— Это совсем другое дело. И вообще, я не смогла бы полюбить его, потому что…

— Знаю: потому что вы влюблены в Филиппа Лейланда,— устало договорила за нее Неста.

— Ничуть я в него не влюблена.

Изумленная Неста заморгала глазами:

— Не влюблены? — повторила она наконец, не веря своим ушам.

— Совершенно точно. Я это поняла еще до праздника. Удивительно, правда? — Моргана рассмеялась, изумленно качая головой.— Понадобилось столько времени, чтобы до меня это дошло.

Неста вздохнула с откровенным облегчением:

— Я искренне рада это слышать.

— И я тоже,— призналась Моргана.— Я чувствую себя так свободно, как не чувствовала уже очень давно. Я буду наслаждаться жизнью, пока я на Хуамасе, а это значит и то, что я не позволю Фелипе превращать меня в лиллипута. Наверное, все, что я говорю, ему как с гуся вода,— добавила она, скорчив рожицу.— Но, с вашего позволения, я оставляю за собой право возражать ему, когда хочу.

Неста засмеялась:

— Вы не нуждаетесь в моем позволении. У вас хватает собственного горячего нрава. Ну, бегом — переоденьтесь в свое самое лучшее платье. — Специально для дорогого Фелипе?

— Специально для Фелипе,— властно подтвердила Неста.— Вам от этого хуже не станет, пусть даже вы его не любите и находитесь — как вы это назвали? — в состоянии ненадежного перемирия.

Моргана засмеялась и, закончив массаж, помогла Несте одеться, после чего вернулась в свою комнату. Она с самого начала не собиралась оставаться в форменной одежде, но справилась со своей гордостью, позволив Несте считать, что та смогла ее переубедить.

Моргана надела светло-желтое шелковое платье со столь любимой ею завихривающейся юбкой и аккуратные сандалии, которые были на ней в день праздника. Потом, причесывая свои непокорные бронзовые кудри, она заметила на столике ожерелье с серебряными кружками.

Бросив гребень, она застегнула его на шее и с почти дерзкой улыбкой вспомнила, что Фелипе чуть ли не пытался запугать ее намеками на тайный смысл арабских надписей.

Спускаясь вниз, девушка ничуть не напоминала то аскетичное и отстраненное существо, каким казалась в своей сестринской форме, придававшей ее хрупкой фигурке непонятное достоинство.

— Господи, дитя! — восторженно воскликнула Неста, увидев Моргану.— Вы похожи на пленный луч солнца!

Моргана рассмеялась и закружилась. Ее пышные юбки зашуршали, к вящему наслаждению ее неукротимой женственности, а короткие сияющие кудри весело растрепались.

— По-моему, сегодняшний день будет приятным,— радостно сказала она.

— Я счастлив это слышать.

Неожиданно прозвучавший голос Фелипе заставил Моргану прервать свое веселое кружение, и она резко остановилась. Он стоял у самого порога, как всегда изысканно одетый. Темные волосы его блестели, знакомые смуглые черты были полны манящего очарования.

— Доброе утро, сеньор.— Она смущенно разгладила складки юбки, чувствуя себя немного неловко из-за того, что ее поймали на такой ребячливости. Хотя, надо признать, в его лице не было насмешки или иронии. Наоборот, казалось, что он держится более свободно, чем обычно. Однако ситуация требовала каких-то комментариев, и она добавила:— Я не знала, что вы приехали.

— Только что,— ответил он. В его глазах чуть видна была улыбка, но не такая, чтобы внушить Моргане робость или привычное раздражение. Она чем-то напомнила ей о том моменте, когда он рассказывал, как лазал на деревья, и ее улыбка вышла естественнее, чем прежде, и даже не без оттенка теплоты.

