Ночной клуб «Мариан» был расположен в пяти минутах ходьбы от станции Кинси. На пятом этаже здания, сверху донизу забитого всевозможными питейными заведениями. Здание было ветхим, лифт старой конструкции.
      Кусанаги посмотрел на часы. Еще только восьмой час вечера. Должно быть, пусто, предположил он. Он собирался обстоятельно обо всем расспросить, поэтому хотел избежать наплыва посетителей. Впрочем, неизвестно, ходит ли вообще сюда кто-нибудь, подумал он, разглядывая ржавые разводы на стенках лифта.
      Однако, войдя в «Мариан», он едва сдержал удивление. Из двадцати столиков треть была уже занята. Судя по костюмам, большинство – служащие, но попадались и какие-то сомнительные личности неопределенных занятий.
      – До этого я собирал информацию в клубе на Гиндзе, – шепнул Гиситани на ухо Кусанаги. – Тамошняя хозяйка и говорит: «Хотела бы я знать, где теперь надирается весь тот народ, который во время экономического бума околачивался у нас?» А мы теперь знаем – все переползли в такие вот кабаки.
      – Думаю, ты ошибаешься, – сказал Кусанаги. – Тот, кто однажды разбогател, уже не может позволить себе опуститься до такого уровня. Здешние выпивохи и завсегдатаи Гиндзы – люди разного сорта.
      Подозвав охранника, объяснили, что хотят поговорить с управляющим. Молодой охранник тотчас перестал заученно улыбаться и исчез в глубине.
      Вскоре появился другой охранник и проводил Кусанаги и Гиситани к стойке бара.
      – Что-нибудь выпьете? – спросил он.
      – Пожалуй, пивка… – протянул Кусанаги.
      – А можно? – удивился Гиситани, когда охранник удалился. – Мы ж как-никак на работе.
      – Если ничего не пить, другие посетители будут смотреть на нас косо.
      – Тогда надо было заказать чай.
      – Ты когда-нибудь видел в подобных заведениях двух здоровых мужиков, пьющих чай?
      Пока они препирались, показалась женщина лет сорока в серебристо-сером костюме. Лицо густо накрашено, волосы собраны на затылке. Тощая, но довольно красивая.
      – Добро пожаловать! Какое у вас ко мне дело? – спросила она, сдержанно улыбаясь.
      – Мы из полиции, – сказал, понизив голос, Кусанаги. Сидевший рядом Гиситани сунул руку во внутренний карман пиджака. Кусанаги, жестом остановив его, вновь посмотрел на женщину. – Показать удостоверения?
      – Нет, не надо. – Она присела возле Кусанаги. Положила перед ним визитку: «Соноко Сугимура».
      – Вы здесь хозяйка?
      – Можно сказать и так, – Соноко Сугимура кивнула, улыбнувшись. Видимо, не собиралась скрывать, что всего лишь работает по найму.
      – Как много у вас посетителей… – заметил Кусанаги, оглядывая зал.
      – Только видимость. Это заведение держит директор одной компании ради минимизации налогов. Все, кто сюда приходит, как правило, так или иначе связаны с ним по работе.
      – Неужели?
      – Не знаю, что нас ждет в ближайшем будущем. Саёко правильно поступила, открыв свою лавку.
      Говорила она уныло, но когда вскользь упомянула имя своей предшественницы, Кусанаги расслышал в ее голосе презрительные нотки.
      – Боюсь, наши ребята уже успели замучить вас вопросами…
      Она кивнула:
      – По поводу Тогаси? Уже несколько раз заходили. В основном беседовали со мной. Вы и сегодня по этому поводу?
      – Извините за навязчивость.
      – Я уже говорила вашим коллегам, мне кажется, вы на неверном пути, если подозреваете Ясуко. У нее не было никаких мотивов совершать убийство.
      – Да что вы, какие подозрения! – Кусанаги, рассмеявшись, замахал руками. – Следствие топчется на месте, поэтому мы решили начать все по новой. Вот и зашли к вам…
      – Опять все сначала… – вздохнула Соноко Сугимура.
      – Вы говорили, что Синдзи Тогаси приходил пятого марта.
      – Да. Я была изумлена, давненько его не было, и потом я никак не ожидала, что он придет сюда.
      – Вы знали его лично?
      – Видела пару раз. Я тоже раньше работала в Акасаке в одном заведении с Ясуко. В то время и встретились. Тогда он был мужик хоть куда, представительный.
      Подразумевалось, что на этот раз Тогаси выглядел совсем иначе.
      – Вы сказали, что Тогаси спрашивал, где живет госпожа Ханаока.
      – Я подумала, он хочет с ней помириться. Но я ему не сказала. Слишком хорошо знаю, сколько горя он причинил Ясуко. Но он стал расспрашивать и других девочек. Я не придала этому значения, думала, что никто из здешних не знает Ясуко, но оказалось, одна слышала, что Саёко открыла лавку бэнто. Она-то и сболтнула Тогаси, что Ясуко работает там.
      – Понятно, – кивнул Кусанаги.
      Тому, кто устраивается на работу по знакомству, практически невозможно скрыться бесследно.
      – Человек по имени Куниаки Кудо часто сюда заходит?
      – Господин Кудо? Из типографии?
      – Да.
      – Раньше частенько бывал. Но в последнее время перестал заглядывать. – Сутимура склонила голову. – А что с ним?
      – Я слышал, что когда Ясуко работала в ночном клубе, он оказывал ей покровительство.
      Сугимура, слегка улыбнувшись, кивнула:
      – Да, кажется, она ему очень нравилась.
      – У них была связь? – в лоб спросил Кусанаги.
      Сугимура с сомнением покачала головой:
      – Разное болтали, но мне кажется, ничего серьезного не было.
      – Почему вы так думаете?
      – Они особенно сблизились, когда Ясуко работала в Акасаке. Но именно в ту пору у Ясуко обострились отношения с Тогаси, мерзавец так мучил ее, и Кудо не мог этого не знать. После Кудо стал чем-то вроде ее друга-советчика, но кажется, до настоящей близости у них так и не дошло.
      – Но когда Ясуко развелась, им ничто не мешало встречаться.
      Сугимура покачала головой:
      – Господин Кудо не такой человек. Когда он помогал ей советами, как обуздать мужа, со стороны могло показаться, что делает он это ради того, чтобы после развода без препятствий встречаться с ней. Видимо, такое подозрение его оскорбляло. Поэтому, даже когда Ясуко разошлась с мужем, он поддерживал с ней исключительно дружеские отношения. К тому же Кудо женат.
      Очевидно, Сугимура не знала, что жена Кудо умерла. Кусанаги решил, что нет необходимости сообщать ей об этом.
      То, что она сказала, было похоже на правду. Во всем, что касается интимных отношений, интуиция женщины, работающей в ночном клубе, даст фору любому детективу.
      Кусанаги пришел к окончательному выводу, что Кудо не причастен к убийству. В таком случае пора переходить к следующему пункту.
      Он достал из кармана фотокарточку и показал ее Сугимуре:
      – Вы не знаете этого человека?
      Это была фотография Исигами. Гиситани снял его тайком, когда тот выходил из школы. Снимал под углом, поэтому Исигами смотрел куда-то в сторону.
      На лице Сугимуры изобразилось недоумение:
      – Кто это?
      – Вы его не знаете?
      – Нет. Во всяком случае, к нам он не приходил.
      – Его зовут Исигами.
      – Исигами?
      – Ясуко никогда не упоминала это имя?
      – Простите, что-то не припомню.
      – Он преподает в гимназии. Не слышали от Ясуко чего-либо в этой связи?
      Сугимура отрицательно покачала головой:
      – Мы до сих пор время от времени перезваниваемся, но она ни разу не упоминала ни о чем подобном.
      – Ну хорошо, а как насчет личной жизни Ясуко? Есть у нее мужчина? Может быть, она рассказывала вам, просила совета?
      Сугимура грустно улыбнулась:
      – Я уже говорила детективу, который приходил до вас: я ни слова не слышала от нее на эту тему. Конечно, можно допустить, что у нее кто-то был и она от меня скрывала, но сомневаюсь, что это так. Она все свои силы положила на воспитание Мисато, и думаю, у нее просто не оставалось времени на любовные шашни. И Саёко мне то же самое говорила.
      Кусанаги молча кивнул. Он с самого начала не слишком надеялся собрать в этом баре богатый урожай насчет отношений между Ясуко и Исигами, поэтому не сильно огорчился. А после того как услышал решительное утверждение, что за спиной Ясуко не маячил никакой конкретный мужчина, он почти разуверился в своем предположении, что Исигами был соучастником преступления.
      Вошел новый посетитель. Сугимура ненадолго переключилась на него.
      – Вы сказали, что часто перезваниваетесь с Ясуко. Когда вы в последний раз с ней говорили?
      – Думаю, в тот день, когда в новостях сообщили о смерти Тогаси. Удивившись, я позвонила ей. Я уже рассказывала об этом вашему предшественнику.
      – Какова была ее реакция?
      – Ничего особенного. Она сказала, что к ней уже приходили полицейские.
      Кусанаги не стал уточнять, что одним из этих полицейских был он.
      – Вы сказали ей, что Тогаси заходил сюда и расспрашивал, где она живет?
      – Нет. Зачем? Я не хотела тревожить ее понапрасну.
      Выходит, Ясуко не могла знать, что Тогаси ее разыскивает. Короче, она не могла предвидеть, что он придет к ней, и следовательно, не могла заранее обдумать план его убийства.
      – По правде сказать, я чуть не проговорилась, но она в тот момент так весело болтала о том о сем, что я не решилась…
      – В тот момент? – Кусанаги уцепился за слова Сугимуры. – Когда это было? Неужели после всего, что произошло?
      – Нет, извините. Это было раньше. Дня через три-четыре после того, как Тогаси у нас появился. Она позвонила в мое отсутствие и оставила сообщение, я ей перезвонила.
      – Когда же это было?
      – Когда? – Сугимура достала из кармана мобильный телефон. Кусанаги решил, что она хочет свериться со списком входящих звонков, но Сугимура вызвала на дисплей календарь. Взглянув на него, она подняла глаза:
      – Десятого марта.
      – Что? Десятого марта?! – воскликнул Кусанаги, переглянувшись с Гиситани. – Вы уверены?
      – Да, именно так.
      Десятое марта – день, когда, как считается, был убит Тогаси.
      – В какое время?
      – Я позвонила, вернувшись домой с работы, так что, думаю, около часа ночи. Она звонила около полуночи, я еще была на работе.
      – Как долго вы разговаривали?
      – Думаю, с полчаса. Как обычно.
      – Итак, вы позвонили ей. На мобильный?
      – Нет, не на мобильный. На домашний телефон.
      – Может быть, я излишне придираюсь к словам, но это значит, что вы звонили не десятого, а в час ночи одиннадцатого.
      – Вы правы. Если быть точным.
      – Вы сказали, что госпожа Ханаока оставила сообщение. Не могли бы вспомнить, что именно она сказала?
      – Вроде того, что у нее есть ко мне дело, не могу ли я позвонить ей, когда вернусь с работы.
      – И в чем заключалось это дело?
      – Ничего важного. Она спросила адрес мануального терапевта, у которого я лечилась от ревматизма.
      – Мануальный терапевт?.. Раньше случалось, чтобы она звонила по таким пустякам?
      – Наши женские дела, вы знаете, это всегда в сущности пустяки. Только повод, чтобы поболтать. В этом смысле я ничем от нее не отличаюсь.
      – А то, что вы говорили за полночь, тоже в порядке вещей?
      – Обычное дело. Такая у меня работа – ночью только и есть время поболтать. Вообще-то я предпочитаю звонить в выходной, но раз уж она сама позвонила…
      Кусанаги понимающе кивнул. Однако его не покидало чувство неудовлетворенности. Выйдя из бара и направляясь к станции метро, он продолжал обдумывать услышанное. Его смутили последние слова Сугимуры. Десятого марта, ночью, Ясуко звонит по телефону. Более того, по своему домашнему. Короче говоря, в тот момент она была дома…
      В следственном штабе как-то само собой возобладало мнение, что убийство произошло десятого марта после одиннадцати вечера. Эта версия, разумеется, основывалась на том, что убийцей была Ясуко Ханаока. Даже если посещение караоке-бокса – подлинный факт, она вполне могла совершить преступление и позже.
      Однако никто не был горячим сторонником этой версии. Ведь если предположить, что, выйдя из караоке-бокса, Ясуко сразу же направилась к месту преступления, на дамбу, она могла прибыть туда около полуночи. Тогда после убийства, если, конечно, допустить, что его совершила она, ей не на чем было бы добраться до дому. Преступник, если он в здравом уме, не станет ловить такси, чтобы не оставлять улик. К тому же в таком безлюдном месте такси практически не поймаешь.
      Кроме того, надо учитывать время, когда был украден этот проклятый велосипед. Кража произошла не позже десяти часов вечера. До этого времени Ясуко должна была успеть побывать на станции Синодзаки, и все ради того, чтобы отвлечь внимание полиции. Если же это не было отвлекающим маневром и велосипед действительно украл Тогаси, остается вопрос: где он был и что делал перед тем, как в полночь встретился с Ясуко на дамбе?
      Понятно, что следственная бригада сочла излишним проверять, где была Ясуко поздно ночью. Но если бы проверили, оказалось бы, что и на этот случай у Ясуко есть алиби! Это-то и мучило Кусанаги.
      – Помнишь нашу первую встречу с Ясуко? – спросил Кусанаги, шагая по улице.
      – Конечно, помню, – сказал Гиситани. – А что?
      – Я тогда спросил ее об алиби. Где она была десятого марта.
      – Таких подробностей не помню, но кажется, что-то в этом роде было.
      – Так вот, она ответила: с утра на работе, вечером пошла развлечься с дочерью. Посмотрели кино, зашли в кафе, а затем в караоке-бокс. Домой вернулись в двенадцатом часу. Кажется, так.
      – Точно, именно так она и сказала. Ну и что из этого?
      – Хозяйка бара говорит, что после этого Ясуко позвонила ей по телефону. Более того, хотя срочного дела не было, она оставила на автоответчике сообщение с просьбой перезвонить. Хозяйка бара позвонила приблизительно в час ночи. После этого они болтали около получаса.
      – Здесь что-то не так?
      – Почему в тот раз, ну, когда я спрашивал ее об алиби, Ясуко об этом не упомянула?
      – Почему?.. Решила, что нет необходимости.
      – Нет необходимости? – Кусанаги остановился и посмотрел на юного коллегу: – Но ведь то, что она звонила с домашнего телефона и разговаривала со знакомой, доказывает, что она была дома!
      Гиситани тоже остановился. Вытянул губы трубочкой.
      – Верно, но с точки зрения Ясуко, было достаточно рассказать о том, что она делала вне дома. Если б вы задали вопрос, что она делала, вернувшись домой, она бы наверняка рассказала о телефонном звонке.
      – Ой ли? Неужто это единственная причина?
      – А что еще тут можно предположить? Понятно, если бы она скрыла, что у нее нет алиби, но получается, она умолчала о том, что оно у нее есть! Мне кажется странным строить на этом какие-то предположения.
