- Наша фамилия Хабрович, мы внуки Романа Хабровича, эксперта по маркам, он ваш знакомый. Вот мы и пришли кое о чем спросить вас.., поговорить...
      - О марках, - добавил Павлик.
      Вздрогнув, пани Наховская дернулась, как будто с трудом удержавшись от того, чтобы не обернуться, высунулась немного в дверь и одними губами прошептала:
      - Уходите скорее! А громко произнесла:
      - Мне очень жаль, но передайте, пожалуйста, пану Хабровичу, что я больше не занимаюсь марками.
      Яночка подумала, что, как видно, пани Наховская их не поняла, и попыталась вывести ее из заблуждения:
      - Нет, проше пани. Это не дедушка обращается к вам через нас, а у нас к вам дело. Мы бы хотели спросить о пане Боровинском.
      Сделав опять чуть заметный непонятный знак, пани Наховская снова произнесла громко и отчетливо:
      - Я такого не знаю. Прошу извинить, я очень занята. Я очень больна. Я больше марками не занимаюсь.
      Видя, что до ее маленьких гостей все еще не доходит, женщина на минутку отпустила крыло двери, выразительным жестом приложила палец к губам, потом той же свободной рукой не менее выразительным жестом велела им немедленно идти прочь, а сама громко сказала:
      - Так что вы ошиблись, теперь я уже марками не занимаюсь. Всего хорошего!
      И она захлопнула дверь.
      Дети так и остались стоять, тупо уставившись на закрытую дверь. Прошло немало времени, пока Павлик втянул наконец шею в плечи и закрыл рот. Отойдя к лифту, дети обменялись впечатлениями.
      - Кто-то там был, в прихожей, у нее за спиной, - сказал мальчик.
      - Был и есть, - возразила девочка, - ведь никуда же не делся. Ты хоть видел кто? Вон как шею вытянул!
      - Только кусочек какого-то мужчины. Слушай, что же все это значит? Она и в самом деле больна?
      - Она смертельно напугана, - опять возразила сестра.
      Брат с сестрой вошли в лифт, и Павлик нажал кнопку первого этажа.
      - Ты думаешь? - с сомнением спросил он.
      - Еще бы! Да ты что, слепой, что ли? Ведь по ее липу ясно видно! И в глазах такой страх! Я сначала тоже не сообразила, выскочила, как дура, с этим паном Боровинским. Эх, не надо было! Этот кто-то в ее квартире.., не знаю.., в общем, может ей что-то нехорошее сделать. Она хотела хоть нас уберечь!
      - И ты думаешь, я так спокойно отсюда уеду? - возмутился Павлик. - Похоже, на нее действительно напали, надо спасать. Нажимай кнопку ее этажа! Нет, лучше второго!
      В этот момент лифт с обычным своим подскоком остановился на первом этаже. Павлик тут же нажал снова кнопку второго.
      Пока ехали, Яночка лихорадочно рассуждала:
      - Напали вряд ли, тогда она прошептала бы нам "Милицию!" или "Помогите". Тут что-то другое...
      - Так надо узнать, что именно! - кипятился брат.
      - А как узнаешь? Ясно же, больше звонить в дверь нельзя.
      - Проследим за теми, кто выйдет?
      - Проследим, но спрячемся внизу! И старинный лифт опять стал медленно спускаться на первый этаж.
      На первом этаже уже довольно долго дожидался лифта некий молодой человек. Звали его Доминик Левандовский, он недавно закончил институт и в настоящее время работал над диссертацией, тема которой была чрезвычайно актуальной: "Психология ребенка". Сквозь застекленную дверцу лифта пан Доминик разглядел в кабине мальчика и девочку, очень милых и на вид культурных детей, которые катались в лифте вверх и вниз, причем делали это безо всякого удовольствия. Явление чрезвычайно заинтересовало молодого научного работника. Неисповедимы тайны детской души! Возможно, данный случай представит новый интересный материал для будущей диссертации. Молодой ученый решил обязательно пообщаться с детьми. Если, разумеется, ему удастся их перехватить. Бдительно прислушиваясь к звукам, издаваемым лифтом, паи Доминик понял, что сейчас памятник старины движется опять вниз, и ученый на всякий случай заранее схватился за латунный шар ручки.
