- Драгоценная моя собачка! - с нежностью прошептала Яночка, свесившись с дивана, на котором сидела, и заглядывая под него. - Ты прав, Хабрик, это Файксат, Файксат!
      Сидя на диване и опираясь локтями на стоящий перед диваном длинный стол, Яночка беспокоилась, заметит ли Павлик оба объекта. Нет, не правильно они поступили! Надо было им здесь караулить вдвоем, а разделиться только после прибытия объектов и уже по отдельности следовать за ними. Ведь Павлик же не может раздвоиться.
      Больше трех минут Яночка не выдержала. Приказав Хабру оставаться на месте и ждать, она сорвалась с дивана и уже собралась бегом мчаться в поисках Павлика, но спохватилась и заставила себя идти солидно, не торопясь. Девочка направилась к главному большому залу, основному месту сборища филателистов. Они тут стояли небольшими кучками и парами, толпились у столов, разглядывая кляссеры, громко переговаривались. Как хотелось Яночке полюбоваться на чудесные марки, выставленные на всеобщее обозрение, но она сюда пришла не для того. Дело - прежде всего. Протискиваясь сквозь толпу, пробираясь между столиками, девочка разыскивала брата. Павлика нигде не было видно. Может, он по второй лестнице спустился на нижний этаж? Но уж, наверное, догадается, не найдя ее на прежнем месте рядом с Хабром, подождать там немного? Подумав, девочка решила поискать брата на верхнем этаже.
      А Павлик и в самом деле, прочесав весь второй этаж и не найдя ни одного из интересующих их людей, спустился по второй лестнице вниз, посмотрел там, а потом вновь поднялся по главной лестнице. Яночки на посту не оказалось. Заглянув под диван, Павлик обнаружил Хабра на месте, выпрямился и вдруг увидел Очкарика. Тот только что поднялся по лестнице и стоял, рассматривая присутствующих.
      Одной секунды Павлику хватило на то, чтобы порадоваться, что Очкарик его не видит, ибо стоит к нему спиной, огорчиться из-за того, что нет под рукой парика и темных очков, и принять решение. Очкарик направился к главному залу, Павлик последовал за ним.
      Вернувшись, Яночка обнаружила на условленном месте одного Хабра. Брата не было. При виде хозяйки Хабр приподнял голову, коротко радостно пискнул и замахал хвостом.
      - Павлик приходил! - догадалась Яночка. Хабр сильнее застучал хвостом об пол, всем своим видом выражая живейшую радость.
      - Так почему же он не подождал? - сурово спросила Яночка.
      Вот на этот вопрос собака не смогла ответить. Пришлось думать самой. Бегать по трем этажам и двум лестницам друг за дружкой они могут до скончания века. Впрочем, точно так же безуспешно можно бегать и в поисках своих подозрительных объектов. С самого начала следовало избрать другую тактику.
      Отказавшись от конспирации, девочка заглянула под диван.
      - Хабр, сюда! Ищи Павлика! Павлика! И прячься!
      Одним ловким гибким движением пес выскользнул из-под дивана и, ловко лавируя под ногами филателистов, двинулся по той самой трассе, по которой проследовал Павлик несколько минут назад. Яночка поспешила за собакой.
      ***
      Павлик шел за Очкариком. Тот не торопился, останавливался у столиков и делал вид, что рассматривает марки. Именно делал вид, на самом деле марки его не интересовали, это Павлик определил сразу. Вот вроде бы склоняется над кляссером, а сам смотрит не на марки, а на людей вокруг, украдкой, иногда даже назад оглядывается. Такие оглядывания представляли для мальчика наибольшую опасность, поэтому каждый раз, когда Очкарик останавливался, мальчик старался спрятаться за какого-нибудь филателиста потолще или замешаться в толпу.
      Уже подходя к выходу из зала, Очкарик буквально столкнулся с паном Файксатом. Павлик смотрел внимательно, очень внимательно, стараясь даже не мигать, чтобы не пропустить ни малейшего жеста подозреваемых. И никакого жеста не заметил! Эти два человека разминулись как совершенно незнакомые люди, даже не посмотрели друг на друга, просто не обратив друг на друга внимания!
