– Профессор.
      – Мартин? Как дела? Вчерашний вечер доставил мне большое удовольствие. Эта леди Таннер удивительное существо.
      – Есть новости? Тебе удалось что-нибудь сделать? – спросил Броснан.
      – Пока нет, Мартин. Погоди минутку. – Флад прикрыл трубку рукой и обратился к Солтеру: – Где Мордекай?
      – Ходит по людям, Харри, как вы ему велели, и осторожно наводит справки.
      Флад сказал Броснану:
      – Извини, старик, мы делаем все, что можем, но потребуется время.
      – Которого у нас нет, – ответил тот. – Хорошо, Харри, я знаю, что ты стараешься. Я тебе еще позвоню.
      Броснан стоял у стола Мэри Таннер в гостиной ее квартиры на площади Лоундес. Он положил трубку, подошел к окну и закурил сигарету.
      – Есть что-нибудь? – спросила она, входя в комнату.
      – Боюсь, ничего. Как только что сказал мне Харри, потребуется время. Я был дураком, думая, что может быть иначе.
      – Попытайтесь быть терпеливым, Мартин. – Она положила руку ему на плечо.
      – Но я не могу, – возразил он. – У меня такое состояние, которое трудно объяснить. Как будто бушует буря и ты все время ждешь, когда же наконец грянет гром, страшный гром. Ждешь, зная, что это обязательно случится. Я знаю Диллона, Мэри. Он сейчас не теряет времени. Я уверен в этом.
      – Что вы собираетесь предпринять?
      – Фергюсон будет на площади Кавендиш сегодня утром?
      – Да.
      – Тогда поедем, надо увидеться с ним.
      Диллон остановил машину возле «Ковент-Гардена». Справившись в ближайшем газетном киоске, они зашли в магазин, расположенный неподалеку, который специализировался на торговле картами и планами. Диллон просмотрел крупномасштабные карты центральной части Лондона, изданные английским государственным картографическим управлением, и остановился на карте района Уайтхолл.
      – Посмотри сюда, – прошептал Фахи. – Можно измерить размеры садика у дома номер десять с точностью до половины дюйма.
      Диллон купил карту, которую продавец туго скатал и вставил в картонный футляр. Они вернулись к машине.
      – А что теперь? – спросил Данни.
      – Мы проедемся на машине и посмотрим обстановку.
      – Годится.
      Анжела села на заднее сиденье, а Фахи рядом с Диллоном. Они поехали в сторону реки и свернули на авеню Хорс-Гарда. Диллон притормозил, прежде чем свернуть на Уайтхолл и двинуться к Даунинг-стрит.
      – Кругом полно полицейских, – заметил Данни.
      – Это чтобы не позволять машинам останавливаться здесь.
      Слева от них к обочине тротуара подъехала машина. Объезжая ее, они заметили, что водитель изучает карту.
      – Наверное, турист, – сказала Анжела.
      – Посмотри, что происходит, – бросил Диллон.
      Она обернулась и увидела, как двое полицейских приблизились к той автомашине. Одно слово – и машина тронулась с места.
      – Они не теряют времени, – произнесла Анжела.
      – Даунинг-стрит, – объявил через минуту Диллон.
      – Посмотрите на эти ворота, – восхищенно сказал Данни. – Мне нравится готический стиль. Да, они проделали хорошую работу.
      Диллон влился в общий поток машин и объехал парламентскую площадь, повернув обратно к Трафальгарской площади.
      – Мы возвращаемся на Бейсуотер, – сказал он. – Запомните дорогу, по которой я поеду.
      Он выбрался из потока на Трафальгарской площади, проехал через Арку адмиралтейства по улице Молл, обогнул памятник королеве Виктории за Букингемским дворцом, поехал по Конститюшен-Хилл, добрался до Мраморной арки через Парк-Лейн и свернул на Бейсуотер-Роуд.
      – Это довольно просто, – заявил Данни.
      – Хорошо, – откликнулся Диллон. – Тогда поехали – выпьем по чашке хорошего чаю в моей ужасной гостинице.
      – Вы начинаете проявлять слишком большое беспокойство, Мартин, – сказал Фергюсон.
      – Это из-за того, что приходится ждать, – объяснил Броснан. – Флад делает все, что может. Я знаю это. Но я не думаю, что время работает на нас.
