— Нет, не продала! Как-то в разговоре она упомянула о том, что некто предлагает ей очень хорошую цену, но она пока не собирается продавать, оставит себе на чёрный день. Я тогда подумала, что речь идёт о её драгоценностях, а теперь вот думаю — о марках. Коллекцию пана Спайера я видела очень давно, лет двадцать назад. Очень хорошая была коллекция, и даже несколько экземпляров просто великолепных, но таких, как вы сказали, в ней тогда не было. Возможно, он их приобрёл позже.

И она вопросительно глянула на Павлика и Яночку. Те одновременно кивнули, а Яночка пояснила:

— Да, приобрёл позже. Вот это мы знаем точно.

— Тогда они могут быть все ещё в квартире моей покойной сестры. И что, ваш дедушка все ещё их ищет?

— Не только их. Они лишь часть той коллекции, которую он ищет. И будет рад, если хоть часть её найдётся.

— А если найдётся, тогда что он сделает?

— Точно не знаю. Ну, конечно, обрадуется. И возможно, захочет её купить, но не обязательно. Главное — обрадуется, что марки остались, что не пропали и их не вывезли за границу. Очень бы хотел опять собрать всю коллекцию, но сомневается, что это возможно. Мы тоже сомневаемся. Знаете, наш дедушка такой.., такой человек, что ему все равно, у кого будет коллекция, для него главное — она вообще будет! И в Польше!

— И в безопасности! — добавил Павлик. Помолчали. Хозяйка о чем-то думала. Потом спросила:

— А у вашего дедушки много марок? Не классиков, а современных?

— Много — не то слово! — ответила Яночка.

— У него их прорва! — пояснил Павлик.

— Ну ладно, — все ещё с некоторым сомнением сказала пани Пекарская, — ваш дедушка профессионал, а я всего-навсего коллекционер-любитель. И если мне когда-нибудь попадут в руки марки из той коллекции, я ему.., я с ним обменяюсь. Нет, продавать не буду, а поменяю на другие. Для моей племянницы, она собирает тематически, марки, посвящённые охране окружающей среды.

— А какие страны? — поинтересовался Павлик.

— Да со всего света, и у неё собрано достаточно много, но все равно ещё больше не хватает. Я хочу ей помочь, девочка так мечтает о полной коллекции! И если у вашего дедушки окажутся подходящие марки, мы сможем обменяться ими. Конечно, пока я ничего определённого сказать не могу, но на всякий случай спросите дедушку, согласен ли он на такой вариант.

Яночка заверила хозяйку — они не сомневаются в согласии дедушки, но на всякий случай спросят. Но это ещё не все. У них есть к ней ещё одно дело. Девочка не успела изложить его, опять помешал брат, который уже d»bmn любовался на милую старушку, с улыбкой от уха до уха, и вот не выдержал:

— До чего же здорово иметь дело с порядочным человеком, к тому же пани неплохо соображает! А ведь до сих пор то подонки попадались, то мошенники, то просто придурки!

Хозяйка от души рассмеялась.

— А вы уверены, что я — человек порядочный? Кто вам это сказал?

— Наша собака, — вежливо ответила девочка, взглядом упрекнув брата за несколько фривольное восклицание. — Наш Хабр умеет разбираться в людях, и не было случая, чтобы он ошибся. Вы ему понравились с первого взгляда.

Пани Пекарская была польщена и рассыпалась в комплиментах Хабру.

— Надо же, оказывается, ваша собака не только красивая, но и такая умная! А печеньицем можно её угостить? Она печенье ест?

— Ест, если разрешат… Хабр, возьми печенье. Можно!

Лежащий под стулом своей маленькой хозяйки Хабр приподнялся, осторожно принял печенье из руки пани Пекарской, с удовольствием проглотал его и благодарно постучал по полу хвостом. Хозяйка угостила мудрую собаку ещё одним печеньем и, вынырнув из-под стула, произнесла:

— Ах, какая жалость, что у меня нет такой собаки! Очень бы она мне пригодилась. Так что вы ещё хотели мне сказать?