Все оставшееся утро прошло необыкновенно хорошо. Казалось, оно отмечено каким-то особым сиянием, отчего все чувствовали себя удивительно жизнерадостно. В этом настроении, выпив по бокалу прохладительного напитка, вся компания вышла к мощной черной машине с гербом на радиаторе. Несту усадили на заднем сиденье, обложив подушками так, чтобы она могла поудобнее устроиться, а потом Фелипе повернулся и открыл переднюю дверцу перед Морганой. При других обстоятельствах она, наверное, постаралась бы усесться сама, как только закончила помогать Несте, но на этот раз она смирилась с зависимостью и позволила себе помочь, всем существом ощутив легкое прикосновение к локтю. Потом Фелипе прошел к водительскому месту, включил двигатель, и мощная черная машина плавно и легко скользнула вперед.

Когда они доехали до дороги, которая вела к Лорензито, Фелипе повернул в противоположном направлении. Пыльная дорога упрямо поднималась вверх в окружении тропического изобилия. Моргана с гордостью могла назвать некоторые из растений, несмотря на то, что пробыла на острове так недолго. Она видела казуарины и деревья мафурра, чуть в стороне от дороги росла джакаранда и раскинул ветви тамариск. Повсюду было множество ярких тропических цветов, буйно разросшихся в этом островном раю красок и света.

На вершине холма Фелипе затормозил. Моргана огляделась, стараясь определить причину их неожиданной остановки. Но у нее только создалось впечатление, что они поднялись высоко над миром, туда, где на краю крутых скал растут деревья. Фелипе повернулся к Несте со своей обычной любезной улыбкой.

— Вы извините нас, если мы на минуту вас оставим?

— Конечно,— сразу же откликнулась Неста. Фелипе быстро обошел машину и открыл Моргане дверцу.

— Это — та часть Хуамасы, которую обязательно надо посмотреть.

Его пальцы снова чуть прикоснулись к ее руке, когда он помогал ей выйти из машины, и снова она испытала этот странный трепет. И всего-то — из-за прикосновения руки, обладателя которой, как ей казалось совсем недавно, она ненавидит!

— Заметно, что под солнцем Хуамасы лепестки чуть приоткрываются,— заметил он, ведя ее по направлению к скалам.

Моргана сразу же насторожилась.

— Что вы хотите сказать, сеньор?

Она сразу же вспомнила об их ненадежном перемирии: в голосе его снова появились знакомые ироничные интонации. Видимо, он никак не мог удержаться, чтобы не подразнить ее.

— Суровая медсестра Кэрол снова исчезла, и эту перемену надо всячески приветствовать, хотя у ее преемницы очень плохая память.— Темная бровь насмешливо приподнялась.— Значит, называть меня по имени так сложно?

— Нет.— Моргана помолчала, тщательно подбирая слова.— Боюсь, что я просто забываю. Когда привыкнешь думать о человеке каким-то определенным образом, не сразу удается переучиться.

— Интересно, и что же вы думаете обо мне? Моргана сразу же определила этот вопрос как чрезвычайно трудный — и, возможно, даже опасный — и пыталась придумать какой-нибудь уклончивый ответ, который бы его удовлетворил. Но тут он пожал плечами, чуть сощурив глаза, и снова стал серьезным. Такая перемена несколько озадачила ее.

— Неважно. Наверное, вы это и сами хорошенько не поняли, моя милая Моргана.

— Бывают моменты, когда я это прекрасно понимаю,— небрежно ответила Моргана.

— Верно. Наверное, я их могу вспомнить.— В голосе его снова зазвучала невозмутимая насмешка.— Вы, возможно, планировали кровавые расправы?

— Очень кровавые, включая кипящее масло и тиски для пальцев,— решительно ответила Моргана, но в уголках ее губ дрожала неудержимая улыбка.

— Тиски для пальцев! — Его губы ответно изогнулись, и он посмотрел на свои мужественно-аристократические руки.

