В Болеславец мы отправились на следующий день. За Злоторыей на шоссе какой-то мотоциклист отчаянно размахивал шлемом, прося остановиться. Съехав на бровку шоссе, я остановила машину. Мотоциклист подбежал к нам и с надеждой в голосе спросил, нет ли у меня насоса. Насос был. Мы с Мачеком вышли из машины и сочувственно наблюдали за тем, как он принялся накачивать заднее колесо старенького "Юнака".
      Прошло пятнадцать минут, и взмокший светловолосый парень прекратил бесполезные усилия, вняв моим уговорам, что накачивание его дырявого баллона это чистое искусство для искусства. На шоссе было пустынно, видно, контакты между Бо-леславцем и Злотррыей не слишком оживленны. Мы стали думать, что делать. Бросить парня без оказания помощи. Или ждать, когда он залатает баллон и надует его?
      Парень умоляюще поглядел на нас:
      - Очень вас прошу, подождите, я постараюсь поскорее, минут пятнадцать, ну от силы двадцать. Мотоцикл кореша, я ему до конца работы должен его во что бы то ни стало вернуть.
      Я взглянула на часы - без десяти час. Успеем мы еще повидаться с Гоболой!
      - Ладно, коллега, откручивай! - решился Мачек. - Чем клеить найдется?
      - И поищите канаву с водой, иначе по звездам придется гадать, на каком месте заплатки ставить! - пробурчала я.
      Ремонт колеса продолжался с двенадцати пятидесяти пяти до четырнадцати ноль восьми. Я следила за ним с часами в руках, о чем меня просил мотоциклист. В Болеславец мы въехали в полтретьего.
      Грипель подробно рассказал нам, как найти домик, в котором снимал комнату Гобола, и мы без труда его нашли - за рекой, на отшибе. На столбике у распахнутой калитки написана фамилия владельца - Пясковский, тот самый дом. Небольшой одноэтажный домик с мансардой. В раскрытом окне мансарды трепыхалась занавеска. Входная дверь была тоже открыта. Мы вошли во двор и в нерешительности остановились.
      - Не нравится мне это, - сказал Мачек нахмурившись. - Почему это все нараспашку?
      Мне тоже это не понравилось, тут ведь не Дания... Поискав звонок у двери, мы позвонили, и хотя слышали, как он заливается в доме, никто не появился.
      -Войдем!-решилась я, -Только ни к чему не прикасаться. И постараемся шуметь.
      - Зачем?-удивился Мачек.
      - Чтобы потом не могли сказать, что мы втихую закрались.
      В доме не было ни одной живой души. Издавая возгласы типа "Эй, есть кто дома?", мы прошли кухню, прихожую, гостиную, спальню. Рукой в перчатке я поочередно открывала все двери, и везде оказывалось пусто. Из маленькой прихожей лестница вела наверх. Мы поднялись. Из двух дверей одна была приоткрыта. Мы зашли и замерли на пороге.
      В комнате все было перевернуто вверх ногами. Где-то я видела подобную картину? Ах да, в квартире Гати.
      - Ну, все ясно, - сказал Мачек. - Дело плохо. Смываемся!
      - Надо немедленно найти Гоболу! Может, он еще на работе?
      Комбинат работал до трех, мы успели под занавес. Нам сказали, что сегодня Гобола ушел с работы пораньше, ему нужно было к зубному технику, у какого-то частника делает протез.
      - Лично я в милицию не пойду и тебе не советую, - сказал Мачек, когда мы остановились в растерянности, выйдя из проходной комбината.
      - В милицию идти уже поздно, надо было сразу, -ответила я. - Где этот холерный Пясковский, в конце концов, это его дом!
      - Поищем Гоболу по зубным врачам?
      - Дохлый номер, ты же слышал, он собирался к частнику. Нет, едем обратно к его дому, там спрячем машину и подождем, когда кто-нибудь появится.