— Мы хотели предостеречь вас. Что-то против вас затевается.

— Что вы говорите! Какой ужас! Поясните, пожалуйста.

Павлик попытался пояснить:

— Пока они ведут предварительную подготовку и неизвестно, что могут выкинуть. Поэтому если к вам придёт такой тип… Зютек Вильчак его зовут, лучше его не пускать в дом и вообще с ним не разговаривать.

— И с другим типом, по имени Файксат, тоже лучше не общаться, — добавила Яночка. — Нам известно, оба они охотятся за марками, причём прибегают к недозволенным средствам, обманывают и вообще. А кроме того… Хотя это секрет… Вы умеете хранить секреты?

Пани Пекарская обещала быть немой как могила.

— Так вот, — сказала Яночка. — Мы знаем, этот Зютек входит в такую шайку, которая мошенничает с марками. И они привлекли адвоката, того самого, в очках, и напустили его на вас. И все это как-то связано с наследством пани Спайеровой.

— Сдаётся мне, — добавил деловой Павлик, — в субботу они намылились что-то свистнуть из квартиры вашей Спайеровой. У них не вышло, и теперь попытаются из вашей квартиры это самое свистнуть. Охмурят вас…

Вместо того чтобы ужаснуться и впасть в панику, гостеприимная хозяйка обрадовалась:

— А я что говорила! Мне этот адвокат сразу не понравился! Видите, я тоже умею разбираться в людях. Почти как ваша собака…

— Куда вам до нашего Хабра! — бестактно заявил Павлик.

Сестра попыталась исправить его бестактность:

— В общении с нашей собакой люди сразу умнеют. Например, знаете как поумнела наша бабушка! А уж она…

И спохватившись, что тоже сморозит глупость, не докончила фразы.

Хозяйка не уступала:

— Но ведь я проявила сообразительность ещё до встречи с вашим Хабром! Адвоката я раскусила без его помощи.

Павлик не мог не признать очевидный факт, но предостерёг:

— Тем более не давайте теперь себе лапшу на уши вешать. А лучше всего вообще держаться подальше и от Очкарика, и от Зютека.

— Наше дело предупредить, что все эти три субъекта очень подозрительны, — вторила брату Яночка. — К тому же пан Файксат внешне выглядит очень симпатичным, смотрите, очень легко попасться на удочку.

Пани Пекарская от всего сердца поблагодарила милых детей за предупреждение и заверила, что лапшу на уши себе вешать не позволит и ни на какую удочку не попадётся. Было ясно, что она со всей серьёзностью отнеслась к полученной информации, а главное, не испугалась возможной опасности и решила мужественно противостоять всем проискам филателистической шайки как в собственных интересах, так и в интересах sonlmsrncn выше крестника покойной.

Тут дети спохватились, что уже поздно и они опаздывают на ужин. Быстро распрощавшись с пани Пекарской, они покинули её гостеприимный дом и бегом устремились к автобусу. На бегу Яночка и Павлик обменивались впечатлениями от сегодняшнего вечера.

— Хорошо, что мы успели побывать у пани Пекарской раньше Зютека, — радовалась Яночка. — Интересно, почему он ещё не побывал у неё?

— Стефек бдит, — на бегу выкрикнул Павлик. — Встретимся с ним, узнаем…

А Стефек почувствовал прилив новых сил после посещения храма своего божества. В воскресенье мальчик устроил себе отдых, логично полагая, что и его подопечный Зютек вряд ли что предпримет в воскресенье, в понедельник же приступил к боевым действиям.

Трудяга Зютек сразу после школы отправился на почту и, как положено, поработал с некрологами в «Жиче Варшавы», воскресном номере. От Павлика Стефек знал, в чем тут дело, и идея пришла в голову сама собой.

Появление Стефека Зютек, мягко говоря, воспринял без особого восторга. Более того, когда этот назойливый щенок, приносящий сплошные несчастья, плюхнулся на соседний стул за почтовым столиком, Зютек посмотрел на него с нескрываемым отвращением. А щенок как ни в чем не бывало заявил:

— У меня есть ливийские марки.

