Тереска озабоченно заметила:
      - Надо бы земляники побольше насобирать. Кто знает, где придется ночевать в следующий раз, может, в чистом поле. И что с кастрюлями делать, ума не приложу. Надо придумать какой-нибудь ухват, а то рукавичку я уже совсем сожгла.
      Вслед за проблемой кастрюли пришлось всесторонне обсудить вопрос защиты имущества от насекомых и воров, а затем не менее актуальный - как мыться в озере, когда каждый шаг в воде поднимает со дна тучи ила...
      Увлеченные столь важными дискуссиями, подруги не заметили, как наступила ночь, костер погас и стало совсем темно. Вода, берег, деревья и палатка были едва различимыми. Решив укладываться спать, девчонки поднялись и тут же начали натыкаться на разбросанные по поляне вещи. Тереска, разыскивая спички, сунула руку в кастрюлю с земляникой и опрокинула термос.
      - Вытащи фонарик, он где-то в рюкзаке!
      - Ничего не видно, - совсем отчаялась Шпулька. - Куда подевался этот проклятый рюкзак? Никак не могу нащупать!
      - Тсс... - вдруг прошептала Тереска.
      Шпулька притихла. Она как раз нашла сумку, где были запасные спички, и замерла, сжимая их в руке. В лесу, совсем рядом, раздался треск.
      - Что это? - испуганно шепнула Шпулька.
      - Не знаю, - встревоженно ответила Тереска, застыв среди кастрюль, сахара и банок со сгущенкой. - Кто-то ходит. Тихо!
      Непонятные звуки в ночном лесу всегда пугают. У Шпульки сердце ушло в пятки. Снова треснуло, зашелестело, сломалась сухая веточка. Все это было похоже на тяжелые, но осторожные шаги. В страшной темноте что-то большое двигалось за палаткой!
      Подружки сидели затаив дыхание, не будучи в состоянии двинуться с места. Ветки затрещали с другой стороны, это что-то обошло палатку, продолжая скрываться в глубокой черноте леса. Затем стало тихо: или оно остановилось, или исчезло.
      - Кто это был? - жалобно спросила Шпулька, не выдержав затянувшегося молчания.
      - Не знаю, - резко отозвалась Тереска. - Что-то большое.
      - Может, какой зверь?
      - Сдурела? Какой еще зверь?! Здесь носороги не водятся!
      - А медведи?
      - Балда! Уж скорее, корова. Найдешь ты наконец этот фонарик?!
      И вдруг из темноты леса полыхнул сноп света. Медведь-шатун зажег мощный рефлектор, осветивший на мгновение палатку, байдарку, кучу хвороста, Шпульку, засунувшую обе руки в сумку, и сидящую на корточках среди разбросанных вещей Тереску. Все это длилось считанные секунды. Ослепленные девчонки зажмурились, и тут фонарь погас, и окружающая темнота стала еще гуще. Послышались удаляющиеся, уже не такие осторожные шаги, кто-то споткнулся о пенек или куст, по видимому, упал с жутким треском и выругался низким мужским голосом, не выговаривающим "р".
      - Агистокгат... - прошептала вконец обалдевшая Тереска.
      Шпульке от всех переживаний стало дурно, и она тяжело осела на землю рядом с сумкой, но тут же вскочила, так как плюхнулась прямо на здоровенную шишку, что сразу вернуло ей и силы, и голос.
      - Господи! Да зажги же что-нибудь! Совсем ничего не видно. Огонь отпугивает! Ну не тяни, зажигай!
      - Никак спички не найду!
      - На, возьми запасные.
      - У тебя совсем крыша поехала?! Огонь отпугивает диких зверей. Может, ты серьезно думаешь, что это корова или медведь включили фонарь? - раздраженно говорила Тереска, поспешно разгребая пепел и на ощупь укладывая веточки. - Это был человек с дикцией аристократа.
      - Слушай, а вдруг это был тот, ну, у которого невеста? Вернулся раньше...
      - Тот бы нас сразу турнул. Нет, похоже, это кто-то случайный. Пошел погулять по лесу и заблудился. А раз ничего не сделал, значит - не бандит.
