Я сидела с занесенной над листом ручкой и время от времени нацарапывала бессмысленные фразы. Всеми своими фибрами я ощущала себя несчастной, а чувство манкируемого долга бесповоротно меня добивало. Наконец я дошла до кульминационной точки своей деградации, слабеющей рукой накарябав: "Домам культуры предписаны по штату привидения". Написала и долго вчитывалась, а вчитавшись, настолько поразилась, что даже головой посвежела. Какой абсурд! Почему непременно предписаны? Что в них хорошего, в этих привидениях? Нет, пора взяться за ум!
      Легко сказать - как будто до моего ума рукой подать. В действительности нас разделял не один световой парсек, оставалось уповать лишь на чувство долга, благо оно у меня в крови. Проделав над собой титаническое усилие, я худо-бедно сосредоточилась на взыскующих моего внимания объектах культуры. В результате во вступительную часть сочинения была впрыснута капля здравого смысла, а сама я поехала утром на работу, ни капли не выспавшись.
      Элементарные профессиональные обязанности казались мне в тот день неподъемно сложными. Я с трудом разделалась с воротами и взялась за доработку проекта, которым когда-то занимался Януш и в котором теперь должны были найти свое отражение свежеиспеченные фанаберии инвестора. Я прилагала массу усилий, чтобы возможно меньше переделывать и возможно больше оставить как есть, поскольку единственное, на что меня еще хватало, так это на бездумное копирование оригинала.
      Вскоре после двенадцати я застряла на непосильной для меня проблеме. На продольном сечении обнаружились какие-то странные размеры - ни к одному узлу не подходят. Я долго ломала голову, соображая, что именно Януш имел в виду. Мои умственные потуги успехом не увенчались, и я наконец решила спросить у самого автора. Могла бы поинтересоваться и раньше, но такие простые решения при нынешнем моем состоянии духа почему-то меня не осеняли.
      Только я собралась призвать Януша на помощь, как слуха моего коснулись звуки из ожившего динамика. Дневной выпуск новостей. Некоторое время я слушала, предаваясь тоске и унынию, потом сказала:
      — Ребята, обратите внимание, моя жертва вещает!
      Весе и Януш подняли головы и с любопытством прислушались - мои контакты с диктором не являлись для них тайной. Красивый, благозвучный голос поставил нас в известность, что "...в Польшу отгружено сто восемьдесят тонн болгарских помидоров...".
      — Интересно. - задумчиво протянул Весе. Я наконец опомнилась и со вздохом вернулась к прозе жизни.
      — Януш, поди-ка сюда. Что ты тут замерял? Воздух?
      — Какой еще воздух? - неуверенно спросил Януш, поднимаясь из-за стола. - Чего ты несешь?
      Я продемонстрировала ему загадочное место.
      — И правда. Погоди, что я тут мог начертить?
      Он склонился над столом, навалившись локтями и подперев ладонями подбородок, и мы с ним осоловело уставились в таинственные размеры.
      — Пристаешь со всякими глупостями, - недовольно буркнул Януш. - Откуда мне знать, что я здесь замерял три месяца назад.
      — Но ты же что-то имел в виду?
      — Ну имел, только что?
      — Может, забыл дорисовать?
      — Постой-ка... Сейчас соображу, достань поперечник...
      Поглощенные реконструкцией авторской задумки и творческого ее воплощения, мы не обращали внимания на Весе, который тем временем встал из-за стола, подошел к телефону, набрал номер и попросил дать ему какой-то внутренний. Я расстелила поперечник.
      — Есть! - обрадовался Януш. - Канализационный водосборник!
      — Точно, в поперечном он внесен, а в продольном нет. Забыл. Обычно бывает наоборот, чертеж сделан, а размеры не проставлены.
      — Такой уж я оригинал. Вот ты и доделай.
      Весе между тем вышел на связь и попросил кого-то к телефону. С недосыпу реакция у меня оказалась замедленной, и потому фамилию, которую он назвал, я пропустила в первую минуту мимо ушей. А когда, позабыв про водосборник, взвилась со стула, было уже поздно.