      На уровне второго этажа Павлика осенило:
      - Если мы будем внизу, как я узнаю, что именно тот тип вышел из квартиры пани Наховской? Самое умное - ждать на втором или третьем этаже. Лучше на третьем. Если он надумает спускаться на лифте, то пока его вызовет, я сто раз успею по лестнице спуститься. А если сразу станет спускаться по лестнице, я тем более успею.
      Яночка согласилась - логично. И пожалуй, лучше действительно ждать его на третьем, чтобы видеть дверь квартиры, из которой выйдет злоумышленник.
      - И вообще на лестнице безопасней. Похоже, по ней никто не ходит, все ездят на лифте. Какого же мы дурака сваляли, что Хабра не прихватили!
      - Ясно, дураки. Теперь без него никуда! Мальчик подождал, пока внизу лифт выполнит свой ритуальный подскок, и уже собирался нажать кнопку третьего этажа, но у пана Левандовского реакция оказалась лучше. Он успел распахнуть дверь лифта.
      - Нам на третий! - невежливо пробурчал Павлик и невежливо нажал кнопку своего этажа, не поинтересовавшись, на какой собирается подняться вошедший мужчина.
      Пан Левандовский точно знал, что только что дети спустились с четвертого, и твердо решил ехать туда, куда и они.
      Как только лифт двинулся, молодой человек вежливо спросил своих соседей по лифту:
      - Вы разрешите задать вам вопрос? Яночка так же вежливо ответила:
      - Задавайте, пожалуйста.
      В этот момент лифт подпрыгнул на третьем этаже и остановился. Все вышли. Пропустив первыми детей, ученый муж вышел последним, уже на ходу говоря:
      - Я позволил себе обратить внимание на тот факт, что вы в этом лифте совершили.., гм.., несколько поездок, неоднократно поднимаясь вверх и спускаясь вниз. Мне бы хотелось узнать причину и цель этих.., гм.., поездок. Скажите, вы катались просто для удовольствия?
      - Какое там удовольствие! - проворчал Павлик.
      - Удовольствие? - удивилась Яночка. - Ничего себе удовольствие, ведь этот лифт каждый раз подпрыгивает! Нет, мы не для удовольствия. Мы.., мы обсуждали очень важную проблему, вот и не заметили, что катаемся в лифте. Вам пришлось ждать? Извините, пожалуйста.
      - Понятно, - ответил пан Левандовский, довольный тем, что понял психологическую подоплеку непонятного явления. - А не могли бы сказать мне, что за проблема? Может, вы пришли в гости к кому-то из нашего дома, и проблемы могли возникнуть в связи с этим?
      - Нет, - коротко и сухо ответила Яночка. Воцарилось тягостное молчание. Прервал его Павлик. Не найдя культурной замены выражению, которое так и просилось на язык: "А вам какое дело?", мальчик неопределенно заметил:
      - Есть у нас кое-какие проблемы... Пан Левандовский, психолог, способный молодой ученый, словно читал мысли мальчика. Он понял, что тот из хорошей семьи, не хочет грубить, но и не собирается откровенничать с незнакомым человеком. Это наверняка брат и сестра, очень похожи. И по всей видимости, не намерены рассказывать незнакомому человеку о своих проблемах. В таком случае ему остается лишь сказать правду.
      - Видите ли, - с улыбкой сказал молодой человек, - я пишу диссертацию о психологии...
      Пан Левандовский замялся, не желая произносить слово "дети", зная, как многие из них не любят, чтобы их считали детьми. Особенно в подростковом возрасте. Молодой ученый с честью вышел из трудного положения.
      - ..о психологии молодежи, - сказал он. - И я был бы вам очень признателен, если бы вы могли уделить мне немного времени. Я очень дорожу мнением молодежи.
