Глава 4

Мы отплыли из гавани Корк на борту лайнера «Кассандра». Наши каюты на палубе С были смежными, хотя двери каждой из них выходили в коридор. Шейн договорился, чтобы нам разрешили пользоваться маленьким салоном, предназначенным для культурных мероприятий, чтобы работать над книгой, что доказывало искренность просьбы сопровождать его.

Я почувствовала некоторое облегчение, ощутив осмысленность и стабильность наших отношений. Моя работа в качестве секретаря служила также объяснением того, что мы избегали общества попутчиков и были избавлены от любопытных расспросов. Значительную часть времени мы проводили вместе в маленьком салоне, где имелось все необходимое для работы: круглый стол и два удобных кресла. Мой стол находился у внутренней перегородки, на нем стояла новенькая печатная машинка «Ремингтон» с незнакомым символом фунта стерлингов на верхней половине клавиш.

Рядом было расположено кресло, которое за время нашего путешествия стало «креслом Шейна». Обычно, сидя в нем, он диктовал мне занимательные истории, по крупице собранные в Ирландии.

В первый же день нашего путешествия Шейн старательно прикрепил скотчем фотографию Соколиного замка к стене над моим столом, и с каждым днем я все больше привыкала к нему. Помимо моей воли у меня возникло романтическое представление об этом месте, подкрепленное историей, которую разворачивал передо мной Шейн во время долгих праздных дней, пока наш корабль, плавно покачиваясь на волнах, пересекал Атлантику. Два дня штормило, это заставило нас провести больше, чем обычно, времени в салоне, работая над книгой и временами отвлекаясь за разговорами.

Шейн заинтересовался моими родителями, но я могла рассказать о них совсем немного. Ведь я не знала их.

Книга начиналась с истории Шейна Гордого, которая, как объяснил мне Шейн, должна была вестись от первого лица для ощущения большей реальности.

– Дед всегда говорил о Шейне Гордом, как будто знал его лично, – объяснил Шейн. – Я чувствую, что поступил бы несправедливо по отношению к ним обоим, если бы рассказывал в книге о своем предке в третьем лице. Моими устами он должен рассказывать о себе сам. Я честно предупрежу вас, когда у меня возникнет намерение присвоить себе его характер.

И в следующее мгновение он уже сделал это, так как мне пришлось печатать с бешеной скоростью, чтобы поспевать за его голосом, который ощутимо изменился, сделавшись ниже и медоточивее, чем обычно.

– Я, Шейн О'Нил, сын Кона Бакака О'Нила, впервые увидел дневной свет в год Господа нашего тысяча пятьсот тридцать второй. Я не один вошел в этот мир. В тот же самый день из материнской утробы вышла со мной сестра, с которой мы стали неразлучны.

Мои пальцы замерли на клавишах новенького «ремингтона», и дрожь охватила меня. Я взглянула на Шейна, он разительно переменился при этих словах, но не переставал диктовать. Через несколько секунд я заставила себя продолжить печатать, поспешно восполняя свое промедление и немного импровизируя, не изменяя сути.

– Мать умерла вскоре после нашего рождения, без ее благотворного влияния я рос заносчивым ребенком. Я всячески оберегал свою сестру и весьма гордился ее внешним обликом, который напоминал мой собственный так сильно, что создавалось впечатление, будто я вижу в ней своего двойника в женском образе.

Работая, я ощущала на себе обжигающий взгляд Шейна. Нажав на неверную клавишу, я продолжала печатать, не обращая внимания на ошибку.

– После смерти нашего отца я принял участие в древнем гэльском церемониале на священном камне, где повторил священные слова, когда мне на шею возложили золотую цепь. Я произносил клятву О'Нилов, в полной мере сознавая присутствие прекрасной Шейны рядом со мной.

Я застыла. В последний раз я слышала, как он произносил имя Шейны в полумраке церкви Святого Кевина. Тогда он по ошибке принял меня за Шейну – девушку, которая умерла четыреста лет назад! Возможно, его ввело в заблуждение обманчивое ощущение того, что он является новым воплощением Шейна Гордого. Уж не поверил ли он, что я и есть та самая Шейна, вернувшаяся к жизни в образе Касси Маги?

Эта фантастическая мысль показалась мне совершенно невыносимой.

– Шейн! – закричала я.

Он немедленно встал, янтарные глаза внимательно смотрели на меня.

– Мы достаточно поработали сегодня, – резко произнес он и, как мне показалось, усилием воли взяв себя в руки, отбросил от себя опасное прошлое, к которому ощущал ненормальную привязанность.