      — Весе, побойся бога! Что ты задумал?
      — Хочу спросить, почем будут эти болгарские помидоры, - вежливо разъяснил мне Весе, прикрывая трубку, и сразу же ладонь убрал. Видимо, на другом конце провода уже отозвались. Я жутко растерялась и не могла сообразить, как спасти положение. Вот беда, взбрело же ему в голову приставать к невинному человеку!..
      — Весе, это не тот! - наконец взмолилась я. - Оставь его в покое! Он на меня снова взъестся!
      — Прошу меня извинить, - сказал Весе в трубку, озадаченно на меня косясь. - Вы не скажете, почем будут эти болгарские помидоры?
      Я рвала на себе волосы и проделывала перед ним разные другие пантомимические движения, имеющие целью показать, сколь трагическую он совершает ошибку. Подать голос я боялась - меня могли услышать. Телефон у нас работал на редкость исправно. Весе отвел трубку от уха, и мы оба услышали ответ:
      — По два злотых двадцать грошей...
      — За кило?
      — Нет, за дюжину.
      — О, так дешево!
      — Могло быть и дешевле, верно?
      — А когда поступят?
      — Недели через две-три.
      — А то я, понимаете ли, переживаю, как бы не сгнили...
      — Не переживайте. Они в холодильниках. Бог весть какими еще глупостями они бы обменялись, если бы Весе не смутила моя реакция, - сбитый с толку, он сократил свой допрос до минимума.
      — Премного вам обязан, - вежливо и с большим чувством сказал он.
      — Всегда к вашим услугам.
      Весе положил трубку, благодаря чему я наконец смогла принять нормальную стойку и слегка остыть.
      — Поразительно, - недоумевала я. - Он должен был закатить скандал.
      — С какой стати? Он ведь меня с тобой не связывает. А вообще как тебя понимать? Что значит "не тот"?
      — Я тебе разве не говорила? Мы с ним столкнулись случайно в "Бристоле". Оказалось, не тот. Я преследовала невинного агнца.
      — Но ведь это он оскорблял тебя по телефону?
      — Да, но меня интересует совсем другой... Я объяснила Весе в деталях прискорбное недоразумение. Он слушал и неодобрительно качал головой.
      — Я уже во всяких твоих субчиках запутался. Лично мне не нравится скандалист. А которого из них зовут Януш?
      — Подозреваю, что обоих. Этого точно, а того наверное. Вообще Янушей развелось как собак нерезаных.
      — Вот именно, - с горечью подхватил Януш. - Я, пожалуй, сменю себе имя. Тот твой, из Лодзи, тоже Януш?
      — Ага. Преследует меня это имя, хоть плачь.
      — Я бы с удовольствием с ним повидался, - сказал Весе раздумчиво.
      — С которым?
      — Со скандалистом. Позвонить, что ли, и предложить встретиться?
      — Бить будешь? Когда хватился! Все уже быльем поросло. И вообще я не хочу с ним связываться. Его личность меня не вдохновляет.
      Уверенности в том, что Весе образумился, у меня не было, как бы теперь еще и он не натворил глупостей, расхлебывать-то придется мне! Вот уж не было печали, и так на меня все шишки валятся, белый свет не мил, даже собственная персона ничего, кроме раздражения, не вызывает...
      Видно, не судил мне бог дописать треклятую статью в тиши и спокойствии. Сразу же по возвращении домой я создала себе рабочую обстановку, вознамерившись целиком отдаться творчеству. Окно стояло распахнутым по причине внезапного и бурного наступления весны. И вот в это самое окно врывался странный, раздражающий своей монотонностью звук. Что-то где-то пыхтело: "пффф.., пффф..." - переходя в сочный рык, разносящийся далеко окрест. Сил моих больше не было, я встала и подошла к окну. Напротив на балконе какая-то баба набирала в рот воды и могучим фонтаном прыскала на свой цветник.