      Павлик снова двинулся вслед за Очкариком, который уже перешел в соседнюю комнату, как вдруг что-то коснулось его ноги. Ткнувшись мокрым носом в ногу Павлика, Хабр молниеносно скрылся под ближайшим креслом. Они с Яночкой легко догнали мальчика, ведь Очкарик то и дело останавливался.
      - Наконец нашла тебя! - прошипела Яночка. - Ну и дураки же мы с тобой...
      - Тихо! На горизонте появился Очкарик! - коротко, по-военному отрапортовал Павлик сестре. - И они незнакомы.
      - Кто? - не поняла сестра.
      - Файксат с Очкариком.
      - Почему так думаешь?
      - Сам видел. Вот здесь встретились. И ноль внимания!
      Мальчик повернулся, чтобы показать место, где встретились оба подозреваемых, и натолкнулся на взгляд одного из них. Пан Файксат стоял посередине зала и смотрел на мальчика с выражением доброжелательного любопытства. Встретив его взгляд, Павлик автоматически, не сознавая, что делает, вежливо ему поклонился. Тот с приятной улыбкой кивнул мальчику головой.
      - Кретин! - только и могла произнести Яночка.
      Сбитый с толку Павлик повернулся к ней.
      - Почему?
      - Потому что он вовсе тебя не узнал, увидел - вроде знакомое лицо - и пытался вспомнить. А ты и напомнил, болван! Теперь он тебя хорошенько запомнит!
      - Чтоб ему лопнуть! - расстроился Павлик. - Что же теперь делать?
      - Теперь уже ничего не сделаешь и нечего изображать из себя сиротку Марысю! Улыбайся, говори что-нибудь. Давай Хабра прикроем, чтобы хоть его не увидел.
      Пан Файксат повернулся к детям спиной и не торопясь принялся расхаживать между столиками с марками. Оба вздохнули свободней.
      - Так ты сказал, Очкарик здесь? - напомнила Яночка.
      - Да, пришел, я за ним тащусь от самой лестницы, тебя не было, я не стал ждать. Нам надо проверить, знакомы ли они с Зютеком. С ним он еще не встретился, я как пришитый шел за ним. Куда он подевался?
      - А пан Файксат вот отсюда вышел? - спросила Яночка.
      - Ну да, и вот на этом месте они и встретились.
      - Тогда пошли дальше, может, Зютек тоже там.
      И тут снова появился Очкарик. Он вышел из бокового коридорчика и стал подниматься по лестнице на верхний этаж.
      - Теперь за ним пойду я, - быстро произнесла Яночка, - а ты проверь, нет ли в том коридорчике Зютека. Хабра возьми с собой, а то потом меня не найдешь.
      Коридорчик Павлик обследовал молниеносно, никакого Зютека там не оказалось. Не было его и в комнате, куда вел коридорчик. И они оба с Хабром кинулись вслед за Яночкой. Хабр умел как-то так пробираться в толпе людей, что его никто не замечал. Яночку они обнаружили за колонной у входа в боковой коридор третьего этажа.
      Не оборачиваясь, она поняла, что Павлик рядом, потому что холодный нос Хабра легко коснулся ее ноги. И сказала, тоже не оборачиваясь:
      - Как жаль, что человек не может по своему желанию превратиться в таракана.
      - Лучше уж в бабочку, или на худой конец в комара, - поправил ее Павлик, тоже прячась за колонну. - Таракана и раздавить могут.
      Там, куда смотрела Яночка, в самом конце бокового коридора, стояли Очкарик и Зютек. Нет, они не беседовали, они вообще не общались. Очкарик, по своему обыкновению, курил, глядя в окно, Зютек у того же подоконника копался в своей папке, вынимая из нее какие-то бумаги, клал их на подоконник, просматривал и перекладывал на другое место. Он не умел так хорошо, как Очкарик, представить, что незнаком с ним, может, не было у него артистических способностей, а может, просто был очень взволнован, потому что лихорадочно что-то шептал и даже, забываясь, несколько раз поднимал голову и смотрел на своего собеседника.