      Гиситани был явно недоволен. Отведя от него взор, Кусанаги зашагал дальше. Молодой детектив с самого начала проникся сочувствием к Ясуко Ханаоке. Требовать от него объективного подхода бессмысленно.
      Он вспомнил свой дневной разговор с Югавой. Физик упрямо настаивал на том, что если Исигами имел отношение к убийству, оно не было спланировано заранее.
      – Если б он разрабатывал план устранения Тогаси, то не выбрал бы в качестве алиби кинотеатр, – заявил тогда Югава. – Как доказывает ваше недоверие, показания Ясуко о посещении кинотеатра слишком неубедительны. Исигами не мог не понимать этого. Но есть еще более важная причина. Исигами не стал бы помогать Ясуко убивать Тогаси. Даже если он, предположим, хотел спасти ее от мучителя, то наверняка нашел бы другой выход из положения. Он ни за что не пошел бы на убийство.
      Кусанаги спросил, хочет ли он сказать, что Исигами по своему характеру не способен на убийство.
      – Дело не в характере, – ответил Югава. – Искать в убийстве избавления от мучений нерационально. Убийца только усугубляет свои проблемы. Исигами не мог быть настолько нерасчетливым, чтобы совершить подобную глупость. С другой стороны, если этого требует логика, он способен на любой, самый жестокий поступок. Такой это человек.
      Тогда он спросил, каким образом, по мнению Югавы, Исигами может быть связан с убийством. И получил следующий ответ:
      – Если он тут замешан, то к самому убийству он рук не прикладывал, в этом я убежден. Словом, к тому моменту, когда он появился на сцене и смог оценить ситуацию, убийство уже было свершившимся фактом. Что он тогда мог предпринять? Если бы был способ скрыть преступление, уверен, он так бы и поступил. Коль скоро это невозможно, он бы употребил все средства, чтобы сбить полицию со следа. Например, научил Ясуко и ее дочь, как отвечать на вопросы следователей, в какой последовательности приводить доказательства своей невиновности и так далее.
      Короче, Югава предполагал, что все показания, которые до сих пор давали Ясуко и ее дочь, были им продиктованы. За ними стоял Исигами и дергал за ниточки.
      Однако, сделав такое заключение, физик невозмутимо добавил:
      – Разумеется, это всего лишь мои предположения. Они основаны на допущении, что Исигами замешан в убийстве. Но само это допущение вполне может оказаться ошибочным. Больше того, я искренне хочу, чтобы я ошибался, молюсь о том, чтобы все это было моей фантазией.
      Когда Югава так говорил, на лице его отражалось необычайное страдание и скорбь. Казалось, его ужасала сама мысль о том, что он может потерять вновь обретенного друга.
      Югава не стал распространяться, почему он заподозрил Исигами. Видимо, отправным пунктом была догадка, что Исигами неравнодушен к Ясуко, но о том, что навело его на эту мысль, он предпочел умолчать.
      Кусанаги полностью доверял проницательности и аналитическим способностям Югавы. Он был уверен – коль скоро Югава пришел к такому выводу, значит, так оно и есть, он не может ошибаться. С этой точки зрения даже в том немногом, что он почерпнул в «Мариане», было кое-что, заслуживающее пристального внимания.
      Почему Ясуко не сообщала Кусанаги о своем алиби на ночь десятого марта? Если она – убийца и это алиби было специально заготовлено для того, чтобы отмести подозрения полиции, она должна была сразу же рассказать о нем. Но она почему-то умолчала. Может, именно так ее учил Исигами? Не было ли главным его указанием – «сообщайте полиции минимум того, что необходимо»?
      Кусанаги вспомнил слова Югавы, брошенные походя, когда тот еще не проявлял интереса к этому делу. Когда Кусанаги упомянул, что Ясуко нашла использованные билеты в кинотеатр в программке, он сказал:
      – Обычный человек, готовя себе алиби, вряд ли догадается позаботиться о правдоподобном месте для использованного билета. Если она, предвидя приход полицейских, намеренно вложила билеты в программку, вам достался очень сильный противник.