      Казалось бы, балкон являет собой физический объект, ограниченный в пространстве. Как бы не так - балкон этой поливальщицы, засаженный цветочками, судя по продолжительности действа, тянулся в бесконечность. Все-таки запрет на владение огнестрельным оружием имеет свой глубокий смысл...
      Я попыталась воздействовать на свою мучительницу устрашающим взглядом, но меня оторвал от гипнотического сеанса звонок. Подходя к телефону, я была уже на точке кипения. Кто бы ни звонил, чума на его голову! Значит, судьба к нему неблагосклонна, а я лишь слепое ее орудие.
      — Слушаю, - процедила я.
      — Четыре сорок девять восемьдесят один?
      — Да!
      — Операция "Скорбут"...
      Несмотря на дикое раздражение, я сразу усекла, что голос на этот раз совсем другой. При мысли о том, что полстолицы решило изводить меня припурочными розыгрышами, я окончательно вскипела и оттого стала олицетворением любезности.
      — Что означают эти шутки? - спросила я строгим, но исключительно вежливым тоном.
      — Какие шутки, это не их вина! - обеспокоенно вскричал голос. Подвела синхронизация, почему никто не принимал сигналов?
      Честно говоря, озадачил он меня до крайности. Нерастраченная злость делала мои реакции не совсем нормальными, и вместо того чтобы объяснить ошибку, я снова ввязалась в диалог.
      — Ясно почему! Значит, не правильно подобраны позиции, - сварливо сказала я. Слово "сигналы" ассоциировалось у меня с пусканием зайчиков, и в моем воображении возник некто с зеркальцем в руках - он пускает зайчиков на местности, заслоненной холмом, оттого их и не видно.
      — Может, и так, - с сомнением протянул голос. - Следующим будет район сто два, К-2 и К-4. Завтра, в двадцать три ноль-ноль. Конец связи.
      Ошеломленная не меньше, чем в прошлый раз, я хотела было спросить, как это можно пускать зайчиков в двадцать три ноль-ноль, но он уже отключился. Оставалось только тупо таращиться на безмолвствующую в руке трубку. О чем он, говорил? К-2 и К-4 - это дома из железобетона; воруют стройматериалы, что ли?
      Странный разговор немного меня развлек, баба на балконе перестала наконец плеваться, и я снова уселась за статью. Дошла до половины, когда телефон опять затренькал. Я подняла трубку не без азарта, у меня уже сложилось суеверное представление, что усиленные мои размышления о домах культуры притягивают ко мне некие сверхъестественные силы, как громоотвод притягивает молнии.
      — Это ты? - спросила моя верная, незаменимая приятельница Янка и сразу же таинственно доложила:
      — Видела твоего друга.
      — Какого друга?
      — Или врага, - уступчиво поправилась Янка. - Смертельного твоего врага.
      — Какого еще врага?!
      — Врага с собакой!
      — Мать честная!
      Вздумалось же сегодня всем как по заказу морочить мне голову этим человеком. Сначала Весе, теперь Янка... Чтоб им пусто было! Однако не худо бы узнать подробности.
      — Ты хотела сказать - мою жертву? - с нажимом уточнила я.
      — Жертву так жертву, хотя я что-то не слышала, чтобы жертвы так обращались со своими палачами. По мне, так он сущий враг!
      — Пусть будет враг. Где ты его видела?
      — На лестнице.
      — А нельзя ли поточней? На какой лестнице? Пожарной?
      — Нет, на его лестнице. Он ведь живет на Старом Мясте? Верно? Бьюсь об заклад, это он!
      — Во-первых, с чего ты взяла? А во-вторых, как тебя занесло на его лестницу?
      — Я была у Маньки, ну знаешь ее, моя товарка, забежала к ней в рабочее время. Она там живет, на Старувке. Стою, понимаешь, под дверью, звоню-звоню. Мертвая тишина, звони хоть до конца света. Слышу - чьи-то шаги на лестнице, вот было бы здорово, думаю, если б это оказался он. Оборачиваюсь, смотрю - точно он!
      — Почему ты так решила?
