Завернув подарок в яркую бумагу и заклеив лентой, Мэйбл перевернула его и водрузила на самую середину огромный желтый бант. Потом просмотрела открытки, которые купила — одну для своего отца, другую для отца Гарда, третью для Питера и еще две для Гарда. Свою она уже подписала и вложила в конверт. Оставалась только одна чистая, на тот случай, если вдруг Алан соизволит письменно поздравить своего отчима. Мэйбл взяла ручку и, взглянув на сына, спросила:

— Хочешь подписать открытку для Гарда?

Держа на коленях спящую сестренку, Алан покачал головой.

Мэйбл была разочарована. Они с Гардом женаты уже полтора года — сыграли свадьбу через две недели после того дня, когда Алан пригрозил, что будет жить с отцом. Первый год выдался нелегким, особенно когда она забеременела всего через несколько месяцев после свадьбы. Когда Алану сообщили, что у него скоро будет братик или сестренка, он разозлился, кричал, что и смотреть на нее не станет, но вопреки угрозам сестренку свою просто обожал, да и с Гардом в последнее время отношения у него сложились вполне нормальные. Гард этой весной тренировал бейсбольную команду, в которой играл Алан, и как только выдавался свободный вечерок, они вдвоем тут же мчались на стадион посмотреть игру местной бейсбольной команды. Время от времени даже перебрасывались шуточками, а о скандалах ее сынок и думать забыл. Она так надеялась…

Тихонько вздохнув, Мэйбл подписала открытку «Кэрол» — так звали пятимесячную дочь — и сунула ее в бледно-зеленый конверт. Встав из-за стола, убрала оберточную бумагу, ленту и ножницы и подошла к сыну.

— Нужно сменить сестренке подгузник, — проговорила она.

— А я-то думал, что это не она так воняет, — заметил Алан, наморщив нос.

— Ты хочешь сказать, что у меня в кухне что-то еще может так ужасно пахнуть? — шутливо бросила Мэйбл, взъерошив ему волосы, и протянула руки. — Давай ее мне. Все равно идти наверх будить Гарда.

— Ничего. Я сам ее переодену.

Мэйбл с трудом скрыла удивление. Алан был образцовым братом, равно как Гард — отцом, но мужчины есть мужчины. Оба обычно оказывались страшно занятыми, когда нужно было переодеть ребенка.

Они вместе поднялись наверх, в детскую. Мэйбл задержалась на минутку на пороге, наблюдая за тем, что будет делать Алан. Сын осторожно положил ребенка на стол и принялся вытаскивать из-под попки грязный подгузник. Девочка засучила ручками и ножками, тихонько вздохнула, но не проснулась. Несмотря на то что у него никогда не было ни братьев, ни сестер, Алан обращался с Кэрол не хуже самой опытной няньки. Мэйбл знала — он научился этому от Гарда, хотя ни за что на свете не стал бы в этом признаваться. Но она своими собственными глазами видела, и не один раз, как сын следит за отчимом, когда тот переодевает девочку, а потом копирует каждое его движение.

Видя, что Кэрол в надежных руках, Мэйбл вошла в спальню, прикрыв за собой дверь. Ее благоверный спал крепким сном, как обычно, распластавшись посередине кровати. Каждый вечер, когда он работал в первую смену, Гард клялся и божился, что сегодня будет спать на своей половине кровати, и каждое утро Мэйбл просыпалась на самом краешке. Слава Богу, хоть не на полу — Гард прижимал ее к себе, обнимая за талию.

Она уже и забыла, когда спала по-другому.

Скинув туфли, Мэйбл примостилась на кровати рядом с мужем и погладила его по колючей щеке. Устал, бедный, подумала она. Как бы ей хотелось дать ему возможность поспать еще пару часиков. Но в четыре часа им нужно было быть у ее родителей, в семь — у Брустеров, а в промежутке еще заскочить к Роллинсам. Кроме того, они впервые будут праздновать День отца вместе. Так что Гард вряд ли скажет ей спасибо, если не разбудить его вовремя.

Но прежде чем начать его тормошить, она наклонилась и легонько поцеловала в губы.

— Я люблю тебя, милый.

Он улыбнулся, так и не открыв глаза, и уже сам потянулся к ней за поцелуем.

