Поскрипывание скользящих по полу резиновых подошв. И в такт им глухие шлепки. Услыхав эти звуки, Кусанаги почувствовал ностальгию.
      Стоя на пороге спортивного зала, он заглянул внутрь. Прямо перед ним на корте Югава орудовал ракеткой. В молодые годы мышцы на ляжках у него, конечно, были покрепче, но все равно он был по-прежнему в отличной форме.
      Партнером по игре был какой-то студент. Довольно ловкий, он не пасовал даже перед самыми коварными ударами Югавы.
      Исход поединка решил мощный удар студента. Югава опустился на пол. Кисло улыбаясь, что-то сказал.
      Его взгляд остановился на Кусанаги. Он что-то крикнул студенту и, держа в руке ракетку, подошел к приятелю.
      – С чем ты сегодня?
      Кусанаги аж вздрогнул.
      – Что за странный вопрос! Насколько я понимаю, именно ты мне позвонил, вот я и пришел узнать, какое у тебя ко мне дело.
      В мобильном телефоне Кусанаги сохранился пропущенный вызов Югавы.
      – Ах, ну да, я и забыл. В принципе ничего важного, поэтому я не стал оставлять сообщение. Твой мобильный был отключен, поэтому я решил, что ты очень занят.
      – Я был в кино.
      – В кино? Это в рабочее-то время? Хорошо живешь.
      – Совсем не то, что ты подумал. Я проверял алиби. Решил, что надо в конце концов ознакомиться с фильмом. Как еще проверить, правду ли говорят те, кого мы подозреваем?
      – Это называется – использовал свое служебное положение.
      – Когда смотришь по обязанности, для работы, уверяю тебя, никакого удовольствия. Если у тебя нет ко мне важных дел, зря я только притащился. Позвонил на кафедру, но мне сказали, что ты в спортивном зале.
      – Ну раз уж пришел, давай вместе пообедаем. К тому же у меня и впрямь есть к тебе дело. – Югава снял кеды и надел брошенные у входа ботинки.
      – Так какое же дело?
      – Вначале ты рассказывай.
      – Рассказывать о чем?
      Югава, остановившись, ткнул Кусанаги ракеткой:
      – Про кино.
      Они зашли в пивную, расположенную рядом с университетом. Кусанаги не бывал здесь со времен своей студенческой молодости. Сели за самый дальний столик.
      – По словам подозреваемых, они ходили в кинотеатр в день совершения убийства – десятого марта. Двенадцатого дочь подозреваемой рассказала об этом своей однокласснице, – сказал Кусанаги, наливая пиво в стакан Югавы. – Только что мы нашли этому подтверждение. Я смотрел кино, чтобы подготовиться.
      – Оправдание принимается. И что же тебе поведала одноклассница?
      – Ничего особенного. Она, во всяком случае, ничего необычного не заметила.
      Одноклассницу звали Мика Уэно. По ее словам, действительно, двенадцатого марта Мисато Ханаока рассказала ей о том, что ходила с матерью в кино. Поскольку Мика уже видела этот фильм, им было что обсудить.
      – Через два дня после убийства… Как-то чудно, – заметил Югава.
      – Ты прав. Когда хочешь поделиться впечатлениями с подругой, которая вдобавок смотрела фильм до тебя, естественно сделать это на следующий же день. Я и засомневался – не была ли она в кино одиннадцатого?
      – Такая возможность есть?
      – В принципе, да. Подозреваемая работает до шести, и если дочь вернется домой сразу после занятий бадминтоном, они успевают на сеанс, начинающийся после семи. По их утверждению, именно так и было десятого марта.
      – Бадминтон? Дочь – в секции бадминтона?
      – В первый же раз, когда мы были у них в квартире, я догадался, заметив ракетку. Ты прав, бадминтон меня тоже смутил. Как тебе хорошо известно, это довольно-таки изнурительный вид спорта. Школьница после тренировки, по идее, должна падать от усталости.
      – Если, конечно, не сачковать, как часто делал ты, – сказал Югава, протягивая руку за горчицей.