Зютек, уже открывший рот, чтобы сказать пару слов этому назойливому сопляку, закрыл его. А сопляк продолжал, словно не замечая произведённого им впечатления:

— Задаром тебе отдам. Тогда, в субботу, ты из-за меня малость.., того, вот я и решил отдать тебе марки. Они у меня дома, могу принести, когда скажешь. Это во-первых. А во-вторых, такое дело. Свора родственников схватилась из-за одного общего покойника.

Все, связанное с покойниками, чрезвычайно интересовало Зютека, поэтому он не шуганул засранца, а мрачно поощрил:

— Ну?

— Дал дуба в Верхнем Мокотове, знаю я этот дом, на первом этаже. У того, кто сыграл в ящик, были брат и сестра. И каждый норовит занять квартиру покойника. Приватизированная. Усопший ещё тёпленький был, когда слетелась родня, ну и началось! Сначала кинулись делить вещи, и оказалось, там не вещи, а сплошные клопы. И тараканы. Одни кричат — сжечь все, другие — к чертям, на помойку! Одни тащат, другие не дают. Ну прямо звёздные войны! Наверняка до сих пор дерутся.

— А ты откуда знаешь?

— Мои старики рассказывали. У отца с работы один сотрудник в том доме живёт.

— Адрес!

— Адреса не знаю, но могу узнать.

— Живо! — сквозь зубы бросил Зютек. Стефек вскочил со стула. План он уже продумал во всех деталях. Дело в том, что у его соседа по парте в квартире проводился капитальный ремонт. Отец недавно вернулся из-за границы, где несколько лет проработал по контракту, семья разбогатела и теперь могла провести полный ремонт квартиры, который уже давно пора было сделать. Старую мебель выбрасывали, заменив её новой. Сосед по парте пока жил у бабушки, дома было светопреставление и там действительно множество старья выбрасывали на помойку. Правда, без клопов и тараканов, но пришлось приврать для красного словца.

И оба с Зютеком помчались к дому Стефека, где тот должен был раздобыть у родителей адрес покойного. Зютека мальчик оставил у дома, сам принялся раздобывать адрес. Это была настоящая комедия! Каждые пять минут Стефек выскакивал к истомившемуся в ожидании Зютеку и сообщал вести с поля боя: мать висит на телефоне, разыскивая по просьбе Стефека отца, чтобы узнать адрес; отца в предполагаемом месте не оказалось; по другому адресу отца тоже не было; снисходя к настойчивым просьбам сына, мать p«g{qjhb»er адрес сотрудника с работы отца, который первым принёс весть о звёздных войнах; разыскать удалось только адрес, у сотрудника телефона нет. Проживал вымышленный сотрудник на Жолибоже. Вконец замороченный Зютек позволил затащить себя на Жолибож. Там Стефек опять оставил его на улице у какого-то незнакомого дома, сам вбежал в подъезд, посидел немного на ступеньке и, выйдя, огорчённо поведал старшему товарищу, что разыскиваемого человека нет дома, а семья о покойнике ничего не знает. Знает только жена сослуживца, а они с мужем отправились в гости к Кайнарским. Нет, телефона Кайнарских у них нет, его может знать другой сослуживец.

Не солоно хлебавши пришлось возвращаться к дому Стефека на другой конец Варшавы, на Мокотов. Там Зютек опять дежурил у дома, а Стефек то и дело спускался к приятелю с новой вестью. Разумеется, телефона другого сослуживца тоже не оказалось, отец не вернулся, но мать уверяет — вот-вот вернётся. В общем, Стефек тянул резину как можно дольше и, когда заметил, что Зютек доведён до белого каления и того и гляди задушит его голыми руками, сообщил ему долгожданный адрес. Разумеется, не покойника, а соседа по парте.

Отложив до другого раза расправу с этим сопляком, Зютек со всех ног кинулся по указанному адресу, прохрипев напоследок:

— Если что окажется не так — смотри у меня! А сейчас пошёл к… Один поеду!

