Девушка была совсем юная и явно хорошенькая, но от её красоты не осталось и следа. Правый глаз у неё заплыл, щеку покрывал огромный синяк, губы распухли от удара кулака.
      С искаженном от боли лицом она еле шла, опираясь на женщину-полицейского.
      В зал, где должна была проводиться очная ставка, вошла жалкая тощая фигурка. Рваное платье скрывалось под наброшенным на плечи одеялом.
      Миллер и Брэди сидели на скамье у дальней стены. Брэди первым её заметил. Он коснулся плеча соседа, и Миллер, затушив сигарету, встал ей навстречу. Несколько секунд он пристально вглядывался в нее, как сделал бы это врач при виде пациента. Девушка отшатнулась от этого странного черноглазого парня с бледным лицом. Непреклонный взгляд пронизывал её насквозь.
      Сержант криминальной полиции Ник Миллер ужасно устал. Устал так, как не уставал уже давным – давно. Вот уже десять часов он пребывал в непрерывном напряжении. Сначала он выезжал на два взлома и бандитское нападение на улице. Затем его вызвали в гостиницу около рынка, где в драке пырнули ножом молодого парня. Едва закончив неизбежные формальности, пришлось отправился в район порта, где поступило заявление о жестоком обращении с детьми. Вдвоем с инспектором они нашли трех изможденных малышей, запертых в темной вонючей кладовке без окон. Они там жили, как звереныши.
      А теперь ещё и это…
      В пять утра – а утро было промозглое, февральское – не было сил кому-то сочувствовать. Но лицо девушки было искажено страхом, она многого натерпелась. Он постарался улыбнуться, и эта улыбка резко поправила её состояние. Ник словно окутал девушку теплым взглядом, и она сразу оттаяла, на её глазах показались слезы.
      – Все будет хорошо, – сказал он. – Все наладится. Через пару минут все кончится, – и обернулся к Брэди.
      – Давай, показывай.
      Согласно кивнув, Брэди нажал красную кнопку на небольшой панели на стене. Яркий свет залил возвышение в конце зала. Вслед за тем открылась боковая дверь и гуськом вошли шестеро мужчин. За ними следовали двое полицейских.
      Миллер осторожно взял девушку за руку, но не успел ещё сказать ни слова, как та задрожала всем телом. С большим трудом она подняла дрожащую руку и указала на первого из задержанных – крепкого мужчину с бычьим затылком и большим шрамом на правой щеке. Девушка попыталась что-то сказать, но лишь сдавленно застонала и потеряла сознание. Крепко прижав её к себе, Миллер взглянул на возвышение и сказал:
      – Ладно, Мачек, с вами мы ещё поговорим.
      Джек Брэди был плотным мощным ирландцем, удар его кулака обладал огромной силой. Уже двадцать пять лет он служил в полиции и изо дня в день вновь и вновь сражался со злом во всех его проявлениях. Четверть века он открывал для себя все более жуткие глубины человеческой извращенности. Его вера в добрые качества человека постепенно гасла, и он становился все более жестким и озлобленным, человеком, которого невозможно было ничем удивить. И вдруг случилось нечто непредвиденное: пришлось схватиться врукопашную с двумя грабителями, его спустили с лестницы и бросили в глухом переулке с разбитой головой и двойным переломом ноги.
      Большинство его коллег не оправились бы от таких увечий, но только не Джек.
      Джек Брэди оказался крепким орешком. Сначала пастор причастил его, а потом взялись за дело хирурги с целой командой медсестер. И через три месяца сержант Джек Брэди смог снова приступить к своим обязанностям.
      О неприятном происшествии напоминала лишь едва заметная хромота.
      Он был снова в порядке, но стал немного другим. Все обратили внимание, что он чаще стал улыбаться. Он больше не был неприступным полицейским, с которым каши не сваришь, а изменил свои взгляды на жизнь. Пройдя через собственные страдания, он научился сочувствовать другим.
      Девушка дрожащей рукой подписала протокол. Он помог ей встать и кивнул женщине-полицейскому.
      – Детка, все уже позади, – сказал он девушке. – Ничего дурного с вами больше не случится.
      Тихо всхлипывая, девушка ушла. Вошел Миллер с телеграммой в руках.
      – Джек, не растрачивай попусту свое участие к этой молодой особе. Я только что получил на неё данные. Она была осуждена за кражу, затем за соучастие в квартирном грабеже и за нелегальное хранение наркотиков. В ноябре прошлого года ей удалось бежать из колонии в Петерхилле. – Бросив телеграмму на стол, Миллер добавил: – Нам достаются самые лакомые кусочки.
      – Но Мачеку все равно ничего не светит, – возразил Брэди. – Как бы там ни было, перед нами очень запуганная девочка.
      – Миленькая и аппетитная, – добавил Миллер. – Только этого мне и не хватало.
      Зевнув, он полез за сигаретой, однако пачка оказалась пустой. Досадливо скомкав её, он пробурчал:
      – Длинная выдалась ночь.
      Раскуривая трубку, Брэди согласно кивнул.
      – Скоро она закончится.
      Дверь резко распахнулась, и двое конвойных ввели Мачека, который плюхнулся на стул. Миллер обратился к одному из сопровождающих:
      – Принесите, пожалуйста, чашку чая и пачку сигарет.
      Конвойный кинулся выполнять поручения. Втайне он боготворил Ника Миллера. Человек с законченным юридическим образованием, дослужившийся за рекордных пять лет до сержанта полиции, был его идолом. Поговаривали, что он к тому же имеет долю в фирме брата и может позволить себе гораздо больше, чем большинство полицейских.
      Дверь захлопнулась, и Миллер повернулся к Мачеку.
      – Итак, приступим к делу.
      – Мне нечего сказать, – упрямо заявил Мачек.
      Брэди насмешливо хмыкнул и замолчал.
      Поляк воровато покосился на Миллера, который внимательно изучал свои ногти, и обиженно воскликнул:
      – Ну и что с того, что я дал ей тумака? Эта дрянь заслужила…
      – Почему? – спросил Брэди.
      – Так ведь я её приютил, сам терпел неудобства, чтобы ей было у меня тепло и удобно. А в два часа ночи засек её, когда она пыталась удрать, прихватив мой бумажник, часы и ещё кое-что из вещей. Как бы вы поступили на моем месте? – Вид у него был обиженный и злой.
      Миллер взял со стола протокол с показаниями девушки.
      – Но тут написано, что она прожила с вами пять недель.
      Мачек поспешно согласился:
      – Да, нам было приятно вдвоем.
      – А мужчины?
      – Какие мужчины?
      – Те, которых вы приводили каждый вечер. Мужчины, которые обращались к вам, чтобы получить девушку на ночь.
      – Да вы что! – заорал Мачек. – Разве я похож на сутенера или содержателя номеров?
      – Предпочитаю не отвечать, – хмыкнул Миллер. – Последние две недели вы держали девчонку под замком. А когда она попыталась вырваться, избили её и выбросили на улицу.
      – Попробуйте доказать!
      – А этого вовсе не нужно. Вы признаете, что жили с ней?
      – Ну и что? У нас свободная страна.
      – Но ей ведь всего пятнадцать.
      Мачек побледнел, его лицо приобрело сероватый оттенок.
      – Нет! Этого не может быть…
      – Может. У нас есть на неё документы.
      Мачек в отчаянии повернулся к Брэди.
      – Но она мне никогда не говорила!
      – Да, мир жесток, верно, Мачек? – осклабился тот.
      Поляк встрепенулся и потребовал адвоката.
      – Вы хотите сделать заявление? – спросил Миллер.
      Мачек неприязненно зыркнул на него и зло буркнул:
      – Оставьте меня в покое!
      Миллер не возражал.
      – Ладно, Джек, отправьте его в камеру. Статья готова: растление малолетних. Если повезет, лет семь ему обеспечено.
      Обалдевший Мачек с бешенством глядел на него. Джек Брэди схватил его железной рукой за шиворот и стащил со стула.
      – Давай, пошел!
      Спотыкаясь, как пьяный, Мачек поплелся вон из комнаты.
      Подойдя к окну, Миллер отдернул штору. Моросил мелкий дождь. Бледная полоска на мутном небе обещала близкое утро. Дверь открылась и молодой конвойный вошел с подносом с чаем и сигаретами.
      Миллер отдал деньги и закурил.
      – Можете выпить чай за мое здоровье, мне не до того. Передайте сержанту Брэди, что я позвоню ему сегодня после обеда.
      Пройдя по длинному коридору, Миллер с трудом спустился тремя этажами ниже. Внизу он распахнул дверь и вышел сквозь арку на улицу. Его зеленый «купер-мини» стоял среди множества других у подножия широкой лестницы. Остановившись, он снова закурил.
      Было пять тридцать утра. В это пасмурное утро улицы были совершенно пустыми, как-будто город вымер. Разумнее всего поехать домой и забраться в теплую постель. Однако его одолевало какое-то необычное беспокойство. Казалось, город ждет от него какого-то поступка. Поддавшись этому непонятному порыву, он поднял воротник темно-синего плаща и, нагнув голову, быстро пересек под дождем площадь.
      Некоторые люди очень любят ранние утренние часы. К такому типу принадлежал и Хаммонд. Джордж Хаммонд был сторожем и смотрителем огромных шлюзов, перекрывавших сток воды из канала в реку. Сорок лет подряд Джордж в любую погоду выходил на свой пост ровно в пять тридцать утра. Его не слушал ни дождь ни ветер, ни снег. Проходя по тихим пустынным улицам, он изо дня в день наслаждался утренним покоем. Вот и в это утро он, как обычно, минута в минуту начал подниматься на мост и приостановился, чтобы посмотреть на реку. Вдалеке, вверх по течению, медленно тянулись несколько самоходных барж.
      Перейдя мост, он спустился по ступеням и неторопливо зашагал вдоль берега. В бухте стояли борт о борт несколько загруженных доверху угольщиков. По ним можно было сократить путь к соседней заводи. Он ловко вскочил на первую баржу.
      Дойдя до последней, он примерился, как бы ловчее перескочить на причал. Но, уже пригнувшись для прыжка, он вдруг вскрикнул и едва удержал равновесие. Сквозь серо-зеленую воду на него смотрело женское лицо. За много лет работы Георг повстречал немало утопленников, но такое было впервые.
      Глаза были широко открыты и как будто видели его насквозь, устремившись в вечность. Джорджа внезапно обуял непонятный страх.
      Повернувшись, он снова проделал путь по баржам в обратную сторону, но уже огромными скачками, и поспешил к мосту.
      Ник Миллер как раз поднялся на мост, когда Хаммонд без сил повис на перилах. Миллер кинулся к нему.
      – Что случилось?
      – Полицию, – задыхаясь выдавил Хаммонд, – мне нужна полиция.
      – Вы как раз попали в самую точку, – ухмыльнулся Миллер. – Что произошло?
      – Внизу в реке – девушка… На том берегу, около угольных барж. Сразу под причалом.
      – Уже мертвая? – спросил Миллер.
      – Да, – ответил Хаммонд. – Я до смерти перепугался, никак не ожидал.
      – Там, за мостом, есть ресторан, – сказал Миллер, – он всю ночь открыт. Позвоните в полицию и скажите, чтобы прислали санитарную машину. А я спущусь туда и посмотрю, что можно сделать.
      Хаммонд молча кивнул и поспешно ушел. Миллер скатился по лестнице и поспешил вдоль берега к месту происшествия. Дождь перестал, от реки веяло прохладой. От утренней свежести Миллера пробрала дрожь. Дойдя до причала, он перескочил на первую баржу.
      Сначала он ничего не увидел, но потом на поверхности реки образовался небольшой водоворот, который разогнал мусор. И тогда он увидел её. Она была очень красива, такой красивой женщины он никогда не видел. Ее красота завораживала. Течение затянуло утопленницу под настил причала, и тело покачивалось под самой поверхностью, а платье развевалось, подобно облаку. Длинные золотистые волосы обрамляли её лицо словно ореол, а в глазах застыло удивление. Рот был слегка приоткрыт, лицо сохранило изумление, словно она удивилась, насколько легко все кончилось.
      Тем временем на мосту завыла сирена полицейской машины. Вдалеке гудела скорая помощь. Но Миллер не мог ждать, он был слишком захвачен происходящим. Сбросив плащ и пиджак и поспешно разувшись, он медленно спустился в реку со стороны баржи.
      Вода была ужасно холодная, но, широкими гребками раздвигая мусор, он едва это почувствовал. И в тот самый миг, когда он поднырнул под мостки и протянул руки к женщине, сквозь облака пробились первые лучи утреннего солнца.
      По серой воде побежали блики, и ему показалось, что девушка улыбнулась, когда он её подхватил.
      До широкой лестницы, спускавшейся к самой воде, было ярдов двадцать, не больше. Поддерживая тело, он поплыл к берегу. Там уперся коленями в стену, выпрямился и приподнял девушку, чтобы рассмотреть её получше. Но она уже изменилась: лицо стало безжизненным.
      Он стоял неподвижно по колено в воде, держа утопленницу на руках. И глядя на нее, вдруг почувствовал спазмы в горле, как будто это горе стало его личным горем, его утратой.
      – Отчего это со мной? – тихо прошептал он. – Отчего?
      Ответа не было.

      Старший инспектор Брюс Грант, начальник местной уголовной полиции, стоял у окна с чашкой кофе в руках и недовольно глядел на потоки дождя. У него болела голова, да и печень снова дала о себе знать.
      Пожалуй, приближается старость, – подумал он. – Я слишком мало двигаюсь и чересчур отяжелел.
      Кипа бумаг, лежавшая на письменном столе, тоже не способствовала хорошему настроению и не помогла избавиться от хандры. Вздохнув и закурив первую в этот день сигарету, он сел за стол и выдвинул ящик с докладами.
      На первой докладной была четкая надпись: найдено мертвое тело, не идентифицировано. Нахмурив брови, Грант углубился в текст. Затем нажал кнопку селектора.
      – Сержант Миллер на месте?
      – Кажется, он в буфете, – ответил чей-то голос.
      – Попросите его ко мне.
      Через пять минут Миллер уже стоял перед своим непосредственным начальником. Темно-синий костюм сидел на нем отлично, рубашка сияла белизной. Только на лице остались следы усталости.
      – А я считал, что у вас сегодня выходной, – сказал Грант.
      – Я тоже так считал, но к десяти мне нужно в суд, где слушается дело Мачека. Я потребую задержания на 10 дней. Девчонку придется продержать в больнице хотя бы неделю.
      Грант похлопал по докладной.
      – Вот это мне совершенно не нравиться.
      – Это вы про девушку, которую я вытащил?
      – Да. А вы уверены, что для опознания нет никаких данных?
      Миллер достал из кармана конверт и извлек из него небольшой золотой медальон на изящной цепочке.
      – Он был у утопленницы на шее.
      Грант взял цепочку в руки.
      – Святой Христофор…
      – А вы взгляните на обратную сторону.
      Гравюра на золоте была сделана рукой большого мастера.
      «Джоанне от отца – 1955» – стояло там.
      Грант мрачно взглянул на Миллера.
      – И это все?
      – Да, все. Она была в чулках и обычном белье, платье не очень дорогое, как мне кажется. Однако под фирменной этикеткой должен быть ярлык с фамилией, но он вырезан.
      Грант тяжело вздохнул.
      – А может быть, её сначала убили?
      Миллер отрицательно тряхнул головой.
      – Нет. Мы не обнаружили следов насилия.
      – Ничего не понимаю, – сказал Грант. – Человек может покончить с собой, придя в отчаяние, или если у него помутилось в голове. А вы пытаетесь убедить меня, что эта девушка спланировала свое самоубийство с такой тщательностью, что даже выпорола метку на платье, чтобы скрыть свое имя.
      – Но это единственное объяснение.
      – А почему же она не выбросила цепочку?
      – Потому что привыкла не замечать её на шее. А может, она значила для неё слишком много, ведь она была католичкой.
      – Да, над этим надо тоже подумать. Маловероятно, чтобы католичка решилась на самоубийство.
      – Но все-таки такие случаи бывают.
      – Да, но очень редко. Разве вас не учили в академии, что статистика и теория вероятности помогают в нашей работе? А какие данные из службы розыска о пропавших без вести?
      – Пока ничего не поступало, – ответил Миллер. – Но это и не удивительно, она достаточно взрослая, чтобы жить самостоятельно, так что вряд ли кто спохватиться, если она не придет домой ночевать. По-моему, надо выждать хотя бы дня два. Может быть, кто-то обратиться с просьбой о розыске.
      – Но вы же сами в этом не уверены!
      – А вы?
      Грант покачал головой, снова взглянув на докладную.
      – Нет. Боюсь, все сведения об этой девушке нам придется добывать самим.
      – Разрешите мне заняться этим делом?
      – Не возражаю. В подобных случаях не обязательно делать аутопсию, но я, пожалуй, попрошу о вскрытии. Никогда не знаешь, какой может быть результат, – и он поднял телефонную трубку.
      Миллер вернулся к себе и сел за письменный стол. До начала суда оставался ещё целый час, и он решил привести в порядок срочные бумаги. Но сосредоточиться никак не удавалось. Откинувшись на спинку кресла, он прикрыл глаза. И сразу же из темноты возникло её лицо и стало приближаться к нему, но теперь в глазах светилось удивление и рот был изумленно приоткрыт. Казалось, она хочет ему что-то сказать, пытается заговорить, но не может.
      Боже, как он устал!
      Ник поудобнее устроился в кресле и задремал. Проснувшись ровно без пяти десять, он почувствовал себя удивительно бодрым и отдохнувшим. Однако сойдя вниз и переходя площадь, он вовсе не думал о суде над Мачеком.
      Городской морг был пристройкой к зданию института патологии – длинного безобразного здания в ложно-готическом стиле викторианской эпохи. Внутри было сыро и мрачно. Зеленые кафельные стены и пол, покрытый линолеумом, пропахли дезинфекцией.
      Лаборант Джек Палмер сидел за столом в небольшой каморке в конце коридора. Повернувшись к Миллеру, он улыбнулся, а Миллер спросил:
      – Есть что-нибудь для меня?
      – Старик Мэррей произвел вскрытие сам, но ещё не успел написать заключение. Он расскажет все, что нужно.
      Миллер заглянул через стеклянную дверь в отделанный кафелем кабинет, смежный с залом, где производилось вскрытие, и увидел высокого худого патологоанатома.
      – Могу я к нему войти?
      – Пожалуйста, – кивнул Палмер.
      Профессор Мэррей уже снял халат и мыл руки. При виде Миллера он приветливо улыбнулся.
      – Самое время купаться, – сказал он с легким шотландским акцентом, от которого так и не смог избавиться. – И тем более в сточной канаве, которую именуют рекой. Надеюсь, вы приняли меры, чтобы не заболеть?
      Миллер ответил:
      – Если я заболею, то обещаю обратиться только к вам.
      Продолжая вытирать руки, Мэррей спросил:
      – Вы не узнали, кто эта девушка?
      – Нет еще. Но мы надеемся, что через два-три дня её начнут разыскивать.
      – Но вы не верите в такую возможность. Почему?
      – Потому что этот случай не укладывается в схему типичных самоубийств. Слишком резко он из неё выпадает. С одной стороны, многое говорит за то, что она хотела скрыть свое имя, решившись на самоубийство. Но с другой стороны – нерешительно продолжил он, – можем ли мы предположить, что её убили? Возможно, она была в шоковом состоянии или что-то подобное?
      – Нет, глаза у неё были открыты, – возразил Мэррей. – Странно, что вы заговорили о шоке. Сейчас я вам кое-что покажу.
      В зале, где производилось вскрытие, было очень холодно. Запах дезинфицирующих средств с трудом заглушал отвратительный сладковатый дух тления. Тело утопленницы лежало на каталке в центре зала. Оно было накрыто клеенкой. Мэррей приподнял край и показал Миллеру левую руку трупа.
      – Взгляните сюда!
      На руке четко виднелись следы уколов.
      – Она была наркоманкой? – спросил Миллер.
      Мэррей кивнул.
      – Обследование показало, что примерно за полчаса до смерти ей ввели героин.
      – А когда она умерла, можно точно сказать?
      – Дайте подумать. Вы нашли её около шести? Надо полагать, она пробыла в воде не меньше пяти часов.
      – Иначе говоря, умерла около часа ночи?
      – Приблизительно. Точнее определить трудно, ночь была холодная.
      – Что ещё можно сказать о погибшей?
      – Много тут не скажешь. Возраст около девятнадцати, жила в хороших условиях. Очевидно, выросла в доме, где ни в чем не было недостатка.
      – Хранила невинность?
      – Напротив, была на втором месяце беременности. – Мэррей печально покачал головой и жестко добавил: – Эта юная девушка немало повидала по части секса.
      – А где её одежда?
      – Я передал её вашему сотруднику.
      Миллер обошел каталку, молча постоял возле нее, потом приподнял клеенку, чтобы увидеть лицо покойницы. На нем застыли мир и покой. Кожа была бледной и гладкой. Он прикрыл ей веки и бережно опустил клеенку.
      Мэррей проронил:
      – Я думаю, ей немало пришлось страдать. Такие переживания для такой молодой девушки…
      Миллер согласно кивнул, не в силах произнести ни слова. Ему снова перехватило горло. Он быстро отвернулся и пошел к двери.
      – Ник, – окликнул его Мэррей, – сообщите мне о ходе следствия.
      Обернувшись, Миллер бросил:
      – Обещаю.
      Дверь за ним захлопнулась.
      Выйдя на улицу, он встретил Брэди, который сообщил, что Грант прислал его на подмогу.
      – Закончили со вскрытием?
      Миллер ответил утвердительно и добавил:
      – Мэррей считает, что она упала в воду около часа ночи. Кроме того, она была беременна.
      Брэди не удивился и только спросил, есть ли ещё какие-то данные, на что Миллер пояснил, что она была наркоманкой, кололась героином.
      – Что же, это может нам помочь, – сказал Брэди, доставая из кармана пальто коричневый конверт.
      – Я навел справки в отделе розыска, данные будут к обеду, а тут у меня фотографии.
      Взяв снимки, Миллер подумал, что фотографы в отделе – настоящие профессионалы. Она выглядела на снимках, как живая. Взяв один из снимков и внимательно глядя на него, Брэди нахмурился:
      – Трагический случай. Очаровательная была девушка.
      – Думаю, нужно обратиться к доктору Дасу. Он знает всех наркоманов в городе, – сказал Миллер, пряча конверт.
      – А мне чем заняться?
      Достав из нагрудного кармана золотой медальон, Миллер протянул его сержанту со словами:
      – Ведь вы добрый католик, Джек, верно?
      – Да, иногда заглядываю в церковь.
      – Думаю, девочка тоже бывала там не так уж редко. Здесь надпись на обороте. Обойдите церковные общины. Может быть, кто-то узнает её по фотографии или опознает медальон.
      – На кого списать расходы по разъездам? – поинтересовался Брэди.
      – А это, между прочим, учтено в зарплате. Если хотите, я подброшу вас сейчас до церкви.
      Садясь в машину, Брэди ещё раз достал фото и взглянул на него, мрачно заметив:
      – Но это же бессмысленно, верно? Вы можете себе представить, как жутко там у реки среди барж в полночь?
      – Ужасно, – выдавил Миллер.
      – Ставлю что угодно, только глубокое отчаяние толкнуло её на такой поступок. Хотел бы я знать, что за этим кроется.
      – И я тоже, Джек, – сказал Миллер, – я тоже.
      Он нажал на газ, и они поехали.
      Наркоманы – самые трудные пациенты. Это доктор Лал Дас знал наверняка, но все же выбрал себе такую специальность. Высокий худой индус был профессионалом с международным авторитетом, и ничто не могло заставить его бросить практику в клинике, построенной далеко не в самом приличном квартале города. Он только что закончил утренний прием и присел в кабинете выпить чашку кофе, когда вошел Ник Миллер. Доктор Дас с приветливой улыбкой предложил ему сесть.
      – Какая приятная неожиданность. Как насчет чашечки кофе?
      – Благодарю. С удовольствием.
      Дас подошел к стойке и вернулся с чашкой кофе.
      – Это что, дружеский визит?
      – К сожалению, нет, – Миллер достал одну из фотографий. – Вам знакома эта девушка?
      Дас отрицательно покачал головой.
      – А кто это?
      – Мы не знаем. Утром я вытащил её из реки.
      – Что, самоубийство?
      – Да, – подтвердил Миллер. – Вскрытие делал профессор Мэррей. Он установил, что за полчаса до смерти она приняла наркотик.
      – А какую дозу?
      Миллер ответил со знанием дела.
      – Тогда она недолго была наркоманкой. Большинство моих пациентов дошли до двойной или тройной дозы героина. Были на её руке следы других уколов?
      – Только несколько.
      – Это, кажется, подтверждает мою теорию. – Дас вздохнул. Действительно, трагично. Она была очень привлекательной девушкой. – И добавил, возвращая Миллеру фотографию. – Жаль, что я не могу вам ничем помочь. Вы совершенно не представляете, откуда она, кто она?
      – Я надеялся, что она состоит на учете.
      Дас в ответ отрицательно тряхнул головой.
      – Да нет, не была. У нас теперь разработан новый план действий. Отныне все наркоманы, состоящие на учете, должны проходить обследование по субботам с утра в госпитале Святого Георга.
      – Независимо от обычных встреч с лечащим врачом?
      – Именно так, можете не сомневаться. Если бы девушка числилась в нашей картотеке, я бы её знал.
      Миллер допил кофе и отставил свою чашку.
      – Что же, я должен идти. У меня сегодня много дел.
      – Попытайте счастья ещё у Чака Лазара, – предложил Дас. – Если кто и может вам помочь, то только он.
      – Хорошая мысль, – заметил Миллер. – А как его дела? Он все ещё молодцом?
      – Да, конечно. Уже десять месяцев. Это, действительно, большое достижение. Особенно, если учесть, что он ежедневно принимал по 7 гран героина и 6 гран кокаина.
      – Я слышал, он открыл свой игорный клуб.
      – Да, клуб называется «Беркли». Он находится в районе Корк-сквер. Очень крутое заведение. Вам не приходилось бывать у них?
      – Нет, не бывал. Приглашение на презентацию я получил, но времени не было. А там до сих пор играет тот великолепный пианист?
      – О, да, конечно. В мастерстве он не уступит самому Оскару Питерсону. Я был там прошлую субботу. Мы говорили о вас.
      – Надо будет к нему заглянуть, – кивнул Миллер. – А где он сейчас живет?
      – У него квартира прямо над клубом. Очень уютно. Однако сейчас он, наверное, ещё спит.
      – Ладно, разберемся.
      Оба вышли в коридор. Открыв дверь, Дас пожал руку Нику Миллеру.
      – Если я смогу быть вам полезен…
      – Я ещё позвоню, – бросил Миллер, торопливо сбегая по лестнице к своей машине.
      Корк-сквер считался зеленым сердцем города. Летом он прятался от жары в тени сикомор, старые дома придавали ему солидность. Здесь жили в основном врачи и адвокаты.
      Входная дверь клуба «Беркли» была выкрашена в кремовый цвет. Медная ручка блестела в бледных лучах зимнего солнца. Неоновая вывеска была, против ожидания, очень скромной и со вкусом, и можно было не сомневаться, что над ней работал профессионал.
      Миллер подъехал к самому тротуару, затормозил и стал рассматривать здания.
      – Эй, Ник, пропащая душа! Зачем приехал?
      Оклик раздался с другой стороны. Оглянувшись, он увидел Чака Лазара, выходящего из-за дерева. Тот с трудом удерживал на поводке двух далматинцев, рвавшихся вперед.
      Миллер поспешил ему навстречу прямо по мокрой траве.
      – Здорово, Чак. Что у тебя за звери?
      Американец широко осклабился.
      – Это мой новый имидж. Привносит в клуб новую атмосферу. Гости очень довольны. Но это мелочи. Как ваши дела? Мы не виделись целую вечность. – Он весь сиял от радости, и это было искренне. Его голубые глаза сверкали.
      Около года назад Миллер расследовал дело об убийстве и во время следствия познакомился с Чаком Лазаром. В то время американец находился в самой тяжелой зависимости от героина. Его худое изможденное лицо с ввалившимися щеками напоминало лики святых. Теперь щеки округлились; аккуратно подстриженная бородка и дорогая твидовая куртка в спортивном стиле придавали ему вид преуспевающего дельца.
      Спустив далматинцев с повадка, он дал им возможность бегать по клумбам, а сам сел с Миллером на скамейку.
      – Я только что от доктора Даса; он сказал мне, что недавно посетил ваш клуб. Очень доволен вашим состоянием.
      Взяв предложенную сигарету, Лазар довольно рассмеялся.
      – Да, за меня больше волноваться не надо. Вылечился до конца дней. Закурив, он выпустил голубое облачко дыма и продолжал: – А что вам нужно было от Даса? Новое дело?
      Достав одну из фотографий, Миллер протянул её американцу.
      – Знаете эту девушку?
      Лазар отрицательно покачал головой.
      – Нет, никогда не встречал. – Нахмурив брови, он спросил: – Ее убили?
      – Да, убили, – кивнул Миллер. – Сегодня утром я вытащил её из реки. Но мы не знаем, кто она такая.
      – Самоубийство?
      – Да. Вскрытие показало, что она была наркоманкой. Я надеялся, что она состояла на учете, поэтому и обратился к Дасу.
      – А он тоже её не знает? Тогда дело значительно усложняется.
      – Вы в курсе, как сейчас дела в торговле наркотиками? – спросил Миллер. – Где она могла доставить это зелье?
      – Трудно сказать. Не забывайте, что я уже давно не имею с ними дела. Насколько мне известно, определенной группировки нет, если это вы имеете ввиду. Помните, где мы с вами впервые познакомились?
      Миллер улыбнулся.
      – А как же! У аптеки на центральной площади.
      – Там продают наркотики. Большинство наркоманов, состоящих на учете у врача, просят выписать рецепт и на другой день имеют право получить по нему наркотик легально. Поэтому все они собираются в центре города у аптеки. Аптека работает всю ночь, а действие рецепта наступает с полуночи. Все наркоманы, не состоящие на учете, тоже сбегаются туда в надежде хоть что-то перехватить. Зачастую им везет. Многие врачи выписывают сверхдозы.
      – Значит, мне придется сегодня ночью отправляться на городскую площадь и всем показывать фото для опознания?
      – Если она действительно была наркоманкой, то её непременно кто-нибудь помнит.
      – Спасибо, – вздохнул Миллер, – ещё одна ночь пройдет без толку.
      – Да, не стоило вам становиться полицейским, – смеясь заметил Лазар, но выражение его лица тут же изменилось и стало печальным.
      Миллер ещё смотрел на здание клуба, когда туда подкатил темно-синий «роллс-ройс». Вышедший из него мужчина имел комплекцию борца-профессионала. Синий плащ трещал на мощных плечах. Низкорослый водитель с жирными черными волосами подошел к дверце, чтобы выпустить следующего пассажира. Второй мужчина был массивным, но рыхлым. Его светлые волосы казались почти белыми. На нем был темно-серый фланелевый однобортный костюм с белым цветком в петлице – истинный тип элегантного англичанина, который одевается только у Севила Роу. Он был твердо убежден, что родился на свет, чтобы повелевать. Маленький водитель что-то сказал ему, и все трое одновременно повернулись, разглядывая Лазара и Миллера.
      – Это ваши друзья? – спросил Миллер, пока троица пересекала газон, направляясь к ним.
      Лазар покачал головой.
      – Я бы этого не сказал. Расфранченный верзила – это Макс Вернон. Он появился здесь месяца четыре назад и скупил у Гарри Фолкнера все разом: клуб «Фламинго», тотализатор и все прочее. Раньше он содержал злачные места в Лондоне.
      – А его сопровождающие?
      – Здоровый, как бык – это Карвер, Бенджамен Карвер. А низенький жилистый – Страттон, имени не знаю. Но он самый опасный из этой команды.
      – Кто-нибудь из них пытался на вас давить?
      Лазар скривил рот в безрадостной улыбке.
      – До этого не дошло. Надо сказать, мистер Вернон охотно имел бы долю в таком скромном заведении, как мое. Естественно, с посильным содействием в рамках закона и правопорядка. Но, к сожалению, я не заинтересован в компаньоне.
      Не дойдя нескольких шагов до обоих мужчин, Вернон остановился. Страттон и Карвер застыли по бокам.
      – Привет, дружище, – радостно воскликнул он. – Я так и думал, что вас встречу. Хотелось побеседовать.
      – По-моему, не стоит тратить время, – возразил Лазар.
      Карвер резко шагнул вперед, но прежде, чем что-то произошло, Миллер успел быстро произнести:
      – О, у вас настоящий итонский галстук!
      Вернон с радостной улыбкой повернулся к нему.
      – Как приятно это слышать! Вы тут первый человек, который это заметил. Не то что у нас на севере…
      – Опасные края, – заметил Миллер. – О нас говорят, что мы настолько не доверяем приезжим. что даже безобидному туристу стараемся сбросить на дороге кусок скалы на голову.
      – Великолепно, – Вернон снова повернулся к Лазару, – познакомьте меня с вашим другом.
      – Рад стараться, – ответил Лазар. – Это Ник Миллер, сержант местной уголовной полиции.
      По лицу Вернона промелькнула некоторая растерянность, но он непринужденно протянул руку.
      – Рад с вами познакомиться.
      Миллер сидел на скамейке, не вынимая рук из карманов.
      – Не испытываю взаимного чувства.
      – Не советую говорить подобные вещи, – злобно проронил Карвер, намереваясь броситься на Миллера. Лазар свистнул, оба далматинца помчались на зов и остановились около хозяина, напрягшись всем телом и вытянув морды в сторону Карвера. Из их глоток раздавалось грозное рычание.
      Карвер нерешительно остановился, а Миллер рассмеялся.
      – Дорогой мой, эта порода собак служила в восемнадцатом веке для защиты от грабителей и охраны в пути почтовых карет.
      В глазах Карвера сверкнули злобные огоньки, а Вернон тихо рассмеялся.
      – Неплохо, неплохо. Каждый день учит нас чему-то новому, – с издевкой заметил он Карверу и, не добавив больше ни слова, отвернулся и пошел обратно к своему «роллс-ройсу».
      Карвер и Страттон поспешили за ним. Лазар нагнулся и почесал собак за ушами.
      – Боюсь, от этих парней так просто не отделаться, Чак, – вполголоса заметил Миллер.
      – С ними я справлюсь.
      Миллер покачал головой:
      – Лучше доверьте это мне. Считайте, что я дал вам не просто добрый совет, а приказ.
      Он рассмеялся и встал.
      – Мне пора бежать.
      Лазар тоже встал и достал из нагрудного кармана маленькую карточку в золотой рамке.
      – Хоть это и против правил, но все-таки возьмите членскую карточку моего клуба. Зайдите как-нибудь к нам. Я очень долго не слышал вашей игры на рояле.
      – Ну что же, пожалуй зайду, – Миллер повернулся и пошел через лужайку.
      Когда «ролс-ройс» аккуратно влился в поток машин, Макс Вернон нагнулся вперед и, отодвинув защитное стекло, спросил:
      – Вы знаете этого Миллера? Что о нем известно?
      – Никогда о нем не слышал, – ответил водитель.
      – Тогда пора начать им интересоваться. Я хочу знать о нем все абсолютно все!
      – Особые причины? – спросил Карвер.
      – Ничего особенного. Единственный знакомый мне служащий уголовной полиции, который мог себе позволить шить костюмы на заказ, сидит за взятки.
      Карвер вытаращил глаза. Вернон снова задвинул стекло и откинулся на мягком сиденье. С тонкой улыбкой на губах он достал и закурил сигарету.