Моргана тоже взглянула на них, и поняла, что преступно было даже думать о тисках для таких пальцев. И еще невольно подумала, что бы испытала, если бы эти руки обняли ее. Тут она вспомнила — и залилась густым румянцем.

Моргана поспешно отвернулась, с притворным интересом рассматривая окружившие их деревья, и надеялась, что Фелипе не заметит, как она покраснела.

Она ведь знала, как ощущаешь себя в плену этих сильных рук. Она это слишком хорошо почувствовала, когда в день праздника цветов они держали ее, заставив осознать опрометчивость поступка, на который ее побудил гнев.

Положив руку ей на локоть, маркиз удержал ее на месте, и так они стояли вдвоем под раскидистыми ветвями тамариска, глядя вниз со скалы на далекий песчаный берег, о который разбивались белопенные волны.

— Ну, разве это зрелище не стоит того, чтобы позволить бесцеремонно перекроить ваш день?

Голос был вежливо невозмутим, но Моргана не сомневалась, что если взглянет на него, то увидит в его глазах улыбку. И без того он стоял слишком близко от нее, и эта близость ее тревожила, но она не решалась отодвинуться, чтобы он не сделал какого-нибудь очередного насмешливого замечания, на которое трудно будет ответить.

Она мгновение помолчала, стараясь справиться с непонятным волнением, которое грозило ее поглотить. А потом ответила что-то в том духе, что да, здесь очень красиво, и никак не прокомментировала тот факт, что поездка была запланирована без ее участия.

Маркиз чуть пошевелился. Моргана чувствовала, что он наблюдает за ней пристальнее, чем ей бы того хотелось.

— Сегодня что-то доставило вам радость.

Моргана понимала, что он имеет в виду: она не так легко раздражается. Однако поскольку она только что сделала совершенно потрясающее открытие — большая часть ее удовольствия и радости связана с тем, что находится здесь, рядом с ним,— она не могла ответить правдиво. По здравому размышлению, в этом открытии не было ничего особенно удивительного. В конце концов, она совершенно нормальная девушка, а он не только на редкость привлекателен внешне, но может быть очень интересным и умным собеседником, если не развлекаться острыми как бритва фразами, которые будят ее неприязнь.

— Может, я просто в хорошем настроении,— ответила она.

— И позволительно ли осведомиться — почему? — Его поднятая рука помешала ей ответить.— Прошу прощения. Надо понимать, это интимный вопрос.

— Очень интимный,— твердо ответила Моргана, но глаза ее улыбались. Потом она повернулась, решив, что разговор чересчур затянулся. Солнце заблестело на серебряных кружках ожерелья и привлекло его внимание.

— Вот как? — Темная бровь удивленно изогнулась.— Вы все еще не разорвали ваш контракт с неизвестным.

— Возможно, я не боюсь неизвестного,— парировала Моргана.

— И скорее испугались бы известного?

Снова он наблюдал за ней, как за бабочкой на булавке: в пристальном взгляде опять было насмешливое любопытство. Так же он смотрел тогда, при покупке ожерелья.

— Тогда скажите мне, что оно означает! — бросила вызов Моргана.

Он шагнул к ней, и ей снова пришлось бороться с желанием отступить, отстраниться. Возможно, он заметил это невольное движение, как быстро она его ни подавила. Глаза его стали еще насмешливее, и, поспешно подняв руки, она отстегнула украшение и протянула ему.

Серебряные кружки лежали на аристократической руке, и он небрежно-вызывающе подбросил пальцем первый из них.

— Этот просит о любви…

Его взгляд скользнул по ее лицу, и Моргана почувствовала, что ей следует что-то сказать по этому поводу.

— Наверное, каждый когда-нибудь просит о любви,— небрежно отозвалась она.

— Но это не все.— И опять он бросил на нее быстрый взгляд глаз, обладавших темным блеском дорогих изумрудов.— Вот этот обещает ответную любовь, а третий просит о страсти, которая будет жаркой, как солнце, и бурной, как тропический шторм.

