– Ник! Вот здорово! Выпьете со мной чаю?
      – Не в силах отказаться, – ответил Миллер. – А что за женщина только что была у вас?
      – Несчастное создание. Муж умер год назад. – Разговаривая, она достала из шкафа чистую чашку с блюдцем и поставила их на поднос.
      – В прошлом месяце она вышла замуж за одного из своих жильцов. Тот уговорил её продать дом, чтобы открыть с ним новое дело.
      – Не продолжайте, – перебил её Миллер. – Его и след простыл.
      – Да, примерно так и было.
      – Она обращалась в полицию?
      – О да, но ей сообщили, что его поведение по закону не наказуемо, и полиция помочь ей не может.
      Помешивая чай ложечкой, она спросила:
      – Можно положить четыре кусочка сахару? Это даст силы и энергию.
      – А вы надеетесь найти беглого мужа этой женщины?
      – Обязательно. И строго с ним поговорю. Если я сумею объяснить ему, что нельзя нарушать свои обещания, он ещё сможет стать хорошим мужем.
      Вот пример убежденности, что в человеке не все плохо, что в любой душе есть что-то хорошее, – подумал Миллер, улыбаясь про себя. И вдруг ему вспомнилась первая встреча с Мартой Броадриббс.
      Однажды вечером, возвращаясь с работы домой, он принял в машине экстренный вызов. И как раз во время подъехал к старому полуразрушенному дому у реки, где озверевший муж избивал свою плачущую жену, намереваясь забить её до смерти. Марта Броадриббс уже попыталась образумить разбушевавшегося пьяницу и теперь лежала на полу без сознания со сломанной рукой. Но уже на следующий день она разыскала Миллера, чтобы поблагодарить за помощь.
      Закурив, она откинулась на спинку кресла и заметила:
      – У вас усталый вид, Ник.
      – Замотался как собака, – ответил он. – Но это состояние угрожает перейти в стабильное. Давайте перейдем к цели моего визита.
      Вытащив одну из фотографий, он протянул её собеседнице.
      – Вы не встречались с этой девушкой?
      Нахмурившись, Марта внимательно разглядывала фотографию и, наконец, спросила:
      – Она мертва?
      – Да, утром я вытащил её из реки.
      – Самоубийство? – На лице Марты отразилось истинное сожаление. Бедное дитя.
      – Но самоубийство необычное, – пояснил Миллер. – Перед смертью девушка приняла все меры, чтобы скрыть свое имя и помешать опознанию.
      В общих чертах он изложил обнаруженные факты. Она печально кивала, слушая его рассказ.
      – Итак, пастор Райян считает, что Джоанна Мартин – не настоящая её фамилия?
      – Во всяком случае, ему так кажется. И два других человека, знавшие её, ведут себя так, что это впечатление усиливается. К вам я пришел только потому, что ничего больше не смог узнать. Я надеялся, что к вам могло поступить заявление о пропавшей девушке, и что здесь смогут опознать её по фотографии.
      Марта Броадриббс согласно кивнула и взяла из рук Миллера маленький золотой кулон.
      – Интересно, что она сохранила свое имя Джоанна. Я все время об этом думаю. Очень многие стараются сохранить свое имя, как будто боятся потерять себя безвозвратно.
      Вернув ему медальон, Марта записала что-то в своем блокноте.
      – Итак, что мы имеем: блондинка, примерно девятнадцати лет, синеглазая. Образованная, художница, явно из хорошей семьи. Сначала мы проверим всех по фамилии Мартин, чтобы убедиться, что это не её фамилия, а потом начнем искать по имени Джоанна.
      – Я не знал, что такое возможно.
      – Я уже сказала вам, что многие сохраняют свое имя, поэтому имело смысл сделать картотеку по именам. Сейчас имя Джоанна встречается довольно редко. Мы попробуем хоть что-то разыскать, но в любом случае, я позвоню в Лондон. На это понадобится минут пятнадцать.
