Глава 3

— Привет.

Старфайер приветливо улыбается и протягивает руку лондонскому секретарю Спринг Кентфилд. Она пришла на собеседование в отель «Дорчестер».

— Меня зовут Вероника Браун, но все называют меня просто Верой. Я бы очень хотела работать у мисс Кентфилд в Нью-Йорке.

Позже в тот же день.

— Я им понравилась, — говорит Вера доктору Уилеру. — Они меня наняли. Я до сих пор не могу в это поверить.

Конечно, она сама никогда бы не прошла собеседование. Своим успехом девушка полностью обязана Старфайер, которая не пасует ни перед какими трудностями и никогда не смущается.

Именно Старфайер принесла эту новость в дом, объяснив:

— Спринг Кентфилд, известная актриса, этим летом будет жить в Нью-Йорке, чтобы сниматься в телевизионном сериале. У нее есть маленький сын Вильям. Она поместила в «Тайме» объявление, что ищет няню. Я ходила на собеседование — и выбрали меня.

Только Старфайер смогла бы вынести сцену; последовавшую за этим.

— Но, Вера, как мы сможем обойтись без тебя?

— Доктор Уилер обещал найти сиделку для папы, которая будет ежедневно ухаживать за ним.

— Но папа не терпит посторонних. Я просто не понимаю. Как ты могла? Может, ты нас совсем разлюбила? И это после всего, что мы для тебя сделали… Папа так болен…

Твой отъезд убьет его. Ты убиваешь своего отца, Вера.

— Мне очень жаль, ма, но я хочу уехать.

Голос мамы задрожал, подобно героине викторианской эпохи она заломила руки.

— Последнее время у тебя такой жесткий взгляд. Ты начинаешь пугать меня. Вера. — И более вкрадчивым голосом:

— Моя дочь не может говорить такие ужасные вещи, моя Вера совсем другая.

Весь остаток дня девушка просидела, закрывшись у себя в комнате, она рассматривала рисунок, где Старфайер входит в отель и обменивается рукопожатием с секретарем. Вид у нее более впечатляющий, чем был в тот момент у самой Веры. Старфайер с независимым видом соглашается на работу.

В жизни произошли большие изменения, и это сразу нашло отражение в ее рисунках. Старфайер станет играть роль самой Веры, и каждый вечер художница будет рисовать то, что произошло с ней за день.

Сейчас Вера изображала Старфайер, сообщающую отцу и матери о своем решении, но рисунок не получался: Вера чувствовала себя виноватой. Закусив губу, она старалась удержать слезы. Старфайер гораздо легче, чем ей, ведь это ее, Верины, родители. Очень не хотелось причинять им боль.

Голова девушки склонялась все ниже, пока разгоряченный лоб не коснулся бумаги. Она чувствовала себя виноватой, любила родителей и в то же время ненавидела за то чувство вины, которое постоянно испытывала перед ними. «Они не имеют права зависеть от меня, — думала Вера, — они должны оставить меня в покое».

Спринг Кентфилд в свои сорок два года была звездой «мыльных опер».

Недавно она вышла замуж за человека гораздо моложе себя, маклера по недвижимости из Беверли-Хиллз, и ее беременность также тщательно спланирована, чтобы привлечь к себе еще большее внимание зрителей.

Беременность и роды — удел молодых, поэтому, по мнению Спринг, способность рожать делала ее моложе по крайней мере лет на десять.

План сработал. Популярность Спринг еще больше возросла. Поклонники были от нее без ума, засыпая любимую актрису письмами и подарками. Телесериал переделали, добавив в него рождение ребенка, а все журналы запестрели фотографиями красивой, молодой счастливой матери с младенцем на руках.

В доме оборудовали роскошную детскую, а в газетах появились объявления, что для ребенка требуется английская няня.

Однако хорошую няню найти легче, чем удержать, особенно когда хозяйка такая, как Спринг: требовательная и эксцентричная, отдающая самые противоречивые указания и не терпящая возражений. К тому же актриса всегда жалела деньги и расставалась с ними очень нехотя, конечно, когда это касалось других. На себя же она тратила с большим удовольствием, особенно если деньги были чужие. Первая няня прослужила у нее полгода, другие и того меньше. «Он очаровательный мальчик, — говорили женщины, — но его мамочка — сущий кошмар».