      Генри Вайд был жирным и толстым. Вдобавок он был почти лыс. У него был двойной подбородок и роговые очки. В целом он производил впечатление процветающего букмекера.
      Однако он не был букмекером. Он возглавлял отдел криминальных экспертиз и занимал должность инспектора. Глядя на его широкую улыбку, нельзя было предположить, какой острый ум скрывается за внешним добродушием и приветливостью.
      Когда Миллер вошел в кабинет, примыкавший к лаборатории, Вайд заполнял формуляр, сидя за письменным столом. Он повернулся к двери и приветливо улыбнулся.
      – Привет, Ник. Я так и думал, что рано или поздно вы здесь у меня появитесь.
      – Нашлось что-то интересное?
      – К сожалению, маловато. Идите сюда, я вам кое-что покажу.
      Миллер прошел следом в лабораторию и приветствовал лаборантов, склонившихся над столами. Одежда утонувшей девушки была заботливо сложена у окна. Вайд начал подробный отчет о каждой вещи.
      – Чулки изготовлены известной фирмой и продаются во многих магазинах. Белье куплено в универмаге «Марк и Спенсер».
      – А платье?
      – Достаточно дорогое, но пошито на крупной фирме, поставляющей изделия во все английские магазины. У фирмы закупают продукцию десятки мелких торговых точек и универмагов. Но нам удалось сделать небезынтересное открытие. Под этикеткой фирмы был ещё ярлык с фамилией владельца, или другим каким-то знаком, но он оторван.
      Взяв платье в руки, он показал пинцетом на следы разрыва.
      – Да, я тоже это заметил, – кивнул Миллер…
      – Я попытался сравнить крошечный клочок оторванного ярлычка с нитками различных видов белья. Оказалось, что это изделие фирмы «Кэш». Вы наверняка встречали подобные этикетки. Такие беленькие, на которых красным шелком вышито имя владельца. Многие покупают такие ярлыки – метки для своих детей, отдавая их в интернат либо отпуская в общежития при институтах.
      – Да, конечно, – согласился Миллер. – Я их видел у своей свояченицы. Они пришиты к каждой вещи обоих её сынишек. Это все, что вы нашли?
      – Нет, есть ещё кое-что. Мы исследовали её ногти, то есть, точнее, то, что осталось под ногтями. И нашли следы масляной краски. На платье тоже обнаружены следы той же краски.
      – Так она была художницей? – предположил Миллер.
      – Наверняка сказать трудно. В наше время многие рисуют для развлечения. – Сказав это, Генри Вайд рассмеялся и угостил Миллера дружеским тумаком. – Вам не следовало служить в полиции, дружище. Вы слишком серьезно относитесь к жизни.
      Грант все ещё не вставал из-за стола, когда Миллер снова заглянул к нему.
      – Найдется у вас для меня минутка?
      – Входите, – Грант откинулся в кресле и закурил. – Как идут дела?
      – Очень медленно. Но я пришел поговорить о другом. Знаете ли вы человека по фамилии Вернон?
      – Макс Вернон, приезжий из Лондона, скупивший у Фолкнера все казино и тотализатор? – Грант пожал плечами. – Я почти ничего о нем не знаю. Мне его представили на благотворительном обеде. По-видимому, он получил отличное воспитание.
      – Точно, вплоть до итонского галстука, – при этих словах Миллеру захотелось громко расхохотаться. – Он пытается давить на Лазара.
      – Неужели? – поразился Грант.
      – К сожалению, это истинная правда, – продолжал Миллер.
      – Мы с Лазаром сидели на скамеечке в сквере напротив его клуба, и тут появился Вернон в сопровождении двух телохранителей по имени Карвер и Страттон. Можете мне поверить, они не настроены были шутить. Вернону хочется войти в долю в клубе «Беркли». Естественно, он готов хорошо заплатить, и не потерпит никаких нарушений закона, но если Лазар не согласится, ему не перепадет ничего.
      Грант совершенно преобразился и энергично нажал кнопку телефона.
      – Немедленно свяжитесь с управлением уголовной полиции Лондона. Мне необходима исчерпывающая информация о некоем Максе Верноне и двух работающих на него мужчинах – Карвере и Страттоне. Как можно быстрее.
      Закончив, он снова обратился к Миллеру.
      – Что произошло потом?
      – Да, собственно, ничего особенного. Вернон не сказал ничего компрометирующего. На первый взгляд, он просто хочет заключить с Лазаром вполне легальное деловое соглашение.
      – А он знал, кто вы такой?
      – Нет. Лазар меня ему представил.
      Грант встал и подошел к окну.
      – Эта история мне совсем не нравится.
      – Но передо мной открылись новые перспективы, – заявил Миллер. – Я задаю себе вопрос, не присвоил ли себе Вернон заодно и созданную Фолкнером сеть девушек по вызову – «Кэл-гел-ринг».
      – Да, завидная перспектива, – вздохнул Грант. – Беда никогда не приходит одна. Зайдите ко мне сегодня около трех, если удастся. До трех должен прийти ответ из Лондона.
      Вернувшись в свой кабинет, Миллер застал там молодого сотрудника.
      – Сержант, пока вы были у шефа, я принял для вас сообщение.
      – От кого?
      – От Джека Брэди. Он сказал, что звонит из католической церкви Уолтхемгейт. И спрашивает, сможете ли вы добраться туда как можно скорее.
      – Ясно, – сказал Миллер. – Что еще?
      – Да, он просил сообщить, что напал на след девушки.
      В маленькой церкви царил полумрак. Свечи горели только у алтаря. Казалось, статуя Богоматери в боковом приделе слегка колышется. Ник Миллер в непривычной обстановке чувствовал себя скованно.
      Он стоял и ждал, пока Джек Брэди молился, преклонив колена.
      Перед алтарем, погруженный в молитву, стоял на коленях человек, с которым они собирались поговорить. Через несколько минут он встал и подошел к ним. Миллер заметил, что он очень стар. Седые волосы на свету отливали серебром. Брэди представил их друг другу.
      – Пастор Райян, сержант Ник Миллер.
      Старик с улыбкой пожал руку Миллеру. Рукопожатие оказалось, против ожидания, очень крепким.
      – Мы с Джеком старые друзья, сержант. Пятнадцать лет подряд он руководил секцией бокса в нашем клубе. Пойдемте, сядем лучше на веранде. В это время года солнце показывается так редко… И зима была особенно суровой.
      Брэди отворил дверь, пастор прошел вперед и сел на деревянную полированную скамью, откуда видно было старое, тихое кладбище, обсаженное кипарисами.
      – Мне сказали, вы постараетесь помочь следствию.
      Пастор кивнул.
      – Могу я ещё раз взглянуть на фотографию?
      Миллер протянул ему снимок. Пастор Райян долго молча его рассматривал и, глубоко вздохнув, произнес:
      – Бедное дитя.
      – Вы знали эту девушку?
      – Она говорила, что её зовут Джоанна Мартин.
      – Она так себя называла?
      – Верно. Но я не думаю, что это её настоящее имя.
      – Можно узнать, почему?
      Пастор Райян слабо улыбнулся.
      – Я не хуже вас знаю людей, сержант. Это особенность моей профессии. Образуется как бы инстинкт.
      – Я понимаю, что вы имеете в виду, – ответил Миллер.
      – Впервые она появилась в нашей церкви около трех месяцев назад. Мне сразу бросилось в глаза, что она отличается от других прихожан. Мы живем здесь будто на вокзале, сержант. Почти все дома сдаются здесь в наем, а квартиранты постоянно меняются. Сразу было заметно, что Ионна выросла в другом мире, где царит порядок. Здесь она попала в совершенно незнакомую среду.
      – Вы знаете, у кого она жила?
      – Она снимала комнату у миссис Килрой. Ее дом недалеко отсюда. Я уже дал адрес сержанту Брэди.
      То, что он назвал Брэди так официально, придало другой оттенок всему разговору. Казалось, он уже готовится к следующему вопросу, который неминуемо будет задан.
      – Я понимаю, пастор, в каком вы затруднительном положении, – сказал Миллер. – Девушка запуталась в противоречиях. Ситуация казалась ей безнадежной, иначе она не решилась бы покончить с собой. Имеете ли вы хоть какое-то представление, что привело её в такое отчаяние?
      Брэди заволновался и даже переступил с ноги на ногу. Пастор отрицательно покачал головой.
      – Я должен хранить тайну исповеди. Я не имею права рассказывать, что узнал на исповеди, о чем бы ни шла речь. Для меня не существует исключений. Вы это знаете, сержант.
      – Разумеется, господин пастор, – согласился Миллер. – Не буду больше ничего у вас выпытывать. Вы и так нам очень помогли. Большое спасибо.
      Пастор Райян встал и протянул руку.
      – Если я смогу ещё чем-то помочь, всегда рад. Вы найдете меня здесь.
      Брэди пошел вперед. Миллер последовал за ним, но внезапно задержался.
      – Еще один вопрос. Если я не ошибаюсь, то для самоубийц есть ограничения при похоронах. Это верно?
      – В данном случае – нет, – твердо ответил пастор Райян. – Тут много смягчающих обстоятельств. Я лично доложу епископу и могу с уверенностью сказать, что препятствий не будет.
      Миллер улыбнулся.
      – Это меня радует.
      – Извините за нескромность, но мне кажется, вы лично заинтересованы в этой истории. Можно узнать, почему?
      – Я сам вытащил её из воды, – пояснил Миллер. – Такое не забывается. В одном я твердо уверен: я не успокоюсь, пока не найду виновника её гибели.
      Пастор Райян тяжело вздохнул.
      – Большинство полагает, что священники отрезаны от светской жизни и живут как за стеклянной стеной. Но это не так. Мне за неделю приходится встречаться лицом к лицу со злом гораздо чаще, чем иному человеку за всю долгую жизнь. – И добавил с усталой улыбкой. – И все-таки я продолжаю верить в доброе начало, в то, что в любом человеке есть что-то хорошее.
      – Мне бы очень хотелось разделить с вами вашу уверенность, – мрачно буркнул Миллер. – В самом деле, я бы очень этого хотел.
      Он повернулся и поспешно ушел.
      Миссис Килрой была несимпатичной вдовой с ярко-рыжими волосами и тонким ртом, который она так усердно красила яркой помадой, что тот казался кровавым пятном на её топорном лице.
      – У меня приличный дом, – заявил она, провожая посетителей на второй этаж. – У меня не бывает никаких неприятностей.
      – Не волнуйтесь, миссис Килрой, – успокоил её Брэди. – Нам просто нужно взглянуть на комнату, и это все. Потом зададим несколько вопросов.
      Они прошли по длинному темному коридору. Линолеум был натерт до блеска, посередине лежала старая истертая дорожка. Дверь в конце коридора была заперта. Вынув из кармана передника большую связку ключей, миссис Килрой отперла дверь и вошла.
      Комната оказалась огромной. Гарнитур красного дерева викторианских времен отливал темным медом. Единственное окно было наполовину закрыто шторой, поэтому шум транспорта звучал приглушенно, как нечто потустороннее. Тонкий солнечный лучик освежал выцветшие краски старого индийского ковра.
      Мужчин поразила чистота в комнате. Всюду был порядок. Постельное белье снято. Одеяло аккуратно сложены на краю матраца. Зеркало на туалетном столике тщательно протерто.
      Миллер проверил все выдвижные ящики, везде было пусто. Он обратился к хозяйке.
      – Сегодня утром вы застали комнату в таком же виде?
      – Да, – ответила миссис Килрой, – вчера вечером около девяти она спустилась ко мне и постучала в дверь.
      – Она пришла с улицы?
      – Не могу сказать. Но она предупредила, что сегодня уедет.
      – И не объяснила, почему?
      – Я и не спрашивала. Я только согласно контракту потребовала оплату вперед за неделю, если она уезжает раньше оговоренного срока.
      – И она заплатила?
      – Не моргнув глазом. Должна сказать, у нас никогда не было недоразумений с оплатой.
      Во время беседы Брэди ещё раз обошел комнату, внимательно осматривая комоды и шкафы. Затем доложил, что все в идеальном порядке, абсолютно чисто.
      – Следовательно, она забрала все свои вещи, – сказал Миллер и, обращаясь к миссис Килрой, спросил: – А вы видели, как она уходила?
      – Я видела её в последний раз в половине десятого. Она сказала, что хочет сжечь всякие ненужные мелочи. Попросила разрешения сжечь вещи в подвале, в котле.
      – А вы туда не спускались?
      – В этом нет нужды. Котел нужно проверять через день.
      – Так… – протянул Миллер, подошел к окну и раздвинул шторы. Вернемся ещё раз к тому моменту, когда вы виделись с ней вчера в последний раз. Она была взволнована или огорчена?
      Миссис Килрой замотала головой.
      – Нет, нет. Такая же, как обычно.
      – Но ведь всего через три часа она свела счеты с жизнью.
      – Да простит ей Господь! – В голосе миссис Килрой звучало истинное негодование. Она истово перекрестилась.
      – Что ещё вы можете о ней рассказать? Нам известно, что она прожила у вас три месяца.
      – Совершенно верно. Однажды она появилась у моих дверей с двумя чемоданами, а у меня как раз была свободная комната. Она согласилась внести плату за три месяца вперед, так как не имела никаких рекомендаций.
      – И что вы подумали об этой девушке?
      Миссис Килрой пожала плечами.
      – Она отличалась от местных жителей. Слишком благородная. Я поставила себе за правило никогда не задавать лишних вопросов, потому что каждый должен заниматься своими делами и не вмешиваться в чужие. Но эта девушка наверняка могла бы рассказать немало интересного.
      – Пастор Райян вовсе не уверен, что её действительно звали Джоанна Мартин.
      – Меня это вовсе не удивляет.
      – А как она зарабатывала на жизнь?
      – С ней у меня не было проблем. Меня не касалось, чем она занимается. Я заметила только, что у неё стоял мольберт. Она часто рисовала. Однажды я спросила, учится ли она в академии, но она сказала, что рисование – её хобби.
      – Часто ли она уходила из дома, например, по вечерам?
      – Мне было безразлично, где она проводит ночь. У каждого жильца есть свой ключ.
      И снова пожав плечами, она добавила:
      – Меня тоже часто не бывает дома.
      – Бывали у неё посетители?
      – Если и бывали, то без моего ведома. Она была очень скрытной. Время от времени я замечала, что она ужасно выглядит – совсем как больная. Однажды пришлось даже помочь ей подняться по лестнице. Я хотела вызвать врача, но она сказала, что чувствует себя немного нездоровой. Когда я снова увидела её через несколько часов, она выглядела прекрасно.
      «После инъекции героина», – подумал Миллер и вздохнул.
      – Больше вам нечего нам сказать?
      – Пожалуй, нечего. – Миссис Килрой слегка поколебалась и добавила: Если она дружила с кем-нибудь, то только с девушкой из четвертого номера, с Моникой Грей.
      – А откуда вы это знаете?
      – Я видела, как они вместе уходили. Обычно во второй половине дня.
      – Она сейчас дома?
      – Должна быть дома. Насколько мне известно, по вечерам она работает в клубе.
      Миллер повернулся к Брэди.
      – Я побеседую с девушкой, а вы тем временем пройдите с миссис Килрой к отопительному котлу. Может быть, что-то заметите.
      Дверь за ними закрылась. Миллер тихо стоял и прислушивался. В комнате царила мертвая тишина – как будто тут никто никогда не жил. Да и что он знал о ней? Пока что её личность представала перед ним только в цепи отрывочных противоречивых фактов. Девушка, выросшая в приличном родительском доме, по непонятным пока причинам сбежала в этот захудалый пансион. Примерная католичка, и наряду с этим – самоубийство? Интеллигентная и образованная, но связалась с наркоманами.
      Все это как-то не соответствовало одно другому.
      Пройдя по коридору, он постучал в комнату номер четыре. Девичий голос предложил войти.
      Распахнув дверь, он перешагнул через порог. Девушка стояла перед зеркалом спиной к двери. Она была полуодета. Когда она увидела его в зеркале, её глаза испуганно расширились.
      – Я думала, это миссис Килрой.
      Как истинный кавалер, Миллер отступил в коридор и прикрыл за собой дверь. Через минуту его снова впустили. Девушка набросила старый халат и встретила его с улыбкой.
      – Попробуем ещё раз сначала?
      Ее низкий голос звучал тепло и ласково. Маленький курносый нос подчеркивал очарование юности.
      – Мисс Грей? – Миллер предъявил свое удостоверение. – Сержант Миллер из уголовной полиции. Я бы хотел несколько минут с вами поговорить.
      Ее улыбка погасла и взгляд потемнел, но она отступила, чтобы впустить его в комнату.
      – В чем я провинилась? Неправильно припарковалась?
      Лучший результат иногда получался в тех случаях, когда идешь прямо к цели. Этим методом Миллер и попытался сейчас воспользоваться.
      – Я собираю материал в связи со гибелью Джоанны Мартин. Если меня правильно информировали, вы в состоянии нам помочь.
      Его слова подействовали, как внезапный удар. Она покачнулась, потом резко повернулась и села, ухватившись за спинку кровати.
      – Вы же с ней дружили, – продолжал Миллер.
      Растерянно глядя на него, она вдруг вскочила, оттолкнула его и бросилась в ванную.
      Сдвинув брови, он остался на месте, не зная как поступить. В дверь постучали. На пороге стоял Джек Брэди.
      – Что – нибудь нашли? – спросил Миллер.
      В руках Брэди держал старый мешок.
      – В мусорном ведре оказались разные вещицы. Что вы скажете, например, об этом?
      Он показал треугольный кусок железа, обгоревший со всех сторон. Миллер нахмурился.
      – Это уголок от чемодана.
      – Точно, – Брэди встряхнул мешок. – Если судить по моим находкам, то получается, что она сожгла все свои вещи.
      – Вместе с чемоданом? Вот уж правда не доверилась воле случая, вздохнул Миллер.
      – Ладно, Джек. Снесите это все в машину и звоните в управление. Узнайте, не появилось ли у них что-нибудь для нас. Я сейчас.
      Закурив, он подошел к окну и уставился на маленький палисадник. Позади открылась дверь, и Моника Грей вышла из ванной. Она снова пришла в себя. Последствие шока уже не были заметны. Девушка присела на край кровати.
      – Извините меня. Но такой удар…Джоанна была славной девушкой.
      Помолчав, она неуверенно спросила:
      – Но как…как это случилось?
      – Она бросилась в воду, в реку. – Миллер дал ей сигарету и поднес зажигалку. – Мне сказала миссис Килрой, что вы дружили.
      Глубоко вдохнув дым, Моника Грей с наслаждением медленно его выдыхала.
      – Не такими мы уж были подругами. Ходили иногда по вечерам вместе в кино или выпивали у меня чашечку кофе. Просто так получилось, оттого что жили рядом.
      – А больше вы никуда не ходили вместе? – поинтересовался Миллер.
      – Я не могла, я ведь работаю по вечерам. В казино на площади Гаскойн, в клубе «Фламинго».
      – У Макса Вернона?
      Она кивнула.
      – А вы там бывали?
      – Давно. Расскажите мне про Джоанну Мартин. Откуда она была?
      Моника Грей покачала головой.
      – Она никогда не говорила о прошлом. Казалось, она живет только настоящим.
      – А чем она зарабатывала на жизнь?
      – Насколько мне известно, она вообще нигде не работала. Очень много рисовала, хотя считала это пустой тратой времени. Но у неё всегда были деньги.
      – А друзья? Знакомые мужчины?
      – Никого из них не знаю.
      – Вам не показалось это странным? Она ведь была очень привлекательна.
      – Это верно, но у неё были свои проблемы.
      Поколебавшись немного, она добавила:
      – Если вы видели её труп, то вы наверняка знаете, что я имею ввиду. Она была наркоманкой. Однажды я вошла к ней без стука. Хотела одолжить пару чулок, а она как раз кололась. Просила никому не говорить.
      – И вы никому не сказали?
      Моника Грей пожала плечами.
      – Меня это не касалось. Хотя мне и стыдно, но я не могла ей помешать.
      – Она была католичкой, – заметил Миллер. – Вы знали об этом?
      – Да. В церкви она бывала почти ежедневно.
      – И, несмотря на это, решилась на самоубийство. Она сожгла все свои вещи внизу, в котле. И перед тем, как броситься в воду, даже вырвала из платья бельевую метку. Чистая случайность, что нам удалось напасть на какой-то след. Но как только мы находим человека, который знал её, то не можем узнать о ней ничего определенного. Разве это не странно?
      – Она вообще была странным созданием. Невозможно было угадать, что происходит в её душе.
      – Пастор Райян уверен, что Джоанна Мартин – не настоящее её имя.
      – Ничего про это не знаю.
      Миллер задумался. Молча шагая по комнате, он внезапно остановился. На столе в беспорядке валялись наброски и рисунки. Большей частью это были модели. Часть из них была сделана тушью, а другие акварелью. Но во всех просвечивал истинный талант.
      – Это ваши?
      Моника Грей встала и подошла к столу.
      – Да. Вам нравится?
      – Очень здорово. Вы занимались в академии?
      – Два года. Из-за этого я и приехала сюда.
      – А почему вы бросили учиться?
      Она рассмеялась.
      – В «Фламинго» я зарабатываю сорок фунтов в неделю, к тому же и на платья доплачивают.
      – Альтернатива соблазнительная. – Миллер бросил эскизы на стол.
      – Не буду вам больше мешать, – он пошел к двери, но обернулся ещё раз и предупредил: – Помните, если мне не удастся найти её семью, придется пригласить вас на официальное опознание.
      Она молча уставилась на него и страшно побледнела.
      Он осторожно прикрыл дверь и торопливо сбежал по лестнице. На стене висел телефонный аппарат. Брэди набивал трубку, опираясь на дверную раму.
      – Есть новости?
      – Нет, ничего. Но у меня такое ощущение, что с этой молодой особой мы ещё встретимся.
      – А я переговорил с нашим бюро. Чак Лазар оставил вам сообщение. Кажется, он успел показать кое-кому фотографию, которую вы ему оставили. И нашел наркомана, который продал ей вскоре после полуночи небольшую дозу героина. Если вы сможете ему гарантировать, что его не привлекут к суду за торговлю, он готов дать показания.
      – Годится, – кивнул Миллер. – Займитесь этим, ладно? Я высажу вас у Корк-сквер, тогда вы сможете зайти к Чаку. А сейчас мне срочно нужно позвонить.
      – Что-то серьезное?
      – Нет, просто попытка. Мы знаем, что девушка занималась живописью. Кроме того, нам известно, что перед смертью она вырвала на платье бельевую метку такого типа, какой обычно встречается у студентов или учащихся. Может быть, обнаружится какая-то связь.
      Найдя номер в телефонной книге, он быстро набрал его. Ждать пришлось недолго, номер ответил.
      – Академия искусств, – сообщил женский голос.
      – Соедините, пожалуйста, с секретариатом.
      Последовала пауза, затем ответил приятный мужской голос с шотландским акцентом:
      – Хендерсон.
      – Говорит сержант Миллер из уголовной полиции. Мы ведем следствие по делу Джоанны Мартин. У нас есть все основания полагать, что она училась у вас хотя бы два последних года. Можно ли это проверить сейчас, или поиски продлятся займут слишком много времени?
      – Разумеется, сержант, всего несколько минут, – с готовностью ответил Хендерсон. – У нас прекрасная система учета.
      Немного погодя он заговорил снова:
      – К сожалению, такой студентки у нас нет, это имя не числится. Но я могу поискать еще, если вы считаете, что это вам поможет.
      – Нет, спасибо, не имеет смысла, – сказал Миллер. – Она ещё молода и не могла учиться раньше.
      Положив трубку, он обратился к Брэди:
      – Эта возможность тоже отпала.
      – Что дальше? – спросил тот.
      – Если пастор Райян прав и её зовут не Джоанна Мартин, то рано или поздно появится заявка на розыск без вести пропавшей. Вы сейчас отправитесь к Чаку Лазару, а я поеду в Армию спасения и посмотрю, не поможет ли нам Марта Броадриббс.
      Спускаясь к машине, он был очень сосредоточен. Каждый хороший криминалист должен считаться с интуицией, чтоб бы не говорили факты. У Ника Миллера было чувство, что в этой истории многое не в порядке, что дело гораздо серьезнее, чем казалось на первый взгляд.

      Маленькая контора на Стоун-стрит была забита народом. Полдюжины молодых людей и женщин сидели, склонившись над старыми письменными столами, заваленными папками.
      – Я посмотрю, у себя ли майор, – сказал сопровождавший Миллера худощавый молодой человек в очках и строгим выражением лица.
      Миллер оперся на шкаф с папками и приготовился ждать. На него всегда производило впечатление неутомимое усердие, которое здесь было видно во всем. На полу валялся машинописный листок. Он поднял его и прочел:

      «Мы разыскиваем ваших родственников во всех уголках земного шара. Все сведения о розыске тщательно обрабатываются и строго проверяются.
      Полиция и многие другие организации тратят много усилий, чтобы найти без вести пропавших. Однако то и дело выясняется, что препятствие состоит в отсутствии закона, запрещающего пропадать по своей воле. У полиции связаны руки, если пропал человек, не совершивший преступления. В результате Армия спасения стала непревзойденным экспертом в сфере поиска пропавших без вести. Ежегодно мы успеваем обрабатывать около десяти тысяч заявок внутри страны и из-за границы. Главная контора находится вблизи Лондона в Бишопсгейте. Все филиалы в маленьких городках находятся в контакте с этим центром.»