      - Именно нашим? - не поверил Павлик.
      - Именно вашим. В данном случае я столкнулся с весьма нетипичным фактом. Обычно де.., молодое поколение катается на лифтах по двум причинам. Или, если хотите, преследуя две цели. Первое - это доставляет им истинное удовольствие, нечто вроде качанья на качелях. Искреннее и неприкрытое наслаждение в его чистом виде. Второе - удовольствие другого порядка: не дать другим воспользоваться лифтом. Поступок весьма неблаговидный и удовольствие крайне предосудительное, но все равно удовольствие. В вашем же случае не наблюдается ни один из этих видов удовольствия. Вот это меня и заинтересовало, и, если не возражаете, мне бы хотелось обсудить с вами этот феномен.
      Если бы пан Доминик просто расспрашивал Павлика и Яночку, не обосновав так научно и убедительно причины своего любопытства, дети наверняка постарались бы поскорее отделаться от назойливого приставалы. Теперь же они совсем иначе отнеслись к просьбе молодого ученого. И не только потому, что она льстила их самолюбию. Яночка сразу сообразила, какие практические выгоды можно извлечь из этой беседы. Ведь им с Павликом все равно надо было дожидаться здесь каких-то неизвестных злоумышленников - выйдут же они когда-нибудь из квартиры пани Наховской! И одно дело торчать двум подросткам на лестнице незнакомого дома в глупом ожидании, и совсем другое - на той же лестнице беседовать с жильцом этого дома. А прервать беседу можно в любой момент.
      Павлик был немало удивлен, когда сестра вдруг согласилась побеседовать с этим болтуном и разрешила ему задавать вопросы. А тот страшно обрадовался и задал первый:
      - Тогда скажите, почему свои проблемы вы решили обсуждать именно в этом доме.
      Так ей и надо!" - с некоторым даже злорадством подумал о сестре Павлик. Ему было интересно, как она выйдет из глупого положения, в которое сама же себя и поставила. Что сестра не намерена открыть их тайну чужому человеку, он не сомневался. Тогда что же она станет говорить?
      А Яночка спокойно, без малейшей заминки пояснила:
      - Видите ли, в этом доме живет один знакомый нам человек. Точнее, это не наш с братом знакомый, а нашего семейства. Этому человеку мы должны были кое-что сказать, мы виделись с этим человеком и сказали, а теперь подумали, что сказали не очень-то понятно. И решали, стоит ли идти к этому человеку еще раз или неудобно.
      - А этот человек живет на третьем этаже или на втором?
      - На четвертом.
      - А тогда зачем же вы сначала поехали на второй этаж, а потом на третий?
      Уже понявший тактику сестры, Павлик подключился к беседе:
      - На третий по ошибке, я просто нажал не на ту кнопку.
      Как и Яночка, он не совсем соврал. Точнее, не сказал всей правды. Кнопка и в самом деле была нажата не та.
      - А на второй?
      - На втором мы хотели немного подождать, - небрежно сказала Яночка, - но вот теперь и не знаем, стоит ли. У того человека был гость. Мы подумали может, гость быстро уйдет, тогда можно будет вернуться и сказать что нужно. А возможно, нет смысла еще раз беспокоить человека. Вот мы и решали.
      Ученый получил ответ на свой вопрос, относительно лифта все стало ясным. Однако попутно дети затронули очень интересный психологический аспект: ответственности, честности, порядочности, выполнения своего долга и пр. А кроме того, Доминик Левандовский чувствовал, что дети ему сказали далеко не все. Да, они честно ответили на его вопросы, но ни слова не проронили о том, что их самих беспокоило. А беспокойство ощущалось просто физически, в этом психолог не сомневался. Его же как раз интересовали истинные намерения и чувства детей, подспудные механизмы, управляющие поведением.
      - Это было очень важное дело? - задал он нейтральный вопрос.
      - Да нет, не очень, - неопределенно ответила Яночка, но честность пересилила, и девочка добавила:
      - В общем-то важное.