      – Не сбивай меня. Короче, я хочу сказать, что…
      – Что было бы странно, если бы школьница, уставшая после тренировки, пошла в кино, а потом до поздней ночи распевала песни в караоке-боксе. Правильно?
      Кусанаги удивленно посмотрел на друга. Действительно, угадал.
      – Но в принципе возможно. Если девочка здоровая, сильная…
      – Разумеется. Но эта-то – худышка, какой-то особой силы в ней не заметно.
      – Допустим, в тот день тренировки были не слишком интенсивные. К тому же есть свидетельство, что вечером десятого они ходили в караоке-бокс.
      – В общем-то да.
      – В котором часу они зашли в караоке-бокс?
      – В девять сорок.
      – Ты сказал, что мать работает в лавке бэнто до шести. Убийство произошло в Синодзаки, так что если вычесть время пути туда и обратно, на убийство остается два часа. Разве это реально? – Югава, не выпуская палочек, сложил руки на груди.
      Глядя на него, Кусанаги пытался вспомнить, говорил ли он приятелю о том, что подозреваемая работает в лавке бэнто.
      – Слушай, с чего это ты вдруг так заинтересовался этим преступлением? Давненько я не слышал от тебя просьб рассказать о том, как идет наше расследование.
      – Заинтересовался – слишком сильно сказано. Просто показалось забавным. Мне нравятся истории с железным алиби.
      – У этой женщины алиби не столько железное, сколько труднопроверяемое, вот в чем наша проблема.
      – А мне казалось, что вы считаете ее невиновной.
      – Так-то оно так, но на данный момент не нашлось никого другого, кого можно заподозрить. К тому же не слишком ли большое совпадение – отправиться в кино и в караоке-бокс в тот самый вечер, когда произошло убийство?
      – Все это эмоции. Они, конечно, имеют право на существование, но не стоит пренебрегать логикой. Может, обратить внимание на что-то помимо алиби?
      – И без твоих советов делаем все, что надо, – Кусанаги достал из кармана висящего на стуле пальто листок бумаги и развернул на столе. На нем был отксерокопированный портрет мужчины.
      – Это еще кто?
      – Мы составили портрет жертвы, как он выглядел на момент убийства. С этим портретом несколько детективов ходят по Синодзаки и опрашивают возможных свидетелей.
      – Ах да, ты говорил, что одежда сгорела не полностью. Синий джемпер, серый свитер, черные брюки. Не слишком оригинально.
      – Вот именно. Каждый второй заявляет, что он, кажется, видел такого человека. Детективы, опрашивающие свидетелей, в полной растерянности.
      – Короче говоря, в настоящий момент никакой полезной информации?
      – Пожалуй, да. Только одно сообщение заслуживает внимания – возле станции видели похожего подозрительного человека. Одна девушка, служащая фирмы, обратила внимание, что он болтался без дела у входа в метро. Увидев этот рисунок, вывешенный на станции, она его узнала и обратилась в полицию.
      – Есть еще бдительные люди! Что, если поподробней расспросить эту девушку?
      – И без тебя понятно. Однако, судя по всему, это не был убитый.
      – Почему ты так решил?
      – Станция-то станция, но не Синодзаки. Она видела его на предыдущей станции – Мидзуэ. Более того, лицо другое. Когда ей показали прижизненную фотографию убитого, она сказала, что ей кажется, лицо было более круглым.
      – Более круглым?
      – Что ж, наша работа состоит из проб и ошибок, – сказал Кусанаги, подхватывая палочками размятый картофель. – Совсем не как у вас, физиков, признающих истинным все, что соответствует теории.
      Но Югава никак не отреагировал на его выпад. Кусанаги поднял глаза – Югава, сцепив пальцы, рассеянно смотрел поверх него куда-то вдаль.
      Кусанаги хорошо знал, что подобное выражение на лице приятеля означает, что тот о чем-то глубоко задумался.
      Наконец взгляд Югавы сфокусировался. Глаза переместились на Кусанаги.
      – Ты говорил, что лицо жертвы было размозжено…
      – Да. И вдобавок сожжены подушечки пальцев. Преступник сделал все, чтобы мы не могли установить личность убитого.
