- И не вы один, дорогой мой. - Фергюсон встал и подошел к двери. - На вашем месте я бы сейчас хорошенько поспал. Если мы хотим попасть на первый рейс из Хитроу, то следует встать в шесть утра. Ким принесет вам завтрак в постель. Спокойной ночи!
      Левин сидел еще некоторое время, погруженный в мрачные мысли, потом зевнул, захлопнул книгу и выключил свет.
      В Килри Фокс положил трубку и повернулся к Девлину.
      - Все в порядке. Он прилетит первым же рейсом. К сожалению, я должен вернуться в Лондон. Он сообщит о себе в справочной в главном зале. Оттуда вы его и заберете.
      - В этом нет необходимости. Ведь молодой человек, который за вами присматривает, повезет вас в аэропорт, а значит, может забрать оттуда и Левина. Думаю, что рано утром мне позвонит Макгинесс и сообщит, куда доставить вашего еврея.
      - О'кей, - согласился Фокс. - Тогда я пошел.
      Девлин проводил Фокса до автомобиля, в котором терпеливо дожидался пассажира Билли Уайт.
      - Назад в "Вестборн", Билли, - сказал Фокс.
      Девлин подошел к окну водителя.
      - Снимите номер в том же отеле и утром точно исполняйте все, что вам скажет капитан Фокс. Надеюсь, у вас нет возражений? В противном случае будете иметь дело со мной.
      Билли Уайт благодушно ухмыльнулся.
      - Будет сделано, мистер Девлин. Если у меня удачный день, я стреляю не хуже вас. Во всяком случае, ребята так говорят.
      - Давай, давай, трогай.
      Девлин посмотрел вслед уходящей машине, затем повернулся и пошел к дому. В это время в кустах что-то шевельнулось, будто бы еще кто-то покидал это место.
      Японская подслушивающая аппаратура, которой снабдил Качулейна КГБ, была на тот момент самой современной в мире. Все детали Москва получила через свою сеть промышленного шпионажа. Направленный микрофон, установленный в нескольких сотнях метров от дома Девлина, чутко улавливал каждое слово, произнесенное в нем. Да что там слово, специальный ультракоротковолновый прибор фиксировал даже вздохи по телефону. Обе системы были соединены с высокочувствительной записывающей аппаратурой.
      Все хозяйство маскировалось в чулане под черепичной крышей рядом с чердачными водяными баками. Качулейн довольно давно подслушивал Лайама Девлина, но столь интересную информацию получил впервые. Он сидел на баке, курил сигарету и вторично прокручивал телефонный разговор с Фергюсоном.
      Потом еще некоторое время Качулейн сидел в задумчивости. Он отмотал пленку, спустился вниз и вышел на улицу, из телефонной будки рядом с пабом набрал номер телефона в Дублине. Когда трубку сняли, он услышал голоса, смех, звуки музыки.
      - Черни слушает.
      - Это я. Ты один?
      Черни сдержанно засмеялся.
      - У меня тут несколько друзей с нашего факультета собрались на ужин.
      - Нужно поговорить.
      - Хорошо, - ответил Черни. - Завтра после обеда, в обычное время в обычном месте.
      Качулейн вышел из телефонной будки и пошел по деревенской улице, тихо насвистывая мелодию старой народной песни, исполненной глубокого отчаяния и печали.
      Глава 5
      Фокс провел крайне неприятную ночь и спал так мало, что чувствовал себя скверно и тревожно, когда Билли Уайт вез его по утренним улицам к аэропорту. Молодой же ирландец был в бодром настроении и в такт музыке похлопывал ладонью по рулю.
      - Вы еще приедете, капитан?
      - Не знаю. Может быть.
      - Ну, вы наверняка не очень-то высокого мнения о нашей стране. - Он кивнул головой на протез Фокса. - Хотя она оставила вам дорогую память о себе.
      - Вот как? - отреагировал Фокс.
      Билли закурил.
      - Самой большой глупостью британцев является то, что они никак не хотят согласиться с тем, что Ирландия это заграница.