      - Важное, но не очень срочное, - уточнил мальчик. - Могло и подождать, но нам хотелось уж разделаться с ним.
      Подумав, пан Левандовский задумчиво произнес:
      - У меня такое чувство, что дело, о котором вы говорите, касается вас лично. Это не поручение родных, и хотя вы пришли к взрослому человеку, но по своему делу. Такая постановка темы особенно интересует меня. И жаль, что ничего определенного я от вас не узнал.
      Павлик в глубине души должен был признать, что пан ученый - очень неглупый человек. Яночка тоже прониклась симпатией к этому вежливому и проницательному молодому ученому и сожалела, что не могут они с Павликом сказать ему больше того, что уже сказали.
      - Вот если бы тут с нами была наша собака, возможно, мы бы сказали вам еще кое-что, - вырвалось у девочки.
      Пан Левандовский ухватился за собаку, как тонущий за соломинку.
      - Собака? При чем тут собака?
      - Потому что наша собака сразу определяет, порядочный человек или нет.
      - Ну, теперь понял, - облегченно выдохнул молодой человек. - Значит, существует какая-то тайна, и вы не хотите мне ее выдать, потому что не убеждены в моей порядочности. Прекрасно! Но я все равно скажу вам - вы очень нетипичные представители молодого поколения.
      - Почему это? - заинтересовался Павлик.
      - Потому что лица вашего возраста или совсем не желают разговаривать с посторонними, или, наоборот, слишком разговорчивы и выбалтывают им больше, чем собирались. Для меня ясно, что вы неглупы и обладаете поразительными дипломатическими способностями. Что же касается меня, то сам я считаю себя человеком порядочным и тайны хранить умею, но это вовсе не означает, что вы должны верить мне на слово. Очень хотелось бы еще раз встретиться с вами, причем в обществе вашей собаки.
      Яночке вдруг пришла в голову гениальная идея.
      - Вы живете в этом доме? - спросила она.
      - Да, в этом. На пятом этаже.
      - А какое у вас хобби?
      - Удить рыбу! - выпалил ученый, всеми клетками кожи ощущая, что атмосфера меняется к лучшему. - Больше всего на свете люблю удить рыбу!
      - А собирать вы ничего не собираете? - подключился Павлик.
      - Что ты имеешь в виду? Грибы, например, собираю.
      - Нет, я имею в виду что-нибудь несъедобное. Ну, вроде спичечных коробков или еще чего...
      Пан Левандовский вдруг покраснел и замялся. И молчал.
      - Ну вот, сами видите, - вздохнул Павлик. А Яночка с удовлетворением констатировала:
      - Сами видите, не так-то просто признаваться в чем-то сокровенном. Особенно незнакомым людям.
      Поразительные дети! В восторге от того, что они встретились на его жизненном пути, молодой психолог преодолел внутреннее сопротивление и, запинаясь, признался:
      - Так и быть, скажу. Учтите, я делаю первый шаг на пути взаимопонимания и доверия. Я собираю книги. Точнее - детективы.
      Павлик уважительно присвистнул. Яночка взволнованно поинтересовалась:
      - Детективы? Все-все?
      - Все-все! На польском языке. У меня есть даже самые первые, вышедшие еще до войны, которые потом ни разу не переиздавались. Это теперь подлинные раритеты! А признаться в своем увлечении стесняюсь. Вот если бы я собирал, например, поэтические сборники или что еще такое же благородное...
      - Фи, стишки! - пренебрежительно фыркнул Павлик.
      Яночка выразилась деликатнее:
      - Да нет же, стесняться нечего. Ваша мания просто восхитительна! Мы сами очень любим детективы. И читать тоже. Наверняка свои драгоценные книги вы никому не даете читать?
      - Почему же? Иногда даю. Но только людям, которых я знаю и могу доверять.
      Взгляд, которым обменялись брат и сестра, наполнил сердце молодого ученого надеждой. Нет, теперь он окончательно убедился, каким ценным приобретением для диссертации может стать это неожиданное знакомство.