      Вблизи дома спрятаться было негде, пришлось притаиться на значительном расстоянии от него, так что видно нам было замечательно, но слышать мы ничего не могли, ну вроде как в немом кино. Увидели, как к дому подошел человек. Мы решили, что это хозяин, пан Пясковский, для Гоболы он был слишком молод. Человек в растерянности постоял перед распахнутой дверью дома, потом бросился внутрь. Через три минуты он с еще большей скоростью выскочил из дома и помчался в город. Вернулся он с большой компанией, а пока не приехала милиция, успел собрать вокруг себя небольшую толпу, размахивая руками, что-то крича и суматошно бегая перед домом.
      Милиция пробыла внутри дома не более полутора минут, после чего ее машина уехала, но у дома остался на посту их сотрудник. Вскоре прибыли обратно в сопровождении машины с бригадой экспертов и машины "скорой помощи".
      -Идем!-мрачно произнес Мачек.-Пообщаемся с общественностью.
      Общественность уже все знала и охотно делилась своими знаниями со знакомыми и незнакомыми.
      Оказывается, сегодня утром жена Пясковского поехала к сестре, где собиралась пробыть два дня. Пясковский вернулся с работы, увидел окна и двери нараспашку - а он всегда все очень тщательно запирал, - и сердце у него так и замерло! Вбежал в дом и нашел мертвым своего квартиранта, пана Гоболу...
      - Пани кохана, труп, холодный труп обнаружил! - От ужаса у соседки глаза стали совсем круглые. - Сердце? Какое там сердце, убитый, страшно убитый, совсем насмерть! Горло ему перерезали...
      - Не горло, голову ему разбили! - придерживалась другой версии другая соседка. - Как есть всю голову вдребезги! Страшное дело! Кто же, как не бандиты?
      - Какие бандиты? Воры! Все из дома повыносили!
      - Вот как раз ничего не украли, не успели! Гобола неожиданно вернулся домой раньше, чем обычно, они его и пристукнули!
      - Значит, планида такая ему вышла... Труп Гоболы был обнаружен во второй комнате мансарды, единственной, куда мы не заглянули. По какой-то причине он решил зайти домой, перед тем как отправиться к зубному врачу, застал в доме взломщика, тот схватил первое, что попалось под руку, и трахнул по голове Гоболу. Говорят, видели тут человека, крутился вокруг дома, нездешний, подозрительный какой-то. Вчера тоже здесь был, мог узнать, что Пясковская уехала к сестре, сейчас милиция его ищет.
      Я вернулась к машине, села, закурила. Вскоре и Мачек вернулся.
      - Что это, как ты думаешь? - заговорила я после долгого молчания. Случайность? Просто не везет нам?
      - Его убили, потому что он много знал! - ответил Мачек. - Никакая не случайность.
      - Знал! Он уже тридцать лет знал и был живехонек!
      - Не случайно он исчез из поля зрения шайки. И вот они его разыскали и ликвидировали. Или, может, просто не хотели, чтобы мы с ним встретились?
      Неужели такое возможно? Заинтересовались нами? Я почувствовала, как похолодели руки. Да нет, не может быть!
      - Зачем ты меня пугаешь? - обрушилась я на Мачека. - Где-то в этих краях околачивается Дойда. Один раз он уже был взломщиком, теперь его наняли второй раз и опять велели искать карты. А Гобола застал его неожиданно...
      - ...и тот от неожиданности прикончил беднягу! Не хотел стать рецидивистом, вот и убрал свидетеля? Может, нам следует поискать этого Дойду и увидеться с ним до того, как его найдет милиция.
      - И что ты у него станешь спрашивать? Будешь по-дружески советовать признаться?
      - Не знаю, там решим, сначала надо найти. Слушай, а нет ли тут какой связи... Дойда сбежал в лес, а тот самый... как его... Пикус... Фикус...
      - Зефусь, если не ошибаюсь.
      -Да, Зефусь стал лесничим...
      - И Дойда приехал к нему? Возможно. Нужно его разыскать.
      В Управление лесным хозяйством мы приехали поздно, рабочий день закончился, и в здании застали только уборщицу. Разговаривала с ней я, выдумав очередную сагу: приехала я сюда по просьбе сестры Дойды, которая хочет знать, как поживает братец, а главное, не связался ли с какой неподходящей бабой, парень ведь такой влюбчивый... С удовольствием отложив в сторону веник и тряпку, уборщица охотно поддержала разговор, хотя Дойду почти не знала, только слышала о нем, но зато могла сказать, в каком лесничестве тот работал и чем занимался. "Деревья считал. Сколько на выруб предназначено, сколько вырубили, сколько вывезли, сколько сгноили. Все считает. А тамошняя лесничиха мне золовкой приходится, так я расскажу, как до нее добраться".
      Пока я беседовала с уборщицей, Мачек изучил висевший на стене список лесничих и лесников, кивнул в знак того, что можно закругляться, я распрощалась со словоохотливой уборщицей, и мы отправились в путь.
      - Ты что так долго списки изучал? - поинтересовалась я.
      - Так ведь пришлось определять по именам, - пояснил Мачек. - Было там несколько Зигмунтов, Зенонов и, представляешь, один Зефирин!
      - Зефирин, уменьшительное Зефусь, подходит! Надеюсь, ты запомнил фамилию и адрес.
      Поскольку в ведении Зефирина Ментальского находился наиболее отдаленный участок, почти у самой пущи, мы начали с более близкого Дойды.
      Уже наступил вечер, когда я остановила машину у калитки перед домиком лесничего. На крыльце три женщины так взволнованно обсуждали какую-то проблему, что не заметили нас, пока мы не подошли к самому крыльцу. Я спросила, где можно увидеть пана Дойду.
      -Смилуйся над нами, дева Мариям-вскричала самая толстая из дам, воздев руки к небесам.
      - Ну и угодили же вы!-вскричала самая тощая.
      Мне стало нехорошо. И тут какое-то несчастье? Что за день! Мачек лучше меня владел собой, он смог задать вопрос:
      - А что случилось?
      - Вы, собственно, почему им интересуетесь? - спросил мужчина, которого мы спервоначала и не заметили среди баб.
      Мачек попытался воспроизвести мою сагу о заботливой сестре, но, поскольку невнимательно слушал, когда я вешала лапшу на уши уборщицы, рассказ получился не столь гладким. Впрочем, бабы не дали ему закончить, их просто распирало желание поделиться сенсационными новостями. Самая толстая поспешила обрушить их на меня:
      - Проше пани, до сегодняшнего дня я бы слова злого не сказала о парне, культурный, работящий, непьющий...
      - И кто бы мог подумать! - перебила ее тощая, но толстуха не позволила оттеснить себя на задний план.
      Из их эмоциональных выкриков мы поняли, что Дойда, слава Богу, жив и здоров (я боялась - опять труп), но его забрала милиция. Только что! Вот только что! Парень два дня работал на участке, едва вошел в дом, поесть не успел, как приехала милиция и забрала его! Как преступника какого! А еще обыск сделали в его комнате и сарае, где он держит свой мотоцикл. И всех расспрашивали, не может ли кто сказать, где парень сегодня был, не видел ли кто его. А никто не видел, он только что из лесу вернулся. Подумать только, вполне приличный на вид, казалось, мухи не обидит, что он такое мог натворить?
      Мы с Мачеком дружным дуэтом подтвердили - парень порядочный, наверняка какая-то ошибка, разберутся, отпустят. Нас охотно приняли в теплую компанию на крылечке, и мы принялись обсуждать происшествие и превозносить моральный облик безвинной жертвы милицейского произвола.
      В непринужденной беседе удалось многое выяснить. Работа у Дойды была такая, что он не бывал дома по целым суткам, особенно когда выезжал на дальние делянки, тогда там и оставался ночевать. Работал добросовестно, главное не пьяница, и с хулиганьем не задавался, держался от них на расстоянии. Боялся, видно, опять влипнуть в какую-нибудь историю. Тут недавно к нему какой-то человек приезжал, спрашивал, она, лесничиха, сказала - парень у себя, пройдите в его комнату, тот прошел и сразу спустился, никого, говорит, нет, комната заперта. А она вроде видела, как Дойда к себе поднялся. Тот человек подождал, да и уехал не солоно хлебавши. А Дойда на другой день признался, что как увидел гостя, так и сбежал, потому что это нехороший человек, только и знает, что выпивать и дебоширить, ему таких дружков не надо. И если он еще заявится, чтобы говорили - он, Дойда, надолго уехал. Лесничиха все удивлялась - а говорят еще, молодежь пошла плохая, вон у парня больше ума в голове, чем у некоторых пожилых, не будем указывать пальцем... Ведь тот мужчина тоже хочет втянуть молодого в плохое дело, хотя сам ему в отцы годится. А Дойда от него прямо-таки сбежал, по решетке из окна спустился, вот так!
      Без лишних расспросов нам удалось выяснить, что подозрительный алкоголик появился приблизительно месяц назад, потом притащился второй раз, но тогда Дойди действительно не было дома. И еще один незнакомый повадился ходить к парню, но тот не тянул в кабак, так что перед тем Дойда не скрывался. И тоже намного старше парня.
      На обратном пути в город мы с Мачеком обсуждали услышанное. Обсуждение продолжили уже в гостинице. Первый пункт дальнейшей программы наших действий наметили еще до того, как закипела вода на чай - как можно быстрее отыскать Зефуся. Раз уж нас так преследует судьба, не давая пообщаться ни с одним из нужных лиц, надо поспешать. А в ту глушь, куда сбежал Зефусь, разумнее явиться средь бела дня, неразумно разыскивать человека в чащах и пущах по бездорожью в темноте.
      - И еще не мешает нам согласовать наше вранье, а то у меня путаются твоя родственница с сестрой, - признался Мачек. - Хотя родственница твоя, я имею право что-то и перепутать.
      - Это же так просто! - удивилась я. - Родственница с памятником на могилке относится к Гоболе, сестра - к Дойде. И тоже имеешь право кое-что перепутать, потому что с сестрой общалась тоже я.
      - Очень хорошо! - обрадовался Мачек. - А теперь давай разработаем план действий на завтра.
      Наш прекрасный план не удалось осуществить из-за милиции. Она прихватила нас за завтраком в ресторане гостиницы.
      К нашему столику подошел милиционер в звании старшего сержанта, извинился, попросил разрешения присесть за наш столик и стал задавать вопросы.
      - Я, конечно, извиняюсь, не из Варшавы ли вы приехали?
      Мы подтвердили - да из Варшавы.
      - А когда вы приехали? Мы сказали - вчера.
      - Так, значит, приехали вчера.... А в какое время?
      - Могу сказать точно - в четырнадцать тридцать, -отчеканила я.
      - В четырнадцать тридцать... А откуда приехали? До этого где вы были?
      Сначала я подумала, что интерес милиции к нам связан с убийством Бенона Гоболы. Возможно, кто-то видел, как мы входили в дом Пясковского. Однако расспросы сержанта заставили усомниться в причине его визита, слишком уж /извилистым путем шел он к цели.
      - А до этого мы были в Валбжихе, -ответил Мачек, - и сюда ехали через Злоторыю.
      - Через Злоторыю! - неизвестно чему обрадовался сержант. - Прекрасная трасса! Ехали без происшествий?
      - Без происшествий не бывает! - проворчала я.
      - А какого рода происшествия?-настырно добивался сержант. - И много ли их было?
      - Немного, - раздраженно ответила я. - Один объезд и один кретин.
      - Кретин? - удивился сержант.
      - Кретин на мотоцикле, - разъяснил Мачек. - Если человек начинает накачивать дырявую камеру, кто он, по-вашему? Эйнштейн?
      Похоже, кретин чрезвычайно заинтересовал милицию. Пришлось нам описать все происшествие в подробностях. Сержант слушал, стараясь ни слова не упустить.
      - И вы согласны подтвердить свои показания в официальном протоколе?
      - Да хоть сейчас! Тем более что у меня есть дело в вашей комендатуре, можем прямо сейчас ехать.
      - Какое дело?
      - Так, мелочи...
      Приехали в комендатуру милиции, каждого из нас допросили по отдельности, каждый из нас подписал протокол свидетеля. Удивило меня-у них убийство, а они занимаются такими пустяками. Может, мотоцикл украли? О Дойде я пока не спрашивала, надо было покончить с одним делом, прежде чем начинать второе.
      Подписала протокол своих показаний, и меня попросили пройти в соседнюю комнату. Там у стены рядком сидели трое парней. Бросилось в глаза бледное и растерянное лицо незадачливого водителя "Юнака". При виде меня это лицо вспыхнуло от радости, в глазах зажглась надежда. Нет, вряд ли мотоцикл украден...
      - О, вот тот самый кре... тот самый парень, которому мы оказали помощь на шоссе! - сказала я, не дожидаясь вопросов. - Похоже, он меня тоже узнал.
      - О милостивый Боже! - только и мог произнести молодой человек.
      Подобную операцию провернули и с Мачеком, и он тоже без труда в одном из трех парней опознал несчастного мотоциклиста.
      И тогда я обратилась к поручику, руководившему упомянутой операцией:
      - Ну хорошо, проше пана, а в чем же все-таки дело? Что этот парень натворил?
      - Выходит, ничего не натворил, - не стал скрывать поручик. - И вы тоже, потому что один из наших людей тоже проезжал по шоссе и видел всех вас троих, занятых его колесом. Ни один из вас троих не мог совершить преступления.
      - Какого преступления?
      - Убийства. Тут у нас совершено убийство, и этот Дойда был самым подозреваемым, причем по собственной вине...
      Спохватившись, что сказал постороннему лицу слишком много, поручик замолчал. Наверное, вид у меня был не просто растерянный, но здорово ошарашенный, потому что смилостивился и добавил:
      - Раз в это время Дойда был на шоссе, убить он никак не мог. Время убийства врач определил довольно точно.
      Так этот парень Дойда?! Обязательно надо с ним переговорить. Но как? Решили подождать вблизи комендатуры милиции, ведь парня должны освободить.
      Ив самом деле, ждать пришлось не очень долго. Увидели, как парень вылетел из дверей комендатуры и быстро пошел по улице. Мачек окликнул его, когда тот проходил мимо нашей машины, и пригласил внутрь. Первым делом Дойда попытался пасть на колени перед нами. Оказывается, в машине это очень трудно сделать.
      - Езус милостивый, я уж и надеяться перестал, думал, вы куда дальше поехали, и кто подтвердит? - бессвязно восклицал он, еще не оправившись от переживаний последних часов. - А у меня только завтра истекает срок условного приговора, вы представляете - один день остался и тут вдруг труп!
      - Знаем, - сухо отозвалась я, включая двигатель. Дойда не слышал меня, продолжая изливать душу:
      -Они мне не верили, я им одно, а они не верят! Я про вас, а номера не помню, только запомнил, что ваша машина с варшавскими номерами, не станут же они по радио искать для какого-то рецидивиста! У них труп, и я к нему - ну тютелька в тютельку как раз впору, как новая челюсть миллионеру! Я уж думал совсем каюк мне! Раз в жизни глупость сделал, так мне дали четыре года условно, а тут один день всего остался...
      - Знаем! - повторила я, на сей раз веско и доходчиво.
      Дошло. Парень озадаченно замолчал, а я пояснила:
      - Мы все знаем, сынок. И не только о твоей глупой краже со взломом, но и многое другое. И благодари своего Езуса, что тогда, на шоссе, мы тебе подвернулись.
      В глазах парня метнулись страх и отчаяние, он сразу сник. Наверняка принял нас за своих преследователей из преступной шайки и даже сделал попытку на ходу выскочить из машины. На всякий случай увеличив скорость, я успокаивающе сказала:
      - Да не волнуйся так, мы не из шайки. Мачек, объясни! Хотя погоди, все равно так не поверит. Слушай, парень, я уверена, ты здесь встретил того самого кудлатого, который вас с Зомбеком подбил на ту самую кражу, за которую ты получил свои четыре года условно. Ты ведь из-за него тогда сбежал, а не из-за дурной компании. А тут вдруг ты снова на него напоролся, ну и снова намылился сбежать, теперь не иначе как в Бещады, скажешь, нет?
      - Откуда пани... - попытался спросить Дойда, но голос парню не повиновался.
      - Откуда я это знаю? Логическое умозаключение из известных нам фактов. Знай, парень, этим делом интересуются не только сволочи. Я верю, ты человек хороший, иначе не стала бы тратить на тебя время, а нам нужна твоя помощь. Только сразу предупреждаю: помощь окажешь, так сказать, на общественных началах, никакой награды за это не получишь. Точно так же, как не рассчитывает на награду никто из нас.
      Дойда вроде малость ожил.
      - Да? Серьезно?
      - Как на похоронах! Мы все рискуем, а награды за это не требуем.
      - Чтоб мне лопнуть... - пробормотал Дойда. - Тогда, может, и в самом деле...
      - А почему тогда? - поинтересовался Мачек.
      - А потому, когда обещают горы золотые, ежу понятно - дело нечисто. А на общественных началах ни один деловой человек...
      - Вот и договорились. Где бы нам тут спокойно побеседовать?
      - Где же, как не в лесу? Я покажу, куда ехать. На чудесной лесной полянке и состоялась наша беседа. Дойда окончательно убедился, - что мы не собираемся подговаривать его к новым преступлениям, и решил довериться нам.
      - Вы правы, я этого сукина сына сразу узнал, - рассказал он. - Тогда, когда он рассчитался с Зомбеком и со мной за работу, мы ушли, Зомбек сразу двинул в пивную, а я притаился и подглядел. Дело было за городом, там, где новые виллы понастроили. Спрятался я в кустах и дождался. Едет на своей машине, а уже ни усов, ни бороды, и парика тоже нет. Я его по галстуку да по машине и узнал. Вся морда на виду, ну я и запомнил. И показалось, что он меня увидел, стало страшно, ну я и решил куда подальше смыться. От него смылся, ясно, хулиганская братия меня не пугала. Зомбеку я ничего не сказал...
      Я попросила рассказать, что именно они вынесли из дома Фреди и передали кудлатому нанимателю. Дойда попытался припомнить.
      - Не так чтобы очень уж много и вынесли, ведь ему нужны были только карты. Ну, два атласа, потом большая папка с картами, какие-то карты отыскали мы в ящиках письменного стола. Вроде туристические карты, старые, даже порванные. В конверте попались нам две фотографии карт, так мы их тоже прихватили.
      - А этот конверт где обнаружили?
      - В книгах. Ну вот, вроде и все.
      - Немного, - сказал мне Мачек. - Видно, и в самом деле уничтожили...
      - А на антресолях вы не искали? - спросила я Дойду.
      - Нет, мы и не знали, что там есть антресоли. И без того несколько часов прокрутились, пока все книги перетряхнули...
      Не смущаясь присутствием Дойды, я сказала Мачеку:
      - Возможно, у него и в самом деле осталась та одна карта. И я совсем не уверена, что она у него от Настермаха.
      - Я тоже, -согласился со мной Мачек.-Показал тебе карту, чтобы посмотреть, как ты отреагируешь на Хоэнвальде.
      - Ну, ладно. А теперь, парень, расскажи нам о Гоболе.
      Дойда опять тяжело вздохнул.
      - Все было почти так, как я сейчас ментам рассказывал. Я его действительно встретил в лесу, только это уже было не первый раз. Я его и раньше знал.
      - Вот об этом, сынок, и расскажи нам подробней!
      - После того, как мы уже сделали работу по заказу этого кудлатого, и до того, как нас замели, укрылись мы с Зомбеком на одной малине. Там вечно колготился народ, любил Зомбек компанию, водка со стола не сходила. Я там и половины людей не знал. И вот раз приходил один, как раз никого не было, только я в углу кимарил, и еще один и храпел без задних ног. Тот спрашивает: а эти кто? Зомбек отвечает - свои ребята и пьяные в стельку. Ну они и стали говорить о картах. Опять о картах! Зомбек говорит - об этой пакости больше и слышать не хочу, а тот, оказывается, знал о нашей работе для кудлатого и пригрозил Зомбеку выдать нас. Тот было в амбицию ударился, да быстро договорились, пошептались еще о чем-то, а потом тот говорит - надо брать карты у Гоболы, живет в Лег-нице такой, за те карты много дадут. Зомбек упирался, дескать, места незнакомые, он привык промышлять здесь, в Варшаве. Сам не хочешь ехать в Легницу, говорит тот хмырь, дай верного человека. И Зомбек обещал дать. Мне все это было до лампочки, слушал я вполуха. Только потом, когда уже дал деру, подумал - стоило бы этого Гоболу предупредить...
      Дойда оборвал рассказ и, помолчав, устало добавил:
      - Не хочу я сидеть! Сделал глупость по молодости, с меня достаточно. Вот и решил рвать когти, бежать от всей этой кодлы куда подальше.
      Мы с Мачеком всецело одобрили похвальное стремление молодого человека к честной жизни. Приободренный, он продолжал:
      - Приехав в Легницу, я дня через три отправился к Гоболе. И с ходу выложил: кое-кто собирается выкрасть у тебя карты, дескать, будь готов. Тот начал крутить - какие карты, нет у меня никаких карт. Я ему и говорю - это не интересует меня, это твое дело. Но вот есть такой человек, который жутко интересуется картами, меня с дружком тоже подбивал, чтобы мы их раздобыли, мне лично все это до лампочки, только не нравится такая история. Впрочем, мое дело предупредить, а там пусть поступает как знает. Гобола вякал-мякал, что ничего не понимает, но все равно мне благодарен. На том мы и расстались, я не сказал ему, кто я, и адреса своего не оставил. А потом, уже года через два, мы встретились в лесу и разговорились. Тут уже он ко мне со всем доверием, ну, я и спросил, чего это всех интересуют карты, сокровища, что ли, ищут, на картах обозначенные? Он мне на то-молод ты и глуп, карты это немецкие, много горя с ними связано и еще много могут человеку принести, так что держись, кореш, подальше от них. А мне что, я так просто спросил. Меня тогда больше всего заботило продержаться без сучка и задоринки четыре года, я в пивную боялся зайти, не дай Бог, впутаешься еще в какую малость и получишь на всю катушку! И когда этого второго хмыря тут встретил, мне аж нехорошо стало. Гоболе я тут же о нем сказал...
      Не знаю, почему Дойда так разоткровенничался с нами. То ли своим благородным поступком на шоссе и в милиции мы убедили его, что порядочные люди, то ли просто намолчался за эти четыре года и теперь надо было человеку выговориться.
      - Погоди, кого ты тут встретил? Кудлатого?
      - Нет, того, что приходил в малину к Зомбеку.
      - Выходит, так и не нашел наемника и сам приехал, -предположил Мачек.
      Я вытащила из сумки несколько фотографий и показала их Дойде.
      - Вот этот! - ткнул он в мужчину на одной из них.
      - Что этот?
      - Вот этот самый! - взволнованно повторил парень, тыкая в Михалека с макетом.-Только старше; То есть тут молодой, а теперь стал старше. Ну кудлатый же1
      - С ума сойти!-только и произнес Мачек. Я тоже была потрясена. Михалек в обезьяньих кудлах, вступающий в контакт с преступным миром против Фреди, в доме которого бывал!
      - А второго здесь нет? - захотела убедиться я, все равно терять нечего.
      Второго нанимателя Дойда не нашел, хотя все фотографии просмотрел самым внимательным образом. Весь улов составил Михалек. И то хлеб.
      На этом историческая беседа на полянке закончилась. Я подвезла парня до дома и выпустила из машины. Следующим на повестке дня был Зефусь.
      Лесничий Зефирин Ментальский в таком ужасе попятился при виде Мачека, словно перед ним появился выходец с того света.
      - Гжегож! - прохрипел он. - Ты же помер! Свят, свят... При мне тебя смертельно ранило... Собственными руками я поставил крест на твоей могиле!
      У меня мороз пошел по коже. Надо же, а я столько лет знаю Мачека, и всегда он выглядел как живой!