      В коридоре, кроме них, больше никого не было, так что не оставалось никаких шансов подкрасться незаметно и подслушать, о чем они говорят. И в самом деле, вот если бы можно было превратиться в какое-нибудь незаметное насекомое...
      - Охохонюшки! - так горестно произнесла Яночка, что Павлик не выдержал.
      - Попробую! - бросил он и, прежде чем сестра успела отреагировать, скрылся под ближайшим столом, одним прыжком преодолев отделяющее их от него расстояние. Сидящий рядом с хозяйкой Хабр с любопытством навострил уши, глядя вслед мальчику.
      Столы стояли вплотную один к другому вдоль всего коридора. Доходили они, правда, не до самого окна, возле которого шептались заговорщики, но от последнего стола оставалось до них не больше метра, к тому же там стояло несколько стульев. Что ж, у Павлика были шансы. С волнением следила за братом Яночка, но он вскоре исчез у нее из глаз, и следить за действиями Павлика мог один Хабр, который и делал это с большим интересом, естественно, не произнося ни звука. Вот Очкарик выбросил в раскрытое окно окурок и сразу же раскурил следующую сигарету. Все еще что-то шепча, Зютек принялся неторопливо убирать в папку разложенные на подоконнике бумаги.
      Сидящий у ног Яночки Хабр поднялся и тихонько радостно пискнул. Это означало появление кого-то из родных, Рафала или дедушки. Яночка обернулась. И в самом деле, дедушка. Не замечая внучки, он разговаривал с кем-то из филателистов в большом коридоре. И еще она увидела пана Файксата, который, остановившись на пересечении двух коридоров, задумчиво смотрел вглубь коридорчика на двух заговорщиков у окна.
      Сердце девочки тревожно забилось. Павлик вот-вот вылезет из-под стола, и тот его увидит. А может, уже видел, как брат залезал под стол? Ведь неизвестно, сколько времени он тут стоит. Совсем спрятавшись за колонну, девочка лихорадочно раздумывала, что предпринять. Не исключено, что этот подозрительный аферист явился сюда лишь с целью наблюдения за Очкариком и Зютеком, но если увидит Павлика - катастрофа! Ведь с Зютеком он знаком, предупредит его, что мальчик подслушал их разговор у окна. Впрочем, не исключено, что и с Очкариком они знакомы, это еще не выяснено. Неизвестно, чем обернется для детей неожиданное появление афериста. Если он тоже мечтал о том, чтобы подслушать разговор Очкарика с Зютеком... Под стол не полезет, это ясно, в таракана тоже не превратится. Узнает, что Павлик подслушал и заставит его признаться, под пыткой заставит! Что делать?
      Вот Зюгек пособирал наконец свои бумаги и нарочито небрежной походкой отошел от окна, не торопясь миновал вереницу столов в коридоре и скрылся в толпе филателистов, толпившихся в большом зале. Очкарик сам с собой разговаривать не станет, Павлику больше нечего делать под столами, вот-вот вылезет. Нельзя допустить, чтобы Файксат увидел его! Самой отвлечь его внимание? Нет, нельзя показываться ему на глаза, пока он ее не заметил и не знает, что они с Павликом заодно. Пока засветился один Павлик. Очень хорошо, она останется в тени.
      Положив руку на голову собаки, Яночка прошептала:
      - Хабр, жди! Жди Павлика. Жди здесь Павлика!
      Даже не поглядев на хозяйку, собака моментально сменила положение и притаилась за колонной. Использовав двух проходивших мимо филателистов как прикрытие, Яночка за их спинами незаметно проскользнула в большой зал и принялась разыскивать дедушку. Теперь она могла не прятаться, имела полное право разглядывать марки, оглядываться в поисках нужных ей коллекционеров. Файксат тоже появился в зале, теперь он не был ей опасен, среди взрослых в зале было полно подростков и даже детей, а ведь он не знает, кто она. Пусть смотрит. Ага, вот дедушка.
      - Дедуля, пани Наховская здесь? - поинтересовалась Яночка.