      — Узнала по твоим описаниям. Брюнет, ростом два метра, волосы зализанные. Ведь зализанные?
      — Да, назад, без пробора.
      — Вот-вот! Возраст тот же, а главное - собака! Большая черная зверюга! Господи, какая она громадная!
      — Еще подрастет. Порода такая, я же тебе говорила. И что дальше?
      — А ничего, он спускался себе по лестнице со своей псиной. Мне что - я повернулась и уставилась во все глаза.
      — А он тебя заметил?
      — Не слепой же. Конечно, заметил, даже внизу оглянулся, а я все таращилась. Могу сразу сказать, он мне не понравился!
      — Ну и зря! - разозлилась я - враг или не враг, но если у меня с ним что-то было, значит, он того стоит. - Почему не понравился?
      — Потому что вид у него был как раз тот самый, - со значением произнесла Янка.
      Я поняла ее с полуслова. Годы дружбы бесследно не проходят. Пришлось попридержать свое возмущение.
      — Ты так считаешь?
      — Типичное, понимаешь, выражение лица... И пес мне не понравился. Под стать хозяину. Такой же вальяжный, надутый, словом, важная шишка. И тоже без чувства юмора, уверяю тебя: у них у обоих с юмором плоховато.
      — Не может быть. Он неоднократно его проявлял.
      — Проявлял или имел?
      — Ну ладно, что дальше?
      — Я перестала звонить - потом оказалось, Маньки дома не было - и сошла за ним вниз. Не сразу - сразу не решилась. Видела их уже издали, оба шли такие представительные... Вообще по виду он типичный хладнокровный педант.
      — Вполне возможно. Скандалил довольно хладнокровно... Что еще?
      — Ничего. Мало тебе?
      — Как?! И ты его просто так отпустила? Надо было подойти и попросить пять злотых. С Коперником. Лишний раз подкрепила бы его мнение о слабом поле.
      — Не пришло, понимаешь, в голову, от неожиданности реакция подвела. А вообще я рада, что поглядела на него. Ага, наконец сообразила, что мне в нем не понравилось больше всего. Это его отношение к женщинам у него на лице прямо-таки написано.
      — Да пусть хоть каленым железом выжжено. Слышать о нем не могу! Вот уж попала впросак, такого со мной еще не бывало!
      — Хотела бы я знать, почему он потом снова...
      — В отличие от тебя я ничего о нем знать не хочу. Думаю, мы с ним в этом смысле квиты. Два сапога пара, оба дурака сваляли...
      — Тут я спорить не буду...
      Закончив наш разговор, я предприняла слабую попытку разделаться со статьей. Дома культуры внушали мне все большее отвращение..
      Телефон зазвонил, когда я подбиралась к концу.
      — Слушаю, - буркнула я недовольно.
      — Алло, на связи Скорбут. Операция сегодня, в двадцать три тридцать...
      Черт подери, опять сбили с толку. Ну чего этим людям неймется, и вообще, сколько их? Снова другой голос, такое ощущение, что полгорода дурью мается.
      — Ведь назначили на завтра, на двадцать три ноль-ноль, - с досадой сказала я.
      — Срок ускорен, завтра будет поздно. В остальном без изменений.
      — Где это видано, переносить в последнюю минуту! - возмутилась я. Хотела еще добавить, что такие игры не по мне, да вовремя вспомнила, что я тут сбоку припека, пусть себе меняют сроки, пусть хоть застрелятся со своей галиматьей.
      — Так надо. Лучше действовать внезапно, - нетерпеливо объяснил мой собеседник и отключился.
      Я не стала отвлекаться на загадку телефонных звонков, а сразу же вернулась к статье, чтоб не утерять нить рассуждений. В час ночи поставила последнюю точку и тотчас улеглась спать.
      Телефон вырвал меня из объятий Морфея в полтретьего. Я сонно потянулась к трубке.
      — Слушаю...
      — Скорбут, Скорбут..
      Голос был очень нервный. Ну нет, хорошего понемногу. Я очень люблю шутки, но не в такое же время, чувство юмора посреди ночи мне отказывает.