      Костер наконец разгорелся, освещая полянку. Шпулька отыскала рюкзак и фонарик, посветила в палатку и, со свойственным ей оптимизмом, высказала предположение, что бандит отправился за подмогой, вернется и нападет на них вместе со всем здоровым коллективом, то есть шайкой. Тереска уже успела прийти в себя после происшествия, нашла удочки и леску, пропавшие спички и топор, благодаря которому приободрилась, и к возможному нападению отнеслась пренебрежительно, не исключая в то же время вероятность кражи.
      - Сомневаюсь, однако, чтобы увиденное вдохновило вора, - добавила она, уминая их добро в палатке. - Дорогих вещей у нас нет: ни фотоаппарата, ни магнитофона, ни кожаных курток, ни одеял из австралийской шерсти, в общем ничего, что стоило бы красть...
      - Одеял он не видел и может подумать, что они из австралийской...
      - Тогда придется сдирать их прямо с нас. Деньги положим под матрац, а топор будет у меня под рукой. Фонарики тоже...
      Как ни странно, вечерние переживания отнюдь не вызвали бессонницу. И, забравшись в палатку, уставшие девочки заснули как убитые.
      - Муравьи набились в сахар, - заявила Шпулька утром, снимая с ветки сумку с продуктами. - Как они умудрились сюда залезть? С дерева прыгали, что ли?
      Тереска подозрительно обнюхивала остатки колбасы.
      - Это надо сейчас же съесть. Земляники у нас хватает... Сейчас разведу огонь. А еще есть червяки.
      - Господи, тоже на завтрак?
      - Нет, на рыбалку. После завтрака накопаю. И соберем еще...
      Тереска вдруг замолчала, уставившись на кострище. Шпулька тревожно оглянулась на нее.
      - Что соберем? Что случилось?
      - Землянику, - ответила Тереска и присела на корточки. - Он приходил сюда снова. Точно.
      - Кто?
      - Аристократ с фонарем. Смотри, на пепле остался след.
      В кострище виднелся четкий отпечаток мужского ботинка. Судя по его направлению, кто-то обошел лагерь вокруг. При свете солнца открытие не показалось таким уж ужасным, и все же Шпулька почувствовала неприятное стеснение в области желудка.
      - Ты думаешь, еще раз приходил? Может, наступил еще тогда?
      - Я ведь снова развела огонь, когда он ушел. А след отпечатался гораздо позже, когда костер догорел, а пепел остыл. Скорее всего, на рассвете. Кому же еще быть? Здесь не проходной двор. Народ толпами не слоняется.
      - А патруль? - жалобно проблеяла Шпулька. - Рыбак какой-нибудь, лесник...
      Тереска, при свете солнца демонстрируя отчаянную смелость, беззаботно сгребла пепел, уничтожив след, и занялась разведением огня.
      - Рыбак еще куда ни шло. А всяких там лесничих и им подобных выбрось из головы. Они бы в вас впились как пиявки и не позволили бы тут спокойно спать. А скорее всего, тот самый, что здесь уже побывал. Будешь посуду мыть или накопаешь червей?
      - Из двух зол уж лучше посуду. Не нравится мне все это. Шляются по лесу всякие. Хорошо, что нам нельзя здесь задерживаться. Нет худа без добра: избавимся от этого... медведя!
      Приготовление завтрака, чистка кастрюль, копание червей, сбор земляники и скатывание палатки продолжались до половины первого и несколько отвлекли внимание девчонок от подозрительного типа с дефектом дикции. Страхи подруги только раздражали Тереску, которая справедливо посчитала, что раз на них не напали и ничего не украли, то не стоит брать в голову, а тем более бояться. Гораздо сильнее ее беспокоил чай, имевший какой-то странный привкус.
      - Пожалуй, озерная вода - не лучший вариант. Как тебе чай? - осведомилась она у Шпульки.
      - Кипятили мы ее основательно, повредить не должна. Или надо привыкать... пока выдави туда побольше лимона и добавь сахару... или набрать воды из какого-нибудь колодца во все имеющиеся бутылки для следующего чая.