      - Нет, - ответил дедушка. - Во всяком случае я ее не встретил. И вообще уже давно не вижу. Обычно она сидит за одним из первых столов внизу, рядом с экспертами. И я беспокоюсь... А ты одна пришла или с Павликом?
      - С Павликом, он там марки рассматривает. А из-за чего ты беспокоишься?
      - Собственно, даже не беспокоюсь, просто удивляюсь, почему пани Наховской давно не видно. А, здравствуйте, здравствуйте! Как поживаете? - отвлекся дедушка, встретив одного из своих многочисленных знакомых, и сразу заговорил с ним о марках. Яночка отошла от них. Не вызывает сомнения, что дедушку беспокоит долгое отсутствие пани Наховской в филателистическом клубе, но он не хочет внучке в этом признаться. Тем важнее им с Павликом встретиться с пани Наховской!
      Пан Файксат сегодня, словно злой дух, преследовал девочку. Надо же было ему появиться на лестнице как раз в тот момент, когда к ней приближались Павлик с Хабром! И как назло, место открытое, все трое как на ладони. Пришлось девочке, не дожидаясь брата, поспешно скрываться в большом зале. Павлик, к счастью, сообразил, что тут что-то не так, и не кинулся вслед за сестрой с криком "подожди!". Они встретились в безопасном месте, на площадке второй лестницы, за большой колонной в глубине холла. И даже здесь девочка не рискнула задерживаться, на ходу прошептав брату:
      - Мы не знакомы! Домой! Есть новости!
      - У меня тоже! - таким же конспиративным шепотом ответил Павлик.
      - Раз уж ты засветился, пусть я останусь для них неизвестной. Выходим по отдельности.
      - Порядок, смываемся! По дороге загляни вон в ту маленькую комнату, потом скажешь, что тебе показалось там необычным...
      ***
      - Единственное, что мне показалось там необычным, так это какой-то жуткий толстяк, настоящее чудовище. Громадный, толстый и весь покрыт бородавками, ну чистая жаба! Лягуш!
      - Точно, жаба. Именно его я и имел в виду. Положил на него глаз, когда Зютека искал. Это бандит! А может, и пират!
      - С чего ты взял?
      - А вот слушай! Сам видел и слышал. Вот, буду тебе сейчас рассказывать, и это займет раз в десять больше времени, чем тогда все продолжалось. Заглянул я, значит, в ту комнату, Зютека там не было, я, значит, хотел развернуться и ходу, а этот Лягуш стоял с другим филателистом, тот держал раскрытый кляссер, показывал Лягушу. Нормальный человек. Так он кляссер в сердцах захлопнул и крикнул ему: "Это форменный бандитизм!" И прочь пошел. А Лягуш мерзко захохотал и руки потирал вот так... А третий человек стоял рядом и только головой покачал. Вроде бы ничего особенного, но сама понимаешь...
      - Понимаю, - ответила Яночка. - Наверное, у этого порядочного филателиста были редкие марки и он собирался их продать, а Лягуш предложил несусветно маленькую цену.
      - Или наоборот, у Лягуша были марки и он заломил за них несусветно большую цену, - предположил Павлик. - И знаешь, этот Лягуш так мерзко хихикал и руки потирал, будто тот человек уже у него в руках. Подозрительно это! Надо бы выяснить. Вот я и попросил тебя тоже на него посмотреть.
      - Посмотрела, и что из того? Некогда нам отвлекаться на дополнительные выяснения. Сейчас у нас на очереди Баранские. Есть один, и боюсь, этим дело и ограничится.
      - Я тоже боюсь, - проворчал Павлик, отодвигая в сторону толстенную телефонную книгу. - Полкниги одних Баранских! Ну, может, не пол, а одна страница, но тоже много. А представляешь, сколько их по другим городам? А сколько еще тех, у кого нет телефонов?
      - Поэтому я и говорю, нельзя нам распыляться, сосредоточимся на чем-то одном, - сказала Яночка.
      - А Лягуша оставим в покое?
      - Нет, давай тоже запишем в нашу тетрадь.
      На всякий случай...