— Мне никакой будильник не нужен, пока со мной ты, — пробормотал он и, повернувшись на бок, притянул ее к себе. — Который час?

— Три.

У Мэйбл перехватило дыхание, когда муж безошибочно протянул руку к ее груди и нежно погладил ее.

— Когда мы должны быть у твоих?

— В четыре.

— А где Кэрол с Аланом?

— В ее комнате. Он меняет ей пеленочки.

Так и не открыв глаз, Гард чмокнул ее в подбородок и принялся расстегивать пуговицы на кофточке. При этом рука его коснулась бриллиантового кулона.

— Что-то ты частенько красуешься в нем в последнее время, — сонно улыбнувшись, заметил он.

— Когда раньше была замужем, я его редко носила — он напоминал мне о тебе.

Гард между тем расстегнул ее блузку до пояса. Его неугомонная рука уже заблуждала по ее груди, и у Мэйбл перехватило дыхание. Какая сладкая ласка, подумала она. Понимала, что должна остановить его, но никак не могла заставить себя это сделать.

— У нас нет времени… — наконец собравшись с силами, прошептала она.

— Если мы не будем обедать…

— Но ты же со вчерашнего вечера ничего не ел! Наверное, голодный…

— Очень. Меня манит вкус яблока. А тебя?

Открыв глаза, Гард увидел, что жена уже готова сдаться. Через секунду она поможет ему стянуть одежду, и он войдет… в сады Эдема. И с нетерпением ждал этого момента.

— Мам! — послышался из холла голос Алана. — Кэрол меня всего с ног до головы перепачкала!

Мэйбл с сожалением вздохнула.

— Иду, милый.

Муж смотрел, как она застегивает блузку, приглаживает волосы, встает с кровати… Он ни капли не расстроился. Никуда не денутся от него яблоки, он еще насладится вкусом хотя бы одного, перед тем как пойдет на работу. Да и на неделе выкроит несколько часов… И вообще, куда спешить — впереди вся жизнь, полная райских садов!

Мэйбл внесла малышку в комнату, уложила на кровать. Сейчас расплачется, подумал Гард и погладил дочку по темным, мягким, как пух, волосикам. При виде отца ее личико расплылось в улыбке, глазенки засверкали, и она тихонько загукала.

— Никого твое чадо не встречает с такой радостью, — сказала жена. — Даже меня, когда я забираю ее после работы у няньки.

— Мы с ней родственные души, — заметил муж и, усмехнувшись, добавил: — И я пока единственный из ее знакомых, у которого еще меньше волос, чем у нее.

Мэйбл бросила на него суровый взгляд. Подшучивать над волосами ребенка, вернее, отсутствием таковых, уже вошло в их семье в традицию. Начал ее Алан, когда впервые увидел сестру.

— Она похожа на деда, — равнодушно заметил мальчишка, когда пришел навестить мать в роддоме. — Такая же лысая.

Сын явно грешил против истины — у его сестры были волосы, только редкие и тоненькие.

— Ну ничего, отрастут, — самым невинным тоном продолжил муж, видя, что его высказывание не очень-то пришлось Мэйбл по душе, и подпустил еще одну шпильку: — Только медленно.

…Мэйбл пошла положить пеленки в корзину для грязного белья, а Гард, взяв дочку, посадил ее к себе на живот.

— Какие мы хорошенькие, какие пухленькие… — проворковал он. — Видели бы мы, какая была мама незадолго до вашего появления на свет! Она… — Но тут краешком глаза Гард заметил, что на пороге ванной стоит Мэйбл и, скрестив руки на груди, внимательно слушает, что он скажет дальше. — Она была просто красавица!

Бросив на мужа обольстительный взгляд, Мэйбл подошла к нему и взяла ребенка.

— Одевайся! — приказала она. — Тебе еще подарок получать и в три дома заехать. Так что нечего прохлаждаться!

Жена вышла из комнаты, а муж встал, подошел к шкафу и открыл его. Вот любимые джинсы, вот футболка, а вместо них нужно надевать черные отутюженные брюки и белоснежную накрахмаленную рубашку. И еще этот чертов галстук. Хорошо было Адаму, рассмеялся Гард. У прародителя и мыслей не было ни о каменном утюге, ни о неведомом крахмале, от которого только воротнички стоят. Но зато о-ч-чень любил вкус яблок.

