— На чьей же ты стороне, ради бога? — спросила Джанет.

— Ну, пойми меня правильно. Уважение одного профессионала к другому, вот и все. Напомню, что атака на Фальмут была совершенно выдающейся. Я был бы рад узнать, как он ее провел.

— Тогда пригласи его на обед, почему бы и нет? Разве это не цивилизованный способ делать дела? Вы сможете вволю поговорить о войне.

В голосе чувствовался сарказм вместе с явным гневом.

Рив нахмурился с легкой улыбкой на губах:

— Неплохая идея.

— Наверное, ты шутишь.

— Но почему нет? — Он повернулся к Джин — Ты не против?

Она заколебалась:

— Я не уверена Кэри. Если бы ты попросил об этом вчера, я подумала, что ты безумен, но теперь… — Она нахмурилась — Враг — все, что мне надо бы ненавидеть — и, однако, он мне нравится. Он — личность.

— Придет он или не придет? — нетерпеливо потребовал Рив. — Твое решение. Кроме всего, ты представляешь здесь гражданскую власть.

— Ты предполагаешь, что он даст честное слово на этот вечер?

— Ну не так старомодно, конечно, в присутствии молодого Лаклана с его винтовкой.

— Зачем? — спросила Джанет. — Зачем ты делаешь все это?

— Почему нет? По крайней мере, впервые после перемены я из первых рук услышу, как идет война.

В его глазах появился блеск, намек на старого, непредсказуемого Кэри Рива, которого она знала и которому не доверяла.

— И кроме того, мне кажется, это будет весьма забавный вечер.

Герике, лежа на койке, удивился, услышав знакомый смех в комнате наверху. Он поднялся на ноги, когда ее шаги послышались в коридоре.

Она стояла по другую сторону решетки:

— Я так часто видела подобную сцену в кино, что знаю диалог наизусть. С вами хорошо обращаются?

— Никаких жалоб. Чему я обязан удовольствию вашего визита?

— Приглашаю на обед от Джин Синклер.

Позади нее появился Лаклан, глядя слегка изумленно.

— Наверное, розыгрыш? — предположил Герике.

— С половины седьмого до восьми. Так как у вас нет черного галстука, то годится форма. Лаклан доведет вас до дома и, пожалуйста, не пытайтесь сделать что-нибудь глупое и начать бежать не в том направлении. Он застрелит вас, если потребуется.

Герике слегка поклонился:

— Как могу я отказаться от такого очаровательного приглашения?

— Понимаю — сказала она. — Честь Кригсмарине поставлена на карту.

Она живо удалилась, а парень уставился на Герике с открытым ртом. Герике улыбнулся:

— Не боритесь с этим, Лаклан, просто плывите по течению, вроде меня.

Он лег на койку и заложил руки за голову.

Каюта Бергера представляла собой беспорядочную сцену. Керосиновая печь располагалась на шкафчике в углу, а со стола убрали все, чтобы расставить набор кастрюль. Сестры Кэт, Эльза и Бригитта с большими усилиями готовили еду членам команды. Ветер снаружи выл в яростном шторме и пол колебался под ногами, когда «Дойчланд» шла по бурному морю.

Капитан стоял в уголке, чтобы не мешать, с бокалом рома в одной руке и бутылкой в другой. Он только что вернулся с квартердека, промерзший до костей, с плаща струилась вода.

Сестра Кэт поглядела на него:

— Чего-нибудь поесть, господин капитан?

Бергер покачал головой.

— Нет времени, сестра. У меня есть дела. Какие-нибудь проблемы?

— Люди приходят, когда могут. Трое-четверо за раз. По крайней мере, нам удалось запустить здесь очаг.

— Имеете в виду горячую еду? — спросил Бергер. — Существенное подспорье в такую погоду. Я весьма признателен вам, леди. Мы все благодарны, поверьте.

Он допил бокал.

— Мне надо возвращаться.

Он открыл дверь и вышел, с трудом закрыв ее на сильном ветру. «Дойчланд» прокладывала путь по бурному морю под полными парусами, при качке вода переливала через борта. У штурвала стояли двое, и пока он шел до трапа, над люками бушевал мальстрем временами глубиной по пояс. Он ввалился вместе с потоком воды, закрыл дверь и сошел вниз.

