— Первая, — начали они хором. — Вторая…

Я не собиралась излишне рисковать и, как только выпала ещё одна шестёрка, остановилась.

— Пусть будут шестёрки, — распорядилась я, вылетая на кухню за чаем для Евы. — На одну больше. Две ограды я истратила. И бросай.

Тадеуш с лёгкими колебаниями положил ручку на пенопласт и бросил. Вышли у него две четвёрки, две единицы и двойка, что я ещё успела заметить, так как он некоторое время над ними медитировал.

— Единицы у меня есть. Две пары?.. Нет, маловаты. Ладно, что поделать, буду бросать.

К двум четвёркам у него после первого же броска добавилась третья, и верхние четвёрки перестали быть для него проблемой, при этом он сохранил одну ограду. Я поставила стакан с чаем под локоть Еве, которая сразу же отпила из него.

Павел начал потряхивать кости.

— Так вы говорите, надо что-то говорить? Ну так я им такое скажу, у них глаза на лоб полезут. Могу даже в прозе. Я вам покажу, если вы мне это… Я хотел сказать, если вы мне не это…

Кости, видимо, перепугались, потому что Ева, которая как раз собиралась снова хлебнуть из стакана, вылила на себя почти весь чай. У Павла разом вышли четыре шестёрки.

— Ну вот, я же говорила, что он выбросит карету! — с ужасом воскликнула Баська.

— В другой раз не говори таких вещей, накаркаешь, — попросил Тадеуш.

— Черт, — сказала Ева.

— Карета с первого броска, — с удовлетворением отметил Павел. — Вдвойне, это будет семьдесят два, если я правильно считаю.

— Негодяй, — высказалась Баська.

— Я не жадная, и чая мне для тебя не жалко, — сказала я Еве. — Я тебе ещё налью, только уж если вы хотите его выливать, то, может, лучше сразу за окно, зачем в квартире-то пачкать.

Там сыро, моросит, так что ещё немного жидкости большой разницы не составит. Нет, подожди, в ванную пойдёшь позже, а сейчас бросай, твоя очередь.

Стряхивая с себя струи напитка, Ева бросила. Две тройки, двойка, четвёрка и шестёрка. Она оставила тройки. За следующие два броска ей не пришло больше ни одной. Мы начали считать ограды. Одной ей хватило — третья тройка, она велела эти три тройки записать и понеслась в ванную. Кости схватила Баська.

— Лучше бы из этого были две пары, — гневно фыркнула она при виде двух шестёрок и одной пятёрки. — Ладно, ничего не поделаешь, бросаю. Третья шестёрка… Нет, мне этого мало.

Ещё раз! Считайте ограды.

— Первая.., вторая.., третья… Все!

Четвёртая шестёрка её удовлетворила, она записала её наверх, так как из двух зол лучше было потерять каре, чем оставить «гору» в минусе.

Павел записал каре вниз как каре, потому что благодаря броску с руки оно считалось у него втройне, а к верху это не относится. Баська же наверху как раз вышла на ноль, компенсировав все свои минусы.

Я бросила, с горечью и упрёком посмотрела на две четвёрки и приступила к дальнейшим броскам. Два броска — ничего. Ограды! Использовав одну, я получила три четвёрки. Записала их наверх.

Тадеуш переложил ручку в левую руку и бросил. Две четвёрки, шестёрка…

— Четвёрки у меня уже есть. Ладно, будь что будет…

Он начал бросать к этой одной шестёрке, и сразу же вышли две пары, шестёрки и пятёрки, один забор сохранился. Кости взял Павел.

— Забыл, что я им говорил, а так здорово подействовало…

— И так неплохо, — успокоила его я, — две пары, восемь и восемь — шестнадцать. Хочешь такие?

— Хочу. Запиши. И две ограды.

— Зачем тебе столько оград? — скривилась Баська.

— На чёрный день. Кто теперь?

— Ева. Она там сохнет или устроила постирушку?

— Иду, иду, — сказала Ева, выходя из ванной в моем халате. — Ты не возражаешь, что я надела твой халат? У меня все мокрое.