Стефек не возражал. Пусть едет один, ему же хуже. Пока найдёт нужную улицу, нужную помойку… Впрочем, её-то как раз найти не трудно: огромная гора всяческой рухляди уже издали бросалась в глаза. А посмотреть, что там станет делать Зютек, можно и издали. Спохватившись, мальчик крикнул вслед прохиндею, который уже успел отбежать довольно далеко:

— Эй! А марки как же?

— Завтра, в полтретьего! — донеслось издалека.

Вот каким образом пани Пекарской удалось в понедельник избежать визита подозрительного субъекта…

Телефон в квартире пана Левандовского зазвонил довольно поздно, но, как дети и обещали, они позвонили ещё в тот же вечер. Девочка вежливо сообщала, что они могут прийти в гости на следующий день после школы, часов в пять. Это устроит пана профессора? Пана профессора это очень устраивало, хотя именно на это время уже были куплены билеты в кино. Ни минуты не задумываясь, он с радостью, даже с восторгом отказался от кино ради встречи с этими необыкновенными детьми.

В полпятого Яночка с Павликом уже пришли в его дом, но сначала позвонили в квартиру пани Наховской, этажом ниже. Пока ждали у двери, Хабр энергично знакомился с запахами на площадке, тщательно её обнюхивая.

— О том, что тут был Очкарик, мы и без него знаем, — вполголоса сказал Павлик. — Спроси его, а кто ещё был.

Чтобы облегчить собаке задачу, Яночка все же начала с Очкарика. Хабр подтвердил — да, Очкарик здесь был.

— А Зютек? — спросила Яночка. — Пёсик, скажи, Зютек здесь был?

Хабр со всей определённостью дал понять, что Зютека здесь не было.

— О ком бы ещё спросить? — вслух раздумывала Яночка. — Ага, Файксат. Хабрик, а Файксат был здесь?

Да, Файксат здесь побывал.

— Гляди-ка, — заметил Павлик. — А притворялись, что незнакомы.

— Может, они сюда приходили поодиночке, — возразила Яночка и ещё раз нажала на кнопку звонка.

Дверь распахнулась внезапно, дети не услышали ни малейшего шума за ней. Увидев пани Наховскую целой и невредимой, дети испытали большую радость — после вчерашнего всякие мысли приходили в голову.

— В глазок я разглядела ваши макушки, — сказала озабоченно пани Наховская. — Входите, только ненадолго. Я за вас боюсь.

Павлик с Яночкой вошли в квартиру, хозяйка быстро захлопнула за ними дверь и даже заперла её на цепочку. И быстро заговорила;

— Я не хочу, чтобы вас видели у меня. Никогда больше сюда не приходите! Я знаю, кто ваш дедушка, но и с ним сейчас не могу общаться, передайте это ему. Пусть он тоже…

— Минутку, — перебила женщину Яночка. — Наш дедушка тут ни при чем. Мы пришли сами по себе…

— Зачем?

— У нас к вам дело. Нам надо с вами поговорить…

Тут уже хозяйка перебила девочку.

— Не могу я с вами разговаривать! Сюда каждую минуту может прийти человек, который никак не должен вас тут видеть!

Теперь вмешался Павлик:

— Не волнуйтесь! Тут нас никто не увидит. Если кто и придёт, наша собака заранее нас предупредит. И мы успеем спрятаться. Сто раз успеем! Ну, хотя бы вот тут, под этими пальто. — И мальчик махнул рукой на вешалку в прихожей, сплошь увешанную пальто, куртками и плащами. И даже меховое манто там висело. — Не станет же этот человек с ходу шарить в прихожей, правда? Вы пригласите его в комнату, а мы с сестрой потом тихонько смоемся, он и не услышит.

Интересная мысль… Ошеломлённая хозяйка, немного подумав, согласилась.

Довольный успехом своего предложения, Павлик принял командование на себя.