      — Ничего не выйдет, - отрезала я, имея в виду, что не намерена играть в их игры, да еще по ночам, и собралась швырнуть трубку на рычаг, но поскольку со сна движения у меня были замедленными, то успела услышать ответ, от которого оторопела:
      — Есть! Немедленно спускаемся! - с готовностью и явным облечением объявил нервный голос и отключился раньше меня.
      Только сейчас я в полной мере осознала необычность этих звонков. В растерянности положила трубку и откинулась на подушку, окончательно проснувшись. Смотрела в темноту широко раскрытыми глазами и чувствовала, как сердце начинает колотиться в сладкой тревоге.
      Тут-то у меня впервые возникло подозрение, что это не просто ошибка. Просто ошибиться можно раз, ну два, здесь же звонят регулярно, еще и называя номер, который числится и числился моим с незапамятных времен. Глупая шутка? Исключено. Сколько же это людей должно в ней участвовать, да и кого потянет на розыгрыш в три часа ночи? А голоса, интонации?.. Профессиональных актеров, что ли, они там набрали? И кто набрал? Нет, на злостные шутки явно не похоже.
      И вдруг я чуть не ахнула - со всей ясностью дошло наконец, что дело нечисто. Спускаются... Немедленно спускаются... О ужас, целая шайка, что ли? А этот Скорбут... Стоп, это же опознавательный пароль банды, планирующей какой-то налет! Они общаются по телефону с помощью шифра!
      Ну ладно, банда бандой, но при чем тут я, какого беса я сюда встряла? Чего они ко мне лезут? Никогда в жизни у меня не было никаких точек соприкосновения с преступным миром, да и мои знакомые не имеют чести вращаться в таких кругах. С какой стати они почтили меня своим вниманием? Спускаются... Откуда, черт подери, они спускаются? С лестницы? Судя по нервному голосу того бандита, у них там что-то не заладилось, случился какой-то прокол...
      Ну нет, все это чересчур заманчиво, чтобы оказаться всамделишным. Сколько себя помню, я всегда мечтала влипнуть в какую-нибудь необыкновенную, авантюрную историю, но чтобы так уж повезло?! Ишь чего захотела - чуда, да еще в собственных четырех стенах! Тут тебе не костел в Новолипках!
      Томясь надеждой и сомнениями, я стала лихорадочно прикидывать, как им попал в руки мой телефон и почему они отличили именно меня. Чем я лучше других?
      Слабый проблеск мелькнул в голове и тут же угас. Неуловимая, смутная мысль о чем-то чрезвычайно важном, что я непременно должна знать и что могло их вывести на мой телефон. Там-то и зарыта собака, вот только где там? Где?!
      Пытаясь поймать ускользающую ниточку, я отвлеклась от самой банды и загадочной ее деятельности, впрочем, мысли мои все равно расплывались, и я снова уснула, ничего интересного не придумав. Вернулась я к своим размышлениям лишь наутро, уже по дороге на работу. Утро вечера, как известно, мудренее. С глубоким прискорбием я вынуждена была признать, что увлекательная бандитская афера - не что иное, как плод моих пустых мечтаний, а телефонные звонки - месть моей жертвы за перенесенные преследования и заодно за болгарские помидоры. Скорей всего, это он натравил на меня всех своих коллег, благо уж им-то сноровки в голосовых модуляциях не занимать.
      ***
      Статья была, слава богу, готова, оставалось только подобрать иллюстративный материал. День стоял солнечный, Весенний, и я выбралась в родимую свою редакцию кружным путем. Впрочем, если по-честному, когда бы меня в ту сторону судьба ни заносила, ноги сами вели к гостинице "Варшава". Без всякой надежды, без повода, вели - и все тут.
      По дороге я размышляла о таинственных звонках. Странные позывные "Скорбут, Скорбут" не давали мне покоя. Я перебирала в голове самые разные догадки и так увлеклась, что лишь в последний момент заметила идущего мне навстречу долговязого субъекта. Узнала я его мигом, хотя видела лишь однажды, тогда в "Бристоле", и, если бы не шедшая рядом с ним женщина, непременно бы поздоровалась.
