Только сегодня утром Чарлин сказала мне, что Джули необходимо срочно со мной увидеться и что она просит меня приехать в аэропорт. Чарлин… — Неожиданно глаза его сердито сощурились. — Я понял! Вы задумали этот фарс вдвоем с Чарлин. Что она себе позволяет! Ну все… Сегодня эта женщина в последний раз переступила границы. Я ее уволю.

Изабель всхлипнула в бессильной ярости:

— Да я сто лет не разговаривала с Чарлин.

Внезапно ее осенило.

— Крис! Это она.

— Что?!

— Больше некому. Она сегодня утром заказывала для меня машину. Или притворялась, что делает это. Она знает и Чарлин, и Рамиреса. Точно, это она. Дэвис, поверь, я не имею к этому никакого отношения. Я убью ее!

Выражение гнева в глазах Дэвиса уступило место сомнению. Изабель также почувствовала неуверенность:

— Вообще это не похоже на Кристиан… Особенно теперь, когда она так занята своими делами.

— На Чарлин это тоже не похоже. Никогда бы не подумал…

— Арран! — прошептала Изабель побелевшими губами. — Это Арран. Она все это придумала, заставила Кристиан позвонить Чарлин и уговорить ее.

— Но почему?

— Она разозлилась на меня. Накануне мы с ней серьезно поссорились.

— Из-за чего?

— Не важно.

— Но для меня это важно. Насколько я могу судить, это касается меня в такой же степени, что и тебя. Расскажи.

Изабель закусила губу.

— Ну хорошо, будь по-твоему. Арран сказала, что я должна позвонить тебе, когда вернусь домой.

— Зачем?

— Откуда мне знать?

— Да будет тебе, Изабель. Хватит притворяться. Что ты должна была мне сказать?

Изабель истерически расхохоталась:

— Что я тебя люблю. Ты можешь этому поверить?

— И с какой стати ты должна мне такое сказать?

Изабель яростно сверкнула глазами. Никогда еще Дэвис не видел ее такой рассерженной. Никогда еще глаза ее не полыхали таким синим пламенем. Он вспомнил, как впервые заглянул в эти глаза на вечере у Дженнингсов пятнадцать лет назад. Вспомнил так ясно, словно это случилось вчера. И так же, как тогда, пятнадцать лет назад, его захлестнула волна желания. Сейчас, по прошествии стольких лет, чувства его оставались такими же сильными. При воспоминании о том, как она обошлась с его чувствами, как воспользовалась его страстью для достижения успеха, его тоже охватил неудержимый гнев.

Сейчас он ненавидел ее с той же силой, что и в тот ясный солнечный день на яхте двенадцать лет назад.

— Да потому, что это правда, вот с какой стати!

Лицо Изабель смертельно побледнело, лишь на скулах проступили ярко-красные пятна. В глазах блеснули слезы. Она сердито смахнула их рукавом элегантного костюма от Шанель.

Изабель всегда умела красиво плакать, отметил Дэвис. У нее никогда не увидишь ни покрасневшего носа, ни распухших глаз, ни безобразно искривленного рта. Он мысленно поаплодировал ее высокому профессионализму… и осознал, что на этот раз она не играет.

Сейчас она казалась типичной англичанкой.

— Я полюбила тебя в тот же момент, как только увидела в первый раз. Сколько я вытерпела из-за этого!

Тебе ведь всегда было наплевать на то, что я чувствую.

Ты смотрел на меня как на собственность. Продукт! Так ты меня называл.

Слезы градом катились по ее лицу. В бессильной ярости она схватила его за лацканы пиджака и встряхнула.

— Ты даже не попытался выяснить насчет Марка и Мелиссы. Тебе было плевать. Я ненавижу тебя, Дэвис Уиттэкер. Ты разбил мне жизнь. А теперь прикажи этому остолопу остановиться. Я хочу выйти. Ни секунды здесь больше не останусь. Я не имею к этой проделке никакого отношения и домой доберусь сама. Пешком, если придется.