      Вписав в свою тетрадь еще один подозрительный объект, девочка перелистала страницы и сказала:
      - Вот тут у нас записаны контакты между подозрительными. И сегодня мы убедились - есть контакт между Очкариком и Зютеком. Значит, тогда, на Саской Кемпе, он ждал именно Зютека. Вот бы еще узнать - зачем? А больше ты ничего не подслушал?
      - Больше ничего. Сначала оправдывался:
      "Говорю вам, заболел я!" То есть, может, сначала говорил что другое, эти слова я услышал первыми, как подобрался к ним под столами. И еще добавил: "Всего-то один раз я не пришел, ведь всегда вовремя прихожу, ну, заболел, так сразу..." И канючил, и скулил, как побитая собака, и оправдывался. Врал как сивый мерин.
      - Ясно, врал, - подтвердила Яночка. - Это Стефек притворился больным и вообще задержал его дома. Вот и пришлось ему изворачиваться.
      Павлик продолжал рассказывать:
      - А тот в ответ: "Нашел когда болеть! Самый подходящий момент выбрал!" И провалиться мне на этом месте, даже зубами заскрежетал! Зютек, похоже, в штаны наложил, очень уж лебезил перед этим адвокатом. "Больше это не повторится", канючил. "Помирать буду, но приползу". "В следующий раз..."
      - Погоди, - перебила брата Яночка. - Вот у меня записан весь их разговор, как ты мне первый раз рассказал. Я зачитаю, а ты следи, правильно я записала или нет. Очкарик: "Толку с тебя мертвого". И дальше: "Следующего такого раза не будет". Зютек: "Все сделаю, как вы велели". Очкарик: "Адрес помнишь?" Зютек: "А как же! Пекарская, Замойское..." Очкарик: "Заткнись, болван! Адрес мне известен".
      - Вот именно! - с горечью подтвердил Павлик. - И не назвал, подлец, адреса!
      - Значит, не дурак, - заметила сестра. - Слушай дальше. Очкарик: "Сделаешь так, как я сказал. А теперь сматывайся. Нас не должны видеть вместе". И что, Зютек и в самом деле больше ни слова не сказал?
      - Опять что-то заскулил и тихонько что-то клянчил, но я не расслышал. Спаковал свои манатки и отчалил. И все.
      Закрыв тетрадь, Яночка задумчиво произнесла:
      - Я бы подумала, что речь идет об улице Пекарской, если бы не "Замойское". И что, больше ни звука?
      - Я же тебе говорил! - подтвердил Павлик. - Как ножом отрезал!
      - В таком случае речь могла идти о какой-то пани Пекарской на Замойском. Или предместье, или поселок какой? А может, он сказал "Замойская"? Улица?
      - Нет, если уж хочешь совсем точно, то он до конца не договорил, оборвал, вот так "Замойс..." и все!
      - Так что же ты мне голову морочишь? - рассердилась девочка. - Это совсем меняет дело. Может быть и улица Замойского. Вот интересно, много ли там проживает Пекарских? Не мешало бы проверить, на всякий случай.
      - На всякий случай не мешало бы проверить, жива ли вообще эта Пекарская, внес свое предложение брат. - Раз уж Зютек специализируется по покойникам...
      - По покойникам он работает для Файксата.
      - Может, ты и права. Дай-ка погляжу в телефонной книге. Пекарская, Пекарская... Надо же. Пекарских еще больше, чем Баранских.
      - Да не смотри ты на фамилии, по адресу ищи! Нам нужна только та Пекарская, что живет на улице Замойского.
      - Во, гляди! - удивился Павлик. - На Замойского всего одна Пекарская! Пекарская Ядвига, ул. Замойского, 27. Квартиры нет, но это пустяки.
      Яночка аккуратно занесла в тетрадь фамилию и адрес.
      - Хорошо бы узнать, связана ли она как-то с теми самыми наследниками, или это особая статья, и нам неинтересно. Я потом подумаю над этим. В пятницу мы пойдем к Збине...