На следующий день мы не работали над книгой. Погода улучшилась, и появилась возможность прогуливаться по палубе. Мы провели здесь большую часть утра, смешавшись с другими пассажирами, расположившимися по левому и по правому борту лайнера.

– Мы составляем удивительную пару, – заметил Шейн.

Я обратила внимание, что несколько пар среднего возраста с праздным любопытством наблюдают за нами, когда мы проходим мимо их шезлонгов. Я снова подумала о Шейне Гордом, все больше убеждаясь в том, что Шейн О'Нил свято верит в свою неумолимую связь с жизнью далекого предка.

Возможно, я превратилась в своеобразную улику, с помощью которой он надеялся узаконить свое притязание на жизнь Шейна Гордого? Я чувствовала, что оказалась вовлеченной в роман далекого прошлого, моя посредственная личность все более перевоплощалась в прекрасную Шейну, сестру-близнеца Шейна Гордого. Всю свою жизнь я интересовалась прошлым, представляя себе исторических героев тех давних времен более величественными, чем мои современники, красивыми, мужественными и удивительно галантными. Такую галантность проявлял по отношению ко мне Шейн О'Нил все время, пока мы были вместе.

Я отодвинулась от него, ощущая опасность в самой себе. Жизнь с Шейном О'Нилом в Соколином замке представлялась желанным бегством от моего прошлого. Как далекая Шейна, я могла бы стать женщиной, обожаемой своим красивым братом, что вызывает жажду мести у его врагов, кем бы они ни были в наши дни. Я уже начала преображаться. С того дня, когда Шейн попросил меня распустить волосы, я обходилась без французского жгута. Теперь я заплетала волосы в гладкую косу, укладывая ее вокруг головы в царскую корону. И эту прическу тоже предложил Шейн.

Отчего-то мысль о моем сходстве с описанной им Шейной не казалась мне нелепой, но этого было достаточно, чтобы все мое существо охватил благоговейный страх. Неужели Шейн каким-то образом загипнотизировал меня? Не приобретает ли он мало-помалу контроль над моим разумом?

– В чем дело, Кассандра? – он, как всегда, почувствовал мое настроение.

– Я не привыкла к бесчестью. Мне нелегко переносить все эти любопытные взгляды людей, догадывающихся, что я играю не свою роль. – Кивком я указала на близко составленные шезлонги, занятые отдыхающими.

– Какое вам дело до того, что они думают? Разве так уж бессмысленно верить, что вы действительно можете принадлежать к семейству О'Нил? Неужели эта мысль для вас так неприятна?

Я плотнее стянула воротник толстого свитера вокруг своего горла, отказываясь согласиться с ним, когда он потянулся к моей руке.

– Я Кассандра Маги, – выразительно заявила я. – Сомневаюсь, что появятся обстоятельства, которые сумеют изменить это.

Глава 5

Во время нашего путешествия Шейн постепенно готовил меня к встрече с Соколиным замком. Я изучила его внешний вид по фотографии над моим столом в маленьком салоне так же хорошо, как старый дом бабушки Мэри в Сан-Франциско. Казалось, мне знакомы каждый укромный уголок и трещины вытянутого в длину каменного фасада. Я будто ощущала резкий аромат хвойных деревьев, которые ограждали замок от берега моря, смягчая его застывшие формы и придавая ему обитаемый вид, чего не было в Данлюсе. По словам О'Нила, в дни Шейна Гордого Данлюс был окружен лесом. Но позже в Ирландии вырубили все леса, которые давали укрытие ее врагам, как сказал Шейн. Ирландский дуб был вывезен в Англию, где громадные балки использовали при возведении крыши Вестминстерского аббатства. Часть британской палаты общин была также построена из этого прочного материала.

– Дед хотел, чтобы новый Соколиный замок был похож на свой оригинал, – объяснил Шейн, – а также на Данлюс и на другие крепости Шейна Гордого. Дед отыскал в Калифорнии лес и скалу над морем.

В один прекрасный день после ланча я начала задавать вопросы:

– Как я понимаю, вы не один живете в Соколином замке?

– Там есть прислуга, – ответил Шейн. – А всем хозяйством управляет самая бесценная семейная реликвия, какой сейчас не сыскать, – старая няня, которая занимает положение экономки. Она воспитала… – Он оборвал фразу, внезапно подавившись куском мяса. – Она вырастила меня, – откашлявшись, продолжил он. – А до этого – мою мать. Вам должен быть знаком такой тип женщины. – В его голосе послышалась искренняя привязанность к своей няне.