      Мачека совсем не смутил неожиданный прием. Напротив, он расцвел, как утренняя заря, и радостно воскликнул:
      - Я тоже вас узнал! Надо же, столько лет... А погиб мой старший брат Гжегож. Ведь вы Ветер, правда? Помню вас, как же! Совсем сопливый щенок, зареванный и грязный как черт, правда? Ну, вспомнили?
      Лесничий с трудом приходил в себя. Внимательно оглядев Мачека и даже на всякий случай пощупав, он все не мог успокоиться.
      - Надо же, такое сходство! Ты теперь старше, чем Гжегож тогда.
      - А мы все были похожи друг на друга! - все так же радостно объяснил Мачек, -Четыре брата нас было, двое в партизанах погибли, и все четверо-как близнецы, только ростом и отличались. Какая встреча! Я и не знал, что настоящее имя Ветра - Зефирин. А, понимаю, зефир, потому и дали кличку Ветер. А как вы жили все эти годы?
      - Сразу из партизан в армию вступил, так что последние месяцы войны воевал в рядах Войска Польского, но до Берлина не дошел - ранило меня...
      Я тихонько стояла в стороне, стараясь не привлекать к себе внимания, боясь помешать встрече старых товарищей по оружию. Как хорошо, что Мачек поехал со мной! Ну что бы я сейчас плела этому Ветру-Зефирину? Да он бы меня и слушать не стал, еще бы собак науськал...
      А бывшие бойцы Польского Сопротивления целиком погрузились в воспоминания, забыв обо всем на свете. Я узнала, что Зефусь и брат Мачека были такими друзьями, такими друзьями... Сколько раз спасали жизнь друг другу во время Варшавского восстания! Именно тогда сопляк Мачек и путался у них под ногами, пока старший брат за ухо не вытащил его из пекла.
      Совместное боевое прошлое проложило путь в настоящее. Лесничий Ментальский принял нас как близких друзей, не было необходимости прибегать к байкам о памятнике на могилке. Я коротко изложила пану Зефирину суть наших поисков. Тот выслушал в молчании, чело его омрачилось.
      - Опасное дело, -предупредил он.
      - Мы знаем, - ответил Мачек. - На примере убедились.
      - Каком примере?
      - Гоболу убили. Вы слышали? Вздрогнув, лесничий кивнул.
      - А, так вы знаете... Бедный Бенек, пусть земля ему станет пухом... Расскажите все, что знаете, а то тут столько разных слухов, не поймешь, чему верить.
      Мы информировали лесничего не только о фактах, но поделились с ним и выводами, из этих фактов вытекающими. Лесничий Ментальский мрачнел прямо на глазах. Реакция его была и вовсе похоронной:
      - Скажу вам все, что знаю, пока и меня не прикончили. И тогда честные люди так и не узнают то, что знает эта банда мошенников. Пошли сядем, все расскажу.
      Ранили Зефуся здесь, на Возвращенных Землях, и он лежал в военном госпитале под Валбжихом.
      А рядом на койке - молодой парень, ногу ему миной разворотило, бредил день и ночь. И все о сокровищах говорил, которые в этих краях немцы попрятали. Награбленное имущество припрятывали до лучших времен. Где придется - в домах, поместьях, парках, беседках, лесах и полях. Потом парень пришел в себя, но у него бзик появился на почве этих сокровищ, он ни о чем другом говорить не мог, вот мне все и выболтал. Собственными глазами видел, например, одного шкопа без знаков различия, но точно - генерал, как тот под деревом закопал какие-то вещи. Парень раненый лежал поблизости, все видел. Закопал, значит, записал что-то в книжечку, оглядываясь по сторонам, и пошел себе, явно намереваясь сдаться в плен. Сам парень только и мечтал о плене, вот и решил, что тот немец тоже. И еще до того как потом в этот лазарет попал, слышал, как какой-то наш интендант с немецким пленным шептался. У того пленного карта была, по карте показывал и говорил, что пока отдаст эту карту интенданту, тот без него все равно не найдет, а он, если живым выйдет и здоровым, сам покажет, где зарыто.