      Заметив их слишком поздно, я не успела рассмотреть спутницу. А жаль, имею законное право знать, как выглядит дамочка, чьей соперницей мне довелось прослыть. Проморгав такую возможность, я вздохнула и вернулась к своим захватывающим думам о Скорбуте.
      Фотографии в редакции удалось подобрать очень быстро, и уже через полчаса я переступила порог своего бюро. Весе, Януш и Витольд, дремотно безмолвствуя, корпели кто над чем - сонное царство, да и только. Я уселась за стол и без всякого энтузиазма взялась за проект. Весе зевнул во всю глотку и отрешенно уставился на радиотранслятор.
      — Что-то скучно сегодня... - протянул он. - Может, позвонить скандалисту?
      — Не утруждай себя, - холодно разъяснила я. - Его там нет, только что повстречался мне на улице.
      — Но я слышал его пару минут назад, - запротестовал Весе.
      — Значит, в записи, чудес не бывает, люди не раздваиваются.
      Сказала - и встрепенулась. Стоп, когда его Янка видела на лестнице? Вчера? А когда Весе пытал его насчет болгарских помидоров?
      — Весе, - заерзала я, - когда ты ему звонил? Вчера ведь?
      Весе вскинул на меня мутный взор.
      — Вчера, как сейчас помню. Перед тем как закончил макет, а потом расколол под ним стекло. А что?
      — Ничего, - озадаченно пробормотала я и стала усиленно соображать. Вчера Весе с ним беседовал, и вчера же Янка видела его в натуре. Беседовал где-то в четверть первого. А когда Янка на него глазела?
      Я рванулась к телефону.
      — Во сколько ты его видела на лестнице? - спросила я безо всяких вступлений, потому что на ее сообразительность могла полагаться как на свою собственную. - Это ведь было вчера?
      — А в чем дело? - поинтересовалась Янка.
      — Еще не знаю. Ну? Когда это было?
      — Сейчас, погоди, дай бог памяти... Вчера-то уж точно, а во сколько?.. Вышла я с работы в десять, потом заглянула в Дом культуры, потом не помню, но оттуда вернулась в час. Значит, в полпервого или чуть раньше.
      Несмотря на сонную одурь, голова у меня сработала молниеносно. Я надолго умолкла, чем наконец Янку обеспокоила.
      — Алло, что стряслось? Ты там умерла? Не молчи, не заставляй меня нервничать!
      — Погоди, - отозвалась я, - дай возьму сигарету. Запасись терпением, сейчас будем сопоставлять словесные портреты. Прими к сведению, что в полпервого Весе мило беседовал с ним по телефону.
      — Из дому?
      — Нет, с работы. Отсюда - Как "отсюда"? Ах, Весе! Я спрашиваю про того типа.
      — Из студии.
      — Как это?
      — А так. Весе звонил ему на студию.
      — И он гам был?!
      — В том-то и дело. Я сама, собственными ушами слышала. Что-что, а этот голос я узнаю среди тыщи.
      — Не понимаю. Ты собственными ушами слышала, а я собственными глазами его видела, только на другом конце города. Успел доехать?
      — Исключено. От Мокотова на Старое Място за пять минут, а потом еще подняться на третий этаж и выйти с собакой, чтобы столкнуться с тобой на лестнице?..
      — Тогда, значит, раздвоился?
      — Вот я и думаю, кого ты могла видеть... Теперь Янка надолго умолкла.
      — Не молчи, черт тебя дери, гони подробности, как он выглядел?
      В течение нескольких минут мы занимались подробнейшей идентификацией. Да толку-то, о стопроцентной гарантии и речи не было.
      — Нет ли у него чего-нибудь неповторимого? Особых примет?
      — Есть, - мрачно сказала я. - Серый пиджак с кожаным воротничком. Неповторимый, один такой на всю Варшаву! И два метра росту.