Вода глубиной в фут кружилась по полу салона. Световой фонарь был закрыт и с крюков на потолке свисали два штормовых фонаря.

Четверо из команды ожидали свей очереди внимания в послеобеденную клинику сестры Анджелы. Молодой помощник электрика по имени Шнорер лежал на столе, левый рукав закатан, обнажая кольцо очень злых морских нарывов на запястье.

По одну сторону от него стояла сестра Анджела в переднике. Лотта напротив держала поднос с инструментами и небольшой тазик. Рихтер стоял в головах.

— Что происходит? — спросил Бергер.

— Инфекция такая сильная, что рука почти парализована. — Сестра Анджела взяла скальпель. — Держись, Карл, как храбрый парень. Я постараюсь сделать как можно быстрее.

Шнорер, лет восемнадцати всего, был напуган до смерти, лицо мокрое от пота. Она кивнула Рихтеру, который положил руки на плечи парня. «Дойчланд» пошатнулась от внезапного шквала и небольшая волна прошла от одной стены каюты до другой.

Один из матросов потерял равновесие и очутился на четвереньках в воде, но сестра Анджела уцепилась за стол, наклонилась и принялась за работу.

Скальпель взрезал один нарыв за другим, потек гной и разнесся отвратительный запах разложения. Парень вскрикнул, дернулся, несмотря на то, что Рихтер придавливал своим весом, потом потерял сознание.

Она продолжала работать с невероятной скоростью, ибо более не было необходимости быть осторожной, Лотта безмолвно подавала ей один инструмент за другим. Когда она начала перевязывать нагноившиеся язвы, Бергер спросил:

— Сколько членов команды страдает от подобных нарывов?

— Почти половина — сказала она.

Бергер повернулся и увидел, что Рихтер смотрит на него:

— Долгое плавание, господин капитан.

Бергер устало кивнул:

— Потому и нарывы.

В семь-тридцать наступили сумерки, когда Герике и Лаклан повернули в широкие ворота Дома Фады и двинулись по дорожке, посыпанной крупным песком. Они поднялись по ступенькам и немец потянул за цепочку старомодного звонка-колокольчика.

Послышались шаги и дверь открыла миловидная женщина лет шестидесяти, седые волосы зачесаны назад в пучок. На ней было черное бомбазиновое платье и накрахмаленный белый передник.

Она улыбнулась, совсем не показывая удивления:

— Не хотите ли войти, сэр?

— Благодарю вас.

Герике шагнул в холл, Лаклан следовал за ним, держа наготове Ли-Энфилд двумя руками.

— Позвольте ваш плащ, сэр. — Она исчезла в небольшом гардеробе и мигом вернулась. — Остальные в гостиной. Вы можете пройти сюда. — Она остановилась, положив руку на ручку двери — Как объявить, сэр?

Герике, более чем когда-либо убежденный, что он принимает участие в некоем изощренном кошмаре, сказал:

— Корветтен-капитан Пауль Герике. Меня ожидают — добавил он мрачно.

— О да, сэр. — Она открыла дверь и провела их внутрь — Корветтен-капитан Герике, мадам.

— Благодарю вас, Мэри.

Джин Синклер, Рив и Джанет пили у камина шерри, Рори разлегся на ковре. Она протянула руку:

— Я рада, что вы смогли придти, капитан. — Она повернулась к Риву — Кэри, приготовьте капитану Герике шерри.

Лаклан занял позицию у двери. Она сказала:

— Добрый вечер, Лаклан. Как матушка?

— Все хорошо, миссис Синклер.

— Передайте, что я спрашивала о ней.

Через мгновение Герике, слегка ошеломленный очутился перед камином с бокалом превосходного шерри в одной руке и сигаретой в другой.

— Надеюсь, что вас устроили по возможности комфортно там внизу — сказала Джин.

Замечание нельзя было воспринимать серьезно, ибо глаза ее так блестели, что едва скрывали смех.

— Я должен описать удобства вашей полицейской станции скорее как адекватные, нежели комфортабельные — вежливо ответил он.

Рив зашелся смехом:

— Мне это нравится. — Он тронул руку Герике — Оставим их двоих поболтать, отойдем туда и расскажите мне о Фальмуте.

