Она первой подошла к нему.
      – Мне так жаль…
      – Что произошло? – спросил его Фергюсон. Коротко, холодным тоном Броснан рассказал им все.
      Когда он закончил, в комнату вошел высокий седеющий мужчина в хирургическом комбинезоне. Броснан быстро повернулся к нему:
      – Как она, Анри? – Повернувшись, он представил его: – Профессор Анри Дюбуа, мой коллега по Сорбонне.
      – Ничего хорошего, дружище, – сказал Дюбуа. – Повреждения левой ноги и позвоночника довольно серьезные, но больше всего меня беспокоит травма черепа. Ее сейчас готовят к операции. Я сейчас начну.
      Он ушел. Арну обнял Броснана за плечи.
      – Пойдем выпьем кофе. Думаю, эта ночь будет длинной.
      – Но я пью только чай, – беспомощно ответил Броснан. Его лицо было бледным, с темными кругами вокруг глаз. – Никогда не любил кофе. Странно, правда?
      На первом этаже было небольшое кафе для посетителей. В этот поздний час там было пусто. Савари ушел, чтобы заняться формальностями. Остальные сели за угловой столик.
      – Я понимаю, ваши мысли сейчас заняты совсем другим, но все же вспомните, может быть, есть еще какие-то детали? – обратился Фергюсон к Броснану. – Что он вам говорил?
      – О, многое. Он работает на кого-то, но определенно не на ИРА. Ему платят, и, судя по его хвастовству, большие деньги.
      – Есть у вас какие-нибудь соображения на этот счет?
      – Когда я назвал Саддама Хусейна, он разозлился. Мне кажется, вам не стоит ломать голову дальше. Интересная деталь. Ему известно о вас все.
      – О всех нас? – спросил Арну. – Вы уверены?
      – Абсолютно. Он хвастался этим. – Потом, обернувшись к Фергюсону, добавил: – Он знал даже, что вы и капитан Таннер находитесь в Париже, чтобы выудить у меня информацию. Так он выразился. Он заявил, что у него есть верные друзья. – Мартин нахмурился, пытаясь вспомнить точно. – Друзья, которые могут раздобыть любые сведения.
      – Он так сказал? – Фергюсон бросил взгляд на Арну: – Это не может не вызвать беспокойства.
      – Есть и другая проблема. Он назвал дело с Тэтчер одной из попыток, сказав, что у него есть запасная мишень.
      – Продолжайте, – сказал Фергюсон.
      – Мне удалось вывести его из терпения, задев самолюбие словами о том, как неумело была организована попытка покушения в Валентоне. Думаю, скоро вы убедитесь, что эта мишень – британский премьер-министр.
      – Вы уверены? – спросила Мэри.
      – Да, – Броснан кивнул головой. – Я подцепил его, сказав, что ему никогда не удастся этого сделать. Он вышел из себя и заявил, что докажет, что я ошибаюсь.
      Фергюсон посмотрел на Арну и вздохнул:
      – Теперь мы знаем. Мне следует поехать в посольство и поднять на ноги всех наших людей в Лондоне.
      – Я сделаю то же самое здесь, – сказал Арну. – Должен же он когда-то выехать из Франции. Мы предупредим все аэропорты и паромные службы. Обычная процедура, но сделаем все максимально осторожно.
      Они поднялись. Броснан сказал:
      – Вы просто потеряете время. Вам его не поймать обычными методами. Вы даже не знаете, кого искать.
      – Вероятно, Мартин, – ответил Фергюсон. – Но мы должны постараться сделать все, что в наших силах, не так ли?
      Мэри Таннер проводила их до дверей.
      – Послушайте, бригадир. Если я вам не нужна, я бы предпочла остаться.
      – Конечно, дорогая. Увидимся позднее.
      Она подошла к буфету и взяла две чашки чаю.
      – Французы удивительные люди, – вздохнула она. – Они полагают, что мы без ума от чая с молоком.
      – Я пью всякий, – сказал он и предложил ей сигарету, – Фергюсон рассказал мне, как вы заработали этот шрам на щеке.
      – Память об Ирландии, – она пожала плечами. Броснан чувствовал отчаянную неловкость.
      – Ваша семья? Она живет в Лондоне?