      Появился молодой человек, который заботливо поддерживал небрежно одетую женщину средних лет. Заметно было, что она недавно плакала. Проходя мимо, молодой человек кивнул Миллеру, что он может пройти.
      Ник Миллер поспешил пройти в кабинет.
      Майор Марта Броадриббс была ростом всего пять футов. Глядя на эту маленькую фигурку в форменной одежде, нельзя было предположить, что ей уже перевалило за шестьдесят. Из-за толстых стекол без оправы голубые глаза казались огромными, лицо было гладким, как у ребенка, когда жизнь ещё не успела его испортить. Трудно было поверить, что эта маленькая женщина провела три ужасных года в одиночке, а большую часть жизни работала в Китае миссионером.
      С искренней приветливой улыбкой она вышла из-за стола навстречу Миллеру.
      – Ник! Вот здорово! Выпьете со мной чаю?
      – Не в силах отказаться, – ответил Миллер. – А что за женщина только что была у вас?
      – Несчастное создание. Муж умер год назад. – Разговаривая, она достала из шкафа чистую чашку с блюдцем и поставила их на поднос.
      – В прошлом месяце она вышла замуж за одного из своих жильцов. Тот уговорил её продать дом, чтобы открыть с ним новое дело.
      – Не продолжайте, – перебил её Миллер. – Его и след простыл.
      – Да, примерно так и было.
      – Она обращалась в полицию?
      – О да, но ей сообщили, что его поведение по закону не наказуемо, и полиция помочь ей не может.
      Помешивая чай ложечкой, она спросила:
      – Можно положить четыре кусочка сахару? Это даст силы и энергию.
      – А вы надеетесь найти беглого мужа этой женщины?
      – Обязательно. И строго с ним поговорю. Если я сумею объяснить ему, что нельзя нарушать свои обещания, он ещё сможет стать хорошим мужем.
      Вот пример убежденности, что в человеке не все плохо, что в любой душе есть что-то хорошее, – подумал Миллер, улыбаясь про себя. И вдруг ему вспомнилась первая встреча с Мартой Броадриббс.
      Однажды вечером, возвращаясь с работы домой, он принял в машине экстренный вызов. И как раз во время подъехал к старому полуразрушенному дому у реки, где озверевший муж избивал свою плачущую жену, намереваясь забить её до смерти. Марта Броадриббс уже попыталась образумить разбушевавшегося пьяницу и теперь лежала на полу без сознания со сломанной рукой. Но уже на следующий день она разыскала Миллера, чтобы поблагодарить за помощь.
      Закурив, она откинулась на спинку кресла и заметила:
      – У вас усталый вид, Ник.
      – Замотался как собака, – ответил он. – Но это состояние угрожает перейти в стабильное. Давайте перейдем к цели моего визита.
      Вытащив одну из фотографий, он протянул её собеседнице.
      – Вы не встречались с этой девушкой?
      Нахмурившись, Марта внимательно разглядывала фотографию и, наконец, спросила:
      – Она мертва?
      – Да, утром я вытащил её из реки.
      – Самоубийство? – На лице Марты отразилось истинное сожаление. Бедное дитя.
      – Но самоубийство необычное, – пояснил Миллер. – Перед смертью девушка приняла все меры, чтобы скрыть свое имя и помешать опознанию.
      В общих чертах он изложил обнаруженные факты. Она печально кивала, слушая его рассказ.
      – Итак, пастор Райян считает, что Джоанна Мартин – не настоящая её фамилия?
      – Во всяком случае, ему так кажется. И два других человека, знавшие её, ведут себя так, что это впечатление усиливается. К вам я пришел только потому, что ничего больше не смог узнать. Я надеялся, что к вам могло поступить заявление о пропавшей девушке, и что здесь смогут опознать её по фотографии.
      Марта Броадриббс согласно кивнула и взяла из рук Миллера маленький золотой кулон.
      – Интересно, что она сохранила свое имя Джоанна. Я все время об этом думаю. Очень многие стараются сохранить свое имя, как будто боятся потерять себя безвозвратно.
      Вернув ему медальон, Марта записала что-то в своем блокноте.
      – Итак, что мы имеем: блондинка, примерно девятнадцати лет, синеглазая. Образованная, художница, явно из хорошей семьи. Сначала мы проверим всех по фамилии Мартин, чтобы убедиться, что это не её фамилия, а потом начнем искать по имени Джоанна.
      – Я не знал, что такое возможно.
      – Я уже сказала вам, что многие сохраняют свое имя, поэтому имело смысл сделать картотеку по именам. Сейчас имя Джоанна встречается довольно редко. Мы попробуем хоть что-то разыскать, но в любом случае, я позвоню в Лондон. На это понадобится минут пятнадцать.
      Он ещё не успел ей ответить, как зазвонил телефон на письменном столе. Она сняла трубку и протянула ему:
      – Вас ищет Брэди.
      После этого она вышла из комнаты, а Миллер присел на край стола.
      – Что нового? – спросил он.
      – Да всякое, – ответил Брэди. – Я только что закончил беседовать с юношей по имени Джек Феннер. Он наркоман и около года состоит на учете. Работает в оркестре в дансинге.
      – Мне кажется, я его знаю, – заметил Миллер. – Худенький невысокий блондин.
      – Да, он самый. Он рассказал, что около полуночи был около аптеки в центре, имел рецепт на героин и кокаин. Джоанна Мартин остановила его у выхода из аптеки и предложила два фунта за одну дозу. Он уверяет, что она была совсем готова, ему даже стало её жалко.
      – Тут не может быть ошибки?
      – Нет, все правильно, – хмыкнул Брэди. – Но как раз тут и начинается интересная история. Феннер заявил, что встречал её и раньше.
      – Где?
      – В клубе «Фламинго» полтора месяца назад. Ударник в группе, которая там выступает, заболел, и Феннер заменил его. Как раз в день рождения Вернона гулянка была отчаянная. Феннер хорошо запомнил девушку из-за того, что Вернон постоянно был вместе с ней и не отпускал от себя ни на шаг. Феннер настаивает, что это было особенно заметно, потому что Вернон обычно часто меняет девушек.
      – Да, в самом деле интересно, – согласился Миллер. – А Феннер уверен, что видел её только в тот раз?
      – Абсолютно. А что, это так важно?
      – Возможно, что и так. Вот послушайте: девушка не состоит на учете как наркоманка, и нам это известно. Где же она достает зелье? Если бы она, как многие другие, выпрашивала его у аптеки в центре города, Феннер видел бы её гораздо чаще. Наркоману нужна хотя бы одна доза ежедневно.
      – То есть, вы хотите сказать, что кто-то нелегально торгует наркотиками?
      – Не исключено.
      Дверь в комнату открылась, вошла Марта.
      – Я должен закончить разговор, Джек. – поспешно бросил Миллер. Встретимся в бюро через полчаса.
      Он повернулся к двери и вопросительно взглянул на Марту. Та отрицательно покачала головой.
      – Мне очень жаль, Ник, но мы ничего не нашли. В нашей картотеке фигурирует только одна Джоанна – медсестра из Центральной Америки.
      Миллер вздохнул и встал.
      – Ничего не поделаешь, Марта. Но попытаться стоило. Большое спасибо за вкусный чай. На всякий случай я оставляю у вас снимок.
      Положив фотографию на стол, он пошел к выходу. На лице Марты отразилось глубокое сочувствие.
      – Эта история глубоко вас задела, верно? – спросила она, коснувшись его плеча. – Но не вешайте головы. Что-нибудь получится, так всегда бывает.
      Он криво улыбнулся и поцеловал её в лоб.
      – Берегите себя, Марта. Пока.
      Дверь за ним захлопнулась. Несколько секунд она стояла, глядя в пустоту. Затем глубоко вздохнула, расправила плечи и снова села за пишущую машинку.
      Когда Миллер открыл дверь кабинета Гранта и заглянул, то увидел Брэди. Грант сделал ему знак войти.
      – Джек отчитался о последних данных. Дело не так плохо. Есть хоть какое-то имя.
      – Но от этого мало проку, – возразил Миллер. – Марта Броадриббс тоже не смогла помочь.
      – Не беда, – сказал Грант. – Что-нибудь получится.
      – Это мне сегодня говорили уже дважды, – улыбнулся Миллер. – А из Лондона звонили? Поступили данные о Максе Верноне и его дружках?
      Грант недовольно кивнул.
      – Картина не из приятных.
      Брэди сделал движение, чтобы уйти, однако Грант жестом остановил его.
      – Вы можете остаться, Джек, и послушать. Я все равно направлю эти данные в отдел.
      Надев очки, он взял сообщение, полученное десять минут назад.
      – Начнем с его телохранителей. Очаровательная парочка. Бенджамен Карвер, тридцати пяти лет. Последнее место работы: разъездной торговец. Был осужден за вооруженный грабеж, взлом, крупную кражу и нанесение телесных повреждений. В целом привлекался на допросы двадцать три раза.
      – А Страттон?
      – Еще чище. Очень ловкий парень, совершенно непредсказуемый и не совсем нормальный. Вильям «Билли» Страттон, тридцать четыре года. Трижды арестовывался, осужден на пять лет строгого режима за вооруженное ограбление и разбой. Помните историю с кражей золота в аэропорту Кневесмайр?
      – Он в этом участвовал?
      Грант кивнул.
      – Во время его последнего пребывания за решеткой психиатры выбились из сил, но ничего не добились. У него психопатические наклонности, и чуть что – нож уже в руках. Если хотите знать мое мнение, рано или поздно этот парень получит пожизненный срок за убийство.
      – А сам Вернон?
      – О нем – ничего.
      – Как? Ни единого пятнышка? – воскликнул ошарашенный Миллер.
      – Чист, как стеклышко. – Грант бросил донесение на стол. – Шесть лет назад Скотланд-Ярд привлекал его как свидетеля в связи с кражей золота в аэропорту Кневесмайр. Допрос продолжался ровно десять минут в присутствии лучшего лондонского адвоката.
      – И это все?
      – Да, все. Во всяком случае, официально.
      Говоря это, Грант взял в руки следующий лист.
      – А теперь посмотрим, что можно разузнать по частным источникам. Вот тут у вас волосы встанут дыбом. Максвелл Александр Констэбль Вернон, тридцать восемь лет. Младший сын сэра Генри Вернона, генерального директора пароходной компании «Фэннел». Окончив Итон, поступил в военную академию Сандхерст и получил чин офицера Королевской гвардии.
      – Лучший из лучших, да?
      Грант кивнул утвердительно.
      – Первые мрачные страницы появились, когда его откомандировали в пехотный полк в Малайю. Он добился такого успеха в истреблении коммунистов, что получил высокую награду. Однако, впоследствии выяснилось, что он устраивал буквально оргии садизма и пыток. В то время никто не мог себе позволить поднять скандал, поэтому дело замяли. Его очень деликатно попросили уйти в отставку и лишили офицерского чина. С тех пор семья от него отказалась. Провинившийся сын был сослан в дальние края.
      – И стал преступником?
      – Получается так! Сначала проститутки – он скупил «Кэл-гел-ринг». Затем открыл ряд игорных заведений, вынуждал конкурентов платить большую дань под угрозой расправы и организовал сеть сбыта наркотиков. Он забирает любое заведение, приносящее доход. Он весьма незаурядный человек – в этом нет сомнений. До сих пор никому не удалось поймать его за руку. Есть все основания предполагать, что он замешан не только в ограблении в аэропорту Кневесмайр, но и ещё в десятке подобных афер, совершенных за последние пять-шесть лет.
      – Да, но зачем он явился сюда? – спросил Брэди. – Не могу понять.
      – Я думаю, дело объясняется просто, – ответил Грант. – С середины прошлого года началась открытая борьба между четырьмя влиятельными группировками. В основном драка идет из-за денег, отсасываемых этими синдикатами через государственных чиновников. Такие сражения проходят почти всегда по одному образцу. Акулы пожирают друг друга, а полиция выжидает, чтобы собрать жалкие остатки, когда все уже закончится. В таких драках не бывает победителей.
      Вернон достаточно умен, чтобы это понять. Заслышав первые раскаты грома, он сбыл свое дело одному из конкурентов и был таков.
      – Чтобы всплыть тут? – спросил Брэди.
      Грант встал и подошел к окну.
      – Я всегда боялся, что настанет день, когда лондонских гангстеров потянет на свежее пастбище. Мне очень хотелось бы знать, что Вернон успел предпринять со времени прибытия в наш чудный город.
      – Может быть, сможет кое-что подсказать Чак Лазар, – заметил Миллер.
      Грант быстро повернулся, лицо его прояснилось.
      – Неплохая идея. Попытайтесь что-то из него выудить.
      – Сделаю все, что могу, – обещал Миллер. – Однако многого не ждите. Ведь Лазар в каком-то смысле тоже по ту сторону забора. Не забывайте об этом. Буду держать вас в курсе.
      Вдвоем с Брэди они вернулись в его кабинет.
      – Как действовать дальше? – спросил Брэди.
      – Вы имеете в виду гибель девушки? – Миллер пожал плечами. – Сам ломаю голову. Конечно, есть ещё кое-какие возможности.
      Доставая сигарету, он выронил золотой медальон, который со звоном упал на пол. Брэди поднял его и в который раз стал внимательно рассматривать надпись на оборотной стороне, потом сказал:
      – Нам, по крайней мере, точно известно её имя.
      Рука Миллера с зажигалкой застыла в воздухе.
      – Боже мой, а я старею.
      – Что вы хотите сказать? – поинтересовался Брэди.
      – Я вспомнил, что говорила Марта Броадриббс. Она рассказывала, что большинство людей, сбегающих от родных, сохраняют собственное имя. Психология объясняет это явление однозначно. Поэтому в Армии спасения есть картотека по именам.
      – Но какой нам от этого прок, не понимаю.
      – Нужно снова навести справки в Академии искусств, – заявил Миллер, не вдаваясь в детали. – Может быть, на этот раз больше повезет.
      Хендерсон отошел от большого шкафа с картотекой и протянул Миллеру белую карточку.
      – Это, несомненно, она, – сказал он.
      Маленького седого шотландца с добрым морщинистым лицом явно заинтересовала необычная история.
      Миллер прочел данные на карточке вслух, а Брэди начал записывать.
      – Джоанна Мария Крэйг, проживает в Розедене, Гранд Авеню, Сен-Мартин Вудс.
      Брэди громко присвистнул:
      – Шикарный район.
      – Отсюда следует, что она бросила посещать занятия около трех месяцев назад, – сказал Миллер.
      – Тут примечание, смотри личное дело.
      Хендерсон отозвался:
      – Я его как раз ищу.
      Он выдвинул ящик в другом шкафу и быстро перелистывал стоящие в нем зеленые папки. Найдя нужную, вынул папку и раскрыл её. Через минуту он утвердительно кивнул.
      – Да, теперь я вспомнил. И не столько её, сколько отца.
      – Отца?
      – Да. Удивительно симпатичный человек. Мне было искренне жаль его. Он генеральный директор нового предприятия на Йорк Роод. Фирма называется, кажется, «Галф электроникс».
      – Так за что же вы его пожалели?
      – Если не ошибаюсь, к тому времени дочь уже основательно отравила ему жизнь. Когда она поступила к нам, поначалу все шло хорошо. Но четыре месяца назад она внезапно изменилась до неузнаваемости. Стала прогуливать лекции, не сдавала во время домашние задания и тому подобное. Мы позвонили отцу, чтобы поговорить с ним. Да, теперь я вспомнил. Он приехал вдвоем со старшей дочерью. Очень милая девушка. Она, по-моему, учительница. Во время беседы выяснилось, что он вдовец.
      – И что дальше?
      – Он обещал нам сделать все возможное, чтобы вразумить дочь, но боюсь, что его усилия ни к чему не привели. Примерно через неделю произошел большой скандал с преподавательницей. В ответ на строгое замечание и резкие слова, девушка ударила её по лицу. Естественно, пришлось её отчислить.
      Миллер долго сидел молча, переваривая услышанное. Потом встал и, пожав Хендерсону руку, поблагодарил его за помощь. Тот скромно ответил:
      – Не стоит благодарности. Обращайтесь ко мне в любое время, рад буду помочь.
      Улица была освещена бледными лучами заходящего солнца. Его лучи отражались в настенной мозаике нового супермаркета на другой стороне улицы, придавая ей праздничный вид.
      Миллер остановился на нижней ступеньке лестницы, закурил и со вздохом сказал:
      – А теперь начинается малоприятная часть.
      Улица Сен-Мартин-Вуд находилась на окраине города. Это был аристократический квартал, застроенный шикарными виллами. Виллы походили друг на друга по стилю – просторные коттеджи из серого камня, построенные в начале века, прикрытые высокими деревьями. Миллер жил недалеко отсюда. Дом, который они искали, стоял в конце тихого переулка за высокой каменной стеной.
      Миллер проехал сквозь открытые ворота к широкой лестнице парадного крыльца.
      На звонок вышла хорошенькая девушка в белом переднике.
      – Что вам угодно, сэр? – обратилась она к Миллеру.
      – Могу я видеть мистера Крэйга?
      – Полковник Крэйг, – ответила она с мягким упреком в голосе, – сейчас в Лондоне, но к вечеру должен вернуться.
      – Кто там, Дженни? – раздался голос из дома, и на пороге показалась молодая женщина.
      Горничная доложила, что господа хотели говорить с полковником, а его нет дома.
      – Хорошо, Дженни. Я сама с ними поговорю, – она подошла ближе с раскрытой книгой в руках. – Меня зовут Хэрриет Крэйг. Может быть, я могу вам помочь?
      Ей было года двадцать два – двадцать три. И ни малейшего сходства с сестрой. Черные гладкие волосы до плеч обрамляли лицо, слишком угловатое, чтобы быть красивым. Рот был слишком велик, а толстые губы – почти безобразны. Она улыбнулась, и лицо её стало настолько иным, что казалось лицом другого человека.
      Миллер предъявил свое удостоверение.
      – Можете вы уделить мне несколько минут, мисс Крэйг?
      Взглянув на удостоверение, она недоуменно нахмурилась.
      – Что-нибудь случилось?
      – Может быть, вы разрешите нам войти, – предложил Брэди.
      Гостиная, в которую она их пригласила, была обставлена с большим вкусом. На рояле стояла старинная оловянная ваза с букетом белых и фиолетовых гиацинтов. Их цвет удачно гармонировал с убранством комнаты.
      Подойдя к камину, девушка предложила им сесть.
      – Вероятно, будет лучше, если и вы сядете, – сказал Миллер.
      Она застыла в недоумении.
      – Так значит, у вас плохие новости? Речь пойдет о моей сестре? О Джоанне?
      Миллер вынул из кармана фотографию.
      – Это ваша сестра?
      Почти автоматически взяв фото в руки, она прошептала, широко раскрыв глаза.
      – Она мертва? Да?
      – Да, – сказал Миллер возможно мягче. – Сегодня на рассвете её нашли в реке. Мы считаем, что это было самоубийство.
      – Самоубийство? Господи, Боже мой!
      И сразу же её покинули силы, воля надломилась, она пошатнулась и упала без чувств.
      Джек Палмер приподнял простыню.
      Хэрриет Крэйг, слегка пошатываясь, взглянула на застывшее лицо сестры. Миллер крепко держал Хэрриет за локоть.
      – Можно зайти на десять минут к вам в кабинет, Джек?
      – Пожалуйста.
      В маленькой комнате со стеклянными стенами было тепло.
      Миллер посадил мисс Крэйг на единственный стул, а сам облокотился на стол. Джек Брэди остался стоять у двери, держа наготове блокнот и карандаш.
      – Я вынужден просить вас ответить на некоторые вопросы, – сказал Миллер. Она кивнула и сжала сумочку так сильно, что побелели костяшки пальцев.
      – Пожалуйста, – прошептала она.
      – Вы знали, что ваша сестра снимала комнату на Гросвенор Роод под именем Джоанна Мартин?
      Она отрицательно покачала головой.
      – Нет, мы об этом не подозревали. Мне и сейчас не верится. Мы считали, что она в Лондоне. Она трижды писала нам оттуда. На всех трех письмах стоял штемпель Челси.
      – Я слышал, что у неё были недоразумения в Академии художеств, продолжал Миллер. – Вашу сестру отчислили. Можете подробнее рассказать об этом?
      – Все очень трудно объяснить. Джоанна была очаровательным ребенком. Она обладала блестящими способностями, но вела себя, как дитя. Поэтому отец не хотел отпускать её далеко и отдал в местную Академию искусств. Он хотел, чтобы она подольше оставалась в семье.
      Она глубоко вздохнула и продолжала более твердым голосом.
      – А потом, около четырех месяцев назад, она буквально за ночь изменилась. Как будто стала совсем другим человеком.
      – В каком смысле?
      – Изменилась вся её сущность и поведение. Любая мелочь приводила её в бешенство. Вскоре с ней вообще невозможно стало общаться. Несколько раз она возвращалась домой навеселе, а потом и вовсе пропадала на целую ночь. Конечно, отец не мог с этим мириться, но он страшно занят своими делами, да и она была ещё совсем юная, почти ребенок.
      – Сколько ей было лет?
      – В прошлом месяце исполнилось двадцать. Вскоре начались неприятности и в Академии. И наконец она поскандалила с преподавателем, и её выгнали.
      – А что происходило потом?
      – Когда отец начал её упрекать, произошла ужасная сцена. В результате она собрала свои вещи и ушла. Заявила, что будет продолжать учиться в Лондоне.
      – А как она это себе представляла? Согласился бы отец давать ей деньги?
      – В этом не было необходимости. У Джоанны были свои деньги, немного больше тысячи фунтов. Два года назад тетка оставила ей наследство.
      – Были ли у неё друзья, знакомые? Может быть, однокурсники по Академии?
      – Нет. За те два года, что она училась, у нас в доме ни разу никто не появлялся. Я уже говорила вам, что она была скромной и замкнутой девочкой, пока не случилось это кошмарное превращение. Раньше она целиком посвящала себя учебе.
      – Она никогда не называла имени Макс Вернон? Не упоминала об этом мужчине?
      Хэрриет задумалась, нахмурилась, но потом отрицательно покачала головой.
      – Нет, не припоминаю. А кто это?
      – Он был знаком с вашей сестрой, – уклончиво ответил Миллер. – Но это не существенно.
      Помолчав, он заговорил снова.
      – Ваша сестра была наркоманкой, мисс Крэйг. Вы знали об этом?
      Ответ был ясно написан на её лице. Она с ужасом взглянула на него, в её взгляде сверкало недоверие и возмущение. Она замотала головой, словно отрицая ужасное обвинение, рот приоткрылся для протеста, однако она не смогла выдавить ни звука.
      Когда она наконец разрыдалась, закрыв лицо руками, Миллер встал и ласково погладил её по плечу. Потом подозвал Брэди.
      – Проводите мисс Крэйг домой, Джек. Возьмите мою машину.
      – А вы?
      – Я думаю, мне следует ещё раз зайти к Монике Грей и побеседовать с ней более откровенно. На этот раз я не позволю себя одурачить. Заедете за мной туда.
      Решительным шагом он вышел из полицейского участка, затягивая на ходу пояс плаща. Пока он шел по коридору, лицо его напряглось а глаза сверкали от ярости.

      Дверь в комнату была открыта. Он тихо нажал на ручку и вошел. Сидя на краю кровати, девушка полировала ногти. Рывком подняв голову, она взглянула на него.
      Миллер закрыл за собой дверь.
      – Сержант Миллер? – произнесла она, но слова застряли у неё в горле.
      Миллер вынул из нагрудного кармана одну из фотографий и показал ей, подняв вверх.
      – Джоанна Мария Крэйг, – и снова спрятал. – Почему вы мне солгали?
      – Я не понимаю, о чем вы говорите.
      – Джоанна Крэйг почти два года училась в местной Академии художеств. Вместе с вами. Вы же не станете утверждать, что никогда с ней не встречались? Вы поступили учиться в том же году, что и она. Я уже все проверил.
      Моника побледнела и с ужасом молча смотрела на него.
      Он спокойно закурил.
      – И еще, – добавил он. – Миссис Килрой сказала, что Джоанна однажды появилась у её дверей с вещами, и она пустила её на квартиру, потому что была свободная комната. Ведь это не было случайностью, не так ли? Джоанна Крэйг знала, что комната свободна, потому что вы ей сказали об этом.
      Она отчаянно затрясла головой.
      – Нет, это все неправда.
      – Нет?! Ладно, попытаемся начать с другого конца. Вы работаете на Макса Вернона, верно?
      Теперь у неё не было выхода. Она широко раскрыла глаза от ужаса, а он беспощадно продолжал её уличать.
      – Джоанна была его любовницей. Я могу это доказать. И вы будете отпираться и уверять, что не знали об этом?
      Она вскочила, но он резко швырнул её обратно на кровать.
      – А ну, хватит! Я хочу знать всю правду, – рявкнул он.
      Зарыв голову в подушку, она завыла в голос. Все её тело сотрясалось от рыданий. Стоя у кровати, Миллер смотрел на неё сверху. В его глазах мелькнуло подобие сочувствия. Быстро пройдя через комнату, он прошел в кухню, нашел там распечатанную бутылку джина, налил в стакан и поспешил к ней. Когда он сел на край кровати, она повернула к нему заплаканное лицо и пробормотала:
      – Он меня прикончит. Точно, он меня прикончит.
      – Никто вас не тронет. Выпейте, вам сразу станет легче, – сказал Миллер, протягивая ей стакан с порцией джина.
      Она выпрямилась.
      – Вы не знаете, что он за человек!
      – Макс Вернон?
      Она кивнула и сделала ещё глоток.
      – Это дьявол в человеческом облике. Он жесток и неумолим. Берет все, что хочет.
      – И также поступил с Джоанной Крэйг?
      Она удивленно уставилась на него.
      – Откуда вы знаете?
      – Догадались. Но расскажите мне подробно. Расскажите все, что происходило.
      – Ладно. – Она спустила ноги с кровати, встала и заговорила, расхаживая по комнате из угла в угол.
      – Вы правы, Джоанна и я – мы посещали в Академии одни и те же курсы. Я познакомилась с ней вскоре после начала учебного года. Но мы не были особенно близки. Я уже научилась пользоваться благами жизни, а Джоанна больше интересовалась учебой.
      – У неё были друзья?
      – Вы имеете ввиду мужчин? Нет, её они вообще не интересовали. Я знаю, это звучит странно, но в ней была какая-то отчужденность. Жизнь ещё не коснулась её, если вы понимаете, что я имею ввиду.
      – Надеюсь, понимаю.
      – Но я вовсе не хочу сказать, что она была необычной или скрытной. Она всем нравилась. Я не знала более обаятельной девушки. Ее все уважали, особенно мужчины. А в стенах Академии художеств это кое-что значит, верьте мне на слово.
      – А потом она вдруг совершенно изменилась, – вставил Миллер. – Стала совсем другой.
      – Почему же?
      – Она познакомилась с Максом Верноном.
      – Я не предполагал, что ей такие нравились.
      – Он и не должен был ей понравиться. С этого и начались все проблемы.
      Она допила остатки джина и села рядом с Миллером на кровать.
      – Я решила пойти по объявлению, которое опубликовал клуб «Фламинго». Нужны были крупье. Я уже говорила вам в прошлый раз, что там очень хорошо платят. Соблазн был настолько велик, что я бросила занятия в Академии и поступила на работу в клуб. Там постоянно шла крупная игра, людей не хватало, и нам предложили приводить своих друзей.
      – И вы взяли Джоанну?
      – Да, месяца четыре назад. Однажды вечером я случайно встретилась с ней, а в тот вечер была игра. И по какому-то наитию я её спросила, не хочет ли она пойти со мной. Я и не думала, что она согласиться. Но она приняла мое предложение.
      – И что произошло потом?
      – Макс был совершенно очарован. Я не знаю, что было главной причиной возможно, его восхищала её невинность. Она была совсем непохожа на окружавших его девиц.
      – А как она реагировала на него?
      – Она его отшила. Он пытался подобраться любыми способами, можете мне поверить, но ей он не подходил. И вдруг Джоанна рухнула. Я думаю, в тот вечер она слишком много выпила. Макс проявил максимум заботы. Сказал, что разрешает ей отлежаться в клубе, пока хмель не выйдет.
      – И вы оставили её там одну?
      – А что я могла поделать? Ничего не оставалось. – Она снова встала и подошла к окну. – А на следующий день она позвонила мне и попросила встретиться с ней в городе. Она была в жутком состоянии.
      – Не удивительно!
      Она резко повернулась и взглянула ему прямо в лицо.
      – О, нет! Это было гораздо ужаснее. Много, много страшнее. Пока она лежала без сознания, ей ввели дозу героина.
      Миллеру перехватило горло. Он вскочил и неверными шагами пошел к двери. Руки сжались в кулаки. Когда он повернулся к ней лицом, под его грозным взглядом она попятилась.
      – Макс Вернон?
      – Я не знаю. Я не могу этого утверждать.
      Тремя шагами Миллер пересек комнату и грубо схватил её за плечи.
      – Это сделал Макс Вернон?
      – Ну, да, а кто же ещё это мог? – закричала она.
      Он на минуту замер, все ещё держа её за плечи. Потом отпустил. Она с трудом доплелась до кровати и упала на нее, потом снова заговорила.
      – Она не понимала, что с ней случилось, но чувствовала потребность в чем-то.
      – И только один человек мог ей помочь, – с горечью продолжил Миллер. Она стала жертвой наркотика, стала зависимой от героина, а значит и от Макса Вернона.
      Моника бесцветным голосом продолжала:
      – Ей было слишком трудно встречаться с отцом и сестрой. Непрерывно происходили скандалы. А потом скандал с преподавательницей, и её исключили. Все вместе взятое сделало её неузнаваемой. Героин страшно меняет людей, я с этим уже знакома.
      – И она переехала сюда, к вам?
      – Макс считал, что это хороший выход. На некоторое время я поверила, что он действительно влюбился. Она все время находилась в клубе при нем. Если какой-то другой мужчина обращал на неё внимание… – тут она вздрогнула – то около Макса всегда были два этих ужасных типа, Карвер и Страттон. Однажды во время игры какой-то мужчина попытался поухаживать за Джоанной. Они выволокли его в переулок и избили там до полусмерти. Мне потом рассказали, что он ослеп на один глаз.
      – Когда изменилось отношение Макса к Джоанне?
      Она искоса взглянула на него.
      – От вас нелегко утаить такие вещи!
      – При моей профессии этого не избежать.
      – Я не знаю, что произошло, но две-три недели назад отношение Макса к ней резко переменилось.
      – Она ждала ребенка. Вы знали об этом?
      – Нет, нет, я и не подозревала. Может, причина перемены в этом?
      – И он её бросил?
      – Да, он приказал ей больше в клубе не появляться. Она подчинилась и держала слово до вчерашнего вечера.
      – Что же случилось вчера вечером?
      – Макс устраивал прием, это была серьезная встреча, только свои люди, в основном близкие знакомые.
      – А вы присутствовали?
      – А я всегда присутствую, – парировала она. – Это моя обязанность. Он мне об этом не говорил, когда брал на работу, но это само собой. Было около девяти вечера, вся компания уже достаточно выпила, и застолье стало шумным. Когда неожиданно распахнулась дверь и вошла Джоанна.
      – Вошла просто так? А охрана?
      – По-видимому, у неё оставался ключ от его личного входа. Макс Вернон пришел в ярость. Он оттащил её в угол и дал ей оплеуху. Я не расслышала, о чем они говорили, но по её лицу было видно, что она в отчаянии и просит у него помощи.
      – А потом?
      – Я уже сказала, что не могла расслышать, о чем они говорили, но он рассмеялся ей прямо в лицо и крикнул: «Остается ещё река, моя милая!» Не только я слышала эти слова.
      Наступила продолжительная пауза. Потом Миллер спокойно сказал:
      – По-видимому, она поймала его на слове.
      Моника Грей ничего не ответила.
      Миллер встал и спросил.
      – Вернон знает, что она погибла?
      – Понятия не имею.
      – Вы не виделись с ним, после того, как я утром был у вас? Не звонили ему?
      Она отрицательно покачала головой.
      – Так, – сказал он, направляясь к двери. Нажав на ручку, ещё раз оглянулся и предупредил:
      – Если скажете кому-то хоть слово, на спокойную жизнь можете не рассчитывать.
      Спустившись по лестнице, он наткнулся на Брэди.
      – Успешно побеседовали? – спросил он.
      – Да, пожалуй не безрезультатно. Как Хэрриет себя чувствует?
      – Она справится, когда пройдет шок. Куда мы теперь отправимся?
      – Поедем в клуб «Фламинго», – ответил Миллер. – Побеседуем там с мистером Максвеллом Верноном. По дороге я вам расскажу подробности.
      Он быстро спустился по лестнице и сел в машину. Когда он взялся за руль, руки его дрожали…
      Кабинет Макса Вернона был великолепно оформлен в сочетании золота и матовой белизны. Все было сделано с большим вкусом. На стенах висели дорогие гравюры, в камине пылал яркий огонь. Максвелл сидел за массивным письменным столом как истинный аристократ. Косые лучи предзакатного солнца освещали его великолепную прическу. Раздался короткий стук в дверь и вошел Страттон.
      – Вот расчеты, которые вы просили.
      Вернон положил авторучку на стол и откинулся на спинку кресла.
      – Отлично, Билли. Положите на стол. Что-нибудь еще?
      – Да, речь пойдет об уголовной полиции.
      – Миллер?
      – Точно. К сожалению, мы на неверном пути. Его ни в чем нельзя упрекнуть. Кажется, его брат – владелец нескольких телевизионных студий, а Миллер только скромный совладелец. Деньги идут оттуда.
      – Но это же противозаконно, – воскликнул Вернон. – Состоящие на полицейской службе не имеют право на коммерческую деятельность.
      Страттон кивнул.
      – Но, как видно, в полиции все об этом знают. На это никто не реагирует. Кажется, Миллер – гордость всего полицейского участка. Он учился в университете, имеет диплом юриста и так далее и тому подобное.
      – В самом деле? – спросил Вернон. – Это становится интересным.
      В коридоре внезапно раздался шум, дверь резко распахнулась, в кабинет вошел Миллер, а позади показались Брэди и Карвер, с яростью косясь друг на друга. Страттон быстро и ловко, как танцор, шагнул к двери. Правая рука скользнула в карман.
      Миллер строго погрозил пальцем.
      – Лучше не пытайтесь!
      Вернон невозмутимо восседал за столом, на его губах блуждала легкая ироническая улыбка.
      – Пожалуйста, входите, – с иронией пригласил он.
      – Я, как раз намереваюсь это сделать, но удалите отсюда своих телохранителей. Мы пришли по долгу службы.
      – Ты, морда, – яростно взревел Карвер, но Вернон перебил его голосом, холодным и резким, как сталь.
      – Я позову вас, если понадобитесь.
      Карвер и Страттон беспрекословно подчинились. Когда за ними захлопнулась дверь, улыбка Макса Вернона стала ещё шире.
      – Дисциплина решает все. Если солдат, то навсегда солдат, – заметил Миллер.
      – Понимаю, сержант, вы собрали обо мне данные, – заявил Вернон, аккуратно вложив сигарету в дорогой мундштук и глядя на Миллера.
      – Можете быть уверены, – кивнул Миллер. – Скотланд-Ярд очень заинтересовался, когда мы им сообщили, что вы снова всплыли.
      – Давайте внесем ясность, – сказал Вернон. – У меня тут законное дело, я не нарушаю закона и не нарушаю ничьих прав. И все прочие мои заведения тоже. Если у вас есть какие-то претензии, рекомендую встретиться с моим адвокатом.
      Он протянул руку к телефонной трубке. Миллер очень спокойно произнес:
      – Сегодня утром мы вытащили из реки Джоанну Крэйг.
      Рука Вернона дрогнула лишь на ничтожную долю секунды. По лицу пробежала легкая тень.
      – Джоанну? Из реки? Не могу поверить. А вы уверены, что не ошиблись?
      – Конечно уверены. Почему мы должны сомневаться?
      – Насколько мне известно, она жила под чужим именем. Она хотела исчезнуть, чтобы родные не сумели её найти. По-моему, у неё дома были проблемы. – Он с явным сожалением покачал головой. – Да, это ужасно. В самом деле, какая трагедия.
      Своим острым умом он моментально оценил ситуацию и просчитал её со скоростью электронной машины.
      – Когда вы с ней познакомились?
      – Месяца четыре назад. Кто-то привел её на один из моих приемов. Я узнал, что она очень талантливая художница, и предложил ей заказ на картины для моего клуба. Она согласилась. Все очень просто.
      – И это все? Деловое соглашение?
      – Ее картины вы можете увидеть в клубе, – ответил Вернон. – Ну, а что было между нами, вас вовсе не касается. Она уже не ребенок. У неё хорошая фигура, и она не избегала физических наслаждений, как и любой из нас.
      – Значит, вы были любовниками?
      – Если вы хотите знать, была ли она моей возлюбленной, то я отвечаю утвердительно. Но если вам и этого недостаточно, я могу вас заверить, что она не была у меня единственной. Во всяком случае, я не понимаю, какое вы имеете отношение…
      – А вы знали, что она наркоманка?
      – Боже мой, конечно не знал.
      – Тут вы неважно сыграли, Вернон. Вы даже не старались изобразить потрясение. Вы – лжец.
      В глазах Вернона вспыхнули искры гнева.
      – Вы хотите сказать, что…
      Миллер ухватился за край стола, чтобы скрыть дрожь в руках.
      – Я знаю эту девушку, Вернон. Я увидел её впервые в реке уже мертвой, и все же знаю о ней больше, чем о собственной сестре. Она была скромной неиспорченной девушкой, немного замкнутой, интересовалась только работой. По старомодным понятиям она была робкой и застенчивой. Но для вас это не играет роли, хотя вы и получили образование в Итоне и служили в Королевской гвардии.
      – Ну что вы такое говорите? – возразил Вернон с притворной, но угрожающей мягкостью.
      – Вы омерзительны, как земляной червь под камнем, Вернон, – с жаром произнес Миллер. – А теперь я вам расскажу, что произошло между вами и Джоанной. В ваш клуб её привела одна из однокурсниц. И по сравнению с грязной пеной, пузырящейся вокруг вас, она была свежей и прелестной, как цветок весной. Вы сразу положили на неё глаз, но Джоанна Крэйг не хотела иметь с вами ничего общего. С этим настоящий мужчина Макс Вернон не хотел примириться, потому что берет все, что хочет взять. Вы напоили девушку, а потом вкололи ей героин. И с тех пор она оказалась в вашей власти, потому что ей ежедневно необходима была доза наркотика. Она должна была ползать у вас в ногах, и выполнять все ваши условия. Весь ужас в том, что нет таких унижений, на которые не пошел бы наркоман, чтобы получить дозу отравы. Джоанна Крэйг попала в зависимость от вас, а глубже пасть было невозможно.
      Вернон побледнел от злости. Глаза его сверкали.
      – Вы, наконец, закончили?
      – Я дам вам знать, когда закончу. Когда девушка вам надоела, вы вышвырнули её вон. Вам не нужна была такая обуза. Однако вчера вечером Джоанна Крэйг проникла в апартаменты, где вы принимали гостей. Она просила помощи, сказала, что беременна. Вы рассмеялись ей в лицо, Вернон. Сказали, что может, если угодно, броситься в реку. Она поняла ваши слова буквально. И за это вы ответите.
      – Вы так думаете? – небрежно возразил Вернон. – Теперь дайте и мне сказать, вы, бледный рыцарь. Я был знаком с Джоанной Крэйг. Я знал её так же хорошо или также поверхностно, как всех других. Она написала пару картин для моего клуба. Как я уже сказал, их может видеть любой желающий в любое время. Все остальное – ваши фантазии. Если вы попытаетесь выдвинуть вашу версию в суде. то я вас уничтожу, и вы никогда уже не подниметесь. Даю вам одну минуту, и если вы отсюда не исчезнете, я вызову своего адвоката. Вы знаете, что за этим последует.
      – О, ещё бы! – ответил Миллер. – Это значит, что вы будете плакать кровавыми слезами, – и он холодно рассмеялся. – Увидимся в суде, мистер Вернон.
      Он повернулся к Брэди. Тот открыл дверь, и оба вышли.
      Некоторое время Вернон просидел, молча глядя в пустоту. Затем снял трубку и нажал на кнопку.
      – Бен, это вы? – спросил он. – Пошлите ко мне Страттона. У меня есть для него работа.
      Моника Грей вышла из ванной опустошенная и ослабевшая. Она надеялась, что после горячей ванны почувствует себя бодрее, но вместо этого ощутила глубокую подавленность и полное отсутствие сил. Непонятно было, как она сумеет продержаться в «Фламинго» весь вечер.
      Стук в дверь был настолько тихим, что она решила – послышалось. Остановившись в нерешительности, она завязала пояс халата и прислушалась. Стук раздался снова. Она открыла дверь и увидела в полумраке коридора расплывчатую фигуру. Та подняла руку, и в лицо ей что-то брызнуло. Она зашаталась, открыла рот для крика и закрыла руками глаза, которые нестерпимо жгло. Она слышала, как закрылась дверь, кто-то рванул её за плечо и бросил на кровать. Раздался леденящий душу смех. Цепкие пальцы схватили её за волосы и откинули голову назад.
      – Давай, детка, раскрой глазки. Это дядя Билли.
      Она попыталась раскрыть глаза. Боль слегка отпустила. Она с ужасом смотрела в бледное бескровное лицо Билла Страттона. Только губы имели какой-то цвет. Он улыбался.
      – Деточка, вода с добавкой дезинфекции приятно жжет глазки, верно? Представь, что раствор будет немножко крепче, ну, к примеру, с кислотой, и ты бы уже ослепла.
      Страх и ужас парализовали её. Она таращила на него глаза, пока он похлопывал её по щеке.
      – Дитя мое, слово – серебро, а молчание – золото. А ты наговорила лишнего. Мистер Вернон не любит этого, ох, как не любит. Ладно, а теперь одевайся, пойдешь со мной.
      Уже наступил вечер, когда Миллер проехал сквозь открытые ворота к дому на Гранд Авеню. Прошедший день был очень длинным. Он так устал, что некоторое время сидел за рулем, не имея сил выйти.
      На звонок вышла та же горничная, Дженни. По её красным опухшим глазам было видно, что она плакала.
      – Сержант Миллер, проходите, пожалуйста.
      – Когда я вернулся в свой кабинет, на столе лежала записка, – объяснил Миллер. – Очевидно, полковник Крэйг был в морге, чтобы опознать дочь, и хотел поговорить со мной.
      – Полковник Крэйг и мисс Хэрриет в саду, – сказала горничная, – сейчас я их позову.
      – Нет, нет, спасибо, – остановил её Миллер, – я найду их сам.
      В саду было прохладно. На голых ветках каркали вороны. Он прошел по пожелтевшей лужайке, влажной от вечерней росы. Сквозь журчание ручья слышны были тихие голоса. Потом тишину вечера прорезал приветливый голос:
      – Мы здесь, сержант Миллер!
      Хэрриет Крэйг стояла, опираясь на перила маленького мостика через ручей. Мужчина рядом с ней был не ниже шести футов. Седые волосы были подстрижены очень коротко. Взгляд светлых глаз оставался спокоен и холоден. Высокие скулы придавали лицу строгое выражение. С минуту мужчины смотрели друг на друга, изучая один другого, потом он протянул Миллеру руку.
      – Благодарю, что вы так скоро приехали.
      От него исходила необычная жизненная сила, впечатление сжатой пружины, так что Миллеру стало не по себе. Мужчине было под пятьдесят, но в нем чувствовалась уверенность и молодая энергия.
      – Вы хотели говорить со мной, – напомнил Миллер. – Если я хоть чем-то смогу помочь, я в полном вашем распоряжении.
      – Я сегодня был у старшего инспектора Гранта, – сообщил полковник Крэйг. – Он мне все подробно рассказал, но считает, что вы знаете больше подробностей.
      Помолчав, он продолжал:
      – Если я не ошибаюсь, Хэрриет вкратце изложила вам, какие проблемы были у нас в последнее время с Джоанной.
      – Да, полковник.
      – Мне сообщили также, что она стала наркоманкой, – продолжал он с видимым усилием.
      – Да, именно так, и это объясняет перемены, которые в ней произошли. Иначе объяснить их невозможно, – заметил Миллер. – Под действием наркотика человек приходит в состояние полного удовлетворения и даже восторга. Но когда действие героина прекращается, несчастный наркоман делается совершенно больным, ему плохо, им владеет только одна мысль – снова вернуть состояние легкости, беззаботности. Иными словами, ему нужна доза. И пока он её не получит, он легко раним, раздражителен, подавлен, подвержен резким переменам настроения.
      – И все это обрушилось на Джоанну?
      – Да, полковник. Та девушка, которая причинила вам столько горя, уже не была вашей дочерью. Она только внешне оставалась той же, – участливо заметил Миллер.
      Долго – долго все трое молчали.
      – Я благодарен вам, сержант, – сказал полковник. – А теперь я хотел бы знать, что вы ещё разузнали.
      Рассказ продолжался недолго. Когда Миллер умолк, Хэрриет Крэйг беззвучно рыдала. Отец обнял её за плечи.
      – Коронер вызовет Вернона как свидетеля? – спросил Крэйг.
      – Да.
      – Но будет ли возможность обвинить его?
      Миллер тяжело вздохнул и покачал головой.
      – Нет смысла вас обнадеживать. Я лично не надеюсь.
      – Но он же виновен в смерти Джоанны! – горячо воскликнула Хэрриет. Он убил ее!
      – Это совершенно ясно, – ответил Миллер. – Он виновен. Но в суде не принимают моральных обвинений. Они считаются только с материальными фактами. Я могу заранее сказать, как будет представлено дело. Ваша сестра, Джоанна Крэйг, покончила с собой. Она была беременна. Кроме того, она была наркоманкой. У нас есть свидетель, Моника Грей, которая рассказала, что кто-то сделал укол героина вашей сестре. Уверяю вас, в суде адвокат Вернона разделается с ней за несколько минут. Для Макса Вернона все средства хороши, и то же исповедуют и его адвокаты. Кроме того, не надо забывать ещё об одном обстоятельстве – положение вещей в данный момент не дает права на обвинение в противозаконных действиях. Моника Грей рассказала мне о событиях с глазу на глаз. А это вообще не имеет силы. Вполне возможно, на суде она откажется от показаний. Тогда у нас не останется против Вернона ничего.
      – Но Вернон виноват, – настаивала Хэрриет. – Вернон в ответе за все, что случилось. Вы же сами так думаете.
      – Да, но мое мнение не в счет. Суд учитывает только вещественные доказательства.
      И снова наступило долгое молчание, которое нарушил полковник Крэйг.
      – Я все это понимаю, – заметил он. – Но не могу понять, почему Джоанна сделала все, что могла, чтобы помешать опознать труп. Вы можете объяснить, почему она так поступила?
      – Вы действительно хотите получить ответ, полковник?
      – Во чтобы то ни стало.
      – Ну, ладно, – сказал Миллер. – Я считаю, она это сделала ради вас.
      Лицо Крэйга оставалось бесстрастным.
      – Пожалуйста, продолжайте.
      – Вероятно, в последние часы или минуты жизни она соображала гораздо лучше, чем в те ужасные месяцы, которые пережила. Она сознавала, что причиняла вам слишком много горя и забот. И не хотела покрывать вас позором. Так я объясняю себе её попытки скрыть свое происхождение. Она хотела исчезнуть с лица земли, как если бы не жила на ней вовсе.
      Голос Крэйга немного дрожал, когда он произнес:
      – Спасибо, сержант. Я тоже подумал, что она рассуждала примерно так.

