— Это точно. Послезавтра - значит в воскресенье. В понедельник позвонишь и спросишь, почему передача не состоялась. Интересно, что ответит.
      Игра, похоже, складывается по высшему разряду. В его чувстве юмора, сдается мне, я не обманулась. Теперь бы только заполучить этот проклятый домашний телефон.
      Я снова стала думать, а надо сказать, такой род деятельности, как умственный, в сочетании с моей особой приносит не самые лучшие плоды. Я, конечно, придумала способ, как узнать телефон, но мало того, что не слишком надежный, - еще и адски трудоемкий. Ни одна живая душа не могла бы до такого додуматься.
      Все незасекреченные номера имеются в телефонном справочнике, а он, к счастью, издан совсем недавно. Раз какого-то номера в нем нет, значит, он засекречен. Если учитывать только номера Старого Мяста, можно методом исключения добиться потрясающих результатов.
      И я стала добиваться. Провела за этим захватывающим занятием два дня и две ночи. Как раз во время моих священнодействий навестила меня подруга, окинула взглядом все, что покоилось на диване, и потрясение спросила:
      — Чем это ты занимаешься? Дополняешь телефонный справочник? Сбрендила?
      Выслушав мои объяснения, она только молча покрутила пальцем у виска, и в реакции ее, откровенно говоря, был большой смысл. Ее жест мне и самой показался довольно резонным. Мрачно и с неодолимым отвращением взирала я на плоды своих рук, а вернее, уст. Осталось еще четыреста номеров. Господи милосердный, неужели мне предстоит претерпеть еще четыреста идиотских телефонных разговоров?
      Ничего не поделаешь, взялась за гуж... С чего начать? Ага, вот: на этой улице у телефонных номеров вырисовываются две следующие одинаковые цифры. Не исключено, что у пропущенных совсем другие, но есть вероятность, что те же самые. Начнем с них. Я набрала очередной номер. Отозвался мужчина.
      — Простите, это квартира Крупчатков? - любезно задала я первый подвернувшийся на язык вопрос, - главное, услышать голос.
      — Нет, вы ошиблись, - тоже любезно ответил мужчина.
      Совсем другой голос. Этот номер вычеркнем. По следующему тоже отозвался мужчина, и я для разнообразия спросила:
      — Нельзя ли позвать Кристину?
      — Пожалуйста, - ответили мне. Я чертыхнулась, надо же было так угадать! Нет чтобы спросить Пелагею, что мне теперь делать с этой Кристиной?
      — Слушаю, - сказала какая-то Кристина.
      — Кристина, понимаешь, какое дело, завтра я к тебе прийти не смогу, давай договоримся на другое время!
      В трубку растерянно помолчали.
      — Не понимаю... Кто говорит?
      — Иоанна.
      — Не знаю такой. Вы, наверное, ошиблись.
      — Как так? Разве это не номер... - и я назвала первый попавшийся, лишь бы не свой собственный.
      — Нет, вы попали не туда.
      — Ох, простите, пожалуйста...
      Уф, с Кристиной покончено. Что за дурацкий метод, к черту любезности, на женщинах нужно сразу же давать отбой, а вот с мужчинами говорить подольше, не дай бог не распознаю и упущу.
      Я накрутила следующий номер.
      — Прошу прощения, - завела я волынку, не позволяющую собеседнику слишком быстро от меня отделаться, - это не ваш сын подрался сегодня утром с моим сыном на Вислостраде? Мальчик дал мне этот номер телефона, и я хотела извиниться...
      — Нет, какой еще сын, у меня две дочери, - послышался удивленный ответ.
      — А, прошу прощения, он, наверное, ошибся.
      Следующий номер не отвечал. Дальше ответила женщина.
      — Пана Януша, пожалуйста, - нахально сказала я.
      — Вы ошиблись...
      Набираем дальше.
      — Простите, это не вашего сына вчера укусила моя собака?
      — Минутку... Зося! Петруся вчера случайно собака не покусала?.. Нет, извините, мы ни о чем таком не знаем...