      - Ну так как? - нетерпеливо спросил он. - Мы еще увидимся? И разумеется, с вашей собакой меня познакомите.
      Тут этажом выше негромко хлопнула дверь. Павлик вихрем взлетел на площадку выше и осторожно выглянул. Он успел заметить, как вверх пополз лифт, кивнул Яночке и, ни слова не говоря, помчался вниз по лестнице.
      В ответ на вопросительный взгляд молодого человека девочка сказала:
      - Пока мы можем вам сказать лишь то, что столкнулись с очень неприятной историей. Наш дедушка знаком с одной женщиной, которая живет в вашем доме, он очень давно ее не видел и опасается, не заболела ли она. Мы должны были узнать, но нам не удалось. Извините, мне пора.
      - Постой, ведь мы же хотели договориться о встрече.
      Лифт медленно проехал мимо них и скрылся.
      - Хорошо, мы придем к вам в гости, - сказала девочка.
      - С собакой?
      - С собакой. У вас есть телефон?
      - Есть, конечно. Сейчас дам тебе номер... В жуткой спешке чуть не обрывая карман, пан Доминик извлек из него бумажник и вытащил визитную карточку. На верхней площадке опять хлопнула дверь. Как и раньше Павлик, Яночка стремительно взлетела по ступенькам наверх, так же стремительно спустилась, выхватила карточку у остолбеневшего ученого и помчалась вниз по лестнице. Навстречу ей неторопливо поднимался лифт.
      - Пожалуйста, не откладывайте! - крикнул ей вслед пришедший в себя ученый. - Скорее приходите!
      - Позвоним сегодня же вечером! - крикнула ему девочка снизу.
      Мимо него проехал вверх лифт, остановился на четвертом этаже и стал спускаться. Ученый решил не ждать его и пошел к себе на пятый этаж пешком.
      Павлика сестра нагнала во дворе.
      - Лягуш! - коротко информировал мальчик.
      - Ты уверен? Тот самый, которого мы видели в клубе?
      - Тот самый! Хорошо, что я видел, как он вышел из квартиры. Метеором промчался через двор, выскочил на Кручую, сел в "фиат" и был таков. Номер я записал. И я сразу вернулся сюда, чтобы нам не разойтись. А что у тебя?
      - А у меня Очкарик!
      - Шутишь?!
      - Да нет же! Снова хлопнула дверь, я успела заметить - из квартиры вышел Очкарик вместе с пани Наховской. Он ее под ручку держал. Спустились на лифте, пошли в сторону Маршалковской, там сели в машину. И уехали!
      - С ума сойти! И она добровольно села в машину?
      - Мне показалось - он ее немного подтолкнул. И опять же сдается мне: хотела бы сбежать - сто раз бы сбежала! Вот и думаю, что силой он ее не заставил, хотя и охоты проехаться у нее явно не было. Может, боится она его? Всю дорогу у меня такое ощущение, что она чего-то боится.
      - Нечисто дело! - пришел к выводу Павлик. - Афера. Ну, нам пора.
      Яночка кивнула, и брат с сестрой отправились домой. По дороге девочка говорила:
      - Хорошо, что мы не кинулись вдвоем за Лягушем, тогда бы не узнали об Очкарике. Сначала я жутко разозлилась на этого, как его...
      Вспомнив о визитной карточке научного работника, которую Яночка все еще сжимала в кулаке, девочка взглянула на нее.
      - ..на Доминика Левандовского. Вот, думаю, некстати подвернулся, мы тут боевое задание выполняем, а он со своими психологическими глупостями. А теперь считаю - от него сплошная польза. И живет он точно в этом доме, я выяснила. Просил позвонить, я обещала. Может, сегодня же вечером позвоним и договоримся о встрече.
      - И встретимся сегодня же! - подхватил брат. - Ведь надо проверить, вернется ли пани Наховская вообще домой. Но до вечера еще уйма времени, можно еще что-нибудь провернуть...
      У Яночки уже было готово решение:
      - Съездим на Замойского к пани Пекарской, чтобы Зютек не успел до нас. Но сначала заедем домой за Хабром, теперь я без пса никуда.