      Когда Брэди открыл дверь в зал, где под председательством коронера происходило официальное следствие, заседание уже началось. Присутствовало всего несколько любопытных, но зал казался заполненным до отказа. Одну сторону зала заняла скамья для свидетелей, над которой возвышалась кафедра для коронера.
      Миллер как раз заканчивал свое выступление. Встав со своего места, он увидел Брэди, на лице которого был написан живейший интерес, быстро подошел к нему и вывел с собой в коридор.
      – Жаль, что я опоздал, – сказал Брэди. – Задержался на другой встрече. Как идут дела?
      – Я свою лепту внес. Крэйг с дочерью сидят там впереди, а Вернон привел Генри Бакстера.
      – Этого старого пройдоху? – присвистнул Брэди. – Он сдерет с него приличную сумму.
      – А что слышно от Гранта?
      – К сожалению, ничего хорошего. Он получил сообщение от прокурора. В прокуратуре детально ознакомились с делом и пришли к выводу, что на данном этапе против Вернона ничего предпринять не удастся.
      – Да, ничего не поделаешь. Но попытка не пытка. Подождем результатов следствия. Всякое случается…
      Оба вернулись в зал и сели. Как раз в это момент привели к присяге свидетеля Монику Грей.
      – Ваше имя Моника Алиса Грей, и вы живете по улице Аргайл роуд, пятнадцать?
      – Да.
      – Когда вы познакомились с умершей?
      – Два года назад. Мы вместе учились в академии.
      – Сержант Миллер утверждает, что она поселилась в том же доме, где вы снимаете комнату, и что она назвалась Джоанной Мартин. Вы можете рассказать нам, почему она захотела сменить фамилию?
      – У неё возник конфликт с родными, и она не могла оставаться в их доме. Но она не хотела, чтобы отец знал, где она живет.
      Миллер внимательно слушал, подавшись вперед. В своих показаниях он вынужден был строго придерживаться фактов. Слова Моники Грей имели решающее значение.
      – Вы были близкими подругами с умершей?
      – Да, мы были очень дружны.
      – Она вам доверяла, обсуждала с вами свои проблемы. Знали вы о том, что она стала наркоманкой?
      – Узнала, но чисто случайно. Однажды я без стука вошла к ней в тот момент, когда она кололась.
      Опустив очки, коронер внимательно взглянул на нее.
      – А чем она кололась?
      – Героином.
      – Она когда-нибудь говорила вам, как её заставили стать наркоманкой?
      – Да, она рассказала, что во время одного из приемов слишком много выпила и потеряла сознание. Этим кто-то воспользовался и сделал ей укол.
      – А почему кому-то такое пришло в голову?
      – Не знаю. Вероятно, хотели пошутить.
      – Пошутить?!
      Коронер стал с непроницаемым лицом просматривать лежавшие перед ним бумаги.
      – Говорила она вам, что этот эпизод произошел в игорном клубе под названием «Фламинго», хозяином которого является мистер Макс Вернон?
      – Нет, никогда.
      Коронер ещё раз внимательно взглянул на девушку.
      – А вы знали, что у неё будет ребенок?
      – Да, она сказала мне недели две назад.
      – В связи с чем?
      – Ей хотелось облегчить душу. Она была в отчаянии. Она спросила, не знаю ли я кого-нибудь, кто может ей помочь.
      – Сделать аборт?
      – Да.
      Коронер сделал пометку в своих бумагах.
      – И последний вопрос, мисс Грей. Какое у вас сложилось впечатление о душевном состоянии мисс Крэйг? Можете ли вы считать её особой уравновешенной?
      Моника Грей отрицательно тряхнула головой.
      – Нет. Особенно, в тот период, когда она жила по соседству. Иногда она впадала в глубокую депрессию. Я думаю, это действие героина.
      – Благодарю вас, вы свободны.
      Солидный, хорошо одетый мужчина, сидевший рядом с Максом Верноном, слегка привстал. Коронер сделал знак, чтобы Моника осталась.
      – Да, мистер Бакстер, вы просите слова?
      – Я представляю интересы мистера Макса Вернона, который приглашен сюда как свидетель. Ему показалось, что ходят слухи о его связи с погибшей. Я считаю, что в дело можно внести ясность, если вы позволите мне задать свидетельнице несколько вопросов.
      – Пожалуйста, мистер Бакстер.
      – Я буду краток, мисс Грей, – начал Бакстер. – Вернемся к вопросу о беременности. Говорила она вам, кто отец будущего ребенка?
      – Я пыталась спрашивать, но она не говорила.
      – Некоторые лица настаивают, что это мой доверитель.
      – Этого не может быть.
      – Видимо, вы уверены в том, что говорите. Могу я узнать, почему?
      Моника Грей смутилась, бросила быстрый взгляд на Макса Вернона и сказала, как бы против воли, с видимым усилием:
      – Честно говоря, я знала, что Джоанна то и дело уединялась с мистером Верноном. Поэтому я тоже думала, что она беременна от него. Но когда я спросила об этом в глаза, она стала отрицать и заявила мне, что это вовсе не он.
      – И ещё последний вопрос, мисс Грей. Если я не ошибаюсь, вы присутствовали в клубе «Фламинго» в тот вечер, когда мистер Вернон давал прием. Мисс Крэйг умерла в тот же вечер.
      – Да, я была там.
      – Расскажите, что там произошло.
      – Было около девяти вечера. Вечер был в разгаре, когда вдруг появилась Джоанна. Она была очень возбуждена. Мистер Вернон отозвал её в сторону и пытался успокоить.
      – Вы не слышали, о чем был разговор?
      – Нет. Но видно было, что она очень взволнована, и мистер Вернон старался её образумить. Через некоторое время она повернулась и ушла.
      – А мистер Вернон?
      – Он подошел ко мне и сказал, что его беспокоит поведение Джоанны. Попросил меня помочь ей и сообщить, чем мог бы помочь он.
      – Благодарю вас, мисс Грей.
      Моника Грей вернулась на свое место, а Бакстер снова сел рядом со своим подопечным. Следующим свидетелем был назван Макс Вернон. Он произвел прекрасное впечатление, стоя с гордо поднятой головой, в белоснежной рубашке, в отличном костюме, сшитом на заказ, и с галстуком Королевской гвардии. Его представили как генерального директора, что способствовало хорошему впечатлению на присяжных заседателей.
      – Мистер Вернон, сколько времени вы были знакомы с мисс Джоанной Крэйг?
      – Около четырех месяцев, – ответил Вернон. – Служащая из моего клуба, мисс Моника Грей, однажды привела её с собой на вечер. Насколько мне известно, они вместе учились.
      – И ваше знакомство переросло в тесную дружбу?
      – Можно и так сказать, – он пожал плечами. – Она была очень способной, я восхищался её работами. Я заказал ей ряд картин для моего клуба.
      – Понимаю. – Голос коронера звучал холодно и бесстрастно. Развивались ли ваши отношения с погибшей в сторону близости?
      – Я иногда приглашал её пообедать или в театр. Мы прекрасно понимали друг друга. Она мне нравилась.
      – Имели место между вами интимные отношения?
      – Девушка умерла! Неужели нельзя хотя бы теперь не тревожить её память?
      Присяжные зашевелились. В зале прошелестел шепот. Один из мужчин утвердительно кивнул. Коронер призвал к порядку. Сняв очки и откинувшись на спинку своего кресла, он произнес:
      – Мистер Вернон, я уважаю ваши чувства, но требую ответа на мой вопрос. Вы поклялись говорить правду и ничего кроме правды.
      Вернон немного напрягся и ещё больше выпрямился.
      – Да, у нас были с ней интимные отношения. – Он снова расправил плечи и устремил на коронера сверкающий гневный взгляд. – А почему мы не имели на это права? Она была достаточно взрослой. Кого это касается?
      Коронер снова сдвинул очки на нос и углубился в бумаги.
      – Вам было известно, что она наркоманка?
      – Разумеется, я этого не знал. Уж не думаете ли вы, что я бы спокойно смотрел на это?
      – Нам стало известно, что в день своей смерти она пришла на ваш закрытый прием.
      – Совершенно верно.
      – И что при этом произошло?
      – Рассказывать тут особенно нечего. Она была очень подавлена и совсем несчастна. Сказала, что потеряла интерес к работе и считает, что жить ей больше незачем. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что её состояние было последствием наркотиков. Я посоветовал ей вернуться домой. Прежде, во время одной из наших бесед, она рассказывала, что утратила взаимопонимание с отцом. Но в тот вечер мне показалось, что их разногласия несерьезны, поэтому я и посоветовал ей вернуться в родительский дом.
      – И как она на это реагировала?
      – Не хотела и слышать. Потом я вышел, чтобы принести ей что-нибудь выпить, а когда вернулся, её уже не было.
      – Благодарю вас, мистер Вернон. Вы свободны.
      Вернон размеренным шагом вернулся на место, а Генри Бакстер снова встал.
      – Могу я от имени моего доверителя внести некоторые уточнения?
      – Можете.
      – В связи с трагической гибелью этой молодой женщины были высказаны некоторые предположения и даже утверждения, направленные на то, чтобы обвинить моего доверителя в причастности к этой трагедии, – начал адвокат. – Основываясь на абсолютной искренности моего доверителя при ответах на поставленные ему вопросы, а также на высказывании свидетельницы Моники Грей и на её свидетельских показаниях, я позволю себе заявить, что любые обвинения в адрес моего доверителя, лишены всяких оснований. Мой доверитель является генеральным директором компании, которая контролирует ряд крупных предприятий. В связи с этим я хотел бы добавить, хотя он убеждал меня не говорить об этом, что он был офицером Королевской гвардии и имеет особые награды за мужество и героизм в войне в Малайе.
      Во время этой речи на лице Вернона отразилось подобающее случаю смущение.
      – Благодарю вас, мистер Бакстер, – кивнул коронер. – Вызываю свидетеля полковника Крэйга. Прошу вас, полковник Крэйг.
      Все повернулись в сторону высокого моложавого мужчины, который встал и вышел к месту для свидетелей. Опираясь рукой на перила, он стоял с истинно военной выправкой, несмотря на темный костюм и галстук.
      – Вы – полковник Дункан Стюарт Крэйг, проживаете в Розедене, Гранд Авеню, Сент-Мартинс-Вуд?
      – Да.
      – Вы опознавали в четверг на этой неделе в городском морге труп женщины?
      – Да.
      – Кем была эта женщина?
      – Моя дочь, Джоанна Мария Крэйг.
      – Я прикажу выдать вам разрешение на похороны дочери.
      Пока коронер делал какие-то заметки, в зале стояла мертвая тишина.
      – Я понимаю, как все это мучительно для вас, полковник, поэтому буду по возможности краток. Ваша дочь была совершенно нормальной девушкой, не отличавшейся поведением от других девушек её возраста. Перемена наступила около четырех месяцев назад, верно?
      – Да, совершенно справедливо. Происшедшие в ней перемены были для нас неожиданны и совершенно необъяснимы. У неё постоянно случались срывы, перемена настроения, её состояние изменялось от восторженного до убийственно трагического. Она бросалась из одной крайности в другую. Короче, это был другой человек. Разумеется, теперь мне понятно, что все это было вызвано влиянием наркотиков.
      – Имела ваша дочь какие-то контакты с вами после ухода из дома?
      – Она трижды писала нам. Все три письма были отправлены из Лондона. Они представлены суду.
      Коронер согласно кивнул.
      – Я прочел эти письма. Из них следует, что ваша дочь живет в Лондоне и продолжает там занятия в Академии искусств. Следует предположить, что кто-то из её друзей или знакомых опускал письма за нее…
      Сделав небольшую паузу, он продолжил:
      – Полковник Крэйг, вы слышали показания свидетелей. Хотите вы что-нибудь добавить?
      Миллер почувствовал, как напрягся Брэди. Затаив дыхания, он ждал ответа Крэйга.
      – Мне нечего добавить. Факты говорят сами за себя.
      – А понимать их можно, как угодно, – шепнул Миллеру Брэди.
      А затем все быстро закончился без каких-либо эксцессов. Присяжные удалились на совещание. Один из них, худой седой банковский служащий, огласил решение, что умершая находилась в состоянии помешательства и покончила с собой.
      Зал снова заволновался, но присутствующие быстро затихли, чтобы услышать заключительное слово коронера.
      – Не в моей компетенции выносить решение о моральной стороне дела. Поэтому я должен ограничиться заявлением, что в свете имеющихся фактов и приведенных доказательств, решение присяжных правомерно, и я к нему присоединяюсь. Однако, в деле есть одна существенная неясность. Джоанна Крэйг не состояла на учете как наркоманка, но в то же время каким-то образом регулярно получала наркотики. Я уверен, что присутствующие здесь сотрудники полиции позаботятся прояснить этот вопрос. Заседание окончено.
      Все присутствовавшие устремились к выходу. Брэди взглянул на Миллера. У того на лице застыло выражение мрачной решимости.
      – Вот и все дела. Ловко он сумел вывернуться.
      – А вы ждали другого? – хмыкнул Миллер.
      Полковник Крэйг и Хэрриет все ещё сидели на скамье. Максу Вернону и его адвокату Бакстеру пришлось пройти мимо них. Вернон задержался немного, как будто собирался что-то сказать, но потом сообразил, что это неуместно. Кивнув Миллеру и Брэди, он проследовал мимо с торжественной серьезной миной.
      – Хотел бы я знать, как поступил бы Крэйг, если бы эта свинья с ним заговорила, – заметил Брэди.
      Крэйг подошел к ним. Хэрриет крепко держалась за отца. Он с усилием улыбнулся.
      – Не хотите с нами выпить?
      Брэди с явным сожалением покачал головой.
      – Я никак не могу. Через десять минут разбор очередного дела. – И, обращаясь к Миллеру, бросил:
      – Увидимся позже.
      Они остались в зале одни.
      – И это называется правосудием, – с горечью произнесла Хэрриет.
      – Я глубоко сожалею, – сказал Миллер. – Мне трудно выразить, как я расстроен. Мы пытались сделать в прокуратуре все, что можно, но нам строго указали, что никакое судебное дело не строится на допущениях. Я надеялся, что-нибудь получится в ходе сегодняшнего слушания. Вы ведь и сами должны были заметить, что такое расследование проводится не так формально. Никто не боится допустить ошибку в процессе разбора и не так тщательно соблюдаются мелкие технические детали, а это приводит к выявлению вещей, не затронутых в процессе подготовки.
      – Но в данном случае, как будто не тот вариант.
      Крэйг обнял дочь и нежно прижал к себе.
      – Пойдем, выпьем по маленькой. Нам все это не помешает.
      Они пошли в отель «Джордж» на другой стороне площади и сели в баре. Крэйг заказал коньяк и предложил Миллеру сигарету, пока им подавали заказ.
      Хэрриет перегнулась через стол и положила свою руку на руку Миллера.
      – Я сожалею, что так ужасно злилась. Но моя злость не относилась к вам. Ведь вы это поняли, верно?
      – Разумеется.
      – Этот Вернон и в самом деле очень наглый тип, – констатировал Крэйг. – Он сыграл великолепно, просто достойно восхищения. И сумел произвести неотразимое впечатление на присяжных.
      – Девица по мере сил помогла ему, не забывайте о её роли в деле, возразил Миллер.
      – Да. Но она солгала, правда?
      – Ну, конечно. Вероятно, Макс здорово на неё нажал.
      Помолчав, Миллер добавил:
      – И её нельзя за это осуждать. Ведь она такая же жертва обстоятельств, как и Джоанна. По существу, она совсем неплохая девушка.
      Крэйг покатал в ладонях рюмку с коньяком и пригубил.
      – Я уже сумел навести кое-какие справки о мистере Верноне. За ним многое числится.
      – В самом деле? – осторожно спросил Миллер.
      – Не осторожничайте, сержант. Вы же прекрасно знаете, о чем идет речь. – Крэйг допил коньяк, и сделал бармену знак повторить заказ.
      – Я надеюсь, вам знакомо имя Педлара Пальмера?
      – Вы имеете в виду старшего инспектора Пальмера из Скотланд-Ярда?
      – Совершенно верно. В 1943 году мы с ним оба служили солдатами на Ближнем востоке. Вчера вечером я позвонил ему, чтобы справиться, знаком ли им Макс Вернон. Дело в том, что Пальмер обязан мне за кое-какие небольшие услуги. Разумеется, я не уточняю детали.
      – Понятно.
      – Вернон – это человек, которого нельзя недооценивать. Он перенес сферу своей деятельности из Лондона сюда. Вы считаете возможным, что здесь он пойдет на такие же аферы, как в Лондоне?
      – Несомненно.
      – В этом я не сомневался, – кивнул Крэйг.
      Тонкая улыбка играла на его губах, а взгляд блуждал где-то далеко, как и его мысли.
      – Что можно сказать о справедливости, сержант? Правопорядок нужно не только соблюдать, надо стремиться, чтобы это было заметно. Но если общество не в состоянии обеспечить законность, не умеет выполнить свой долг? Что тогда получается? Что произойдет, если право и законность не срабатывают, если их не удается применить? Вы согласны, что в таком случае человек вправе взять дело в свои руки?
      – На это есть только один ответ, – возразил Миллер, – это будет нарушением закона и прав.
      – М-да, может быть вы и правы.
      Крэйг взглянул на часы.
      – Боже правый, как поздно! Мне пора. Хэрриет, ты сможешь сама взять такси?
      Миллер вмешался раньше, чем она смогла ответить.
      – Я отвезу мисс Крэйг на своей машине.
      – Благодарю вас. Хорошо, детка, увидимся позже.
      Быстро пожав ей руку, он ушел.
      – Не хотите ли выпить еще, мисс Крэйг?
      – Нет, благодарю, я бы лучше поехала домой, если вас не затруднит. Я ужасно устала. Эти дни нелегко мне достались.
      Машина Миллера была на профилактике, поэтому он одолжил у брата «ягуар». На Хэрриет Крэйг машина произвела впечатление.
      – Я не подозревала, что полиция за последние годы так преуспела…
      – Они тут не при чем, – возразил он, открывая дверцу. Это машина моего брата. У него столько денег, что он уже не знает, как их потратить, поэтому старается украсить и мою жизнь тоже.
      Захлопнув дверцу, он сел за руль, вырулил на проезжую часть и спросил:
      – Вы учительница, верно?
      Она кивнула.
      – Да, я преподаю в школе на Док-стрит. Сегодня я отпросилась.
      – А ваша школа в опасном районе.
      – Зато там приобретаешь жизненный опыт. В ближайшее время школу должны снести. Примерно в миле оттуда построят новое современное здание.
      Некоторое время оба молчали. Потом он заговорил.
      – Надеюсь, вы не думаете, что ваш отец что-то предпримет на свой страх и риск?
      Она нахмурилась.
      – О чем вы говорите?
      – Меня тревожит наш разговор в баре. Я имею ввиду намеки вашего отца насчет законности и порядка. Он утверждает, что когда в обществе не соблюдаются законы, человек может взять дело справедливости на себя.
      – Что же, об этом следует подумать.
      Миллер отрицательно помотал головой.
      – Нет, нельзя. Можно и голову сломать. Вернон прошел огонь, воду и медные трубы. У него в руках власть, он ни перед чем не остановиться, он раздавит вашего отца, как муравья.
      Она удивленно и недоумевающе повернулась к нему.
      – Раздавит Дункана Крэйга? Этот червяк?
      Громко расхохотавшись, она продолжала:
      – Вы знаете, каков мой отец? Если он что-то решил, то не отступится. Считайте, что Макс Вернон уже труп!