Вера начала работать в конце мая, после того как сбежала очередная воспитательница.

— Вы исчадие ада, — сказала она своей хозяйке. — Я немедленно покидаю ваш проклятый дом.

Спринг решила не нанимать новую, специально обученную няню. Вильям уже вышел из пеленок, и с ним могла справиться и Вера, для которой это было повышением.

— Иногда она разбирается в людях, — заметила Джерония, домоправительница, взбивая тесто и пританцовывая в такт музыке, звучавшей по радио.

Тощая и черная, как виноград, Джерония носила под прозрачной белой униформой яркие платья. Она была замужем за полицейским и имела троих сыновей-подростков.

Вере прежде не приходилось сталкиваться с цветными, так как в захудалом городишке графства Кент их просто не было, поэтому она находила Джеронию очень забавной и привлекательной.

— Тебе добавили денег? — спросила домоправительница.

Вера покачала головой. Джерония понимающе кивнула:

— Думает, с тебя хватит. Мисс Кентфилд жадна. Баксы для нее все. На твоем месте я бы устроила скандал.

Вера с интересом наблюдала, как Джерония закладывает тесто в специальную форму, начиняя его клубникой, смешанной с медом.

— Я не могу, — ответила она с жалким видом. — Хозяйка тут же уволит, и мне придется уехать домой, так как у меня всего лишь туристическая виза.

— Вот этим она и пользуется.

Джерония сердито подтолкнула к Вере блюдо с домашним песочным печеньем. Вздохнув, та взяла одну штуку.

Вера жила в постоянных хлопотах о ребенке, по вечерам в одиночестве смотрела телевизор и постоянно думала об отце с матерью, ощущая свою вину перед ними.

Она очень уставала, не высыпаясь по ночам, ожидая, когда вернется Спринг. Обычно та возвращалась под утро с какого-нибудь званого вечера, подвыпившая и веселая. В ней пробуждались материнские чувства, и она требовала, чтобы принесли Вильяма.

— Малыш спит, мисс Кентфилд.

— Тогда разбуди его, Вера. За что я тебе плачу? Мне не терпится увидеть свое золотко… Я не виделась с ним целый день!

Золотко, зевающее и протирающее глаза, доставлялось к мамочке, которая играла с ним пять минут и отдавала обратно, так как на большее материнской любви не хватало.

— Отнеси его обратно в постель, Вера.

С этими словами Спринг уплывала в свой будуар, а ребенок, окончательно проснувшийся, готов был играть всю ночь и ревел не меньше часа, когда Вера возвращала его в кроватку.

Мама писала чуть не каждый день.

«Мы стараемся держаться изо всех сил. У папы был новый приступ. Он совсем плох. Как только я подумаю, что ты так далеко от дома, то начинаю плакать…»

Спасением Веры была Старфайер.

Ее миссия на Земле сейчас была четко обозначена: изучение планеты с целью захвата. Диана Старр становилась связующим звеном двух галактик и должна проникнуть во все слои общества.

Она обязана пользоваться своей сверхсилой с большой осторожностью. Ее выпад против Юрия Андреева был слишком эффектным, что недопустимо, так как это могло привлечь к ней нежелательное внимание.

Диана должна внедряться осторожно и по возможности в такие дома, как дом Спринг Кентфилд, где собирается немало знаменитостей.

Однако пока ничего не получалось и скорее всего не получится, если конечно, положение не изменится. Старфайер (вернее Вера) встречалась с одной лишь прислугой: швейцарами, лифтерами, посыльными и другими нянями, которые приходили гулять с детьми в Центральный парк.

Не имея другого источника, Вера задумала создать свою собственную галерею знаменитостей. Решив отомстить Спринг, девушка сделала на нее беспощадную карикатуру в своей новой работе.

Основная сюжетная линия: Старфайер хочет помешать Спринг выйти замуж за молодого преуспевающего сенатора Мура (тот был точной копией доктора Уилера), который на ближайших выборах собирался выдвигать свою кандидатуру на пост президента страны. Спринг с длинными, в спешке наклеенными ресницами, с вызывающе обтянутой тонким шелком платья грудью вынашивает амбициозные планы, стремясь завладеть сенатором, с его помощью добиться власти и войти в Белый дом.

Однако у Старфайер свои планы относительно сенатора.

Задний план.

Белый дом. Все окна ярко светятся, и в них видны силуэты людей. Идет важный прием.

Крупный план.

Старфайер. Позади нее толпа нарядных гостей. Глаза Старфайер широко распахнуты, и в них угадывается напряжение. Вокруг головы зигзаги молний, она готовится к работе.

Старфайер (улыбаясь). Я покажу ему, чего она от него добивается.

Крупный план.

Сенатор и Спринг, которая с очаровательной улыбкой смотрит на него, но в ее глазах вместо обожания видны президентская печать и долларовая купюра.

Сенатор (в ужасе отпрянув). Ты не любишь меня, а просто хочешь заполучить мои деньги и власть.

Крупный план.

Сенатор и Старфайер танцуют.

Сенатор. Вы самая красивая женщина на свете.

Крупный план.

Спринг, кипя от злости. Вот дрянь! Я с ней еще посчитаюсь, сдам на руки иммиграционным властям…

Но в один жаркий июльский день жизнь Веры коренным образом изменилась.

Спринг без, предупреждения влетела в квартиру, преследуемая по пятам личной горничной. Она должна немедленно ехать в аэропорт Кеннеди. Женский журнал посвящал ей целый разворот: Спринг Кенфилд — жена и мать — на отдыхе у себя дома вместе с мужем и ребенком. Она просто уверена, что говорила Вере о своем отъезде в Лос-Анджелес на съемки для журнала. Неужели нет? Этого просто не может быть. И почему ребенок до сих пор не собран? Спринг забирает Вильяма с собой. Вера ведет себя недопустимо. Так больше продолжаться не может, придется серьезно поговорить по возвращении. Неужели Вера не способна запомнить простые вещи? Нет, она ей там не нужна. В Калифорнии слуг достаточно, поэтому няня останется в Нью-Йорке и может целую неделю наслаждаться жизнью, хотя того совсем не заслуживает.

Выкрикивая угрозы, Спринг промчалась в гардеробную и принялась доставать оттуда многочисленные туфли, сандалии, блузки, купальные костюмы, вечерние платья и швырять не глядя своей горничной и портнихе Барбаре, которая умудрилась продержаться в доме десять лет, невзирая на скверный характер своей хозяйки. Барбара на лету ловила вещи и складывала в чемоданы, в то время как Вера лихорадочно собирала Вильяма: панамки, нагруднички, пеленки, лосьоны, бутылочки и игрушки, и запихивала все это в большую парусиновую сумку.

Наконец женщины ушли. Вера не могла поверить своему счастью.

Открыв в гостиной окно, она наблюдала с высоты двадцати этажей, как крохотная, словно птичка, Спринг усаживается в белый длинный лимузин. Когда машина уехала, Вера поняла, что действительно свободна, и облегченно вздохнула. Она сейчас ни от кого не зависела и чувствовала себя полностью раскрепощенной. Девушка смешала джин с тоником, добавила туда побольше льда, положила кусочек лимона и плюхнулась в большое удобное кресло, обтянутое шелком персикового цвета с акварельным рисунком. Затем удовлетворенно подняла стакан и пожелала себе счастливой жизни.

Покончив с джином, Вера прошла в комнату и взялась рисовать. Какое счастье знать, что тебя никто не побеспокоит!..

Крупный план.

Старфайер и сенатор на заднем сиденье лимузина. Сенатор протягивает Старфайер конверт.

Сенатор. Ваша зеленая карточка, Диана. Поздравляю.

Теперь вы можете спокойно жить в этой стране.

Вера улыбнулась своей находчивости. Хотелось изобразить их целующимися, но рука в последний момент дрогнула.

Наверное, это оттого, что она сама никогда ни с кем не целовалась. Девушка еще не знала вкуса мужских губ, не знала, что при этом чувствует женщина, а поэтому не могла передать выражение лица Старфайер. Возможно, ей так никогда и не удастся узнать вкус поцелуя. От этой мысли Вере стало грустно, Она выбросила рисунок, решив отправить сенатора в его родной штат Калифорнию, а Старфайер в Нью-Йорк и начать все сначала.