Он и Герике отошли к окну и встали, сблизив головы. Джин сказала:

— Он красив, не так ли?

— Который? — спросила Джанет.

Старшая женщина улыбнулась:

— Очко в вашу пользу, но вы понимаете, что я имею в виду.

Джанет кивнула:

— Он отличается от всех, кого я знала. В нем есть нечто, чего я не могу определить. Я всегда была слишком занята для мужчин, Джин. Я имею в виду, для каких-либо глубоких отношений. Медицинский институт, потом война. В основном работа и сон, с мелкими любовными интрижками, когда я ощущала в них потребность.

— А Герике?

— Я немного боюсь его.

— Понимаю вас.

— Это в глазах — сказала Джанет.

— Или не в них, разве вы не заметили? По нему ничего не скажешь, ибо он непроницаем. Он выглядит человеком, далеким от реальной жизни, эта его постоянная кривая улыбка, наверное, есть знак, что смотрит на все, как на весьма черный розыгрыш. Блестящий офицер, моряк милостью божьей, его послужной список, его награды доказывают это. И как все такие люди, совершенно непредсказуем. Ни одно когда-либо установленное правило не подходит для него.

Снаружи прозвучал гонг и в дверях появилась Мери:

— Обед подан, мадам.

Джин встала:

— Прошу вас, джентльмены.

Она вышла с Ривом, Джанет и Герике следом, Лаклан замыкал шествие.

Стол, сервированный в обеденной комнате баронских пропорций, включал все, что обещала Джин. На одном конце находилась галерея и самый огромный камин из всех, виденных Герике, три больших бревна ярко горели в открытом очаге. Над ним висели два истрепанных боевых знамени.

На каменной стене висели головы животных. Самые разные от леопарда до газели Томпсона. Пышный набор средневековых доспехов, алебарды и боевые топоры, мушкеты всех видов.

— Необычайно — сказал он. — У вас здесь замечательное место, миссис Синклер.

— Знаем — сказал Джанет. — Павильон шесть на «Метро Голдвии Мейер». Все, что нужно, это Эррол Флинн в килте, спрыгивающий с галереи с клеймором в руках.

Джин Синклер рассмеялась:

— В действительности она недалека от правды, капитан. Это место на самом деле — страшное мошенничество. Викторианская готика. Ответственность на одном из моих предков, некоем Фергюсе Синклере.

— Трофеи тоже его времени? — спросил Герике.

— Нет, они принадлежат деду. Охотился за ними по всему миру. Он был одним из тех, кто на охоте готов довольствоваться лучше малой добычей, чем ничем. Он настаивал, чтобы я участвовала в охоте на оленей, когда была совсем юной. Чтобы приобрести опыт.

— Держу пари, что так и было — вмешалась Джанет.

— О да, я научилась многим вещам. Что никогда не надо спешить. Что не надо идти крадучись и не находиться по ветру, даже за тысячу ярдов, и брать прицел ниже, если цель находится ниже по склону.

— Интересно — сказал Герике, — надо запомнить.

— И петлять из стороны в сторону, когда бежите за ней? — спросил Рив.

Он почти открыл третью бутылку шампанского, возясь с пробкой покалеченной рукой на краю стола. В его голосе был налет агрессивности, которого раньше не было. Джанет перестала улыбаться.

Джин обошла стол и протянула руку к бутылке:

— Позволь мне, Кэри. Эти пробки очень тугие.

— Я справлюсь.

Он попытался выдернуть у нее бутылку одной рукой, она выскользнула и разбилась об пол.

— Ну посмотрите на это — с горечью сказал он.

— Все в порядке, Кэри.

Она взяла салфетку и высушила его забрызганную форму.

— Это был хороший год для вина — медленно сказал Рив. На секунду он закрыл глаза рукой, потом повернулся к Джанет и Герике — Я должен извиниться. С недавних пор я сам не свой.

Джин похлопала его по плечу:

— Кофе в гостиной.

Она кивнула Джанет, смотревшей на Герике, потом отодвинула свое кресло. Они вернулись в гостиную, куда безмолвно прошел Лаклан.

— Ему нехорошо? — спросил Герике.