      Моника Грей открыла дверь, увидела Дункана Крэйга и попыталась сразу же её захлопнуть. Но не смогла – он уже вошел.
      Она отшатнулась, не в силах издать ни звука. Он укоризненно покачал головой.
      – Я не причиню вам вреда. Не надо меня бояться. Сядьте и спокойно меня выслушайте.
      Страх неожиданно пропал. Больше всего ей вдруг захотелось заплакать без видимых на то причин. Она молча подчинилась и села на кровать.
      – Вы ведь солгали на заседании, верно?
      – У меня не было выбора. Только одному Богу известно, что бы они со мной сделали, если бы я заколебалась.
      – Значит, при первой встрече вы Миллеру сказали правду? И героин моей дочери впервые вколол Вернон?
      – Это мог быть только Макс Вернон. Никто другой не мог этого сделать.
      – И в дальнейшем наркотиком её обеспечивал тоже Вернон?
      – Да, конечно. Это одна из главных статей его дохода.
      – А ведь вы много о нем знаете, верно?
      – Вполне достаточно, – ответила она. – Но не стройте иллюзий. Ни ради вас, ни для кого другого я не стану рисковать головой и строить из себя перед судом героя.
      – Этого и не потребуется. Есть у вас нормальный паспорт?
      – А зачем?
      Полковник достал из внутреннего кармана коричневый бумажник.
      – Здесь лежат чеки на предъявителя на тысячу фунтов. Кроме того, билет на самолет, который вылетает в Лондон в сегодня в шестнадцать тридцать.
      – Ах, вот как? И сколько, по-вашему, понадобится времени, чтобы Макс Вернон меня выследил?
      – Думаю, не меньше пары дней. Во всяком случае, у вас будет достаточно времени, чтобы выполнить необходимые формальности, сделать нужные прививки и тому подобное. Тут лежит ещё билет на самолет до Сиднея. В среду вы сможете вылететь.
      – Вы говорите о Сиднее в Австралии?
      – Верно. Кроме того, я дам вам письмо к одному предпринимателю. Он устроит вас на работу и поможет стать на ноги. Не беспокойтесь ни о чем. Все будет хорошо.
      Когда Крэйг положил бумажник на стол, у неё загорелись глаза.
      – Но взамен я требую, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно о Верноне.
      Она ни минуты не колебалась.
      – Договорились. Спрашивайте, а я пока буду собираться.
      – Ладно. Мне сказали, что именно он дергал за веревочки своих марионеток, которые совершали крупные преступления в Лондоне и его окрестностях. Возьмем хотя бы кражу золота в аэропорту Кневесмайр. А он и здесь успел что-то провернуть?
      – Насколько мне известно, пока не успел, но я не сомневаюсь, что что-то он готовит. В последнее время в клубе появляются весьма примечательные личности.
      – Как вообще обстоят дела в клубе «Фламинго»? Там идет честная игра?
      – Конечно. Ведь там собираются сливки местного общества.
      Отвечая ему, она достала чемодан с шкафа.
      – Нет ли у вас, случайно, ключей от дверей клуба?
      – Есть – от черного хода. – Открыв сумочку, она бросила ему ключ и добавила:
      – Желаю успеха!
      – А что Вернон ещё тут приобрел, кроме клуба?
      – Киоски, где заключаются пари.
      – Нет, я имел ввиду нелегальные заведения.
      – Ну, это не секрет. У него огромный винный склад на Йорк роуд. Вероятно, там же контрабанда. Снаружи вывеска «Мебельная фабрика Гибсон», но это только маскировка. Он поставляет спиртное во многие клубы на севере.
      – Откуда поступает спиртное?
      – Я тоже хотела бы знать. Частично со спиртовозов, которые заворачивают «налево», частично, как я думаю, он производит зелье сам. Во всяком случае, денег в это предприятие вложено очень много.
      – Но ещё больше он вложил в «Фламинго»?
      Она захлопнула крышку первого чемодана и достала со шкафа второй.
      – В клуб «Фламинго» вложена худо-бедно не одна сотня тысяч фунтов. Без клуба он будет гол, как сокол. Когда он распродавал свои точки в Лондоне, он торопился и вынужден был брать что дают. Короче, понес огромные убытки.
      – А тотализатор?
      – Они еле-еле сводят концы с концами. Деньги, собранные за вечер в «Фламинго», назавтра он вкладывает в них. Здесь у него нет твердой почвы под ногами.
      – Значит, все опирается на «Фламинго»?
      – Да, пожалуй, можно так считать.
      Вдруг она что-то сообразила и бросила на него испытывающий взгляд.
      – Зачем вам это понадобилось?
      – Пусть вас это не волнует, у вас теперь свои заботы. Пора в дорогу, он покосился на часы, – до вылета у нас всего полчаса.
      Узенькая темная улочка Болл энт Белл Ярд находилась недалеко от рыночной площади. Мощеный камнем переулок получил свое название от постоялого двора, существовавшего здесь двести лет назад. Рядом с дверью в ресторан стоял целый ряд баков с отходами, громоздились горы пустых коробок и ящиков.
      Накрапывал дождь. У стены съежился старик с бутылкой пива и куском хлеба в руках. На нем был старый поношенный флотский китель. Длинные волосы и борода всклочены. В двери появился бармен в белом переднике с ведром в руке. Жестокое лицо высокого крепкого парня наводило страх. Выплеснув помои на улицу, он презрительно взглянул на старика. – А, Сейлор, ты ещё здесь? Бог мой, как ты можешь торчать на этой помойке?
      – Проваливай, Гарри, – просипел старик. – Я что, тебе мешаю?
      Парень вернулся в заведение, а бродяга снова поднес бутылку ко рту. И тут он увидел перед собой чьи-то ноги. Подняв голову, он настолько растерялся, что разинул рот и выпустил бутылку. У стоявшего перед ним мужчины были самые необычные глаза из всех, что он когда-либо видел – очень темные и совершенно невыразительные. Человек был в темном плаще, держал в руках саквояж, на локте у него висел сложенный дождевой зонт. Сунув руку в карман плаща, он извлек оттуда фунтовую банкноту.
      – Вы знаете мистера Вернона? – спросил он. – Мистера Макса Вернона.
      Сейлор кивнул.
      – Он сейчас здесь?
      – Да.
      – Большое спасибо, – человек с саквояжем уронил банкноту на колени Сейлору и направился к двери.
      Старик посидел ещё немножко у стены, потом выпрямился, осторожно открыл дверь и потихоньку проскользнул внутрь.
      «Болл энт Белл» заполнялось публикой обычно только к вечеру. Поэтому Макс Вернон предпочитал навещать это заведение после обеда, когда оказывался в зале практически один. Тут было очень удобно совершать всякие сомнительные сделки.
      Он сидел на высоком табурете у бара и жевал сэндвич с ростбифом. Около него на прилавке стояла бутылка пива. Карвер и Страттон разместились в нише у окна и болтали о всяких пустяках.
      Карвер первым заметил Крэйга.
      – Господи Боже! - охнул он, затем воцарилась глубокая тишина.
      Крэйг приблизился. Не дойдя до Вернона четыре шага, он остановился.
      – Вот вы где, Вернон. Должен сказать, что гоняться за вами нелегко. Я искал вас повсюду.
      – Мой адрес есть в телефонной книге, полковник, – спокойно заметил Вернон.
      – Конечно, но я не хотел навещать вас в приличном доме. Надеялся поговорить с вами с глазу на глаз, – сказал Крэйг и покосился в сторону Карвера и Страттона.
      Вернон пожал плечами.
      – Не делайте проблемы из этих двух парней, – отмахнулся Вернон.
      – Как вам будет угодно.
      Крэйг достал сигарету из портсигара свиной кожи и спокойно закурил.
      – Надеюсь, вы были удивлены, что Моника Грей не явилась вчера вечером на работу. Она просила меня передать, что уезжает.
      – Ах, так?
      – К сожалению, в ближайшее время вам придется обходиться без её услуг.
      Крэйг выпустил облако дыма.
      – Я чрезвычайно продуктивно побеседовал с этой молодой особой и посадил её в самолет. Сейчас она на пути в дальние страны и вскоре навсегда забудет, что когда-то встречалась с человеком по имени Макс Вернон.
      – Что все это значит? – спросил Вернон.
      – Вы что же, хотите объявить мне войну?
      – Войну до последней пули, – небрежно и доброжелательно подтвердил Крэйг. – Сначала я займусь тем, что вам наиболее дорого, а потом примусь за вас.
      Страттон вскочил, но Вернон повелительно поднял руку.
      – Оставайся на месте.
      Он окинул Крэйга с ног до головы оценивающим взглядом, задумчиво покачал головой и медленно произнес:
      – Многие уже пытались это сделать, полковник. Самые крутые мои конкуренты делали все возможное, чтобы разорить меня, но в итоге сами оставались у разбитого корыта.
      – Но все-таки из Лондона вы убрались, понеся немалые потери…
      – Ну и что? Пройдет немного времени, и я снова окажусь в седле. Пока я сам отсюда не уеду, город будет плясать под мою дудку.
      – Великий Макс Вернон, – хмыкнул Крэйг. – Он всегда получает все, что захочет.
      – Точно.
      – Включая мою дочь.
      – Да, и вашу дочь тоже. Она была способной ученицей.
      Тут Крэйгу впервые чуть не изменило его железное самообладание. Его рука со страшной силой сжала ручку зонта. Он замахнулся им, как будто для удара, но сразу взял себя в руки.
      – Я вам очень благодарен за эти слова, Вернон. Они облегчают мою задачу.
      Приветливая улыбка Вернона на миг погасла.
      – А знаете, вы мне напомнили моего бывшего полковника. Того я тоже не переносил. Гарри, – крикнул он, – Подойди сюда.
      Бармен Гарри поспешил к нему.
      – Да, мистер Вернон, что угодно?
      Вернон кивнул в сторону Крэйга и взял газету.
      – Выбросьте этого типа вон.
      – Как скажете, мистер Вернон.
      Выйдя из-за стойки и приблизившись к Крэйгу, Гарри прошипел:
      – Проваливайте, мистер.
      – Я уйду, когда захочу, – невозмутимо возразил Крэйг.
      Правой рукой Гарри схватил его за ворот и поволок за дверь под злорадное хихиканье Страттона и Карвера.
      Когда дверь заведения распахнулась, Сейлор притаился за коробками.
      Гарри широко улыбался, держа Крэйга за ворот.
      – Нас совершенно не устраивает, когда тут шляются типы вроде вас, и портят отдых нашим гостям, – заявил он.
      Больше он ничего сказать не успел. Крэйг нанес ему правым локтем резкий удар под дых. Гарри задохнулся и зашатался. Крэйг резко развернулся к нему.
      – Никогда не следует подпускать врага к себе так близко, – заметил полковник. – Вас забыли обучить искусству ближнего боя.
      С яростным воплем Гарри бросился на Крэйга и замахнулся правой. Крэйг обеими руками схватил его запястье, рванул назад и одновременно вверх. Гарри заорал от ужасной боли и завертелся как уж, но Крэйг не ослабил захвата. Он толкнул визжавшего бармена вперед, придал хорошее ускорение, и Гарри хлопнулся на гору коробок и ящиков.
      Когда Крэйг нагнулся, чтобы поднять зонт, в дверях показался Вернон. Страттон с Карвером с любопытством заглядывали через его плечо.
      Крэйг коротко поклонился всем троим.
      – Вы ещё услышите обо мне, Вернон, – сказал он и быстро удалился.
      Всего через десять минут в кабинете Миллера зазвонил телефон. Он снял трубку. Раздался знакомый голос, осипший от постоянного пьянства.
      – Это сержант Миллер? Говорит Сейлор, Сейлор Хаган. Я говорю из автомата на площади. Могу кое-что рассказать. Сколько заплатите?
      – Зависит от ценности сведений, – ответил Миллер.
      – Про Макса Вернона, который откупил у Гарри Фолкнера его клуб.
      Миллер вскочил со стула.
      – Через четверть часа внизу у подъезда, – сказал он и бросил трубку.
      Когда Миллера впустили, Вернон находился в большом игорном зале и проверял готовность к вечерней игре.
      – Видимо, вы почему-то избрали клуб «Фламинго» местом своего постоянного пребывания, – заметил Вернон.
      – Приберегите свои шутки для себя, – ответил Миллер. – Что произошло сегодня в «Болл энт Белл»?
      – Не понимаю, о чем вы говорите.
      – Дункан Крэйг застал вас там полчаса назад. Мне сказали, будто он грозился вас убить.
      Вернон, стоя у рулетки, рассмеялся.
      – Ну, дорогой мой, это вам кто-то лапшу на уши навешал.
      – Это серьезное дело, Вернон, – возразил Миллер.
      – Что касается меня, я эту проблему решил, – и взглянув на часы, Вернон продолжал: – Сегодня в четыре похороны дочери Крэйга на кладбище Сент-Джемма. Я послал венок. Чего ещё можно от меня желать?
      – Что вы сделали? – недоверчиво переспросил Миллер.
      Вернон невозмутимо усмехнулся.
      – Иногда нужно придерживаться обычаев.
      Сунув руки в карманы куртки, Миллер долго стоял и молчал, преодолевая желание наброситься на Вернона и дать выход безумной ярости. Затем повернулся и быстро зашагал к двери. Позади раздался смех Вернона.
      По дороге к церкви Сент-Джемма дождь усилился. Оставив машину на улице, Миллер вошел на кладбище через боковой вход и медленно пошел по узкой аллее, обсаженной тополями.
      Голос пастора Райяна был слышен издали. Подойдя ближе, сержант увидел группу провожавших. Около открытой могилы стояло несколько человек. Голос старого священника звучал мощно и успокаивающе, перекрывая шум дождя.
      Миллер сошел с тропинки и встал за помпезным мраморным памятником. Вскоре пастор Райян закончил проповедь. Маленькая группа распалась. Молодая горничная заботливо увела заплаканную Хэрриет Крэйг, пастор Райян последовал за ними. И только Дункан Крэйг остался у края могилы.
      Миллер подошел к нему и тихо сказал:
      – Это не имеет смысла. Джоанну уже не вернуть.
      Крэйг обернулся к нему.
      – Вы умеете читать мысли?
      – Я знаю, что произошло сегодня после обеда в «Болл энт Белл».
      – Не имею понятия, о чем вы.
      – То же самое утверждал и Макс Вернон, когда я его разыскал. Однако факт, что плечо у Гарри Парсона в гипсе, а нос сломан. Как вы считаете, кто должен отвечать за это?
      Крэйг молча стоял над открытой могилой.
      – Она была замечательным человеком, сержант. А теперь все мечты разбиты, ничего не осталось.
      – Мне обидно за венок, – сказал Миллер.
      – Какой венок? – нахмурился Крэйг.
      – Тот, который прислал Вернон. Одному Богу известно, откуда в нем такой цинизм.
      – Рад сообщить, сержант, что у вас ложная информация, – сказал Крэйг. – Никакого венка от Макса Вернона мы не получали.
      Подняв воротник пальто, он пошел к выходу.
      – Прошу меня извинить, но Хэрриет очень тяжело пережила прощание. Я должен поскорее вернуться домой.
      – Естественно. Если я могу что-то для вас сделать…
      – Не думаю, – Крэйг небрежно улыбнулся, подал сержанту руку и поспешно ушел.
      Миллер смотрел ему вслед, пока он не исчез вдали. Тогда он вернулся к машине.
      На следующий день около десяти утра Макс Вернон сидел у камина за маленьким столиком и пил кофе. Раздался стук и вошел Карвер.
      Вернон раздраженно взглянул на него.
      – В чем дело?
      Карвер держал над головой большой венок из белых лилий.
      – Это ещё что такое?
      – Тот венок, который я отвез вчера на похороны. Портье только что обнаружил его. Он был прибит на вашу дверь.
      – Так – так, – задумчиво протянул Вернон.
      – Но это ещё не все, – продолжал Карвер. – Было ещё и это.
      Вернон взял маленькую карточку в черной рамке. Надпись была краткая и недвусмысленная:

      «Макс Вернон.
      1929 – 1967.
      Покойся в мире.»

      Ник Миллер долго не мог проснуться окончательно. Довольно долго он лежал в постели, бездумно глядя в потолок. Утро было сумрачное, ещё не совсем рассвело. Он взглянул на часы: без восьми минут шесть. И тут он вспомнил, что у него сегодня выходной. Облегченно вздохнув, он повернулся на другой бок, но вдруг услышал, как распахнулась входная дверь. С трудом поднявшись, он расслышал детский смех и топанье маленьких ножек. Через несколько мгновений распахнулась дверь в спальню, и два племянника бросились к нему. За ними огромными скачками мчался эрдельтерьер, который немедленно вскочил на кровать. Миллер с проклятием столкнул его на пол.
      Томми было восемь, Роджеру – десять. Оба кипели жизненной энергией и непосредственностью. И с ходу бросились Нику на шею.
      – Вставай, дядя Ник! Мы хотим поскорее пойти с Фредом в парк, чтобы он вдоволь нагулялся.
      – Только без меня, – пробурчал Миллер, натягивая на голову одеяло.
      – Дядя Ник, но ты же обещал!
      – Когда?
      – Давным-давно.
      Фред опять вскочил на кровать и ткнул Миллера своим холодным носом. Миллер вздохнул.
      – Ну, ладно, вы меня все равно достали. Но выгоните пса на улицу. Ждите меня в саду.
      После того, как дети с собакой убежали, Миллер, кряхтя и охая, выбрался из постели и поплелся в ванную. Приняв холодный душ, он надел спортивные брюки, свитер и ботинки свиной кожи. Потом закурил и вышел на улицу.
      Дом его брата стоял в большом саду. Это была старая вилла из серого камня в викторианском стиле. Комнаты Миллера примыкали к гаражу с обратной стороны дома. Пока Миллер спускался по лестнице, внизу уже заурчал мотор. Затем на площадку выехал «купер-мини». Томми с Фредом устроились на заднем сиденье, Роджер сидел за рулем. Миллер рванул дверцу и отпихнул мальчишку в сторону.
      – Смотрите, чтобы мама не узнала, а то она меня убъет, – сказал он.
      Подъехав к парку, Миллер оставил машину у главного входа. Но они не вошли внутрь, а отправились по улице к открытой площадке для игр и стадиону. Миллер спустил Фреда с поводка, эрдельтерьер огромными скачками помчался вперед. Мальчишки с криками и громким смехом помчались за ним.
      Миллер солидно зашагал следом, держа руки в карманах. Утро было осеннее, пасмурное, воздух свежий. Сильный ветер дул прямо в лицо. Впервые за много недель Миллер почувствовал себя бодрым и отдохнувшим.
      Мальчики добежали до железной ограды, окружавшей территорию парка. И вдруг Роджер громко вскрикнул. Томми тоже, и оба вдруг исчезли из виду. Миллер поспешил за ними.
      Пробравшись сквозь кусты, он увидел спортивную площадку, по которой бежал мужчина в черном спортивном костюме. Следом мчался Фред. А Роджер и Томми прыгали посреди поля и безуспешно пытались отозвать своего пса.
      Добежав, наконец, до края площадки, Миллер увидел, что мужчина ведет Фреда на поводке к мальчикам. Долетел громкий хохот всех троих. Подойдя поближе, Миллер поспешил извиниться. Мужчина в черном тренировочном костюме со смехом обернулся. Это был Дункан Крэйг.
      – Какая неожиданность, – сказал Миллер. – Вы, оказывается, очень рано встаете.
      – Утро – лучшее время дня, а я хочу сохранить себя в форме, – ответил Дункан и, погладив Роджера по волосам, спросил: – Это ваши отпрыски?
      – Нет, это мои племянники, – ответил Миллер. – Наказание господне, Роджер и Томми. Дети, это полковник Крэйг.
      Мальчики были очень польщены.
      – А вы воевали? – спросил Роджер.
      – Да, – с улыбкой ответил Крэйг.
      – Командовали десантным полком?
      – К сожалению, мне не так повезло.
      Мальчики были явно разочарованы. Миллер взял Фреда за поводок.
      – Не верьте ему, – сказал он. – Полковник Крэйг совершил массу волнующих подвигов.
      Крэйг пристально взглянул на него.
      – Вы уже успели покопаться в моем прошлом, сержант?
      – Пожалуй, да. Мальчики, пошли обратно.
      – До свидания, полковник, – крикнули те, убегая вперед.
      Взобравшись на пригорок, Миллер остановился перевести дух. Мальчики были уже наверху. Внизу полковник Крэйг успел пробежать не меньше половины круга.
      – Он бежит, как будто это в жизни важнее всего, правда, дядя Ник? спросил Роджер.
      – Похоже на то, – хмуро ответил Миллер. Потом рассмеялся и воскликнул: – Я голоден, как волк. Кто первый к машине?!
      Восторженные вопли мальчишек смешались с собачьим лаем, который затих вдалеке. А на стадионе Дункан Крэйг побежал по второму кругу.
      Когда-то Ник Миллер был настолько тщеславен, что мечтал получить черный пояс в каратэ или дзюдо. Но работа в уголовной полиции спутала все расчеты. У него не осталось времени для спорта и хобби.
      В секции дзюдо последний раз он был месяц назад.
      Тренер Берт Кинг сидел за письменным столом и читал газету. Он был уже одет для тренировки. Перед ним стояла чашка кофе. Голова тренера была несоразмерно велика по сравнению с маленькой щуплой фигуркой.
      Несмотря на непрезентабельную внешность, он двигался на ковре с такой ловкостью и так владел своим телом, что смотреть на него доставляло удовольствие. Он имел звание мастера дзюдо и айкидо.
      – Доброе утро, сержант Миллер. Давно мы с вами не виделись! – радостно воскликнул он.
      – Времени не было, – вздохнул Миллер. – Сегодня мне удалось выкроить часок. Можете провести со мной индивидуальное занятие?
      Берт Кинг отрицательно мотнул головой.
      – К сожалению, не смогу. Уже пришел другой ученик. Сейчас он разогревается, пойду к нему.
      – Это ваш знакомый?
      – Не думаю, что вы его знаете. Он приходит сюда нерегулярно. Фамилия его Крэйг.
      Миллер застыл с незажженной сигаретой в руке.
      – Полковник Дункан Крэйг?
      – Да. А вы с ним знакомы?
      – Так, немного. Он сильный боец?
      – Сильный? Вы будете поражены, – азартно заявил Берт Кинг. – У него айкидо высшего класса, по меньшей мере коричневый пояс. Странно, но он никогда не сдавал экзамена. В последние дни он проводит здесь по два часа ежедневно. Должен признаться, я изо всех сил стараюсь ему не проиграть.
      – Можно мне присутствовать?
      – Пожалуйста.
      Берт Кинг вышел из кабинета и открыл дверь в тренировочный зал. Миллер немного поколебался, но потом тоже вошел и закрыл дверь.
      Крэйг и Кинг стояли на ковре друг против друга. На полковнике было старое кимоно для дзюдо. Фигура его казалась символом физической готовности, воплощением сконцентрированной энергии и силы.
      – Готов? – спросил Берт Кинг.
      Крэйг кивнул.
      Бой продолжался всего четверть часа. Это был лучший бой из всех, что Миллер когда-либо видел. Когда он закончился, оба были в поту. Миллер впервые видел Берта Кинга таким измотанным.
      – Наверное, я старею, – заметил тот. – Давайте отдохнем минут десять, а потом отшлифуем кое-какие детали.
      – Согласен.
      Крэйг взял со скамьи свое полотенце, чтобы вытереть лицо. И тут он заметил Миллера, стоявшего у двери.
      – Привет, сержант! Кажется, последнее время у нас возникают одни и те же намерения?
      – Надо будет устроить бой между вами и сержантом, – предложил Берт.
      Миллер энергично замотал головой.
      – Нет уж, спасибо. Полковник Крэйг мне не по зубам, я не рискну.
      – Не верьте ему, – обратился Берт к Крэйгу. – Вам нелегко будет с ним справиться.
      – Я в этом не сомневаюсь. – Крэйг бросил полотенце на скамью. – Берт, я немного позанимаюсь, пока вы отдыхаете.
      На стене было большое зеркало. Крэйг встал перед ним и принялся отрабатывать удары.
      – Неплохо, да? – заметил Берт Кинг.
      – Даже слишком хорошо, – буркнул Миллер, повернулся и вышел. Лицо его стало озабоченным и встревоженным.
      – Ну и что с того, что он делает длительные пробежки в парке и тренируется в дзюдо? – спросил старший инспектор Грант. – Видимо, это доставляет ему удовольствие. Многим мужчины в его возрасте стремятся поддерживать форму. Я бы тоже хотел иметь на это достаточно времени.
      – Но Дункан Крэйг не простой человек, – перебил Миллер. – Я кое-что раскопал в его прошлом. До 1939 года он изучал электротехнику в университете в Лидсе и защитил диплом. В начале войны поступил добровольцем в танковую бригаду и в 1940 году попал в плен. Его бабушка была француженкой, он свободно говорит по-французски. Это помогло, когда он бежал из плена и пешком добрался до Испании. Вернувшись домой, он попал в части особого назначения. Его четырежды забрасывали во Францию, чтобы помочь организовать группы Сопротивления. На последнем задании его предали, но ему снова удалось ускользнуть из рук врагов. Затем его перебросили на Ближний Восток, где он провел последние годы войны. Он служил в частях специального назначения и готовил диверсионные группы.
      – Ловкий парень, – заметил Грант.
      – Да, верно. В конце войны в двадцать шесть лет он дослужился до полковника. Получил множество наград от Британского правительства, французский орден Почетного легиона, и пользуется всеобщим уважением.
      Мартовский ветер закружил крупинки града, и они застучали в окно. Старший инспектор вздохнул.
      – Послушайте, Ник. По-моему, вы делаете из мухи слона.
      – Вы так считаете? – с жаром возразил Миллер. – Может быть, вы думаете, что человек такого уровня тихонечко отступит и будет сложа руки сидеть и смотреть, как резвится на воле убийца его дочери?
      – Ну, вот, уже начинается мелодрама, – недовольно буркнул Грант. Нет, Ник, я с вами не согласен. Я вовсе не возражаю, чтобы вы не упускали из вида Макса Вернона. Этот тип рано или поздно что-нибудь предпримет, и тогда мы должны быть во всеоружии. Но ситуацию с Крэйгом выбросьте из головы.
      Миллер скомкал листок бумаги, который держал в руках. У Гранта лопнуло терпение.
      – Ей-Богу, Ник, у нас хватает проблем поважнее. Разве вы не знаете, что за последние семь лет число правонарушений в городе увеличилось в четыре раза? Вы знаете, что уголовная полиция раскрывает в среднем не более шестнадцати процентов всех квартирных краж? И что наша рабочая неделя составляет семьдесят часов! А вы собираетесь тратить время на глупости. Все, марш отсюда, идите займитесь делом.
      Совершенно подавленный Миллер вернулся в свой кабинет и плюхнулся на стул за письменным столом. Джек Брэди подошел к нему выразить сочувствие. Он прислонился рядом к стене и закурил трубку.
      – Вы лучшего не заслужили, Ник.
      Миллер со вздохом провел рукой по лицу.
      – Я не ошибся, Джек. Я знаю, что я прав.
      – Вполне возможно, но что вы можете поделать, пока ничего не произошло? А вы читали донесение, которое я положил на ваш стол?
      – Вот это? – Миллер взял со стола листок.
      – Да, получено полчаса назад. Вы говорили, что хотели бы все знать новом клубе Чака Лазара, не так ли?
      Миллер быстро пробежал сообщение и схватил телефонную трубку.
      – Соедините меня с председателем Общества защиты животных. – Он взглянул на Брэди. – Это начало войны, первая атака.
      – Я тоже так думаю.
      Щелчок в трубке означал, что с номером соединили. Раздался мужской голос:
      – Форбс.
      – Доброе утро, мистер Форбс. Это сержант Миллер из уголовной полиции. Вы послали нам обычную сводку об отравлении двух собак. Речь идет о далматинах. Сообщите мне вкратце, что именно произошло.
      – Сегодня утром мы получили вызов от мистера Лазара, владельца клуба «Беркли» на Корк-Сквер. Он обнаружил двух своих собак мертвыми в соседнем переулке. Собаки отравлены мышьяком. Поэтому я счел нужным сообщить это вам.
      – Сказал вам мистер Лазар, кого он подозревает?
      – Он сказал очень мало. Чувствовалось, что он очень расстроен, и его нельзя за это осуждать. Это были прекрасные животные.
      Миллер поблагодарил и положил трубку.
      – Что вы об этом думаете? – спросил Брэди. – Объявление войны?
      – Похоже на то. – Миллер встал и снял с вешалки плащ. – Поехали туда. Может быть, нам удастся уладить дело, пока не дошло до взрыва.
      Чак Лазар сидел в пустом зале за роялем. Он улыбнулся вошедшим Миллеру и Брэди, но не перестал играть.
      – Вижу, ваша система информации работает неплохо.
      – Пожалуй, это верно. Но почему вы мне ничего не сообщили? – спросил Миллер.
      – Это мое личное дело.
      – А я придерживаюсь иного мнения. – Подвинув к себе стул, Миллер сел на него верхом и оперся руками на спинку. – Вернон начинает выкручивать вам руки, Чак, но это только начало.
      Лазар пожал плечами.
      – Я сам умею защищаться.
      – Как? У вас есть оружие?
      Нервы Лазара внезапно сдали, и он воскликнул:
      – Но что я могу сделать, черт побери! Изящно проиграть и бежать с поля боя? Я разорился, чтобы построить клуб. В моем клубе идет честная игра, ко мне ходят милые, порядочные люди. Неужели я должен все это бросить и на коленях ползти на поклон к этому проклятому Вернону?
      Миллер встал и подошел к одному из столов, покрытых зеленым сукном. Он взял кости, встряхнул их в руке и бросил на стол.
      – Как вы считаете, Брэди, когда начнутся танцы? – хмуро спросил он.
      – Вероятно, сегодня вечером, когда история с собаками станет сигналом к началу военных действий, – ответил Брэди. – Вернон пошлет сюда достаточно нахальных субъектов, которые растворятся среди гостей, примутся оскорблять персонал и затеют драку. Во всяком случае, это обычный сценарий. И прежде, чем вы успеете опомнится, Чак, все ваши милые, порядочные гости бесследно исчезнут и никогда больше не появятся.
      Лазар побледнел и перестал играть на рояле. Он молча сидел, понурив голову и опустив плечи.
      – Ладно, я понимаю, что вы правы. Но что я могу сделать?
      – Вы ничего не должны делать. Предоставьте все нам. Когда вы открываетесь?
      – В восемь. Но гости собираются только после девяти.
      Миллер вопросительно взглянул на Брэди.
      – Как, Джек? Не хотите сыграть?
      – Еще как! – осклабился Брэди. – Естественно, я надеюсь, что хозяева дадут мне достаточно фишек.
      Лазар попытался улыбнуться.
      – В конце концов, не все ли равно, как именно я разорюсь?
      Миллер похлопал его по плечу.
      – Не беспокойтесь, Чак, мы во время вступим в игру. Тот, кто сегодня вечером попытается подсыпать песочку под колеса, получит отличный подарок.
      Вернувшись в управление, Миллер разыскал старшего инспектора Гранта, чтобы доложить о развитии событий. Затем сел за письменный стол и занялся срочными бумагами, которых накопилась целая куча. Когда наступило время обеда, и он встал, чтобы отправиться в столовую, зазвонил телефон.
      Раздался женский голос, звучавший холодно, спокойно и незнакомо.
      – Сержант Миллер?
      – У телефона.
      – Это Хэрриет Крэйг.
      – Да, слушаю вас, мисс Крэйг.
      – Найдется у вас сегодня для меня время?
      – Конечно, когда угодно. Давайте сегодня после обеда.
      – Нет, к сожалению, я не смогу. Вечером я иду с друзьями на концерт. Он закончится в десять…
      Немного помолчав, она спросила:
      – Сможем мы встретиться после концерта, или для вас это слишком поздно?
      – Нет, что вы, вовсе не поздно, – ответил Миллер. – Мне за вами зайти?
      – Давайте лучше встретимся в баре «Ромни» на Гаскойнсквер. Вы знаете, где это?
      – Конечно знаю.
      – Прекрасно. Тогда сегодня вечером в десять пятнадцать в вестибюле.
      Положив трубку, Миллер задумался, что могло заставить её просить о встрече.