— Могу тебе также одолжить блузку и кофту. И даже какую-нибудь юбку. Но это потом, сейчас иди бросай.

Ева бросила. Две шестёрки и помойка. Она уже сделала движение, чтобы бросать дальше, и остановилась.

— Нет, ничего не выйдет. Запишите шанс.

Сколько там?.. Двадцать одно. Очень хорошо.

— Кому как, — заметила Баська и пробормотала что-то себе в ладошку. Бросила. — Три единицы? С ума от этого можно сойти. И оград у меня нет?

— Есть три, — ответил Тадеуш.

— Ладно, буду бросать. Все равно, будь что будет.

Две четвёрки, пять, шесть и один. Ирония судьбы, четвёрки у неё уже были записаны. Она отложила в сторону пятёрку и шестёрку, бросила ещё раз, получились две пары.

— Записать! В норме.

Я получила две пары и пошла в кухню за очередным чаем для Евы. Тадеуш выбросил две пятёрки, две тройки и единицу. Две пары у него уже были, записал себе минус три. Павел бросил осторожно: две двойки, тройка, четвёрка и шестёрка.

— Так и тянет на большой стрит. Но не буду.

А может?..

Он вдруг схватил одну двойку, потряс и вытряс недостающую для большого стрита пятёрку.

— Записать! И одну ограду!

— Вот уж действительно судьба слепа, всю дорогу ходит не туда, куда нужно, — провозгласила в пространство Баська.

Ева молча бросила, недоверчиво косясь на стакан, который я как раз поставила рядом с ней на стол. Глянула и вскрикнула.

— Вот это да! Раз, два, три, четыре, пять! Я правильно вижу? Малый стрит! И два забора!

— Бедному и ветер в лицо дует, а богатому и черт детей качает, — пробурчала Баська и обратилась к зажатым в руке костям:

— Вы себе представьте, что я богатая, хорошо?

Ей пришли две тройки, и она велела записать их наверх. Тадеуш записал, тоже наверх, четыре шестёрки. Павел выбросил три пятёрки и записал как тройку. Оград у него было больше всех, и он их старательно хомячил. Ева, храбро отодвинув стакан с чаем, выбросила две тройки, двойку, четвёрку и шестёрку. Тройки у неё уже были.

— Ну хорошо, попробую подурачиться, — безнадёжно заявила она и стала бросать дальше, оставив себе одну шестёрку. После трех бросков их у неё стало три, и тогда она сообразила:

— Хорошо, а на что мне это все? Шестёрки у меня уже есть. Тадеуш, что ж ты мне не сказал, что у меня уже есть?

— Я думал, что ты бросаешь на покер, — оправдывался Тадеуш.

— На покер, ха-ха-ха! Считайте ограды.

Сколько их у меня?

— Тринадцать.

— Ну ладно.

Хор отозвался сразу же. При четвёртом броске она получила две четвёрки и потребовала записать ей фулл.

— Ну! — предупреждающе сказала снова Баська своим ладошкам.

В последнюю секунду нам удалось прикрыть стол руками, и ни одна кость не слетела на пол.

Две шестёрки, две тройки, а ей нужны были пятёрки.

— Что-нибудь придумаю, — решила она. — Сколько у меня оград?

— Пять.

Третьим броском она получила третью шестёрку и также записала фулл.

— Обращаю твоё внимание, что у тебя все ещё нет пятёрок, — уведомил её Тадеуш. — И тебе нужно их четыре, иначе останешься в минусе.

— Прошу меня не расстраивать, — ответила Баська. — Пойду налью себе чая, кто ещё хочет? Сиди, я твою кухню знаю.

Потребность в чае высказал Павел. Баська забрала два стакана и вышла. Я начала бросать.

— Один, два, три, пять, шесть… О нет! Не скажу, куда могут отправляться эти стриты. Тадеуш, сколько там у меня?.. Семь. Постой, у меня ещё есть законнные броски.

Я получила ещё две пятёрки, всего три.

Слишком мало. После двух оград пришли две шестёрки.

— Урожай фуллов. Ладно, записывай.

— Так бороться с этой физикой или нет? — бормотал Тадеуш, весь в сомнениях. Он положил ручку в корытце и бросил.