      Он ещё не успел ей ответить, как зазвонил телефон на письменном столе. Она сняла трубку и протянула ему:
      – Вас ищет Брэди.
      После этого она вышла из комнаты, а Миллер присел на край стола.
      – Что нового? – спросил он.
      – Да всякое, – ответил Брэди. – Я только что закончил беседовать с юношей по имени Джек Феннер. Он наркоман и около года состоит на учете. Работает в оркестре в дансинге.
      – Мне кажется, я его знаю, – заметил Миллер. – Худенький невысокий блондин.
      – Да, он самый. Он рассказал, что около полуночи был около аптеки в центре, имел рецепт на героин и кокаин. Джоанна Мартин остановила его у выхода из аптеки и предложила два фунта за одну дозу. Он уверяет, что она была совсем готова, ему даже стало её жалко.
      – Тут не может быть ошибки?
      – Нет, все правильно, – хмыкнул Брэди. – Но как раз тут и начинается интересная история. Феннер заявил, что встречал её и раньше.
      – Где?
      – В клубе «Фламинго» полтора месяца назад. Ударник в группе, которая там выступает, заболел, и Феннер заменил его. Как раз в день рождения Вернона гулянка была отчаянная. Феннер хорошо запомнил девушку из-за того, что Вернон постоянно был вместе с ней и не отпускал от себя ни на шаг. Феннер настаивает, что это было особенно заметно, потому что Вернон обычно часто меняет девушек.
      – Да, в самом деле интересно, – согласился Миллер. – А Феннер уверен, что видел её только в тот раз?
      – Абсолютно. А что, это так важно?
      – Возможно, что и так. Вот послушайте: девушка не состоит на учете как наркоманка, и нам это известно. Где же она достает зелье? Если бы она, как многие другие, выпрашивала его у аптеки в центре города, Феннер видел бы её гораздо чаще. Наркоману нужна хотя бы одна доза ежедневно.
      – То есть, вы хотите сказать, что кто-то нелегально торгует наркотиками?
      – Не исключено.
      Дверь в комнату открылась, вошла Марта.
      – Я должен закончить разговор, Джек. – поспешно бросил Миллер. Встретимся в бюро через полчаса.
      Он повернулся к двери и вопросительно взглянул на Марту. Та отрицательно покачала головой.
      – Мне очень жаль, Ник, но мы ничего не нашли. В нашей картотеке фигурирует только одна Джоанна – медсестра из Центральной Америки.
      Миллер вздохнул и встал.
      – Ничего не поделаешь, Марта. Но попытаться стоило. Большое спасибо за вкусный чай. На всякий случай я оставляю у вас снимок.
      Положив фотографию на стол, он пошел к выходу. На лице Марты отразилось глубокое сочувствие.
      – Эта история глубоко вас задела, верно? – спросила она, коснувшись его плеча. – Но не вешайте головы. Что-нибудь получится, так всегда бывает.
      Он криво улыбнулся и поцеловал её в лоб.
      – Берегите себя, Марта. Пока.
      Дверь за ним захлопнулась. Несколько секунд она стояла, глядя в пустоту. Затем глубоко вздохнула, расправила плечи и снова села за пишущую машинку.
      Когда Миллер открыл дверь кабинета Гранта и заглянул, то увидел Брэди. Грант сделал ему знак войти.
      – Джек отчитался о последних данных. Дело не так плохо. Есть хоть какое-то имя.
      – Но от этого мало проку, – возразил Миллер. – Марта Броадриббс тоже не смогла помочь.
      – Не беда, – сказал Грант. – Что-нибудь получится.
      – Это мне сегодня говорили уже дважды, – улыбнулся Миллер. – А из Лондона звонили? Поступили данные о Максе Верноне и его дружках?
      Грант недовольно кивнул.
      – Картина не из приятных.