— Объясни Хабру его задачу! — приказал он сестре, а обращаясь к пани Наховской, сказал:

— Решать, конечно, вам, но наши вопросы лучше обсуждать не в прихожей, а в ванной. Меньше всего опасности, что услышат. Ведь Хабр предупредит нас только о конкретном человеке, мало ли кто ещё может подслушать…

И с этим предложением мальчика хозяйка согласилась. Более того, сама тоже высказала вполне разумную мысль, что несомненно свидетельствовало о том, что женщина уже освоилась с нештатной ситуацией.

— Заседать будем в ванной! А в случае чего там вы и спрячетесь, все лучше, чем на вешалке. Ванная ближе к входной двери.

Хабр уже лежал у входной двери, прижав нос к щели под нею. Пани Наховская ввела своих маленьких гостей в ванную, и гости присели на краешке ванны, предоставив в распоряжение хозяйки маленькую белую табуретку. И очень удобно разместились, в старых домах ванные были вполне приличных размеров.

— Так зачем вам понадобилось говорить со мной? — с некоторым беспокойством поинтересовалась пани Наховская. — На какую тему?

Оба, и Яночка и Павлик, понимали, что надо как можно быстрее изложить хозяйке суть дела. Понимали, — она в таком состоянии, что в любой момент опять станет невменяемой от страха. По какой причине — неизвестно, но ведь они вчера сами видели её в таком состоянии. Да и детям тоже было не по себе. Возможно, даже воздух этой квартиры был пропитан чем-то таким, тревожным…

И Павлик сразу взял быка за рога:

— И Очкарик, который был у вас здесь вчера, и Файксат, который тоже приходил к вам, нацелились на марки пана Боровинского. В блокноте пана Боровинского мы нашли вашу фамилию. И мы пришли для того, чтобы спросить: вы его марки видели?

— И ещё пан Пшеворский, — быстро проговорила Яночка. — Кто такой пан Пшеворский и что у него общего с теми?

Кажется, пани Наховской стало плохо. Страшно побледнев, она прижала руку к горлу, будто ей нечем стало дышать. Павлик схватил с полочки какойто цветной стаканчик и, наполнив водой из-под крана — благо, был рядом, — подал его хозяйке. Глотнув, та продолжала в ужасе смотреть на своих гостей. Теперь и им стало нехорошо.

— Боже! — прошептала хозяйка одними губами. — Значит, вы узнали о Пшеворском. Откуда?.. Откуда вы знаете, что эти люди были у меня?

— Очкарика мы видели собственными глазами, — ответила девочка. — А о пане Файксате нам сказал Хабр.

Павлик последовательно придерживался затронутой темы, не позволяя sjknmhr|q от неё:

— Очень может быть, что именно у Боровинского хранились те марки, которые ищет наш дедушка. А может, он их и продал. А с Пшеворским мы лично не знакомы, но его фамилия тоже там записана…

Все ещё непослушными губами хозяйка спросила:

— А зачем.., зачем вам все это?

— Мы помогаем дедушке. И мы тоже хотели бы их отыскать.

— Нет! — шёпотом крикнула пани Наховская, но такие боль и горечь слышались в нем, что казалось, она закричала на всю квартиру. — Нет! Я не хочу! Хватит одного горя! Не вмешивайтесь в это дело!

— Почему? — с вызовом спросил мальчик.

— Потому что это опасно! Дети, умоляю вас, поверьте — эти мерзавцы на все способны! И ничего вы от меня не узнаете, не хочу ещё и вас погубить. Держитесь от этого подальше!

— Не будем мы держаться подальше! — решительно и непреклонно заявила Яночка. — Мы уже очень многое раскрыли и хотим знать все! Сами понимаете, проше пани, в такой ситуации для нас же безопаснее знать как можно больше. Нам обязательно надо знать: марки пана Боровинского — это те самые или нет? И пан Баранский с улицы Бонифация, сто тридцать, тот самый двоюродный внук пани Баранской, на которую вышел наш дедушка? Думаю, так оно и есть, а марки, похоже, сначала были у Пшеворского, кем бы он ни был, и этот Пшеворский имел дело с паном Баранским. Мы обо всем догадываемся, а вы знаете наверняка и могли бы нам помочь.

Хозяйка по-прежнему была очень бледна. Казалось, вот-вот потеряет сознание или разразится плачем.