После чего при виде многочисленных четвёрок расстроился и начал бросать дальше всеми костями, явно тоскуя по пятёркам. После двух заборов он набрал их четыре и записал себе с большим облегчением. Верх он заполнил и вышел на плюс 5.

Баська вернулась с дымящимся чаем в нужный момент, как раз к своей очереди. Подала один стакан Павлу, который поставил его в корытце под лампой, а второй стакан поместила рядом со стаканом Евы. Взяла кости и бросила.

— Оград у меня нет, да? Тогда пусть они задумаются, что делают!

Кости как-то не особенно задумались и сделали ей назло. Шесть, пять, четыре и две двойки.

— Большой стрит прямо-таки напрашивается, — поощрительно заметил Павел.

— Ещё чего… — начала она воинственно, но вдруг схватила одну двойку и покатила её по столу. Появилась недостающая тройка.

— Вот это да! У тебя было видение? И ещё мне одна ограла осталась!

— А я хотела бы пятёрки, — тяжело вздохнула я.

Хотеть я могла себе сколько угодно, а вышли две шестёрки и две четвёрки, и я не имела представления, что мне с ними делать. Оставила шестёрки, остальное бросила, и вышла одна пятёрка. В отчаянии я оставила пятёрку, и с первым же забором вышли четыре. Вот и я верх заполнила.

Начал играть Тадеуш, уместив ручку на блюдце возле стакана Павла.

Испортил пять оград, чтобы выбросить фулл, потому что не захотел бросать на стриты. Павел забрал кости, потряс ими, и вдруг одна из них выскользнула у него из кулака. Кость стремительно понеслась через весь стол в направлении Баськи. Баська, пытаясь её поймать, резко вытянула руку, выстрелив ею, как из пращи, и без промаха попала Павлу в глаз. Схватившись за глаз с хриплым воплем, Павел стукнул локтем в полочку под лампой, и его стакан вместе с корытцем грохнулся на пол, весь чай вылился Тадеушу в ботинки, а кости разлетелись по всей комнате. Тадеуш зашипел, потому что чай был ещё горячим, и начал торопливо сдирать с ног обувь.

— Столько натворить одним замахом — большое искусство, — охнул он в изумлении.

Расстроенная Баська, перегнувшись через него, пыталась оторвать руку Павла от лица и обследовать его глаз. Тадеушу некуда было отодвинуться, так как за ним была стена. Я ей тоже мешала, поэтому вскочила, оттолкнув стул, который перевернулся назад и спинкой разбил стекло в книжном шкафу. Нам грозило всеобщее разрушение.

— Это злой дух пролетал через твою квартиру, — убеждённо сказала Ева, предусмотрительно не трогаясь с места.

— Боюсь, он все ещё летит, — обеспокоенно ответила я.

— Может, это у него такой длинный хвост? — нервно сказала Баська. — Убери ты руку, посмотри, ты ещё видишь? А вторым видишь? Я не нарочно, честное слово!

— Первым тоже вижу, — сказал Павел, осторожно выглядывая на свет из-под ладони. — Кучу звёзд и какие-то разноцветные кусочки.

Какое счастье, что я не ношу очков!

— Конечно, не нарочно, если бы нарочно, никогда бы в жизни так не попала, — заверила я Баську, которая продолжала приставать к Павлу:

— А нас видишь? Или только разноцветные кусочки? Они что, двигаются, летают? А может, ты хочешь водички попить? Убери же, бога ради, руку, дай посмотреть! А что ты видишь между кусочками? Тебе больно?

— Может быть, вы мне все-таки позволите снять носки? — вежливо спросил Тадеуш, прижатый к спинке стула.

Павел наконец отвёл руку от глаза, и оказалось, что заметных повреждений он не получил. Он поморгал, огляделся и заявил, что больно не очень, а число звёзд и разноцветных кусочков явно уменьшается. Ева решила, что злой дух вместе со своим хвостом уже пролетел, встала с дивана и начала собирать с пола кости.

Нашла четыре штуки, пятая куда-то завалилась.