      Вечер в клубе «Беркли» начинался, как и во всех других игорных заведениях, не торопясь. Но Брэди и Миллер ровно в восемь были уже на посту. Они уютно устроились в кабинете Чака и сквозь зеркальную стеклянную стену наблюдали за залом.
      Лазар, как обычно, сидел за роялем и играл одну вещь за другой. Изредка он прерывал игру, чтобы любезно поболтать с именитым гостем. В черном вечернем костюме он выглядел истинным аристократом. По его виду никак нельзя было догадаться, какое он испытывает нервное напряжение.
      Постепенно залы заполнялись и скоро все игорные столы были заняты. Около половины десятого Джек Брэди невольно воскликнул от неожиданности и хлопнул Миллера по руке.
      – Вон они. Троица около двери.
      Миллер кивнул.
      – Вижу.
      – Первым идет Чарли Форд, сразу за ним Фрэнк Бачер. Его я засадил однажды за кражу со взломом, он получил три года. Маленький человечек с жирными черными волосами – это Сид Тороф, отчаянный парень.
      – Он не здешний?
      – Конечно, нет. Все трое из Манчестера. Вероятно, приглашены специально через посредника. Знаете, как это делается. Бьюсь об заклад, ни один из них не подозревает, на кого работает.
      С полчаса они продолжали наблюдать. Вскоре Джек Брэди снова заговорил.
      – Да, я так и думал. Артур Харт и Мартин Дирикэм – это вон тот красавец с гвоздикой в петлице, с бородкой. Играет роль эрудита из высшего общества, но вряд ли добрался до четвертого класса начальной школы.
      – Ладно, – Миллер встал. – Пойду в зал. А вы позвоните в участок, чтобы прислали несколько человек. Осторожность не помешает.
      В игорных залах было спокойно. Гости были, в основном люди с деньгами, ценили уютную атмосферу и хорошее обслуживание. Ясно было, что при малейшем намеке на скандал они больше никогда здесь не появятся. Миллер внимательно разглядывал окружающих и убедился, что гости перемешались с потенциальными нарушителями. По всей видимости, беспорядки начнутся одновременно в нескольких точках.
      И тут на противоположном конце карточного стола он заметил Чарли Форда. Форд был приземист, широкоплеч, невысок. Шрамы на скулах и неоднократно переломанный нос выдавали боксера. На нем был великолепно сшитый костюм, разительно контрастировавший с грубыми манерами. Он проталкивался сквозь толпу с бесцеремонностью, которая возмущала многих окружающих.
      Вдруг он остановился возле хорошенькой женщины. В толпе невозможно было заметить, что именно произошло, но женщина отшатнулась, а её спутник, молодой брюнет, сделал шаг к Форду.
      Так вот как все должно начаться!
      Миллер оставил свой пост и стал поспешно пробиваться сквозь толпу. Подойдя к Форду сзади, он схватил его за запястье, пока тот не успел сообразить, что происходит.
      – Вон отсюда! – прошипел он Форду прямо в ухо. – Один звук, и я тебе сломаю руку.
      Молодая пара не успела даже отреагировать, а Миллер и Форд уже исчезли в толпе гостей. Они остановились за одной из колонн, но руку гангстера Миллер все ещё не отпускал. Форд быстро сунул руку в правый карман. В ту же минуту Джек Брэди выхватил у него металлический кастет, которым тот хотел ударить Миллера.
      – Не мой ли это старый друг Чарли Форд? – насмешливо поинтересовался он.
      В глазах Форда сверкала бешеная жажда крови. Когда Миллер обернулся и окинул взглядом толпу, он увидел, что прочие незваные гости потянулись к двери.
      – О, крысы бегут с тонущего корабля, – хмыкнул Брэди. – Как это не по товарищески!
      Они втащили Форда в кабинет Лазара. Миллер втолкнул его в кресло.
      – Кто вас нанял?
      – Так я вам и сказал!
      Брэди небрежно поиграл кастетом.
      – Чарли, вы ввязались в опасную игру. Тем, кто был под судом, запрещено любое оружие. Это вам наверняка известно. Можете загреметь на полгода.
      – Мелко плаваешь, парень, – Форд обернулся, когда в комнату с озабоченным видом вошел Лазар. – Так это ты – хозяин, да? – Он грубо расхохотался. – Позвать полицию! До большей глупости не додумался? С тобой покончено, мой дорогой. Надеюсь, ясно? Тебе крышка.
      – Замолчите, наконец, – набросился на него Миллер. И, глядя на часы, добавил: – Джек, мне надо идти, у меня встреча. Сумеете доставить его в тюрьму?
      – С радостью.
      Брэди стащил Форда со стула и вывел через боковую дверь.
      Миллер обратился к Лазару:
      – Не обращайте внимания на угрозы этого подонка, Чак. Мы неплохо начали. Теперь они не скоро у вас появятся.
      – Конечно, я уверен, – кивнул Лазар, однако в глазах его застыли забота и сомнение. Миллер знал, что Чак ему не поверил.
      Когда Миллер вошел в вестибюль бара «Ромни» на Гаскойн-сквер, там было пусто. Ни следа Хэрриет. Подойдя к бару, он сел на высокий табурет так, чтобы видеть дверь. Заказал порцию виски, закурил. Взглянул в зеркало – и заметил Хэрриет, появившуюся у него за спиной. На ней было строгое черное платье для коктейлей, а сверху – просторный жакет цвета зеленых яблок. Она показалось ему очень милой.
      С приветливой улыбкой на лице она спросила:
      – Я не опоздала? – и села на соседний табурет.
      – Нет, я пришел слишком рано. Хотите выпить?
      – Охотно. Сухой «мартини».
      – Концерт понравился?
      – Великолепно. «Рюи Блаз» Мендельсона и фортепьянный концерт Моцарта. Вы любите классическую музыку?
      – Некоторые вещи. Но в целом я предпочитаю хороший джаз. Как дела у вашего отца?
      – Хорошо. Очень хорошо, – опустив глаза в стакан, она вздохнула. – Я должна вам кое в чем признаться. Я заманила вас сюда обманом.
      – Так вы не хотели поговорить со мной?
      – Нет, я надеялась кое-куда с вами пойти.
      – Просто замечательная идея, – заверил он. – Куда же мы отправимся?
      – В клуб «Фламинго».
      – Позвольте узнать, зачем?
      – Мне хочется посмотреть картины, написанные Джоанной. Я могла бы попросить разрешения у Вернона, но это выше моих сил. Я его ненавижу. Открыв сумочку, она достала из неё карточку в золотой рамке. – Один из папиных друзей достал мне карточку члена клуба. И я могу взять с собой гостя.
      Миллер молча смотрел на маленькую карточку. Он нахмурился, и она положила руку на его пальцы.
      – Пожалуйста, Ник.
      – Вы очаровательная лгунья, хоть и не совсем убедительная, ухмыльнулся Миллер. – Ладно, пошли. Честно говоря, я не хочу упускать такую возможность. Уверен, нам предстоит захватывающий вечер.
      В клубе «Фламинго» за то время, что Миллер там не был, многое переменилось. Тогда там хозяйничал Гарри Фолкнер. Клуб «Фламинго» был ночным заведением. Играли только в одной из задних комнат. Тогда азартные игры ещё были запрещены. Но с выходом нового закона все изменилось.
      Просторный вестибюль встречал огромным мягким ковром, в котором вязли ноги. Все было шикарно, но не помпезно. Человек, встретивший их в дверях, чтобы проверить пропуск, был очень импозантен, с благородной сединой. Через вращающуюся дверь они прошли на небольшую балюстраду, откуда лестница спускалась в игорный зал.
      – О, Ник, посмотрите! – воскликнула Хэрриет, касаясь его руки.
      Картины на стенах смотрелись великолепно. Их было по две на каждой стене. Выполненные в манере XVII века, они изображали батальные сцены настолько реально и натуралистично, что превосходили многие известные произведения на эти темы.
      Миллер был потрясен.
      – Я не думал, что она была так талантлива, – с восхищением и сожалением заметил он.
      – Она могла бы стать знаменитой художницей, Ник, – вздохнула Хэрриет, но сразу овладела собой, словно решила в этот вечер быть весела и жизнерадостна.
      В залах царила атмосфера консервативных лондонских клубов. Взад и вперед сновали озабоченные респектабельные официанты. Гости беседовали вполголоса, так что крупье были хорошо слышны. Чарли Форд с друзьями сюда бы не попали. Клуб «Фламинго» занимал особое положение.
      Хэрриет Крэйг и Миллер стояли у рулетки, и Хэрриет вдруг попросила:
      – Я бы тоже хотела сыграть. Что для этого нужно сделать?
      – Сначала прикиньте, сколько вы можете себе позволить проиграть, это первейшее правило.
      Она раскрыла сумочку и показала две пятифунтовых банкноты.
      – Этого хватит?
      Он усмехнулся.
      – На такие деньги не разгонишься. Но это не имеет значения. Кто знает? Может быть, вам удастся сорвать банк. Сейчас принесу фишки.
      Макс Вернон – само воплощение элегантности – сидел за письменным столом в смокинге цвета ночного неба с белой гортензией в петлице. Перед ним стоял Клаудио Корелли – управляющий клубом. Держа в руке раскрытую тетрадь, он сделал озабоченную мину.
      – В клуб вложено много денег. Только мебель и новые интерьеры обошлись в двадцать две тысячи фунтов. И ещё ежедневные расходы. Практически мы еле сводим концы с концами.
      – Не будьте пессимистом, – возразил Вернон. – Создание такого клуба требует времени и затрат. Но мы уже преодолели первые трудности, у нас постоянные клиенты. Еще два-три месяца, и мы твердо станем на ноги.
      – Хотелось бы надеяться.
      Корелли уже выходил, когда ворвался Страттон.
      – Миллер внизу в зале!
      – А как он мог войти?!
      – Он пришел с малышкой Крэйг. Бен сразу их заметил и справился у Бруно. У неё членская карточка, а Миллера она привела с собой.
      – Но кто достал ей карточку?
      – Бруно утверждает, что сэр Франк Вули. Вышвырнуть их обоих?
      – Вы что, совсем рехнулись? Сколько раз повторять, что в клубе нельзя допускать никаких скандалов! Хотите меня разорить? – в ярости завопил Вернон. Он отшвырнул Страттона, налил себе бокал шампанского и приказал: – Не спускайте с них глаз. Я скоро приду.
      В рулетку Хэрриет везло. Она довольно созерцала лежавшую перед ней горку фишек.
      – Может быть, попытать счастья в другой игре? Что там, рядом?
      – Одна из древнейших игр на свете. Бросаешь кости и надеешься на число.
      – Бросать надо уметь?
      – Ничего подобного.
      – Тогда эта игра для меня, пошли.
      Игра в кости пользовалась большим успехом. Все стулья были заняты, вокруг стояло немало зрителей. Когда Хэрриет бросила в первый раз, кости не долетели. Крупье вернул ей кубик и шепотом сделал несколько замечаний. Хэрриет дважды выиграла и удвоила свою ставку. Многие игроки улыбались ей, она воодушевилась:
      – Можно взять другие два? А то эти уже приелись.
      – Разумеется, – ответил крупье и протянул ей два других кубика. Она встряхнула их и бросила. Выпали две единицы.
      – Змеиный глаз, – констатировал усатый мужчина с военной выправкой. Не повезло.
      Она попробовала еще, и еще, и проиграла все деньги.
      – Странно, – воскликнула она. – Всегда выпадает единица.
      – Счастье переменчиво, – заметил усатый.
      Она попробовала осторожно катнуть кости осторожно, но опять выпала единица.
      – Ну, вот. Опять! Счастье мне изменило.
      Крупье забрал проигрыш, но спутник Хэрриет предупредил:
      – Не спешите.
      – Надеюсь, вы не считаете, что кости не в порядке?
      – Посмотрим.
      Миллер встряхнул кубики в руке и катнул через стол. Дважды выпала единица.
      Усатый мужчина с военной выправкой заявил:
      – В кубиках утяжелена одна сторона.
      Он дал их седому мужчине, тот тоже выбросил две единицы.
      Зазвучали взволнованные голоса, шум нарастал.
      Сквозь толпу протиснулся раздосадованный Вернон.
      – Что здесь происходит?
      – Об этом мы хотели спросить вас, мистер Вернон, – ответил седой мужчина. – Будьте любезны, бросьте кости.
      Вернон растерянно огляделся и пустил кубики по столу. Раздался общий возглас. Мужчина схватил кости со стола и спрятал.
      – Все, вопрос ясен. Думаю, надо вызвать полицию. – И обращаясь к остальным, добавил: – За последние две недели я просадил тут четыреста фунтов.
      Со всех сторон раздались негодующие голоса. Вернон пытался их успокоить, но тщетно. Миллер протиснулся к седому мужчине и попросил у него кости.
      – Зачем? А кто Вы такой?
      – Сержант Миллер, уголовная полиция.
      Миллер обратился к Вернону:
      – Это ваши кости?
      – Конечно, не мои.
      – На них эмблема вашего клуба. Но вы утверждаете, что они не ваши и лишние в игре.
      – Чепуха какая-то, – вмешался мужчина с проседью. – Чего ради игрок принес бы с собой кости, с которыми нельзя выиграть?
      Вернон весь сжался, вцепился в край стола так, что побелели пальцы, и готов был испепелить Миллера взглядом.
      – Да, тут вы правы. Для начала достаточно, мистер Вернон.
      – Что вы хотите сказать? – взвизгнул Вернон.
      – Это значит, ваш клуб закрывается.
      – И закрывается навсегда, проклятый жулик, – бросил ему седой мужчина.
      Вернон долго мерил всех злобным взглядом, потом резко повернулся, протолкался сквозь толпу и исчез.
      В начале двенадцатого Миллер вышел из управления и, подошел к машине, где, что-то тихо напевая, сидела Хэрриет. Он поднял с пола её сумку и молча стал в ней рыться.
      – Что вы там ищете?
      – Те кости, что вы спрятали. Где они?
      – Не понимаю, о чем вы?
      Бросив сумку, Миллер запустил мотор.
      – Я не люблю, когда меня используют.
      – Даже с благородной целью?
      – Бог мой, Хэрриет, вы поняли, что вы наделали? Вы же нанесли смертельный удар клубу «Фламинго». Достаточно одного скандала, чтобы клуб перестали посещать.
      – Ах, бедный мистер Вернон. Не повезло.
      – Если вы воображаете, что он с этим смирится, то глубоко заблуждаетесь.
      – Посмотрим, – ответила она, закинув руки за голову и загадочно улыбаясь. – А картины там замечательные. Может, теперь он согласится уступить их по разумной цене.
      Когда он затормозил у их дома, она спросила:
      – Не хотите выпить?
      – Разве не поздно?
      – Нисколько. Я голодна, как волк.
      Войдя в дом, Миллер услышал шум электромотора.
      – Папа ещё работает, – сказала она. – Пойдемте, я покажу вам мастерскую и вы с ним поболтаете, пока я приготовлю что-нибудь перекусить.
      Миллер был поражен размером мастерской и изобилием приборов в ней. Многие были ему незнакомы.
      Дункан Крэйг у верстака припаивал металлическую пластину к какому-то сложному прибору, похожему на электронный счетчик. Увидев гостя, он выключил паяльник и поднял защитные очки.
      – Откуда вы?
      – Ник показал мне клуб «Фламинго», – ответила Хэрриет, потом я тебе расскажу.
      – Похоже, тебе там понравилось?
      – Не удивительно. Увидеть поражение Макса Вернона приносит большое удовлетворение.
      – А что случилось?
      – Утяжеленные кости. Можно закрывать лавочку.
      – И как он реагировал?
      – Естественно, он утверждал, что стал жертвой заговора. Якобы утяжеленные кости принес один из игроков.
      – Но это же глупо, – хмыкнул Крэйг. – Можно представить себе, что игрок подтасовывает кости, чтобы выиграть, но чтобы проигрывать… Чепуха. Кроме того, на кубиках выбита эмблема клуба, это обязательно.
      Миллер подошел к станку и взял кусочек свинца.
      – Человек с техническими навыками легко может вплавить свинец в игральные кости.
      – Но для чего? С какой целью?
      – Мне кажется, цель была достигнута, – заметил Миллер.
      – Надеюсь, вы не требуете от меня, чтобы я проливал слезы по поводу невезения Макса Вернона, – улыбнулся Крэйг.
      – Ну, разве что чуть-чуть, – ответил Миллер, разглядывая какой-то необычный прибор с хромированной трубкой.
      – Что это у вас, секретное оружие?
      Крэйг рассмеялся.
      – Да нет, это направленный микрофон. Берет примерно метров на 300. Там же и передатчик.
      – Не забывайте, что все подобные приборы запрещены законом.
      – Думаю, меня это не касается: я как-никак генеральный директор «Галф Электроникс».
      – Вы наивный человек, полковник. У вас могут возникнуть большие проблемы.
      – Не понимаю, почему вы так мрачно настроены, – широко улыбнулся Крэйг. – Но давайте вернемся к игральным костям. Как бы я мог раздобыть их заранее?
      – Не так трудно пробраться туда на рассвете, когда клуб закрывается.
      – Не думаю, чтобы это было так уж просто.
      – Для человека, который сумел в 1942 году освободить четверых из Виши, это нетрудно.
      – Ох, вы мне льстите, – рассмеялся Крэйг.
      – Я вас предупреждаю, – серьезно возразил Миллер. – Не увлекайтесь, не то попадете в ситуацию, из которой никто вас не спасет.
      – Не волнуйтесь за меня, – повторил Крэйг.
      – Ладно, – сказал Миллер, открывая дверь, – передайте Хэрриет, что я ушел. К сожалению, у меня пропал аппетит.
      Улыбка на лице Крэйга погасла. Некоторое время он размышлял, глядя в пространство, но вскоре снова надел защитные очки и продолжал работать.
      Макс Вернон метался от стола к камину и обратно, точно тигр в клетке.
      – Это серьезное дело, – сказал он наконец. – Довольно одного скандала, чтобы угробить клуб.
      – Может, не так все страшно, – возразил Карвер.
      – Ты полный идиот! Мы изо дня в день выкручиваемся, чтобы встать на ноги. И что теперь? Все доходы уходили на тотализатор. Кто мог подложить эту свинью? Кто?
      – Может быть, Чак Лазар? – робко вставил Карвер.
      – Заткнись, черт побери! – взревел Вернон. – Тот, кто это сделал, трижды пожалеет, что на свет народился, вот что я вам скажу!
      Он грохнул кулаком по столу. Какая-то маленькая штучка скатилась при этом на пол. Вернон хмуро наклонился.
      – Что это было?
      Страттон поднял маленькую металлическую капсулу.
      – Не имею понятия, что это, мистер Вернон. Упала с вашего стола, – и протянул её Вернону.
      Вернон с ужасом смотрел на маленькую вещичку.
      – Я однажды видел такую. Это электронный прибор – микрофон с передатчиком. – Его лицо исказилось от злости, он швырнул капсулу на пол и растоптал.
      – Нас подслушивали! Точно, нас подслушивали!! – Он на минуту задумался, глаза его сузились.
      – Минуту! Крэйг – генеральный директор фирмы, где создают подобные приборчики. Так или не так?
      Страттон немедленно кивнул.
      – Точно. Его дочь вечером была здесь.
      – Да, была. И не одна, а с этим чертовым полицейским, с Миллером. Он дважды вчера перешел мне дорогу. Это уже слишком, пора положить конец. Ему меня не одолеть.
      – Пора нам с Беном за него взяться? – спросил Страттон.
      Вернон замотал головой и опрокинул в глотку ещё рюмку коньяка.
      – Нет, нам нельзя себя подставлять. Возьмем пару наемников. Двое наверняка справятся. Может быть, кто-то из Лондона заинтересуется. Но будьте начеку, нельзя, чтобы они догадались, кто заказчик.
      – А сколько им обещать? – спросил Страттон.
      – Пятьсот.
      – Пятьсот фунтов? За Крэйга? Это хорошая цена.
      – Тупица! За двоих, за Крэйга и за Миллера.
      Вернон поднял рюмку.
      – Месть сладка, – с издевкой бросил он и проглотил коньяк.

      В кабинете было темно. На чертежную доску падал свет настольной лампы, освещавший кусок ковра на полу. Было около восьми, и Дункан Крэйг оставался в здании один – сотрудники разошлись три часа назад.
      В коридоре раздались шаги. Крэйг обернулся. Дверь открылась, вошел ночной сторож с огромным догом на поводке. Сторож поставил на стол термос.
      – Вот вам горячий чай, полковник.
      – Спасибо, Георг. Когда зайдете в следующий раз? В девять?
      – Да. Я вас ещё застану?
      – Вероятно. Похоже, я застряну на всю ночь.
      Дверь за сторожем захлопнулась. Крэйг прислушался и, когда шаги затихли, быстро вошел в душевую. Через пять минут он вышел другим человеком. На голову был натянут старый шлем, лицо приобрело коричневый оттенок, в руках он держал мешок. Набрав номер телефона, он сказал:
      – Я пошел. Через тридцать пять минут позвоню снова.
      На грузовом лифте он спустился в полуподвал, взял канистру с бензином и вышел через боковую дверь. Пробравшись через двор в тени здания, он перескочил через низкую стенку и сразу упал в траву, затем быстро спустился вниз, к каналу. На берегу он открыл мешок, извлек сложенную резиновую лодку и ловко накачал её. Потом вскочил в лодку и быстро отчалил от берега.
      Три дня он наблюдал с верхнего этажа своей фирмы за зданием «Гибсон Фурнитур Фактори». Мебельная фабрика находилась в полумиле от «Галф Электроник», тоже на на Йорк Роод. Атака с тыла, через канал, была вполне естественной. Улыбаясь сам себе, он греб по середине канала, держась в тени от зданий. Миновав сталелитейный завод, он подплыл к мебельной фабрике и выскочил на берег, вытянув лодку за собой. Перед ним была старая кирпичная стена около десяти футов высотой. Для него не составило труда на неё забраться. Наверху он сел и прислушался, потом с кошачьей ловкостью спустился во двор и осторожно, наощупь двинулся вдоль стены.
      В углу двора была свалена куча коробок и ящиков. Для нее-то он и принес канистру бензина. Взглянув на часы, он увидел, что покинул кабинет всего пятнадцать минут назад. Но нужно было поторапливаться.
      Первым препятствием оказались огромные ворота фабрики, запертые на засов. Тогда он поднялся по пожарной лестнице на второй этаж. Дверь была заперта, но в окне оказалось разбитое стекло, и он без труда смог открыть окно и забраться в цех. Где-то вдалеке раздавались голоса. Он прошел вперед и наткнулся на закрытую дверь с расщепленной филенкой. Приоткрыв её, он сразу почувствовал запах виски. Полковник повернул обратно и вернулся к лестнице. Под ней стоял грузовик с ящиками виски. Спрятавшись в маленькой кабине, он набрал в темноте номер и, изменив голос, попросил сержанта Миллера.
      Миллер в это время допрашивал взломщика и терпеливо выслушивал его заверения в полной невиновности. Зазвонил телефон.
      – Сержант Миллер слушает.
      Хриплый голос на другом конце провода был ему абсолютно незнаком.
      – Мебельная фабрика Гибсона – интереснейший объект. Тут разливают виски. Предлагаю приехать и захватить с собой пожарных, надеюсь Вернон её застраховал, – раздался хриплый смех.
      Положив трубку, Крэйг взглянул на часы. Он уже немного запаздывал, но выждал ещё четыре минуты. Затем спустился во двор и сел в кабину грузовика.
      Бешено взревел мотор. Сверху раздались крики. Он включил первую скорость, нажал сцепление и надавил на газ. Перед воротами резко нажал на тормоз, заглушил мотор и спрыгнул на землю, прихватив с собой ключ зажигания. На бегу он зажег спичку и бросил на облитую бензином кучу хлама. Где-то вдалеке уже слышен был сигнал полицейской машины.
      Пять минут спустя Крэйг уже плыл в резиновой лодке и любовался заревом над мебельной фабрикой. Причалив к берегу, он пропорол брюхо резиновой лодки, вернулся в грузовом лифте к себе в кабинет на десятый этаж и схватил телефонную трубку. Набрав свой домашний номер, он услышал голос Хэрриет.
      – Ты опоздал, – сказала она.
      – Да, знаю. Старею понемногу.
      – Все прошло удачно? Хотела бы я быть с тобой.
      – Да, лучше некуда. Но я пока не еду домой, хочу поработать над деталями вибратора.
      – Это надолго?
      – Думаю, часа на два.
      Положив трубку, он поспешил умыться и переодеться. И едва успел вернуться в кабинет, как услышал стук в дверь. Ночной сторож пришел с известием.
      – На мебельной что-то стряслось. Даже пожарные приехали.
      – Сходите, посмотрите, – предложил Крэйг.
      – А вы не возражаете?
      – Конечно не возражаю. Мне самому интересно, что там произошло. – Он снова повернулся к чертежной доске, а Георг поспешно вышел.
      Миллер и Грант стояли на пожарище и созерцали руины. Пожарные уже уехали, осталась только большая черная машина с надписью «Лаборатория». Эксперты принялись за работу. Они осматривали большой грузовик.
      – Значит, когда приехала полиция, тут уже никого не было? – спросил старший инспектор Грант, только что прибывший на место происшествия.
      – Так, точно, сэр. Злоумышленник испарился со скоростью света. Это понятно, посколько пожар сразу привлек внимание.
      – А что это за грузовик?
      – Его угнали два дня назад на шоссе АI вблизи Уэдерби. В нем везли виски, предназначенный на экспорт. В Лондоне груз должны были погрузить на корабль. Стоимость груза около – тридцати тысяч фунтов.
      Грант тихонько присвистнул.
      – За счет этого число преступлений в нашем округе немного снизится. Но вы сказали, что не узнали голос осведомителя, – с недоверием добавил он.
      – К сожалению, не узнал.
      – Ну, в любом случае, улов у нас неплохой.
      Из-за фабричного здания вышел Джек Брэди и бросился к ним, держа в руках какой-то документ.
      – В одном из шкафов мы нашли договор на имя Франка О'Коннора. Эти постройки предназначены на снос, поэтому участок переходит к городским властям. О'Коннор – гражданин Ирландии.
      – Наверное, сейчас он стремится как можно скорее оказаться на родной земле, – заметил Грант, повернулся к Миллеру и спросил: – Вы уверены, что информатор упомянул Вернона?
      – Абсолютно уверен.
      – Но это не имело смысла, верно?
      – Не обязательно. Вероятно, О'Коннор – его представитель.
      – Да, пожалуй есть такая вероятность. Но попробуйте это докажи. Ни на шаг не подвинетесь. Но одно могу сказать наверняка: если лавочка и впрямь принадлежит Вернону, то у него есть смертельный враг.
      Взглянув на часы, Грант воскликнул:
      – Вот ужас, уже одиннадцать! Мне давно пора. Жду вас к себе завтра с утра. – Простившись, он ушел.
      – Поедем и мы, Ник? – осведомился Брэди. – Здесь мы уже ничего не сможем больше выяснить.
      – Грант совершенно прав, – констатировал Миллер. – Тот, кто устроил здесь этот прелестный фейерверк, должен был иметь ввиду Вернона. Подождите минуту, я должен позвонить.
      – Хотите проверить кого-то на зубок?
      – Хочу. Дункана Крэйга.
      – Бросьте, Ник, – застонал Брэди, – это становится однообразным.
      Миллер не обратил внимания на его замечание и поспешил к телефону автомату.
      Ответил бесцветный холодный голос:
      – Хэрриет Крэйг.
      – Ник Миллер.
      – Привет, Ник, – голос сразу потеплел. – Когда вы загляните поужинать, как обещали?
      – Думаю, на днях, как только клиенты дадут мне передохнуть. Ваш отец сейчас дома? Я хотел бы с ним поговорить.
      – К сожалению, его ещё нет, он на работе. У вас что-то важное?
      – Нет, ничего особенного. У меня в субботу выходной, и я хотел предложить ему партию в гольф.
      – О, он будет рад. Он вам позвонит.
      – Будет очень мило. Пока, Хэрриет, мне пора, у нас снова выдался очень насыщенный вечер.
      – Бедный Ник, – рассмеялась она, – звоните!
      – Можете не сомневаться. – Положив трубку, он вернулся к Брэди.
      – Да, дела, – задумчиво произнес он. – Отгадайте, где Крэйг сейчас находится. В кабинете на фабрике.
      – Его фирма недалеко отсюда, – сказал Брэди. – Вон то большое здание по ту сторону канала. Его отсюда видно. В окне наверху горит свет.
      Когда Миллер повернулся в ту строну, свет погас.
      – Поехали туда, – сказал он.
      – Как хотите, – пожал плечами Брэди. – Только я считаю, что вы на ложном пути, Ник.
      Когда они тронулись, вдали загремел гром. Мелкий дождь, монотонно моросивший несколько часов, превратился в грозу.
      Главные ворота «Галф Электроник» были открыты. Миллер притормозил у обочины и выключил фары. В ту же минуту открылись двери и появился Дункан Крэйг. Рядом с ним стоял ночной сторож с немецким догом.
      – Это Джордж Браун, – заметил Брэди. – Он много лет работал в полиции. Нашел себе здесь неплохое местечко для человека преклонного возраста.
      Браун вернулся в здание и запер двери. Крэйг остался на лестнице, затянул пояс плаща и надел перчатки. Подняв воротник, он спустился по лестнице и поспешил к своей машине. От стены отделились две фигуры и под покровом темноты стали к нему подкрадываться.
      – Это мне совсем не нравится, – заметил Миллер, поспешно выбираясь из машины. – Пошли со мной.
      Он вбежал в ворота и помчался в темноту. С автостоянки донесся крик.
      Дункан Крэйг подходил к своей машине, когда услышал за собой торопливые шаги. Он резко обернулся и получил удар кулаком в лицо. Шатаясь, он отлетел к своей машине и молниеносно отскочил в сторону. Один из нападавших занес обеими руками над головой тяжелый железный лом, и обрушил его вниз с такой бешеной силой, что на крыше «ягуара» появилась глубокая вмятина. В полумраке улицы, освещенной фонарями с противоположной стороны, сверкнула бритва. Дункан ловко отвел удар и сильно ударил мужчину ногой в живот. Тот вскрикнул.
      Снова раздались шаги. Миллер и Брэди спешили к месту происшествия. Мужчина с ломом не успел повернуться, как Брэди нанес удар правой, вложив в него инерцию всего тела.
      Наступила мертвая тишина. Крэйг рассмеялся.
      – Помощь пришла в последнюю минуту. Не знаю, чтобы со мной стало, если бы не вы.
      Миллер надел наручники человеку, который корчился на земле, и рывком поднял его.
      – Вы знаете этого парня, Джек?
      Брэди прижал второго к машине Крэйга и ответил:
      – Они не из наших мест, это точно. Не удивлюсь, если выяснится, что их вызвали сюда специально.
      Миллер с досадой обратился к Крэйгу.
      – Может быть, теперь вы станете разумнее.
      Подталкивая арестованного в темноте перед собой, он бросил:
      – Пошли, Джек. Обоим место за решеткой.
      Крэйг неподвижно стоял во мраке, пока «купер-мини» не уехал. Потом открыл дверцу своего «ягуара» и сел за руль. Повернув ключ зажигания и не услышав, что мотор завелся, он понял – что-то не в порядке. Сделав ещё несколько безуспешных попыток, полковник достал карманный фонарик и вышел из машины. Подняв капот, он установил, что зажигание испорчено. Явно кто-то принял меры для гарантии, что он не уедет на своей машине. Он печально вздохнул, закрыл капот и зашагал через главные ворота.
      Было всего двадцать минут двенадцатого. Еще ходили автобусы, да и такси нетрудно было взять. Опустив голову, спасаясь от дождя, Крэйг быстро пересек улицу.
      Но вдруг он ясно почувствовал, что кто-то вышел из соседней подворотни и крадется за ним. Потом ощутил боль, когда лезвие ножа пропороло плащ, пиджак и рубашку, оцарапав кожу.
      – Продолжайте идти, – спокойно сказал Страттон. – Идите спокойно, а то пырну ножом.
      Через несколько ярдов они свернули в узкий переулок.
      Крэйг шагал размеренно, держа руки в карманах плаща. В конце переулка раскачивался фонарь, а за стеной был слышен шум воды, лившейся через плотину.
      – Какая удача, что я как раз шел мимо, а? – сказал Страттон. – У меня шестое чувство на подобные случаи. Мне померещилось, что что-то не получится. И одновременно стало совершенно ясно, что вы будете делать нам свои маленькие пакости. Я это предвидел, когда впервые вас узнал. Но теперь с этим покончено. Раз и навсегда.
      Крэйг бросился бежать. Страттон бешено завопил и кинулся следом. Мостовая в конце переулка отсвечивала от старого фонаря, а за низкой каменной стеной в темноте журчала река.
      Когда он оглянулся, Страттон остановился, занеся для удара сверкающий нож. Бледное лицо искажала злобная гримаса убийцы. Он бросился с ножом на Крэйга. Дункан Крэйг невозмутимо отвел его руку, как отвел бы ветку дерева в ветреную погоду. Он резко отскочил, одновременно захватил руку Страттона приемом айкидо и заломил её в сторону, не предусмотренную природой.
      Запястье хрустнуло. Страттон разинул рот от нечеловеческой боли, но вопль не слышен был за рокотом реки. Он отшатнулся, схватился за сломанную кисть и выплеснул Крэйгу в лицо поток грязных ругательств.
      Крэйг поднял нож и пошел на гангстера. Страттон поспешно повернулся и заковылял прочь. Крэйг погнался за ним, но Страттон припустил по переулку, удирая как от самого сатаны. Выскочив на широкую улицу, он очертя голову помчался прямо под автобус.
      Взвизгнули тормоза, автобус пошел юзом по мокрой мостовой, раздался резкий крик, и все стихло. Мгновение спустя послышались возбужденные голоса.
      Когда Крэйг вышел из переулка, пассажиры уже посыпали из автобуса. Мужчины нагибались, чтобы заглянуть под колеса.
      – О, Боже, только посмотрите, – всхлипнула какая-то женщина.
      Крэйг поднял повыше воротник плаща под проливным дождем и поспешно удалился.

      Тарелочка взлетела вверх чуть не до неба, зависла на мгновение в высшей точке своего полета и со звоном разлетелась на мелкие кусочки. В тишине раннего утра громко раскатилось эхо выстрела.
      С громким негодующими криками взлетели вороны, гнездившиеся на старых буках. Дункан Крэйг рассмеялся и опустил ружье.
      – Давай попробуем ещё разок.
      Хэрриет заряжала новую тарелочку, когда в саду появилась Дженни.
      – Пришел господин, он спрашивает полковника Крэйга. Зовут его мистер Вернон.
      Крэйг обернулся, Хэрриет медленно выпрямилась.
      – В самом деле? – тихо протянул Крэйг. – Ладно, Дженни, проводи его сюда.
      Хэрриет поспешила подойти к отцу. Лицо её было охвачено заботой и тревогой. Он ласково положил руку ей на плечо.
      – Не беспокойся, детка. Не надо волноваться. Давай ещё разок стрельнем.
      Снова вверх взлетела тарелочка, но на этот раз он подстрелил её уже в падении – это особое искусство. Она разлетелась вдребезги.
      – Должен ли я показать, как я потрясен? – поинтересовался Вернон.
      Крэйг быстро повернулся. Вернон стоял у двери в сад, рядом с ним – Бен Карвер.
      – Какая неожиданность! – воскликнул Крэйг. – Мистер Вернон собственной персоной. За что такая честь?
      Вернон кивнул в сторону Хэрриет.
      – Вы не против, чтобы она нас покинула?
      Крэйг тонко улыбнулся.
      – Все, что вы хотите мне сказать, можете говорить при ней. Она – моя правая рука.
      Вернон достал платиновый портсигар и вынул из него сигарету. Карвер поднес зажигалку.
      – Как вам угодно, полковник. Я раскрою свои карты. Я в вас ошибся, признаю. Но я всегда знаю, когда мне нанесли удар.
      – Мне приятно было бы знать, что вы имеете ввиду, – заметил Дункан Крэйг.
      Вернону явно стоило немалых усилий сдержаться.
      – Я предлагаю говорить начистоту. Клуб «Фламинго» я потерял, фабрику на Йорк Роуд тоже. Вдобавок ко всему, при странных обстоятельствах погиб Билли Страттон. Вы же не станете меня убеждать, что я попал в полосу невезения?
      – Но ведь случаются же подобные вещи.
      – Хорошо, хорошо, я иду в открытую. Вы получили удовольствие, вы меня разорили. Я исчезну отсюда, как только найду покупателя на жалкие остатки своего имущества. Но я требую, чтобы с этого дня вы не касались моих дел. Согласны?
      – О, нет, ни в коем случае, мистер Вернон, – небрежно отмахнулся Крэйг. – Об этом не может быть и речи. Я хочу видеть вас в аду. Клянусь.
      – Это я и хотел знать, – спокойно ответил Вернон без малейшего признака злобы или неудовольствия, а напротив, приветливо улыбаясь. – Вы просто старый дурак. Хотел бы обратить ваше внимание, что вы не один, у вас есть дичь, Хэрриет…
      Продолжить ему не удалось, ствол ружья уперся ему в грудь. Взгляд Крэйга пронизывал его насквозь, а голос звучал резко и беспощадно.
      – Если вы только попытаетесь, Вернон, я пристрелю вас словно бешеную собаку. Будет ли это в вашем доме или на улице, но вы не узнаете, когда вас настигнет пуля. Больше вам никогда не будет покоя.
      Несколько мгновений Вернон смог выдержать этот беспощадный взгляд. Потом повернулся и кивнул Карверу:
      – Пошли.
      Они прошли через лужайку и исчезли за углом дома.
      Хэрриет спросила отца:
      – Зачем он приходил?
      – Вероятно, хотел составить себе полное представление о противнике. Самое главное – знать врага. Это одна из первых заповедей войны, а Вернон был хороший солдатом.
      – Но зачем он говорил о продаже остатков своего имущества и требовал, чтобы ты оставил его в покое?
      – Кто знает? Вероятно, надеялся чего-то добиться, что-то выгадать. А может быть, строил какие-то коварные планы…Это мы ещё сумеем установить, верно? – закончил Крэйг с улыбкой.
      – А теперь куда, мистер Вернон? – спросил Бен Карвер, выводя «роллс-ройс» на центральную улицу.
      – Едем обратно в клуб, – ответил Вернон. – После обеда вы поедите в Донкастер и привезете Джо Моргана. Я приказал ему выйти там из Лондонского поезда. Только из предосторожности.
      – Привезти его в клуб?
      Вернон отрицательно покачал головой.
      – В клубе больше не будет никаких совещаний, это чересчур опасно. Буду ждать вас на скамейке у фонтана на площади Парк-плейс.
      – Крэйг доставляет вам хлопоты?
      Вернон утвердительно кивнул.
      – Нельзя забывать, что он мог пристроить в клубе ещё несколько своих игрушек.
      – А когда мы за него возьмемся?
      – Утром в четверг. Сразу после праздника, а затем мы все исчезнем. – И добавил металлическим голосом: – Забудь про свое «мы». Я сам рассчитаюсь с Крэйгом. Понятно?
      В морге было холодно. Когда Джек Брэди поднял простыню, чтобы показать лицо Билла Страттона, оно было бледным и бескровным.
      – Не видно никаких следов насилия, – заметил Грант.
      – Я посоветовал бы вам не смотреть дальше, – возразил Миллер.
      – Вы проверили обстоятельства несчастного случая?
      – Да, конечно. Водитель абсолютно невиновен. Шел сильный дождь, Страттон внезапно сломя голову выскочил на улицу. Кроме того, он был пьян.
      – И много он выпил?
      – По анализу крови – пять или шесть порций виски.
      Грант кивнул Брэди, и сержант закрыл покойника.
      – Кто его опознал?
      – Бен Карвер, но с большой неохотой.
      Брэди тихонько хихикнул в усы.
      – Я приволок его сюда. Его это не обрадовало.
      – Должен сказать, что я не стану оплакивать парней типа Билли Страттона, – заключил Грант. – Обойдемся без них. – Он слегка вздрогнул, как от озноба. – Не знаю, отчего, но когда приходится здесь бывать, всегда тянет выпить. Пошли, пропустим по одной.
      Бар в отеле «Георг» только что открылся. Никого ещё не было, они сидели у стойки вдвоем. Грант заказал два коньяка.
      – А что с теми двумя субъектами, которые вчера напали на Крэйга? спросил Грант у Миллера. – Вы что-нибудь из них вытянули?
      Миллер отрицательно покачал головой.
      – Два отчаянных парня – Хорст и Блэкли. У обоих длинный перечень судимостей.
      – А это свидетельствует, что их пригласили для выполнения спецзадания, – заявил Брэди.
      Грант кивнул.
      – Все это мне совершенно не нравится, совсем не нравится. – Выпив ещё глоток, он надолго задумался. – Честно говоря, Ник, я постепенно склоняюсь к тому, что был несправедлив к вам. Но ваша мысль казалась мне тогда совершенно невероятной.
      – Дункан Крэйг – необыкновенный человек, – ответил Миллер. – Именно это я и пытался объяснить вам с самого начала.
      – Вы говорили с ним?
      Миллер покачал головой.
      – Я с утра пытался его найти, но не застал. Мне сказали, что он поехал в командировку в Манчестер. Естественно, его придется вызвать для официальных показаний.
      – Сообщите, когда он явится. Я бы очень хотел побеседовать с ним лично.
      – Боюсь, вы напрасно потеряете время, сэр, – заметил Миллер. – Он будет твердо стоять на своем, что это было обычное нападение, какие случаются постоянно. И мы не докажем обратного.
      – А Хорст и Блекли получат всего шесть месяцев?
      – Так точно.
      Грант нахмурился.
      – А разве нет возможности развязать им языки? Надо выяснить, кто их нанял.
      – Насколько я знаю Макса Вернона, имени они не знают, – возразил Миллер.
      Грант вздохнул и допил свой коньяк.
      – Да, это специфика нашей работы. Давайте выпьем ещё по одной.
      – Теперь плачу я, – заявил Миллер.
      – Нет, так дело не пойдет, – раздался чей-то веселый голос. – Сегодня у меня полны карманы. Повторите ещё раз, Мэгги. И не мелочитесь.
      Рядом сел, широко улыбаясь, Чак Лазар.
      – Какая приятная перемена, – заметил Миллер. – Когда я виделся с вами в последний раз, вы были в кризисе.
      – Да, тогда я думал, что небо рухнет мне на голову. Но теперь все в порядке, дружище.
      – А как это вышло?
      – Ну, добряк Макс Вернон ударился в бега, или нет еще? – Чак Лазар передернул плечами. – Любому известно, что его заведения того и гляди совсем прогорят после того, как он вынужден был закрыть «Фламинго». Да к тому же ещё и вчерашняя неприятность…
      – А что за неприятность? – спросил Брэди.
      – Да не прикидывайтесь. Прекрасно знаете, о чем я, Фабрика на Йорк Роуд. Производство спиртного, которое он там наладил. Неплохо зарабатывал.
      – Что? Вы хотите сказать, что заводик принадлежал Максу Вернону?
      – Разумеется, это каждый знает. А вы разве не в курсе? – удивился Чак.
      Миллер многозначительно взглянул на Гранта.
      – Вот, пожалуйста!
      – Да, – со вздохом заметил Грант. – Пожалуй, я и правда ошибался. Но докажите мне убедительно свою теорию. Вы обязаны доказать.
      Парк-плейс был зеленым оазисом на окраине города. Серые каменные дома, построенные в начале века, были окружены палисадниками. Городская мэрия давно обрекла их на слом, чтобы построить новую кольцевую дорогу.
      Обычно с двенадцати до двух парк заполняли конторские служащие, вырвавшиеся подышать свежим воздухом. Сидя на скамейках, они съедали свои бутерброды. Но уже в половине четвертого, когда появился Макс Вернон, маленький парк выглядел пустым и заброшенным. Только около фонтана сидел небольшого роста седой мужчина в пальто верблюжьей шерсти. Он внимательно читал газету и не повернул головы, когда Вернон сел рядом.
      – Надеюсь, игра стоит свеч.
      – Вы же меня знаете, Джо.
      – Да? А дело с бриллиантами Кэйбла? Тогда я здорово влип, загремел на пять лет, а вы в это время посмеивались себе в кулак в своем шикарном клубе.
      – Не всегда же выпадает козырная карта.
      – Свои руки вы никогда не пачкаете, Вернон. Оставляете грязную работу другим.
      – От двухсот до двухсот десяти тысяч фунтов, Джо. Вы войдете в дело?
      Морган раскрыл рот от удивления.
      – Двести тысяч фунтов? Да вы шутите!
      – Я никогда не шучу. Вам пора бы это заметить.
      – А что придется на мою долю?
      – Половина наверняка. Вы сами нанимаете людей и платите им из своей доли.
      – А какие обязательства вы берете на себя?
      – Я свою работу уже проделал, – сказал Вернон, похлопывая по своему портфелю. – Тут все, Джо. Все, что вам потребуется, и все, что вам надо знать. Все пойдет, как по маслу. Вы же знаете, я всегда умею все предусмотреть.
      – Верно, но когда дело идет о вас лично. – Морган с сомнением покачал головой. – Не знаю. Пятьдесят процентов – это хороший кусок для одного.
      – Вам хватит трех человек. Дайте каждому по десять тысяч, заранее точно договоритесь. Тогда вам останется семьдесят, а то и больше.
      Морган не отвечал, глядя на Вернона и наморщив лоб.
      Вернон пожал плечами.
      – Как хотите…Тогда придется поискать кого-нибудь другого.
      Он сделал движение, чтобы встать. Морган удержал его.
      – Я согласен.
      – На моих условиях?
      – На ваших. А когда начнем?
      – В среду вечером.
      – Опять шуточки? Осталось два дня.
      – Я уже сказал, что не расположен к шуткам. Мы должны сделать дело в среду вечером. Сейчас я вам объясню. Через час пойдет скорый на Лондон. Вы на него успеете, и у вас будет достаточно времени, чтобы собрать свою команду, упаковать инструменты и быть здесь завтра к вечеру.
      – А какие понадобятся инструменты?
      – Смотря по обстоятельствам. Сейф вы берете на себя?
      – Конечно. А какая модель?
      – Самая последняя. «Боден-Мартин». Разумеется, с гарантией от взлома.
      – Как всегда, – издевательски хмыкнул Морган. – Пустяки.
      – Чем будете пользоваться? Нитроглицерином?
      – Никогда в жизни, – Морган замотал головой. – Я тут слышал недавно о совершенно новом веществе, которое испытывают в армии. С ним надо работать в особых перчатках, как с кислотой, но оно втрое эффективнее. Сейф вскроется так же легко, как коробка сардин.
      – Сколько времени вам понадобится?
      – На вскрытие сейфа? – Морган пожал плечами. – Мне придется высверлить дырку в замке. Допустим, минут сорок пять. И двадцать минут, чтобы в него забраться. Итого – приблизительно час. Получается полтора часа от входа в здание до выхода.
      – Звучит слишком здорово, чтобы быть правдой.
      – Вам понадобится хороший водитель.
      – Френки Харрис свободен. Его недавно выпустили. Наверняка ему нужны деньги.
      – И ещё подручный?
      – Тут долго выбирать не надо – Джонни Мартин. Он знает меня и знает как я работаю.
      – А ещё нужен мужик покрепче. Только не нанимайте туповатого боксера из бывших. Надо такого, который справится, если возникнут проблемы, хотя я не думаю, что такое случится.
      – На эту роль у меня уже есть человек, – заметил Морган. – Джек Фэллон. Он работал раньше с Бартом Киганом, но оба погорели.
      Вернон согласно кивнул.
      – Стоющий человек. Я помню Фэллона. Парень с головой.
      – Ладно, тогда все. Переходим к делу. Что за контора?
      – Речь пойдет о сталелитейном заводе «Четсворс». Он внизу у реки. Всего пять минут ходьбы отсюда. Девять тысяч рабочих. На предприятии свои методы оплаты. Руководство выплачивает всю зарплату наличными. Бухгалтерия тратит двое суток на сортировку денег, а это значит, что по средам и четвергам в сейфе скапливается до двухсот тысяч фунтов.
      – Есть на заводе ночная смена?
      – Только в отделе готовой продукции. Заводоуправление закрывается ежедневно в половине шестого. Все кабинеты находятся в новом десятиэтажном здании, которое стоит между заводом и рекой. Естественно, там имеются все охранные системы.
      – Не удивительно, если там столько денег. Как же мы туда войдем?
      – Примерно в ста ярдах от фабрики есть маленький переулок, Брэг Аллей. Я отметил его на карте, которую даю вам. Если вы поднимете крышку в конце переулка, то попадете в тоннель диаметром около ярда. Там все электрокабели, по ним вы попадете к заводу «Четсворс». Кто-то был настолько предусмотрителен, что обозначил название на стене. Только одна стена будет отделять вас от подвала здания заводоуправления. Бьюсь об заклад, что вы преодолеете её меньше, чем за десять минут, или я готов сожрать веник без гарнира.
      – А где сигнализация?
      – Сейчас расскажу и о ней. В подвале вы увидите на противоположной стене огромный ящик с предохранителями. Все они имеют обозначения. Я отметил в своем описании все те, которые нужно вывернуть. Но ни в коем случае не забудьте перерезать зеленый кабель, который идет вдоль стены вместе с другими. Именно этот зеленый кабель питает резервную систему, которая включится автоматически, если откажут все другие системы сигнализации.
      – Сейф находится в том же подвале?
      – Да, в конце коридора.
      – Разве у них нет ночных сторожей?
      – Есть, но только один.
      Морган недоверчиво поднял брови, а Вернон рассмеялся.
      – Я же сказал вам, что там есть все современные охранные системы. Повсюду стоят телекамеры, которые включает один человек в конторе при входе в приемную руководства. В тот момент, когда будете уходить из подвала, дадите эксклюзивное представление. Дежурный схватится за телефонную трубку, и все здание сразу загудит от множества полицейских.
      – Ладно, – нетерпеливо перебил Морган. – Я лопнуть готов от восторга. Как мы расправимся с камерами?
      – Дежурка, разумеется, всегда под контролем. Работают три смены. Сторож начинает смену в восемь часов. По пути на работу он всегда заходит в маленькое кафе возле фабрики и берет бутерброд и термос с горячим кофе. Но вечером в среду кофе его не взбодрит, а скорее наоборот.
      – Хотите что-то подсыпать в кофе?
      Вернон самодовольно усмехнулся.
      – Очень просто сделать, если знать как.
      По лицу Моргана скользнула недоверчивая гримаса.
      – Ну, а если ко времени нашего прихода он ещё не выпьет свой кофе? Тогда мы здорово влипнем.
      – Я это предусмотрел. Вы явитесь в полночь. У него четыре часа времени с начала смены. Если он до того времени ещё не выпьет кофе, то уже не выпьет его никогда.
      Наступило молчание. Наморщив лоб, Морган долго смотрел в пустоту. Через некоторое время он встряхнул головой и вздохнул:
      – Ничего не скажешь, Макс. Ваш план хорош – чертовски хорош.
      – Прекрасно, тогда встретимся завтра вечером, – спокойно сказал Вернон и отдал Моргану портфель.
      – Все, что вам нужно, там внутри. Ваш поезд в пять часов три минуты. Осталось двадцать минут.
      Он смотрел вслед Моргану, пока тот не исчез в переулке, затем удовлетворенно кивнул. Все хорошо. Солнце пробилось сквозь облака и окрасило тонкие струи воды над фонтаном. Вернон улыбнулся, закурил, встал и неторопливо удалился.
      Дункан Крэйг наблюдал за ним из кузова грузовика, стоявшего на другой стороне улицы. Он тоже улыбался, но причина была другая. Он повернулся и отвесил дружеский шлепок стальной трубе своего направленного микрофона, а затем стал развинчивать весь прибор.

      Лил сильный дождь, когда огромный фургон повернул на Брэг Аллей и со страшным скрипом остановился. Фары осветили бледную надпись на огромных деревянных воротах: «Гувер и K°».
      – Вот мы и прибыли, – объявил Морган. – Ладно, теперь ваша очередь, Джек.
      Фаллон, плотный кряжистый ирландец, сильный и мускулистый, выпрыгнул из фургона. Резаком он со скрежетом перекусил цепь замка на воротах. Створки распахнулись, шофер Харрис загнал фургон во двор и заглушил мотор.
      Тем временем Фэллон уже принялся поднимать тяжелую крышку посреди дороги, а Морган с Мартином быстро и споро принялись выгружать инструменты. Затем они присоединились к Фэллону. Он проскользнул в тоннель, а они подали ему тяжелые цилиндры ацетилено-кислородной горелки и другие инструменты. Потом Морган с Мартином тоже спустились во тьму.
      Харрис наклонился над люком, и Морган шепнул ему:
      – Закройте люк, заприте ворота и сидите тихо. Ждать придется не больше полуторых часов.
      С тихим лязгом люк закрылся над головой Моргана. Он включил яркий фонарик. Луч света прорезал темноту. Несмотря на толстый электрический кабель, было достаточно места, чтобы ползти, и он двинулся вперед. Фэллон и Мартин следовали за ним. Каждый волочил за собой мешок с инструментами.
      В темном тоннеле было жутко холодно. На кабеле висели капли воды. В полной тишине вдруг раздался шорох, как будто шелестела листва на ветру, и в темноте сверкнули отвратительные глаза.
      – Господи, крысы! – прошипел Джек Фэллон. – Я их не выношу.
      – Ничего, за такие деньги можно преодолеть свою антипатию к этим тварям, – резко оборвал его Морган и замолчал, увидев в свете фонарика белую надпись на стене «Сталелитейный завод Четсворс».
      – Прибыли, – сказал он.
      – Здесь ничего не вынесешь, – определил Мартин.
      – Оставите ваши замечания при себе. Лучше тащите инструмент поближе, пора начинать.
      Мартин был небольшой человечек, почти карлик. Он рано поседел, но его руки и плечи представляли собой узлы мускулов, которые он накачал на каменоломнях, когда отбывал срок в Дартмуре. Он лег на бок и изо всех сил стал бить семифунтовым молотом по долоту, которое Фэллон упирал в стену.
      Когда кладка поддалась, выпало сразу несколько кирпичей. Сквозь отверстие видна была часть подвала под зданием заводоуправления.
      Мартин расплылся в улыбке, его зубы сверкнули в свете фонарика.
      – Современное британское качество стройки, – с иронией заметил он. Чем ещё сумеет удивить эта проклятая страна?
      Морган посветил фонариком вглубь подвала и сразу заметил ящик с предохранителями.
      – Пошли, лезем все туда, – приказал он. – Пока, что мы укладываемся в график. Так держать.
      Несколько минут понадобилось на то, чтобы расширить отверстие и пролезть в него. Морган поспешил вперед, оставив позади помощников, которые торопились сложить все инструменты.
      Морган направился прямо к огромному щитку. Он раскрыл дверцу и извлек из кармана список, который дал ему Вернон. Хотя он и постарался выучить наизусть номера предохранителей, которые надо вывернуть, но для верности то и дело заглядывал в список.
      – Все нормально? – спросил позади Мартин.
      – В лучшем виде, – заверил Морган и нагнулся, чтобы найти зеленый кабель, о котором говорил Вернон. Он нашел его сразу, и мгновенно аккуратно перерезал.
      – Все прекрасно, если Вернон нигде не ошибся, в чем я не уверен, подумал он.
      Когда он открыл следующую дверь, оттуда хлынул яркий свет. Коридор был освещен цепочкой неоновых ламп.
      – Что это значит, черт возьми! – изумился Мартин.
      – Это для телекамер, ты, тупица, в темноте какой от них толк?
      Морган прошел по коридору вперед и с натугой улыбнулся.
      – Держите палец на счастье. Если сторож наверху ещё не спит, он нас уже увидел.
      – Я не вижу никаких камер! – недоуменно объявил Мартин.
      – Вы не видите, зато камеры видят вас, – буркнул Морган.
      У подножия лестницы Морган остановился.
      – Мартин, останешься здесь. Мы с Джеком пойдем на разведку.
      Он быстро поднялся наверх. Дверь там открылась без осложнений. Широкий коридор был выложен черно-белым кафелем и ярко освещен. Огромную двустворчатую стеклянную дверь защищала металлическая решетка. Морган хорошо знал дорогу. Он быстро пересек коридор, подошел к третьей двери справа, на которой чернела надпись «контроль» и осторожно повернул ручку.
      Ночной сторож упал со своего черного кожаного кресла и лежал на полу на животе. Открытый термос стоял на столике. Морган отлил из термоса в чашечку немного кофе и попробовал.
      – Холодный, значит мужик уже целую вечность без сознания.
      – Посмотрите-ка сюда, – испуганно шепнул Фэллон.
      На мониторах было около тридцати телеканалов. Охранялся не только каждый вход в здание; камеры, несомненно, были установлены во всех стратегических точках главного коридора.
      – А вот и Джонни, – объявил Фэллон, указывая пальцем.
      Они увидели Мартина совершенно ясно. Он стоял в коридора подвала, два мешка с инструментами лежали рядом.
      – Волнующее зрелище, не так ли? – сказал Морган и наклонился вперед. Вот вход в стальную камеру, а вот видна дверца сейфа. Смотрите-ка, тут есть даже вид изнутри. Даже не верится.
      – Фантастика, – вздохнул Фэллон. – Отсюда сверху видно все до мельчайших деталей.
      Морган кивнул.
      – Неплохо бы вам остаться тут, Джек. Тогда вы могли бы видеть все входы и выходы. Если вдруг кто-то появится, не теряйтесь. А мы с Джонни справимся внизу вдвоем.
      – А как я узнаю, когда мне спускаться? – спросил Фэллон.
      – Вы же все увидите на экране.
      Фэллон довольно усмехнулся.
      – Да, ясно, понял. Ладно, Джо, принимайтесь за работу. Желаю удачи.
      Морган поспешил вниз по лестнице и присоединился к Мартину, который встретил его с облегчением.
      – Ну, пошли, – сказал он, поднимая мешки.
      Вход в стальную камеру находился в конце коридора. Массивная стальная дверь с двойным замком закрывала вход. Понадобилось ровно три минуты, чтобы её взломать.
      Морган быстро пересек комнату и приступил к изучению дверцы сейфа. А Мартин тем временем уже подготовил первый баллон. Он прикрутил конец шланга, который соединял баллон с ацетиленовой горелкой, и зажег факел.
      Морган надел защитные очки и протянул руку.
      – Ладно, начали!
      Через несколько секунд он уже начал прорезать отверстие на шесть дюймов правее замка. Он работал с аккуратностью профессионала.
      Около сорока пяти минут Джек Фэллон наслаждался зрелищем, которое не всегда увидишь в кино. Он удобно расположился в кожаном кресле и курил сигареты одну за другой, с интересом следя за ходом действий внизу.
      Морган отложил горелку и некоторое время рассматривал круглое отверстие в стальной двери сейфа. От волнения он стал даже кусать ногти, когда взрывчатка была заложена в сейф и запечатана пластиковой смесью. Джек не услышал взрыва, когда пламя добежало до конца шнура, но картина взрыва была впечатляющей. Сначала дверь содрогнулась, затем сталь вокруг замка разлетелась на тысячу мелких кусочков, и поднялось плотное облако дыма.
      Он увидел, как Морган и Мартин подскочили к сейфу, как они дергали и тянули за дверь и как, наконец, поставили её поудобнее. Затем он перевел взгляд на соседний монитор и увидел, как они вошли в стальной шкаф. Он повернулся, чтобы бежать туда, и вдруг остановился как завороженный, дрожа от ужаса.
      Нечаянно он глянул на другой монитор, который следил за коридором, соединяющим подвал со стальной кладовой. Какой-то мужчина осторожно пробирался по проходу. Высокий и стройный, в темном свитере и темных брюках, в перчатках и с черным чулком на лице. Фэллон выругался и бросился к двери.
      Недалеко от фургона возвышался каменный крест, а мраморные надгробия бледно светились в ночи со всех сторон. Двор был пустынным и темным, его населяли мрачные тени. Здесь было так же жутко, как на кладбище в полночь. Френки Харрис скорчился за рулем, сунув руки в карманы плаща. Ему было тревожно и страшно, он достаточно стар, чтобы не участвовать в таких ночных похождениях. Казалось, он сидит тут уже несколько часов, а прошло всего сорок пять минут с тех пор, как его подельники исчезли в глубине мрачного тоннеля.
      Ноги ужасно застыли, он их уже не чувствовал. Через некоторое время он раскрыл дверь кабины и вышел под дождь. Несколько минут потоптался около машины, потопал ногами, чтобы разогнать кровь. Потом остановился и стал закуривать, держа зажженную спичку в руке.
      Он подскочил от страха, когда лучик света выхватил из темноты темное, бесформенное лицо без глаз и рта. Лицо было нечеловеческое. В ужасе он отшатнулся. Спичка выпала из дрожащей руки.
      – Фрэнк Харрис?
      Это существо разговаривает!
      – Вы же недавно вышли из тюрьмы, верно?
      Ужас перед неведомым слегка притупился. Харрис согласно кивнул.
      – Да, верно.
      – И когда?
      – Десять дней назад.
      – Дурак!!! – Его резко развернули вокруг оси и подтолкнули к воротам.
      – Бегите отсюда! – строго приказал голос. – Бегите изо всех сил. Если с вами что-то случится, вы сами это заслужили.
      Харрис помчался по проулку. С самого детства он никогда не бегал так быстро. Добежав до конца улицы, он прислонился к стене и перевел дух.
      – Боже мой, – всхлипывал он, – Господи, помоги!
      Придя в себя, он вышел на главную улицу и поспешил к центру города, где находился вокзал.
      Дункан Крэйг быстро прополз по тоннелю до снопа света, падавшего из подвала. Добравшись до дыры в стене, он задержался на минуту и взглянул на часы. Он надеялся, что его расчеты точны. И тут он услышал отдаленные раскаты сильного взрыва, встряхнувшего весь подвал. Теперь он был уверен, что рассчитал все правильно.
      Через подвал он вошел в коридор – мрачная фигура в темном подземелье с черным чулком вместо лица.
      Густое облако дыма и пыли проникало в коридор из двери стальной кладовой. Он осторожно приблизился и заглянул внутрь.
      Все помещение было заполнено дымом и пылью. Около сейфа он заметил возню. Вернувшись в коридор, он с силой захлопнул дверь в стальную кладовую, моментально нажал на засов и убедился, что замки защелкнулись. Правда, без ключа он не смог бы запереть дверь, но испытывал удовлетворение при мысли, что дверь невозможно открыть изнутри.
      Поспешно повернувшись, он пустился по коридору в обратный путь. Но когда он проходил мимо лестницы на первый этаж, сверху на него рухнул Фэллон и повалил на землю.
      У Крэйга перехватило дыхание, он хватал ртом воздух. Крепкая рука ирландца охватила его шею. Нажим все усиливался, но Крэйг сильно ударил локтем и попал Фэллону в живот, прямо под ребра. Фэллон задохнулся, а Крэйг снова изо всех сил ударил его локтем. Хватка ирландца ослабела. Крэйг отодвинулся и рубанул ребром ладони.
      Фэллон откатился к стене. Инстинкт, натренированный в сотнях уличных драк, велел ему вскочить. Однако Крэйг тоже был уже на ногах и ждал его. Когда Фэллон бросился вперед, Крэйг применил прием каратэ, ударил правой ногой и снова попал в живот, так что Фэллон скрючился. Затем Крэйг ударил его в лицо коленом, словно огромным молотом, и Фэллона захлестнула волна сладкого беспамятства.
      Рут Миллер распрощалась с последними гостями и заперла дверь. Взглянув на часы, она с трудом подавила зевок. Час ночи. Был милый вечер, а убрать со стола можно и завтра. Она как раз направлялась в спальню, когда зазвонил телефон.
      Ник Миллер сидел с братом у камина. Они допивали последний стаканчик, когда она просунула голову в дверь.
      – Ник, это тебя. Мужчина не назвался. Надеюсь, тебе не придется идти на улицу.
      – В такую гнусную погоду? Нет, я это себе категорически запрещаю. – Он вышел в коридор и взял трубку. – Кто говорит?
      – Это к делу не относится. Вам, конечно, известно, что сталелитейный завод «Четсворт» каждую среду и четверг накапливает в сейфе сотни тысяч фунтов. Рекомендую вам немедленно туда поехать. Деньги чуть не попали в чужие руки. – Затем прозвучал хриплый смех. – Бедный старина Максвелл! Да, да, даже самый безупречный план не всегда приносит успех.
      Но Миллер уже бросил трубку. Он срочно набирал номер телефона, известный каждому англичанину.
      В служебном помещении уголовной полиции стоял деловой гул, когда в два часа ночи там появился старший инспектор Грант. Миллер, сидевший за письменным столом, вышел ему навстречу.
      – Совершенно невероятная история, – констатировал Грант.
      – Вы были на заводе, сэр?
      – Такого я ещё никогда не видел. Найдется у вас чашка чая?
      Миллер кивнул молодому сотруднику, который с готовностью помчался выполнять. Они вместе пошли в кабинет Гранта.
      – Ночной сторож пришел в себя?
      – Мне только что позвонил сотрудник, которого я отправил с ним в больницу. Очевидно, в кофе подмешали снотворное. Бедняга ещё не очухался.
      – А кто у нас задержан?
      – Джо Морган с приятелями.
      – В самом деле?
      Грант нахмурился.
      – Да, на него нам не придется заводить новую папку. Это один из лучших медвежатников в Англии. Джонни Мартин был с ним?
      – Да, – кивнул Миллер.
      – Я так и думал. Обычно они работают вместе.
      – И кто еще?
      – В коридоре подвального этажа мы нашли ещё одного. Бедняге здорово досталось.
      – Он уже пришел в себя?
      – Живехонек, как рыба в воде, но не склонен нам помогать. Джек Брэди сравнивает его отпечатки пальцев с общей картотекой. Фургон мы тоже нашли. Он стоял во дворе гранильной мастерской на Брэг Аллее, как раз рядом с люком в тоннель, через который вся компания проникла на завод. Но водителя и след простыл.
      – Возможно, его с ними и не было?
      – Может быть и так. Но на всякий случай я объявил розыск.
      Молодой сотрудник принес чай. Грант зажал чашку в руках, словно хотел их погреть, и с удовольствием отпил глоток.
      – Невероятная история, Ник. Просто фантастика. Вам ведь ясно, что ограбление было продумано до мельчайших деталей. Сегодня с утра грабители были бы уже в Лондоне, и мы никогда бы их не поймали.
      – Да, если бы не доброе привидение, которое сумело захлопнуть дверь в стальную кладовую и отрезать этим Моргану и Мартину путь к отступлению.
      – Наверное, это и был ваш осведомитель. Вы сказали, он упомянул Вернона?
      – Во всяком случае, я так его понял. Вернон – единственный Максвелл, которого я знаю. На него также указывает отлично спланированное ограбление.
      Допив свой чай, Грант вздохнул.
      – Вероятно, вы снова уверены, что ваш таинственный информатор – это Крэйг.
      – Но кто же кроме него? Может, пригласить его на допрос?
      – На каком основании, позвольте спросить? – Грант развел руками. Надо придумать что-то из ряда вон выходящее.
      – А что, если обвинить его в сокрытии сведений о преступлении? Он же знал о запланированном взломе и ограблении, и обязан был сообщить эти сведения нам.
      – Самое большое, что может назначить суд – это штраф. И вообще, откуда Крэйг мог получить такую подробную информацию?
      – Это несложно, – возразил Миллер. – Он – специалист по электронике. Начиная от направленных микрофонов до карманного передатчика в виде спичечного коробка или авторучки. В его распоряжении все, что только можно себе представить.
      – Но это не противоречит закону, поскольку относится к его профессии. – Грант печально покачал головой. – Нам нужны доказательства, Ник, конкретные доказательства. Иначе нам никак не продвинутся. Но у вас нет против него никаких улик, и, если хотите знать мое мнение, вы их и не получите.
      – Ладно, – вздохнул Ник, – должен признать, что вы правы. Но что делать с Верноном? Нужно ли нам его вызвать?
      Грант обстоятельно обдумал этот вопрос и наконец решил.
      – Нет, оставьте его, пусть ещё немножко попотеет. Во всех предыдущих случаях этот негодяй проявлял незаурядный талант выходить сухим из воды. У него всегда было неопровержимое алиби. Не думаю, что и на этот раз нам будет легче вывести его на чистую воду. Чтобы прижать его, нам понадобиться помощь Моргана и его приятелей. Установим наблюдение за его клубом и этим пока ограничимся. Придется запастись терпением, если мы хотим схватить Вернона за руку.
      Раздался стук в дверь. Вошел Джек Брэди с целой пачкой телеграмм, размахивая веером бумажек.
      – Я подумал, что нам не повредит, если я одновременно пошлю запросы на всех троих, раз уж я все равно за них взялся. Итак, наш упрямый молчаливый приятель – известный Джек Фэллон, весьма яркая личность. Он уже сидел за убийство.
      – Ну, на этот раз он встретился с достойным противником, – заметил Грант.
      – Совершенно справедливо.
      Тем временем Миллер внимательно изучал бумаги, переданные ему Брэди, и увлеченно их читал.
      Вдруг он поднял голову, нахмурился и с усилием стал вспоминать:
      – Бриллианты Кэйбла, – пробормотал он. – Мне это кажется таким знакомым…
      – Ничего удивительного, – вставил Брэди. – Кража бриллиантов Кэйбла упоминается только в самых секретных документах, которые нам прислали из центральной картотеки в Лондоне относительно законопослушного мистера Вернона. Предполагалось, что и в этом деле он играл роль кукловода и дергал за веревочки.
      Внезапно Миллер удовлетворенно усмехнулся.
      – Это вам несомненно понравится, сэр, – сказал он, обращаясь к Гранту и подвинул старшему инспектору через стол одну из бумаг.
      – Джо Морган после этой многомиллионной аферы был арестован и угодил в тюрьму на пять лет. Но бриллианты так и не нашли.
      Грант быстро пробежал донесение.
      – Дражайший Джо Морган не преуспел в сотрудничестве с мистером Верноном. Бедняге не везло, счастье ему упорно изменяло, – заключил Джек Брэди.
      Грант согласно кивнул и встал.
      – Попробуем-ка мы с ним побеседовать и напомнить об это печальном факте.