      Брэди сделал движение, чтобы уйти, однако Грант жестом остановил его.
      – Вы можете остаться, Джек, и послушать. Я все равно направлю эти данные в отдел.
      Надев очки, он взял сообщение, полученное десять минут назад.
      – Начнем с его телохранителей. Очаровательная парочка. Бенджамен Карвер, тридцати пяти лет. Последнее место работы: разъездной торговец. Был осужден за вооруженный грабеж, взлом, крупную кражу и нанесение телесных повреждений. В целом привлекался на допросы двадцать три раза.
      – А Страттон?
      – Еще чище. Очень ловкий парень, совершенно непредсказуемый и не совсем нормальный. Вильям «Билли» Страттон, тридцать четыре года. Трижды арестовывался, осужден на пять лет строгого режима за вооруженное ограбление и разбой. Помните историю с кражей золота в аэропорту Кневесмайр?
      – Он в этом участвовал?
      Грант кивнул.
      – Во время его последнего пребывания за решеткой психиатры выбились из сил, но ничего не добились. У него психопатические наклонности, и чуть что – нож уже в руках. Если хотите знать мое мнение, рано или поздно этот парень получит пожизненный срок за убийство.
      – А сам Вернон?
      – О нем – ничего.
      – Как? Ни единого пятнышка? – воскликнул ошарашенный Миллер.
      – Чист, как стеклышко. – Грант бросил донесение на стол. – Шесть лет назад Скотланд-Ярд привлекал его как свидетеля в связи с кражей золота в аэропорту Кневесмайр. Допрос продолжался ровно десять минут в присутствии лучшего лондонского адвоката.
      – И это все?
      – Да, все. Во всяком случае, официально.
      Говоря это, Грант взял в руки следующий лист.
      – А теперь посмотрим, что можно разузнать по частным источникам. Вот тут у вас волосы встанут дыбом. Максвелл Александр Констэбль Вернон, тридцать восемь лет. Младший сын сэра Генри Вернона, генерального директора пароходной компании «Фэннел». Окончив Итон, поступил в военную академию Сандхерст и получил чин офицера Королевской гвардии.
      – Лучший из лучших, да?
      Грант кивнул утвердительно.
      – Первые мрачные страницы появились, когда его откомандировали в пехотный полк в Малайю. Он добился такого успеха в истреблении коммунистов, что получил высокую награду. Однако, впоследствии выяснилось, что он устраивал буквально оргии садизма и пыток. В то время никто не мог себе позволить поднять скандал, поэтому дело замяли. Его очень деликатно попросили уйти в отставку и лишили офицерского чина. С тех пор семья от него отказалась. Провинившийся сын был сослан в дальние края.
      – И стал преступником?
      – Получается так! Сначала проститутки – он скупил «Кэл-гел-ринг». Затем открыл ряд игорных заведений, вынуждал конкурентов платить большую дань под угрозой расправы и организовал сеть сбыта наркотиков. Он забирает любое заведение, приносящее доход. Он весьма незаурядный человек – в этом нет сомнений. До сих пор никому не удалось поймать его за руку. Есть все основания предполагать, что он замешан не только в ограблении в аэропорту Кневесмайр, но и ещё в десятке подобных афер, совершенных за последние пять-шесть лет.
      – Да, но зачем он явился сюда? – спросил Брэди. – Не могу понять.
      – Я думаю, дело объясняется просто, – ответил Грант. – С середины прошлого года началась открытая борьба между четырьмя влиятельными группировками. В основном драка идет из-за денег, отсасываемых этими синдикатами через государственных чиновников. Такие сражения проходят почти всегда по одному образцу. Акулы пожирают друг друга, а полиция выжидает, чтобы собрать жалкие остатки, когда все уже закончится. В таких драках не бывает победителей.
      Вернон достаточно умен, чтобы это понять. Заслышав первые раскаты грома, он сбыл свое дело одному из конкурентов и был таков.