Я вытащила второй комплект, чуть более угловатый, чем первый. Точнее говоря, мне ничего не надо было вытаскивать, кости хранились в стаканчике на полке у самого стола, я их просто высыпала.

— И чего я так разнервничалась? — гневно сказала Баська. — Сейчас все уберу.

— А что тут убирать, — махнула я рукой и отправилась на кухню за щёткой. — Лучше налей ему чаю. Чая должно хватить, разве что со стаканами возникнут проблемы прежде, чем мы закончим эту игру.

— В таком случае давайте играть быстрее, — предложил Тадеуш и развесил свои носки на подлокотнике кресла. — Кто должен бросать? Постойте, кажется, мне нечем писать.

Павел, по-видимому, уже избавился от декораций перед глазами, так как без особого труда нашёл под ногами пенопластовое корытце, отряхнул его от чая и уместил под лампой. Среди осколков стекла отыскалась шариковая ручка. Я замела стекло, стакан и блюдце в угол прихожей, предупредив Тадеуша, чтобы он туда не наведывался, пока не обуется, а мусорную кучу обозначила щёткой, водрузив её сверху. Ситуация вернулась в состояние равновесия.

— Тебе бросать, — сказал Тадеуш Павлу. — Сможешь?

— Почему нет? — ответил Павел и бросил.

Увидев единицу, тройку, шестёрку и две пятёрки, он решил оставить пятёрки и уже следующим броском получил третью. После второго броска ему выпали две шестёрки, нужные ему как дырка от бублика.

— Тогда тратим ограды…

— Первая, — начал хор, — вторая.., третья…

В конечном итоге первый этап выиграл Павел, которому удалось выбросить ещё и большой покер, то есть пять шестёрок. За ним шёл Тадеуш, сразу же после него — Ева, потом я.

Баська, понятное дело, в конце, поскольку пятёрки не выпадали ей ни за какие сокровища и она не смогла набрать их в достаточном количестве.

Весь фокус с большим покером заключается в том, что результат в этой последней рубрике всегда умножается на три и пять шестёрок дают 90 очков. Это очень существенная позиция, сравняться с которой могли бы только фулл и каре, выброшенные с первой попытки.

Мы перешли ко второму этапу.

— У тебя ноги не мёрзнут? — спросила я Тадеуша. Как говорится, лучше поздно… — Может, дать тебе грелку или какие-нибудь носки?

— Грелку не надо, а вот носки бы пригодились. Или тапки домашние. Ноги все ещё мокрые, чего я в запале до сих пор не заметил.

— Пожалуйста, у меня от сыновей что-то осталось…

— Самое паршивое время года, — вздохнула Баська. — Уже холодно, а ещё не топят.

Тут я вспомнила, что где-то завалялся электрический обогреватель. Поставила его у двери в другую комнату и включила. Ева развесила на нем свою юбку и блузку, а также носки Тадеуша, ботинки пристроила носами вверх. После чего вернулась к столу, и Павел снова начал бросать.

Он сразу же выкинул три тройки и без каких-либо проблем записал их. Ева записала две единицы, то есть минус один. У Васьки вышел фулл из трех пятёрок и двух единиц.

— Теперь буду набирать ограды про запас, — заявила она, — даже если мне придётся все зачёркивать.

— Пока тебе ничего не надо зачёркивать, у тебя все само выходит, — заметила я, с грустью соглашаясь на свои две двойки.

Заняв почётное второе место сразу же за Павлом, Тадеуш примирился с пенопластовым подносиком и перестал воевать с ручкой. Он выбросил пару шестёрок и, страшно довольный, записал.

— Как-то все резко стартуют, с визгом шин, — высказался Павел, бросая. — О, две пары. Только мне такие не нужны, запиши мне две единицы.

Я тоже буду собирать ограды про запас.

— Если две единицы — это блестящий старт, то я предпочитаю быть скаковой лошадью, — язвительно заявила Ева. — Что там? Три, три, два, четыре, пять… Пожалуйста, мне две тройки. И две ограды.

— Ты хотела сказать — клячей? — поправила её Баська. — Это Павел со своим стартом все сглазил… У меня две единицы, пусть так и останется.