      Павлик открыл было рот, чтобы поинтересоваться, почему именно в пятницу и зачем им Збиня вообще, но сам сообразил. В четверг должны прибыть из Алжира от отца брелочки, а Збиня обещал поспрошать своего одноклассника Зютека кое о чем, представляющем для них интерес.
      - И Стефек, может, что-то узнает, - предположил он.
      Я ночка была другого мнения:
      - Стефек занимается диверсиями, от него нам польза в другом отношении, разузнавать же может только Збиня. Возможно, и узнает. Надеюсь, алжирские брелочки ему понравятся.
      - Ой! - вспомнил вдруг Павлик. - Я тут недавно нашел на чердаке такую штуку...
      Покопавшись в своих железках, мальчик извлек довольно массивный металлический кружок, цветом напоминавший немного потемневшее золото. На одной стороне кружка была чеканка - голова лошади и надпись на немецком языке. Из надписи дети поняли лишь слово "премия" и дату - 1938.
      - Памятная медаль или какая-то награда, - сказала девочка. - Наверное, лошадиная. И страшно старая. Ты думаешь, она золотая? Тяжелая!
      - Нет, думаю, это латунь. А правда, клевый получится брелочек? Вот здесь провертеть дырку и повесить на... На что повесить? Нужна красивая цепочка, или кольцо, или хотя бы медная проволока.
      Яночка сорвалась с места.
      - У меня есть подходящее кольцо!
      В отличие от Павлика, Яночка свои вещи держала в порядке, они не были разбросаны по всей комнате. И девочка знала, где что искать. Вот и сейчас она полезла в шкаф и извлекла из его дальнего угла большую коробку. Поставив ее посреди комнаты, Яночка принялась в ней копаться. Павлик с интересом наблюдал за сестрой.
      С самого дна коробки, из-под связки каких-то черных перьев, была извлечена старая, пожелтевшая бальная сумочка из кремовой замши в золотые зигзаги. Замшевая ручка сумочки крепилась к ней с помощью большого кольца из поддельного золота.
      Павлику понравилось кольцо.
      - Классная вещь! Вот бы еще что маленькое привесить...
      - Погоди, это еще не все, - сказала сестра.
      Из сумочки она вынула маленький золотой ключик, наверное, от какой-то давно затерявшейся во времени шкатулки. И ключик, и колечко идеально подходили к лошадиной голове.
      - Это не золото! - веско произнесла девочка. - Я проверила. Еще не хватало - осыпать Збиню золотом! Привесишь на кольцо ключик, чтобы этот балбес сразу понял, что это настоящий брелочек, а не что иное.
      Павлик пришел в полный восторг от идеи сестры.
      - Поймет, не беспокойся! Один лошадиный брелок у него, правда, есть, но куда ему до нашего!
      - Только сразу не отдавай, - предостерегла сестра. - Учти, это старинный брелок, уникальная вещь...
      - Я лишь покажу его, как приманку, - решил Павлик. - И пообещаю отдать только за очень важные сведения.
      - Покажи, но в руки не давай, - сказала сестра. - А теперь думай, что нам делать с Баранскими. Надо знать, Баранский с Бонифация имеет какой-то смысл...
      - Еще как имеет! - заверил ее Павлик. - Не может не иметь, сама подумай. В наше дело он замешан с двух сторон. Файксат о Бонифация кричал? Кричал. Номер телефона Баранского был в ящике покойницы Спайеровой? Был. Да, он еще и третьей стороной влезает, ведь его номер телефона был записан в каталоге дяди пани Амелии. Как же не имеет смысла?
      - Если Файксат ищет пропавшие марки испокон веков, если Зютек... Нет, не Зютек, а Файксат напал на них... Мы можем тоже найти их, следуя за Файксатом. Знаешь, я бы серьезно поговорила с дедушкой.
      - О чем?
      - Обо всем этом. Дедуля темнит, а нам надо знать, что он сам успел разузнать, когда занимался поисками. И как разузнал! Может, тоже вышел на пани Спайерову, нет, наверное, на пана Спай-ера, на пани Пекарскую и всю нашу компанию.
      - На Баранских он вышел, это точно!
      - Вот видишь! А как доходит до пани Наховской, сразу замолкает.