      — Прошу прощения, значит, ошиблась... Отпадает. Идем дальше.
      — Простите, это ваша собака вчера укусила моего сына?
      — Что? У меня нет собаки...
      Когда я на очередном звонке поинтересовалась, "не мой ли сын вчера укусил вашу собаку", стало ясно, что для сохранения здоровья мне надо незамедлительно закругляться и идти спать. Итого проверено одиннадцать телефонов. Ничего не стоит подсчитать, что для проверки всех четырехсот понадобится сорок дней. Ровно столько же, сколько на вселенский потоп.
      Вечером следующего дня я снова уселась за телефон. По приемнику вещал знакомый голос, значит, дома его нет. Прекрасно, все номера, какие откликаются, сразу вычеркиваем.
      К сожалению, день был субботний. Не откликалось множество телефонов, полгорода сметелилось из своих квартир кто куда, и процесс вычеркивания продвигался через пень-колоду. На всякий случай я еще раз позвонила в телефонное справочное бюро и в бюро ремонта, почти не надеясь, что мне дадут ответ. Так и есть, не только не дали, но и прониклись подозрением. Обреченно вздохнув, я вернулась к потогонной своей системе.
      Около половины одиннадцатого я вдруг вспомнила, что в понедельник утром мне надо сдать проект фасада дома. С трудом оторвавшись от дивана, я поплелась к столу. Посмотрела на бумажные завалы, рассеянно взяла в руки один эскиз, другой... Разгребла бумаги и с кислой миной уставилась на приколотый в самом низу чертеж. Не нравилось мне то, что я на нем изобразила, прежний был несравнимо лучше. Размышляя на эту тему, я машинально копалась в куче набросков, вытащила еще один рисунок. Да, здесь чуть получше. Но почему?
      Я бессмысленно переводила глаза с одного наброска на другой, потом скользнула взглядом по всем остальным, и вдруг меня осенило: вот она, загвоздка! Слишком мало стенной плоскости над верхним окном, слишком этот карниз нависает. Если бы его как-то поднять... В крайнем случае можно вдвинуть водосток в стену...
      В приливе вдохновения я смела со стола свалку, отколола эскиз от чертежной доски и вытащила чистую кальку. Еще минута, и для меня уже ничего на свете, кроме фасада, не существовало. Никаких законспирированных субъектов, никаких телефонных номеров и прочих глупостей. Фасад получался очень даже неплохо, если поднять водосток. Надо проверить на сечениях. Сечения дома у Януша, он их должен сдать тоже в понедельник, сейчас у него наверняка уже готовы все уровни. Минутку, деталь водостока... Нет, слава богу, водосток еще не проработан, успею внести изменения. Сейчас мне нужны только все "рыбы", и через каких-нибудь несколько часов фасад вчерне будет готов. А завтра сделаю тушью!
      Время пролетело незаметно. Подходя к телефону, я посмотрела на часы и с удивлением обнаружила, что стрелки приближаются уже к половине первого. Вот откуда усталость, ничего странного, после двух-то бессонных ночей! Для дружеских бесед время, может, и позднее, но для людей, засидевшихся за праведным трудом и уточняющих друг у друга рабочие детали, - в самый раз. У моего коллеги Януша работы сейчас еще больше, чем у меня, наверняка просидит до самого утра. Иначе к понедельнику не справится, это уж как пить дать.
      Я подняла трубку и набрала номер.
      — Слушаю, - почти сразу же отозвался мужской голос.
      — Януш? - спросила я и, не дожидаясь ответа, застрочила:
      — Слушай, дай мне сейчас всю "рыбу" с сечения А, дом 5. Она у тебя готова?
      — Алло, - отозвался мужской голос, - простите, не понимаю?
      — Чего ты не понимаешь? Мне нужна, говорю, "рыба" с сечений.
      — Не морочьте мне голову, - последовал ответ, и трубку бросили.