      - Лучше уж из колодца... Заглянем по дороге в первую попавшуюся деревню.
      - И свистнем у них при случае подходящую железку или толстую проволоку для ухвата. Я уже и вторую рукавичку сожгла...
      Снова пришлось равномерно загружать байдарку. Весла весили уже нормально, но упражнения двух последних дней еще чувствовались в руках и спине.
      - А я-то мечтала, что буду плавать на матраце и загорать, - с горечью заметила Шпулька. - Что буду бродить по лесу, любоваться птичками, собирать разные ягоды и удить рыбу. Думала, мы умрем со скуки от ничегонеделания. Наверное, это на меня затмение нашло. Надо же так ошибиться!
      - Ничего подобного! - энергично запротестовала Тереска. - Так бы все и было, если бы нас не гоняли с места на место. Нам бы спокойно посидеть где-нибудь дня три, и все придет в норму.
      Дальше гребли уже молча, чувствуя все нарастающую усталость и раздражение оттого, что отдых совсем не похож на то, о чем мечтали, а проблема места для лагеря приобретает какие-то гигантские размеры, совершенно заслоняя собой все прелести путешествия.
      Деревушка, появившаяся за поворотом у самого берега, позволила передохнуть от гребли. Шпулька отправилась за водой, забрав сумку с восемью бутылками, причем у шести не было пробок. Тереска меланхолично разглядывала местность, размышляя о дальнейшем маршруте.
      - Вон там лес, а здесь совсем лысо, - заявила она возвращающейся подруге. - Поплыли к лесу. Шпулька мрачно возразила:
      - Ничего подобного! Тот лес - очередной заповедник, и можешь даже не мечтать там высадиться. Это вот озеро, как его, Добское, а с той стороны, кажется, Кисайно, и через него попадешь на Гижицко. Похоже, здесь, в Добском, еще можно найти, где приткнуться. Все это мне рассказали хозяева, когда узнали, что я ничего не собираюсь покупать, а только за водой. Сразу подобрели. Правда, воду я брать не стала: у них колодец рядом с сортиром. Тут у меня проволока и еще такая штуковина.
      Угрюмо слушая все эти невеселые новости, Тереска в то же время с интересом рассматривала загнутый на конце толстенный металлический прут. Для кочерги вполне сгодится.
      - Скоро полчетвертого, - грустно заметила она. - Поплывем на это Добское озеро. Давай держаться берега и изучать окрестности - хоть какая-то польза!
      Руки прямо-таки отнимались от весел, поэтому в следующей деревне обе подружки с удовольствием вылезли на сушу. Причалили они совсем недалеко от стоящего на высоком берегу костела. Какой-то человек, чинивший тут же рядом лодку, согласился приглядеть за их байдаркой.
      На пути к питьевой воде сразу же возникло препятствие в виде огромного стада чрезвычайно агрессивных гусей, расположившихся прямо на дороге в деревню. В принципе гусей девчонки не боялись, так как довольно часто имели с ними дело, но эти вели себя крайне недружелюбно.
      - Это потому, что их много, - заметила Шпулька. - Вот и расхрабрились. Было бы нас человек восемьдесят, мы бы еще не так осмелели. Но раз нас только двое, пошли в другую сторону - к костелу.
      - И что, запасемся святой водой?
      - Там же дом священника. Должен быть и колодец, да еще наверняка лучший в деревне.
      На зеленом тенистом дворе у дома священника не было ни одной живой души, зато была колонка. Наполнив все бутылки, девчонки почувствовали, что возвращаться к каторге на галерах им совсем даже не хочется. Насколько приятнее было ходить по земле, давая работу ногам и одновременно отдых измученным рукам. Тереску вдруг непреодолимо потянуло осматривать архитектурные достопримечательности.
      Костел оказался открытым. Путешественницы вошли и, ощутив приятную прохладу, решили немного задержаться. Шпулька взобралась на хоры, а Тереска осталась внизу, уселась на скамью и принялась задумчиво разглядывать витраж, по всей вероятности, ранее поврежденный, а теперь восстановленный, но как-то странно, так, что у изображенного на нем святого оказалось три руки. Кроме них двоих, внутри никого не было, и каждый шаг отдавался гулким эхом. Тереска внимательно изучала витраж, стараясь догадаться, в чем же ошибка реставратора и кому может принадлежать третья рука.