      — Застрелись ты с этими метрами. О боже, знать бы, как дело обернется, уж как-нибудь раздела б его до пиджака. И плевать на репутацию нашего пола!
      — А потом бы оказалось, что обесчестила невинного человека. Нет, я уже однажды села в лужу, больше в такие игры не играю. Пускай себе разгуливает по своим ступенькам сверху вниз и снизу вверх хоть до Судного дня. Я умываю руки!
      — Не выводи меня из себя. У тебя что, упадок духа?
      — Хуже. Жизнь уже из-за этой истории не мила. Прогрессирующая депрессия. Да и в конце концов, есть дела поинтересней.
      — Какие, Скорбут?
      — Он самый. С ним уж точно с тоски не помрешь. Одна надежда на него, может, вылечит от хандры.
      Несмотря на такое категорическое заявление, толика любопытства у меня к пресловутому субъекту сохранилась. Кто бы мог подумать, что в Варшаве столько одинаковых долговязых и чернявых мужчин, да еще и с черными собаками! Что за урожай на черных псин! Но не ворошить же мне погребенную тайну заново, когда я столько трудов приложила, чтобы навсегда вычеркнуть ее из памяти, разувериться в существовании этого человека, списать его в область предании и легенд...
      ***
      Статья о домах культуры нуждалась еще в перепечатке. Проклятый долг тянулся за мной как гиря на ноге, и не предвиделось иного способа избавиться от проклятия, как только дописать свой опус и немедленно сбыть с рук. Телефон зазвонил, когда я добралась до четвертой страницы.
      — Слушаю...
      — Алло, Скорбут! Скорбут!
      Ну Скорбут, чего же еще? Я бы скорей удивилась, если бы меня оставили в покое. В преддверии финала литературной моей голгофы самочувствие у меня значительно улучшилось, а вместе с тем заметно прибавилось и ясности ума. Что бы там за этим Скорбутом ни стояло, а из рук я его не выпущу, пока не разберусь, что к чему. Не мешало бы перехватить инициативу.
      — По какому номеру звоните? - сурово спросила я.
      — Четыре сорок девять восемьдесят один.
      — Слушаю вас.
      — Район сто два сгорел. К-2 выпал из игры.
      — А К-4? - спросила я во внезапном озарении.
      — В порядке, действует. А-Х и В-2 - в районе сто один. Приступаем в час ноль-ноль. Какие будут указания?
      — Никаких, - честно призналась я, потому как их у меня действительно не было. Хотела, правда, предложить, чтобы в тот сгоревший район вызвали пожарную команду, но не успела. Мой конфидент отключился.
      В полном недоумении я снова уселась за стол и закурила. Не будь я обременена неизбывным долгом, не раздумывая встряла бы в загадочную аферу. Вообще-то писать статьи мне нравится, но на сей раз милое сердцу занятие превратилось в адскую муку. Надо срочно закругляться, я уже не то что действовать - думать не в состоянии. Не статья, а наваждение, заполняет вокруг меня все жизненное пространство, дышать свободно не дает, парализовала всю мою волю. Без нее я бы уже составила план действий, а потом, засучив рукава.., гм, наломала бы дров - для чего-нибудь толкового у меня слишком мало информации. Но до действий, слава богу, пока еще не дошло; пока еще я, отстучав на машинке очередную фразу, надолго погружалась в очередные догадки, что губительно сказывалось как на фразах, так и на догадках.
      Смысла во всей этой фантасмагории ни на грош. Банда преступников обрывает мне провода, навязывает сведения о какой-то дурацкой операции и требует указаний. Не иначе я удостоилась большой чести - заделалась у них атаманшей. Операция, конечно, нелегальная, никакое легальное учреждение не будет действовать столь глупо.
      "...художественные коллективы занимаются преступной деятельностью". Тут я опомнилась, забила иксами "преступной" и стала печатать дальше, одновременно пытаясь мыслить логически. Что он имел в виду, сказав "спускаемся"? Откуда можно спуститься, учитывая, что дело происходит в Варшаве? С корабля? Отпадает, еще не сезон, горных вершин в Варшаве не имеется. Лестниц, конечно, навалом, могли спускаться, например, с какого-нибудь чердака, где они укрывались. "...раздвижные стенки расширяют возможности синхронизации помещений..."