      Я была поражена. Он что, свихнулся? От изумления меня прямо парализовало, я сидела и таращилась на зажатую в руке трубку, не зная, что и подумать. Может, этот бесстыдник спал без задних ног вместо того, чтобы в поте лица трудиться? Меня охватила ярость. Я тут надрываюсь, а он дрыхнет себе? Кому нужно сдать работу в срок, мне или ему? В праведном негодовании я опять накрутила тот же номер.
      — Слушаю...
      — Ты чего, курицын сын, дурака валяешь? - напустилась я на него, - У тебя должна быть готова уже вся "рыба". Попробуй только скажи, что проспал, я тебе в понедельник голову откручу. Гони мне сию минуту всю "рыбу" в сечении!
      — Алло, что это значит? Вы о чем?
      — Ты чего, нализался? Кончай выкомариваться. У меня работа стоит, без уровней я дальше не продвинусь ни на шаг. Не собираюсь из-за каких-то придурков сидеть до утра.
      — Мадам, я не понимаю, о чем вы говорите. Прошу вас больше мне не звонить, оставьте меня в покое, не то придется сообщить в милицию.
      Я онемела. Только тут до меня дошло, что никакой это не Януш. Силы небесные! И это еще не все - я ведь знаю этот голос... О боже!
      — Простите, - прохрипела я, - это номер 21-83-48?
      — Нет, и прекратите мне звонить, предупреждаю вас, я напущу на вас милицию. В собственном доме покоя нет! - И трубку швырнули.
      На этот раз я долго приходила в себя. Что я такое набрала? Это же он, чтоб мне провалиться! Номер.., тот самый проклятущий номер, который я безуспешно разыскивала. К черту Януша с его сечениями, надо немедленно набрать то же самое. Стоп, это же другой телефонный узел, я что, ошиблась первой цифрой?
      Не помня себя, лихорадочно накрутила я тот же номер, заменив лишь первую цифру на тройку, - во всяком случае, так мне показалось. Снова отозвался мужской голос.
      — Слушаю.
      — Прошу меня извинить, - заикаясь, сказала я. - Это вам был сейчас странный звонок, насчет "рыбы"? Я, кажется, ошиблась номером...
      — Насчет рыбы? Нет, мне вообще никто не звонил.
      — Не может быть. Вы уверены?
      — А то как же. Последние пару часов не было ни одного звонка...
      Я была совершенно сбита с толку. Будь я проклята, снова промашка! В час ночи подняла с постели невинного человека! Но надо все-таки проверить...
      — Ваш номер 31-83-48?
      — Нет, 63-48.
      — О, простите, пожалуйста! Извините, что разбудила. Доброй ночи.
      — И вам того же. Ничего страшного. Собрав последние крохи решимости, да и внимания тоже, я снова взялась за трубку.
      — Слушаю...
      Да, тот самый голос.
      — Простите меня ради бога, - крайне любезно, почти заискивающе пролепетала я, - по-моему, я только что звонила вам по ошибке...
      — Что же это такое, черт подери, дадут мне наконец поспать?! Прекратите названивать по ночам! Я вам ясно сказал - не цепляйтесь к моему телефону.
      — Прошу прощения, но с чего вы так раскричались? Я хочу извиниться за ошибку, а вы устраиваете скандал...
      — Я вам еще не такой скандал устрою. Прекратите меня преследовать, если не хотите иметь дело с милицией.
      И бросил трубку. Что это с ним? Чего он все стращает милицией? Перепутал меня с какой-то авантюристкой? Или просто со сна?
      А, в конце концов, наплевать, главное - теперь я знаю его телефон, ха-ха, все его тайны у меня теперь как на ладони!
      Интересно, узнал он меня? Нет, не похоже, зачем бы тогда нес такую околесицу? Ну ладно, пусть отсыпается, завтра проверю. Мне еще надо разобраться с фасадом...
      Вечером следующего дня я позвонила ему - и детское, можно сказать, время. Представляться пока не собиралась. До сих пор мне все это казалось оригинальной игрой и хотелось посмотреть, чем все обернется.
      — Простите, - сказала я, когда он отозвался. - Вчера я попыталась объяснить вам одно пустяковое недоразумение, но вы на меня так напустились... Могу я...