К тому времени, как глава семейства, гладко выбритый и принаряженный, вошел на кухню, все уже сидели за столом.

Его семья, с гордостью подумал он, уже забыв о яблоках.

Жена тут же вручила ему подарок. Раскрыв пакет, он сразу же понял, кому обязан за преподношение. Ну конечно же, Алану. Когда они последний раз возились с мотоциклом, мальчишка вскользь заметил, что неплохо бы купить чехол. Приятно, что он такой внимательный. Поблагодарив супругу и подмигнув пасынку, Гард прочитал поздравительную открытку от Мэйбл. Милые, немного сентиментальные стихи с наилучшими пожеланиями и заверениями в любви, отпечатанные типографским способом. А внизу, дописанное карандашом, кое-что интимное.

Но в открытке ни словом не упоминалось о том, что Алан тоже его поздравляет.

А чему, собственно, удивляться?

У мальчишки уже есть отец, которого он очень любит. Ему не нужен отчим, а если и нужен, то уж, конечно, кто-то другой, а не он, Гард. Слава Богу, они сумели хоть как-то наладить отношения — это уже само по себе маленькое чудо, а уж желать большего и немыслимо.

И все-таки Гард желал.

Он хотел, чтобы Алан его полюбил, потому что сам обожал этого строптивца.

— Ну, пора идти, — сказала Мэйбл, укутывая дочурку в цветастое одеяльце с оборками.

— Может, лучше надеть на нее футболку с шортами? — ухмыльнулся Алан. — А то она похожа на пасхальное яйцо.

— Вовсе нет, — отрезала Мэйбл и обернулась к Гарду. — Ведь правда?

Он перевел взгляд с Алана на жену, потом на пухленькую малышку и решил, что лучше всего сохранять нейтралитет.

— Я, пожалуй, оставлю свое мнение при себе.

Мэйбл обиженно склонилась над дочкой.

— Просто не понимаю, как у вас язык поворачивается смеяться над таким ангельским созданием! Мы пойдем к бабушкам и дедушкам без них, правда, моя радость?

Гард хотел было пуститься в объяснения, но тут Алан вытащил из заднего кармана джинсов конверт. Небрежно бросил его на стол, а сам отошел к холодильнику и открыл дверцу, сделав вид, что ему там что-то срочно понадобилось.

Гард взял конверт. Желтого цвета, сложен пополам — чтобы поместился в карман. На лицевой стороне — его имя, написанное размашистым почерком, все буквы смазаны. Конверт оказался не только заклеенным, но и залепленным скотчем. Гард распечатал его и, прежде чем вытащить открытку, взглянул на Мэйбл — она была удивлена не меньше него. Видимо, понятия не имела, что Алан подарит ему открытку. Оказывается, он сам купил ее.

Рисунок был очень забавный, и Гард улыбнулся. Улыбка стала шире, когда прочитал написанные старательным детским почерком слова: «Прости меня, что так себя вел. Я очень рад, что мама вышла за тебя замуж и у нас есть Кэрол».

Ниже, крошечными буквами, как будто добрая мысль слишком поздно пришла в голову или неудобно было об этом писать, Алан добавил три слова. Те самые, которые Гард когда-то никак не мог заставить себя произнести и которые так обрадовали его, когда он впервые услышал их из уст Мэйбл: «Я тебя люблю».

Алан захлопнул дверцу холодильника, Гард поднялся. Видно, пареньку было неловко — он не знал, куда глаза деть от смущения. Если сейчас что-то говорить, подумал Гард, то скромник смутится еще больше, и он просто протянул Алану руку.

— Черт подери! Я тоже тебя люблю!

Глядя на них, Мэйбл украдкой вытерла слезы. А потом, как будто ничего необычного, сверхъестественного не произошло, поторопила семейство.

— Ну, пошли, мальчики, а то опоздаем.

А ведь ему всегда было мало того, что он имеет, подумал Гард, направляясь следом за женой л взяв за руку Алана. Хотелось получить все — Мэйбл, любовь, семью. И теперь все у него есть. И будет всегда!

Когда-то он сказал любимой, что надежда умирает последней, и оказался прав.

Сбылись самые сокровенные мечты!