      - На семействе Баранских тоже замолкает.
      - А я что говорю? Вот и надо с ним откровенно поговорить. Пошли прямо сейчас!
      ***
      В разговоре с дедушкой выяснилось, что в своих поисках он пользовался другими методами, не теми, что его внуки. Под столы не залезал, в сквериках не поджидал, на площадках в подъездах не прятался. Зютек с его некрологами остался бы дедушкой не замеченным. Дедушка действовал открыто, не таился. Объяснял филателистам, в чем дело, и просил их помочь. Ясно, что помогали ему лишь люди честные и ни в чем подозрительном не замеченные. К сожалению, у дедушки не оказалось знакомств ни среди мошенников, ни среди просто подозрительных личностей.
      - Боровинский, Боровинский... - задумчиво повторял дедушка, пытаясь вспомнить. - Нет, не помню такого. Если и сталкивался с ним, то только случайно. А вот Спайера знаю. Он интересовался марками, бывал в нашем клубе, иногда кое-что покупал, но это не был настоящий коллекционер. Похоже, он просто считал марки хорошим помещением капитала. Но это было уже давно, как-то он исчез из поля моего зрения...
      - Потому что умер, - сообщила Яночка. - Сначала исчез из твоего поля зрения на три года, а потом умер.
      - Капитал свой, наверное, во что-то вложил, - высказал предположение Павлик. - А ты видел его марки?
      - Да, но не все. Он приносил их мне на проверку как эксперту, так, собственно, мы и познакомились. Было у него немного и старых, но это не те марки, которые я искал. А что?
      - Дедушка, мы хотели бы серьезно поговорить с тобой, - сказала Яночка. Для начала - что с пани Наховской?
      Дедушка вздохнул.
      - Откровенно говоря, пани Наховская меня тревожит. Я с ней договорился, она обещала известить, если ей встретится что-либо из интересующего меня... И не звонит. Даже не появляется в клубе, так что я не знаю, что и думать. Может, заболела? Ведь не могла же она бросить марки, всю жизнь ими занималась, в последние годы этим жила, она очень неплохой специалист и честный человек. Не знаю, что и думать.
      - А что ты знаешь о Баранском? - не отставала внучка.
      - Каком Баранском?
      - Да есть целое семейство Баранских. Ведь ты когда-то встречался с пани Баранской, а у нее множество родных. Ты о них знаешь что-нибудь?
      - Можешь бросить на них подозрение, мы никому не скажем, - разрешил Павлик.
      Сев поудобнее в кресле, дедушка сначала выбил в пепельницу трубку, а потом не торопясь стал набивать ее свежим табаком. Заговорил он не сразу.
      - О самой пани Баранской мне, собственно, нечего сказать. Это была уже пожилая женщина, значительно старше меня, наверное, уже умерла. Марки ее не интересовали. Что же касается ее родных...
      Тут дедушка как-то смешался и, чтобы скрыть замешательство, стал раскуривать трубку. Внуки терпеливо ждали.
      - Так что же с ее родными? - сурово спросила Яночка, не выдержав.
      Павлик поддержал сестру:
      - Раз уж начал - договаривай. Сам учил, невежливо замолкать на полуслове. Дедушка решился:
      - Неприятно мне об этом вспоминать, но раз уж заговорил, докончу. У пани Баранской был внук. Может, не родной, а какой-нибудь двоюродный, кажется, это был внук ее родного брата. Так мне вспоминается, потому что фамилия у него была тоже Баранский. И вот он мне как-то не понравился.
      - Показался подозрительным? - уточнил Павлик.
      - Да, именно подозрительным. И видел-то я его всего один раз. Молодой еще был человек. Мне казалось, он может много знать по интересующему меня вопросу, я хотел с ним пообщаться - и не смог.
      - Почему?
      - Пани Баранская проживала в Лодзи, туда я и ездил для встречи с ней, а внук проживал в другом городе. И когда я спрашивал, где именно, она.., она не хотела мне этого сообщить, а никто из моих знакомых его адреса не знал. А почему вы интересуетесь Баранским?