      – Чем было размозжено лицо?
      Убедившись, что вокруг никто не подслушивает, Кусанаги налег на стол:
      – Орудие не найдено, но вероятнее всего, преступник использовал молоток или что-то в этом роде. Несколько раз ударил по лицу, проломив кости. И зубы, и подбородок – сплошное месиво, нет возможности сравнить с медицинской картой.
      – Значит, молоток? – пробормотал Югава, разламывая палочкой редьку.
      – Тебе это что-то говорит? – спросил Кусанаги.
      Югава, отложив палочки, оперся локтями о стол.
      – Допустим, убийца – эта женщина из лавки. Тогда попробуй определи порядок ее действий в тот день. Ведь по-твоему получается, она лжет, говоря, что была в кинотеатре.
      – То, что это ложь, не доказано.
      – Хорошо, но меня интересует, как ты себе представляешь то, что произошло. – Югава сделал приглашающий жест и поднес ко рту кофейную чашку.
      Кусанаги нахмурился и нервно облизнулся.
      – Разумеется, я не могу утверждать, но, на мой взгляд, все происходило приблизительно так. Продавщица бэнто – от греха подальше, назовем ее А, – закончив работу, около шести вышла из лавки. До станции Хамамати пешком минут десять. На метро до Синодзаки – минут двадцать. Если она воспользовалась автобусом или такси, то добралась до дамбы в Старой Эдогаве в семь часов.
      – Что в это время делал потерпевший?
      – Он также направлялся к месту будущего преступления. Скорее всего, он заранее договорился с А о встрече. От станции Синодзаки он поехал на велосипеде.
      – На велосипеде?
      – Да, возле трупа нашли велосипед, отпечатки пальцев на нем принадлежат убитому.
      – Отпечатки пальцев? Ты же сказал, что его пальцы сожжены.
      Кусанаги кивнул.
      – Это выяснилось после того, как мы установили личность убитого. Короче, отпечатки на велосипеде совпали с отпечатками пальцев, обнаруженными в номере, который снимал потерпевший… А, понимаю, к чему ты клонишь. Даже если нам известно, что человек, снимавший номер в гостинице, приехал на дамбу на велосипеде, это не доказывает, что он и есть убитый. Можно допустить, что в гостинице жил убийца и он же воспользовался велосипедом. Однако мы не поленились проанализировать волосы, найденные в номере. Они идентичны волосам жертвы. Для большей уверенности в данный момент проводится экспертиза ДНК.
      Дав Кусанаги выговориться, Югава улыбнулся:
      – У меня нет никаких оснований утверждать, что полиция допустила ошибку в идентификации убитого. Меня больше занимает тот факт, что он приехал на велосипеде. Он держал велосипед у станции Синодзаки?
      – Нет, все не совсем так…
      Кусанаги рассказал Югаве эпизод, связанный с кражей велосипеда.
      Глаза Югавы блеснули за линзами очков.
      – Получается, что, направляясь к месту встречи, потерпевший украл велосипед. Хотя мог доехать на автобусе, на такси…
      – Получается так. По нашим данным, убитый нигде не работал и практически не имел денег. Возможно, пожалел даже на проезд в автобусе.
      Судя по выражению лица, не удовлетворившись объяснением, Югава скрестил руки и с шумом выдохнул через нос:
      – Хорошо, оставим это. Итак, он и А встретились на дамбе. Продолжай – что дальше?
      – Несмотря на договоренность о встрече, А, как я полагаю, где-то спряталась. Дождавшись, когда он появился, она подкралась сзади. Затем накинула на шею припасенную веревку и сильно стянула.
      – Стоп! – Югава выбросил вперед руку. – Каков рост убитого?
      – Сто семьдесят сантиметров, – ответил Кусанаги и тотчас с досады едва не прикусил губу. Он не мог не понимать, что хотел сказать Югава.
      – А рост А?
      – Около ста шестидесяти.
      – Разница больше десяти сантиметров? – Югава подпер ладонью щеку и рассмеялся. – Думаю, ты догадался, к чему я спрашиваю.