      Дальше мне не удалось произнести ни слова. Ответ, который я услышала, был столь неожиданный, что у меня надолго отнялся язык. Любезным, бархатным, спокойным голосом, блестяще поставленным, он закатил мне нотацию, суть которой сводилась к тому, что мне категорически возбраняется преследовать его как на работе, так и дома. Заодно была поставлена под сомнение умственная моя полноценность, моральное мое поведение и, в частности, способ добывания средств к существованию. В заключение мне, как злостному правонарушителю, посулили самые ужасные кары. Я слушала его в каком-то оцепенении, что не мешало мне испытывать жгучее любопытство. Под конец он сказал:
      — Еще один такой звонок, и я обращаюсь в милицию.
      Раз так, пожалуйста, будет тебе еще один звонок - что касается милиции, ничего не имею против, всегда испытывала к ней самые теплые чувства.
      — Вы хоть догадываетесь, с кем говорите? - заикнулась было я.
      — Меня это не интересует. Все, звоню в милицию.
      Полное отсутствие логики. А в меня уже прочно вселился бес противоречия. Я отпустила ему какое-то время на обещанный звонок в милицию и снова набрала номер.
      — Зачем вы устраиваете такой тарарам, не лучше ли объясниться с человеком нормально? - поинтересовалась я у него.
      — Нет, это уже переходит всякие границы. С вами нельзя говорить нормально, потому что вы ненормальная, предупреждаю вас...
      — А мне, хоть убейте, кажется, что наоборот...
      — ..предупреждаю, вас ждут большие неприятности, сами нарываетесь...
      — А все-таки ужасно любопытно, за кого вы меня принимаете?
      — Не стройте из себя дурочку. Раздобыла мой телефон, а теперь прикрывается, видите ли, какой-то ошибкой, чтобы приставать. Все, разговор окончен, теперь с вами будет говорить милиция.
      Что он зациклился на этой милиции? Прямо какая-то мания. Я уже стала сомневаться, он ли это. С моим телефонным счастьем всякое может случиться, вдруг я все время названиваю незнакомому человеку, который вправе решить, что его преследует какая-то чокнутая. Но нет, голос точно его. Тогда в чем же дело? Крыша у него, что ли, поехала?
      С одной стороны, я была не на шутку озадачена, а с другой - меня это стало не на шутку забавлять. Сама мысль о том, что меня можно запугать милицией, казалась уморительной, не говоря уж о дикой напраслине. Бес противоречия уже прочно во мне обосновался и не позволял вот так взять и на середине бросить игру.
      Я поехала в его отделение милиции. Разыскала участкового и поставила в известность, что если к нему поступит сигнал о хулиганском преследовании по телефону, то этим хулиганом буду я. И еще, сказала я, хотелось бы знать, квалифицируются ли как преступление звонки к человеку, которого я приняла за знакомого и с которым теперь пытаюсь объясниться по поводу возникшего недоразумения.
      Служитель правопорядка выслушал меня с недрогнувшим лицом и сказал:
      — Попрошу документы.
      Я дала ему свой паспорт и служебное удостоверение. Попыталась всучить и проездной билет, и водительские права, но он их отверг. Записал меня в какую-то бумагу, объяснил, что никаких сигналов еще не поступало, что звонки к знакомым вообще-то преступлением не считаются, наконец позволил себе слегка улыбнуться и сказал:
      — Чтоб вы знали, для хулиганского преследования по телефону надо досаждать человеку как минимум две недели подряд, желательно и по ночам, устраивая всякие злонамеренные пакости. Вы же, как я понимаю, звонили всего несколько раз, да еще и не вы его, а он вас оскорблял.
      Мы с ним мило попрощались, я вернулась домой, а на следующий день вечером не удержалась. Набрала номер.
      — Слушаю.
      — Хочу поставить вас в известность, - прощебетала я сладким голосом, что вы можете себя не утруждать. Я уже и сама сообщила в милицию. Спокойной ночи.