      Фергюсон стоял у окна, держа в руке чашку. Сделав глоток чаю, он обернулся:
      – И что вы предлагаете?
      Броснан немного помедлил, бросил взгляд на Мэри, потом сказал:
      – Я хотел бы поехать в Килри, к Лиаму Девлину. У него могут быть соображения на этот счет.
      – Да уж, идей у него всегда хватало. – Фергюсон обратился к Мэри: – Что вы думаете?
      – Я считаю, что это разумно, сэр. Во всяком случае, поездка в Дублин не такое уж сложное дело. Всего час с I четвертью лету с Хитроу.
      – Дом Лиама всего в получасе пути от города, – добавил Броснан.
      – Хорошо, – сказал Фергюсон, – вы меня убедили. Но летите с Гатвика и на «леаре». Вдруг что-то случится и вам надо будет быстро вернуться в Лондон.
      – Спасибо, сэр, – поблагодарила Мэри. Когда они подошли к двери, Фергюсон добавил:
      – Я позвоню старому бандиту, чтобы предупредить его.
      Он подошел к столу и снял трубку. Когда Броснан и Мэри спустились по лестнице, он сказал:
      – Слава Богу! Наконец-то я чувствую, что мы что-то делаем.
      – А я наконец-то увижу великого Лиама Девлина, – произнесла Мэри и первой направилась к автомобилю.
      Диллон, Анжела и Фахи сидели за угловым столиком в маленьком кадре и пили чай. У Фахи на коленях лежала развернутая карта, которую купил Диллон.
      – Это удивительно, – произнес он. – Какие подробности они приводят… Все детали!
      – Можно сделать то, о чем ты говорил, Данни?
      – О да! Не беспокойся. Ты помнишь тот угол между Хорс-Гардз и Уайтхоллом? Это место подходит, немного под углом. Я вижу его с закрытыми глазами, могу точно определить расстояние от того угла до дома номер десять по этой карте.
      – Ты уверен, что тебе не помешают здания на пути?
      – Конечно. Я же сказал тебе, Син, траектория – научное понятие.
      – Но там нельзя останавливаться, – вмешалась Анжела. – Мы видели, что случилось с той машиной. Полиция оказалась рядом в считанные секунды.
      Диллон повернулся к Фахи:
      – Что скажешь, Данни?
      – Этого времени будет достаточно. Все заранее рассчитано, Анжела. Нажимаешь на кнопку, включаешь аппаратуру, выскакиваешь из фургона, а мортиры начнут стрелять через минуту. Ни один полицейский не успеет остановить это.
      – Но что будет с вами? – спросила она. Ответил Диллон:
      – Послушай. Рано утром мы выедем из Кадж-Энд. Ты, Данни, в «форд-транзите», а Анжела и я в фургоне. Сзади в фургоне будет мотоцикл. Анжела поставит «моррис», как сегодня, в гараж в конце улицы. У нас будет доска, по которой я смогу выкатить на землю мотоцикл.
      – И ты поедешь за мной?
      – Я буду прямо у тебя на хвосте. Когда мы подъедем к пересечению Хорс-Гардз и Уайтхолла, ты нажмешь на кнопку, выскочишь, прыгнешь на заднее сиденье мотоцикла, и мы укатим оттуда. Кабинет собирается каждое утро в десять. При удаче мы сможем достать всех.
      – Господи, Син, они никогда не узнают, что обрушилось на них.
      – Мы помчимся обратно на Бейсуотер, где Анжела будет ждать нас в гараже с «моррисом». Вкатим мотоцикл в фургон – и только нас и видели. Мы будем в Кадж-Энд, а они займутся тушением пожара.
      – Это блестяще, господин Диллон! – воскликнула Анжела.
      – Маленькое «но», – заметил Фахи. – Без этой проклятой взрывчатки у нас не будет никаких бомб.
      – Оставь это мне, – сказал Диллон. – Я достану тебе взрывчатку. – Он поднялся. – У меня еще дела, а вы возвращайтесь на ферму. Я свяжусь с вами.
      – Когда это будет, Син?
      – Скоро, очень скоро. – Диллон улыбнулся, и они вышли.
      Таня постучала в его дверь точно в полдень. Он открыл и спросил:
      – Вы принесли?
      Она поставила на стол портфель, который держала в руке, открыла его и показала тридцать тысяч долларов, которые он просил.
      – Хорошо. Мне сейчас нужно десять тысяч на расходы.