— Держитесь как можно дальше от этого Баранского, — тихо попросила она. — Это не человек, а скопище мерзости. И я не могу вам помочь.

— Почему? — обиженно спросил Павлик. — Ведь сестра же объяснила — для нашей безопасности нам надо знать!

— Это опасно для меня! — почти крикнула женщина. — Ну неужели вы не понимаете, что это смертельно опасно? В какое положение вы меня ставите! Тут одно из двух — или вам погибнуть, или мне!

— Почему? — в один голос спросили брат с сестрой.

— Хорошо, — сдалась хозяйка, — придётся сказать вам правду. — Они и в самом деле решили добыть эти марки. Любой ценой! И они заставили меня… Заставили меня пойти на подлость, заставили помочь им… И теперь я их боюсь! Если от вас они каким-то образом узнают, что вам известны их махинации, сразу заподозрят меня, значит, я их выдала! Понятно?

— Не очень, — откровенно призналась Яночка. — Как они могли заставить пойти вас на подлость? Ведь дедушка много раз нам повторял, что вы очень, очень порядочный человек? Разве можно придраться к порядочному человеку? За что они могут к вам прицепиться?

Пани Наховская ответила не сразу. — Не ко мне, — тихо произнесла она. — У меня есть сын. Мальчик совершил глупость, и они.., они могут искалечить ему жизнь! Вы не представляете, какие это подонки! Подлые, хладнокровные шантажисты!

Сбитые с толку Яночка и Павлик не знали, что и сказать. Им ещё не приходилось сталкиваться с шантажом сыновей порядочных женщин, и они растерянно молчали. И молча смотрели на такую несчастную, такую удручённую мать. Язык не поворачивался больше приставать к ней со своими глупыми проблемами. Надо и совесть иметь.

А несчастная мать, уставившись невидящим взором куда-то в угол ванной, грустно произнесла:

— И вас раздавить им ничего не стоит. Вот когда они добьются своего, тогда, может, я от них освобожусь…

Эти негодяи добьются своего! Яночка с Павликом вздрогнули и переглянулись.

— Понимаю, — сказала Яночка, — вам приходится делать вид, что вы на их стороне…

— Мне приходится быть на их стороне, а не только делать вид, — с невыносимой печалью ответила пани Наховская.

Опять замолчали. Брат с сестрой поняли, что надо оставить в покое несчастную женщину. Тем более что и так многое от неё узнали. Самое время sirh…

А хозяйка продолжала:

— Не приходите сюда больше. Извините, что я это говорю, но так будет лучше для всех нас. Вчера они вас не заметили, я прикрывала вас створкой двери, а им потом объяснила, что филателистический магазин прислал ко мне клиентов. Идите отсюда скорее, идите же… Если ещё и за вас стану переживать, совсем не выдержу!

Молча дети поднялись и вышли из ванной. В этот момент в прихожей Хабр вскочил на ноги. Шерсть на загривке поднялась дыбом. Оглянувшись на детей, собака негромко угрожающе прорычала и опять припала носом к щели.

— Кто-то идёт к вам, — прошептала Яночка хозяйке.

— Езус-Мария! — воскликнула та. Павлик схватил сестру за руку.

— Быстро, обратно в ванную! Хабр, сюда! А вы, проще пани, пожалуйста, проведите гостя в комнату, а дверь только захлопните. Не запирайте на ключ, не набрасывайте цепочку, а то потом брякать будет.

Когда хозяйка проводила гостя по коридору в комнату, Павлик в щель рассмотрел его. Знакомая личность!

И потом, когда, на цыпочках пробежав по коридору, они бесшумно открыли и закрыли за собой входную дверь, Павлик сообщил сестре:

— Лягуш! Опять пришёл. Хабр его знает?

— Нет. Надо обязательно его с ним познакомить. Хабрик, сюда!

И Хабру доходчиво объяснили: то, что только что вошло в эту дверь, называется Лягуш и его надо хорошенько запомнить. Лягуш!

— А теперь пошли к пану Доминику, — торопил Павлик. — Уже десять минут шестого.

