- А я попробую! - отважно вскричала пани Пекарская, хотя в ее голосе отчетливо прозвучал страх. - Попробую! Мне самой хотелось бы знать, откуда он взялся, помните, я говорила - не нравится он мне. Ладно, подкину еще один кляссер, буду молчать, разузнавать, расстраиваться.., правильно я говорю?
      - Все как надо! - похвалил бравую старушку Павлик.
      - А завтра встретимся в пять... Закончив разговор с пани Пекарской, Павлик с невольным уважением сказал сестре:
      - Надо же, как ты угадала! Они и в самом деле взялись за нее!
      - Очень хочется надеяться, что пани Пекарская никогда не делала глупостей, которые позволили бы потом шантажистам припереть ее к стенке, - холодно ответила Яночка. - Впрочем, у нее, к счастью, нет сына.
      - Так, с Пекарской покончили. Теперь кто следующий на очереди? Баранский?
      Яночка подумала немного и ответила отрицательно:
      - Нет, к Баранскому отправимся после того, как побываем на участке. Тебе надо знать, сколько барахла привезешь к нему во двор, так ведь? А пока займемся уроками. И завтрашние сделаем, ведь завтра у нас очень трудный день...
      ***
      Яночка еще не кончила агитировать, а пан Левандовский уже полностью был согласен с ее планом действий. Да, он готов участвовать в кражах со взломом с согласия владельца (признаться, в глубине души он созрел к участию и без согласия). Да, он готов, в свою очередь, сагитировать пани Наховскую, растолковав ей все как следует.
      - Разумеется, это надо делать один на один, без свидетелей. Пани Наховская меня знает и, смею думать, доверяет мне. Только вот надо выбрать подходящий момент...
      - Некогда нам выбирать, - перебил решительный Павлик. - Времени в обрез, к операции приступаем немедленно.
      Яночка кивнула, подтверждая слова брата. И добавила:
      - Ни одного из шантажистов сейчас у нее нет, так что можно приступать немедленно.
      - Откуда вы знаете, что нет?
      - В настоящий момент они в полном составе торчат в Клубе филателистов, мы проверили. Если вам удастся уговорить пани Наховскую, мы бы с Павликом прямо сейчас и двинулись на ее участок, надо его осмотреть, пока не стемнело. Так что сами понимаете, времени терять нельзя.
      Молодой ученый, уже овладевший навыками аналитического мышления, прикинул, что всю операцию они должны провести до возвращения сына пани Наховской, причем провести с шумом и треском. Этим энергичным детям предстоит преодолеть множество не только психологических, но и чисто организационных трудностей.
      - Иду! - мужественно заявил он. - Вы меня дождетесь?
      - Ясное дело! - обрадовался Павлик. Его сестра сочла нужным на всякий случай подкинуть пану Левандовскому идею, как вести себя, если неожиданно все-таки кто-то из шантажистов и заявится.
      - Тогда сделайте вид, что зашли по-соседски одолжить у пани Наховской консервный нож или книгу о разведении комнатных цветов. Сами выберете, что вам ближе.
      - Только бы пани Наховская оказалась дома! - вздохнул Павлик. - Ведь это сплошная нервотрепка! Ее сыночек может вернуться хоть завтра, я все боюсь...
      - И давно боишься? - поинтересовалась сестра.
      - Да с самого начала и боюсь, - признался брат.
      - Действительно, сплошные нервы, - вздохнула и Яночка. - Да нет, вроде пан Доминик не возвращается, наверное, застал ее дома.
      Пан Доминик вернулся лишь через час. Он весь сиял.
      - Все получилось! - уже с порога крикнул он. - Пани Мария буквально ожила! Ваша идея просто гениальная!