      Через два дня до меня дошли слухи, что в стане противника воцарилось серьезное замешательство. Нормальные люди, у которых к этому человеку имелись нормальные дела, не могут до него дозвониться. По месту службы отвечают, что, дескать, ошиблись номером, и грубо бросают трубку. Сама-то я после всех недоразумений сторонилась телефона как черт ладана, и такая паника показалась мне несоразмерной с масштабами нашего инцидента. Или тут кроется что-то поважнее, чем я предполагаю? А вдруг я в самом деле сыграла с этим человеком злую шутку? У меня-то ничего плохого и в мыслях не было, зла я на него не держу, напротив, даже благодарна за то, что не дает мне скучать. А всяческая напраслина, которую он на меня ни с того ни с сего возвел, настолько дурацкая, что ничего, кроме смеха, вызвать не может. Ну хорошо, а если для меня это смех, а для него - горькие слезы?
      Думала я, гадала и решила, что не мешало бы все эти страсти-мордасти довести до какого-то логического завершения. Спрошу его в лоб, он это или не он, тем более что до конца так и не уверена, представлюсь без обиняков, объясню дурацкое недоразумение, извинюсь за свою неумышленную бестактность, и полюбовно, без всяких претензий расстанемся. Номер его телефона и все другие подробности я вычеркну из памяти раз и навсегда.
      Руководствуясь вышеупомянутыми благими намерениями, я позвонила ему ближе к вечеру, по служебному телефону, собираясь узнать, когда у него дежурство, - мне показалось, что в рабочей обстановке он будет восприимчивей к моим объяснениям. Кто знает, может, у него какой-то пунктик насчет домашнего телефона.
      Культурно и спокойно я задала интересующий меня вопрос подошедшей к телефону женщине. Каково же было мое удивление, когда в ответ она мне отрезала:
      — Повторяю, никакой информации мы не даем. Вы ведь сегодня уже звонили?
      Чтоб мне провалиться, последние три дня я на пушечный выстрел к телефону не подходила. Вот еще новости, в чем тут дело?
      — Нет, не звонила, - ответила я, не скрывая своего удивления. - Мне надо знать, когда он будет на дежурстве, но спрашиваю я впервые.
      — Позвоните, пожалуйста, в секретариат. Что за чертовщина! Ему названивает какая-то гражданка, а он принимает ее за меня? Или меня за нее? Что, в конце концов, происходит? Ничего не понимаю.
      Я махнула рукой на секретариат и позвонила прямо домой. На всякий случай уточнила, он ли это, назвав полным именем и фамилией. Представиться уже не успела.
      — Да уймитесь же вы наконец! Неужели так приятно нарываться на грубости? Вас ничего не может оскорбить?
      Ну, это уже начало действовать мне на нервы. Что он себе воображает? Что я могу маразматическую его истерику воспринимать всерьез?
      — Смею вас заверить, все ваши оскорбления мне как слону дробина, невозмутимо сообщила я. - Меня не может оскорбить то, что не имеет ко мне никакого отношения. Сдается мне, тут просто досадное недоразумение, и по сему поводу я хотела бы с вами объясниться.
      — Объясняйтесь с кем-нибудь другим, мне с вами не о чем говорить. Надеюсь, до вас наконец дошло?
      — Не надейтесь, - холодно успокоила я его, - не дошло.
      — В таком случае, с головой у вас точно не в порядке. Вы сумасшедшая, вас надо изолировать, вы представляете опасность для общества.
      Возможно, какая-то доля правды в его словах и была.
      — Вам хоть понятно, о чем я пытаюсь с вами поговорить?
      — Ничего не хочу ни понимать, ни слышать, отстаньте от меня наконец!
      И все, бросил трубку. Тут уж мне и впрямь шлея попала под хвост, я закусила удила, короче, снова набрала номер.
      — Официально заявляю вам, - железным тоном отчеканила я, - что приставать я буду до тех пор, пока вы не соизволите обменяться со мной хоть парой нормальных слов.
      — Не дождетесь. С анонимами не разговариваю.