Подниматься надо было всего на один этаж, но шли брат с сестрой долго, чуть ли не на каждой ступеньке останавливаясь и обсуждая беседу с пани Наховской. Больше всего эмоций вызывал её сын.

— Интересно, что этот кретин выкинул? — говорил Павлик.

— Ты о ком?

— Да о её сыночке. Нашёл время, когда выкидывать!

— Да кто тебе сказал, что он выкинул именно сейчас? Может, уже давно, а сейчас эти подонки и ухватились…

На площадке между этажами Павлик опять остановился.

— Эх, не сообразили сказать ей, что идём к пану Левандовскому. Ведь может пригодиться.

— Теперь уже поздно об этом жалеть.

Пан Доминик выпроводил в кино все семейство, чтобы никто не мешал его общению с новыми знакомыми. Павлик с Яночкой одобрили такой шаг и первым делом познакомили учёного со своей собакой. Хабру достаточно было один раз потянуть носом, чтобы выработать мнение о новом знакомом. Он помахал хвостом и сел у ног пана Доминика, весь сияя.

Брат с сестрой обменялись мнениями.

Павлик:

— Просто на редкость порядочный человек! Яночка:

— Даже удивительно!

Пан Доминик просиял ещё сильнее Хабра.

— Поразительно умная собака! — воскликнул он с восторгом, преисполненный благодарности к благородному животному. — Чем вас угостить? Я купил пирожные и маринованные шампиньоны, не знаю, что вы любите.

— Все любим! — вырвалось у Павлика, но он сразу же спохватился и благовоспитанно докончил:

— Если не возражаете, подайте и то, и то.

Угощение, представленное такими вкусными, хоть и несколько контрастными блюдами, явная радость хозяина встрече с детьми и благодушное настроение Хабра сразу придали визиту непринуждённый характер. Очень приятно иметь дело с человеком, о котором известно, что он честный и порядочный, что ему можно все откровенно рассказать. Редкий случай, когда человек не утратил с возрастом присущую детям непосредственность и искренность, не поглупел, как остальные взрослые, не стал занудой. Очень, очень редкий случай. Выходит, Павлику и Яночке здорово повезло, раз судьба послала им встречу с таким человеком.

Уминая попеременно маринованные грибочки и сладкое пирожное, дети во всех подробностях ознакомили нового знакомого со своими проблемами, особое внимание уделив последнему свиданию с его соседкой по дому.

— Мне кажется, пани Наховская нам рассказала все, хотя и не хотела, — рассуждала Яночка. — Ведь если бы в нехорошей истории, куда её втянули эти шантажисты, не были замешаны дедушкины марки — то есть марки, которые разыскивает дедушка, — она бы обрадовалась и сразу нам сказала — ваших марок на горизонте не видно! И все! И можете быть спокойны! А она, наоборот, совсем расстроилась. Видели бы вы её! Значит, эти марки там маячат, как пить дать!

— И Баранский там по уши увяз, — добавил Павлик. — И Пшеворский.

— Не забывайте, она ещё вчера была встревожена вашим появлением, — напомнил пан Доминик. — Вчера, когда вы ей ещё ничего не сказали. И всетаки уже вчера боялась за вас. А вы не боитесь?

— Нам-то чего бояться? — удивилась Яночка. — Ведь у нас нет сына.

— Да не за сына, за себя! Ведь преступники на все способны.

— Эээ! — пренебрежительно махнул рукой Павлик. — Что они нам могут сделать?

Пан Доминик встревожился не на шутку. Из того, что рассказали ему дети, следовало — дело серьёзное, а они явно недооценивают опасности. И раз уж они оказали ему доверие, он просто обязан предупредить неопытную молодёжь.

И Доминик Левандовский попытался это сделать, использовав весь свой педагогический опыт и знание психологии молодого поколения.