      В половине второго ночи Макс Вернон начал беспокоиться. Где-то в отдаленных уголках сознания шевелилось предчувствие, что что-то не заладилось. В два пятнадцать он был уже в этом уверен. Он налил себе двойную порцию коньяка и нажал на одну из кнопок селектора.
      – Бен, подойдите ко мне.
      Через некоторое время дверь открылась и вошел Карвер.
      – Да, мистер Вернон. Что угодно?
      – Что-то случилось. Не может быть, чтобы они так сильно запаздывали. Возьмите машину и поезжайте к сталелитейному. Может, вы что-нибудь заметите.
      Карвер кивнул и ушел.
      Вернон закурил, подошел к камину и задумчиво уставился в огонь. Что могло случиться? Совершенно непонятно. План был абсолютно надежным.
      Позади хлопнула дверь и влетел бледный и взволнованный Карвер.
      – Снаружи полицейские, мистер Вернон.
      – Вы в этом уверены?
      – Совершенно уверен. Я их чую за десять миль даже против ветра. Я вам покажу.
      Вернон вышел вслед за ним в коридор. Карвер остановился у окна.
      – Я вышел взять пальто. Такая удача, что я не включил свет. – Он указал на дерево по ту сторону забора. – Вон они, в тени.
      – Да, я их тоже вижу.
      – Что вы об этом думаете?
      – Я считаю, это скверно пахнет, – уверенно заявил Вернон, и в это время зазвонил телефон.
      Он поспешил в комнату, Карвер следом. Минуту Вернон стоял у стола, глядя на телефон, и не решаясь снять трубку.
      – Звонить может только Морган, – сказал Карвер. – Кто ещё может позвонить в такое время?
      – Сейчас увидим. Возьмите другую трубку.
      Вернон поднял трубку.
      – Макс Вернон.
      – С добрым утром, дружище, – раздался насмешливый голос Дункана Крэйга. – Боюсь, что Джо Морган и его соратники не смогут сегодня к вам заехать. Им немножко не повезло.
      Вернон опустился в кресло.
      – Вы жестоко раскаетесь, Крэйг, – прохрипел он.
      – С ними покончено, – продолжал веселый голос. – Джо Морган и его товарищи подвергаются сейчас основательному допросу. Как вы считаете, долго они продержатся? Ваш час пробил, Вернон.
      – Но у меня ещё хватит времени рассчитаться с вами, – заявил Вернон, кипя от злости.
      – Боюсь, вынужден вас огорчить, дружище. Я надумал подышать свежим воздухом и отправиться на пару дней на охоту. Надо время от времени расслабиться. Если вам угодно посетить меня, посоветовал бы вам отправиться в путь немедленно.
      Он ещё не перестал смеяться, когда Вернон швырнул трубку. В это же время Карвер с выражением полнейшей растерянности на лице положил трубку параллельного аппарата.
      – Но каким образом он все узнал?
      – По-вашему, я ясновидец? Вероятно, применил какой-то электронный прибор, который сам сконструировал.
      – И что же нам теперь делать?
      – Пока есть возможность, нужно убираться через черный ход. За рекой в гараже у меня старый «форд». Всегда считал, что нужно быть готовым к любым неожиданностям.
      – И куда мы поедем? В Ирландию?
      – Можете отправляться куда угодно. Могу дать двести фунтов. Сами думайте, как устроиться, – Вернон отпер ящик письменного стола и достал пистолет.
      – Я должен отомстить.
      – Крэйгу? Но вы не знаете, где его найти.
      – Не думаю, что его трудно будет выследить.
      Карвер недоуменно уставился на него.
      – Я вас не понимаю.
      – Это вызов, Бенни. Вызов… Вам этого не понять.
      – Вы думаете, Крэйг рассчитывает встретиться с вами?
      Вернон подошел к стене, открыл сейф, вынул черную кассету и снова сел за стол.
      – Он с самого начала на это рассчитывал. Он хочет свести со мной счеты, но сделал непоправимую ошибку. – С кривой ухмылкой на лице Вернон казался дьяволом во плоти. – Бен, я выстоял в джунглях, я был лучшим воякой в полку. Крэйг испытает это на себе.
      Он вскрыл кассету с деньгами, открыл крышку и придвинул Бену две пачки пятифунтовых банкнот. Остаток денег он рассовал по карманам.
      – Вот, Бен, Ваши двести фунтов. Ни пуха ни пера.
      Карвер бросил деньги на стол.
      – Мы долго работали вместе, мистер Вернон. Я не оставлю вас в беде.
      Вернон недоверчиво покосился на него.
      – Лояльность, Бен? В такую минуту? – Он хрипло рассмеялся и хлопнул Бена по плечу. – Хорошо, пусть будет так. Посмотрим, справимся ли мы с ним?
      – Но кто же вас предал, Морган? Я просто не понимаю, – сказал Миллер.
      Шел пятый час утра. Бледнозеленые стены комнаты для допросов скрывались в полумраке. Джо Морган опирался на простой деревянный стол. Его худое лицо в резком свете лампы, висевшей под потолком, казалось совсем старым.
      Джек Брэди стоял, прислонившись к стене у окна, а в углу комнаты молча и неподвижно замер молодой охранник в форме.
      – Никто на нас не доносил. Просто сорвалось дело.
      – А кто же тогда закрыл дверь в стальную кладовую?
      – Не имею понятия. Может, сама захлопнулась.
      – Ладно, пусть будет так. Чудеса иногда случаются. Но это не объясняет того факта, что в коридоре на полу мы нашли избитого до полусмерти Фэллона.
      Морган ничего не ответил.
      – Может быть, Фэллон решил над вами подшутить? – не скрывая иронии вмешался в разговор Джек Брэди. Может, он решил запереть вас с Мартином в стальной камере, а сам хотел удрать? Но поскользнулся на лестнице и грохнулся так сильно, что потерял сознание?
      Морган презрительно фыркнул.
      – Вам следует пригласить психиатра.
      – Мы предоставим вам его консультацию бесплатно, – пообещал Миллер. А вам он срочно нужен, Морган. Ближайшие десять лет вам придется созерцать пустые стены и все время, пока не свихнетесь, пытаться решить один и тот же вопрос.
      Моргану вдруг изменило его железное умение владеть собой.
      – Я сам не знаю, что там не заладилось, – закричал он. – Понятия не имею. – И добавил, в бешенстве стукнув кулаком по столу, – Как вы не можете понять?
      В наступившей после этого тишине в дверях показалась голова Гранта. Он недоуменно поднял брови. Миллер покачал головой, сделал знак Брэди, и оба вышли в коридор к старшему инспектору.
      – Мне кажется, он в самом деле сбит с толку, – сказал Брэди. – Думаю, он не меньше нас хотел бы знать, что же произошло.
      – Ладно, – решил Грант. – Если допрос поодиночке не дал результата, попробуем всех посадить в одну камеру. Посмотрим, что получится.
      Когда сержант втолкнул Моргана в камеру, Мартин, повесив нос, сидел на койке у стены. Когда дверь за ним захлопнулась, Морган сделал недоуменную гримасу.
      – Что все это значит?
      Мартин пожал плечами:
      – Вопрос не ко мне. Может быть, здесь спрятан микрофон?
      Морган тщательно обследовал стены. Дверь снова открылась, и в комнату ввалился Джек Фэллон. Вил у него был самый жалкий. Губы распухли и растрескались, зубов не доставало, рубашка на груди заскорузла от крови. Взгляд у него был дикий; шатаясь, он схватил Моргана за руку.
      – Что там случилось? Кто был этот негодяй?
      Морган резко отстранился.
      – Кто – кто?
      – Ну, тот подонок, который забрался через тоннель и запер вас с Джонни в стальной камере.
      – Не пойму, о чем речь, – взорвался Морган.
      – Слушайте внимательно. Я его заметил на экране. Наверху, в дежурке. Он был весь в черном, на голове и лице черный нейлоновой чулок. Он запер вас с Джонни в камере. Я спустился по лестнице и кинулся на него.
      – И он вас так отделал?
      – Вот именно. Этот мерзавец сумел поколотить бывшего боксера.
      – Быть может, это сделал Харрис?
      – Обижаете! – зло хмыкнул Фэллон. – С Харрисом я бы справился одним мизинцем. Кроме того, это просто нелепо. Какой ему смысл, что он от этого выгадывал?
      – Почему же тогда его нет сейчас с нами?
      – Я бы тоже хотел это знать.
      Морган отошел от него, сжав кулаки.
      – Только один человек знал о нашем деле. Тот, кто все задумал и организовал.
      – Вернон? – Мартин вытаращил глаза. – Но это же полнейшая нелепость, Джо.
      – Мне бы хотелось только одного, – невозмутимо продолжал Морган, чтобы он однажды попал со мной в одну камеру. Это все, о чем я мечтаю.
      В соседней камере старший инспектор Грант выключил запись и сделал знак Миллеру и Брэди пройти на выход.
      – Мы достаточно услышали. Пошли к ним.
      Они вышли в узкий коридор. Сержант, стоявший на посту у камеры, поспешно открыл дверь и отступил в сторону.
      – Здесь кто-то упоминал фамилию Вернона, – бросил Грант, входя в камеру.
      – Убирайтесь! – бешено заорал Морган. – Все равно вы от нас ничего не узнаете.
      – Черт побери, – вмешался Фэллон, изрыгая страшные ругательства. Если вы думаете, что я сяду на десять лет, а этот пес вонючий будет гулять на воле, вас не туда заносит. Будь я проклят, но если вы не заговорите, то я молчать не буду.
      Грант обратился к Моргану.
      – Видимо, сотрудничество с Верноном не приносит вам удачи? Надеюсь, не забыли историю с бриллиантами? Он наверняка не дал себя обобрать, когда вы вернулись с каторги.
      – Пятьсот фунтов, – с горечью воскликнул Морган. – Пятьсот фунтов за пять лет за решеткой.
      Давно сдерживаемая злость прорвалась, наконец, на волю.
      – Ладно, Вернон – тот человек, которого вы ищете. Но это вам уже не поможет. Мы должны были быть в его клубе в половине второго ночи. Если он все ещё нас ждет, я готов съесть веник без приправы.
      Почти в шесть утра Миллер вошел в кабинет Гранта. Старший инспектор читал протоколы допросов, подписанные Морганом и его коллегами. Взглянув на вошедшего, он спросил:
      – Ну как? Успешно?
      – Ничуть. Вернон удрал через черный ход. Я сразу объявил розыск и сообщил в полицию.
      – Вероятно, он попытается отплыть из Ливерпуля в Ирландию, предположил Грант. – Но далеко ему все равно не уйти.
      – Я в этом не уверен. Может статься, что он прячется где-то в городе.
      – А зачем ему это?
      – Не забывайте про Крэйга. Вернон не захочет остаться перед ним в долгу.
      – Не могу себе представить, что он настолько неосторожен, чтобы не использовать возможности исчезнуть.
      – И все-таки я прошу вас разрешить мне позвонить Дункану Крэйгу. Я бы удостоверился.
      Грант задумчиво посмотрел на него, откинувшись на спинку кресла.
      – Вам нравится этот человек, верно?
      – Да.
      Грант указал кивком на телефон:
      – Звоните.
      Ответа долго не было; наконец, на другом конце линии отозвался заспанный голос:
      – Я слушаю. Кто говорит? – спросила Хэрриет Крэйг.
      – Хэрриет? Это Ник Миллер.
      – Ник? – пауза. Он представил себе, как она в растерянности сидит на постели.
      – Ник, который час?
      – Без двадцати шесть. Извините, я рассчитывал застать дома вашего отца.
      – Сожалею, но он на несколько дней уехал. – Внезапно её голос изменился, сон как рукой сняло. – Ник, что случилось? Что произошло?
      В голосе звучала неподдельная тревога, и он поспешил её успокоить.
      – Нет, нет, все в порядке. Даю вам слово. Вы дома одна?
      – Нет, со мной Дженни.
      – Будьте начеку. Вы не возражаете, если я подъеду к завтраку? Тогда я все расскажу.
      – Отлично. Во сколько вас ждать? У меня с десяти занятия.
      – В половине восьмого. Не рано?
      – Нет, в самый раз. Все равно я больше не смогу заснуть.
      Положив трубку, Миллер повернулся к Гранту.
      – Она одна, отец куда-то уехал. Могу я поставить охрану у дома? На всякий случай.
      – На всякий случай? – со смехом повторил Грант. – Любовь – это великолепно. Отправляйтесь скорее к ней.
      Когда Миллер подъехал к старинному дому, дождь лил как из ведра. У ворот стояла патрульная машина. Он вышел из своего «купера», подошел к машине. Водитель опустил стекло.
      – Что-нибудь заметили? – спросил Миллер.
      – Ничего особенного, сержант. Пять минут назад какая-то закутанная фигура выскочила из дома в сад. Наверное, помешана на закаливании. Вот фанатик! В такую погоду!
      – Ладно, – сказал Миллер. – Уезжайте, я принимаю пост.
      Машина уехала, Миллер снова сел за руль и поехал к дому. Выскочив из машины, он услышал радостное приветствие. Хэрриет спешила через лужайку ему навстречу. На ней был явно отцовский старый плащ, голова покрыта платком.
      – Когда я спустилась вниз, то увидела у дома полицейскую машину, встревоженно сказала она. – Что случилось, Ник?
      – Кто с вами в доме?
      – Только Дженни, она на кухне.
      – Она имеет представление о тех приключениях, в которые пустились вы с отцом?
      Краска обиды бросилась ей в лицо, она резко отвернулась. Он взял её за руку и снова повернул, чтобы она смотрела прямо ему в глаза.
      – Вы сказали, что отец уехал. Это правда?
      – Ну, конечно.
      – И вы не имеете понятия, что он предпринял этой ночью?
      Она отрицательно тряхнула головой и испуганно подняла глаза.
      – Прошу вас, Ник, не мучайте меня. Объясните подробнее!
      Он внимательно заглянул ей в глаза и сказал:
      – Хорошо, я вам верю.
      Вкратце он изложил ей, что произошло. Когда он закончил, вид у неё был бледный и подавленный.
      – Я просто не могу в это поверить.
      – Но вы же знали о других его проделках?
      Она вопросительно взглянула на него.
      – Ник, вы пришли как друг или как сыщик?
      – Как друг. Вы же знаете. Вы должны мне верить, – сказал он, взяв её руки в свои.
      – Да, я знала о других его поступках. Нам казалось несправедливым, что Макс Вернон останется безнаказанным после того, что натворил. Мне очень жаль, – добавила она, печально глядя ему в глаза.
      – Но вам будет ещё больнее, если что-то случится с вашим отцом.
      – А вы считаете, ему грозит опасность?
      – Нет, сейчас вряд ли. Вернону предстоит решить слишком много важных проблем. Но люди такого сорта непредсказуемы. И я считаю разумным по крайней мере предупредить вашего отца по телефону.
      – Но мы не можем позвонить ему, – возразила она. – Он на лодке вблизи Гримсдайка.
      – Среди болот?
      – Да, он там охотится.
      – Это около двадцати миль отсюда… Я правильно себе представляю?
      – Да.
      – Ладно. Тогда едем туда и поговорим с ним. Еще раннее утро, машин на улицах немного. Поездка займет не больше получаса.
      – Я только скажу Дженни. Сейчас вернусь.
      Она поспешно бросилась к террасе, а Миллер пошел к своей машине.
      Не прошло и десяти минут после их отъезда, как зазвонил телефон. Дженни сняла трубку.
      – Дом полковника Крэйга. Кто говорит?
      Голос звучал приветливо.
      – Доброе утро. Меня зовут Фуллертон – Грегори Фуллертон. Я сотрудник полковника Крэйга. Он сказал, что уедет на несколько дней и дал мне свой адрес, чтобы я его нашел, если будет что-то срочное. А я нечаянно адрес куда-то засунул.
      – Он поехал на охоту. Это на реке неподалеку от Гримсдайка. Примерно полторы мили к югу от Каллерс Бенд, – доложила Дженни.
      – Большое спасибо.
      – Не стоит благодарности.
      Она положила трубку и ввернулась на кухню.
      Выйдя из одинокой телефонной будки на обочине узкой проселочной дороги, Макс Вернон ехидно усмехался и довольно потирал руки. Он открыл дверцу своего старого «форда» и сел на переднее сиденье рядом с Карвером.
      – Все в лучшем виде, Бенни. Прошло, как по маслу, – сообщил он. – А теперь посмотрим на карту…

      Болота в окрестностях Гримсдайка, где река расширяется перед тем, как влиться в море, – нетронутый уголок природы и места очень пустынные. Тонкие ручьи пробиваются сквозь торфянники; камыши в человеческий рост простираются до горизонта. С доисторических времен в эти Богом забытые места пробивались по очереди римляне, саксы, норманны, англы. Но и теперь, в двадцатом веке, здесь угнетающе пустынно. Тут живут только птицы да прилетают с севера дикие гуси, чтобы перезимовать в более мягком климате.
      Миллер направил свой «купер» с широкого шоссе на узкую боковую тропинку. Они только что миновали Каллерс Бенд. По обе стороны дороги тянулись пустынные болота, придорожные камыши гнулись под порывами ветра.
      Хэрриет опустила стекло и вдыхала свежий соленый воздух.
      – Как странно, что я люблю эти места. Во всем мире таких не найдется. Как будто на другой планете.
      – Должен сказать, что я потрясен, – сказал Миллер. – Я никогда здесь не бывал.
      – Когда кто-нибудь заблудится здесь в тумане, выбраться можно с трудом, натерпишься страха, – заметила Хэрриет. – Встречаются такие глубокие топи, что в них может уйти целый автомобиль.
      Чем ближе они подъезжали к устью реки, тем плотнее становилась пелена тумана и испарений с моря. Видимость была не больше двадцати ярдов. Наконец заросли камыша раздвинулись и тропинка превратилась в широкую просеку. Там стоял «ягуар» Крэйга. Миллер нажал на тормоз.
      – Отсюда пойдем пешком, – сказала Хэрриет. – Тут недалеко.
      Они зашагали по узенькой дорожке в камышах. Дикие утки взлетали, потревоженные их появлением. Ландшафт становился веселее. Вода булькала, выступая из топкой почвы, а в маленьких лужах черной воды лопались пузыри газа.
      – Если мы не поспешим, то упустим его, – сказала Хэрриет. – Сейчас время отлива, это лучшее время для охоты на уток.
      Она прибавила шагу, Миллер поспешил за ней. Ветер, дувший им навстречу, стал внезапно очень холодным. Голос Хэрриет пробивался сквозь шум дождя, она махала ему рукой. Туманная завеса немного рассеялась. Уже видны были река, лодка и плот с шалашом, который стоял на якоре в сорока ярдах от берега.
      Дункан Крэйг как раз собирался влезть в плоскодонку, чтобы плыть к плоту. Сейчас он выпрямился, вглядываясь в пришельцев. На нем был старый шлем парашютиста, толстый ватник, под мышкой ружье. Прикрыв от дождя глаза рукой, он взглянул на берег, затем быстро двинулся к ним. На лице его проступило крайнее беспокойство, он побледнел от гнева и схватил дочь за руку. Впервые Миллер видел его по-настоящему взволнованным.
      – Что тебе здесь нужно? – спросил он.
      Хэрриет была поражена гневом, который звучал в его голосе.
      – Что случилось, отец? В чем дело?
      Миллер поспешил объясниться:
      – Сегодня утром мы пытались арестовать Вернона, но ему удалось бежать. Я думал, вам стоит знать, что он все ещё на свободе.
      Крэйг оттолкнул дочь.
      – Увезите её отсюда, Миллер. Увезите, пока не поздно.
      Хэрриет побледнела.
      – Вы ждете встречи с ним, – тихо, с тоской в голосе сказал Миллер. Господи, вы ждете его здесь. Вы специально так подстроили, правда?
      – Я продумал каждый шаг, – подтвердил Дункан Крэйг, похлопывая по ружью. – Нужно дать Вернону шанс – таковы правила игры.
      – Но это уже давно не игра, наивный вы человек, – накинулся на него потерявший самообладание Миллер. – Вы что, не понимаете? Если Макс Вернон сюда явится, он будет одержим только одной мыслью.
      – Правильно. Это мне и нужно. – В голосе полковника звучал металл. Хватит спорить, увезите Хэрриет отсюда.
      Миллер пожал плечами.
      – Ладно, – равнодушно бросил он. – Как хотите. Вероятно, нужно вас предупредить, что я извещу местную полицию.
      – Желаю удачи. В местечке Каллерс Бенд один – единственный полицейский по имени Джек Беркли. Ему пятьдесят лет и его так одолел артрит, что он с трудом взбирается на велосипед.
      – Но есть же ещё полицейская машина.
      – Конечно есть, я уже сказал, желаю успеха.
      – Он не стоит этого, Крэйг! – в отчаянии воскликнул Миллер. – Он не стоит того, чтобы вы подвергали себя такой опасности.
      – Он убил мою дочь, – спокойно возразил Крэйг. – А он недостоин был целовать её ноги. И все-таки я дам ему шанс – последний шанс. Помоги мне Бог, но иначе я не могу.
      – Но в конце концов это означает, что вы не сможете его убить. Разве вы не понимаете? В этом разница между вами и Максом Верноном.
      Крэйг ничего не ответил. Испуганная Хэрриет стояла неподвижно. Миллер взял её за руку и повел к машине.
      – Пойдемте, пойдемте же.
      Дойдя до просеки, он открыл ей дверцу машины, обошел вокруг и сел за руль. Вставил ключ зажигания и завел мотор. Затем опустил стекло и крикнул:
      – Пожалуйста, Дункан, очень вас прошу!
      Крэйг странно улыбнулся и нагнулся к окну:
      – Спасибо, Ник, за все, что вы сделали. Ну а теперь уезжайте, пожалуйста!
      Миллер направил машину по тропинке к шоссе. Хэрриет вдруг горько зарыдала.
      – Ник, я так боюсь, – всхлипывая, бормотала она. – Он не сможет тягаться с Верноном, если тот пойдет до конца. Я уверена, он погибнет!
      – Не погибнет, если я сумею вмешаться, – возразил Миллер и резко нажал на тормоз, когда из тумана вынырнул старый «форд».
      Между машинами оставалось меньше десяти футов. На какой-то жуткий миг они увидели лица Макса Вернона и Карвера.
      Миллер дал задний ход и нажал на газ.
      Вернон выскочил из «форда» с пистолетом в руке и дважды выстрелил. Вторая пуля пробила ветровое стекло «купера». Машину занесло, правое переднее колесо соскользнуло с утрамбованной дорожки и увязло в трясине.
      Когда Миллер распахнул дверцу, из тумана появился Дункан Крэйг. Дойдя до машины, он пригнулся и выстрелил вслед «форду».
      – С вами ничего не случилось?
      Хэрриет отрицательно тряхнула головой.
      – Спрячьте Хэрриет в камышах, – коротко приказал Крэйг Миллеру. – Я их отвлеку. Как только они проедут, увозите её.
      Он вскочил, не дав Миллеру возразить, и бросился в туман вслед за «фордом».
      Вернон ждал с оружием наготове. Карвер скрючился на другой стороне сидения, готовый встретить врага градом пуль из своего «смит энт вессона».
      – Вы думаете, это Крэйг сейчас стрелял, мистер Вернон? – шепотом спросил он.
      Но Крэйг сам ответил на вопрос. Его голос с издевкой прозвучал в тумане.
      – Итак, вы нашли меня, Вернон? Отлично. А теперь посмотрим, чего вы стоите.
      На какую-то долю секунды его фигура показалась из тумана. Потом он повернулся и исчез. Вернон бросился следом.
      Они добежали до «купера», который стоял поперек дороги.
      – Сюда, Вернон, – громко и отчетливо крикнул Крэйг. – Следуйте за мной.
      Когда они исчезли в тумане, из камышей появился Миллер, ведя за руку Хэрриет. Они пробрались вдоль дороги и остановились возле «форда». Но в замке не оказалось ключа зажигания. Миллер сунул руку под приборную доску и восстановил контакт.
      Он повернулся к Хэрриет.
      – Вы можете вести машину?
      – Надеюсь, смогу.
      – Прекрасно, тогда вперед. По дороге сюда я заметил на перекрестке телефонную будку. Позвоните инспектору Гранту. Он сумеет все устроить, а то местная полиция начнет приставать с бесконечными вопросами.
      – А как же вы?
      – Не думаете же вы, что я способен оставить вашего отца один на один с этими бандитами!
      Он втолкнул её в машину.
      – Поезжайте быстрее!
      Когда «форд» тронулся, тишину болот разорвал грохот выстрела. И сразу же раздался второй выстрел.
      Дункан Крэйг сошел с утрамбованной дорожки и свернул налево. Он пробирался сквозь густую траву, прячась под защитой тумана. Затем он описал дугу и поспешил обратно к той точке, откуда пришел. Там остановился и внимательно прислушался. Тишину нарушал плеск воды и хриплое кряканье растревоженных диких уток.
      По всем расчетам он должен сейчас находиться позади Вернона. Осторожно он приблизился к дорожке. Где-то справа раздались торопливые шаги. Когда он присел с ружьем наизготовку, из тумана появился Ник Миллер.
      – Сюда, – тихо позвал его Крэйг.
      Миллер приостановился и стал вглядываться в камыши.
      – Слава Богу! Я и не надеялся так быстро вас найти, – перевел он дух.
      Леденящий душу смех прозвучал вдруг из непроходимой чащи.
      Макс Вернон выбрался из камышей на дорожку всего в двадцати ярдах от них.
      – Приятная неожиданность, а? – с издевкой крикнул он и вскинул руку.
      Пуля угодила Нику Миллеру в правое плечо. Сила удара столкнула его с дорожки, и он рухнул на влажную землю. Одновременно раздался выстрел Крэйга.
      Но Макс Вернон уже успел скрыться.
      Крэйг нагнулся, чтобы поставить Миллера на ноги.
      – Сможете бежать?
      Ослабевший от шока Миллер молча кивнул.
      – Думаю, смогу.
      – Тогда пошли, спрячемся.
      По неровной мокрой земле они ушли в туман. Раздались два выстрела, и они слышали, как просвистели пули. Затем они вдруг провалились по колено в воду, а над головами сомкнулись камыши.
      И снова в тумане раздался выстрел. Миллер невольно пригнулся, споткнулся и упал. Крэйг протянул ему руку и помог встать на ноги. Они с трудом побрели дальше по тине и грязной воде.
      Когда прошел шок, Миллер почувствовал боль в раненной руке, которая сковывала движение. Он чувствовал, как ледяная вода пропитывает его одежду, разъедая тело, словно кислота. И с трудом дышал.
      Внезапно Крэйг с громким криком провалился. Над его головой сомкнулась вода. Миллер прыгнул вперед, вытянул руку и тоже погрузился в воду.
      Его охватило жуткое чувство омерзения, когда грязная вонючая вода стала проникать в рот и нос. Он уже не чувствовал дна и барахтался, как утопающий. Железная рука схватила его за ворот. И вот он уже стоял на четвереньках среди камышей и жадно дышал.
      Крэйг присел рядом. Свой шлем он потерял. Лицо было мокрым и грязным от ила и тины.
      – С вами все в порядке?
      – Да, а как вы? – Миллер кашлял и отплевывался.
      – Я потерял ружье. Если вы выдержите, можно попытаться добраться до плота. Там в домике у меня ещё два охотничьих ружья.
      Миллер попробовал выпрямится. Они снова двинулись в нелегкий путь. Через несколько минут камыши расступились, и они выбрались из воды на сухую землю. Крэйг побежал, Миллер ковылял за ним следом.
      Боль в раненом плече усилилась, дышать становилось все труднее. При каждом шаге кололо в боку. Он взобрался на маленький травянистый холмик, у подножия которого раскинулось илистое озерцо, споткнулся и упал без сил.
      – Нет смысла, Дункан, я больше не могу.
      Крэйг даже не пытался его подбодрить.
      – Спрячьтесь и ждите меня здесь, – велел он. – Я вернусь через десять минут.
      Сразу от дорожки тянулся кустарник. Миллер скатился туда. Он прижался щекой к земле и постарался дышать потише. И вдруг в той стороне, откуда они пришли, раздались шаги. Через миг в его поле зрения появился Карвер. Крепко сбитый мужчина стоял как раз над ним. Его ноги находились меньше чем в ярде от головы Миллера. В правой руке он держал пистолет.
      Миллер ни секунды не колебался и схватил того за руку со всей силой, на которую был способен. Карвер рухнул на него. Револьвер выпал из его руки и скользнул в трясину.
      Миллер завопил от боли; боль от раненой руки растеклась по всему телу. Правой рукой он пытался схватить Карвера за горло. Они сцепились и покатились вниз по склону.
      Когда они скатились к подножью холма, Миллер на долю секунды оказался сверху. И сумел этим воспользоваться. Замахнувшись правой, он ребром ладони рубанул Карвера по горлу. Тот издал хриплый крик и от боли стал кататься по земле, разрывая ворот.
      Миллер пытался снова встать на ноги.
      – Оставайтесь, где лежите, – раздался над ним голос Вернона. – Где Крэйг?
      Он стоял на откосе, бледный и решительный, с «люгером» в руке, готовый выстрелить.
      – Я здесь, Вернон! – крикнул Крэйг и ринулся вниз по склону, опустив голову и выдвинув вперед плечи, как регбист в момент атаки. Он схватил Вернона поперек туловища. Раздался выстрел, двое мужчин сцепились и покатились под откос.
      Болотная вода сомкнулась над их головами. Когда они вынырнули, их руки уже разомкнулись. Грязное лицо когда-то элегантного Макса Вернона было искажено страхом. Крэйг набросился на него и обрушивал удар за ударом. Вернон пятился, уходя все ближе к середине топи. Внезапно он потерял равновесие и погрузился в воду. Потом вынырнул и отчаянно заорал:
      – Мои ноги, ноги! Я уже не могу двигать ногами. Меня засасывает!
      Крэйг шлепал по грязной воде к берегу. Каждый его шаг сопровождался хлюпающими засасывающими звуками, как будто трясина неохотно его отпускала. Добравшись до берега и став на твердую почву, он озабоченно оглянулся и усталым жестом протер глаза рукой.
      Вернон погружался все глубже и все быстрее. Трясина под тухлой водой неотвратимо затягивала его в глубину.
      – Помогите же! Ради Бога, помогите мне, Крэйг!
      Миллер с трудом поднялся. Шатаясь, он направился к озеру, придерживая правой рукой левое предплечье. Кровь текла сквозь пальцы. Вернон погрузился в воду уже по грудь. Он утратил самообладание, истерически кричал и плакал, бестолково бил руками по воде.
      Миллер шатался, но продолжал идти. Крэйг остановил его.
      – А я думал, что это так просто, – с горечью сказал он.
      Полковник расстегнул молнию и стащил с себя куртку. Потом вошел в воду, взял её за рукав и бросил другой конец Вернону.
      – Держитесь. Только крепко.
      Вернон схватился за куртку обеими руками, а Крэйг зашагал обратно к берегу. Он и сам стал погружаться, в какой-то момент даже показалось, что он уже не двигается вперед. Миллер поспешил ему на помощь, протянул здоровую руку, и Крэйг крепко за неё ухватился. Через минуту они уже вытащили Вернона из трясины.
      Выбравшись из воды на четвереньках, он упал на берегу. Его тело сотрясалось от рыданий.
      Миллер с Крэйгом отошли подальше и присели у подножия откоса.
      – А все-таки вы были правы, – устало бросил Крэйг. – Я должен был понять, что этого не сделаю. Спасибо за помощь.
      – Обслуживание клиентов входит в мои обязанности, – усмехнулся Миллер.
      Крэйг повернулся к нему с грустной усмешкой, в которой соединились печаль и усталость.
      – Захватывающее было приключение, вы не находите? Надо будет позже повторить что-нибудь подобное.
      Оба рассмеялись.
      В это время где-то вдалеке завыла сирена полицейской машины. Стая диких уток поднялась на крыло и потянулась к морю.