Крупный план в зеркале.

Старфайер оценивающе изучает себя, губы ее слегка приоткрыты, светлые волосы заплетены в косу. Она выглядит потрясающе, кажется беззаботной, готовой на новые подвиги.

Опять что-то не так. Вера не знала, как продолжить.

Разочарованная, девушка отложила карандаш. На душе стало тревожно.

Для нее недостаточно отправить Старфайер погулять в пропахших лавандой сумерках в поисках интересных приключений. Вере и самой хотелось пройтись, но она боялась выходить одна.

Девушка поняла, что опять проведет вечер дома, еще более одинокая, чем всегда.

Господи, какая тишина!

Словно сомнамбула Вера потащилась на кухню, сверкавшую белизной кафеля, многочисленной утварью, такую тихую и скучную без Джеронии, постоянно гремящей кастрюлями, пританцовывающей под музыку и одним глазом наблюдающей за происходящим на экране маленького телевизора «Сони», подвешенном в одном из углов помещения.

Вера включила радио, телевизор и открыла холодильник.

Она достала завернутую в фольгу половинку цыпленка и положила ее на тарелку, добавив хорошую порцию картофельного салата и кусочек чесночного хлеба. Девушка обнаружила на полке шоколадный торт и отрезала большой кусок.

Безысходность и отчаяние охватили Веру. Она вернулась в гостиную, приготовила себе новую порцию джина с тоником и включила телевизор.

Вера лениво жевала цыпленка, наблюдая, как мужчина мчался на бешеной скорости в спортивной машине по улицам города, стреляя на ходу в другого мужчину в такой же несущейся со скоростью света машине. Девушка прибавила звук, желая разогнать воцарившуюся в комнате гнетушую тишину. Большая гостиная заполнилась звуками скрипящих тормозов, звоном разбитого стекла, громкими криками. Дальше пошла реклама. Вера отправила в рот большую порцию картофельного салата, наблюдая, как красивая девушка с гривой золотых волос и в обтягивающем фигуру черном платье брызнула духами себе на грудь, запястья, за уши. Девушка с экрана смотрела прямо Вере в глаза и говорила:

— У моего мужа сегодня был долгий, трудный день. Вам не кажется, что он заслуживает сказочной ночи? Я сделаю…

Вера посмотрела на торт. Наверняка девушка на экране не ест пирожных, она такая тоненькая и грациозная, скорее всего носит четвертый размер одежды.

Когда тарелки опустели и на них остались одни крошки, Вера отнесла их на кухню и положила в посудомоечную машину.

Она запустила ее, хотя та была почти пустой. Даже с включенными радио и телевизором кухня казалась огромной и холодной, а звук плещущейся воды действовал на Веру успокаивающе.

Она снова открыла холодильник и посмотрела на торт, раздумывая, не съесть ли еще кусочек, но затем с решительным видом захлопнула дверцу.

Вера переходила из комнаты в комнату, включая все приемники, транзисторы, телевизоры, а их в квартире насчитывалось целых пять штук — пока наконец не забрела в золотисто-белую спальню хозяйки.

Но ничего не помогало. Вера оставалась такой же одинокой, как и прежде. Единственное утешение находилось там, в холодильнике — вкусный застывший крем так и манил к себе.

Вера вспомнила слова доктора Уилера: «В тебе сидит совсем другая девушка. Помоги ей выбраться наружу».

— Нет! — закричала Вера. — Не смей!

Девушка приказала себе не думать о торте. Она ни за что не поддастся соблазну. С этим покончено.

Покончено раз и навсегда!

Нужно забыть дорогу на кухню!

Вера решительно закрыла дверь хозяйской спальни и огляделась. Она редко заходила сюда. Повсюду на стенах висели зеркала. Куда ни посмотришь, везде твое отражение.

Вся комната — сплошная Вера Браун.

Вера присмотрелась. Пожалуй, она немного похудела за последнее время. Прогулки с Вильямом в парке пошли на пользу.

Девушка начала медленно раздеваться.

Сняла голубую блузку, затем длинную бежевую юбку, наконец очередь дошла до бюстгальтера и хлопковых трусиков.

Раздевшись, Вера принялась придирчиво рассматривать себя в зеркале. Несмотря на недавнюю обильную трапезу, она не казалась себе слишком полной, как это было прежде.

Доктор Уилер говорил: «У тебя приятные черты лица».

В спальне Спринг имелся полный набор косметики от лучших фирм. Вера села на обтянутую материей скамеечку.

Освещенное безжалостным электрическим светом, ее лицо смотрело на нее из каждой створки.

«… Хорошее сложение и красивые глаза». Возможно, доктор польстил ей, но Вере хотелось верить. Она втянула щеки, чтобы скулы стали заметнее, и посмотрела в зеркало.

Хорошо или нет, понять трудно. Может, косметика сделает ее более привлекательной?

С минуту Вера внимательно рассматривала себя в зеркале, затем, тщательно отобрав нужные коробочки, занялась лицом.

Вся косметика была от Элизабет Арден. Девушка напудрила щеки и стала красить глаза: нанесла на веки голубовато-серые тени, подчеркнув по краям серебряной полоской, как это делала Спринг. Теперь вишневая помада, ну и для большей помпы длинные пушистые ресницы, которые она старательно загнула.

Вера снова внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Похоже, в ней мало что изменилось. Косметика не дала желаемого результата. Ну и пусть. Все равно ее никто не увидит.

Вера открыла дверцу шкафа размером тридцать на пятнадцать футов, вспыхнул яркий свет. На вращающихся вешалках висели бесконечные ряды самой разнообразной одежды на все случаи жизни. Сотни пар обуви, полки с аксессуарами…

— Господи, что это?

Вера в ужасе отпрянула, увидев перед собой белые неподвижные лица с устремленными на нее немигающими глазами. Каждое лицо обрамлялось разноцветными волосами, уложенными в аккуратные прически.

Вера замерла, чувствуя, как сердце рвется из груди. Присмотревшись внимательнее, девушка невольно рассмеялась.

Надо же быть такой глупой! Ведь это всего-навсего ларики!

Парики, надетые на муляжные головы.

Она выбрала самый шикарный из них, с пепельными длинными волосами, и осторожно натянула на свои тусклые волосы мышиного цвета. Затем взглянула в зеркало. Пожалуй, неплохо.

Вера отобрала пару серебристых итальянских сандалий и примерила. Размер ноги у Спринг немного больше, но ее собственные ноги оказались более широкими, поэтому сандалии пришлись впору.

Подбоченившись, Вера снова посмотрела в зеркало и осталась довольна. Несмотря на наготу, пышный парик и блестящие сандалии придавали ей загадочный вид Вера весело рассмеялась.

Сейчас самое главное — подобрать красивое платье. Здесь есть из чего выбрать. Да вот, пожалуй, и оно: платье из крученой серебристой сетки, расшитое стеклярусом и бисером, — серебро вперемешку с черным. Великолепно! Конечно, Спринг немного худее, но ведь покрой свободный, так что вполне подойдет.

Втянув живот, Вера через ноги надела платье. Она просунула руки в бретельки, и ткань плотно обхватила грудь.

Пока все шло хорошо. Пожалуй, сейчас она выглядит сногсшибательно, решила Вера, и самое время появиться очаровательному молодому человеку, который подаст ей руку и уведет за собой.

Решительно вздохнув. Вера потянула «молнию». И конечно, ту тотчас же заело. Вера тянула ее туда и обратно, но, увы, заело прочно.

Хорошее настроение моментально улетучилось. Господи, что теперь делать? Куда бежать? К швейцару? К лифтеру? Вера представила их насмешливые лица, и у нее внутри все похолодело. Кто, кто может ей помочь?

Вера подумала, сколько может стоить такое платье. Скорее всего несколько тысяч долларов. Какой ужас! Как же теперь быть?

Осторожно ступая на высоких каблуках. Вера вернулась в спальню.

На огромном телевизионном экране молодая пара в вечерних туалетах обедала в ресторане на свежем воздухе в горах Аризоны. За их спинами виднелся роскошный сверкающий автомобиль.

Всю квартиру Спринг заполнили звуки музыки: в симфонию Моцарта вплетались мелодии в исполнении нью-орлеанского джаза и гавайской гитары.