— Один, два, три, четыре, пять, — считала я в изумлении. — У меня малый стрит, записывай скорее!

Тадеуш остановился на двух тройках. Павел выбросил большой стрит, и ему опять можно было ни о чем не беспокоиться. Ева записала пару из двух шестёрок. Я выбросила три шестёрки и записала их как тройку. Тадеуш получил две шестёрки и две тройки, но тройка и пара у него уже были, поэтому он нехотя остановился на двух парах. Павел вздохнул и попросил записать пару из двух пятёрок. Ева получила две пары чуть крупнее: шестёрки и четвёрки. А Баське её две пары — четвёрки и двойки — не понравились, и она остановилась на одной двойке.

— Опять ты вовсю набираешь минусы, — обратила я её внимание. — Пары у меня нет? Тогда пиши. Из шестёрок.

После одного из очередных бросков мне выпали три четвёрки, я страшно обрадовалась и решила приготовить себе чаю. Чай требовался не обязательно горячий, сойдёт и холодный, но чайник оказался пуст. Я налила воду, поставила чайник на плиту и вернулась в комнату.

За это время Тадеуш тоже успел выбросить и записать три четвёрки.

— Четвёрок мне не надо, — предупредил Павел. — Четвёрки у меня уже есть. Две тройки…

Тройки у меня тоже есть. Эти кости глупые, что ли? — Он на некоторое время задумался. — Бросаю на карету, — объявил он. — Категорически. Или, ещё хуже, на покер!

— Он сошёл с ума, — в ужасе констатировала Ева.

— Вовсе нет. Больше оград у меня не будет, это единственная возможность.

Он снова начал бросать всеми костями, презрев одинокую четвёрку. Мы следили за ним с огромным любопытством. Одна шестёрка вышла сразу, потом долгое время ничего, при четвёртой ограде у него их было уже четыре, а шестым броском он добился своего покера. И ещё у него оставались четыре ограды.

Ева получила две пятёрки, четвёрку, двойку и единицу.

— Пятёрки у меня уже есть?.. Сейчас… Если я запишу одну двойку, на сколько минусов я выйду?

— Восемь, — подсчитал Тадеуш.

— Восемь… А четвёрка и шестёрка, это десять? Пиши одну двойку!

— Теперь у тебя двойки полезут, как муравьи, — предсказал ей Павел.

Баська согласилась на две четвёрки.

— Добавлю к ним. Бросаю на четвёрки, чтобы никто ничего не говорил!

Третью четвёрку она получила сразу же, и у неё сохранилась одна ограда.

— Четвёрок мне больше не надо, — грозно предупредила я.

Разумеется, тут же пришли две, и я просто не знала, что с этим фантом делать. Отложила пятёрку и шестёрку и заявила, что буду бросать до двух пар.

Я израсходовала на эти две пары пять оград, а по пути получила каре из пятёрок. Обычная ирония судьбы, однако, коль скоро я заявила, что буду бросать до двух пар, никакая другая комбинация не считалась. Тадеуш опять не выбросил ни одной двойки, зато у него была шестёрка, и он раздумывал о шестёрках наверху. Двумя бросками он получил четыре. У Павла было две пятёрки.

— С двумя парами я даже и связываться не буду, — решил он. — Бросаю пятёрки.

Тадеушу пришли четыре четвёрки, он ужасно обрадовался и записал каре. Он явно вышел в лидеры. Павел заметил опасность и решил мобилизоваться. Заявил, что бросает на верхние пятёрки, хотя с руки не получил ни одной.

— Раз кости сошли с ума, то, может, они хоть как-то ошибутся, — пояснил он генезис своего решения. Ему не хватало уже только одной мелочи — тройки.

— Я знаю, что я буду вычёркивать, — заранее объявила Ева. — Так и есть, долой большой стрит! За это прошу записать мне две ограды.

— И мне, пожалуйста, большого долой, — потребовала Баська при виде двух единиц.

Я себе выдумала фулл, он не пришёл, и я в таблице выглядела хуже всех. Тадеуш вдруг заметил, что у него ещё нет тройки.

— А сама она не могла прийти? — мрачно спросил он и бросил.