      А затем, как и положено научному работнику, изложил материал в хронологическом порядке, четко и ясно. Оказывается, сначала пани Наховская вообще не хотела говорить на эту тему, удивлялась - "какой такой шантаж"? Однако пан Доминик повел мудрую политику. Он не требовал от нее никаких признаний, а сам стал рассказывать о том, что ему известно по этому поводу. И оказалось, знал он так много, что это просто обезоружило бедную женщину и она перестала отпираться. Сначала пани Наховская разрыдалась, потом в чем-то уточнила сведения соседа, а потом внимательно выслушала план спасательной операции. Его пану Доминику пришлось повторять три раза, причем каждый раз подчеркивалась полная секретность операции и тот момент, что проводиться она будет в отсутствие ее сына. Наконец до пани Наховской дошло. Она оживилась, надежда буквально возвратила ее к жизни, план операции она одобрила полностью и даже внесла некоторые творческие дополнения. Например, притвориться больной, не выходить из дому три дня, вызвать врача, а гостей принимать в ночной рубашке и халате. И даже специально пригласить кое-каких гостей, чтобы в случае чего могли подтвердить: она и в самом деле была больна. В пылу творческой импровизации пани Наховская решилась бы и вообще лечь в больницу, но, поразмыслив, от этой идеи отказалась. И даже пыталась всучить пану Доминику деньги на покупку новых замков, но тут он отказался, так как не имеет понятия, сколько они стоят.
      - Какие замки! - возмутился Павлик. - Еще кто пронюхает, что замки покупались до взлома...
      - Вот и я говорю, - начал было пан Левандовский, но деловая Яночка прекратила ненужные разговоры:
      - Нельзя терять времени! Адрес участка узнали?
      - Узнал. На улицы Жвирки и Вигуры, совсем на окраине Варшавы, их участки расположены вдоль шоссе, ведущего к аэропорту. Участок No 248, угловой, - тоже по-деловому доложил пан Доминик. - Выяснил, там есть старая калитка, ключ от которой у бандитов имеется. Свой товар они завозят не через ворота, общие для всего садово-огородного кооператива, откуда дорога долго петляет по участкам, а прямо с шоссе подгоняют машину к этой калитке. Очень удобно.
      - Калитка осложняет дело, - задумался Павлик. - Открыть откроем, потом надо сменить замок...
      - Думаешь, ты один умеешь пользоваться отмычкой? - насмешливо возразила сестра. - Надо придумать такое, чтобы они раз и навсегда не смогли ею пользоваться.
      Павлик задумался, глядя в окно, потом рассеянно зачерпнул варенье прямо из банки и съел. Потом опять задумался.
      - А этой калиткой больше никто не пользуется? - уточнил он.
      - Никто, - ответил хозяин. - Пани Наховской удобнее входить через главные ворота, там остановка автобуса. И потом по тропинке она идет к своему участку. Участки не огорожены сеткой, сетка только вокруг всего массива. Ключ от калитки у нее есть, вернее, был, она дала его мне. И ключ от калиточки в низеньком штакетнике, который разделяет участки.
      Пан Левандовский полез в карман и предъявил присутствующим два ключа один побольше, другой поменьше.
      Увидев интерес мальчика к варенью, хозяин подложил добавку в его розетку. Подкрепившись, мальчик заявил:
      - Придумал! А "кристалл-цемент" на что? Тут уж никакая отмычка не поможет. Залью немного в замочную скважину, для верности с полчаса подождем, пока застынет. Камень-гранит!
      - Замечательно! - одобрила сестра. - Кончай объедаться вареньем, имей же совесть! Нечего терять время. Вон как оперативно справился со своей задачей пан Левандовский! И нам надо успеть туда до темноты. Погода мерзкая, надеюсь, сейчас там немного народу, ни к чему, чтобы нас там кто увидел.
      Молодой ученый расцвел от похвалы и, вместо того чтобы тепло распрощаться со своими гостями, отправился вместе с ними за город.
      ***
      Погода и в самом деле была отвратительная - сильный ветер и дождь. В такую погоду неприятно возиться в земле, а костра не разожжешь, вот почему участки были пустынны. На всякий случай брат с сестрой и паном Левандовским до участка No 248 добирались поодиночке. Предупрежденный о необходимости соблюдать конспирацию, Хабр незаметно прокрадывался по аллейкам, прячась под живым изгородями.