— Четвертый, надо полагать, обещает ответить тем же.— Моргана специально говорила беззаботно и чуть насмешливо.— Похоже, она была человеком необузданным,— та девушка, которая заказала ожерелье.

Фелипе снова улыбнулся.

— Но она умела любить.

Она снова уловила ту же невозмутимую интонацию, требующую ответа, но на этот раз решила воздержаться.

— А что написан на остальных кружках? Чуть дрогнувшая бровь показала, что он заметил, как она не приняла его вызов.

— По-прежнему не боитесь услышать, что там говорится?

Моргана заставила себя встретиться с ним взглядом и рассудительно ответить:

— Ну, вряд ли там есть просьбы более тревожные, чем те, что вы уже перевели.

— Действительно,— согласился Он, позволив кружочкам соскользнуть у него с пальцев, так что на ладони осталось только четыре последних.

— Пятый просит, чтобы любовь была вечной, два следующих — это цитаты из Корана, а на восьмом — призыв к более древнему, языческому богу — она, видимо, была плохой мусульманкой,— добавил он с улыбкой, протягивая ей ожерелье.— И теперь, когда вы знаете смысл надписей, хватит у вас отваги его носить?

Моргана приняла от него ожерелье и хладнокровно застегнула его.

— Как я уже говорила вам, сеньор, я не суеверна.

— Вы не суеверны, и память у вас плохая — или это вы специально, Моргана-ле-Фэй?

При звуке этого старого прозвища, которое дал ей отец, сердце ее болезненно сжалось, и она не сразу сообразила, как ответить, а он принял ее молчание за согласие с его предположением.

— Возможно, вы считаете, что мы слишком недолго знакомы, чтобы звать друг друга по имени.— Положив руку ей на локоть, он повернул ее к машине.— Мы вернемся к «сеньоре».

Он снова стал холодным и отчужденным. Даже легкая насмешка исчезла, и она почувствовала неожиданный укол сожаления. Как объяснить, что она не называла его по имени из-за стеснительности, а не от нежелания, вызванного отвращением или еще чем-то в том же духе?

Когда они вернулись к машине, Неста встретила их улыбкой. Казалось, она не заметила воцарившейся между ними напряженности.

— Полюбовались мысом?

— Было очень красиво, — ответила Моргана. — Я получила большое удовольствие.

И голос ее звучит подавленно, подумала Неста. Что за новая неприятность случилась? Казалось, враждебность между ними исчезла!

Усаживаясь на свое прежнее место, Моргана вдруг ощутила прилив решимости, подавившей начавший было возвращаться прежний антагонизм, и она быстро проговорила, улыбнувшись остальным:

— Единственная неприятность в том, что Фелипе сделал мне выговор из-за моей забывчивости.— И она скорчила Несте виноватую рожицу.

Договорив, Моргана не стала смотреть на Фелипе, хотя и не знала, как он отреагирует на ее слова. Ее по-прежнему не оставляло чувство беззаботной легкости, и не хотелось, чтобы ледяная преграда между нею и Фелипе испортила весь день. Особенно потому, что состояние перемирия оказалось удивительно приятным. Поэтому, когда он на секунду задержался, вместо того чтобы включить двигатель, она поняла, что настал ответственный момент. Если он отвергнет ее дружеский жест, тогда она будет вполне готова вернуться к военным действиям.

Но и Несте, и ей самой стало очевидно, что им владеет главным образом удивление, и на губах Морганы заиграла чуть озорная улыбка, когда он кинул на нее изумленный взгляд.

— Я приношу извинения, Моргана. Я вижу, что она улучшается.

Моргана решила, что сделанное над собой усилие вполне окупается тем, что с его лица исчезла холодная неподвижная маска. Она почувствовала глубокое удовлетворение из-за того, что сумела принести неявное извинение и отчасти объяснить свои слова, хотя по-прежнему не понимала, почему ему было важно, называет ли она его по имени. Возможно, он просто любит, чтобы его просьбы выполнялись так же, как и приказы.