      – Что делать с остальными?
      – Я сдам их внизу. Они могут положить ваш портфель в сейф гостиницы.
      – Вы что-то придумали, как я вижу? – Она посмотрела на него, явно волнуясь. – Что произошло на этой ферме?
      Диллон рассказал ей подробно весь план действий.
      – Что вы на это скажете? – спросил он, закончив рассказ.
      – Невероятно! Событие века! Но как же вы достанете взрывчатку? Вам необходим семтекс.
      – Все будет в порядке. Когда я работал в Лондоне в восемьдесят первом, то обычно имел дело с человеком, у которого было полно семтекса. – Он рассмеялся. – Фактически он имел доступ к чему угодно.
      – Кто он? Как вы можете быть уверены, что он еще здесь?
      – Мошенник по имени Джек Харвей. Я нашел его.
      – Но… я не понимаю…
      – Среди прочего он занимается похоронными делами в Уайтчепеле. Я просмотрел желтые страницы, он все еще фигурирует там. Кстати, могу я еще воспользоваться вашим «мини»?
      – Конечно.
      – Хорошо. Я поставлю его где-нибудь на улице. Хочу, чтобы тот гараж был свободен. – Диллон надел пальто. – Теперь пойдем перекусим, и я отправлюсь к нему.
      – Полагаю, вы прочитали досье на Девлина? – спросил Броснан Мэри Таннер, когда они ехали через центр Дублина. Они пересекли реку на набережной Святого Георга и поехали дальше на другую сторону города. За рулем сидел шофер посольства.
      – Да, – ответила Мэри. – Все это правда? Эта история о его участии в попытке немцев убрать Черчилля во время войны?
      – Истинная правда.
      – Тот самый человек, который помог вам выбраться из французской тюрьмы в тысяча девятьсот семьдесят девятом?
      – Это был Девлин.
      – Но, Мартин, он говорит, что ему семьдесят. Этого просто не может быть!
      – Несколько лет – пустяк, когда речь идет о Лиаме Девлине. Скажем так. Вы сейчас увидите самого удивительного человека за всю вашу жизнь. Ученый, поэт, солдат ИРА…
      – Последнее – не лучшая для меня рекомендация, отпарировала она.
      – Я знаю. Но не путайте Девлина с тем барахлом, который использует сегодня ИРА.
      Броснан ушел в себя, став серьезным. Машина катила по Ирландии, оставив позади город.
      Владение называлось «Килри коттедж». Оно было расположено на окраине деревни, рядом с монастырем. Это было стильное одноэтажное здание с готическими скатами крыши и окошками в свинцовых переплетах по обе стороны крыльца. Они укрылись там от небольшого дождя, пока Броснан дергал за веревку старомодного дверного колокольчика. Послышались шаги, и дверь отворилась.
      – Сто тысяч приветов, – сказал Лиам Девлин по-ирландски и обнял Броснана.
      Внутренность дома была выдержана в викторианском стиле. Большая часть мебели сделана из красного дерева, обои по рисункам Уильяма Морриса. На стенах много картин кисти Аткинсона Гримшоза, причем все подлинники.
      Лиам Девлин вынес из кухни поднос с чаем.
      – Моя экономка приходит только по утрам. Одна из послушниц соседнего монастыря. Они нуждаются в средствах.
      Мэри Таннер была совершенно озадачена. Она ожидала увидеть старика, а перед ней был человек среднего возраста в черной шелковой итальянской рубашке, черном пуловере, серых брюках по последней моде. Темные волосы, еще достаточно густые, были, очевидно, когда-то совершенно черными. Лицо бледное, но Мэри решила, что это природная бледность. Голубые глаза были необыкновенно привлекательны, как и постоянная ироничная улыбка: казалось, Девлин смеется над миром и над собой.
      – Вы работаете у Фергюсона, девушка? – обратился он к Мэри, разливая чай.
      – Совершенно верно.
      – Этот случай в Дерри несколько лет назад, когда вы убрали машину с бомбой… Достойно похвалы.
      Она почувствовала, что краснеет.
      – Ничего особенного, господин Девлин, я просто должна была сделать это.
      – Мы все много чего должны, но важно то, что мы делаем. – Он обернулся к Броснану: – Анн-Мари. Плохое дело, сынок.
      – Я хочу достать его, Лиам, – твердо заявил Броснан.