      - Этого мы еще не знаем, - уклончиво ответила Яночка. - Вернее, не уверены, тот ли это Баранский. Вот и хотели с тобой посоветоваться. Вышли мы на него дедуктивным методом. Так получилось, что два человека, имеющих отношение к маркам...
      - ..и имеющих марки, - вставил Павлик.
      - ..причем марки дорогие, так вот, у этих двух человек оказались...
      - ..у одного телефон, а у другого адрес Баранского, - закончил Павлик.
      - И пан Файксат проявляет интерес к месту его проживания, - решила уж все сказать внучка.
      - Откуда вы это знаете? - удивился дедушка.
      - Подслу... - начал было Павлик, но Яночка не дала ему докончить.
      - Просто мы знаем одного человека, который связан с паном Файксатом, сказала она. - Он приятель школьного приятеля Павлика. И через него можно многое узнать.
      - А кто эти два человека с телефоном и адресом? - поинтересовался дедушка.
      - Это тебе, дедуля, ничего не даст, оба они уже померли, - ответил Павлик таким мрачным голосом, что дедушка вздрогнул и уронил трубку.
      - Вы хотите сказать, что они убиты?
      - Да нет, сами померли.
      - Во всяком случае никого их смерть не встревожила, никакого расследования не велось, - с горечью произнесла девочка. - Впрочем, мы не делаем из этого тайны, можем сказать тебе. Это пан Спайер и пан Боровинский.
      - Или пани Спайерова, - уточнил Павлик. - Возможно, номер телефона записала она, а не ее муж. Она тоже недавно умерла.
      Дедушке пришлось снова разжигать трубку. Успокоившись немного, он откинулся на спинку мягкого кресла и с грустью подытожил:
      - Вот так, собственно, выглядят мои попытки найти марки. На каждом шагу препятствия: или кто-то исчез, или не желал говорить, или покинул этот мир. А хуже всего иметь дело с наследниками! Если им переходили по наследству какие-то марки, они боялись словечко проронить, возможно опасаясь налогов на наследство. И что мне было с ними делать? Не мог же я их заставить говорить или силой ворваться в их квартиру и обыскать ее в поисках марок...
      - Силой вообще немного добьешься, - поучающе заметил внук. - Гораздо лучше действовать хитростью.
      Дедушка встревожился. Так встревожился, что забыл о своей трубке.
      - Уж не собираетесь ли вы... - начал он, но Яночка не дала ему докончить:
      - Пока не собираемся. Сначала мы хотим лично познакомиться с пани Наховской. А потом подумаем. Ведь ты не против знакомств с порядочными людьми? Зачем же волноваться...
      ***
      Пани Наховская проживала в капитальном довоенном доме на улице Вильчей, на четвертом этаже. Лифт работал! Величественно поплыл он вверх и, неожиданно подпрыгнув, остановился на нужном этаже.
      Яночка с Павликом подошли к двустворчатой высокой двери, сверху застекленной, и позвонили.
      - Надо было все-таки предварительно договориться с ней по телефону, вслух подумал Павлик, третий раз нажимая на звонок. - Кажется, никого нет.
      - Задним умом крепок! - фыркнула раздраженно сестра. - Конечно, надо было, я и пыталась, да меня соединяли то с прачечной, то еще с чем-то, всякий раз не туда попадала, ну и кончилось терпение!
      - Что ж, попробуем еще раз, - сказал Павлик и только приготовился позвонить четвертый раз, как одна из половинок двери приоткрылась и в нее выглянула какая-то женщина.
      - Мы к пани Наховской, - вежливо присев, сказала Яночка.
      - Это я, - ответила женщина. - Слушаю вас.
      Была она уже немолода, среднего роста, волосы с проседью и голубые глаза... Голубые глаза женщины смотрели на детей с каким-то странным выражением, как-то так непонятно... И вопрос она задала сквозь стиснутые зубы, что тоже плохо сочеталось с ее милым, приятным лицом. У Яночки создалось впечатление, что женщина вот-вот захлопнет дверь и больше не откроет, надо побыстрее изложить ей суть дела. И девочка затараторила: