- Оперативно действовали! - похвалил Матеуш стражей порядка. - Только не понимаю, почему тебя сразу не посадили за решетку.
      - Я тоже не понимаю. Думаю, через меня надеются выйти на остальных членов шайки. Видишь, на тебя уже вышли, - отплатила я ему его же монетой.
      Матеуш не очень испугался. Его волновало другое.
      - Все-таки не понимаю, как к ним попал твой зуб, ведь он должен быть у Финетки, - сказал он. - Повтори-ка еще раз.
      Я послушно повторила. Матеуш курил сигарету и внимательно разглядывал аспарагус.
      - Да, все так, он должен быть у Финетки. Ты права, видимо, она заметила подмену и заменила негатив на снимок. Выходит, у тебя фотография, у того типа - реклама, а Финетке достался твой зуб.
      Я напомнила Матеушу, что у меня две фотографии. На одной из них был представлен Пшемыслав на лоне природы, я только что продемонстрировала Матеушу эту фотографию. Он еще раз внимательно рассмотрел ее и сказал:
      - С самого начала я подозревал Пшемыслава в нечистой игре. Не знаю, как для официальных органов, но лично для меня этого доказательства его нечистой игры вполне достаточно. Таинственный пан Дербач из каких-то таинственных контролирующих органов...
      - ...направленный на нелегальную работу с таинственной миссией! подхватила я. - Надеюсь, теперь у тебя достаточно доказательств его преступной деятельности и ты сможешь его наконец обезвредить. Что же касается Финетки, то она действовала на два фронта, Михалеку тоже что-то должна была дать, вот и осчастливила его моим зубом. Или этот зуб ему подсунули специально...
      - Кто подсунул?
      - Те, кто его убил. Не сам же он утонул.
      - А зачем было ему подсовывать? Чтобы ментам помочь? Где обнаружили твой зуб?
      - В пачке с сигаретами, которая лежала в лодке.
      - Ты уверена, что это были его сигареты?
      - Нет, конечно. Полиция предположила, что курящий обязательно захватит их с собой. Ты бы захватил? Или отправился на лодке без сигарет?
      - Конечно, захватил бы.
      - Так вот, чтобы смерть выглядела естественной, убийцы подбросили потом сигареты и зажигалку. Ты прав, это могли быть сигареты не Ми-халека, а первые попавшиеся...
      - ...и обрати внимание, дело могло происходить в Финеткином доме.
      Я попыталась представить себя на месте Финетки. Вот в моих руках кем-то подложенный негатив с зубом. Что бы я сделала? Уничтожила его? Ну нет, это же вещественное доказательство, я бы его припрятала на всякий случай, может, запрятала в спешке...
      - Сколько времени прошло между гибелью Михалека и похищением снимка у Финетки? - спросил Матеуш.
      - Пять дней. От субботы до четверга. Суббота считается, четверг можно не считать, Михалек утонул рано утром.
      - За пять дней они могли разобраться в обмане, поняли, что Финетка дала им не то, пришли обыскать ее дом...
      - Кто пришел? - перебила я Матеуша. Матеуш надолго замолчал, раздумывая и черпая вдохновение из аспарагуса.
      - Михалек, - наконец твердо заявил он. - От него Финетка прятала снимок в пудренице. Подозревали его, а не тебя. И потому ты жива, а его убили. Возможно, он пришел туда искать на свой страх и риск, нашел, спрятал, а его тут и схватили...
      - В таком случае сигареты были его?
      - В таком случае его. Они не знали, что он успел что-то спрятать в пачку.
      - Да, не скажешь, что в этой милой шайке царят мир да любовь.
      - Кстати, насчет любви, -оживился Матеуш. Знаешь, Гатя сменила фамилию. Она уже не Таларская.
      - А какая же?
      - Мадам Бок. Супруга Альфреда Бока-Козловского. Вышла за него замуж семнадцать лет назад. Теперь мне понятен ее ажиотаж в поисках "Цыганки". Видимо, супруг потребовал ее в качестве приданого.
      Я искренне посочувствовала Гате. Если мои глаза меня не обманывали, если под той перчаткой и в самом деле скрывался протез, уважаемый супруг столь темпераментно изменял ей с Финеткой... Мало эта девка отбила у несчастной женихов в молодости, теперь еще и мужем занялась...
      - Вот оно что! - раздраженно проговорила я. - Значит, Мундя с Козловским стакнулись, а Гатя должна была представлять своего рода живую гарантию добропорядочности в бизнесе. Так он носит протез?
      - Да, но очень интересный мужчина.
      - Да, тот был довольно интересный. А ты откуда знаешь?
      - Я видел их свадебную фотографию. Сейчас у них трое детей.
      - Эх, надо было украсть фотографию! Матеуш стал оправдываться:
      - Когда мне ее показывали, я еще не знал, что она нам пригодится. О Боке я только сейчас узнал от тебя. Послушай, Иоанна, ты слишком много знаешь, не пойму, каким чудом тебя до сих пор не пристукнули.
      - Мне это тоже кажется странным, вернее, казалось, пока я не подумала как следует. Теперь понимаю - одну меня убивать им не имеет смысла, надо тогда еще человек пять прикончить. Хватит о пустяках, давай решать, что будем делать. Раз уж ты здесь, будь добр, теперь ты принимай решения.
      - Капитан Леговский надежный и порядочный человек, -сказал Матеуш, подумав и допив остатки остывшего чая. - На все сто процентов. Это о нем я тебе говорил, помнишь? Что знаю в милиции человека, которого никакими миллионами не подкупить. И я считаю, надо действовать вместе с ним.
      - Хорошо, - сказала я. - Давай пока ты все как следует обдумай, я же заварю кофе. Для разнообразия...
      Осенний лес, тихий и спокойный, был сказочно красив в своем роскошном уборе. Домик лесника Ментальского казался необитаемым - двери заперты, окна настежь открыты. Запертые в боксе собаки полаяли, почуяв нас, и затихли.
      - Наверное, он в лесу, - предположил Мачек. - Ненадолго ушел, иначе бы окна позакрывал.
      - Я бы на его месте все равно не оставляла их раскрытыми. Что будем делать?
      - Ждать, больше ничего не остается. Обойдя кругом усадьбу Ментальского, заглянув в сарай, мы с Мачеком вернулись к машине. Скоро вечер, мы надеялись остаться у лесника ночевать, а с утра начать поиски дерева с дуплом. Капитан Леговский тоже грозился приехать, но пока его что-то не видать.
      Я вытащила на травку сумку, достала термос с чаем и пиво. Раз сегодня больше никуда не едем, могу себе позволить. Пообедали мы перед отъездом в ресторане гостиницы, так что есть не хотелось, только пить. Попивая попеременно горячий и холодный напитки, мы с Мачеком любовались быстро темнеющим ландшафтом и вели неторопливую беседу.
      - Знаешь, мне все казалось, что я где-то видела того типа, что принес тогда конверт с рекламой для фру Хансен. Еще раз просмотрела фотографии Дарека. Я оказалась права, именно там видела я рожу, не зная, чья она. Теперь знаю. Это один из двух бандитов, разгромивших дом Алиции и собиравшихся ее пристукнуть. По словам Алиции, его зовут Джордж Бергель. Здесь он Джордж, у нас Ежи. Раз есть фотография, значит, у Фреди бывал. Одна шайка-лейка... Я же говорю-международная. Уж не знаю, с какими паспортами они разъезжают по свету, может и дипломатическими. Кто-то очень заботится о них в наших верхах. И в министерстве культуры.
      От министерства очень легко было перейти к Пшемыславу. Его роль во всей этой афере до сих пор оставалась неясной. Действовал по принципу "искусство ради искусства", то есть собирал компромат на преступников только для того, чтобы держать их - в руках, чувствовать себя всемогущим, как в старые добрые времена, или...
      - А он вообще-то нормальный? - поинтересовался Мачек.
      - Явно ненормальный, - заверила я и подкрепила свое мнение, заявив: - То же самое мне говорила и Беата.
      - Какая Беата?
      - Моя хорошая знакомая. Художница. Несколько лет прожила с Пшемыславом, знает его как облупленного. Так что, если мне не веришь, уж ей-то можно поверить, на собственном горьком опыте убедилась.
      До сих пор я никому не рассказывала о Беате, в конце концов, это ее личная жизнь, нечего трубить о ней направо и налево. Теперь пришлось.
      - Та самая, - добавила я, - которая в Штутгарте подслушала Альфреда Бока.
      Вытащив очередную бутылку пива, Мачек не торопясь откупорил ее. Я подставила пластиковые стаканчики.
      - Знал я когда-то одну Беату, - задумчиво протянул Мачек, попивая пиво. Постой, ты ведь тоже была с ней знакома. Помнишь, чертежница в вашей проектной мастерской? Когда я еще там работал...
      Точно, как же я забыла? Конечно же, Мачек тогда тоже работал в нашей мастерской и мог знать Беату. Правда, недолгое время, она тогда вышла замуж и уехала за границу.
      - Да, вспомнила! Ты еще вроде бы немного увлекся ею тогда, - бестактно напомнила я.
      - Немного! - фыркнул Мачек. - Я тогда голову потерял, да поздно было - где мне тягаться с тем покорителем женских сердец!
      До чего же глупы мужчины! Сидит тут, вздыхает так, что у меня сердце разрывается, а молодость Беаты проходит в одиночестве, куда это годится? Не мог тогда пару раз наставить синяков покорителю, глядишь, избавил бы несчастную от всех дальнейших перипетий, да и у самого ведь личная жизнь не задалась. Хотя нет худа без добра, ведь тогда Беата не подслушала бы столь важный для нас разговор в Штутгарте, не расшифровала бы Финетку. Да, все, что ни делается, все к лучшему...
      - А как она сейчас? - спросил Мачек. - Где она сейчас? Я ее встретил несколько лет назад на улице - еще красивее стала.
      - Так чего же не вцепился в нее, раз встретил?
      - Куда мне, с моими-то данными...
      - Вот уж не думала, что у тебя комплекс неполноценности .
      - Никаких комплексов, просто я реально оцениваю свои шансы. Сначала тот Казанова, мало того что красив как Бог, еще и деньги, и постоянные загранкомандировки. Потом стала известной художницей, теперь уже сама постоянно выезжала за границу, тряпки из Парижа, сама такая неприступная. И такая обворожительная... Какое-то очарование исходило от этой женщины, правда?
      - Насчет очарования тебе лучше знать, а зато из тебя такая глупость исходит - глядеть противно! - рассердилась я. - Одна надежда - выйдет и ты поумнеешь. Если до сих пор любишь ее, какого черта время теряешь?
      - Ты думаешь?..
      Я лишь молча покрутила пальцем у виска. Куда ему, скажет тоже! Такой замечательный парень, умный, симпатичный, золотое сердце и покладистый характер. Ну не повезло в жизни, женщины ему попадались одна хуже другой, так не вечно же! Если бы не был таким честным и порядочным, уже давно бы прекрасно устроил свою жизнь, а так вот мыкается... И карьеры не сделал, и семьи не завел.
      - Так о чем же вы говорили при встрече?
      - Да так, ни о чем. Я только поздоровался, все слова из головы вылетели. Даже не знал, как к ней обращаться. В те давние времена я этой девчонке говорил "ты", она же ко мне обращалась уважительно "пан инженер". А теперь... Такая женщина передо мной, как к ней обратиться?
      И тут мне вспомнилось, как в одном из разговоров Беата призналась мне, что ей очень нравился один парень из нашей мастерской, и она ему вроде тоже, но он не проявлял инициативы, а она навязываться не стала. Предпочла его красавцу Хенрику, но Мачек как-то ушел в тень, а жаль. "Да ты его знала", -добавила тогда Беата, но, поскольку мы обсуждали Пшемыслава, я не стала отклоняться от темы и не поддержала разговора. Мне и в голову не пришло, что она говорила о Мачеке!
      - Ну и дурак же ты! - только и сказала я, и на этом мы покончили с воспоминаниями.
      Уже совсем стемнело, а мы и не заметили, увлекшись разговором. На фоне светлого неба рельефно выделялись верхушки высоких деревьев, ниже лесной массив представлял одну сплошную черноту. Огня в машине я не зажигала, так приятно было сумерничать. На нас подействовала царящая кругом тишина, мы тоже замолчали. Каждый думал о своем. И тут я спохватилась - интересно, как же теперь быть? Лесник домой не вернулся, может, и не планировал, а мы как же? В темноте ощупывать деревья в поисках дупла я не собиралась, вернуться в город в темноте тоже не могла. И не только потому, что трудно вести машину ночью по незнакомой лесной дороге, но и потому, что стала тревожиться, не случилось ли чего.
      Машина стояла под деревьями в густой тени. Покрытая дорожной пылью, не отсвечивала, была почти незаметна. Перед нами еще смутно просматривалась дорога, ведущая в глубь леса. Ночную тишину нарушали какие-то шорохи в лесу, ночные голоса птиц, вот почти бесшумно пролетела сова. Вернее, проплыла по воздуху, как серое привидение, и скрылась среди деревьев по ту сторону дороги. А на дороге что-то шевельнулось. Какая-то тень. Нет, не зверь, похоже на человеческий силуэт. Вроде перебежал дорогу и скрылся в лесу по другую сторону.
      Я ткнула Мачека в бок:
      - Видел?
      - Что? Где? - очнулся тот.
      - Вон там, на дороге кто-то пробежал.
      - Может, посветить фарами?
      - Не стоит, еще спугнем. Он мог нас и не заметить.
      - А ты не придумываешь? Наверное, показалось. Или просто Ментальский возвращается.
      - Тогда зачем старается пробраться незамеченным? Крадется к собственному дому? И вообще не нравится мне все это. Тревожно как-то...
      - Мне тоже. Почему Ментальского нет до сих пор? Наверняка ушел недалеко, не оставлял бы окна открытыми и собак запертыми.
      - Слушай, Мачек, ты как хочешь, а мне страшно сидеть в машине. Стекла у меня простые, не пуленепробиваемые. Как думаешь, Ментальский очень обидится на нас, если мы проберемся к нему в дом? Там подождем его, все спокойнее.
      - Не знаю... Думаю, не будет сердиться. А как проберемся? Через окно?
      - Если нельзя через дверь, тогда через окно. Ну что ты сомневаешься, ведь ничего плохого мы в его доме не сделаем, все останется в полном порядке. А тут неизвестно что шляется вокруг нас, таится в темноте. Жаль, конечно, если уведет машину, но если выбирать между машиной и жизнью...
      И я решительно вылезла из машины. Мачек последовал за мной, прихватив фонарик.
      Начал он с двери, и совершенно напрасно, потому что мы уже и стучали в запертую дверь, и звали громкими голосами хозяина. Я сразу подошла к окну. Довольно высоко, но влезть можно. Хорошо, что открыто, это очень облегчает задачу. Я позвала Мачека, он спустился с крыльца и вдруг остановился, посветив себе под ноги фонариком.
      - Эй, иди-ка сюда! - позвал он вполголоса. Я поспешила к нему и увидела у крыльца на дорожке ключ. Самый обыкновенный ключ.
      - Я его заметил только потому, что он заблестел в луче фонарика, - сказал Мачек. - Видишь, как сияет? Новый, наверное. Как ты думаешь, это от двери дома?
      - Теперь не хватает еще и труп обнаружить, - проворчала я. - Говорю тебе, здесь что-то произошло, тревожно на душе.
      - А где же твоя милиция? - поинтересовался Мачек. - Ты сказала, они тоже будут здесь, а что-то не видать.
      - Я так поняла, что будут, капитан Леговский вроде собирался. Не придирайся, за милицию я не отвечаю. Может, доверяют нам и позволили действовать самостоятельно. Ну что, открываем дверь?
      - Давай попробуем.
      Ключ подошел к двери, замок открылся легко. Ментальского мы нашли в спальне. Связанный, он лежал на кровати с кляпом во рту. Глаза у него были закрыты. Я застыла в дверях, Мачек, выругавшись, бросился к леснику. Сначала схватил его за руку, бессильно свисавшую с кровати, а потом я с удивлением увидела, как вытаскивает кляп изо рта лесника и пытается развязать веревки. Это придало мне силы, и я бросилась ему на помощь, вытащив из сумки острый перочинный ножик.
      - Пан Зефирин, пан Зефирин! - Мачек отчаянно тормошил бесчувственного лесничего. Ментальский открыл глаза. От радости я выронила из рук кастрюльку с водой, которую принесла из кухни, чтобы привести в чувство потерявшего сознание лесничего. Когда я снова вернулась со стаканом воды, Ментальский уже сидел на постели и отчаянно зевал, растирая занемевшие руки.
      - Выспался я на сто лет вперед, - пробормотал он и, скривившись от боли, пощупал голову. - Кажется, сюда меня стукнул. Голова какая-то дурная.
      Лесничий оглядел комнату, его глаза задержались на столе. Проследив за его взглядом, я увидела на столе бутылку "Смородиновки". Она всецело оправдала наши надежды. В ней еще оставалась половина содержимого, а лесничий уже полностью пришел в себя. Он не очень задохнулся, так как по счастью насморком не страдал и мог дышать носом. Вот только голова раскалывалась, но сейчас полегчало. Говорить уже мог совершенно свободно.
      - Я уже думал разыскать те бумаги и забрать их домой, - рассказывал он, сидя с нами за столом в кухне, -да все не получалось. Сначала меня то и дело в милицию таскали, а когда милиция отвязалась, кто-то всю дорогу следил за мной. По лесу я не мог ходить свободно, он все крался за мной. Не знаю кто, но не из милиции, это точно.
      - А как он выглядел?
      - Не знаю, я его ни разу не видел, просто чувствовал - кто-то прячется в лесу и глаз с меня не спускает.
      - Один человек следил? - удивился Мачек. - Когда же он спал? Ведь вы в разное время выходите на обход.
      - В разное, уж не знаю, как он ухитрялся.
      - А собаки вам не помогли его выследить?
      - Мои собаки на зверя да на дичь натасканы, а не на людей. Вот я и подумал - дай рискну. Влез на высокое дерево, там вытащил из карманов разное тряпье, набил им небольшой припасенный мешочек и слез с ним. Крона у дуба густая, снизу не видать, что я там наверху делал. Ну он и попался на удочку. Только я через порог, он мне на голову тряпку набросил, чем-то по голове трахнула потом на кровать затащил и связал, только этого я уже не помню.
      - А мне показалось, вы спали, когда мы пришли, - не очень уверенно сказал Мачек.
      - А что мне было делать? - огрызнулся лесничий. - Из-за него же, паразита, я столько дней не высыпался, из-за него из лесу почти не выходил. Когда очнулся, послушал - вроде ничего не происходит, я и заснул, сам не заметил как.
      - А ведь мы в дверь стучали и вас окликали, неужели не слышали?
      - Нет, ничего не слышал. Если б услышал, начал бы хрипеть. Хрипеть я и с кляпом мог, вы бы меня наверняка услышали.
      - А когда же это случилось?
      - Сегодня около полудня. Я подумал себе - кто-нибудь наверняка придет и меня развяжет. Так оно и получилось.
      Как хорошо, что мы упорно ждали Ментальского, а не вернулись в город! Как хорошо, что я испугалась какой-то тени и настояла на том, чтобы без разрешения залезть в чужой дом! Иначе связанный Ментальский и голодные собаки ждали бы неизвестно сколько. Удивило меня непонятно гуманное обхождение бандита с Ментальским. Других он убивал, а лесничего всего-навсего оглушил и связал.
      Откуда вдруг такое человеколюбие?
      Поскольку Ментальский полностью оклемался, я без промедления приступила к делу.
      - Пан Зафирин, - начала я, - в милиции я соврала, что вы нам ничего не рассказали, может, вот сейчас расскажете. Не хотела без вас, без вашего разрешения сообщать им о бумагах Гоболы. Однако я считаю, что о них надо сказать, сейчас очень многое прояснилось в афере с немецкими сокровищами, надо все выяснить до конца. И зачем этим бумагам до сих пор лежать в лесу, пусть они хранятся в надежном месте.
      - А вы уверены, что они не попадут в руки злодеям?
      - Очень на это надеюсь. Сейчас делом занимается довольно много порядочных людей, вряд ли какой свинье удастся использовать их в грязных целях. Можно сказать, что мы создали новую шайку из порядочных людей...
      - ...антишайку! - подхватил Мачек. Ментальский задумался. Мы не мешали ему думать, понимая, как много сейчас зависит от его решения. Наконец лесничий вздохнул и сказал:
      - Ну хорошо, убедили. Только я сначала сам посмотрю, что в тех бумагах. Бенек был мне друг, доверился мне, не хочу его подвести. А вдруг там что противозаконное? Тогда это спрячем, а остальное можем милиции отдать. Значит так - сначала разыщем бумаги сами, посмотрим, что к чему, нечего сразу их привлекать.
      Я была полностью согласна с Ментальским. По-другому он и не мог поступить. Ведь много лет назад он в компании с Гоболой и скорняком раскопал один из немецких кладов, и Ментальскому совсем не хотелось, чтобы теперь об этом стало известно властям. Дело давнее, от выкопанных сокровищ ничего не сохранилось, так что и возвращать нечего, к чему ворошить прошлое?
      Было чудесное свежее утро, когда мы втроем двинулись в лес на поиски бумаг Гоболы. Собак оставили дома, ведь бумаг, в дупле дерева они все равно не учуют, не обучены. Мачек с Ментальским честно проверяли все перспективные деревья на нашем пути, от меня же толку было мало. Как я ни старалась выполнить свой долг, давняя страсть победила и уже через час у меня оказалась полная сумка грибов, сплошные белые и подберезовики. Выходит, я одним глазом смотрела на деревья, выискивая дуплистые, а другим автоматически выискивала грибы. И много в том преуспела.
      Из пространства, намеченного вокруг дома лесника, мы прочесали одну треть и нашли в деревьях четыре дупла. Все они оказались пустыми. И тут на моем пути появились кусты. Белые грибы, по опыту знаю, растут совсем не по правилам, вовсе не под дубами, а в самых, казалось бы, неподходящих местах. Два прекрасных гриба я нашла в густых зарослях можжевельника, поэтому полезла глубже в кусты, тем более что за ними просматривался опять дубняк, старые деревья и молодая поросль. Вот молодой дубок, его ветви стелются почти по земле, а рядом елочка. Будь я на месте гриба, я бы обязательно выросла здесь, самое подходящее сочетание! Почти на четвереньках забралась я под ветки, приподняла их. Гриба там не было, зато я увидела мужской ботинок. И кажется, он был на чьей-то ноге.
      Задом вылезла я из колючего кустарника и огляделась. Ни Мачека, ни Ментальского не было видно и мне стало не по себе. Черт его знает, кто там лежит, и черт его знает, где тот, кто его туда положил. Не хотелось бы и мне там оказаться...
      Не выношу, когда кричат в лесу, но пересилила себя и заорала:
      - Мачеееек! Пан Зефириииин! Хоп! Хооооп!
      Прислушалась - вокруг стояла мертвая тишина. Мертвая! Я крикнула еще раз и больше не отважилась. Яркое утро вдруг потемнело, красочный осенний лес стал неприветливым, просто зловещим. Куда же они оба подевались, ведь не могли уйти далеко? Надо их разыскать. Ага, сначала следует как-то обозначить место, потом не найду. Чем-нибудь ярким, бросающимся в глаза.
      Самым ярким предметом в моей сумке оказался красный кошелек для мелочи. Высыпав мелочь прямо в сумку, я привязала кошелек к верхней ветке высокого куста завалявшимся в сумке шнурком, затем с помощью солнца попыталась сориентироваться в сторонах света, вычислила, где должен находиться домик Ментальского и потихоньку, почему-то чуть ли не на цыпочках, двинулась прочь от ботинка.
      За мной кто-то шел. Вот опять негромко хрустнул сухой сучок под чьей-то ногой, ветка скользнула по ткани одежды. Я тихо запаниковала. Лихорадочно высматривала Мачека с Ментальским, неведомого и невидимого врага и одновременно какую-нибудь хорошую дубинку. Палок в лесу валялось множество, но все попадались трухлявые, крепкой ни одной. Из оружия под рукой был только тот самый перочинный нож, но какое это оружие?
      И тут я видела грибы. Три роскошных белых гриба стояли как на выставке крепкие, белопузые, в блестящих коричневых шляпках. Не выдержав, я присела, вывинтила их из земли, ножом обрезала кончики ножек и спрятала в сумку. Поднимаясь, я почему-то обернулась и успела разглядеть мелькнувшую на доли секунды фигуру человека. Не поверила своим глазам, нет, не может быть! Неужели? И сразу бешеная ярость вытеснила страх, я быстро пошла вперед, даже не стараясь идти бесшумно: скрываться теперь не имело смысла.
      - Мачек, холера ясна, где вы? - в бешенстве проорала я.
      - Мы здесь, - отозвался Мачек где-то рядом. Мачека с лесником я нашла за стеной молодых елок, а может, сосенок. Никогда не могла отличить молодую елку от молодой сосны. Мачек сидел на нижней ветви дуба, держа в руках какой-то большой узел, а Ментальский стоял под деревом.
      - Вы куда запропастились? - набросилась я на них. - Кричу, кричу, почему не отзывались?
      - Не были уверены, что это ты кричишь, - ответил Мачек. - Видишь, нашли!
      Передав сверток Ментальскому, Мачек слез с дерева. Я рассеянно взглянула на сверток, завернутый в целлофан и перевязанный веревками - не до него сейчас.
      - Послушайте, там, кажется, человек лежит в кустах, во всяком случае я видела ботинок с ногой;
      - Где?!
      - Вон там, я обозначила место. Одна туда ни за что не вернусь.
      - О Боже! Придется пойти посмотреть.
      - А с этим как? - Ментальский встряхнул сверток.
      - С собой возьмем. Я засомневалась:
      - Не знаю, стоит ли. Мы в лесу не одни.
      - А что, появилась твоя милиция?
      - Да нет, наоборот, боюсь, враг появился. Конкурент.
      - Какой конкурент?
      - Я не совсем уверена, но вроде Пшемыслав, мелькнул за деревьями, не успела как следует рассмотреть. Надо соблюдать осторожность.
      О Пшемыславе Мачек наслышался от меня достаточно, его реакция была однозначной. Ментальский не слышал об этой личности, но сейчас некогда было объяснять.
      Господи, что же делать? Там труп, здесь бесценные бумаги Гоболы, в чаще таится Пшемыслав, не исключено, что поблизости и милиция сшивается, которой пока следует избегать! Пшемыслав один, нас трое, но, насколько я его знаю, он на все способен.
      Решение принял Ментальский.
      - Мачек, марш обратно на дерево! - приказал он. - Залезай как можно выше и сиди там до победного, пока мы не вернемся. А мы пойдем посмотрим.
      Отдав Мачеку сверток, лесник снял с плеча ружье. Думаю, это была так называемая двустволка, потому что у нее действительно было два ствола. Мачек послушно вскарабкался на дерево и исчез в еще густой листве.
      Как умела, я рассказала Ментальскому, где именно видела гипотетический труп, и мы направились в чащу. Я старалась высмотреть красный кошелек, хотя и понимала, что до него еще идти и идти. Ага, вот то место, где я сорвала три белых гриба и заметила Пшемыслава, значит, правильной дорогой идем. Тут уж я обязательно должна увидеть свой кошелек. Нет, не видать нигде. Вот вроде бы те самые густые кусты можжевельника.
      - Может, дальше? - спросил Ментальский.
      - Да вроде бы здесь, - ответила я. - Разросшийся можжевельник, с этой стороны один с краю высокий, на него я нацепила красный кошелек, чтобы бросался в глаза, а с той стороны уже дубочки виднелись. Под одним из них я и наткнулась на... то самое. Увидела ботинок и сразу вылезла! Под молодым дубком, ветки у него по земле стелятся.
      - А, знаю, там и старые есть. Это должно быть вон там.
      И в самом деле, вот вроде знакомые заросли кустов, вот высокий куст можжевельника, вот на эту ветку я нацепила кошелек... Так где же он?
      Кошелек исчез. Хорошо, что вытряхнула из него все содержимое. А вот шнурок мой остался, зацепился за нижнюю ветку и висит. Интересно, если бы милиция проводила здесь расследование, наверняка по шнурку и на меня бы вышли! Надо припрятать, а то угожу в подозреваемые! Не выпуская из рук двустволки, Ментальский пробрался сквозь кусты, приподнял ветви дубка и какое-то время на что-то смотрел, потом задом выполз.
      - Да, в ботинке человек, мертвый. С той стороны к нему, наверное, легче подобраться, но лучше сразу вызвать милицию, чтобы следов не затоптать, если остались какие.
      Без особого энтузиазма я согласилась с ним, ведь, кроме следов преступника, эксперты наверняка обнаружат и мои, не говоря уже об останках грибов, за которыми я туда полезла. А если туда свалился еще и мой кошелек, ничто не спасет меня от участи главного подозреваемого.
      Мачек терпеливо ждал нас, сидя на дереве, хотя я очень боялась, что он тоже исчезнет, как мой кошелек. Жаль кошелька, очень я к нему привыкла, такой удобный. Мне его на Новый год подарили. Не иначе как проклятый Пшемыслав свистнул. Отберу у мерзавца, сама его выслежу!
      Минут через десять мы были уже в доме Ментальского, и лесник сразу принялся дозваниваться до комендатуры милиции, мы же с Мачеком стали распаковывать сверток Гоболы. В большом целлофановом пакете, обвязанном веревкой, оказался второй пакет, тоже целлофановый, оба были плотно заклеены скотчем. Внутри находились большие бумажные конверты и маленький полотняный мешочек. Развязали мешочек, и на стол высыпались драгоценные камни, в основном бриллианты, и несколько изделий из них: колье, брошки, браслеты и кольца. Мы не обрадовались.
      - Холера! - угрюмо выругался Мачек.
      - Не прикасайся! - предупредила я. - Пока сгребем все обратно, потом решим, что с ними делать. Надо как-то с умом отдать, за одно то, что мы распаковали, уже срок грозит.
      Мачек согласился со мной и держал мешочек у края стола, пока я сгребала в него драгоценности кухонным ножом.
      - Минут через пятнадцать приедут, - сообщил Ментальский, подходя к нам. Стекляшки меня не интересуют, а вот бумаги я бы хотел просмотреть.
      Чтобы не запутаться, мы принялись просматривать конверт за конвертом, откладывая в сторону уже просмотренное. Знакомая картина: старые немецкие штабные карты, несколько старых снимков... Увидев снимки, мы с Мачеком так и вцепились в них, в данной стадии расследования аферы они могут стать самым ценным доказательством. Я поспешила извлечь из сумки свою драгоценную лупу. Мачек взглянул на оборот одного из снимков и вскричал:
      - Глядите, тут что-то написано!
      Ментальский вырвал у него снимок, прочитал написанное сначала про себя, потом вслух:
      "Это Альфред Козловский, который принял фамилию Бок".
      - Бенек писал, - прокомментировал лесник и продолжал:
      "Протез у него для камуфляжа, обе руки в порядке. Это он убил Лотара Шульца, Флориана Гонску, Ярослава Пентковского и Зенона Клуску. Ищет меня, чтобы убить, я тоже знаю слишком много".
      Надо же, прямо голос с того света! Я вырвала снимок из рук Ментальского. Наконец-то появилась возможность увидеть лицо проклятого бандита, папочки Фреди, мужа Гати...
      Нельзя сказать, что снимок получился замечательный. Любительская фотография, довольно темная. Козловский наклонился, кажется мыл в тазу руки, и в момент съемки обернулся. Фото получилось в три четверти. И хотя он тут был намного моложе, я узнала это лицо. Да, Гатя должна очень не любить Финетку.
      - А кто такой Лотар Шульц? - спросил Мачек. - Вы что-нибудь о нем слышали?