Она взяла сигарету из коробки и он зажег огонь:

— Вы видели его руку и глаз. Этот небольшой удар судьбы он получил в день-Д, участвуя в бою, в котором не должен был участвовать. Обычная история в его жизни. С тех пор он пытается вернуться в строй.

— Я хорошо знаю людей такого типа. Его последними в жизни словами будут, наверное: «За мной!»

Она покачала головой:

— Единственная работа, которую ему предложили, притом используя самую большую в мире протекцию, это работа за столом. Вот почему я приехала повидаться с ним.

— И ему это не понравилось?

— У него нет ничего — сказала она. — С его точки зрения.

— Красивая женщина это ничто?

— Для некоторых мужчин.

— Но не для всех, мне кажется.

Она закрыла рукой рот, проговорившись, потом быстро повернулась, села за рояль и подняла крышку.

— Но тогда насколько серьезно они принимают подобные вещи? Война творит с людьми странное, заставляя их действовать так, как они никогда бы не поступали в противном случае.

— Или с предельной честностью, наконец. Бехштейн, я вижу? Лишь самое лучшее. Я не знал, что вы умеете играть.

— Один из наиболее полезных побочных продуктов дорогого образования, но если вы думаете, что это Бетховен, то боюсь, что я не из вашей компании.

Она начала играть «Песнь соловья на Беркли Сквер», и Герике встал у рояля, наблюдая за ней:

— Вы прелестны.

Овчарка поднялась со своего места перед камином и плюхнулась рядом с ней.

— Боюсь, что так. Разве не скука? Даже Рори согласен.

Он рассмеялся, вошли Рив и Джин Синклер. Адмирал выглядел заметно более веселым и подошел к роялю:

— Вот это действительно вернет меня к жизни. Как насчет «Лунного света в Вермонте»?

Она плавно перешла в новую мелодию, а Рив отошел и сел у камина с Джин, разливающей кофе. Они склонились друг к другу и тихо беседовали.

— Не дает ли это почувствовать, что мир есть лучшее место? — спросила Джанет.

— Зависть — прошептал Герике. — Я чувствую зависть.

Она начала играть «Лили Марлен»:

— Это лучше?

— Не совсем. Слишком напоминает, как идет война, о том, что побеждают британцы. Вы знаете «Туманный день в Лондоне»? Некоторое время она была исключительно популярна среди люфтваффе.

Она помедлила, вспомнив ночь на набережной с Харри Джего:

— Нет, боюсь, не смогу сыграть наизусть.

Рив взял руку Джин Синклер. Они совершенно погрузились друг в друга. Джанет закрыла крышку и встала:

— Кажется, надо подышать свежим воздухом. Подайте плед, пожалуйста.

Он висел на спинке кресла. Герике тотчас взял его и накинул ей на плечи.

— Мы немного побудем на террасе, посмотрим на закат — сказала она и улыбнулась Герике:

— Старый шотландский обычай. Пойдемте, Лаклан.

Рив оглянулся:

— О, конечно, прекрасно.

Он снова повернулся к Джин и взял ее другую руку.

— Видите? — сказал Герике. — Добрая женщина может творить чудеса.

— В данном случае, это особое чудо, поверьте мне — сказала Джанет.

Она открыла французское окно и вышла на террасу. Небо было очень темным, с полосами оранжевого пламени на горизонте, тянущимися к северу, острова словно окоченели, море было абсолютно спокойным.

Они стояли на краю террасы, соприкасаясь плечами. Лаклан остановился у французских окон.

— Словно все чего-то ждет — сказала она.

Герике кивнул:

— Однажды в Вест-Индии мы всплыли ночью возле Мартиники, чтобы зарядить батареи. Было в точности как сейчас. Невероятно тихо.

— Именно это мне здесь нравится — сказала она. — Тишина. По крайней мере в те краткие промежутки, когда не дует ветер.

— На следующий день на острове задул самый жестокий ураган на памяти живущих. Мы погрузились и оставались под водой. Природа позаботилась о нашей цели — конвое. Двенадцать судов из двадцати шести затонуло.

— За это вы тоже потребовали медаль?

— Жаль, я об этом не подумал — насмешливо сказал он.

В бледном вечернем свете ее лицо едва виднелось.

— Извините.

Позади Лаклана появился Рив:

— Эй, вы двое, кофе стынет.