      – Мой отец был профессором хирургии в Оксфорде. Некоторое время тому назад он умер. От рака. Моя мать еще жива. У нее поместье в Херсфордшире.
      – Есть братья и сестры?
      – Мой брат был на десять лет старше меня. Его застрелили в Белфасте в тысяча девятьсот восьмидесятом. Снайпер убил его на плоскогорье Дивиса. Он был капитаном морской пехоты.
      – Извините меня.
      – Прошло много времени…
      – Я думаю, вы не очень-то любите таких, как я…
      – Фергюсон рассказал мне, как вы попали в ИРА после Вьетнама.
      – Просто еще один чертов янки сунул свой нос куда не следовало. Именно так вы думаете? – Броснан вздохнул. – Тогда это представлялось мне справедливой борьбой, и это так и было, не будем кривить душой. Я всей душой отдался этому, действовал очень активно пять долгих и кровавых лет.
      – А как вы теперь смотрите на проблему?
      – Ирландия? – Он криво усмехнулся. – Теперь я думаю, что испытывал бы удовольствие, глядя, как она погружается в море. Пойдемте, надо размять ноги.
      Он поднялся и первым вышел из кафе.
      Диллон был на кухне и подогревал чайник, когда зазвонил телефон. Он услышал голос Макеева:
      – Она в больнице святого Луи. Нам пришлось проявить осторожность, когда мы наводили справки, но, по сведениям моего информатора, она в критическом состоянии.
      – Проклятие, – ответил Диллон. – Что бы ей было не протягивать ко мне руки!
      – Это может наделать чертовски много шума. Я лучше зайду к тебе.
      – Жду тебя.
      Диллон налил в таз горячей воды и пошел в ванную. Вначале он снял с себя рубашку, потом достал портфель из шкафчика под раковиной. Внутри он хранил целую пачку паспортов, везде была его фотография, но разные фамилии. Там же лежал прекрасный набор грима.
      Годами он ездил в Англию, и почти всегда через Джерси, один из нормандских островов, принадлежащих Англии. Попав туда, британский подданный не нуждался в паспорте для полета в Англию. Так же обстояло дело с французскими туристами, проводящими отпуск в Джерси. На этот раз он выбрал паспорт на имя Анри Жако, торговца автомобилями из Ренна.
      Он отыскал водительские права, выданные в Джерси на имя Питера Хилтона, уроженца Сент-Хельера, главного города острова. На водительских правах острова Джерси, в отличие от обычных британских, имелась фотография. Он давно понял, что всегда нужно иметь при себе достоверный документ. Нет ничего лучше, чем дать возможность сравнить собственное лицо с фотографией на документе. В этом весь фокус.
      Диллон развел черную краску для волос в теплой воде и стал втирать ее щеткой в свои светлые волосы. Удивительно, как он изменился, перекрасив волосы. Он высушил их феном и зачесал назад, намазав брильянтином. Потом выбрал пару очков в роговой оправе со слегка затемненными стеклами. Он закрыл глаза и постарался войти в роль, а когда открыл их, из зеркала на него глядело лицо Анри Жако. Это было просто необыкновенно. Диллон закрыл портфель, засунул его обратно в шкаф, натянул рубашку и вошел в гостиную, взяв с собой паспорт и водительские права.
      Как раз в это время пришел Макеев.
      – Боже! Я вначале подумал, что это кто-то другой.
      – Так оно и есть, – сказал Диллон. – Анри Жако, торговец автомобилями из Ренна, еду в Джерси, чтобы провести там зимний отпуск. На катере на подводных крыльях из Сен-Мало. – Он протянул водительские права. – Он также житель Джерси, Питер Хилтон, бухгалтер из Сент-Хельера.
      – Тебе нужен паспорт, чтобы добраться до Лондона?
      – Нет, поскольку я житель Джерси. Это британская территория. Водительские права подтверждают это. Фото на документе всегда делает людей счастливее. Они думают, что знают, кто вы такой, даже полицейские.
      – Что произошло сегодня вечером, Син? Что случилось на самом деле?
      – Я решил, что настало время рассчитаться с Броснаном. Видишь ли, Жозеф, он знает меня слишком хорошо. Знает меня так, как не знает никто другой, и это опасно.
