали их внимательно и недоверчиво рассматривать, словно в опасении, не пали ли они жертвой какой-то галлюцинации. Наконец, Януш помотал головой.

— Что-то в этом должно быть. Я должен вам сказать, что те, вчерашние его заявления о том, что он оставил билеты дома, сразу показались мне подозрительными. Что он там снова скомбинировал?

— У него не было денег все время, потому что он отдал бы их нам ещё раньше и заплатил за электричество, — сказала задумчиво Барбара. — А я знаю, что его отключили, а жена его одалживала деньги у своих родителей.

— Так откуда же, к черту, он их взял?!.

Все побросали работу, стараясь разгадать загадку. Каролек выдвинул предположение, что Лесь на кого-то напал и ограбил. Стефан подозревал, что у Леся была связь с денежной пожилой дамой с противоестественными вкусами. Януш и Барбара рассматривали возможность выигрыша в карты по принципу: «дуракам всегда везёт». Влодек думал о том, что Лесь мог что-то продать, только откуда и что он взял…

Общие усилия мысли не привели, однако, ни к чему, и все решили подождать возвращения того, кто единственно мог дать какие-то пояснения.

Избавленный от тяжести висящей над ним угрозы, не подозревая ничего плохого, Лесь вернулся в бюро только для того, чтобы забрать оттуда принесённый Барбарой свой костюм. Беззаботно он вошёл в комнату архитекторов и оказался узником.

В дверях стал Стефан, держа в руках трафарет для чертежей. Остальные тесным кольцом окружили пойманного Леся. Выражение лиц коллег не предвещало ничего хорошего.

— Признавайся, — зловеще произнёс Януш. — Признавайся сейчас же, откуда у тебя деньги. Мы знаем, что не от тото-лотко, но если они были у тебя все время, когда мы все здесь изводимся и выпрашиваем какие-нибудь паршивые сто злотых, то я с тебя сдеру шкуру!

Лесь облился холодным потом. Что за проклятие снова нависло над ним?! Он бросил вокруг затравленный взгляд.

— А почему не в тото-лотко? — жалобно и с тенью протеста спросил он.

— Потому что тото-лотко производит выплату по средам, — ответила Барбара с таинственной и холодноватой улыбкой.

— Проклятье! — сказал Лесь с тупым упрямством и умолк.

Он внезапно понял, что Барбара говорит дело. Желая во что бы то ни стало скрыть ненавидимые билеты и позорную правду, он слишком поспешил с реализацией выплаты. Лучше бы было, вероятно, выйти из дому и исчезнуть на целый день, даже в этом вечернем костюме и в лакированных туфлях, которые угнетали его подмётками. Потом он как-нибудь выпутался… А теперь что? Что теперь ему, бедному, делать?..

— Ну, конечно, — сказал он бессильно. — А я думал, что сегодня среда…

Даже при самом большом старании нельзя было ответить лучше оглупевшим слушателям. Несколько минут всем казалось, что Лесь все объяснил. Просто он ошибся днём недели, подумаешь, что здесь такого, у каждого может так случиться… И вообще, все здесь было таким странным и непонятным, что никак ничего нельзя было уразуметь.

Первым опомнился Стефан.

— Кто-то из нас сумасшедший, — сказал он в отчаянии. — Или он, или я.

— Или дирекция тото-лотко, — дополнил убеждённо Януш, — Одним словом, бедлам!

— А может быть, сегодня действительно среда? — неуверенно сказал Каролек, все ещё не избавившись от затмения мозга.

— А в самом деле, — оживился Лесь. — Может быть…

— Перестаньте, черт бы вас побрал! — гневно крикнула Барбара. — Если я говорю: вторник, значит, вторник! Нет, он всех нас доведёт до коллективного помешательства!

— Но могла быть и среда! — растерянно запротестовал Лесь, видя для себя единственное спасение в перестановке дней недели.

— Тихо!!! — выкрикнул Януш. — Кончайте эти среды и вторники, а то я сейчас сойду с ума! Говори, жертва календаря, с какого времени у тебя появились деньги?!

— Со вчерашнего дня, — поспешно ответил Лесь. — Ей-богу! Могу поклясться чем угодно!

После принятия от него сложной присяги, состоящей в выражении согласия на все возможные болезни с чесоткой и сумасшествием включительно, если врёт, сотрудники вздохнули с некоторым облегчением. Они перестали считать, что один из них оказался свиньёй, и атмосфера в комнате несколько улучшилась. Теперь можно было переходить к другому, более интригующему пункту программы.