      Участок пани Наховской и в самом деле был последним в ряду, расположенном вдоль шоссе, и угловым. От шоссе его отгораживали ряды деревьев, стена густого кустарника и очень широкий, но мелкий ров-кювет. На участке стоял небольшой кирпичный домик с открытым крылечком. Дверь домика была заперта.
      Яночка сделала попытку разглядеть что-то сквозь оконное стекло, но изнутри была задернута занавеска. Пан Левандовский озабоченно осмотрел крепкую дверь с двумя замками.
      - Ох, боюсь, придется эту дверь взломать...
      - Минутку, не будем торопиться. Павлик снял с плеча холщовую сумку, из которой извлек целую кучу железок, и принялся орудовать ими со знанием дела, пояснив:
      - На всякий случай я прихватил все. Пан Левандовский, с тревогой поглядев на кучу воровского инструмента, долго крепился и наконец не выдержал:
      - Не хотел бы тебя обижать, но скажи, пожалуйста, откуда у тебя это? И для чего тебе нужны эти инструменты?
      - Для чего нужны - сами видите, - не стал темнить Павлик. - Нет, слишком велика... А откуда... От моего приятеля Бартека. У его отца слесарная мастерская, там всяких железок завались...
      Внимательно наблюдая за работой брата, Яночка рассеянно пояснила:
      - Нам тогда требовалось открыть дверь на чердак. Ну, когда мы только что переехали в наш теперешний дом. А потом еще калитка не открывалась... Хабр, сторожи!
      - Молодец! - вырвалось у пана Левандовского, когда двери домика наконец распахнулись.
      Полдомика оказалось заваленным запчастями и прочим автомобильным имуществом. Тут его было намного больше, чем в чулане. А главное, вещи были более габаритные. Вон, к стенке прислонен целый бампер, а вон две дверцы, крыло и два комплекта глушителей. - Тут бы грузовичок подошел, - мечтательно произнес. Павлик, - или машина с прицепом. Жаль, что в "фиате" не два багажника...
      - А теперь осмотри калитку и решай, что с ней станем делать. Может, имеет смысл испортить сразу же?
      - Посоветуйте пани Наховской для калитки купить самый завалящий замок, вернувшись, сказал Павлик пану Левандовскому. - Хорошие она вставит после.
      - После чего? - не понял пан Левандовский.
      - Ну после того, как они те замки выломают. Готов держать пари не знаю на что - они тут все порушат к чертям. Под первым впечатлением. Им все равно от этого не будет проку, так, от злости, разломают. И из мести.
      - А потом, ты считаешь, не будут ломать? Отступятся?
      - А потом уже не смогут. Или милиция их посадит, или займутся приведением в порядок своих дел. Когда возвращается этот недоделанный Наховский?
      Пан Доминик вздохнул:
      - Через неделю. Совсем мало времени осталось...
      - Фии! Я думал - завтра. Значит, вот сюда подъедут "фиаты", через кювет проедут, я проверил, а тут ближе всего к калитке...
      И Павлик изложил сообщникам свой план действий. Сообщники внимательно выслушали и всецело одобрили. Жаль, конечно, что операция займет всю ночь, ведь грузовика у них нет, ну да что поделаешь. Вот только бы их милиция не прихватила. При мысли о милиции у пана Доминика мурашки пробежали по коже.
      - А сколько у вас предполагается носильщиков? - поинтересовался он охрипшим голосом. Павлик стал считать:
      - Нас двое, Рафал, кореш Рафала и Стефек. Всего пятеро. Она останется с собакой. Вот только не знаю, как мы все в машину поместимся, придется несколько рейсов делать.
      - Начинаем завтра?
      - Если успеем. А нет - так послезавтра.
      - А сейчас - возвращаемся, - сказала Яночка. - Тут все выяснили, не опоздать бы нам к пани Пекарской.
      - К пани Пекарской ты отправишься одна, - распорядился Павлик после того, как дети расстались с очень взволнованным и полным наихудших предчувствий паном Левандовским. - Мне теперь надо ознакомиться с обстановкой на Бонифация. Действовать там придется тихо и деликатно, а чтобы обошлось без шума, надо заранее разведать все подступы. И мне понадобится Хабр.