      — Тогда дайте мне возможность представиться. У меня нет никаких причин скрывать свою фамилию.
      — Меня ваша фамилия не интересует... Отбой. Звоню снова.
      — Слушаю...
      — Обещаю вам покой до конца ваших бренных дней, - ласково сказала я, только ответьте на один вопрос.
      — Не дождетесь. Бесстыжая вы женщина. Впрочем, чему тут удивляться, выучку-то прошла на панели у "Полонии"...
      — Что?!
      — Вы правильно расслышали, у "Полонии"... Это меня уж совсем заинтриговало. Весьма оригинально. И откуда только он все это берет?
      — Вы меня озадачили, - живо подхватила я. - Что-то не припомню такого места работы в своей трудовой биографии...
      — У меня на ваш счет полная информация. И место работы, и профессия вполне вам соответствуют.
      Я хотела было сказать, что он отстал от жизни, что в моде теперь панель у другой гостиницы, но не могла припомнить, у какой именно. А пока вспоминала, он уже дал отбой. Немного подумав, я позвонила в четвертый раз.
      — Слушаю.
      Зачем он только снимает трубку? Ведь знает, кто звонит.
      — Может быть, вы боитесь, что я потребую с вас гонорар?
      Ответ был пространный и столь же изощренный, сколь и пакостный. В конце его снова зациклило на милиции. Пришлось дать ему передышку, а тем временем позвонить сразу в два милицейских пункта. Коротко изложив суть проблемы, я поинтересовалась, с какого по счету звонка я вступаю в конфликт с уголовным законодательством. Удостоверившись, что кое-какой резерв еще есть, я снова набрала его номер, - Чего вам еще?
      — Хотела спросить, в которое из отделений милиции вы собираетесь звонил". А то я уже переговорила с вашим районным отделением, с моим и с Центральным управлением.
      Минута молчания, тяжелый вздох и наконец ответ:
      — Ну, тогда уж только Творки остались. И снова отбой. Я от души за него порадовалась: наконец-то к человеку вернулось чувство юмора, а то нехорошо получается: я всласть развлекаюсь, а он как на похоронах. Сейчас самое главное - не разочаровать его, поддержать тонус - он, конечно, настроился на очередной звонок, уже небось и звукозапись подключает. Дав ему несколько минут форы, я взялась за трубку.
      — А чего вы, собственно, боитесь? - с любопытством спросила я. Почему...
      — У вас в голове не все дома, - прервал он меня, не слушая. - Милиция вам уже звонила, или одного раза мало?
      У этого человека удивительный дар поражать своими ответами. Никакая милиция мне не звонила, это я звонила в милицию. Совсем у него в голове все перемешалось. Фу-ты пропасть... а вдруг он по ошибке напустил милицию на какое-нибудь невинное существо?
      — Постойте! - взвизгнула я. - Ради бога, на кого это вы напустили свою милицию? Ко мне никто не звонил!
      — Как бы вам не пожалеть о своем бесчинстве. Учтите, это уже пятый звонок.
      — Нет, простите, шестой, - уточнила я для порядка.
      — Даже шестой. Вы лишаете меня покоя в моем же собственном доме, самым бессовестным образом. Это преступление...
      — Да что вас заело на этом преступлении...
      — ..отравляете жизнь...
      — Дадите вы мне хоть слово сказать? Я вам ясно говорю...
      — ..ответите перед законом...
      Мы уже голосили хором, поскольку он даже не слушал моих ответов. Смысла в такой беседе было мало. Я перезвонила в седьмой раз.
      — У меня эти наши словопрения уже из ушей лезут, - раздраженно сказала я. - Ничего не пойму, все время такое ощущение, что разговариваю не с вами, а с кем-то совсем другим. Ответьте мне на один вопрос, а потом можете хоть застрелиться.
      — Я, по-моему, ясно сказал - ничего отвечать не буду. С такими особами, как вы, знакомств не завожу и заводить не собираюсь. Наглая шантажистка...
      — Повторяетесь...
      — Шантажируете меня своими звонками, грозитесь телефон оборвать, если я с вами не поговорю...