      – Действительно, задушить человека выше ростом тяжело. По расположению следов на шее ясно, что душивший тянул вверх. Однако можно предположить, что потерпевший находился в сидячем положении. Например, все еще сидел на велосипеде.
      – Браво! Отлично вывернулся.
      – Я и не думал выворачиваться! – Кусанаги в сердцах ударил кулаком по столу.
      – Ладно, что дальше? Сняла одежду, разбила принесенным молотком лицо, сожгла зажигалкой кончики пальцев. Подпалила одежду и скрылась с места преступления. Так, что ли?
      – К девяти часам добраться до района Кинси вполне реально.
      – С точки зрения времени к твоему рассказу не придерешься. Но в нем довольно много несообразностей. Ни за что не поверю, что все сотрудники отдела уголовного розыска согласны с твоей версией.
      Кусанаги, скривив рот, залпом осушил стакан. Попросив проходящую мимо официантку принести еще пива, он вновь повернулся к Югаве:
      – Разве не говорят про женщин, что в их действиях отсутствует логика?
      – Возможно. Однако, даже если женщина застала здорового мужика врасплох и он сопротивлялся, вряд ли она смогла бы его задушить. А он наверняка отчаянно сопротивлялся. И последующие манипуляции с трупом для женщины слишком тяжелы. Извини, но я не могу принять твою версию.
      – Я так и думал, что ты это скажешь. Но пойми, я отнюдь не убежден, что моя версия во всем соответствует действительности. Я полагаю, что это лишь одна из гипотез.
      – Ты говоришь так, как будто у тебя в закромах наберется сотня идей. Ну же, не скупись, выкладывай, что еще ты надумал.
      – Я не претендую на истину. То, что я сказал, основывается на предположении, что преступление совершено там, где был найден труп. Можно допустить, что труп был туда подброшен и убийство произошло в каком-то другом месте. В следственном штабе эта версия имеет наибольшее число сторонников. Независимо от того, является А убийцей или нет.
      – Обычно подобная версия представляется самой вероятной. Однако ты не рассматриваешь ее как основную. Почему?
      – Очень просто. Если А – убийца, эта версия отпадает. Дело в том, что у нее нет машины. Более того, она не умеет водить. Следовательно, у нее не было способа перевезти труп.
      – Ты прав. Это важное обстоятельство.
      – Далее, имеется велосипед, найденный возле трупа. Конечно, можно допустить, что он был подброшен специально, чтобы создать видимость, будто убийство произошло на дамбе, но тогда какой смысл оставлять на нем отпечатки пальцев? Ведь пальцы убитого были сожжены.
      – Ты прав, велосипед – это загадка. – Югава пробежался пальцами по краю стола, точно по клавиатуре рояля, после чего добавил: – Но как бы там ни было, не проще ли предположить, что убийца – мужчина?
      – В следственном штабе это мнение преобладает. Однако отсюда нельзя делать вывод, что А совершенно ни при чем.
      – Другими словами, у А был сообщник мужчина?
      – В данный момент мы изучаем ее окружение. Раньше она работала в ночном клубе, так что, сам понимаешь, хахалей у нее было хоть отбавляй.
      – Слышали бы тебя работницы ночных клубов, вот бы обиделись! – усмехнулся Югава и, отпив пива, вновь посерьезнел. – Покажи-ка мне еще раз ваш рисунок.
      – Этот? – Кусанаги достал листок с одетой фигурой убитого.
      Глядя на рисунок, Югава пробормотал:
      – Любопытно, зачем преступник снял с трупа одежду?
      – Вероятно, для того, чтобы скрыть личность убитого. Для того же, для чего размозжил лицо и сжег пальцы.
      – В таком случае не проще ли было забрать одежду с собой? Но он почему-то решил ее сжечь, в результате она только обгорела, и благодаря этому вы смогли составить этот рисунок.
      – Видимо, торопился.
      – Но вообще-то говоря, разве возможно установить личность человека по его одежде и ботинкам, если, конечно, где-нибудь в кармане не затеряется бумажник или водительское удостоверение? Снимать с трупа одежду – слишком большой риск. Для преступника главное – скорее скрыться с места преступления.