      Яночка согласилась с братом. Ох, сколько же им хлопот из-за этого сына пани Наховской! Но ничего не поделаешь, придется дело довести до конца, иначе пани Наховская не придет в нормальное состояние и не сможет помочь им в афере с марками.
      - Ладно, действуем! - потерла руки девочка. - Ты там, а я здесь. Хабр, поедешь с Павликом!
      ***
      На Бонифация все выглядело так же, как и в прошлый раз, только теперь светились целых три окна. Возможно, потому, что почти совсем стемнело. На улице перед домом был припаркован автомобиль Очкарика.
      Оставив Хабра сторожить у дома, мальчик двинулся в обход участка, присматривая место, куда можно будет сложить воровское добро. Весь участок окружала прочная решетка из железных прутьев, придется товар передавать поверх решетки. Значит, кому-то надо принимать его по ту сторону ограды, просто перебрасывать нельзя, ведь нужно всю операцию провернуть тихонько. Лучше пусть двое принимают товар, в четыре руки, и аккуратно его складывают, без бряканья и громыханья. Вот только где лучше складывать? Надо подальше от дома. Ага, вот вроде подходящее место. Интересно, что тут находится со стороны двора?
      Присев на корточки, мальчик пытался в темноте разглядеть, что же находится по ту сторону ограды. Вроде пусто, внизу пожухлая трава. Очень хорошо, трава приглушает звуки.
      Таким, присевшим на корточки, и отыскал Павлика Хабр. Видимо, у дома что-то происходило. Вдруг Баранский куда отправился? Вскочив, мальчик со всех ног кинулся вслед за собакой к калитке.
      Нет, Баранский никуда не отправлялся. Наоборот, из остановившейся у калитки машины такси вылезал Зютек.
      Ага, значит, так... У Баранского уже сидит Очкарик, теперь вот приехал и Зютек. Прямо сборище преступников! Наверняка собрались здесь для того, чтобы обсуждать свои преступные планы. Значит, он, Павлик, обязан, хоть тресни, подслушать, о чем будут совещаться!
      Может, кто-то более рассудительный и отказался бы от этой мысли, но не Павлик. Попытаться во всяком случае можно? И мальчик решился. Собаку придется оставить на улице, Хабру самому не перемахнуть через ограду, ему надо подставить спину, а кто знает, при каких обстоятельствах Павлику придется покидать негостеприимный двор Баранского. Нет, лучше не рисковать.
      - Хабр, здесь, сторожи! - приказал мальчик.
      На участок Баранского он проник разведанным раньше путем, через соседние участки. Штакетник? Пустяки. Под протянутой проволокой пролезть было и вовсе делом одной минуты. Соседний с Баранским участок Павлик преодолел в три прыжка, успев услышать, как в доме залилась лаем какая-то маленькая собачка. А теперь только съехать с крыши сарая...
      Обежав кругом дом Баранского, мальчик подкрался к одному из освещенных окон. Оно оказалось приоткрытым. Дом одноэтажный, но окна довольно высоко. Мальчик вскочил на цоколь, на мгновение удержав равновесие благодаря тому, что уцепился за жестяной подоконник. Но только на мгновение, мокрая жесть выскользнула из-под пальцев, и Павлик шлепнулся в траву. Мгновения хватило, чтобы сквозь тюлевую занавеску разглядеть каких-то людей в комнате.
      Как хорошо, что он предварительно успел сделать рекогносцировку местности! У сарая громоздилась куча каких-то досок, скорее туда! Почти ощупью, ибо свет далеких фонарей лишь немного рассеивал тьму осеннего вечера, Павлик выискивал в куче досок что-нибудь подходящее и обрадовался, нащупав старую тачку. То, что надо! Правда, у тачки отвалилось колесо, но это не беда, Павлик не собирался на ней ездить. Впрягшись в нее, как конь, мальчик проволок за собой тяжеленную тачку напрямик к дому, пропахав по пути какие-то грядки, поставил ее под окном вверх ногами и взобрался на нее. Если встать на цыпочки, можно дотянуться до окна. Вот здорово, оказывается занавеска немного не доходила до подоконника, внизу оставалась узкая щель. Вполне достаточно.