      — Плевать мне на разговор, ответьте только на один вопрос...
      — ..а это и есть шантаж, и вы понесете за него заслуженное наказание. Поплатитесь и лично, и по месту службы...
      — У меня по месту службы столько забот, что одной меньше, одной больше...
      — ..последствия для вас будут самыми неприятными...
      Мы снова голосили дуэтом, так что я сочла за лучшее умолкнуть. Невольно вслушавшись, я вдруг поняла, что весь этот маразм довольно своеобразен. Он повторял один и тот же монолог как заезженная пластинка, лишь изредка привнося ту или иную творческую деталь. Так я узнала, что милиция уже взяла мой след. Завершил он свою инвективу самым неожиданным образом, деловито заявив:
      — Ну вот, кассета кончилась, отключаюсь. Благодарю вас.
      Этой магнитофонной записью он несказанно меня потешил. Оставалось и мне закруглить нашу беседу на такой же умиротворяющей ноте, да и не грех бы попрощаться. Позвонив в восьмой раз, я томно, с чувством прощебетала:
      — Мне ничего от вас не надо, лишь бы напоследок, еще хоть раз в жизни, услышать ваш голос...
      — И это все?
      — Да... - умильно выдохнула я в трубку и, бросив ее на рычаг, дала волю разбиравшему меня смеху, после чего со спокойной душой пошла спать.
      На следующий день, ближе к вечеру, раздался звонок.
      — Слушаю вас, - отозвалась я.
      — Довожу до вашего сведения, что теперь вы можете названивать мне хоть до самого Судного дня. У меня отныне другой номер. А вашей самодеятельностью уже занялась милиция.
      Только я хотела сказать, что сейчас умру от страха, как он отключился. На всякий случай я разузнала, как обстоят дела со сменой телефонных номеров, выяснила, что скорей всего он не соврал, и на том успокоилась. Поздно вечером он снова позвонил. Видать, этот человек жить без меня не может...
      — Напоминаю вам, что номер свой я поменял и теперь застрахован от ваших посягательств.
      Я устроилась поудобней у телефона, закурила сигарету и сказала:
      — Очень мило с вашей стороны, что вы решили рассекретиться, наконец-то я слышу нормальную человеческую речь.
      — Да, теперь можно себе позволить. Мы с вами сейчас в равном положении, я защищен от вашей беспардонности.
      — Что вы называете равным положением? То, что вы знаете обо мне все, а я о вас ничего? Вы серьезно?
      — Отныне я для вас недосягаем. Так знайте же, сейчас я дома, наслаждаюсь покоем и вы меня своими звонками не достанете...
      Я чуть было не ляпнула, что в таком случае мне ничего не остается, как приехать к нему, но вовремя прикусила язык.
      — Раз уж вы в благодушном настроении и даже снизошли до беседы, скажите тогда на милость, что все это значит? Вы меня с кем-то перепутали?
      ***
      — Ни с кем я вас не перепутал, хватит прикидываться невинной овечкой. Просто знать вас не желаю, и не надейтесь на свою настырность. Ничего вам от меня не светит. К счастью, я вовремя понял, что вы за штучка, и успел дать задний ход. Я уже не раз напарывался на дамочек такого пошиба, потому-то и закрыл свой номер телефона... И на вас, поверьте, найду управу.
      Я слушала его исповедь в полной растерянности. Что же это такое деется? Что у него за дурь в голове? Мания преследования? В чем он меня подозревал?
      — Может быть, вы опасались, - со всей деликатностью спросила я, потому как психов нервировать нежелательно, - что я буду у вас что-то вымогать?
      — Учтите, это ваши слова. Я ничего такого не утверждал.
      — Я вас выручила, не стоит благодарностей.
      — Считаю своим долгом предупредить, что о вашем поведении, включая и сегодняшний день, уведомлена милиция, вам это так с рук не сойдет. Все ваши звонки записаны на пленку. А сейчас отключаюсь, наконец-то отдохну. Что-нибудь почитаю в тишине, без ваших звонков. Доброй ночи.