      И вдруг торжественную тишину костела разорвал страшный рев, настолько мощный, что задребезжали стекла и, казалось, вздрогнули стены. Звук, обрушившийся сверху, вдавил несчастную Тереску в скамью, и только через какое-то время оглушенная девочка сообразила, что это Шпулька сыграла на органе, причем ее умения хватило на извлечение из инструмента одного-единственного звука - но зато какого! Тереска сидела, преодолевая звон в ушах и ожидая, когда подруга спустится или продолжит свои музыкальные упражнения. Минутой позже к ней с заговорщицким видом, на цыпочках приблизилась Шпулька и спросила шепотом:
      - Ты что-нибудь слышала? Я сыграла на органе.
      - Да ну? - язвительно ответила Тереска. - Ни звука!
      - Правда? Совсем ничего?
      - Совсем! Только стены затряслись и посыпалась штукатурка. Давай-ка отсюда сматываться, а то придет сторож и ноги нам переломает.
      Скрипнула металлическая створка центральных дверей, и раздались чьи-то шаги. Шпулька жалобно пискнула, а Тереска, оглядевшись, скомандовала:
      - Там - боковой выход. Быстро туда!
      На цыпочках прошмыгнули они у самой стены к небольшой дверце и выскочили прямо на кладбище. Тереска потянула было подругу за локоть, собираясь обогнуть алтарную часть и выйти с другой стороны, но вдруг остановилась. На кладбище кто-то был. Прямо перед собой они увидели человека, открывавшего узорную решетчатую дверь видневшейся среди деревьев часовни-усыпальницы. Человек оглянулся, и девчонки присели за куст. Незнакомец отпер решетку, несколько раз открыл и закрыл створку, вошел ненадолго внутрь, быстро вышел, снова запер решетку на ключ, еще раз оглянулся и, наконец, удалился.
      - И чего он там крутился? Как нарочно, нас задержал! - рассердилась Шпулька.
      - Проверял, как открывается дверь. Может, смазал петли. Наверно, предстоят похороны какой-нибудь местной шишки. Двигай скорей, не ночевать же здесь!
      Энергичным шагом, хотя никто за ними не гнался, подружки вышли с кладбища, вернулись к своей байдарке и отчалили.
      Озеро оказалось значительно больше, чем выглядело поначалу. Пришлось отказаться от нескольких мест на берегу, явно служивших для водопоя стадам коров, обогнуть мысок, на котором клубилась толпа экскурсантов, и только к семи часам отыскалось местечко, вполне подходящее для ночлега. Сплошная полоса прибрежных зарослей гостеприимно расступилась, и показался кусочек луга на краю довольно большой рощи. Байдарка ткнулась носом в траву рядом с двумя щитами с уже знакомыми надписями.
      - Ставить палатки воспрещается, - без всякого выражения прочитала Шпулька. - Купаться и разводить костры - строго воспрещается. Порча зеленых насаждений воспрещается. Насколько я понимаю, за палатку и зеленые насаждения наказывают не так строго, как за купание и костер. Что будем делать?
      - Отплывем чуть подальше и остановимся вон за теми деревьями.
      - А почему не здесь? Там тростник.
      - Зато оттуда не видно щитов. Сделаем вид, что приплыли с той стороны и не заметили.
      Роща оказалась довольно густой, но место для палатки нашлось. В тот самый момент, когда Шпулька запихивала внутрь надутые матрацы, а Тереска разводила малюсенький костерок у самой воды, из зарослей вышел человек. Обе девчонки его не видели. Какое-то время он постоял молча, неодобрительно качая головой, затем спросил:
      - Вы что это здесь? Неграмотные?
      Если бы из лесу раздался львиный рык или хохот гиены, это не произвело бы на подруг большего впечатления. Обе вскочили на ноги, причем Шпулька уронила в воду спички, и уставились на довольно добродушного на вид мужчину, как на привидение.