      ***
      Когда дети добрались до улицы Замойского, было почти семь вечера. В списке жильцов, вывешенном в подъезде, они легко нашли Пекарскую. Она проживала в квартире номер шестнадцать на четвертом этаже.
      Этот дом тоже был старой постройки, но в отличие от здания на Вильчей улице в нем не было лифта. Странно, ведь место для лифта было предусмотрено, оставлен посередине дома колодец, но его отверстие внизу забили досками. Пришлось подниматься по лестнице.
      Павлик позвонил в шестнадцатую квартиру. Никто не открыл дверь. Пришлось позвонить еще раз и еще. И опять без толку.
      - Ну и дела! - с тревогой произнес Павлик. - То же самое, что и на Вильчей. Ее тоже похитили?
      В этот момент забренчал замок в двери, но не в той, куда звонили дети, а в соседней. Открылась дверь, и вышла пожилая женщина с палочкой. Та самая, которую дети видели в субботу, одна из наследниц пани Спайеровой!
      - Мы к пани Пекарской! - с заминкой произнесла Яночка. - Вы не скажете, в этой квартире никого нет?
      - Пани Пекарская - это я, - ответила старуха с палочкой. - Ядвига Пекарская. А в чем дело?
      Выглядела она довольно добродушно, даже не совсем старуха, просто седовласая пожилая женщина. Голубые глаза за толстыми стеклами очков смотрели на детей с доброжелательным любопытством. И все же Яночка на всякий случай взглянула на Хабра. Он сидел спокойно у ее ног и тоже смотрел на женщину. Яночке не было необходимости давать собаке команду, хватило одного взгляда. Пес поднялся, подбежал к пани Пекарской и, подняв морду, стал старательно нюхать воздух вокруг нее.
      "Сейчас как заорет! - подумал Павлик. - Убежит и дверью хлопнет!"
      Ничего подобного! Старушка не заорала в испуге, не бросилась с криком от собаки. Напротив, заулыбалась и спросила:
      - Можно погладить вашу собаку? Какая прелесть!
      Хабр помахал хвостом и обернулся, чтобы взглянуть на свою хозяйку. И хозяйка с облегчением перевела дух.
      - Конечно, можно. Вы ему понравились.
      - И вообще он не кусается, - добавил Павлик.
      - У нас к вам дело, - осмелев, сказала Яночка, очень довольная тем, что они познакомились с безусловно порядочным человеком. - Дело очень серьезное. Вы разрешите нам войти?
      Женщина ответила с некоторой запинкой:
      - Разумеется, разумеется! Правда, я вышла в кухонную дверь, но ничего, входите, хотя тут у меня дикий беспорядок...
      - Беспорядок нам не помешает, - заверил хозяйку Павлик и вслед за сестрой вошел в квартиру.
      Через кухню, коридор, комнаты хозяйка провела гостей в прихожую, предложила снять куртки и ввела в гостиную, загроможденную всякими потрясающими вещами. На многочисленных антикварных столиках, комодиках, диванчиках и прочих канапе громоздились всевозможные вазы и вазочки с цветами и без, статуэтки, разноцветные подушки и тысячи тому подобных мелочей, а стены сплошь были завешаны картинами, гравюрами, декоративными тарелками, экзотическими масками, букетами из сухих цветов и вышивками. Впрочем, вышивки, в основном выдержанные в сине-голубых тонах, покрывали не только стены, но и столики, диванчики и даже полки с книгами. К счастью, в комнате оказалось несколько ничем не загроможденных стульев, на которые хозяйка и усадила своих гостей.
      - Рассказывайте, что за важное дело? Да, сначала скажите - мы знакомы?
      - Нет, - ответила Яночка, - но сейчас познакомимся. Вот только не знаю, с чего начать.
      Увидев, что сестра в затруднении, Павлик понял, что, как мужчина, должен взять на себя трудную задачу. Встав со стула, он, шаркнув ножкой, представился:
      - Павел Хабрович. А это моя сестра Янина, тоже Хабрович. А это наш пес Хабр.