      – К чему ты клонишь? Хочешь сказать, была какая-то другая причина, почему он снял одежду?
      – Определенно утверждать не могу. Но думаю, что пока вы не установите эту причину, если, конечно, таковая имеется, вы не сможете задержать преступника, – сказав это, Югава пальцем начертил на рисунке большой вопросительный знак.
 
      Результаты экзамена по математике в конце учебного года были удручающими. Это касалось всех классов – ни одного способного ученика. Исигами замечал, что год от года умственный уровень учеников падает.
      Вернув листы с тестами, Исигами объявил, что намерен устроить переэкзаменовку. По заведенному в гимназии порядку, был установлен нижний допустимый балл по каждому предмету, и не получив его, ученик не мог перейти в следующий класс. Разумеется, поскольку проводились переэкзаменовки, отчисления за неуспеваемость были большой редкостью.
      Новость о переэкзаменовке вызвала в классе недовольный ропот. Никакой другой реакции Исигами не ждал и пропустил бы мимо ушей, если б один из учеников не обратился непосредственно к нему:
      – Господин учитель, во многих университетах нет вступительного экзамена по математике, так какая разница тем, кто собирается туда поступать, что у них по математике?
      Исигами посмотрел в ту сторону, откуда был задан вопрос. Ученик по фамилии Мориока, почесывая шею, озирался по сторонам, ища поддержки у товарищей. Парень невысокого роста, но даже Исигами, не будучи классным руководителем, знал, что он главный заводила в классе. Ему не раз делали замечания за то, что он приезжал в школу на мотоцикле.
      – Ты, Мориока, собрался поступать именно в такой университет? – спросил Исигами.
      – Разумеется, если вообще буду поступать. Сейчас меня в университет как-то не тянет, но в любом случае, когда перейду в следующий класс, не выберу математику, уже сыт по горло. Так что мне плевать, какие у меня отметки. Мне жалко вас. Нянчиться с такими, как мы, болванами! Поэтому предлагаю договориться по-взрослому.
      Класс грохнул от хохота, всех рассмешило слово «по-взрослому». Исигами тоже усмехнулся.
      – Если тебе меня жалко, сдай хорошо повторный экзамен. Обещаю ограничиться вопросами по разделу дифференциально-интегрального исчисления. Ничего сложного.
      Мориока громко фыркнул. Закинул одна на другую выставленные в проход ноги.
      – Да на фиг они вообще нужны, эти дифференциалы и интегралы! Только пустая трата времени!
      Исигами уже направился к доске, чтобы начать объяснение по поводу предстоящей переэкзаменовки, но слова Мориоки заставили его обернуться. Он не мог оставить их без внимания.
      – Слышал, что ты, Мориока, увлекаешься мотоциклами. Ты когда-нибудь видел гонки?
      Вопрос был столь неожиданным, что Мориока в замешательстве только молча кивнул.
      – На протяжении трассы гонщики едут с разной скоростью. В зависимости от рельефа и направления ветра, но также и по соображениям тактики они постоянно меняют скорость. Победу обеспечивает мгновенное решение – где попридержать, где разогнаться. Это-то ты понимаешь?
      – Дураку понятно, но при чем здесь ваша математика?
      – Степень ускорения – это дифференциал скорости в данный момент. А если выразить иначе, то расстояние пробега – это интеграл ежесекундно изменяющейся скорости. В случае автогонок, разумеется, все мотоциклы проезжают одно расстояние, поэтому для победы крайне важно рассчитать дифференциал скорости. Ну что, я тебя убедил или ты по-прежнему считаешь, что дифференциально-интегральное исчисление ни на что не годится?
      Судя по виду, Мориока ничего не понял из объяснения и только растерянно хлопал глазами.
      – Может быть, вы и правы, но гонщики об этом не задумываются. Какое им дело до дифференциалов или интегралов! Для победы главное – опыт и интуиция.
      – Разумеется, они об этом не задумываются. Но команда поддержки думает, и еще как! Она разрабатывает стратегию, выстраивая симуляционную модель и просчитывая, где с какой скоростью можно победить. Для этого применяют дифференциально-интегральное исчисление. Во всяком случае, используют основанные на нем компьютерные программы. Это факт.