      - О Боже, смилуйся, - простонала Шпулька.
      - И этот еще на нашу голову, - одновременно проворчала Тереска, вылавливая из озера коробок и встряхивая его. - Разве можно так пугать людей? Это бесчеловечно!
      - Что я такого сделал? - удивился мужчина. - А спички утонули - и правильно. Здесь нельзя разводить огонь. И палатки разбивать нельзя. Запрещено и штраф. Читали?
      И вдруг Тереску осенило.
      - Мы знаем, как себя вести, - отчаянно заявила она. - Видите ведь, где у меня костер. Разве от него что-нибудь загорится? И что я, в деревьях не разбираюсь? Ни одной живой веточки не сломала, только сухие. И она разбирается.
      Мужчина замолчал и внимательно на них посмотрел.
      - Знаете, какая сухая? - недоверчиво спросил он. - Знаете лес?
      - Конечно, знаю.
      - А это мы сейчас поглядим!
      Оригинальное хобби Терески - колоть дрова - оказалось истинным спасением. Она научилась безошибочно определять состояние различных деревьев и кустарников и отличать живые ветки от мертвых даже зимой. Тереска знала, как дерево горит, сыплет искрами или нет, и какое для костра самое подходящее. Без малейшего колебания согласилась она на экзамен.
      Продолжался он недолго и сдан был на "отлично". Защитник природы явно обрадовался и сразу подобрел. Внимательно осмотрел подготовленное место для костра на берегу, обошел вокруг палатки, сунул нос в банку с червями.
      - Ну, я гляжу, вы не хулиганы, - милостиво констатировал он. - Значится, меня здесь не было. А утром чтоб и следа не осталось. Одному разреши, так сразу все сбегутся. От вас - какой вред? Но чтоб огонь залить, не шуметь, не петь, не сорить. Утром проверю. Разрешение на рыбалку есть?
      - Есть...
      - Туточки, в камышах, неплохо клюет. Кто лес знает, я со всем уважением... А утром - чтоб вас здесь не было!
      - Стрессы укорачивают жизнь, - умирающим голосом изрекла Шпулька в спину удаляющемуся блюстителю порядка. - Хоть одну бы ночь провести спокойно!
      Неожиданно воспрявшая духом Тереска снимала чехол с удочек.
      - Нет худа без добра, - заявила она с удовлетворением. - Незачем разводить тут костер. Камни видела?
      - Какие камни?
      - Там, у самой воды, я еще тогда приметила, когда этот тип тянул нас читать надписи. Смотри, как лежат, готовый очаг, только верхний убрать. Можно и сковородку, и кастрюли поставить и снимать нормально - за ручку. Наловлю рыбы и пожарим на ужин.
      Тереска давно уже перестала испытывать отвращение, насаживая червя на крючок. Ее папа - страстный рыбак - неоднократно брал с собой дочь на рыбалку, так что технологию этого дела она знала неплохо. Бесценный отец позаботился и о рыбацком билете для нее, надавал массу полезных советов и инструкций и одолжил свои удочки.
      Наполнив червями банку из-под сгущенки, подруги осторожно направили байдарку в камыши. Шпулька гребла, старательно отводя взгляд от мерзко извивающегося содержимого жестянки. Тереска выбрала первое попавшееся оконце в камышах, велела подруге остановиться и забросила удочку, удачно попав не в заросли, а на краешек окна. Шпулька весьма скептически следила за происходящим. Поплавок всего несколько секунд покачался на поверхности воды, а затем сразу нырнул.
      - Ой! - прошептала она тихонечко, не веря своим глазам.
      Тереска стиснула зубы и подсекла. На конце лески трепетала прекрасная сверкающая рыба, длиной как минимум сантиметров двадцать. Не ожидавшая такого успеха Тереска сначала перебросила ее через байдарку, снова подсекла, рыбина плеснула водой в глаза Шпульке, и только после этого Тереске удалось подхватить леску. От всех этих манипуляций и шараханий лодка едва не перевернулась.
      - Сиди смирно, а то полетим в воду, - зашипела Тереска, снимая с крючка добычу.