— Я вам скажу, что они могут сделать. Разумеется, не зная конкретных преступников, обрисую вам только теоретические их возможности и действия. Начать они могут с того, что подключат школу и ваших родителей, в искажённом свете представив ваши действия. Это первое. Второе — могут избить вас, чтобы отбить, извините за каламбур, охоту к дальнейшей слежке за ними. Ну и в-третьих, не остановятся перед тем, чтобы раз и навсегда избавиться от опасных свидетелей и излишне любознательных следопытов. Просто вас убьют — и дело с концом. С такого рода опасностью вы считаетесь?

Яночка выпрямилась на своём стуле и ответила молодому учёному с такой гордостью и сдержанным достоинством, которых тот не мог не отметить, невзирая на все своё беспокойство о судьбах детей.

— Первое. Родители поверят нам, а не им. Школу дедушка возьмёт на себя. Второе. Мы не собираемся лезть на рожон и подвергаться опасности. Ну и в-третьих, все остальное сделает Хабр.

— Что сделает и как? — удивился пан Левандовский.

— Если честно, ему уже случалось спасать нам жизнь, — со вздохом признался Павлик. — С ним нам нечего бояться.

— И все-таки…

— Ладно, чего там, мы все поняли и обещаем не лезть на рожон и вообще проявлять осторожность. Не бойтесь за нас!

Пан Доминик с сомнением покачал головой, но на всякий случай приподнял скатерть на столе и внимательно оглядел Хабра, который по своему обыкновению прикорнул под столом, свернувшись в клубочек.

Что пёс гениальный, учёный ни капельки не сомневался: только что доказал, как замечательно разбирается в людях. Но вот на вид он такой ласковый, вежливый, никакой боевитости и свирепости. Вряд ли способен защитить детей. Да умеет он хотя бы лаять?

— Не только лаять, но и страшно рычать! — заверила его Яночка. — Видели бы вы его в арабской каменоломне! Ласковый пёсик, ничего себе! Так рычал, такие рыки издавал, что эхо шло по горам! А как оскалил зубы, казалось, их у него сто штук, не меньше! Арабы врассыпную! А вы говорите — не сможет нас защитить! Арабская каменоломня чрезвычайно заинтересовала молодого учёного, и дети обещали ему обо всем рассказать, но в другой раз. Сейчас им с актуальными делами бы разобраться…

И Павлик опять вернулся к беседе с пани Наховской.

— А ты поняла, что же выяснилось, в конце концов, с Пшеворским? — спросил он сестру. Девочка напомнила брату:

— В блокноте, помнишь? На листочке, который мы нашли в комоде. M«ohq»mn «Пшев.» в скобках. Рядом с телефоном Баранского.

— А, вспомнил!

— А когда она так страшно испугалась, я сразу догадалась, что это Пшеворский и тоже занимался марками.

— Кто такой этот Пшеворский? — полюбопытствовал пан Доминик. Девочка ответила:

— В том-то и дело, не знаем! Известно лишь, что тоже связан с марками, или скупает их, или продаёт.

— Или крадёт, — добавил Павлик.

— Или у него украли. Возможностей много. Но теперь я уверена — марки где-то здесь. Или в квартире пани Спайеровой, или у пани Наховской. И у неё они их хотят отобрать путём шантажа. Надо что-то придумать…

Задумчиво подпершись рукой и глядя в окно, Яночка произнесла:

— Жаль, что от пани Наховской мы никакой помощи не получим. Чтоб этому придурку, её сыну, лопнуть на месте! Все из-за него.

Пан Левандовский, которому дети так безоглядно доверились, принял близко к сердцу их проблемы. С волнением выслушав их рассуждения, предположения и выводы, он, помолчав, решился:

— Ладно, так и быть. Скажу вам правду. Знаю я этого сына…

Брелочек в виде лошадиной головы привёл Збиню в жуткий восторг. Когда же его заверили, что он один такой на свете, у коллекционера и вовсе глаза и зубы разгорелись. А запросили за это сокровище всего ничего: информацию о контактах Зютека с Очкариком. Збиня поднапрягся.

Зютек знал Збиню как облупленного. Знал, что кроме брелочков его больше ничто на свете не интересует, и позволял себе иногда расслабиться в его обществе, поболтать о том о сём.