      На этом, сочтя свою миссию оконченной, он, поклонившись, сел на место. Яночка с трудом удержалась от того, чтобы ткнуть брата в бок. Пришлось самой продолжить презентацию:
      - У нас и родители есть, - сказала девочка. - Живем мы на Мокотове, а наш дедушка - эксперт-филателист. И дело, с которым мы к вам пришли, касается марок. Вы марки собираете?
      - Собираю, - призналась хозяйка. - Но не так чтобы очень. Балуюсь понемножку. И монеты тоже собираю. А в чем дело?
      - И вы являетесь наследницей пани Спайеровой?
      Хозяйка беспокойно дернулась.
      - Ох, какое неприятное дело! Сплошная нервотрепка. А вы как с ним связаны?
      - Лично мы никак не связаны, знаем только, что там что-то не в порядке.
      - Да там не в порядке абсолютно все! - воскликнула пани Пекарская. - Вижу, дело у вас действительно серьезное, подождите, приготовлю чай.
      И она поднялась с места.
      Через полчаса дети уже знали, что только пани Пекарская является единственной законной наследницей Спайеровой, но шайка проходимцев объявила себя тоже ее наследниками и каким-то образом им удалось оттеснить пани Пекарскую на задний план. Она, Ядвига Пекарская, совсем не намерена с ними судиться, да и денег на адвокатов у нее нет, но очень бы хотелось получить как минимум три вещи, оставшиеся после ее умершей родственницы. А именно: марки, немного довоенных монет и глобус. Глобус ей уступили сразу, вон он, стоит в соседней комнате. Хотелось бы, правда, и барометр заполучить, но его успел прикарманить прохиндей - зять покойницы. Не будет же она с ним драться! Ничего не поделаешь, на барометре придется поставить крест. И еще бы она очень хотела, чтобы большую часть имущества покойной унаследовал ее крестник, покойница сама этого желала. Но тут на имущество покойной налетели какие-то дальние родственники и вообще не родственники, просто стая гиен и шакалов, одним словом хищники. И среди них люди, которых она в жизни не видела, по ее мнению - совершенно посторонние особы, никаких прав на наследство не имеющие, но очень горластые и энергичные, со своими адвокатами, прямо беда! И вообще из этих претендентов никаких близких родственников, кроме нее, нет.
      Расставляя на столике тарелочки со сдобным печеньем и кексом, пани Пекарская продолжала рассказывать:
      - Мать пани Спайеровой и моя мать были двоюродными сестрами, так что я прихожусь троюродной сестрой. А наши бабки были родными сестрами. Вот если бы мы с ней были родными, тогда не возникло бы никаких проблем. А так - сплошные сложности.
      - А о каких адвокатах вы упомянули? - осторожно поинтересовался Павлик.
      - Два адвоката там крутятся. Одного наняла золовка, за сестру себя выдает, а второго - мать того самого крестника. И оба мне не нравятся. Особенно адвокат золовки. Знаете, омерзительный тип!
      Поскольку пани Пекарская ни словом не упомянула о сестре, тоже претендентке на наследство, пришлось Яночке самой спросить об этом.
      - А как же сестра? - небрежно поинтересовалась она, похвалив печенье.
      - Сама пекла! - похвасталась пани Пекарская. - Какая сестра?
      - Вы ведь сами вроде бы упомянули о претендентке, которая тоже родственница.
      - Да, родственница, но не сестра. Та самая золовка. Она действительно сестра, но мужа пани Спайеровой, а ведь он умер девять лет назад, его завещание давно недействительно...
      - А было завещание?
      - Было, но в нем пан Спайер все завещал жене в случае своей смерти. Если бы жена умерла раньше него, наследницей оставалась его сестра. Но жена умерла намного позже мужа, так что долгое время была его законной наследницей и могла, в свою очередь, оставить имущество тому, кому хотела. И оставила. Разумеется, не золовке, они не выносили друг друга.