– Возможно, – ответила я. – Хотя в моей жизни ничего подобного не было.

Он одарил меня загадочным взглядом:

– Кроме Джигси, в доме живет миссис Данкуорт, вдова, которая готовит и выполняет черную работу по дому. У нее есть сын, которого редко видят. Думаю, что слово «кретин» создаст наиболее правильное представление о нем.

– Вы хотите сказать, что он полный идиот? – спросила я.

– Полагаю, даже это слово является эвфемизмом, – сказал он. – Но не думайте, что Фосс дурачок, пускающий слюни, он совсем не такой. Он примитивен и напоминает собаку, которая помахивает хвостом, ища одобрения, и выглядит безнадежно удрученной, когда приходится бранить ее. Это часто случается с Фоссом. Однажды он выпустил Голди. Мне пришлось наказать его, и в ответ я услышал жалобный скулеж, похожий на собачий.

– Как я понимаю, Голди – настоящая собака? – Я всегда любила животных. Соколиный замок показался мне ближе, когда я мысленно представила преданных животных, терпеливо ожидающих возвращения Шейна.

– Ошибаетесь, – возразил Шейн. – Голди, моя гордость, – это сокол. Мы отловили и привезли птиц в Соколиный замок. Это обстоятельство заставляет меня упомянуть еще об одном члене нашего домашнего хозяйства – о Тейлоре, нашем сокольничем, который также является садовником и мастером на все руки.

– Я думала, что соколиная охота ушла в прошлое вместе со Средними веками.

– Вовсе нет. У нас в замке соколы живут с самого начала. Дед принес свою первую птицу из гнезда над пресноводным озером. Согласно его запискам, разведение соколов стало нашей семейной традицией. О'Нилы охотились с ними в Ирландии. Думаю, что Шейн Гордый перенял это от англичан.

– И это все обитатели замка? – спросила я, возвращая Шейна в сегодняшний день.

– Не совсем. Есть еще тетя Нора и ее дети: Хью и Рой. И Трула Парди, которая вовсе не родственница, но постоянно находит то один, то другой предлог, чтобы остаться в Соколином замке. Она считает себя подругой Норы.

По его тону я поняла, что он не особенно жалует тетю Нору и ее детей, а также Трулу Парди.

– Вскоре вы увидите моего доброго друга, доктора Теодора Вулфа О'Лири, – продолжал Шейн. – Его назвали в честь известного ирландского патриота, хотя мы для краткости зовем его Вулфом. Думаю, он понравится вам. У него свой кабинет в городке Соколиное озеро.

Шейн мимоходом присоединил это имя к списку, и я совсем не представляла тогда, что именно Вулф О'Лири сыграет самую важную роль в моей жизни.

– Его имя звучит абсолютно дико, – легкомысленно заметила я.

Прежде чем продолжить поездку к расположенному на побережье поместью О'Нила, мы ненадолго остановились в Сан-Франциско. Шейн предложил мне сдать дом бабушки Мэри в аренду, но я колебалась, все еще чувствуя себя не в своей тарелке из-за решения стать секретарем Шейна и сопровождать его в Соколиный замок. И мне нужно было сохранить безопасное место для своего возвращения, если выяснится, что работа там станет для меня неприемлемой.

Оставшись дома одна, я позвонила Сью Багли, и она сразу же приехала, сгорая от желания услышать рассказ о моих приключениях в Ирландии.

– Я получила новую работу, – сообщила я ей, когда ее восторг по поводу моего путешествия поутих. – Я покидаю Сан-Франциско, по крайней мере на некоторое время, и буду работать секретарем в частном доме.

Карие глаза Сью сделались круглыми от любопытства.

– Как все это случилось, Касси? Куда, скажи на милость, ты уезжаешь?

– В Соколиный замок, – смело произнесла я название. – Это дворец, настоящий, он принадлежит О'Нилам. Ты видела их корабли, причаливающие к пристани. Мне предстоит стать секретаршей одного из них – Шейна О'Нила. По-моему, он очень богат. – Я знала, что это произведет впечатление на Сью Багли.

– Боже мой, как ты познакомилась с ним? – Сью сделала ударение на последнем слове, и я поняла, что она поражена до глубины души.

– Чисто случайно, в Ирландии. Однако временами у меня возникает ощущение, что это должно было случиться. Похоже, сама судьба вмешалась в мою жизнь, чтобы избавить от неприятной необходимости находиться здесь после всего, что произошло.