      - Сделай милость, предупреждай меня заранее, когда в следующий раз соберешься шлепнуть меня рыбьим хвостом по лицу! Какая прелесть! Сразу потрошить?
      - Подожди, вот поймаю вторую. С одной и заводиться нечего.
      Поплавок снова вздрогнул и нырнул. Теперь Тереска действовала ловчее и сразу подхватила леску. Рыба оказалась чуть побольше.
      - Ты что ловишь? - спросила страшно взволнованная Шпулька.
      - Как что? Рыбу!
      - Какую? Как она называется? Я в этом не разбираюсь, различаю только треску, карпа, щуку и камбалу. Ну и селедку.
      - Надеюсь, ты не будешь требовать, чтобы я ловила камбалу или селедку? Одна - уклейка, а вторая - окунь. Отец рассказывал, как их жарить... Есть!
      Третья рыбина шлепнулась на дно лодки. Раскрасневшаяся от эмоций Шпулька, уже не спрашивая разрешения, принялась потрошить и чистить. До сих пор ей приходилось наблюдать, как унылые типы часами сидят на берегу, закинув удочки, без всякого толку. Поэтому неожиданный, но бесспорный успех подруги можно было объяснить исключительно чудом. Тереска в свою очередь смотрела на Шпульку с явным уважением и восхищением.
      - Какое счастье, что ты это умеешь, - прошептала она. - У нас дома разделывать рыбу может только папа.
      - Приходится уметь, - ответила Шпулька. - То есть пришлось научиться. Несколько лет тому назад мама сломала руку перед самым Рождеством. Отец, как назло, отлучился на два дня, весь дом был завален рыбой, и нам с Зигмунтом пришлось готовить весь праздничный стол, так как вся родня была заранее приглашена к нам на Сочельник. Тесто у меня не пропеклось.
      - Я как раз люблю такое.
      Тереска замолчала, вытаскивая очередную добычу. Совершенно случайно попав на рыбное место, она успела наловить дюжину солидных рыбин прежде, чем удача кончилась.
      Какое-то время она смотрела на неподвижный поплавок, но довольно быстро потеряла терпение и заявила:
      - Конец эльдорадо! Давай-ка отплывем немного, сменим место.
      Еще четыре уклейки пополнили улов. Солнце уже садилось, пора было возвращаться.
      - Честно скажу, я в эту рыбалку ни капельки не верила, - призналась Шпулька, высыпая муку на клочок бумаги, пока Тереска устанавливала на камнях сковородку. - Все знают, как это бывает. Одни разговоры. Мой отец тоже мотается с удочками и хоть бы раз что поймал! Как это тебе удалось столько наловить?
      - Понятия не имею. Папа говорил, главное - три вещи: место, время и приманка. Перед заходом солнца рыба обычно кормится и лопает все подряд, а лучше всего клюет обычно вблизи камыша. Это я и по своему опыту знаю. Что до приманки, видимо, случайно попался их любимый корм.
      - Запомни на будущее, какие это были червяки.
      - Маленькие такие.
      - Ну, давай же рыбу, маргарин пригорает.
      - А как будешь жарить?
      - Чтобы хрустели. Кости тогда прожариваются, и можно есть все целиком. Хочешь, попробуем?
      - Ясное дело, хочу...
      Поджаренные до золотистого цвета рыбки получились сущим объедением. Очаг из камней, вопреки опасениям Шпульки, тоже оказался на высоте: сковороду и кастрюлю спокойно можно было снять с огня. Колодезная вода для чая годилась гораздо лучше озерной, а десерт из земляники с сахаром мог удовлетворить самый изысканный вкус.
      - И пожалуйста, в естественных условиях вполне можно выжить, удовлетворенно констатировала Шпулька, облизывая ложку. - Еще немного, и грибы пойдут...
      - В такую погоду - черта с два, - охладила ее Тереска. - Видала я - одни засохшие сыроежки. Грибам нужен дождь. Может, повезет, и у какой-нибудь хозяйки удастся купить творога и яиц.
      - Вряд ли. Сейчас все молоко везут на скотобойню. Тьфу, хотела сказать, на маслобойню. Оставляют только самую малость для себя.