За рулем Рефуджио Рамирес ухмыльнулся и поддал еще газу. Черт побери, вот это удовольствие! Вести огромный «кадиллак» по автостраде на скорости девяносто! Такое наслаждение ни с чем не сравнится. Это лучше, чем секс. И даже лучше, чем вкусно поесть…

Неожиданно они застряли позади пассажирского автобуса, судя по номерам, из Миннесоты. Он ехал по скоростной полосе со скоростью пятьдесят пять, не уступая дорогу и не обращая внимания на сигналы. Рамирес хрюкнул от возмущения. Чертовы туристы! Он вывернулся, обошел автобус справа, резко подал назад, едва не столкнувшись с ним, и издевательски помахал разъяренному пассажиру, выглянувшему из окна.

Изабель на заднем сиденье «кадиллака» потеряла равновесие и упала на колени к Дэвису.

— Да он совсем рехнулся! Или пьян. Заставь его остановиться.

В зеркале заднего обозрения Рамирес заметил сквозь завесу смога красно-синюю мигалку. Его это не очень встревожило. Пока они его нагонят, он будет уже в Санта-Барбаре.

— Все нормально, не волнуйся, — рассеянно произнес Дэвис, чувствуя на своих коленях знакомую тяжесть, желая. Изабель до боли во всем теле.

Автомобиль вновь швырнуло в сторону. Дэвис крепче сжал плечи Изабель. Она уткнулась мокрым горячим лицом ему в шею.

— Я знаю про Марка и Мелиссу.

(«Папа, это мой друг Марк Уинн». В тот день Дэвис заехал за Брайаном в школу. Увидев точную копию сына, уиттэкеровские глаза и рот, он ощутил, как внутри все сжалось. При мысли о том, что ему никогда не суждено обнять Марка, назвать его сыном, Дэвиса охватило страшное чувство одиночества. А вскоре и Брайана увезли в Нью-Йорк, он живет со Стюарт. Жизнь впереди представлялась бесконечной и мертвой, как пустыня.)

Теперь, когда Изабель в буквальном смысле слова швырнуло в его объятия, он благословлял Рамиреса и надеялся лишь на то, что эта бешеная гонка никогда не кончится. Не думая больше ни о чем, он покрывал поцелуями волосы Изабель.

— Как это — ты всегда любила меня?

— Забудь об этом. Теперь это не имеет значения.

— Еще как имеет. — Дэвис приподнял ее подбородок, заглянул в глаза. Она вызывающе вскинула голову.

Волосы растрепаны, косметика потекла. — Почему ты мне раньше не сказала?

— С какой стати? Ты же меня никогда не любил.

— О Господи! — Он прижал ее к себе. — Изабель, это правда? Скажи мне. Повтори еще раз.

Глаза ее снова вспыхнули.

— Да будь ты проклят, Дэвис Уиттэкер! Да, я всегда любила тебя! И сейчас люблю. А теперь отпусти меня и дай выйти.

— Ну нет. — Дэвис наклонился и поцеловал ее.

Ощутил соленый вкус слез. Почувствовал, как она вся напряглась. Зашептал, в точности как в тот первый раз:

— Пожалуйста, Изабель, не сопротивляйся сейчас.

Она всхлипнула, яростно рванулась и обмякла в его объятиях. Губы ее раскрылись под его губами, пальцы впились ему в спину. Он успел заметить закрытые глаза с мокрыми ресницами, прежде чем потерял способность что-либо видеть и различать. Последнее, что он услышал, прежде чем отдался Изабель и благословенной горячей тьме, было протяжное гудение. Автомобиль замедлил ход и остановился.

Почему это Рамирес решил остановиться, смутно подумалось Дэвису. Но на самом деле это теперь не имело значения.

Он снова потянулся к ее губам.

— Я тоже тебя люблю. Больше, чем могу выразить словами. Добро пожаловать домой.

Примечания