– Ты считаешь благоразумным бежать отсюда?

– Таково веление судьбы.

– Я не верю в судьбу, – решительно заявила Сью. – Кстати, пока ты была в отъезде, в контору приходил человек. Он разыскивал тебя. Такой красивый седой мужчина средних лет. Ты знаешь, как выгодно оттеняет седина некоторые моложавые лица.

Воспоминание о страже порядка, который разговаривал со мной в церкви Святого Кевина, немедленно пришло мне на ум. Неужели это был тот самый человек? Но нет, эта мысль казалась слишком абсурдной.

– Я не знаю такого человека. Чего он хотел?

– Много чего, – ответила Сью. – Он расспрашивал о твоей семье. Заявил, что разыскивает наследников какого-то состояния. Где-то на севере скончался какой-то мистер Махони, так он, кажется, сказал. Правда, фамилия звучала абсолютно фальшиво. Кроме того, я знаю, что у тебя нет таких родственников, и сказала ему об этом. На самом деле, похоже, что его больше всего интересовала твоя мать. Я рассказала, что она умерла много лет назад. Кажется, он удовлетворился этим.

– А теперь, – Сью сделала решительный вдох, – вернемся к твоему мистеру О'Нилу. У меня есть ощущение, что ты рассказала мне не все. Выкладывай. – Она с надеждой смотрела на меня.

– Да, есть кое-что странное, – начала я неуверенно. – Мы еще не успели хорошенько узнать друг друга, как выяснили, что являемся двойниками.

– В самом деле, Касси, – реакция Сью была точно такой, как я ожидала, – никогда не слышала ничего столь абсурдного.

– Это истинная правда, – возразила я. – Мне хотелось бы, чтобы ты увидела это своими глазами, но мистер О'Нил ночует в своей гостинице, а завтра рано утром мы уезжаем.

– Верю тебе на слово, – сказала Сью. – В таком случае, не думаю, что ваша с ним встреча произошла случайно, скорее всего, он где-то увидел и выследил тебя.

– Чепуха, как он мог это сделать, если до нашей встречи не знал о моем существовании! – Однако легкое сомнение все же закралось в мою душу, и я задумалась над тем, не права ли Сью.

– Я полагаю, вся эта идея несколько надуманна, тем более что ты нашла своего двойника именно в Ирландии, где вечно происходят удивительные вещи с «маленьким народцем». Любопытно, что твой двойник оказался мужского пола.

– У меня мало времени, Сью, – прервала ее я. – Надо упаковать вещи. Не сможешь ли ты присмотреть за домом, пока я решу, стоит ли сдать его в аренду? Понимаю, что это дополнительная работа…

– Вздор, – ответила Сью. – Ты знаешь, что я с удовольствием сделаю это.

– Здесь не много личных вещей. Сундуки на чердаке, которые принадлежали матери и отцу. Бабушка Мэри сохранила их. Отец занимался политикой, скорее всего, там хранятся речи и литература, по большей части безнадежно устаревшая. Когда-нибудь я соберусь с силами и разберу весь этот хлам.

– А как быть с семейными реликвиями? Старые фотографии? Письма? Всякое такое? – спросила Сью. – Я думаю о том седовласом красавце, проявившем такой интерес к тебе. Вдруг в этих набитых сундуках окажется что-то такое, что связало бы тебя с этим мистером Махони? Между прочим, как звучит девичья фамилия твоей матери?

– Дейли, – ответила я. – И у нее не было семьи. Только это я и знаю о ней. И еще как она выглядела – наверху есть ее фотография. Бабушка Мэри говорила, что в сундуке хранится архив семейства Маги: пожелтевшие фотографии, старые поздравительные открытки к Рождеству – обычный мусор, ничего особенно интересного или ценного.

– Ты уверена?

– Вполне, – ответила я. – Если не считать драгоценностей бабушки Мэри. Всего несколько вещиц, запертых в сундуке, вроде тех, которые видишь на фотографиях времен королевы Виктории. Можешь представить: когда-нибудь я вставлю несколько камней в новую оправу. О да, есть еще фамильная Библия, очень старинная и, несомненно, представляющая ценность для коллекционера. Но она разваливается по листочкам. Бабушка Мэри перевязала ее для сохранности бечевкой. Ее нужно заново переплести. Когда-нибудь я займусь и этим.

Я отдала Сью ключ от дома со спокойной душой, зная, что вещи будут в полной сохранности под ее присмотром.