      – Чтобы всплыть тут? – спросил Брэди.
      Грант встал и подошел к окну.
      – Я всегда боялся, что настанет день, когда лондонских гангстеров потянет на свежее пастбище. Мне очень хотелось бы знать, что Вернон успел предпринять со времени прибытия в наш чудный город.
      – Может быть, сможет кое-что подсказать Чак Лазар, – заметил Миллер.
      Грант быстро повернулся, лицо его прояснилось.
      – Неплохая идея. Попытайтесь что-то из него выудить.
      – Сделаю все, что могу, – обещал Миллер. – Однако многого не ждите. Ведь Лазар в каком-то смысле тоже по ту сторону забора. Не забывайте об этом. Буду держать вас в курсе.
      Вдвоем с Брэди они вернулись в его кабинет.
      – Как действовать дальше? – спросил Брэди.
      – Вы имеете в виду гибель девушки? – Миллер пожал плечами. – Сам ломаю голову. Конечно, есть ещё кое-какие возможности.
      Доставая сигарету, он выронил золотой медальон, который со звоном упал на пол. Брэди поднял его и в который раз стал внимательно рассматривать надпись на оборотной стороне, потом сказал:
      – Нам, по крайней мере, точно известно её имя.
      Рука Миллера с зажигалкой застыла в воздухе.
      – Боже мой, а я старею.
      – Что вы хотите сказать? – поинтересовался Брэди.
      – Я вспомнил, что говорила Марта Броадриббс. Она рассказывала, что большинство людей, сбегающих от родных, сохраняют собственное имя. Психология объясняет это явление однозначно. Поэтому в Армии спасения есть картотека по именам.
      – Но какой нам от этого прок, не понимаю.
      – Нужно снова навести справки в Академии искусств, – заявил Миллер, не вдаваясь в детали. – Может быть, на этот раз больше повезет.
      Хендерсон отошел от большого шкафа с картотекой и протянул Миллеру белую карточку.
      – Это, несомненно, она, – сказал он.
      Маленького седого шотландца с добрым морщинистым лицом явно заинтересовала необычная история.
      Миллер прочел данные на карточке вслух, а Брэди начал записывать.
      – Джоанна Мария Крэйг, проживает в Розедене, Гранд Авеню, Сен-Мартин Вудс.
      Брэди громко присвистнул:
      – Шикарный район.
      – Отсюда следует, что она бросила посещать занятия около трех месяцев назад, – сказал Миллер.
      – Тут примечание, смотри личное дело.
      Хендерсон отозвался:
      – Я его как раз ищу.
      Он выдвинул ящик в другом шкафу и быстро перелистывал стоящие в нем зеленые папки. Найдя нужную, вынул папку и раскрыл её. Через минуту он утвердительно кивнул.
      – Да, теперь я вспомнил. И не столько её, сколько отца.
      – Отца?
      – Да. Удивительно симпатичный человек. Мне было искренне жаль его. Он генеральный директор нового предприятия на Йорк Роод. Фирма называется, кажется, «Галф электроникс».
      – Так за что же вы его пожалели?
      – Если не ошибаюсь, к тому времени дочь уже основательно отравила ему жизнь. Когда она поступила к нам, поначалу все шло хорошо. Но четыре месяца назад она внезапно изменилась до неузнаваемости. Стала прогуливать лекции, не сдавала во время домашние задания и тому подобное. Мы позвонили отцу, чтобы поговорить с ним. Да, теперь я вспомнил. Он приехал вдвоем со старшей дочерью. Очень милая девушка. Она, по-моему, учительница. Во время беседы выяснилось, что он вдовец.
      – И что дальше?
      – Он обещал нам сделать все возможное, чтобы вразумить дочь, но боюсь, что его усилия ни к чему не привели. Примерно через неделю произошел большой скандал с преподавательницей. В ответ на строгое замечание и резкие слова, девушка ударила её по лицу. Естественно, пришлось её отчислить.