— Может, и могла, но, видно, не хотела.

Ева, к собственному изумлению, заработала покер, у Баськи вышло недостающее каре. Я велела зачеркнуть мне большой стрит и записать две ограды. Тадеуш сделал то же самое, с большим трудом получив перед этим свою упрямую тройку.

— Считаем! — распорядился он.

После двух игр оказалось, что лучший все ещё Павел, сразу же за ним — Тадеуш, Баська вышла на третье место, а я перешла на последнее.

У Павла оставалось две ограды, у Евы — ноль, у меня две, у Баськи семь, а у Тадеуша шесть.

Мы начали третий этап, самый страшный.

— Единицы, — безрадостно объявил Павел. — Так они мне сейчас и выйдут.

Получив одну, он даже удивился.

Ева не выбросила ни одной, что было нормально, и записала минус три и две ограды. Баська получила одну, я тоже, а Тадеуш опять же ни одной. Все мы упорно набирали заборы.

— А теперь я буду бросать, например, пятёрки, — мрачно оповестил всех Павел.

Он мог спокойно говорить подобные глупости, так как третий этап все равно играется в жёстко установленном порядке.

— Ну, ну? — неожиданно проявила горячий интерес Баська.

Подвох не помог, двойка выпала у него только одна. Он её записал, и минус у него на горе вырос до 6. Ева тоже получила одну двойку, минус 7. У Баськи вышли многочисленные шестёрки.

— Заборы у меня есть? Тогда попробую.

Раз.., два… Меня сейчас удар хватит. Оградами!

Есть одна… Три! Пиши', двойки в норме, два забора я испортила!

— Ещё чуть-чуть осталось, — успокоил её Тадеуш.

Я остановилась на одной двойке, и у меня стало столько же, сколько и у Павла. Тадеуш выбросил две.

— Бросаю.., бросаю.., на шестёрки! О черт…

У него вышли две шестёрки, а фактически ему нужны были тройки, которых не появилось ни одной. Он повторил операцию.

— Две, в норме. Сколько это выходит?..

Минус девять? Остаются пятёрка и шестёрка…

Пиши! Без оград.

Ева бросила.

— Ax, — сказала она взволнованно, — целых две! Сколько это… Семь, десять… Можно отыграться. Пиши! И две ограды!

— Две! — крикнула счастливая Баська. — Пиши! И две ограды!

Мы уже добрались до одной пары, когда Тадеуш внезапно задержался посреди броска и как-то странно повернул ухо в направлении прихожей.

— Мне кажется или у тебя в кухне действительно что-то пыхтит? Или, может, стреляет?

В ту же секунду до меня донёсся характерный звук, и я сорвалась со стула.

— Господи боже, чайник!!!

Пустой раскалившийся чайник стрелял как бешеный. Несколько мгновений я не знала, что делать, потому что руками его невозможно было взять. Вслед за мной в кухню ворвалась Баська.

— Тряпкой!

— Нет, у меня только рукавичка… Где эта зараза… Вот она!

За это время Баська нашла тряпку, обернула ею чайник, хотела схватиться за ручку, но тряпки было слишком много, а она схватилась неудобно, и раскалённый чайник рухнул на пол. Ноги нам удалось уберечь. Я подняла чайник и быстро сунула под кран, он немного пошипел и успокоился. Я налила воды и снова зажгла газ.

— Надо его прокипятить пару раз, а то будет вонять. У меня уже есть такой опыт, я в жизни сожгла разных чайников штук двадцать.

— А какой-нибудь запасной есть?

— Есть, только очень большой.

— Лучше большой, чем слишком маленький.

А, это тот, который ты держишь в ванной… Действительно, на целый армейский полк хватит…

Тадеуш любезно подождал с бросками до нашего возвращения. Вышли у него две четвёрки.

— Лучше уж эти, чем единицы, — высказался он.

Павел тяжело вздохнул, бросая на две пары.

И как ни странно, получил их, причём не самые плохие, две пятёрки и две тройки. Ева получила ещё более крупные пары — две шестёрки и две тройки, Баська — две пятёрки и две четвёрки, по очкам то же самое, что у Евы. Мне повезло меньше — две четвёрки и две единицы.