      - Да будет вам известно, что девичья фамилия моей матери Фитцджеральд, а родом она из графства Вайо, - разозлился Фокс. - Она работала в Гаальской Лиге, всю жизнь дружила с де Валера и прекрасно говорила по-ирландски, в то время как мне этот язык в детстве казался ужасно трудным. Вы говорите по-ирландски, Билли?
      - Господь да простит нас грешных. Увы, капитан, - ответил озадаченный Уайт.
      - Тогда сделайте одолжение - перестаньте болтать об англичанах, которые не понимают ирландцев.
      Он недовольно отвернулся и стал смотреть в окно. Слева от них ехал полицейский на мотоцикле, мрачная фигура в защитных очках, шлеме и тяжелом прорезиненном плаще. Он чуть повернул голову к Фоксу, но из-за темных очков лица все равно не было видно. На подъезде к аэропорту он отстал от машины.
      Билли припарковал автомобиль на временной стоянке. Они уже входили в главный зал, когда объявили рейс Фокса. Качулейн, следовавший за ними от самого отеля, уже стоял у входа и наблюдал за тем, как Фокс проходил регистрацию. Фокс и Билли направились в зал вылета.
      - Самолет из Лондона приземлится только через час, - уточнил Фокс.
      - У меня достаточно времени, чтобы хорошенько позавтракать. - Билли усмехнулся. - Мы прекрасно сработались, а, капитан?
      - Еще увидимся, Билли.
      Фокс протянул здоровую руку, и, немного помедлив, Билли пожал ее.
      - Смотрите же, не окажитесь не на той стороне какой-нибудь улицы в Белфасте. Мне было бы неприятно целиться в вас, капитан.
      Когда Фокс ушел, Билли пересек зал и поднялся по лестнице в ресторан. Качулейн поглядел на него, затем вышел из здания и направился к стоянке, где стал ждать дальнейшего развития событий.
      Часом позже он снова был в зале и читал расписание прибывающих рейсов. Самолет "Бритиш Эйруейз" из Лондона только что приземлился. Он видел, как Уайт подошел к справочной и заговорил с одной из девушек. Вскоре после этого последовало объявление:
      - Мистера Виктора Левина, пассажира из Лондона, просят подойти к справочному бюро.
      Через несколько секунд от толпы отделился приземистый человек, одетый в очень просторный коричневый плащ, в мягкой фетровой шляпе, в руке он нес небольшой чемодан. Что это его добыча, Качулейн почувствовал еще до того, как Левин заговорил в справочной с девушкой, показавшей на Уайта. Качулейн еще некоторое время смотрел, как они разговаривали, потом повернулся и вышел из зала.
      - Так это и есть Ирландия? - кивнул Левин на мелькавшие за окном машины картинки.
      - Вы здесь впервые?
      - О да. Я из России и редко бывал за границей.
      - Из России? Боже мой, здесь у нас все совершенно по-другому.
      - Это - Дублин? - осведомился Левин, когда они в потоке машин въехали в город.
      - Да. А Килри, деревня, куда нам надо, расположена с другой стороны.
      - У этого города завидное прошлое, - заметил Левин.
      - Ну что ж, возможен и такой взгляд, - как бы согласился Уайт. - Мы прокатимся по Парнелл-сквер, это все равно по дороге. Парнелл был протестантом и тем не менее настоящим патриотом. Потом по О'Коннел-стрит мимо почтамта, где в 1916 году наши ребята держали оборону против всей британской армии.
      - С удовольствием посмотрю.
      В Килри Девлин прошел вдоль газона за домом, закрыл ворота и бегом бросился к заднему входу хосписа, потому что дождь превратился вдруг в настоящий ливень. Через зал прошла сестра Анна-Мария в сопровождении двух молодых ассистентов, присланных медицинским факультетом Дублинского университетского колледжа.
      Это была маленькая сухопарая женщина, очень бодрая для своих семидесяти лет. Белый халат накинут поверх монашеского одеяния. В свое время она изучала медицину в Лондонском университете и теперь являлась членом Королевской врачебной коллегии. Такую даму невозможно было недооценивать. Она и Девлин были давнишними противниками.