      Миллер долго сидел молча, переваривая услышанное. Потом встал и, пожав Хендерсону руку, поблагодарил его за помощь. Тот скромно ответил:
      – Не стоит благодарности. Обращайтесь ко мне в любое время, рад буду помочь.
      Улица была освещена бледными лучами заходящего солнца. Его лучи отражались в настенной мозаике нового супермаркета на другой стороне улицы, придавая ей праздничный вид.
      Миллер остановился на нижней ступеньке лестницы, закурил и со вздохом сказал:
      – А теперь начинается малоприятная часть.
      Улица Сен-Мартин-Вуд находилась на окраине города. Это был аристократический квартал, застроенный шикарными виллами. Виллы походили друг на друга по стилю – просторные коттеджи из серого камня, построенные в начале века, прикрытые высокими деревьями. Миллер жил недалеко отсюда. Дом, который они искали, стоял в конце тихого переулка за высокой каменной стеной.
      Миллер проехал сквозь открытые ворота к широкой лестнице парадного крыльца.
      На звонок вышла хорошенькая девушка в белом переднике.
      – Что вам угодно, сэр? – обратилась она к Миллеру.
      – Могу я видеть мистера Крэйга?
      – Полковник Крэйг, – ответила она с мягким упреком в голосе, – сейчас в Лондоне, но к вечеру должен вернуться.
      – Кто там, Дженни? – раздался голос из дома, и на пороге показалась молодая женщина.
      Горничная доложила, что господа хотели говорить с полковником, а его нет дома.
      – Хорошо, Дженни. Я сама с ними поговорю, – она подошла ближе с раскрытой книгой в руках. – Меня зовут Хэрриет Крэйг. Может быть, я могу вам помочь?
      Ей было года двадцать два – двадцать три. И ни малейшего сходства с сестрой. Черные гладкие волосы до плеч обрамляли лицо, слишком угловатое, чтобы быть красивым. Рот был слишком велик, а толстые губы – почти безобразны. Она улыбнулась, и лицо её стало настолько иным, что казалось лицом другого человека.
      Миллер предъявил свое удостоверение.
      – Можете вы уделить мне несколько минут, мисс Крэйг?
      Взглянув на удостоверение, она недоуменно нахмурилась.
      – Что-нибудь случилось?
      – Может быть, вы разрешите нам войти, – предложил Брэди.
      Гостиная, в которую она их пригласила, была обставлена с большим вкусом. На рояле стояла старинная оловянная ваза с букетом белых и фиолетовых гиацинтов. Их цвет удачно гармонировал с убранством комнаты.
      Подойдя к камину, девушка предложила им сесть.
      – Вероятно, будет лучше, если и вы сядете, – сказал Миллер.
      Она застыла в недоумении.
      – Так значит, у вас плохие новости? Речь пойдет о моей сестре? О Джоанне?
      Миллер вынул из кармана фотографию.
      – Это ваша сестра?
      Почти автоматически взяв фото в руки, она прошептала, широко раскрыв глаза.
      – Она мертва? Да?
      – Да, – сказал Миллер возможно мягче. – Сегодня на рассвете её нашли в реке. Мы считаем, что это было самоубийство.
      – Самоубийство? Господи, Боже мой!
      И сразу же её покинули силы, воля надломилась, она пошатнулась и упала без чувств.
      Джек Палмер приподнял простыню.
      Хэрриет Крэйг, слегка пошатываясь, взглянула на застывшее лицо сестры. Миллер крепко держал Хэрриет за локоть.
      – Можно зайти на десять минут к вам в кабинет, Джек?
      – Пожалуйста.
      В маленькой комнате со стеклянными стенами было тепло.
      Миллер посадил мисс Крэйг на единственный стул, а сам облокотился на стол. Джек Брэди остался стоять у двери, держа наготове блокнот и карандаш.