— Ничего не поделаешь, запиши. Удивляюсь, что эти две пары вообще вышли.

— Я тоже удивляюсь, — подтвердил Тадеуш, получив две пятёрки и две тройки.

Павел начал следующую комбинацию, тройку, и сразу получил смесь.

— Если уж бросать, то хоть на старшие, — заявил он, откладывая в сторону одну шестёрку.

После двух бросков у него была все та же одна шестёрка. Пришлось прибегать к оградам.

Уже после первой он получил вторую шестёрку и три единицы.

— Вот тебе и тройка. Не хочешь такую?

— Не хочу. С таким же успехом я мог бы её сразу зачеркнуть.

Вторая ограда дала перебор — ещё две шестёрки.

— А нельзя это записать как карету? — спросил он расстроенно.

— Нельзя, — решительно ответила Ева. — Каждый бы так хотел.

Мы уже добрались до «шанса», после старательного вычёркивания обоих стритов, когда Тадеуш снова стал прислушиваться.

— Мне кажется, что твой чайник снова стреляет, — сказал он неуверенно, прежде чем Павел успел взять в руки кости.

Я встала и направилась в кухню значительно спокойнее, чем в прошлый раз, хотя и была несколько удивлена, потому что налила очень много воды и она попросту не могла выкипеть. И все-таки проклятый чайник исхитрился снова оказаться пустым. Он подпрыгивал на плите, а вода находилась на подносе плиты и на полу. Причину я отгадала сразу.

— Лопнул, зараза, черти бы его взяли…

— Можешь ему этого не желать, это уже случилось, — успокоила меня Баська, которая опять прибежала за мной. — Ну что? Идти в ванную за вторым чайником?

— Иди. Его тоже нужно будет прокипятить, потому что я давно им не пользовалась.

Водрузив на плиту чуть ли не пять литров воды, я решила, что теперь можно долго не волноваться, и вернулась в комнату, оставив лужи на произвол судьбы. Павел перестал трясти кости и бросил на каре. И получил его сразу же!

— Ну, знаете, это уже невыносимо! — выкрикнула Баська. — Даже когда он проигрывает, то все равно выигрывает! Как он это делает?

— Он уже почти списал горку, — с удивлением сказал Тадеуш, записывая Павлу 72 очка. — Если бы у него не было на горе минусов, мы могли бы уже лезть под стол и плакать.

— Если бросишь ещё и покера с первого броска, я тебе в своём доме ни куска еды не дам.

Изо рта буду вытаскивать…

— У меня две пятёрки, — сообщила Ева. — Сколько оград?

— Одиннадцать.

— Считайте… Первая.., вторая… Зараза!

На второй ограде ей пришли ещё две пятёрки. Покер. Именно сейчас, на каре!

— Похоже, что с покером я могу заранее попрощаться, — мрачно сказала она.

— Извини, пожалуйста, — сказал Тадеуш. — Я ошибся, посчитал Павла вместо тебя, это у него одиннадцать. У тебя было только шесть оград. Осталось ещё четыре.

— Ты меня чрезвычайно обрадовал!

— Да тихо вы! — воскликнула Баська. — У меня две пятёрки. А палок сколько?.. Только точно, без ошибок!

— Одиннадцать.

— Ты уверен, что не Павла опять считаешь?

— Уверен. И не себя…

— Ну хорошо. Уже третья пятёрочка… Ещё один нормальный бросок. Есть!

Разумеется, у меня вышло хуже всего, одна пятёрка. Меня это рассердило, я собрала все кости. Одна шестёрка. Ни одной…

— Сколько у меня оград? Уже вижу, шесть.

Черт бы их побрал. Считайте!

Со второй оградой пришла четвёртая шестёрка, четыре ограды сохранились мне на покер.

Тадеуш искоса глянул на Павла.

— Чем дольше трясти, тем лучше будет результат…

— Только, пожалуйста, не до завтра, — попросила Ева спустя некоторое время.

— У кого результат, а у кого нет, — заметил Павел, увидев, к чему привели шуточки Тадеуша. — Хотя… Единичек как муравьёв.