      – Понимаю. Он умный человек, этот профессор.
      – Более того, Жозеф, он понимает, какие я буду делать ходы, понимает ход моих рассуждений. Он такой же, как и я. Мы жили в одном мире, а люди не меняются. Не важно, что он думает сейчас, в глубине души он остался все тем же боевиком ИРА, который вызывал у людей такой страх в старые добрые времена.
      – Так ты что, решил убрать его?
      – Это был порыв. Я проходил мимо его дома, увидел, как из подъезда вышла женщина. Он окликнул ее. По их словам я решил, что она ушла и не вернется. Так что я использовал шанс и поднялся по строительным лесам.
      – Что дальше?
      – Я напал на него.
      – Но не убил? Диллон рассмеялся, сходил на кухню и вернулся с бутылкой шампанского и двумя бокалами. Откупорив бутылку, он сказал:
      – Мы встретились с ним лицом к лицу после всех этих лет. Нам было о чем поговорить.
      – Ты не сказал ему, на кого сейчас работаешь?
      – Конечно, нет, – спокойно соврал Диллон и наполнил бокалы. – За кого ты меня принимаешь?
      Он протянул бокал Макееву, и тот сказал:
      – Я имел в виду, что если бы он знал, что у тебя есть еще одна мишень, что ты намерен «взять» Мейджора… – Макеев пожал плечами. – Это означало бы, что Фергюсон будет в курсе дела, что сделало бы твою миссию в Лондоне невозможной. И тогда Арон может отказаться от всей затеи.
      – Он не знает. – Диллон отпил шампанского. – Так что Арон может быть спокоен. Кроме того, я хочу получить этот второй миллион. Кстати, я проверил в Цюрихе. Деньги перевели на мой счет.
      Почувствовав некоторое смущение, Макеев быстро сказал:
      – Естественно. Итак, когда ты едешь?
      – Завтра или послезавтра. Я подумаю. А пока ты можешь кое-что организовать для меня. Эта Таня Новикова в Лондоне… мне будет нужна ее помощь.
      – Никаких проблем.
      – Во-первых, у моего отца был племянник в Белфасте, теперь он живет в Лондоне. Его зовут Данни Фахи.
      – Член ИРА?
      – Да, но не боевик. Глубоко законспирирован. Мастер на все руки, работает в легкой промышленности. Я использовал его в тысяча девятьсот восемьдесят первом, когда делал для них кое-что в Лондоне. Тогда он жил в доме номер десять по улице Титч, в Килбурне. Я хочу, чтобы Новикова нашла его.
      – Что еще?
      – Я должен где-то остановиться. Она может организовать это для меня? Полагаю, она не живет в посольстве?
      – Нет, у нее квартира недалеко от Бейсуотер-Роуд.
      – Я бы не хотел жить там, тем более постоянно. Новикова может быть под наблюдением. Специальное отделение Скотланд-Ярда частенько берет под колпак сотрудников советского посольства.
      – Теперь все изменилось, – улыбнулся Макеев. – Благодаря нашему идиоту Горбачеву мы все сегодня изображаем друзей.
      – Все же я бы предпочел остановиться в другом месте. Я зайду к ней, но только один раз.
      – Есть одна проблема, – сказал Макеев. – Боюсь, что она не сможет помочь тебе ни с взрывчаткой, ни с оружием. Возможно, пистолет она тебе добудет, но это все. Я уже говорил тебе, что ее начальник, полковник Юрий Гатов, резидент КГБ в Лондоне, – человек Горбачева и очень расположен к нашим британским друзьям.
      – Об этом не волнуйся, – успокоил его Диллон. – У меня есть свои люди, но понадобятся дополнительные оборотные средства. Если я подвергнусь таможенному досмотру в Джерси при посадке на лондонский рейс, нельзя, чтобы меня задержали с крупной суммой денег в чемодане.
      – Я уверен, что Арон сможет устроить это.
      – Тогда все в порядке. Я хотел бы встретиться с ним еще раз до отъезда. Лучше всего сделать это завтра утром. Устрой это, хорошо?
      – Хорошо. – Макеев застегнул пальто. – Я буду держать тебя в курсе событий в больнице. – Подойдя к лестнице, он обернулся: – Еще один вопрос. Положим, тебе удастся провернуть это дело. Начнется безжалостная охота. Как ты намерен выбраться из Англии?