— А как получилось, что вы знаете арабский?— спросила Моргана, решив, что этот вопрос не вызовет неприятностей.

— У меня вилла и финиковая плантация неподалеку от Алжира.— Он чуть шевельнул рукой, не отрывая ее от руля.— Я редко там бываю, но выучить арабский было необходимо.

— Разве нельзя пригласить переводчика?

— Нельзя понять народ через переводчика.

Моргана сразу же замолчала, решив, что этот разговор следует прекратить. Ей показалось, что его слова относятся к ее отказу учить португальский.

— Я понимаю так, что вы узнали смысл надписей на ожерелье?— осведомилась Неста.

Моргана повернулась и посмотрела на нее.

— Оказалось, что, надевая его, я прошу о любви и самой бурной страсти.

— Но не будучи суеверной, она не боится его надевать,— вставил Фелипе. Он бросил на Моргану быстрый взгляд, в котором она прочла привычную насмешку.— Интересно, осмелились бы вы носить его, если бы были суеверны?

Внезапное вдохновение заставило ее глаза заблестеть, и она ответила:

— По-моему, вы забыли, что в центре нашей столицы стоит статуя бога любви, Фелипе.— Она была уверена, что на это ответить невозможно, и блеск превратился в открытый смех, зазвучавший и в ее голосе.— Ну вот, попробуйте ответить на это,— договорила она почти самодовольно, и по его. улыбке поняла, что если бы в этот момент он стоял, то он склонился бы, шутливо признавая свое поражение. А так он только чуть наклонил свою темноволосую голову.

— Я признаю себя проигравшим.

А это случается нечасто. Для того чтобы прийти к такому выводу, ей не нужно было ни знаний, ни интуиции.

— Улыбка у вас почти злорадная. Вам доставляет удовольствие то, что я признал себя побежденным?

— По-моему, такое случается очень редко,— сразу же отозвалась Моргана, удивив самое себя.

— Действительно,— признал он, по-прежнему улыбаясь.

Извилистая дорога поднялась вверх по густо заросшему деревьями холму, потом спустилась в неглубокую долину, занятую плантацией папай и бананов. Они миновали ее, не остановившись. Моргана гадала, куда они едут. Ей хотелось бы пройти повсюду пешком, особенно после того, как она заметила нахальную коричневую обезьянью мордочку, глядящую на нее сквозь густую листву деревьев. Очевидно, Фелипе остановится, когда сочтет нужным, когда они окажутся у того места, которое, по его мнению, будет для них интересным.

Они проехали через седловину между холмами и, наконец, вскоре после полудня добрались до еще одной плантации, почти на противоположной стороне острова. Здесь они, наконец, остановились у небольшой, но привлекательной виллы.

— Я решил, что мы здесь остановимся на ленч,— объяснил Фелипе.

Их представили хозяину дома, очевидно, управляющему Фелипе — очаровательному португальцу средних лет. После того как Несте помогли выйти из машины, они уселись за довольно торжественный ленч, осложнившийся из-за того, что ни сам хозяин дома, ни его жена и дочь не говорили по-английски. Они были очень милы и любезны, но Моргана догадалась, что их несколько напряженная формальность объясняется тем, что здесь присутствует сеньор и сидит за их столом.

После ленча они снова сели в машину. Незаметно для себя Моргана начала напевать португальскую народную песенку, которую выучила от Терезы, и поняла это только тогда, когда Фелипе повернулся к ней.

— Похоже, вы впитываете португальский помимо воли.

Моргана улыбнулась:

— Вы имеете в виду песню? Я ее запомнила от Терезы.— Улыбка ее стала вызывающей.— Не возражаете?

— Ничуть.— Он помолчал, а потом задал вопрос, переменив тему разговора:— Вы читаете легенды о вашей тезке?