      - Попытка не пытка. Смотри-ка, уже поздно, а мы еще собирались пораньше лечь.
      - А который час?
      - Десять.
      - Не может быть! Только что было восемь!
      - Не видишь, что ли, уже стемнело. Опять будем обо все спотыкаться. Умыться можно у щитов, там чуть светлее от месяца, а здесь, под деревьями, полная тьма. Очаг из камней, конечно, удобный, но ничегошеньки не освещает. Тут, в кастрюльке, вода для зубов, не наступи...
      Луна светила вовсю на открытом месте, но у палатки было совсем темно. Пользоваться фонариком при умывании было неудобно - явно ощущалась нехватка третьей руки. Поэтому Тереска и Шпулька решили ничего не убирать, сгребли все в одну кучу и легли спать.
      Недальновидность такого решения прежде всего отразилась на сковородке, к которой остатки рыбы присохли намертво. В шесть утра рядом с палаткой раздались резкие хлопки в ладоши, что в тишине над озером прогремели, как пушечные выстрелы. Это вчерашний знакомый заявился проверить, очищена ли его территория от незваных гостей, и с неудовольствием обнаружил ничего не соображающих со сна подружек, а вокруг - сущее мамаево побоище.
      - Вы что здесь! - начал он выговаривать. - Белый день на дворе, а тут такой бардак! Я сказал, убрать, а то придет старший, и мне по шее! Через час вернусь, чтоб все было чисто!
      - Спокойствие! Только спокойствие! - изрекла Тереска, выбираясь из палатки. - Действуем без паники, иначе нам конец. Начнем с воды.
      - Он уже ушел? - зевая, спросила Шпулька.
      - Ушел, но не вздумай снова уснуть. Скоро вернется и задаст нам.
      - А который час?
      - Пять минут седьмого. Да вылезай же! Ничего не поделаешь, выспимся в другой раз.
      Злосчастная сковородка с засохшими остатками ужина лежала на самом видном месте, и обе девчонки наткнулись на нее, как только выбрались из палатки. Сразу было ясно, что упаковывать ее в таком виде нельзя, а отмачивание займет слишком много времени. К счастью, Тереске пришла в голову мысль вскипятить в ней воду. Развести огонь, поставить сковородку на их каменную "плиту" и пусть себе кипит, пока они умываются, одеваются и скатывают палатку.
      Шпулька идею подхватила и, уже выпуская со свистом воздух из матраца, услышала голос подруги.
      Тереска, возмущенная и удивленная, стояла над тем, что раньше было "плитой". От вчерашнего очага не осталось и следа: камни были разбросаны, земля вокруг них перекопана, и все это вдобавок посыпано пеплом. Подбежавшая Шпулька не знала, что и сказать. Зато у Терески слова нашлись сразу.
      - И что это за гангрена такая привязалась к нашему костру?! - возмутилась она. - То кто-то на нем топчется, то все переворачивает вверх дном! Ты что, ночью вставала и вела здесь раскопки?
      Шпулька была удивлена не меньше.
      - Вроде я слышала какой-то шум сквозь сон, - не очень уверенно пробормотала она. - Камни же просто неподъемные! Кто их мог раскидать? Может, наш охранник?
      На подробное обсуждение странного события времени не оставалось, да и сковорода требовала повышенного внимания. Когда через час с лишним их знакомый снова появился, Тереска, правда, уже кончала грузить вещи в байдарку, но Шпулька все еще возилась с упрямой посудиной.
      - Вот проклятая! - шипела она недовольно, отчаянно орудуя тряпкой.
      Блюститель порядка похвалил их за проведенную по всем правилам уборку территории и посоветовал поскорее отправиться на озеро Негочин. Шпулька, наконец, с облегчением отложила сковородку, и тут Тереска вспомнила о загадочном явлении.
      - Это не вы здесь ночью копали? - спросила она, указывая на камни. Кто-то ночью все тут перевернул.
      Мужчина внимательно осмотрел место происшествия, нахмурился и подозрительно взглянул на девчонок:
      - Выходит, набезобразничали?