      Итак, невинная моя забава обернулась нешуточной драмой. Сомневаться не приходится, всю эту катавасию он, как ни странно, воспринимает серьезнейшим образом. И глубоко вериг всему, что говорит. Я в его глазах женщина легкого поведения, и по профессии, и по своей сути, вдобавок шантажистка да и вообще подлая бестия. А к тому же, судя по его обращению со мной, не в меру придурковата. Чертовщина какая-то, дорого бы я отдала, чтобы узнать, каким образом эта галиматья засорила ему мозги. Сколько я ни старалась, никакого вразумительного объяснения не нашла и переключилась на другие детали этого дела. Ну хорошо, пусть я распоследняя шельма, каких еще свет не видывал, допустим, так оно и есть, почему же он меня раньше не раскусил? Любой нормальный человек с шантажисткой даже в разговор вступать не будет. И потом, как можно ни с того ни с сего, с места в карьер учинять такой безобразный скандал? Или он в самом деле уверен, что я в конфликте с законом и при одном слове "милиция" готова околеть со страху? И почему он напрочь позабыл про такой легкий и простой способ развязки, как обыкновенный человеческий разговор? Не сваляй он дурака со своей конспирацией еще при первом моем звонке, мы бы откровенно объяснились, и неужели я бы не отпустила его с миром? Стоило только сказать: "Дорогая пани, так, мол, и так, прошу меня простить, но продолжение нашего знакомства представляется мне нежелательным. Все было очень мило, спасибо, будьте здоровы". Возможно, я бы и задала ему под занавес кое-какие вопросы, но на ответах бы не настаивала. В конце концов, любое дело можно уладить интеллигентно, а он ведь производил впечатление человека интеллигентного. Неужели я так феноменально ошиблась?
      Мне было и досадно, и грустно. Мне всегда бывает грустно, когда оказывается, что я в ком-то ошиблась. Ну и, конечно, не очень-то приятно, что такая забавная поначалу история обернулась историей склочной.
      На его угрозы касательно моей репутации я обратила ноль внимания, пусть себе трезвонит во все колокола, такая напраслина ко мне не пристанет. Мои знакомые в ответ только животы надорвут со смеху либо просто постучат пальцем по лбу.
      Сколько я ни ломала голову над загадочным этим делом, меня не покидало ощущение, что я скольжу по поверхности, а суть остается сокрытой во мраке неизвестности. Когда я позвонила подруге, которую держала в курсе, и поделилась с нею последними новостями, ее взяла оторопь не меньше моего. Собравшись с мыслями, подруга сказала:
      — Дорогая моя, я вижу лишь одно объяснение: у этого типа не все дома, налицо ярко выраженная мания преследования.
      — Мне такой вариант тоже приходил в голову, ну а вдруг тут совсем другое? Не будем упрощать. На манию всегда успеется списать, придумай что-нибудь поинтересней.
      — Ну что тут можно придумать? Хотя погоди...
      — Ну?
      — Погоди, не мешай... Он стал скандалить сразу же, как ты позвонила? А что, если он был тогда не один?
      — Полагаешь, коротал время с подружкой?
      — Не знаю... Но вполне вероятно.
      — Ни о каких подружках я не слышала. Он меня уверял, что никого у него нет, а раз так, с чего вдруг такая паника?
      — Дурочка. Мог ведь мужик соврать?
      — Соврать? А зачем?
      — Мало ли зачем. Но если это так, то ничего удивительного...
      — Слушай, я еще раз тебя прошу, не записывай его в идиоты. Я ведь ему польским языком сказала, что попала к нему по ошибке. Любому мало-мальски нормальному человеку этого вполне достаточно.
      — Пожалуй. А если он тебя узнал и решил, что ты его расшифровала?
      — Вот-вот. Представь себе такую ситуацию. Сидишь ты себе с мужчиной, наслаждаешься своим счастьем, и вдруг тебе звонит третий лишний, которого тебе вовсе даже незачем афишировать. Как бы ты себя повела?