Секунду Моргана, изумленная вопросом, не отвечала — очень уж неожиданным был вопрос,— потом она кивнула.

— Да, с большим удовольствием. Но каждый раз я удивляюсь, почему отец назвал меня в честь нее. Я надеюсь, что совсем на нее не похожа.

— Не характером, но…— Она опять поймала на себе его взгляд, на этот раз внимательно-задумчивый,— но, возможно, что-то общее все же есть. Удивительно, что он не дал вам ее полного имени.

— Он старался,— призналась Моргана.— Мое второе имя — Фэй.

— Поскольку в день праздника современное платье запрещено,— произнесла с заднего сиденья Неста,— по-моему, ей надо будет надеть костюм Морганы-де-Фэй. Правда, Фелипе?

Сказав это, Неста ужаснулась и бросила безмолвный умоляющий взгляд на юную спутницу. Бывали моменты, когда ужасное будущее забывалось: слишком убедительной казалось надетая Морганой личина. Но тут же возникло осознание неотвратимости судьбы, еще более ужасное из-за мгновенного провала в памяти. Несту немного утешило, что Моргана улыбнулась и чуть покачала головой, словно это ничего для нее не значило. Хотя обе они знали, что во время праздника девушки на острове уже не будет.

— Королева-колдунья,— задумчиво проговорила Моргана.— Костюм достаточно просто сделать.

— Хуамаса рада будет приветствовать английскую королеву,— поддразнил ее Фелипе, а Неста постаралась забыть о будущем.

Тут Моргана разрешила себе помечтать, притвориться, что она действительно будет на острове во время праздника. У нее есть черное бархатное платье. Оно идеально подойдет для костюма. Широкие рукава и квадратный вырез легко будет украсить вышивкой. Высокая остроконечная шляпа с легкой воздушной вуалью — немного более сложный элемент костюма, но вполне реально ее сделать.

А Фелипе? Он, конечно, будет великолепно смотреться в средневековом португальском костюме. Он подчеркнет его смуглое очарование и послужит прекрасным фоном для его аристократических манер… Но к чему мечты, которые крадут у нее настоящее?

Они вернулись в менее населенную часть острова по другой дороге, которая некоторое время шла вдоль реки, впадавшей в море рядом с Лорензито. Показался большой современный строящийся мост. Вдали видны были купола зданий Лорензито. День поминовения был забыт: Моргана с любопытством посмотрела на стройку.

Фелипе притормозил.

— Вам интересно? Тогда мы ненадолго здесь остановимся.

Моргана запоздало вспомнила, что где-то здесь работает Филипп. Она совершенно забыла, что он находится на острове и совершенно не хотела снова с ним встречаться, пусть даже больше не любит его и его присутствие ничего для нее не значит. Встреча будет слишком неловкой, особенно под зорким взглядом Фелипе де Альвиро. Но поздно было пытаться что-либо сделать: оставалось только смириться с происходящим и надеяться на лучшее. Она уже жалела что когда-то упомянула имя человека, с которым была помолвлена, когда разговаривала с Фелипе тогда, в «Паласио». Но, может быть, он забыл?

Она вышла из машины медленно — неохотно, если говорить правду, и увидела, что к ним направляется Филипп. Приветственная улыбка на его лице сменилась удивлением.

— Моргана!

— Хэлло, Филипп,— спокойно ответила она.

Моргана больше не была ослеплена любовью и стала почти критически рассматривать его черты. Она нашла на его лице то, чего не замечала раньше: следы беспутной жизни, безвольную складку губ, морщинки вокруг рта… Он очень отличался от того человека, которого она любила, но все равно, эти признаки должны были присутствовать и в прежние дни. Даже тогда он наверняка был безвольным и эгоистичным. А теперь это стало очевидным для всех.

Фелипе переводил взгляд с Морганы на Филиппа, глаза его вдруг сузились.