      И тут мальчик чуть снова не слетел в траву, ибо первым, кого он разглядел в эту щель, был Файксат! Вот уж кого Павлик не ожидал здесь увидеть! "А может, Файксат и есть таинственный Баранский?" - мелькнуло в голове, но тут же мальчик увидел в комнате человека, который не был ни Зютеком, ни Очкариком, ни Файксатом. И этого человека они с Яночкой давно знали. Лягуш! Значит, он и есть Баранский?
      Оглушенный своим открытием, Павлик какое-то время ничего не слышал. И очень плохо видел. Пришлось взять себя в руки. Оказалось, что Очкарик сидит, а остальные стоят, и все повернулись к Зютеку, который представлял собой жалкое зрелище: красный, растерянный, поникший. На столике у самого окна были разложены марки, изнанкой вверх. И на всех были проставлены маленькие печати экспертов!
      Тут Павлик наконец понял, что практически ничего не слышит, только невнятный гул голосов. Окна в старом особняке были двойные, причем створка наружной рамы открывалась наружу, а внутренней - внутрь. И наружная была немного приоткрыта, а вот внутренняя совсем закрыта.
      Все внимание мальчика привлекали марки на столе. Он прекрасно знал, как выглядят печати экспертов, много раз видел их у дедушки, но вот на каких марках они проставлены - не мог разглядеть. Вроде бы по размеру и цвету подходящие... И тут он заметил что-то, до сих пор не заинтересовавшее его. Пригляделся внимательнее к тому, что лежало рядом с марками на маленьком подносике...
      Уставившись на марки, Павлик забыл обо всем на свете, а главное - об осторожности. Он не заметил, как Файксат вдруг глянул в окно, не обратил внимания на то, как он куда-то скрылся, за ним остальные. Лишь увидев, что в комнате остался один только Очкарик, Павлик подумал - куда же делись остальные? Тут Очкарик включил вдруг радио на полную мощность, и Павлик решил - это сделано специально, для конспирации, чтобы никто не мог услышать, о чем станут говорить преступники. Но вот Баранский и Файксат опять появились в поле видения мальчика, а тот преисполнился решимости попытаться разобрать слова по движениям губ. И он все внимание обратил на губы Очкарика, единственные, доступные ему, ибо Баранский и Файксат встали спиной к окну.
      Видимо, из-за музыки и не услышал Павлик тихих, крадущихся шагов у себя за спиной. Зато их отлично слышал оставшийся за оградой Хабр. И видел темный силуэт человека, подкрадывавшегося к его хозяину. Инстинктивно собака догадывалась о его нехороших намерениях относительно Павлика, но ведь ей ведено было оставаться на посту...
      Движение за спиной Павлик почувствовал в тот момент, когда на него набросили толстую колючую ткань, приглушившую вскрик мальчика и опутавшую дрыгающие ноги. Он попытался вырваться, но оказался стянут, как обручами. Павлик почувствовал, как его понесли, без особых церемоний, вниз головой, и, задыхаясь, крикнул изо всех сил:
      - Хабр, к Яночке!
      Крик его, приглушенный несколькими слоями толстой ткани, донесся изнутри как нечленораздельное бормотанье, которое тем не менее чрезвычайно разгневало врага. Павлика крепко встряхнули, чтобы замолчал, и что-то так больно ударило его по голове, что искры из глаз посыпались.
      Что касается Хабра, тот отреагировал правильно. И вообще, с самого начала инцидента вел себя как существо разумное. Пес безошибочно умел определять намерения людей, особенно если они относились к его хозяевам, и сразу понял, что хозяину грозит опасность. Если бы он оказался по ту сторону изгороди, несомненно, защитил бы Павлика, во всяком случае, вовремя предупредил бы его об опасности. Теперь же, за оградой, он был бессилен помочь своему хозяину.