      - Какая беда привела вас к нам, профессор? - спросила она.
      - Вы это говорите таким тоном, будто сам сатана открыл дверь вашего приюта.
      - На редкость точная характеристика, - отпарировала сестра Анна-Мария.
      Они поднялись по лестнице.
      - Как себя чувствует Дэни Малоун? - осведомился Девлин.
      - Он умирает, - спокойно ответила монахиня. - Надеюсь, с миром в душе. Он относится к пациентам, на которых ваши лекарства влияют особенно благоприятно, и это значит, что боли он ощущает только время от времени.
      Они подошли к первой большой палате.
      - Когда? - спросил Девлин.
      - Сегодня после обеда, завтра, на следующей неделе. - Она пожала плечами. - У него натура бойца.
      - Это верно, - подтвердил Девлин. - Дэни всю свою жизнь отдал Движению.
      - Отец Кассен заходит каждый вечер, - сказала она, - садится к нему и слушает истории о его ужасном прошлом. Конец близок, и все это - ИРА, убийства, - конечно же, давит на него.
      - А мне вы разрешите немного побеседовать с ним?
      - Полчаса, - твердо заявила сестра и удалилась в сопровождении своих ассистентов.
      Казалось, Малоун спит. Глаза закрыты, желтая, словно пергаментная кожа лица неподвижна. Пальцы вцепились в край одеяла.
      Девлин сел.
      - Ты не спишь, Дэни?
      - А, это вы, святой отец. - Малоун приподнял веки, слабо повел глазами и напряг лоб. - Лайам?
      - Не кто иной, как я.
      - А я подумал, что это отец Кассен. Мы с ним только что говорили.
      - Вчера вечером, Дэни. А потом ты заснул. Ты же знаешь, что днем он работает в дублинском церковном секретариате.
      Малоун облизал пересохшие губы.
      - Господи, как я хочу чая...
      - Пойду посмотрю. Может быть, найду для тебя чашечку.
      В это время с первого этажа послышался какой-то шум, голоса долетали даже наверх. Девлин в недоумении сдвинул брови и поспешил вниз.
      С главной дороги Билли Уайт свернул на узкую боковую, ведущую через сосновый заказник на Килри.
      - Уже недалеко.
      Он обернулся к Левину и через заднее стекло увидел мотоциклиста из "Гардай", свернувшего за ними с главной дороги.
      - Это "Гардай", - объяснил он спутнику, - наша дорожная полиция. Превысишь скорость на какую-нибудь милю, и уже штрафуют.
      Мотоциклист обогнал их и указал на обочину дороги. На голове у него был шлем и темные защитные очки, так что Уайт не мог его опознать. Ругаясь, он остановил машину.
      - Чего ему от нас надо? Я же по спидометру вижу - шел все время ниже шестидесяти миль!
      Инстинкт самосохранения, обострившийся за много лет террора, заставил его положить руку на рукоятку револьвера в левом кармане плаща. Он вышел из машины. Мотоциклист остановился рядом, снял перчатки и повернулся. Его плащ блестел от дождя.
      - Ну, что плохое может случиться в столь милое утро? - с нажимом в голосе спросил Билли.
      В руке полицейского, которую он вынул из правого кармана плаща, оказался "вальтер" с укрепленным на нем карсвелловским глушителем. Только это и успел заметить в последнее мгновение своей жизни Уайт, судорожно пытавшийся выдернуть из кармана револьвер. Пуля пробила сердце. Билли отшатнулся к машине и упал лицом на асфальт.
      Оцепеневший от ужаса Левин так и сидел на своем месте, не ощущая, впрочем, страха, ибо вся сцена казалась ему какой-то роковой и потому неизбежной. Полицейский открыл дверцу и заглянул внутрь. Помедлив, он сдвинул очки на лоб.
      Пораженный Левин взглянул на него.
      - Господи Боже, - воскликнул он по-русски, - это вы!
      - Да, - ответил Качулейн на том же языке. - Мне искренне жаль, произнес он и выстрелил второй жертве в голову. "Вальтер" только приглушенно гавкнул.