— Вы уже знакомы?

Филипп рассмеялся:

— Мы росли вместе в Англии.

— Странно, что вы встретились на Хуамасе. Фелипе говорил своим обычным ровным любезным тоном, но хладнокровные неанглийские интонации его голоса не сказали ей» догадался он или нет.

— Это было сюрпризом для нас обоих,— ответил Филипп. Он улыбнулся Моргане, словно намекал на прошлую привязанность.— Мы потеряли контакт друг с другом. Это было чудесным сюрпризом, по крайней мере для меня.

Моргане показалось, что обращенная к ней улыбка маркиза стала насмешливой.

— Интересно, это сюрприз для вас?

— О, мы встречались и ранее,— вставил Филипп прежде, чем Моргана успела ответить. У Морганы создалось странное впечатление, что эти слова не должны были прозвучать. Почему-то они представили их прежнюю встречу, чуть ли не тайным свиданием. Возможно, Фелипе тоже это почувствовал. Насмешка исчезла, и на его смуглом лице осталась только холодная отчужденность. Как португалец, он не мог одобрительно отнестись к таким встречам, и она почувствовала досаду из-за того, что он осудил ее, не выслушав.

Да и вообще — какое ему дело, где и когда она встречалась с Филиппом? Тем не менее, в качестве хозяина острова он, несомненно, считал, что это его дело, сердито решила она, чувствуя, что к ней возвращается привычная неприязнь. Сам Филипп больше не имел власти волновать ее, но каким-то непонятным образом ему удалось повлиять на ее отношение к другому мужчине.

— Как-то днем Филипп заехал на виллу «Франческа»,— сказала она, не понимая, почему должна объясниться, но ощущая, что это необходимо. Она перевела взгляд на Несту, вдруг заметив, что ту довольно невежливо исключили из разговора, который, к счастью, длился очень недолго.— Вы в тот момент спали, и я отказалась вас разбудить.

Филипп сделал виноватое лицо.

— Добрый день, мисс Брутон. Кажется, я был очень невежлив, не поприветствовав вас, но боюсь, что был слишком удивлен, увидев Моргану.

Улыбка Несты была далеко не такой дружелюбной, как обычно. Ей не нравился Филипп Лейланд, хотя вежливость требовала, чтобы она этого не показывала.

— Ничего страшного,— любезно ответила она.— Я уже начинаю к этому привыкать. Молодой доктор Карл так увлекся профессиональным разговором с Морганой, что тоже совершенно забыл обо мне. Это было совсем недавно.

Это даст молодому глупцу пищу для размышлений, решила Неста: он все еще настолько самоуверен, что думает, будто оказывает честь Моргане своим вниманием.

— Так я могу считать, что меня простили? — спросил Филипп со своей очаровательной улыбкой, и Моргана впервые заметила, насколько она неестественна.

Видимо, Фелипе подумал о том же. Она увидела, как его губы изогнулись в чуть презрительной улыбке, и это мгновенно рассеяло ее собственное презрение к человеку, которого, как когда-то считала, она любила. Может, Филипп безволен и немного фальшив, но он — старый друг, а маркиз слишком любит легко подшучивать (а иногда и не слишком легко) над всем британским.

— Я подумаю над этим,— отозвалась Неста с наигранной неуверенностью.

— Так ты уже познакомилась с нашим швейцарским врачом? — заметил Филипп, поворачиваясь к Моргане.

— Он очень часто приезжает следить за тем, как идет лечение ноги мисс Брутон, и за ее общим состоянием.

— По-моему, я становлюсь хорошим предлогом,— сказала Неста, озорно блеснув глазами, и Моргана почувствовала, что стремительно краснеет.

Фелипе, как обычно, поднял брови.

— Да? Интересно, кто еще воспользуется этим предлогом? Хотя, по-моему, вы к себе несправедливы,— добавил он с уважением.