      – Для себя или для дела? – Девлин покачал головой. – Отбрось личное дело в сторону, Мартин, или наделаешь ошибок, а этого ты не можешь позволить себе, имея дело с Сином Диллоном.
      – Да, знаю, – проговорил Броснан. – Я знаю это.
      – Он намерен нанести удар по этому парню, Джону Мейджору, новому премьер-министру?
      – А как, по вашему мнению, господин Девлин, он, скорее всего, сделает это? – спросила Мэри.
      – Принимая во внимание то, что я слышал о мерах безопасности в эти дни вокруг дома десять на Даунинг-стрит, я не думаю, что у него много шансов проникнуть туда. – Он посмотрел на Броснана и усмехнулся: – Я вам кое-что расскажу, дорогая. Я помню, как молодой парень, мой знакомый по имени Мартин Броснан, проник в дом десять, изображая официанта на одном из приемов. С тех пор не прошло и десяти лет. Он оставил розу на письменном столе премьер-министра. Естественно, кабинет принадлежал тогда женщине.
      Броснан откликнулся:
      – Все это в прошлом, Лиам, а что сегодня?
      – Он будет действовать, как всегда, используя контакты в преступном мире.
      – Не в ИРА?
      – Я сомневаюсь, чтобы ИРА была как-то связана с этим.
      – Но так было в прошлый раз, когда он работал в Лондоне десять лет тому назад.
      – Ну и что?
      – Я подумал, что если бы мы знали, кто его нанял на этот раз, то это помогло бы.
      – Понимаю, что ты имеешь в виду. Дам тебе ниточку, рассказав, с кем он работал в Лондоне.
      – Хорошо, шанс небольшой, но он единственное, что у нас есть, – сказал Броснан.
      – Есть еще твой приятель Флад в Лондоне.
      – Я знаю. Он нажмет на все рычаги. Но ему нужно время, а у нас его не много.
      Девлин кивнул головой.
      – Хорошо, сынок, оставь это мне, я посмотрю, что можно сделать. – Он посмотрел на часы. – Один час. Мы съедим по бутерброду и, возможно, выпьем «Бушмиллза». Потом вы можете отправиться на вашем «леаре» обратно в Лондон. Я свяжусь с вами в ту же минуту, как только что-то узнаю.
      Диллон припарковал машину за углом, недалеко от похоронного заведения Харвея в Уайтчепеле, и пошел, взяв с собой портфель. Все шло прекрасно. Он нажал на кнопку звонка, и дневной привратник открыл ему дверь.
      – Господин Харвей, – солгал веселым голосом Диллон. – Он ждет меня.
      – Через зал мимо часовен для прощания с усопшими и вверх по лестнице. Его кабинет на втором этаже. Ваше имя, сэр?
      – Хилтон. – Диллон осмотрелся, его взгляд обежал выставленные гробы и цветы. – Не так много дел?
      – Вы имеете в виду торговлю? – швейцар пожал плечами. – Депрессия…
      Диллон пошел через зал, остановился и заглянул в одну из часовенок, убранную цветами в горшочках и свечами. Он вошел и посмотрел на тело мужчины средних лет, одетого в черный костюм, со сложенными руками на груди и загримированным лицом.
      – Бедный подонок, – пробормотал он и вышел. У конторки швейцар поднял трубку телефона:
      – Мисс Мира? Посетитель. Господин Хилтон. Говорит, что у него назначена встреча.
      Диллон открыл дверь в приемную Харвея и вошел. Здесь не было никакой конторской мебели. Только пара растений в горшках и несколько кресел. Открылась дверь внутреннего кабинета, и вошла Мира. На ней были черные облегающие брючки, черные сапоги и красный, до колен, кафтан. Она выглядела очень броско.
      – Господин Хилтон?
      – Совершенно верно.
      – Я Мира Харвей. Вы сказали, что у вас назначена встреча с моим дядей.
      – Разве?
      Она небрежно оглядела его с головы до ног. В этот момент за его стеной открылась дверь и вошел Билли Ватсон в черном костюме. Все это было, очевидно, заранее отрепетировано. Билли прислонился к двери с угрожающим видом и скрестил руки.
      – Так чего же вы хотите? – спросила Мира.
      – Это я скажу господину Харвею.
      – Выбрось его вон, Билли, – приказала она и повернулась к двери.