      – Я вынужден просить вас ответить на некоторые вопросы, – сказал Миллер. Она кивнула и сжала сумочку так сильно, что побелели костяшки пальцев.
      – Пожалуйста, – прошептала она.
      – Вы знали, что ваша сестра снимала комнату на Гросвенор Роод под именем Джоанна Мартин?
      Она отрицательно покачала головой.
      – Нет, мы об этом не подозревали. Мне и сейчас не верится. Мы считали, что она в Лондоне. Она трижды писала нам оттуда. На всех трех письмах стоял штемпель Челси.
      – Я слышал, что у неё были недоразумения в Академии художеств, продолжал Миллер. – Вашу сестру отчислили. Можете подробнее рассказать об этом?
      – Все очень трудно объяснить. Джоанна была очаровательным ребенком. Она обладала блестящими способностями, но вела себя, как дитя. Поэтому отец не хотел отпускать её далеко и отдал в местную Академию искусств. Он хотел, чтобы она подольше оставалась в семье.
      Она глубоко вздохнула и продолжала более твердым голосом.
      – А потом, около четырех месяцев назад, она буквально за ночь изменилась. Как будто стала совсем другим человеком.
      – В каком смысле?
      – Изменилась вся её сущность и поведение. Любая мелочь приводила её в бешенство. Вскоре с ней вообще невозможно стало общаться. Несколько раз она возвращалась домой навеселе, а потом и вовсе пропадала на целую ночь. Конечно, отец не мог с этим мириться, но он страшно занят своими делами, да и она была ещё совсем юная, почти ребенок.
      – Сколько ей было лет?
      – В прошлом месяце исполнилось двадцать. Вскоре начались неприятности и в Академии. И наконец она поскандалила с преподавателем, и её выгнали.
      – А что происходило потом?
      – Когда отец начал её упрекать, произошла ужасная сцена. В результате она собрала свои вещи и ушла. Заявила, что будет продолжать учиться в Лондоне.
      – А как она это себе представляла? Согласился бы отец давать ей деньги?
      – В этом не было необходимости. У Джоанны были свои деньги, немного больше тысячи фунтов. Два года назад тетка оставила ей наследство.
      – Были ли у неё друзья, знакомые? Может быть, однокурсники по Академии?
      – Нет. За те два года, что она училась, у нас в доме ни разу никто не появлялся. Я уже говорила вам, что она была скромной и замкнутой девочкой, пока не случилось это кошмарное превращение. Раньше она целиком посвящала себя учебе.
      – Она никогда не называла имени Макс Вернон? Не упоминала об этом мужчине?
      Хэрриет задумалась, нахмурилась, но потом отрицательно покачала головой.
      – Нет, не припоминаю. А кто это?
      – Он был знаком с вашей сестрой, – уклончиво ответил Миллер. – Но это не существенно.
      Помолчав, он заговорил снова.
      – Ваша сестра была наркоманкой, мисс Крэйг. Вы знали об этом?
      Ответ был ясно написан на её лице. Она с ужасом взглянула на него, в её взгляде сверкало недоверие и возмущение. Она замотала головой, словно отрицая ужасное обвинение, рот приоткрылся для протеста, однако она не смогла выдавить ни звука.
      Когда она наконец разрыдалась, закрыв лицо руками, Миллер встал и ласково погладил её по плечу. Потом подозвал Брэди.
      – Проводите мисс Крэйг домой, Джек. Возьмите мою машину.
      – А вы?
      – Я думаю, мне следует ещё раз зайти к Монике Грей и побеседовать с ней более откровенно. На этот раз я не позволю себя одурачить. Заедете за мной туда.
      Решительным шагом он вышел из полицейского участка, затягивая на ходу пояс плаща. Пока он шел по коридору, лицо его напряглось а глаза сверкали от ярости.

5