      Он спрятал оружие, возвратился к мотоциклу, убрал подножку и уехал. Меньше чем через пять минут труп Уайта обнаружил шофер хлебовоза, ехавший в деревню. Он и его спутник со страхом приблизились к автомобилю. Шофер нагнулся к Уайту и услышал вдруг тихий стон, доносившийся из машины. Он тут же заглянул, внутрь.
      - Боже мой, он еще жив! - крикнул он. - Жми в деревню, пусть пришлют "скорую" из хосписа!
      Девлин вошел в приемный покой как раз в тот момент, когда туда привезли Левина.
      - Сестра Анна-Мария в третьем отделении. Она сейчас спустится вниз, сказал врач санитарной машины, обращаясь к молодой сестре в приемной.
      Рядом с совершенно отрешенным видом стоял водитель хлебовоза, рукав у него был весь измазан кровью. Он все еще дрожал. Девлин прикурил сигарету и протянул ему.
      - Что случилось?
      - Понятия не имею. В двух милях отсюда на дороге мы нашли автомобиль. Мертвец лежал рядом, а этот был внутри на заднем сиденье. Убитого сейчас привезут.
      Когда Девлин, исполненный ужасного предчувствия, повернулся лицом ко входу, в приемную внесли труп Билли Уайта, которого Девлин сразу же узнал. Из своей комнаты выбежала молодая дежурная сестра и стала осматривать Уайта. Девлин быстро подошел к носилкам, на которых лежал тихо стонавший Левин. Из ужасающей раны на голове текла кровь.
      Девлин склонился над ним.
      - Профессор Левин, вы меня понимаете?
      Левин открыл глаза.
      - Я - Лайам Девлин. Что произошло?
      Левин разомкнул губы, пытаясь что-то сказать, потянулся и ухватился за воротник куртки Девлина.
      - Я узнал его. Это Качулейн...
      Глаза Левина закатились, он захрипел, и когда его рука уже ослабла, в зал влетела сестра Анна-Мария. Она оттолкнула Девлина в сторону, склонилась над раненым и нащупала пульс.
      - Вы его знаете?
      - Нет, - почти искренне ответил Девлин.
      - Впрочем, это уже неважно, - сказала она. - Он мертв. При такой ране удивительно, что он не умер на месте, - резюмировала монахиня и пошла в комнату, куда отнесли Уайта.
      Девлин же остался стоять рядом с Левиным, вспоминая то, что рассказал ему Фокс об этом старике, всю жизнь ждавшем побега на Запад. И вот как все кончилось. А затем в нем закипела злость из-за жгуче несправедливого черного юмора жизни, в которой возможно такое.
      Не успел Гарри Фокс приехать на Кавендиш-сквер и снять плащ, как раздался телефонный звонок. Фергюсон поднял трубку, послушал, а потом прикрыл ее рукой.
      - Это Лайам Девлин. Он говорит, что неподалеку от Килри совершено нападение на машину с их человеком и Левиным. Уайт скончался на месте. Левин - несколько позже, в хосписе Килри.
      - Лайам успел с ним поговорить? - спросил Фокс.
      - Да. Левин сказал, что это был Качулейн. Он узнал его.
      Фокс бросил плащ на стоявший рядом стул.
      - Вот этого я просто не понимаю, сэр.
      - Я тоже, Гарри. - Фергюсон отнял ладонь от трубки. - Девлин, я перезвоню.
      Он повернулся к камину и протянул руки к огню.
      - Все это совершенно необъяснимо. Как он мог узнать? - спросил Фокс.
      - Через источник в ИРА. Ведь у этих людей словесное недержание.
      - Пусть так, сэр. Но что нам делать теперь?
      - А еще важнее ответить на вопрос, как отловить Качулейна, - ответил Фергюсон. - Этот господин понемногу начинает меня раздражать.
      - А что мы можем предпринять без Левина? Ведь он был единственным, кто навел бы на след.
      - Вот тут вы ошибаетесь, Гарри. Вы забыли о Татьяне Ворониной, которая в данный момент на гастролях в Париже. Десять дней, четыре концерта. Так что могут возникнуть очень интересные варианты.
      Примерно в это же самое время Гарри Кассен за своим рабочим столом в отделе печати дублинского Католического секретариата беседовал с монсеньером Халлораном, ответственным за работу с общественностью. Сидя в своем удобном кресле, Халлоран цедил:
      - Ужасно, что столь значительное историческое событие, как визит папы в Англию, под угрозой срыва. Он был бы первым папой, посетившим Англию. Но теперь...
      - Вы думаете, что все-таки последует отказ?
      - В Риме продолжаются переговоры, но таково мое предчувствие. А что, у вас есть какая-то информация?
      - Увы, - Кассен взял отпечатанный на машинке лист бумаги. - Это я получил из Лондона. Программа визита. Там ведут себя так, будто папа все-таки приедет. - Он пробежал глазами страницу. - Прибытие утром 28 мая в аэропорт Гатвик. Служба в Вестминстерском соборе в Лондоне. После обеда встреча с королевой в Букингемском дворце.
      - А Кентерберийский собор?
      - Перенесен на следующий день, на субботу. Рано утром встреча с представителями орденов в одном из лондонских колледжей. Присутствуют в основном монахи из закрытых орденов. Затем на вертолете в Кентербери с остановкой в Стокли Холл. Последняя поездка запланирована неофициально.
      - В связи с чем?
      - Стокли представляют собой один из наиболее значительных католических родов. Усадьба, на территории которой находится семейная часовня, перешла теперь под охрану государства. Там Его Святейшество и желает помолиться. Заключительным пунктом программы будет посещение Кентербери.
      - Ну пока что все это только на бумаге, - заметил Халлоран.
      Задребезжал телефон.
      - Отдел печати, Кассен слушает. - Его лицо приняло серьезное выражение. - Могу ли я чем-то помочь? Хорошо, тогда увидимся позже.
      - Что, проблемы? - спросил Халлоран.
      - Это мои друг Лайам Девлин из Тринити-колледжа. Судя по всему, в деревне Килри была стрельба. В хоспис привезли двоих мужчин. Оба мертвы.
      Халлоран перекрестился.
      - Конечно же, убиты по политическим мотивам.
      - Один из них был известен как член ИРА.
      - Так вас вызывают? Поезжайте, если нужно.
      - Уже нет нужды, - Кассен печально улыбнулся. - Этим двоим нужен теперь патологоанатом, а не священник, монсеньер.
      - Естественно. Но тем не менее не хочу более вас задерживать.
      Халлоран вышел. Кассен закурил, подошел к окну и посмотрел вниз на улицу. Потом вернулся, сел за письменный стол и снова принялся за работу.
      Пол Черни жил непосредственно в Тринити-колледже, что было очень удобно, так как колледж, с точки зрения многих, является центром Дублина. Да и вообще весь этот необыкновенный город производил на него самое лучшее впечатление.
      На Запад он перебежал по личному приказу Масловского - с генералом КГБ не поспоришь. В соответствии с планом он должен был попросить убежища в Ирландии. Его международная слава гарантировала, что один из университетов наверняка предложит место. Так и произошло. В результате у Черни появилось прекрасное прикрытие для того, чтобы стать резидентом Качулейна.
      Первоначально, когда в Дублине еще не было советского посольства и приходилось работать через Лондон, это вызывало массу сложностей, но когда оно открылось, он получил прямую связь с Москвой через посольских сотрудников КГБ в Дублине.
      Да, он провел здесь лучшие годы своей жизни. Дублин оказался прекрасным местом, почти раем, о котором он всегда мечтал, и он научился ценить духовную свободу города и его жителей. Именно об этом он размышлял, когда после обеда шел через Колледж-парк по направлению к реке.
      На порядочном расстоянии за ним следовал Майкл Мерфи. Черни, не заметивший слежки, бодро шагал вдоль реки, пока не достиг набережной Ашера. Он вошел в довольно безвкусную викторианскую церковь из красного кирпича. Мерфи остановился снаружи и принялся вчитываться в буквы на облупившейся золотой табличке. Там было написано: "Матерь наша, Царица Небесная", а внизу расписание церковных служб. Исповеди по рабочим дням в час дня и пять вечера. Мерфи нажал на дверь и тоже вошел.
      Церковь относилась к тому типу строений, какие богатые купцы возводили во времена расцвета гавани в девятнадцатом веке: с викторианскими витражами, многочисленными фонтанчиками и обычным запахом свечей и ладана. Перед двумя исповедальнями стояло человек шесть. В их числе находился и Черни.
      - Ого! - удивленно пробормотал Мерфи. - Да никак на парня снизошла благодать Божья! - Он скрылся за одной из колонн и стал ждать, что будет дальше.
      До Черни очередь дошла минут через пятнадцать - двадцать. Он вошел в кабинку, закрыл за собой дубовую дверь, сел и наклонил голову к решетке.
      - Прости, святой отец, ибо я согрешил, - произнес он по-русски.
      - Не ухмыляйся, Паша, - последовал ответ на том же языке из-за решетки. - Посмотрим, как ты будешь хохотать, услышав мою исповедь.
      Когда Качулейн закончил рассказ, Черни спросил:
      - И что ты собираешься делать?
      - Ну, паниковать-то особенно нечего. Они же не знают, кто я, а после того, как я ликвидировал Левина, наверное, и не узнают.
      - А я? - спросил Черни. - Если Левин рассказал, что происходило в Трущобе много лет назад, то им теперь должно быть известно, какую роль играл там я.
      - Само собой. За тобой уже следят. ИРА, а не английская тайная служба. Но пока не нужно суетиться. Свяжись с Москвой. Поставь в известность Масловского. Может быть, он решит нас отозвать. А вечером я еще раз позвоню. Что касается твоего хвоста, то предоставь заботу о нем мне.
      Черни вышел. Сквозь щелочку двери Качулейн видел, как Мерфи вынырнул из-за колонны и последовал за ним.
      Дверь исповедальни отворилась и громко захлопнулась за священником, покидавшим ее. Старая женщина, убиравшая в центральном проходе, спросила его:
      - На сегодня уже все, святой отец?
      - Да, Элли. - Гарри Кассен улыбнулся ей, снял с плеч сутану и принялся складывать ее.
      Мерфи, не предполагавший, что Черни не собирается возвращаться в колледж, держался от него на порядочном расстоянии. Тот остановился и вошел в телефонную будку.
      Пробыл он там недолго, и Мерфи, вставший под дерево, будто ища укрытия от дождя, снова отправился следом.
      Неожиданно у тротуара остановилась машина, из нее вышел священник и принялся рассматривать правое переднее колесо. Он обернулся, увидел Мерфи и спросил:
      - Извините, вы не могли бы помочь мне?
      Мерфи замедлил шаг и ответил:
      - Извините, святой отец, но я спешу.
      Тут рука священника легла на его руку, а под ребро больно уткнулось дуло пистолета.
      - Ну-ка тихо. Вот и молодец. Давай вперед!
      Кассен повел его вниз по каменным ступеням к полуразрушенной деревянной пристани. Они шли по рассохшимся доскам, которые скрипели у них под ногами. Наконец Кассен и Мерфи оказались в будке лодочника с провалившейся крышей и дырами в полу. Мерфи не чувствовал страха, он был начеку и ждал своего шанса.
      - Вот мы и на месте, - сказал Кассен.
      Мерфи остановился спиной к нему, держа руку на рукоятке автоматического пистолета в кармане плаща.
      - Вы действительно священник? - спросил он.
      - Конечно, - откликнулся Кассен. - К сожалению, не особенно хороший, зато настоящий.
      Мерфи осторожно повернулся, вынул руку из кармана, но поздно. "Вальтер" дважды щелкнул. Первая пуля ударила Мерфи в плечо, после второй он рухнул в дыру в полу и исчез в черном омуте реки.
      Дмитрий Лубов, торговый атташе в советском посольстве, на самом деле был капитаном КГБ. Получив сигнал от Черни, он отправился в кинотеатр в центре города. В дневное время сюда мало кто заглядывал, поэтому в зале было уединенно и достаточно темно. Он сел в последний ряд и стал ждать Черни, который появился минут через двадцать.
      - Что-нибудь срочное, Павел? - спросил Лубов. - Ведь мы редко встречаемся в неурочные дни.
      - Более чем срочное, - ответил Черни. - Качулейна раскрыли. Нужно как можно быстрее сообщить Масловскому. Вполне возможно, что нас придется отозвать.
      - Само собой разумеется, - озабоченно произнес Лубов. - Тогда поспешу в посольство и сразу же займусь твоим делом. Но обрисуй ситуацию подробнее.
      Когда зазвонил телефон, Девлин в своем домашнем кабинете просматривал дипломную работу студента, посвященную Томасу Стерну Элиоту.
      - Это настоящее свинство, - выпалил Фергюсон. - Кто это у вас там болтает? Как выясняется, ваши чистоплюи из ИРА не самые надежные люди.
      - Словесные выражения силы на меня не действуют, - ответил Девлин. Чего вы хотите?
      - Гарри вам рассказывал о Тане Ворониной? - спросил Фергюсон.
      - Маленькая девочка из Друмора, удочеренная Масловским? Она-то здесь при чем?
      - С тех пор она выросла, стала пианисткой и в данный конкретный момент выступает с концертами в Париже. Будучи дочерью генерала КГБ, обладает определенной свободой передвижения, ей доверяют. Я подумал о вашей встрече с ней. Вечером есть прямой рейс Дублин - Париж. Два часа лету. "Эр Франс".
      - И что я должен буду делать? Склонять ее к побегу?
      - Кто знает. Если она услышит всю эту историю от начала до конца, может быть, у нее и возникнет такое желание. В любом случае поддерживайте контакт со мной, Лайам.
      - Ну что ж, - ответил Девлин, - глоток парижского воздуха мне не помешает.
      - Я был уверен, что мы договоримся, - сказал Фергюсон. - В дублинском аэропорту подойдете к окошку "Эр Франс". Мы уже забронировали для вас место. В аэропорту Шарля де Голля вас встретит наш человек - Тони Хантер. Он же и позаботится о вас.
      - Не сомневаюсь в его галантности, - закончил разговор Девлин. Он уже сложил вещи в дорожную сумку, причем настроение у него при этом почему-то улучшилось, и уже надевал пальто, когда снова зазвонил телефон. Это был Макгинесс.
      - Неприятная история, Лайам. Что там точно произошло?
      Когда Девлин рассказал, Макгинесс воскликнул:
      - Так этот парень все-таки действительно существует?
      - Судя по всему, да. Но тебе следовало бы в первую очередь задуматься о том, откуда он узнал о приезде Левина. Ведь Левин был единственным, кто мог бы его опознать.
      - А почему ты меня об этом спрашиваешь?
      - А потому что, по мнению Фергюсона, утечка информации происходит у вас.
      - Плевать я хотел на мнение Фергюсона!
      - Я бы тебе этого не советовал. В общем, смотри в оба, а я улетаю в Париж.
      - В Париж? Это еще зачем?
      - Там находится молодая женщина, Татьяна Воронина, которая, возможно, тоже сможет опознать Качулейна. Я еще позвоню.
      Он уже был готов выйти, но раздался стук в дверь. Одна из ее половинок отворилась, и через порог переступил Гарри Кассен.
      - Извини, Гарри, но если я сейчас не побегу, то опоздаю на свой рейс.
      - Куда это ты собрался? - удивленно спросил Кассен.
      - В Париж. - Девлин усмехнулся, направляясь к выходу. - Шампанское, дамы да и вообще... Тебе иногда не кажется, Гарри, что ты записался не в тот кружок?
      Дверь захлопнулась. Услышав, что машина Девлина отъезжает, Кассен пробежал через террасу и бросился к своему маленькому домику за хосписом. Там он поднялся на чердак, где у него за водяными баками стояла специальная аппаратура. Быстро отмотал пленку на начало и внимательно прослушал все разговоры Девлина за день, пока не наткнулся на самый важный.
      Но было уже поздно. Он тихо выругался, спустился вниз и набрал номер Пола Черни.
      Глава 6
      Переодеваясь в ризнице перед вечерней службой, Кассен рассматривал себя в зеркало. Как артист перед выходом на сцену, подумал он. Еще немного, и понадобится грим. Так кто же я на самом деле? Холодный убийца Качулейн или священник Гарри Кассен? Казалось, в этот момент Майкл Келли не играет уже никакой роли, однако и его собственная личность была подобна скорее эху или полузабытому сну. Вот уже более двадцати лет он жил несколькими жизнями сразу, но ни одна из них не срослась с телом. Это были всего лишь роли, которые он играл по воле режиссера, а потом выбрасывал из репертуара за ненадобностью.
      Он возложил на плечи сутану и прошептал, обращаясь к своему второму "я" в зеркале:
      - В Доме Господа я слуга Его.
      Потом, у алтаря, при свете свечей и под звуки органа, он с неподдельной страстью в голосе проповедовал:
      - Всесильный Боже, пред лицом Твоим и братьев и сестер моих признаю, что согрешил по вине своей.
      И вдруг, перекрестившись и возвысив голос с просьбой о благодати к Деве Марии, он почувствовал, что на глазах его выступили горячие слезы.
      В аэропорту Шарля де Голля Тони Хантер ждал гостя у выхода, за паспортным контролем и таможней. Это был высокий мужчина лет тридцати пяти с каштановыми волосами, в мятом коричневом полотняном костюме. Одну за другой он курил крепкие французские сигареты "Житан", читал "Пари Суар" и одновременно наблюдал за входом. Вскоре появился Девлин в черном непромокаемом пальто "барберри" и сдвинутой набок старой фетровой шляпе. В руке - дорожная сумка.
      Хантер, получивший описание Девлина по телексу, встал, чтобы приветствовать его.
      - Профессор Девлин? Я - Тони Хантер. Машина ждет. Полет прошел нормально?
      - По мне нормальных полетов не бывает, - ответил Девлин. - Тысячу лет назад я прыгал с парашютом над Ирландией с высоты шести тысяч футов. Никак не могу забыть.
      Они подошли к "пежо" Хантера на стоянке. Когда машина тронулась, Хантер сказал:
      - Переночевать вы можете в моей квартире на авеню Фош.
      - В таком богатом районе вы должны неплохо себя чувствовать. Я и не догадывался, что Фергюсон столь легко сорит деньгами.
      - Вы хорошо знаете Париж?
      - Можно сказать, да.
      - Дело в том, что это моя собственная, а вовсе не служебная квартира. В прошлом году умер мой отец, оставив неплохое наследство.
      - А что же с юной дамой? Она живет в советском посольстве?
      - Ну что вы! Они поместили ее в отеле "Ритц". Ведь это же звезда. Великолепно играет. Вчера я слушал концерт Моцарта в ее исполнении. Она была просто божественна, правда, номер концерта я забыл.
      - Как я слышал, она имеет свободу передвижения?
      - Само собой. Сегодня утром я прошел за ней через весь Париж. Прогулка по Люксембургскому саду, затем обед в ресторане-кораблике на Сене. Завтра у нее по плану лишь одна репетиция в консерватории во второй половине дня.
      - Значит, встретиться с ней лучше всего было бы до обеда?
      - По-видимому, да.
      Между тем они оказались уже в центре Парижа и проезжали мимо вокзала Гар дю Норд.
      - Завтра рано утром самолетом из Лондона прибудет курьер с документами, которые Фергюсон приказал срочно выписать, - сказал Хантер. - Фальшивый паспорт и так далее.
      Девлин рассмеялся:
      - Неужели вы думаете, что она тут же ответит "да" на мою просьбу? - Он покачал головой. - И как вам пришла в голову такая мысль?
      - Все дело в том, как ей это преподнести.
      - Может быть, и так, - согласился Девлин. - С другой стороны, было бы гораздо проще подсыпать ей чего-нибудь в чай.
      Тут уж пришла очередь смеяться Хантеру.
      - Знаете что? Вы мне нравитесь, профессор, хотя сначала я ощущал какую-то настороженность.