      Билли грубо положил руку на плечо Диллона. Син наступил Билли на подъем правой ноги, повернулся и нанес боковой удар наружной стороной кулака по его виску. Билли закричал от боли и свалился в одно из кресел.
      – Он не очень-то силен, ваш парень, – сказал Диллон.
      Он раскрыл свой портфель, вынул десять стодолларовых банкнот, стянутых резинкой, и швырнул их Мире. Она не успела поймать пачку и была вынуждена нагнуться, чтобы поднять ее с пола.
      – Посмотрите на это, и все они новенькие, – сказала она.
      – Да, новые деньги всегда хорошо пахнут, – заметил он. – Теперь скажите Джеку, что его старый приятель хотел бы показать ему еще много таких же бумажек.
      Она постояла какое-то время, глядя на него сузившимися глазами, потом повернулась и открыла дверь в кабинет Харвея. Билли попытался подняться, но Диллон сказал ему:
      – Я бы не советовал тебе делать это.
      Билли вновь опустился в кресло. Дверь отворилась, вошла Мира:
      – Хорошо, он примет вас.
      Кабинет имел на удивление деловой вид. Стены были обшиты дубовыми панелями, на полу лежал шелковый зеленый ковер. Газовый камин выглядел как настоящий, с огнем в стальной корзинке. Харвей сидел за массивным лубовым столом с сигарой в зубах. Перед ним лежала тысяча долларов. Он спокойно окинул взглядом Диллона.
      – Мое время ограничено, так что не ходи вокруг да около, сынок. – Он поднял банкноты. – Еще столько же?
      – Да.
      – Я тебя не знаю. Ты сказал Мире, что мы старые приятели, но я никогда раньше тебя не видел.
      – Много лет тому назад, Джек, а точнее сказать, десять лет. Я тогда выглядел иначе. Был здесь по делу из Белфаста. Мы вместе делали бизнес, ты и я. Ты на этом хорошо заработал, насколько я помню. Все те восхитительные доллары, собранные людьми в Америке, симпатизирующими ИРА.
      – Куган. Майкл Куган, – догадался Харвей. Диллон снял очки.
      – Собственной персоной, Джек.
      Харвей медленно кивнул и обратился к своей племяннице:
      – Мира, это мой старый друг, господин Куган из Белфаста.
      – Понимаю, – кивнула она, – один из тех. Диллон закурил и сел, поставив портфель рядом с собой на пол.
      – Ты тогда прошелся по Лондону, как чертов Аттила. Я должен был взять с тебя больше за товар.
      – Ты назвал цену, и я заплатил, – сказал Диллон. – Что может быть честнее?
      – А что на этот раз?
      – Мне нужно немного семтекса, Джек. Я мог бы обойтись сорока фунтами, но не меньше. Лучше пусть будет пятьдесят.
      – Тебе не очень много нужно, не так ли? Эта штука на вес золота. Очень строгий контроль властей.
      – «Боллокс», – уточнил Диллон. – Он идет из Чехо-Словакии в Италию, Грецию и дальше в Ливию. Он есть везде, Харвей. Ты знаешь это, и я это знаю, так что не теряй напрасно время. Двадцать тысяч долларов.
      Он раскрыл портфель и выбросил на стол пачку за пачкой еще девять тысяч долларов. Он ждал, не закрывая портфель, и тогда Харвей улыбнулся.
      – Это будет стоить тебе тридцать. Диллон захлопнул портфель.
      – Не могу, Джек. Сумею достать двадцать пять, но не больше.
      Харвей согласно кивнул головой:
      – Хорошо. Когда тебе это нужно?
      – Через двадцать четыре часа.
      – Думаю, что сумею устроить это. Где мы можем найти тебя?
      – Ты говоришь глупости. Я сам свяжусь с тобой. Диллон встал. Харвей вежливо спросил его:
      – Не можем ли мы сделать для тебя еще что-нибудь.
      – Пожалуй, – сказал Диллон. – Ты можешь сделать мне подарок. Мне не помещал бы еще один пистолет.
      – Нет проблем, старина. – Харвей оттолкнул назад стул, выдвинул второй ящик правой тумбы своего стола: – Выбирай.
      Там лежали пистолеты: смит-вессон 38-го калибра, чехо-словацкая ческа и итальянская беретта. Диллон выбрал беретту. Он проверил затвор и опустил пистолет в карман.
      – Этот сгодится, – сказал он.