      – Ну так пусть те, кто делает эти программы, и учат математику!
      – Возможно, ты прав, но не исключено, что когда-нибудь и ты станешь программистом.
      Мориока резко откинулся назад:
      – Мне это не грозит.
      – Ну если не ты, может быть, кто-нибудь еще из твоего класса. Для них и предназначены уроки математики. Хочу только подчеркнуть, что мои занятия всего лишь указывают вход в огромный мир под названием «математика». И если не знать, где вход, доступ в этот мир останется навсегда закрытым. Разумеется, те, кому математика не по душе, внутрь могут не входить. Я провожу экзамены для того, чтобы определить, кто хотя бы понимает, где он, этот вход.
      Исигами окинул взглядом класс. Каждый год непременно находится ученик, который спрашивает, зачем нужна математика. И всякий раз он повторяет одно и то же. Поскольку сейчас он знал, что спрашивающий увлекается мотоциклами, привел пример об автогонках. В прошлом году ученику, мечтающему стать музыкантом, он рассказывал о математических методах, используемых при звукозаписи. Ему было абсолютно безразлично, из какой области брать пример.
      Когда, закончив занятия, он вернулся в учительскую, на его столе лежала записка. Номер мобильного телефона с пояснением: «Звонил некто Югава». По почерку он узнал руку своего коллеги – учителя математики.
      «Что этому Югаве от меня нужно?» У него вдруг беспричинно забилось сердце.
      Взяв мобильный, он вышел в коридор. Набрал указанный в записке номер и сразу услышал голос Югавы:
      – Извини, что побеспокоил, ты наверняка занят.
      – Что-нибудь срочное?
      – Да, пожалуй, что и срочное. Мы можем сегодня встретиться?
      – Сегодня… Мне нужно еще кое-что сделать. Я освобожусь после пяти, и если это так необходимо…
      Уроки уже окончились, наступило время внеклассных занятий. Исигами не был классным руководителем, а запереть зал дзюдо можно было попросить кого-нибудь из коллег.
      – Хорошо, – сказал Югава, – буду ждать у ворот гимназии в пять часов. Ты не против?
      – Мне все равно… А где ты сейчас?
      – Рядом. Ну ладно, до встречи.
      – Договорились.
      Отключив связь, Исигами продолжал сжимать телефон. Что же это за срочное дело, ради которого Югава не поленился прийти?
      Когда он закончил проставлять оценки за экзамен и собрался уходить, было ровно пять. Выйдя из учительской, Исигами пересек спортивную площадку, направляясь к воротам.
      За воротами возле перехода виднелась фигура Югавы в черном пальто. Узнав Исигами, он заулыбался и помахал рукой.
      – Извини, что без предупреждения, – крикнул он, продолжая улыбаться.
      – Что случилось? – спросил Исигами, подходя и стараясь говорить как можно приветливей. – Чего это тебе приспичило сюда тащиться?
      – Давай немного пройдемся и поговорим.
      Югава пошел вдоль улицы Киёсубаси.
      – Нет, сюда, – Исигами показал боковую улочку. – По этой улице ближе к моему дому.
      – Хочу пройти здесь. Кстати, заглянем в лавку бэнто, – небрежно сказал Югава.
      – В лавку бэнто?.. Зачем? – Исигами почувствовал, как у него напряглось лицо.
      – Что значит – зачем? Куплю себе бэнто. Что тут такого? Мне нужно сегодня еще кое-где побывать, спокойно поесть времени уже не будет, вот я и решил по пути взять что-нибудь на ужин. Наверно, там вкусно готовят, раз ты каждое утро туда заходишь.
      – Понятно, – сказал Исигами. – Что ж, идем.
      Пошли по направлению к мосту Киёсу. Мимо проносились большие грузовики.
      – Вчера я виделся с Кусанаги. Кажется, мы с тобой уже говорили о нем – детектив, который приходил к тебе.
      Слова Югавы встревожили Исигами. Дурные предчувствия усилились.