      Какая, к лешему, "синхронизация", тут должно стоять "использование". Или я отказываюсь от одного из двух занятий, или у меня сейчас ум за разум зайдет. Подумав, я отказалась от перепечатки. Дело такое, что не терпит отлагательств. Хватит с меня одной неразгаданной загадки, другой я не переживу. Да и чем черт не шутит, а вдруг повезет - раскрою преступление века и благодарная отчизна будет воздавать мне почести до гробовой доски?
      Первым делом я взялась за то, за что полагается в таких случаях браться. Составила реестр имеющихся в моем распоряжении сведений. Запечатленные черным по белому, они приобрели неслыханно дурацкий вид, полный абсурд, ничего больше. Единственное, что удалось из записи извлечь, так это некие разрозненные домыслы.
      Помнится, я пустила в ход слово "позиции", а мой собеседник воспринял его как должное. Напрашивается вывод, что спускались они не просто с лестницы, а с какой-то позиции. Позиции расположены в районе. Что такое район? В общем это некое место, а в частности оно может быть и участком улицы, и городским кварталом, и лесом, полем, лугом в любой точке страны. Воздушный бассейн я в расчет не брала, тогда бы они, как в планеризме, упоминали и о погоде.
      Банда, похоже, немалочисленная - во-первых, голоса все время разные, а во-вторых, говорят о себе во множественном числе. Есть у них какой-то шеф. Шеф...
      Тут меня что-то насторожило, но что... Я думала-думала, но ничего не надумала и оставила шефа в покое.
      Избыток всякой аббревиатуры, на которую они не скупятся, может означать что угодно, начиная от строительных материалов и кончая кличками агентов империализма. Откровенно говоря, я предпочла бы скорее агентов, чем ворованные кирпичи. Надо будет составить список всех подходящих слов на К, на А и на В и поломать над ним голову...
      Единственная точная информация - это время. Я знаю, когда это происходит, но не знаю, что именно и где. У меня даже мелькнула мысль, не обзвонить ли все милицейские участки в Польше - на предмет каких-нибудь совпадающих во времени инцидентов. Но я от нее отказалась. Незачем пороть горячку, настанет черед и милиции, не соваться же к ней с пустыми руками.
      Ну и самое главное: какого черта они названивают именно мне?!
      Чутье подсказывало, что я должна это знать, тут надо только вспомнить, тут ключ ко всей загадке. Шевели мозгами, сонная тетеря Сделав последнее над собой усилие - увы, бесплодное, - я решила дать своей натруженной голове передышку. Буду держать руку на пульсе событий, копить, елико возможно, информацию, но сначала надо наконец завязать с этими садистскими домами культуры...
      Садисты, однако, не собирались выпускать мою грешную душу на свободу и всеми потусторонними силами продлевали свою власть. Той ночью я, конечно, статью допечатать не успела, от непосильных умствований меня сморил сон, и вечером следующего дня пришлось снова сесть за машинку. Как и следовало ожидать, затренькал телефон.
      — Это ты? - возбужденно заорала мне в ухо лучшая подруга. - Слушай, я такое видела! Обалдеешь!
      Меня ее звонок разозлил - я ждала Скорбута и держала на этот случай свой интеллект в боевой готовности. А кроме того, обалдеть я уж никак не могла, поскольку пребывала в этом состоянии перманентно.
      — Твои видения начинают мне действовать на нервы, - раздраженно заявила я. - Что там еще?
      — Я его видела, в двойном экземпляре! Кого она видела, я поняла сразу, вот только с чего у нее стало двоиться в глазах, где и по какому поводу она так нализалась?
      — На именинах была? - осторожно поинтересовалась я.
      — На чьих?
      — Какая разница. После именин много чего начинает двоиться. Бывает, в целые стада размножается. В стаде он не гулял?