      Видимо, старушке очень хотелось поделиться с кем-то своими сердечными горестями, она забыла, что перед ней дети, к тому же незнакомые, вот и изливала душу. Уж очень обидно, когда тебя незаконно обошли, когда на имущество родственницы претендуют или совсем незнакомые люди, даже не родственники, или вот эта золовка, которой покойная и гроша медного бы не оставила. Хотела все оставить своему крестнику, но крестника сейчас нет, он за границей, его мать наняла адвоката, но адвокат этот такая рохля! Все время приходится его понукать, сам шага не сделает, а денежки получает. Зато адвокат золовки уж такой шустрый, такой проныра!
      Очень не нравился пани Пекарской адвокат золовки. Что-то в нем есть такое.., такое неприятное... Старушка не могла толком объяснить, что именно не нравилось ей в адвокате ненавистной золовки, но Яночка сразу догадалась, о ком речь.
      - - Это такой молодой человек в очках? - спросила она. - Вежливый, расторопный, но какой-то.., скользкий?
      - Ну вылитый червяк, - добавил Павлик. Хозяйка задумалась, потом внесла поправку:
      - Нет, червяк - создание безобидное. Как змея!
      Переглянувшись, брат с сестрой одновременно кивнули друг другу.
      - В таком случае, мы можем сказать вам, в чем тут дело, - проговорила Яночка. - Все дело в марках.
      - Вернее, мы этого точно не знаем, - поправил сестру Павлик, - но догадываемся об этом.
      Пани Пекарская удивилась.
      - В самом деле из-за марок? А почему? Я-то думала, из-за золота скорее всего...
      . - Из-за какого золота? - тут же спросила Яночка.
      Видимо, сказав "а", хозяйка пришла к выводу, что уже нет смысла скрывать "б", потому что охотно пояснила:
      - Видите ли, у моей троюродной сестры были кое-какие золотые изделия. По специальности она золотых дел мастер и довольно долго работала в этой области, еще до замужества. И еще тогда приобрела немало ювелирных изделий. Они, собственно, и были ее приданым. А поскольку муж неплохо зарабатывал, не было необходимости с ними расставаться, вот она и сберегла небольшую коллекцию. Толком я не знаю, много ли предметов в этой коллекции и насколько они ценны. Да и не я одна. Никто не знает толком. Вот я и подумала: они нацелились как раз на золото.
      - Кто нацелился? - спросила Яночка.
      - Почему никто толком не знает? - спросил Павлик.
      Поскольку вопросы прозвучали одновременно, хозяйка не знала, на какой ответить сначала. Решила начать с Павлика.
      - Потому что до сих пор еще неизвестно, что находится в квартире покойной. Ведь все наследники переругались, никто никому не доверяет, опись вещей надо сделать в присутствии всех, а всех собрать практически невозможно. Только совсем недавно, в эту субботу.., или пятницу? Нет, правильно, в субботу собрались почти все, благодаря чему удалось одну комнату обыскать. Я-то знаю, где она могла держать свои драгоценности, но не сказала им.
      - Почему?
      - Потому что она собиралась отдать их своему крестнику. Собственных детей у нее не было, крестного сына она считала родным. И только ждала его возвращения из-за границы, чтобы передать ему драгоценности. Вот и я решила дождаться его возвращения, тогда ему лично скажу. Или его матери в том случае, если суд признает его право на наследство крестной матери. А если до того эта банда пиратов найдет - все по кусочкам растащат! А самая вредная - золовка!
      - Надо было вашей троюродной сестре написать завещание, тогда не было бы такой неразберихи, - рассудительно сказала Яночка.
      Старушка вздохнула:
      - Да, не написала, наверное, думала, что все эти ее знакомые - порядочные люди. И ведь не одна я слышала, что она все имущество оставляет своему крестнику. Ведь устное завещание тоже имеет силу.
      - Устное? А разве бывает такое?
      - Бывает. В том случае, если пять человек слышали из уст завещателя его волю и на суде под присягой подтвердят это.