      Диллон улыбнулся:
      – Это как раз то, о чем я собираюсь сейчас подумать. Увидимся завтра утром.
      Макеев поднялся по трапу. Диллон налил себе еще бокал шампанского, закурил сигарету и сел за стол, поглядывая на вырезки на стенах. Он дотянулся до стопки газет и журналов, просмотрел их и наконец нашел то, что ему было нужно: старый номер журнала «Пари Матч» за прошлый год. На обложке был портрет Мишеля Арона. В номере была напечатана семистраничная статья, посвященная его вкусам и привычкам. Диллон закурил еще одну сигарету и начал просматривать статью.
      Был час ночи. Мэри Таннер сидела одна в комнате для посетителей, когда туда вошел профессор Анри Дюбуа. Он сгорбился и выглядел очень уставшим. Он опустился в кресло и закурил сигарету.
      – Где Мартин? – спросил он.
      – Кажется, единственный близкий родственник Анн-Мари – ее дед. Мартин пытается связаться с ним. Вы знаете его?
      – Кто же его не знает, мадемуазель? Это один из самых богатых и могущественных промышленников Франции. Он очень стар. Думаю, ему исполнилось восемьдесят восемь. Однажды он был моим пациентом. В прошлом году с ним случился удар. Не думаю, что Мартин быстро доберется до него. Он живет в семейном поместье, Шато Веркор. Это в двадцати милях от Парижа.
      Вошел Броснан, постаревший за эту ночь. Увидев Дюбуа, он встрепенулся и нетерпеливо спросил:
      – Как она?
      – Не буду обманывать, дружище. Не очень хорошо, даже плохо. Я сделал все, что мог. Теперь мы должны ждать.
      – Могу я видеть ее?
      – Подождите немного. Я скажу, когда это будет возможно.
      – Вы остаетесь?
      – Да, конечно, попытаюсь поспать пару часов на кушетке в своем кабинете. Вам удалось связаться с Пьером Оденом?
      – Нет. Пришлось разговаривать с его секретарем Фурньером. Старик ведь прикован к коляске. Он теперь совсем как ребенок.
      Дюбуа вздохнул:
      – Я так и думал. Увидимся позже. Когда он ушел, Мэри сказала:
      – Вы тоже можете немного поспать. Мартин мрачно улыбнулся:
      – Я чувствую себя так, как будто вообще больше никогда не смогу уснуть. Ведь виноват-то во всем я. – Его лицо выражало отчаяние.
      – Как вы можете так говорить?
      – Кто я такой, вернее, кем я был? Если бы не мое прошлое, ничего подобного не произошло бы.
      – Вы не можете обвинять себя, – возразила Мэри. – В жизни все не так.
      На столе зазвонил телефон. Она сняла трубку, недолго поговорила и повернулась к Мартину.
      – Это Фергюсон. – Она положила руку ему на плечо. – Пойдемте, ложитесь вот здесь. Просто закройте Глаза. Я не уйду и сразу разбужу вас, как только придет доктор.
      Неохотно он лег, закрыл глаза и сразу погрузился в тяжелый сон. Мэри Таннер села рядом, думая о своем и прислушиваясь к его спокойному дыханию.
      После трех пришел Дюбуа. Как будто почувствовав его присутствие, Броснан мгновенно проснулся и сел.
      – Что с ней?
      – Она пришла в себя.
      – Могу я ее видеть? – Броснан встал.
      – Да, конечно.
      Когда он двинулся к двери, Дюбуа взял его за руку.
      – Мартин, дело плохо. Думаю, вам следует готовиться к самому худшему.
      – Нет, – задохнулся Броснан. – Это невозможно! Он побежал по коридору, открыл дверь ее палаты и вошел. Возле кровати сидела медсестра. Анн-Мари была очень бледна, голова обмотана бинтами, что делало ее похожей на молодую монашку.
      – Я подожду за дверью, мсье, – сказала сестра и вышла.
      Броснан сел, взял ее за руку, и Анн-Мари открыла глаза. Она посмотрела на него отсутствующим взглядом, потом вдруг узнала и улыбнулась.
      – Мартин! Это ты?