      Пес не стал метаться в бессильной ярости, с лаем бросаться на прутья решетки, тем более что ему приказали оставаться на месте. Теперь он получил другой приказ. Хабр остался для противника невидим и неслышим. Он лишь издал тихий угрожающий рык, обнажив блеснувшие в ночном мраке белые зубы. Секунду стоял Хабр как окаменевший, потом, повернувшись и стартовав с такой силой, что из-под лап брызнул мелкий щебень, помчался в сторону Верхнего Мокотова.
      ***
      Очнувшись, Павлик не сразу понял, где он и что с ним было. Память возвращалась постепенно. Ага, к нему подкрались сзади, оглушили и понесли. Голова еще болит, но почти не кружится. И дышать можно свободно, значит, уже сняли с него ту колючую ткань. Лежа неподвижно с закрытыми глазами, Павлик медленно приходил в себя.
      И тут он услышал тихие голоса, какое-то перешептывание. Хорошо, что не открыл глаз, пусть враг думает, что он все еще без сознания.
      - Оно так, если бы не одно обстоятельство, - услышал он чей-то спокойный и холодный голос. - А именно - я его знаю. Это внук старого Хабровича.
      - Холера! - раздраженно прохрипел другой голос. - А вы уверены?
      - Без сомнения. А тут еще вы разложили на подносе штампы...
      - Неужели вы думаете, что он их успел разглядеть? И сообразить, что к чему?
      - Не знаю. Но может рассказать о них. А кроме того, он видел меня...
      Хриплый голос удрученно прошипел:
      - Да, Хабровичу этого будет достаточно. Он давно охотится за мной.
      - И теперь в руках у него появится мощное оружие, - ехидно заметил холодный голос.
      - Ну, нет, не появится! - разъяренно прошипел хриплый. - Наоборот, он кое-что потеряет. Внука! Этот сопляк все еще без сознания. Жаль, сразу же не подох.
      - Пошли к ним, надо посоветоваться.
      Павлик услышал звук удаляющихся шагов и стук закрывшейся двери.
      Мальчик получил передышку для приведения в порядок хаотично клубящихся мыслей. Страх среди них занимал последнее место, на первое выдвигалось величайшее открытие, которое ему удалось сделать.
      Уши свидетельствовали, что в комнате никого нет, и мальчик решился наконец открыть глаза. Комната и в самом деле была пуста, а он валялся на диване под включенным торшером. Павлик попытался сесть и с ужасом обнаружил, что у него не действуют ни руки, ни ноги. Неужели удар по голове привел к параличу? Он не сразу понял, что просто связан по рукам и ногам. Нет, не так. Связан целиком, руки привязаны к телу, обмотан веревкой начиная от шеи и кончая пальцами ног. И той же веревкой привязан к дивану, на котором лежит.
      И тут мальчик снова услышал голоса. Они доносились до него откуда-то из-за головы. Неужели все-таки кто-то еще находится в этой комнате? Хотя голова и жутко болела, Павлик заставил себя повернуть ее и убедился, что в комнате он один, а голоса доносятся из соседнего помещения благодаря дыре над его головой, в которую уходила труба парового отопления. Видимо, трубы недавно меняли и дыру в стене не успели заделать.
      Напрягая все силы, извиваясь всем телом, Павел попытался пододвинуться поближе к дыре, и это ему удалось. Мальчик затаил дыхание.
      Голоса за стеной были ему знакомы. Когда эти люди разговаривают вот так, нормально, а не шепчутся, он их голоса без труда различает. Зютек, Файксат, Очкарик. А хрипяще-шипящий должен принадлежать Лягушу-Баранскому, значит, это он и Файксат переговаривались тут у него над головой. Впрочем, не один он хрипел и нервничал, остальные тоже, все, кроме Файксата. Лишь он оставался холодно-спокойным.
      - Да не оглушал я его! - оправдывался Зютек. - Он сам ударился своей башкой о косяк двери, нес я его вниз головой.