      – Женская штучка, но твое дело, – заметил Харвей. – Ждем тебя завтра.
      Мира открыла дверь.
      – Честь имею, мисс Харвей. – Диллон быстро прошел мимо Билли и вышел.
      – Хотел бы я переломать ноги этому маленькому ублюдку, – проворчал Билли.
      Мира потрепала его по щеке:
      – Успокойся, солнышко. Стоя на ногах, ты беспомощен. Ты приходишь в себя только в горизонтальном положении. Теперь ступай и поиграй со своим мотоциклом или займись чем-нибудь еще.
      Она вернулась в кабинет дяди.
      Диллон остановился, сойдя с лестницы, и переложил беретту в портфель. Единственное, что может быть лучше одного пистолета, это два пистолета. Он быстрым шагом направился к «мини-куперу».
      – Я не стала бы доверять ему ни на грош, – заявила Мира.
      – Жестокий маленький подонок, – сказал Харвей. – Когда он был здесь по заданию ИРА в тысяча девятьсот восемьдесят первом, я снабдил его оружием, взрывчаткой, всем необходимым. Ты тогда ходила в колледж, а не занималась бизнесом. Так что ты, вероятно, не помнишь его.
      – Куган его настоящее имя?
      – Конечно, нет. Да это черт на колесах. Тогда мне доставлял много хлопот Джордж Монтойя из Бермондсея по кличке Джордж-испанец. Куган убрал его для меня однажды ночью, его и его брата. Возле бара «Фламенко». Он сделал это бесплатно.
      – Действительно? Но где мы достанем для него семтекс?
      Харвей рассмеялся, выдвинул верхний ящик стола и достал связку ключей.
      – Я покажу тебе. – Он вышел, пошел по коридору и открыл ключом дверь. – Здесь то, о чем даже ты не знаешь, дорогая.
      Все стены комнаты были заняты полками с коробками. Он положил руку на среднюю полку у дальней стены, и она отодвинулась. Харвей нащупал выключатель и зажег свет. Перед ними была комната, полная сокровищ – оружие всех калибров и мастей.
      – Боже мой! – восхитилась Мира.
      – Все, что душа пожелает, все есть. Автоматы, штурмовые винтовки АК, автоматические винтовки М-15. – Он кашлянул. – И семтекс. – На столе лежали три картонные коробки. – В каждой из них пятьдесят фунтов, – пояснил он.
      – А почему ты сказал ему, что на это может понадобиться время?
      – Чтобы он попрыгал. – Они вышли, и он закрыл все на ключ. – Могу вытащить из него еще несколько сотен.
      Когда они вернулись в его кабинет, Мира спросила:
      – Что, по-твоему, у него на уме?
      – Меня это совершенно не интересует. Не понимаю, почему это волнует тебя. Ты внезапно стала вонючей патриоткой или как?
      – Нет, что ты. Мне просто любопытно. Он отрезал кончик сигары.
      – Послушай, у меня появилась мысль. Было бы здорово, если бы этот маленький педераст убрал для меня Харри Флада. – И он разразился хохотом.
      В начале седьмого, когда Фергюсон уже собирался уходить, в его кабинете зазвонил телефон. Это был Девлин.
      – Послушай, ты, старый педераст, у меня есть новости.
      – Выкладывай, – откликнулся Фергюсон.
      – Руководителем Диллона в Белфасте в восемьдесят первом был человек по имени Томми Мак-Гир. Помнишь его?
      – Да, конечно. Разве его не застрелили несколько лет тому назад? Что-то вроде сведения счетов в ИРА?
      – Так говорили, но он все еще действует там под другим именем.
      – И каким же именно?
      – Я еще должен узнать это. Должен повидаться с людьми в Белфасте. Отправлюсь туда вечером на машине. Я полагаю, кстати, что мое участие в этом делает меня официальным сотрудником Группы Четыре? Хочу сказать, что мне не хотелось бы оказаться в тюрьме, в мои-то годы.
      – Ты будешь полностью защищен, даю тебе слово. Что мы должны сделать?
      – Думаю, если Броснан и твоя капитан Таннер хотят принять участие в деле, они могли бы прилететь утром в Белфаст и ждать меня в баре гостиницы «Европа». Скажи Броснану, чтобы он назвал себя старшему клерку. Я свяжусь с ними в полдень.
      – Я приму меры, – сказал Фергюсон.