— Карета из единичек, — сказал Тадеуш. — Трижды четыре — двенадцать. Записываю!

— Боже милостивый, сколько же у него этих оград?!

— Восемнадцать, — посчитал Тадеуш. — У меня нехорошее предчувствие. Рекорд при покере был двадцать семь.

— И вышел?

— Нет. Тот тип выбросил его двадцать восьмым броском, который уже не считался. Не помню, кто это был.

— Какой-нибудь бедный неудачник, — высказался Павел и бросил.

Вздохнул, отодвинул в сторону одну шестёрку и стал бросать дальше. За нормальные броски он набрал три.

— Ну а теперь эти семнадцать оград…

— Первая.., вторая.., третья… — начали мы. — А вот и четвёртая шестёрка!

На седьмом дополнительном броске пришла и пятая семёрка.

— Я же говорила, что у тебя слишком много этих оград! — упрекнула его Баська.

Ева выбросила сразу же три шестёрки. Когда она перешла к оградам, шестёрок было уже четыре.

— Первая… — начал хор. — Вторая.., третья… Есть!

— Нужно установить какую-нибудь премию за сохранившиеся ограды, — пробормотал Павел.

— Мы над этим подумаем, — пообещала Баська. — Что тут у меня? Две пятёрки… Ладно, не будем требовать многого.

При пятом дополнительном броске она сменила пятёрки на шестёрки и заработала покер на десятом. Я знала, что у меня нет шансов, однако порядочный азартный игрок никогда не сдаётся.

К собственному удивлению, я добилась успеха последней оградой.

— Кто-то в конце концов должен провалиться, — вздохнул Тадеуш. — Видимо, это буду я.

Он ошибся в своём предвидении: потратил на покер всего пять дополнительных бросков из своих восемнадцати. Шестёрки шли как бешеные. С огромным интересом мы ожидали окончательного подсчёта очков.

В середине арифметических действий я вдруг увидела какие-то странные полоски дыма, тянущиеся из передней, и почувствовала странный запах. Вроде бы знакомый, и все-таки чужой.

Прежде чем я успела высказаться по этому поводу, что-то сверкнуло, грохнуло и погас свет. Внезапная темнота была встречена всеобщим стоном.

— Ничего, ничего, у меня есть свечи, — поспешно сказала я. — Мне как раз показалось, будто что-то коптится. Только спокойствие… У кого-нибудь есть под рукой зажигалка или спички?

Павел щёлкнул зажигалкой. При её свете я нашла на книжной полке подсвечник со свечой, всего один раз схватив при этом Тадеуша за голову. При свете одной свечи я нашла вторую.

— В кухне над раковиной стоят ещё четыре, в том числе две толстые, — объявила я. — Кто хочет, пусть принесёт. Я поищу здесь, помнится, они лежали под атласами.

Хоть я и догадалась, что не использовавшийся годами чайник выкинул какой-то номер, а пробки выбило, но как для того, чтобы выключить плиту, так и для замены пробок мне нужен был свет. Кроме того, я вовсе не была уверена, что авария не захватила что-нибудь ещё, и на всякий случай предпочла вооружиться вспомогательными средствами.

В кухню отправилась Баська, вытащив из-за стола и Павла, что имело смысл, поскольку он был значительно выше её. Однако вначале у него были трудности с вылезанием в темноте, ему мешали ноги Тадеуша, поэтому Баська успела заметить в кухне табуретку и влезть на неё. Табуретка эта отличалась тем, что стоило взгромоздиться на неё, как две её ноги внезапно вырастали вверх, а горизонтальная плоскость одной стороной опускалась вниз. Баська об этом понятия не имела, поэтому резкое изменение уровня почвы под ногами оказалось для неё полной неожиданностью. Пытаясь за что-нибудь ухватиться, она выпустила свечу и вцепилась в ручку пыхтящего на плите чайника. После чего рухнула вниз, Павел поймал Баську только потому, что она свалилась прямо на него, чайник же беспрепятственно полетел дальше, и пять литров горячей воды вылилось им на ноги.

Послышался грохот.