      - Надо решать поскорее, пока не пришел в себя, - послышался голос Очкарика. - Потом будет поздно.
      - Заткнуть глотку, - прохрипел Баранский.
      - Может, обойдемся без крайних мер? - предложил Файксат.
      - Без крайних, без крайних! - разозлился Баранский. - Мне подвернулся хороший покупатель, заплатит и уедет с товаром. Неужто из-за этого засранца терпеть такие убытки? Да с ним и делов-то - пристукнуть и закопать. И дело с концом.
      - Грубые методы! - осудил Файксат. - Мы же вроде бы решили - потеря памяти. Наилучший выход. Инъекция инсулина... Инсулиновый удар...
      - А у вас есть инсулин? - спросил Очкарик.
      - Есть, - ответил Баранский. - Удар так удар. Подохнет от него!
      Файксат опять воспротивился:
      - Нет, устойчивый, стабильный дебилизм намного лучше. Мальчишку кто-нибудь подберет на этих участках, доставит в больницу...
      - Правильно, - поддержал Файксата Очкарик. - Пусть думают, что сам кололся. Сейчас подростки сплошь сидят на игле.
      Павлика постепенно стал охватывать страх. Нет, после того, как он раскрыл эту преступную шайку, знает их тайны, он просто не имеет права покорно дать им лишить себя памяти. Тогда он ничего не сможет никому рассказать. Надо что-то делать. Выбраться из комнаты - раз плюнуть, вот только бы эти веревки развязать!
      - Холера! - опять послышался из-за стены голос Баранского. - Шприца нет!
      - Как это нет? - рассердился Очкарик. - Во всем доме не найдется ни одного шприца?
      - Да, собирался купить и забыл. Эй ты, недоумок! Вот деньги, мигом смотайся. Купи сразу десяток одноразовых.
      Павлик понял, что Зютека посылают в аптеку, и немного взбодрился. Как-никак отсрочка. Луч надежды целительно сказался на способности соображать и на памяти, и мальчик вспомнил о перочинном ноже в кармане. Руками двигать он не может, а вот пальцами можно попытаться извлечь ножик. Маленький, но замечательный. Крохотное острие выскакивает от одного нажатия на кнопку.
      Где-то в глубине дома хлопнула дверь. Наверное, Зюгек помчался в аптеку...
      ***
      Чрезвычайно довольная, испытывая какое-то мстительное чувство удовлетворения, вернулась Яночка после встречи с пани Пекарской.
      Павлика еще не было, а жаль, очень хотелось поделиться с ним потрясающими новостями. Ну и узнать, каковы его соображения относительно складирования во дворе Баранского воровского имущества. Наверное, брат вот-вот явится.
      Девочка поднялась в квартиру дедушки и бабушки, но тех не оказалось дома. Спускаясь, она наткнулась на Рафала, который только что вернулся домой.
      - Не знаешь, куда все подевались? - спросил он сестру. И, услышав ее отрицательный ответ, жалобно поинтересовался:
      - У вас не найдется чего пожрать? У нас - шаром покати, холодильник тоже пуст, а у меня брюхо подвело. Может, у вас что осталось?
      - Есть суп, клецки и мясной соус, - ответила Яночка. - Все готовое, только разогреть. И шарлотка. Но мать еще не ела, так что не сожри всего...
      - Постараюсь воздержаться, - пообещал Рафал, зажигая газ под кастрюлей с супом. - Это надо мешать?
      - Суп не надо. Мешать надо клецки, разогрей их вместе с соусом. Ладно уж, сама помешаю, пока ты будешь есть суп. Подкрепившись, Рафал обрел способность соображать и рассуждать. Он поинтересовался, как обстоит дело с подготовкой намечающейся операции. Яночка информировала, что в данный момент Павлик производит рекогносцировку на местности. Со своей стороны, Рафал доложил, что с корешем в принципе договорился. И Анджей согласен предоставить заговорщикам свою машину. Так что все о'кей. Можно хоть завтра ночью и провернуть намеченное.