— Ну, теперь говори, наконец, откуда у тебя взялись деньги, — спросили его тоном, исключающим отказа ответа.

— Чудо, — ответил Лесь с божеским смирением. — Произошло чудо. А в тото-лотко мы действительно выиграли, только деньги уже никогда не достанем…

Через час более менее все стало на свои места. Правда достигла ушей ошеломлённых слушателей. Подтвердив свои слова финансовыми документами, Лесь тем самым доказал существование своего таланта, и свежий лавровый венок засиял на его голове. Большой и сверх меры полезный триумф художника был почтён сперва минутой полной тишины, потом несколькими минутами хвалебного рычания. Понесённые им последствия грустного недосмотра, после некоторого раздумья, были признаны справедливыми и честными. Только на вопрос о подробностях субботнего вечера и воскресного утра не получено исчерпывающего ответа, потому что Лесь наотрез отказался откровенничать на эту тему.

Взрыв таланта имел большой резонанс. Счастье, которое сначала очень слабо, а потом все сильнее и сильнее расцветало в душе у Леся, было почти полным. Не только директор и главный инженер, но даже начальница отдела кадров прекратили нетактичный контроль его опозданий, относясь к ним с позиций доброжелательства и почтения. Золотой дождь позволил успокоить самые насущные, не дающие спать потребности. Окружающие его сотрудники и приятели перестали смотреть на него с неудовольствием и прониклись к нему симпатией, а иногда даже с удивлением и признательностью.

Только одна капля дёгтя была в бочке мёда его настроения. Беспокойство, вызванное непонятным поведением его жены, продолжало сидеть в его сердце и грызло его неуверенностью.

Касенька постепенно приобретала равновесие, а переполненный новыми ощущениями Лесь со все большим вдохновением посвящал своё время единственному занятию, которое отрывало его от сложных и нервирующих проблем и которое давало ему сладкое спокойствие сердца. Он творил с энтузиазмом, с подъёмом, почти в экстазе, бросая на полотно все свои сомнения и беспокойства…

Время, согласно своей природе, текло неудержимо. Несколько поддержанный коллектив бюро с новыми силами продолжил борьбу с финансовыми трудностями на служебном поприще. Охваченный творческим порывом Лесь три четвёртых своей души вкладывал в творчество, а одну четверть посвящал жене, которой начал заниматься с особым вниманием. С одной стороны, он хотел увлечь её так, чтобы у неё не было времени на возможные подозрительные контакты, с другой, хотел убедить её, что является идеальным мужем, не имеющим конкурентов. Жена без сопротивления согласилась на этот новый этап в матримониальных отношениях, терпеливо ожидая новых проявлений талантов вдохновенного мужа. Директор бюро, поддерживаемый главным инженером, прикладывал титанические усилия, борясь как за спасение учреждения так и за сохранение собственного здравого смысла.

И вот наступил великий день. Такой великий и такой прекрасный, что все остальные, пережитые до сих пор, канули в забвение и перестали существовать.

Великий день начался обычным, прозаическим звонком телефона, который зазвучал на столе директора бюро.

Директор как раз сидел в обществе главного инженера, и оба рассматривали две очень неприятных дела в хмуром угнетённом настроении. Дела планов работ, которые предвиделись на следующий год, представляющийся в довольно мрачных цветах, и дело Леся, который представлялся ещё хуже, нежели год.

— Безусловно, у него есть талант, я не возражаю, — с безнадёжным неудовольствием сказал директор. — Но что с того? В последнее время он уходит из бюро в двенадцать часов, и твердит, что ранний полдень играет всеми цветами радуги. Я уже не говорю о том, когда он является на работу… Я ему света не жалею, но хочу вам признаться, что я скорее бы пахал на волах, нежели иметь дело с этим художником. Ведь уже четвёртый квартал!

— У нас на следующий год очень мало заказов, — мрачно ответил главный инженер. — Если сейчас завалим сроки…

Он не успел проложить, что будет следствием заваливания сроков, ибо тут, собственно, зазвонил телефон, и директор бюро спешно поднял трубку. В глубине души он чувствовал некоторое облегчение, что обсуждение неприглядного будущего отодвигается ещё на несколько минут.

— Ну-у-у-у! — заворчал в трубке голос. — Поздравляю, поздравляю!..

— Большое спасибо, — автоматически ответил директор. — А кто говорит?

— Что, не узнаешь? — рычало в трубке дальше. — Так сразу заважничал, что ли? Устраиваешь интервью?, Раздаёшь автографы?

Директор наконец узнал в трубке голос своего приятеля из САРПа, но он был так угнетён, что в его сердце не задрожало ни одно предчувствие.

— Оставь в покое эти глупые шутки, — недовольно сказал он. — В чем дело?

— А что, разве ты ещё не знаешь? Ах, да, конечно же, ещё не знаешь, потому что только сейчас пришло это известие! Га-га!

— Какое известие? — спросил директор, а в голосе его появилось беспокойство, смешанный с какой-то неясной ещё, несмелой надеждой. — Так что произошло?

— Га-а-а-а! — снова зарычал голос в трубку. — Вы получили первую премию за тот туристеко-санаторный проект! И имеете уже задел на его реализацию! Ну, что, должны вы мне бутылку за хорошую новость? Как будто бы у вас исключительная цветовая концепция!..

Главный инженер, приглядываясь сперва к выражению лица директора с мрачной решимостью, ощутил нарастающее волнение, директор сначала покраснел, потом побледнел, затем снова покраснел, а потом создалось впечатление, что он сейчас задохнётся. Видя, что он свободной рукой дёргает галстук и безрезультатно старается его развязать, главный инженер сорвался с места, чтобы помочь коллеге. Он оторвал ему пуговицу и бросился к двери.

— Пани Матильда, воды!!! — крикнул он в панике, убеждённый, что какая-то страшная весть в любой момент может привести начальника к апоплексическому удару.

Висящий на телефоне директор стал производить успокаивающие жесты, внезапность которых придавала им характер скорее конвульсий. Одновременно он от счастья потерял дар речи и выдавливал из себя что-то вроде неартикулированного гоготания, поэтому ничего удивительного не было в том, что как главный инженер, так и прибывшая с водой пани Матильда окончательно изумились. Главный инженер попытался даже вырвать из рук директора телефонную трубку, которую тот держал обеими руками и силой прижимал её к уху.

В момент, когда насыщенная эффектами беседа по телефону закончилась, весь персонал бюро сорвался со своих мест, взбудораженный отчаянным криком пани Матильды.

Директор бюро положил телефонную трубку и минуту сидел неподвижно, силясь овладеть своими чувствами. Это оказалось, однако, ему не под силу. Вместо того, чтобы встать спокойно, как он намеревался, и сказать торжественно о победе, о заслуженной победе, он сорвался с кресла и схватил в объятия сперва пани Матильду, а потом главного инженера. Главный инженер ещё успел подумать, что кто-то наслал на него проклятие, ибо все сумасшедшие в этом бюро только его избирают объектом внезапных чувств, когда до него донеслись восклицания директора бюро.

— Конкурс!.. — выкрикивал директор между отдельными невероятными поцелуями. — У нас в кармане конкурс!.. Первое место!.. Реализация!.. Колористика!..

Смысл восклицаний дошёл до толпящихся под дверьми остальных работников бюро, в первое мгновение остолбеневших при виде непонятных удивительных выходках начальника.

— Нет?!! — прорычал первым Януш с радостным недоверием и также схватил в объятия ближайшего человека.

— Прочь, баран!!! — крикнул, вырываясь, ближайший человек, оказавшийся Стефаном. — Мозги у тебя вывернулись, что ли?! Девчонок тискай!

Весь персонал прореагировал не меньше оживлённо, чем директор бюро. Влодек пал на колени и вознёс хвалу небесам, хотя был неверующим. Пани Матильда, внезапно заплакав от счастья, выпила воду, предназначенную для директора. Барбара и Каролек исполнили фрагмент польки-галопа под собственный аккомпанемент. Лесь в несколько изменённом ритме запел хвалебную песню. Главный инженер, теперь уже по собственной инициативе, пал на шею директора бюро, охотно принимая все доказательства доброжелательства.

Стихийные опасения помешательства после короткого отрезка времени подверглись упорядочению, и все сотрудники протанцевали вокруг переполненного счастьем директора что-то вроде триумфального танца, от которого все здание задрожало до основания. После чего все окончательно выбились из сил.

Служебные дела к концу рабочего дня пали в забвение. Директор бюро со слезами на глазах получил из САРПа официальное уведомление радостного известия и подробности оценки проекта. Ни секунды не колеблясь, он передал все подробности сотрудникам, и вот блеск, ярче солнца и постояннее бронзы, упал на одного из них и поразил глаза и мысли.