— Мы идем — ответила Джанет.

Ее плед соскользнул с плеч и упал на пол. Герике поднял его и подал. Внезапно горизонт озарился последней оранжевой вспышкой — и как только он погас, наступила полная тьма.

В Тронхейме Неккер шел к зданию штаба. Он был в основательно дурном настроении. Глаза покраснели, словно от недосыпа, хотя он уже три дня находился в абсолютном ничегонеделанье.

Когда он вошел в кабинет разведотдела, за столом сидел полковник Майер. Майор Альтрогге склонился рядом и они вместе изучали карту Западных Проливов.

Майор поднял глаза:

— Вот и вы, Хорст. Наконец, появилось небольшое дело для вас.

— Весьма приятно думать так — сказал Неккер с заметным сарказмом в голосе, — но как хорошо знает господин полковник, за последние тридцать шесть часов меня трижды вызывали по разным случаям, только для того, чтобы отменить операцию в последний момент.

— Но не в этот раз — сказал Майер. — Дело очень важно. Короче говоря, вы вылетаете в 02-00. Ваш полет будет проходить над Шотландией, потом южнее Внешних Гебрид и к западу от Ирландии до этой точки на карте. — Он указал ее карандашом. — Согласно абверу, в этом районе сейчас должен находиться громадный конвой, возвращающийся домой из Галифакса, Новая Шотландия. Весьма важно, чтобы информация, касающаяся его позиции, достигла Киля завтра до полудня.

— Я предполагаю, иначе мы проиграем войну.

— Весьма забавно — холодно сказал Майер и встал. — Вы хороший пилот, Хорст, но временами вы ведете себя, как четырнадцатилетний подросток. В последнее время вы слишком часто допускаете замечания подобного сорта.

— Извините, господин полковник.

— Ладно, не извиняйтесь. Майер улыбнулся и похлопал его по плечу. — Альтрогге посвятит вас в скучные детали, а я буду ждать вашего рапорта, когда вы вернетесь.

Он вышел, а Неккер изучил карту:

— До этой точки около девятисот миль полета.

— И девятьсот обратно, что оставляет вам весьма мало для игр. Скажем, два часа полета в районе цели, и остаются небольшие поля для ошибок.

— Я их не делаю — сказал Неккер. — Вот почему я еще здесь. А что с эскадрильями Спитфайров?

— Здесь, возле Инвернесса, но они не доставят вам хлопот, если вы останетесь на высоте тридцать пять — тридцать восемь тысяч, что с комфортом можно сделать с установленным дополнительным оборудованием. Полет до цели будет проходить в темноте. Легкое дело.

— Ну, раз вы так говорите — кисло ответил Неккер и сел. — Хорошо, обсудим детали.

Рив открыл дверь полицейской станции и они с Герике вошли внутрь, сопровождаемые Лакланом. Парень достал ключ и повел их вниз по лестнице. Герике вошел в свою камеру и Лаклан запер ее на два поворота.

— Господин контр-адмирал! — отсалютовал Герике. — Благодарю за участие в приятном вечере.

Рив поколебался. На мгновение показалось, что он заговорит. Вместо этого он пунктуально вернул приветствие и вернулся по лестнице наверх, за ним Лаклан.

Дверь закрылась. Герике немного постоял, прислушиваясь, положив руки на прутья решетки, потом подошел к окну. Кирпичная кладка подоконника потрескалась, цемент там, где входили прутья, был старый и раскрошенный. Он поднял матрац, вывинтил одну из пружин железной койки и принялся обрабатывать цемент загнутым концом.

В коридоре раздались шаги. Он быстро сел, а по ту сторону решетки появился Лаклан с винтовкой на плече и спальным мешком под мышкой.

— Что такое? — спросил Герике.

Парень поставил на пол термос, раскатал спальный мешок, залез в него и стоя застегнулся. Потом сел, спиной прижавшись к противоположной стене и положив винтовку на колени.

— Просто присматриваю за вами, капитан. Адмирал Рив думает, что вы будете лучше спать, зная, что я поблизости.

Герике улыбнулся:

— Знаете, Лаклан? Похоже, он на все обращает пристальное внимание.

Он улегся на койку, укрылся одеялами до подбородка и почти мгновенно уснул.