      И тут у входной двери послышался какой-то шум. Стукнула ручка двери, кто-то толкнулся в дверь. И раздался лай! Лай Хабра, явление чрезвычайно редкое.
      Побледнев, Яночка вскочила с табуретки и кинулась к двери.
      - Это Хабр! Что-то случилось!
      Рафал, не доев шарлотку, бросился вслед за сестрой. Он знал, что Хабр никогда не лает. Значит, произошло что-то из ряда вон выходящее. Такого лая ему еще не приходилось слышать!
      Яночка распахнула дверь, и Хабр ворвался в прихожую, как буря, тяжело дыша, забрызганный грязью по уши. Сделав круг по прихожей, он, жалобно скуля, снова бросился к двери, оглядываясь на Яночку. Даже совершенно посторонний человек сразу бы понял - пес чрезвычайно встревожен, предупреждает о какой-то опасности и дает понять, что промедление смерти подобно. Так выразительно было поведение этой необыкновенной собаки. Хабр опять пролаял отрывисто и громко и выскочил во двор, оглядываясь и торопя Яночку. Не убегал, ждал, когда отправятся с ним, но весь извелся от нетерпения: беспокойно крутился, на секунду садился и вскакивал и взлаивал коротко и тревожно.
      Всегда хладнокровную Яночку охватила паника.
      - Езус-Мария, что-то случилось с Павликом! Сейчас, песик, бежим! Только вот кеды.., и куртку... Рафал!
      Рафал мгновенно оценил ситуацию.
      - Моя машина стоит на улице. Только за курткой сбегаю... Да скажи собаке, пускай перестанет, нет сил смотреть. Я мигом!
      Через минуту оба мчались за псом к калитке. На бегу Яночка кричала:
      - На Садыбу! Бонифация, сто тридцать! Павлик там! Хабр покажет!
      Рафал приехал недавно, двигатель машины еще не успел остыть. Включенный, он сразу заработал, и машина рванулась с места. Переднее сиденье рядом с водителем занял Хабр. Упершись передними лапами в распределительный щит, он, поскуливая, торопил Рафала.
      За их спинами, на заднем сиденье, Яночка, стиснув зубы и лихорадочно сжимая руки, пыталась догадаться, что же могло случиться там, на улице Бонифация. Случилось что-то плохое, в этом нет сомнений, Хабр сам не похож на себя, но надо надеяться, Павлик жив, иначе собака бы выла. Или Хабр не умеет выть? До сих пор они не оказывались в таком отчаянном положении, неизвестно, как ведет себя пес в экстремальных ситуациях.
      До Бонифация домчались за рекордно короткое время. На улице Рафал немного сбросил скорость, всматриваясь в номера домов.
      - Дальше! - крикнула Яночка. - Я знаю дом! Дальше!
      - А ты уверена, что он там?
      - Не видишь, что ли, Хабр говорит - там! Если бы ты не туда поехал, он бы давно тебе сказал. Вот этот дом! Не останавливайся, сверни за угол, чтобы не видели нас.
      Свернув за угол соседнего участка, Рафал остановил машину. Хабр пулей выскочил из машины и помчался куда-то в сторону. Яночка знала - на собаку можно положиться, значит, Павлик шел этим путем.
      - Быстрее! - шепнула она Рафалу. - За Хабром.
      Собака привела к штакетнику. Яночка велела парню наклониться, Хабр вскочил ему на спину и спрыгнул на чей-то чужой участок. Рафал и Яночка последовали за ним, не думая о том, что ночью проникают на частную территорию. Значит, именно отсюда Павлик пробрался во двор Баранского.
      Следуя по пути, проделанному Павликом, они пересекли два участка, пролезли под проволокой, ограждающей один из них, влезли на крышу сарая и скатились по ней во двор дома Баранского. Тут Хабр привел их к окну, куда еще совсем недавно заглядывал Павлик. А потом, внимательно понюхав воздух и чьи-то следы на земле, вывел Яночку и Рафала к другому окну, всем своим поведением давая понять, что именно там находится Павлик. Да, в комнате, за окном, находится Павлик, и ему угрожает смертельная опасность!