Нахмурившись, Вера подошла к зеркалу и, повернувшись к нему спиной, попыталась сдвинуть «молнию». Поглощенная своим занятием, девушка не слышала, как дверь спальни отворилась.

Кто-то громко рассмеялся, но понадобилось целых две минуты, чтобы Вера осознала, что смех раздается не с экрана телевизора, а от человека, который был совсем рядом…

…и стоял за ее спиной. Господи, да вот же он. Она видит его в зеркале.

Вера в ужасе застыла. У нее не было сил даже закричать.

Она видела в зеркале, как побелело ее лицо и весь грим превратился в клоунскую маску.

Девушка не могла пошевелить даже пальцем. Она стояла и ждала, когда он убьет ее, а в том, что незнакомец ее непременно убьет, не было и тени сомнения. Боже, как же страшно…

Внезапно человек заговорил, и Вера увидела ослепительную полоску белых зубов, контрастирующих с темным загаром.

— Привет! Все нормально, расслабься. Я не хотел тебя пугать. Ты, наверное, не слышала, как я вошел.

Вера попыталась улыбнуться, но зубы ее стучали. Она явственно слышала этот предательский стук.

Перепуганная, Вера начала медленно поворачиваться лицом к незнакомцу.

Приглядевшись, девушка поняла, что незваный гость уже не выглядит таким страшным, как в зеркале. Он оказался совсем юным, того же возраста, что и Вера, и очень симпатичным, действительно симпатичным. Одним взглядом девушка охватила немного длинноватые прямые черные волосы, веселое лицо с лукавыми глазами, фиолетовую футболку, черные джинсы и черный пиджак. Ну, парень — просто глаз не отвести. Намного красивее, чем она могла вообразить в своих мечтах.

Незнакомец все еще смеялся.

— Что все это значит? К чему такая какофония звуков?

Кто ты такая?

— Я… я няня. Присматриваю за ребенком.

— А где ребенок? И где сама Спринг?

— В Лос-Анджелесе, — ответила Вера и тут же спохватилась: определенно не следовало говорить этого. Теперь он знает, что девушка в квартире совершенно одна, хотя и маловероятно, что он убьет ее. Человек, который заразительно смеется, не может быть убийцей.

— Шум такой, будто в квартире толпа народа, — заметил молодой человек.

Веру осенила догадка: парень из бюро технического обслуживания. Ну конечно, соседи пожаловались на шум и попросили проверить — все ли исправно.

— Простите. Я сейчас все выключу. Я… Вы ведь из бюро технического обслуживания?

— Нет.

— Ой! — вскрикнула Вера, вновь охваченная страхом. — Тогда как же вы вошли?

— С помощью вот этого.

Парень повертел перед ее носом ключами.

— У вас ключи, но… — Вера оказалась в полном замешательстве. — Кто вы такой?

— Я Слоун. — Парень выжидающе посмотрел на Веру, но та никак не отреагировала. Его имя ей ни о чем не говорило. — Я Слоун Сент-Джон Тредвелл-младший. Неужели никогда обо мне не слышали? Хотя и так все понятно. Я самый главный секрет моей матери.

— Матери?

— Мне никогда не нравилось мое имя. Вы можете звать меня Сент. Это гораздо лучше.

Парень вышел в коридор, и Вера последовала за ним.

Они ходили из комнаты в комнату, приглушая звуки работающей радио — и телеаппаратуры.

— Спринг ваша мать?

— Да.

— Но почему она держит это в секрете?

Сейчас молодые люди находились в гостиной.

— Потому, что Спринг молодеет год от года, а я становлюсь старше. Скоро мы сравняемся в возрасте. Зачем си портить свой имидж, рассказывая о взрослом сыне.

В квартире наступила тишина. Парень помолчал и с грустью добавил:

— У меня нет к ней претензий. Мы так редко видимся…

— Вы живете с отцом? — полюбопытствовала Вера.

— Ты что, шутишь? Для этого он слишком занят.

Слова прозвучали как бравада, в которой, однако, чувствовалась фальшь.

— Но должен же ты где-то жить, — разумно заметила Вера.

— Конечно. В школах-интернатах, летом в лагерях, а между ними с тетей Глорией. Но теперь с этим покончено.

Теперь я свободный человек.