      - Ну, знаете! - обиделась на такое подозрение Шпулька.
      - Я же объясняю, что это не мы, - раздраженно повторила Тереска. - Кто-то другой. Мы на вас думали.
      - Значит, ночью кто-то ковырял? - переспросил охранник.
      - Вот именно. Неизвестный. И чтобы нас потом не обвиняли.
      Некоторое время все трое молча стояли у камней.
      - Вы до этого не касайтесь, - неожиданно заявил страж порядка. - Ваше дело - сторона. Ковырял, не ковырял... Вы себе спали, ничего не видели, ничего не слышали. А теперь отчаливайте, будто вас здесь не было.
      Он стоял и наблюдал, как страшно удивленные таким заявлением девчонки отплывают от берега. Позавтракать они так и не успели, но предпочли не настаивать и убраться поскорее с этого странного места. Полученное ими предостережение прозвучало загадочно, а над разгромленным очагом вдруг повеяло тайной.
      - Я совсем не понимаю, что он хотел сказать, - заявила Шпулька. - Похоже, он заподозрил, что мы преследуем того, кто выкапывает камни, и советовал бросить это дело. Ты как думаешь?
      - Понятия не имею. Может, он был недоволен изменением пейзажа, а может, все-таки решил, что это мы виноваты, и таким образом сделал нам выговор. Я чувствую себя без вины виноватой.
      - А я чувствую себя голодной. Завтракать будем?
      - Будем. Пристанем где-нибудь и быстренько поедим.
      - Тогда давай пристанем прямо здесь. Я вижу землянику. А место для лагеря не годится, значит, никто и не сторожит.
      Жуя бутерброды с сыром, подруги без особого успеха пытались разгадать смысл высказывания сторожа. Шпулька вдруг вспомнила таинственный разговор, подслушанный на озере в первую ночь.
      - Я совсем не уверена, что там были браконьеры, - забеспокоилась она. Как-то странно они шептались. И охранник тоже странный. Не нравится мне все это.
      Тереска вдруг оживилась. Мысль о том, что вокруг них на озере могли происходить какие-то подозрительные вещи, очень ее заинтересовала. Проблема ночевок сразу отодвинулась на второй план. Немного поразмыслив, она согласилась:
      - Ты права. Что-то такое носится в воздухе. Я считаю, этим стоит заняться. Пожалуй, даже и неплохо, что мы не можем сидеть на месте, а вынуждены постоянно двигаться. Так, глядишь, и попадается что-нибудь подозрительное.
      - Уж лучше бы попался приличный кемпинг. И магазин. Хлеб кончился, а маргарин на исходе.
      - Одно другому не мешает. И пусть все идет не по плану, мне даже нравится. Вдруг удастся обнаружить что-нибудь интересное и неожиданное!
      Шпулька осуждающе посмотрела на подругу.
      - Ты совсем чокнулась! Ночевать негде, есть нечего, руки отваливаются, вот-вот сдохнем, а ей подозрительное подавай! Мало тебе неожиданностей? Я считаю, надо поскорее отсюда сматываться!
      - А мы как раз сматываемся. По необходимости. А там видно будет. Вдруг удастся сочетать приятное с полезным.
      - Интересно, что здесь приятное, - а что - полезное? - недовольно бормотала Шпулька. - Очень мне все это не нравится.
      Неоправданный энтузиазм Терески вызывал у нее протест и явную тревогу. В ее намерения вовсе не входило обнаруживать что-либо интересное, а уж тем более подозрительное и опасное. Байдарка как раз огибала поросший лесом мыс, как вдруг Шпулька шлепнула по воде веслом и застыла.
      - Ну конечно! - воскликнула она. - Так я и знала! Мыло, щетки и зубная паста остались на траве. Только сейчас спохватилась! И все эта спешка! Что будем делать?
      - Только не возвращаться! Ничего не поделаешь, купим новые в этом паршивом Гижицке. Шпулька снова принялась грести.
      - Куда этот городишко подевался? И вообще, мы на том озере или нет?
      - Вроде да. И движение здесь оживленнее, вон кораблик плывет. Опять же можно по карте посмотреть.