 
      Пробило шесть часов, и Ясуко уже собиралась снять фартук, когда в лавку неожиданно вошел посетитель. «Добро пожаловать!» – инстинктивно сказала она с дежурной улыбкой, но, посмотрев на вошедшего, пришла в замешательство. Лицо знакомое. Но кто он такой, она, собственно говоря, не знала. Все, что ей было известно, – это старый друг Исигами.
      – Вы меня помните? – спросил он. – Я к вам давеча заходил с Исигами.
      – Ах да, помню, – она насильно вернула на лицо улыбку.
      – Шел поблизости и вдруг вспомнил про ваши бэнто. В тот раз было очень вкусно.
      – Спасибо.
      – Сегодня… Пожалуй, возьму ассорти. Исигами сказал, что обычно берет именно их, но в прошлый раз, как назло, все были распроданы. А что сегодня?
      – В наличии. – Ясуко передала в кухню заказ и вновь сняла фартук.
      – Как? Вы уже уходите?
      – Да, я до шести.
      – Понятно. А теперь домой?
      – Да.
      – Что ж, вы не против, если я вас провожу? Мне надо с вами поговорить.
      – Со мной?
      – Да, скажем так, посоветоваться. Насчет Исигами, – он многозначительно улыбнулся.
      Ясуко без всякой причины забеспокоилась:
      – Но я почти ничего не знаю о господине Исигами…
      – Я не отниму у вас много времени. Побеседуем на ходу, этого достаточно, – говорил он мягко, но голос не допускал возражений.
      – Ну если недолго, – согласилась она обреченно.
      Он сказал, что его зовут Югавой. Преподает в университете, который в свое время закончил Исигами. Когда приготовили его бэнто, они вместе вышли из лавки.
      Ясуко, как обычно, приехала на велосипеде. Она собралась идти, толкая его перед собой.
      – Позвольте мне, – сказал Югава, взявшись за руль.
      – Вы часто общаетесь с Исигами? – спросил он.
      – Нет. Только здороваемся, когда он заходит в лавку.
      – Вот как? – сказал Югава и надолго замолчал.
      – Так о чем же вы хотели посоветоваться? – не вытерпела она.
      Но Югава ничего не ответил. Беспокойство Ясуко усилилось. Наконец он сказал:
      – В сущности, Исигами – человек прямодушный.
      – Что? – не поняла Ясуко.
      – Я сказал – прямодушный. Он всегда ищет самого простого решения. Никогда не добивается нескольких вещей одновременно. И чтобы достичь своей цели, выбирает самые простые средства. Поэтому он никогда не сбивается с пути. И ни в малейшей степени не колеблется. Но при всем том в житейских делах он совершенно беспомощен. Классический неудачник. К сожалению, это тоже следствие его характера.
      – Но, господин Югава…
      – Извините, я и сам не знаю, что хочу сказать, – Югава грустно улыбнулся. – Вы познакомились с Исигами, когда переехали в этот дом?
      – Да, я, как это принято, зашла к нему представиться.
      – И сказали, что работаете в лавке бэнто, так?
      – Да, но…
      – И с того времени он стал заходить в «Бэнтэн»?
      – Не помню… Возможно, и так.
      – Наверняка вы обменивались какими-то словами, вам ничего не запомнилось? Не важно что, пусть даже пустяки.
      Ясуко пришла в замешательство. Вопрос был совершенно неожиданным.
      – Почему вы об этом спрашиваете?
      – Только потому, – Югава, шагая рядом, посмотрел на нее, – что он мой друг. Человек, которого я очень ценю, и потому хочу во всем разобраться.
      – Но какой интерес могут представлять наши разговоры? Ничего не значащий обмен любезностями.