Вера не могла отделаться от мысли, что он нарочно столь цинично говорит о своих родителях, что на самом деле ему очень горько. Она не знала, что сказать, и некоторое время они стояли, молча глядя друг на друга.

— Ну… — начала Вера. — Жаль, что ты не застал свою мать. Тебе очень нужно ее видеть?

— Это она хотела меня видеть. Во всяком случае, так говорила. Думаю, просто забыла.

— Она уехала в Лос-Анджелес фотографироваться для журнала, — вежливо разъяснила Вера. — Все случилось так неожиданно.

Сент кивнул. На его лице появилась кривая ухмылка., — Все ясно. Она никогда не упустит возможности лишний раз сфотографироваться. Ну… — Он направился в холл. — Рад был с тобой познакомиться. Мне пора.

Вера видела Сента всего пятнадцать минут, но ей вдруг стало очень грустно: такой чудесный парень внезапно ворвался в ее жизнь, чтобы сразу и навсегда с ней расстаться.

— Если хочешь, не уходи, — сказала она, подражая гостеприимной хозяйке. Они подошли к лифту. — Куда ты идешь?

— На вечеринку.

— Ах да, конечно… — Вера смутилась. — Ведь сегодня пятница…

Мысль о том, что она опять останется одна в огромной пустой квартире, была невыносима. Сейчас одиночество будет особенно невыносимым. Неужели ей больше никогда не увидеть Сента?

Вера вспомнила о своем несчастье, о котором в страхе совсем забыла.

— Перед тем как уйти, помоги мне расстегнуть застежку, — попросила она.

— Конечно.

Сент развернул ее спиной к себе и взялся за «молнию».

Вера чувствовала на спине его дыхание, теплое прикосновение пальцев к обнаженной коже.

— Заело, — сказал он со вздохом. — Ни туда ни сюда.

— Господи, что же мне делать?

— Давай разрежем платье.

— Ты что? Оно же ее.

— Догадываюсь… Но зачем? Зачем ты надела платье моей матери? — в первый раз за все время спросил Сент.

Вера молчала. Не могла же она сказать этому парню, что хотела почувствовать себя красавицей, такой, какой ее видел доктор Уилер.

— Ну… Просто от скуки… Но ты ведь ей не скажешь?

— Ты скучала? — спросил он с таким удивлением, как будто впервые слышал это слово. — Почему же не пошла куда-нибудь?

— Потому, что я… — Вера опустила голову. — Я боюсь выходить одна.

— Это глупо. Знаешь что», — Сент очень довольный собой прищелкнул пальцами. — Уж коли ты полностью одета и тебе все равно самой не выбраться из этого платья, пошли со мной на вечеринку!

Уже в лифте он рассказал ей, что они идут в гости к Арни Блейзу. Самому Арни Блейзу. Вера несказанно удивилась.

— Неужели ты знаком с ним?

— Уже много лет. Я иногда останавливаюсь у него. Он недавно купил новую квартиру. Сегодня что-то вроде новоселья. Надо бы позвонить и предупредить, что я не один.

Веру охватила паника.

— Сент, я туда не пойду. Это исключено! Прошу тебя, не настаивай.

— Но почему?

Двери лифта раскрылись, но Вера, прижавшись к стене, и , не думала выходить.

— Иди один!

У лифта столпились люди, ожидая, когда им позволят войти. Независимого вида девушка в голубых джинсах и сердитая женщина в большой шляпе с перьями, державшая на поводке двух тявкающих йоркширских терьеров, с любопытством разглядывали их.

Сент схватил Веру за руку и потащил через весь вестибюль к двери, ведущей на улицу.

— Мы хорошо проведем время. Верь мне.

В не предназначенном для парковки месте стоял белый «Ягуар ХК-Е». Сент открыл дверцу.

Вера неохотно влезла в машину и села на удобное сиденье, обтянутое кожей шоколадного цвета. Сент сел за руль, а Вера вновь начала причитать, объясняя, что не хочет идти потому, что очень застенчива, не умеет общаться с людьми, особенно такими известными и богатыми.

— Они ничем не отличаются от простых людей.

— К тому же я ужасно выгляжу, — заметила Вера, уверенная, что все будут смеяться над ней и она сгорит со стыда.