      – Еще одно. Ты не думаешь, что мы оба несколько староваты для игр подобного рода?
      – Говори за себя, – заявил Фергюсон и положил трубку на рычаг. – Он сидел, обдумывая услышанное. Потом вызвал секретаря и позвонил Мэри Таннер на ее квартиру на площади Лоундес. Когда он с ней разговаривал, вошла Алиса Джонсон с блокнотом и карандашом. Он жестом предложил ей сесть и продолжил разговор с Мэри: – Итак, вы отправитесь рано утром. Думаю, снова с Гатвика. На «леаре» вы будете там через час. Вы сегодня с кем-нибудь ужинаете?
      – Харри Флад предложил Речную комнату в «Савое». Ему нравится оркестр, который там играет.
      – Звучит заманчиво.
      – Не хотите присоединиться к нам, сэр?
      – С удовольствием.
      – До встречи. В восемь часов.
      Фергюсон положил трубку и повернулся к Алисе Джонсон.
      – Краткая записка. Только для премьер-министра. Особое досье. – Он быстро продиктовал докладную, изложив в ней последние события, включая разговор с Девлином. – Один экземпляр для премьер-министра, и предупредите посыльного. Обычную копию для меня и копию для досье. Поторопитесь и принесите их мне на подпись. Я должен уйти.
      Она поднялась и быстро пошла в копировальную комнату. Гордон Браун стоял у машины.
      – Я думал, он уже ушел, – сказал Браун.
      – Я тоже. Но он только что дал мне еще одно поручение. Еще раз «Только для премьер-министра».
      – Правда?
      Алиса быстро застучала по клавишам. Закончив через две минуты, она встала.
      – Ему придется подождать. Я должна пойти в туалет.
      – Я сниму за тебя копии.
      – Спасибо, Гордон.
      Она вышла. Уже открыв дверь в туалетную комнату, Алиса сообразила, что оставила на столе свою сумочку. Она поспешила обратно. Дверь была открыта, и она увидела Гордона. Он стоял у копировальной машины и читал копию докладной записки. К ее изумлению, он сложил листок, сунул в карман и стал поспешно снимать другую копию.
      Алиса была потрясена, она не знала, что делать. Вернувшись по коридору к туалету, она вошла и постаралась взять себя в руки. Через некоторое время Алиса успокоилась и возвратилась.
      Докладная записка и копия для досье лежали на ее столе.
      – Все готово, – сказал Браун. – Я вызвал курьера. Ей удалось изобразить на лице улыбку.
      – Я отнесу их на подпись.
      – Хорошо. А я спущусь вниз, в столовую. Пока.
      Алиса прошла по коридору, постучалась в дверь Фергюсона и вошла. Бригадир сидел за столом и что-то писал. Подняв на нее глаза, он сказал:
      – Вот и хорошо. Я подпишу, и вы можете отправить их сразу же, один экземпляр – для премьер-министра, на Даунинг-стрит.
      Она затрепетала, и Фергюсон нахмурился.
      – Моя дорогая Алиса, что случилось?
      Она рассказала ему все. Фергюсон сидел с каменным лицом, а когда она кончила, протянул руку к телефону.
      – Специальную службу, инспектора-детектива Лейна. Бригадир Фергюсон, Группа Четыре. Сверхсрочно, никакой задержки. Сейчас, в мой кабинет. – Положив трубку, обратился к Алисе: – Вот что вы сделаете теперь. Вернитесь в кабинет и ведите себя так, как будто ничего не случилось.
      – Но его там нет, бригадир. Он ушел в столовую.
      – Да? – переспросил Фергюсон. – С чего бы это?
      Когда Таня услышала голос Гордона Брауна, она ужасно разозлилась.
      – Я ведь предупреждала тебя, Гордон.
      – Да, но это срочно.
      – Где ты?
      – В столовой министерства. Я достал еще один доклад.
      – Это важно?
      – Очень.
      – Прочти мне.
      – Нет, я принесу его, когда закончится смена, в десять.
      – Я приду к тебе домой, Гордон, обещаю, но я должна знать сейчас, что ты достал. Если не хочешь говорить, то не смей мне больше звонить!
      – Хорошо. Я прочту.
      Когда он закончил, Таня сказала:
      – Молодец, Гордон, до вечера.
      Он положил трубку и повернулся, складывая листок. Дверь в будку резко распахнулась, и Фергюсон выхватил документ у него из рук.

X