      – Кто же еще? – Он поцеловал ее руку.
      Дверь приоткрылась, и в палату заглянул Дюбуа.
      – Твои волосы. Они слишком длинные, до смешного длинные. – Она протянула руку, чтобы потрогать их. – Во Вьетнаме на болоте, когда вьетконговец собирался застрелить меня, ты появился из зарослей тростника, как средневековый воин. У тебя и тогда волосы были ужасно длинные, а на голове была повязка.
      Она закрыла глаза.
      – Отдохни теперь, не надо разговаривать, – сказал Броснан.
      – Но я должна. – Анн-Мари опять открыла глаза. – Пусть он уйдет, Мартин. Обещай мне. Не делай этого. Я не хочу, чтобы ты опять стал тем, кем был раньше. – Она схватила его руку с поразительной силой. – Обещай мне.
      – Даю тебе слово, – поклялся он. Она опять устремила взгляд в потолок.
      – Мой дорогой дикий ирландский мальчик. Я всегда любила тебя, Мартин, и никого больше.
      Ее глаза медленно закрылись. Монитор, стоявший возле кровати, запищал. Через секунду Анри Дюбуа был ужа в палате.
      – Подожди там, Мартин. – Он вытолкнул его в коридор и закрыл дверь. Мэри стояла возле двери.
      – Что, Мартин? – спросила она.
      Он уставился на нее невидящими глазами. Открылась дверь палаты, и появился Дюбуа.
      – Мне очень жаль, – произнес он. – Боюсь, что она умерла.
      На барже зазвонил телефон. Диллон мгновенно проснулся.
      – Боюсь, что она умерла, – сказал Макеев.
      – Черт! – воскликнул Диллон. – Это не входило в мои планы.
      – Что теперь? – спросил Макеев.
      – Думаю, я уеду сегодня во второй половине дня. В создавшемся положении так лучше. Что с Ароном?
      – Он будет ждать нас в одиннадцать часов.
      – Хорошо. Он знает, что произошло?
      – Нет.
      – Пусть остается в неведении. Я встречусь с тобой за несколько минут до одиннадцати.
      Он положил трубку на рычаг, откинулся на подушки. Анн-Мари Оден. Какая жалость. Он никогда не убивал женщин. Один-единственный раз, но та предательница… она заслужила это. С Анн-Мари произошел несчастный случай, но он мог предвещать неудачу, и Диллон беспокоился. Он загасил сигарету и попытался заснуть.
      В начале одиннадцатого Мэри Таннер впустила Фергюсона и Арну в квартиру Броснана.
      – Как он? – спросил бригадир.
      – Он старается занять себя делом. Дед Анн-Мари болен, и Мартин уточняет детали похорон с его секретарем.
      – Так скоро? – удивился Фергюсон.
      – Завтра, в семейном склепе в Веркоре.
      Она первой вошла в гостиную. Броснан стоял у окна, глядя в никуда. Он обернулся. Руки засунуты в карманы, лицо бледное и осунувшееся.
      – Ну что? – спросил он.
      – Сообщить нечего, – сказал ему Арну. – Мы оповестили все порты и аэродромы, приняв, конечно, меры предосторожности. – Он заколебался. – Мы считаем, что будет лучше ничего не сообщать об этом прессе, профессор. Я имею в виду несчастье с мадемуазель Оден.
      Как это ни странно, им показалось, что Броснана не задели эти слова.
      – Вы его не поймаете. Его надо искать в Лондоне, и лучше вам поторопиться. Вероятно, он уже на пути туда, а в Лондоне вам нужен я.
      – Вы хотите сказать, что поможете нам? Вы включитесь в это дело? – уточнил Фергюсон.
      – Да.
      Броснан закурил, открыл застекленную дверь и вышел на террасу. Мэри подошла к нему.
      – Но вы не можете, Мартин, вы дали клятву Анн-Мари.
      – Я солгал, – сказал он спокойно, – чтобы дать ей уйти спокойно. Там нет ничего, только мрак.
      Его лицо окаменело, глаза стали холодными. Это было лицо незнакомого человека.
      – О Боже! – прошептала Мэри.
      – Я его достану, – произнес Броснан. – Я увижу его мертвым, даже если это будет моим последним земным деянием.

VI