Это так характерно для него, подумала Моргана. Его обаяние дается ему так естественно: это наследие рыцарственных предков и обязанность маркиза де Альвиро Риальта. Оно настолько непринужденное по сравнению с поведением Филиппа.

— Спасибо, Фелипе,— у Несты глаза искрились смехом.— Но, по-моему, так вы недооцениваете Моргану.

Темноволосая голова склонилась в насмешливом извинении.

— Прошу вашего прощения, Моргана. Видимо, следовало сказать, что этот предлог лишь наполовину неискренен.

— Спасибо, Фелипе,— отозвалась Моргана тем же тоном насмешливого недоверия, который выбрала Неста. Она решила, что пора было бы изменить характер разговора, и пыталась придумать, как лучше это сделать, когда Филипп помог ей в этом.

По неестественно застывшей улыбке было достаточно хорошо заметно, что Филиппу Лейланду не хотелось бы, чтобы разговор продолжался в том же русле. Он заботливо осведомился о состоянии здоровья Несты, а потом перевел разговор на какие-то пустяки. Спустя некоторое время Моргана заметила, что он пытается найти предлог поговорить с нею наедине. Она не менее старательно попыталась этому воспрепятствовать. Все, что надо было сказать, было сказано при последней встрече. Ей больше не причинил бы боль разговор об их разорванной помолвке, если не считать одного ее результата, но у нее не было желания снова возобновлять его. Это было бы совершенно бесполезно. Она начала уже убеждаться в том, что Неста была права: его вновь вспыхнувший интерес и уверения в любви проистекают только из того, что она англичанка и находится здесь. Видимо, Филиппу Лейланду стали надоедать смуглые красавицы-португалки, цинично подумала она и тут же удивилась своим мыслям. Хотя на самом деле удивительного тут ничего не было: она узнала любовь и измену, потом обнаружила, что ей осталось жить всего несколько месяцев, а потом оказалось, что любовь, которую она считала такой реальной, была наполовину увлечением, наполовину привычкой. Вполне понятно, что она стала циничной и разочарованной, хоть и скрывала от всех, что с ней случилось.

Несмотря на ее контрмеры, Филипп был твердо намерен не дать ей ускользнуть. Моргана знала, что он не мог не заметить ее нежелания говорить с ним, и его упорство начало ее раздражать.

—Ты не хочешь посмотреть, на каком этапе сейчас находится строительство? — наконец спросил он открыто. При этом он смотрел только на Моргану, отстранив двух остальных.

Моргана колебалась: ей не хотелось поддаваться на его махинации, но в то же время она помнила, что Фелипе остановил машину именно из-за того, что она заинтересовалась мостом.

— Время есть,— произнес у нее за спиной Фелипе с ледяной вежливостью.

Моргана, которой вовсе не хотелось остаться с Филиппом наедине, бросила умоляющий взгляд на Несту, но от той нельзя было ожидать помощи. Она не могла выйти из машины и бродить по неровной земле, но по ее глазам было видно, что она поняла, как обстоят дела.

Филипп повернулся к маркизу:

— Извините нас,— начал он с улыбкой, но Неста прервала его.

— Я не обижусь, если меня оставят одну,— беззаботно сказала она, обращаясь к Фелипе,— если вам тоже хочется пойти. Я буду вполне удовлетворена тем, что осмотрю все отсюда, из машины.

Фелипе поклонился ей со своей обычной любезностью:

— Если вы извините мою невежливость, я воспользуюсь вашим предложением.— Он повернулся к Филиппу.— Есть кое-какие детали, которые я хотел бы выяснить на месте, Лейланд. Я понимаю, что вам хотелось бы обсудить с Морганой вещи личного характера, но, может быть, это можно будет отложить до другой встречи.

— По-моему, мы уже достаточно говорили о прошлом,— небрежно ответила Моргана, заметив почти нескрываемое раздражение Филиппа.