Глава 28

Вера, запыхавшись от ветра и проливного дождя, бежала вверх по лестнице, стараясь не отставать от Арни. Ей казалось, что она карабкается по этим крутым ступеням целую вечность, но все будет напрасным, потому что они не успеют и не смогут помешать Даймонду убить Джи Би.

Внезапно Арни остановился как вкопанный и схватил Веру за руку.

Впереди стояли Дональд и Сент, их фонарики были направлены вниз, а их лица, подсвеченные снизу, выглядели словно черепа с пустыми глазницами.

И вдруг они увидели Виктора Даймонда.

Вера только взглянула и сразу отвернулась, ее желудок сжался и исторг из себя все содержимое.

Однако никто не обратил на нее внимания, потому что Джи Би нуждалась в помощи больше, чем она. Арни повел Веру обратно, подальше от этого места, поддерживая за талию, так как ноги ее заплетались и она едва могла идти.

— Все хорошо, — шептал Арни. — Теперь все кончилось, идем.

Они спустились вниз по ступеням, прошли через пляж, стараясь не столкнуться с деревенскими, бежавшими им навстречу, поднялись по тропе к трейлеру, где размещалась клиника студии «Омега». Там Арни уложил Веру на кровать и принес ей стакан горячего чая.

— Арни… его голова… Как это могло случиться? Арни, у него не было головы!

— Я знаю. Успокойся.

Спокойный голос Арни благотворно подействовал на Веру, чай тоже помог, и девушка чувствовала себя вполне сносно, когда Дональд и Сент принесли Джи Би.

Вера помогла Дональду смыть с Джи Би грязь и уложить в постель.

— Все, что мы можем для тебя сделать, — сказал Дональд Джи Би, — это согреть, успокоить и подлечить.

Джи Би лежала, крепко сжимая его руку и глядя на него с доверием и радостью. Сейчас, когда с ее лица смыли весь грим, она больше не походила на Старфайер, а напоминала испуганную шестнадцатилетнюю девочку.

Арни принес ей чашку горячего сладкого чая.

— Выпей, он тебе поможет.

Пришла медсестра, растрепанная, пахнущая пивом, но вся ужасно деловая. Она предложила Джи Би принять снотворного и постараться заснуть.

Джи Би решительно отказалась.

— Я не принимаю никаких лекарств, — сказала она.

— Но ты же прошла через ужасное потрясение. То, что с тобой произошло…

— Оставьте меня в покое! Я не хочу пичкать своего ребенка лекарствами. Я себя прекрасно чувствую.

— Ребенка? — удивилась медсестра.

— Уверен; что ты чувствуешь себя прекрасно, — успокоил Джи Би Дональд. — Не всякий может вынести такое, особенно если учесть, сколько водки ты выпила.

— Я об этом ничего не знала. Я же могла убить своего ребенка. Это не повредит ему?

— Нисколько. Эта дрянь не просочится через стенки твоего желудка.

— Но я к тому же падала.

— Дети хорошо упакованы и защищены от ударов.

— Не надо меня обманывать.

— Я когда-нибудь тебя обманывал?

— Дональд, ты должен спасти ребенка, — продолжала настаивать Джи Би.

— Конечно, я сделаю все возможное, но и ты должна мне помочь. Сейчас же замолчи и спи. Тебе надо побольше отдыхать.

— Не оставляй меня одну.

— Я никогда тебя не оставлю.

Вера с интересом наблюдала, как Дональд погладил Джи Би по голове, затем нагнулся и поцеловал, в то время как Джи Би судорожно цеплялась за его руку. Вера знала, что он просидит вот так всю ночь.

— Идем, Вера, — сказал Сент.

Арни ждал их на улице. Дождь продолжал лить как из ведра, но он, казалось, не замечал его. Его клетчатая рубашка насквозь вымокла и прилипла к телу, шейный платок походил на мокрую крысу.

— Там все в порядке? — спросил он.

— Более чем, — ответил Сент.

— Тогда увидимся утром.

Арни повернулся и направился к деревне.

— Куда идешь? — спросил Сент.

— В церковь. Они отнесли его туда. Хочу помолиться за его душу. — Лицо Арни было бледным и мокрым. — Из всех людей, которых я знал, у этого человека была самая черная душа, над ним висело проклятие. Сейчас ему нужны все молитвы на свете.

— Но, Арни, ты же не католик, — заметила Вера.

— Какое это имеет значение?

Арни решительно расправил плечи и направился к церкви, где сквозь окна виднелись огоньки свечей и слышался голос отца Игнасио, читавшего заупокойную молитву.

— Ну вот мы и дома, — сказал Сент, закрывая дверь каюты Веры.

— Да, дома, — согласилась Вера, не зная, что еще сказать. Она чувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной, но знала, что стоит ей только прилечь и закрыть глаза, как весь кошмар снова повторится. Голова у нее раскалывалась, глаза жгло от невыплаканных слез.

— Я чувствую себя точно так же, как и ты, — сказал Сент. Он подошел к ней и заключил в свои объятия. Вера уткнулась ему в плечо. Сент повернул ее лицо к себе и поцеловал сначала нежно, затем со всевозрастающей страстью, и девушка почувствовала, как с этим поцелуем ее покидают смущение и отчаяние.

— Господи, Вера, — шептал Сент, — как ты мне нужна.

Она едва чувствовала крепкую хватку его пальцев на своих плечах и боль на губах, когда Сент укусил ее. Не помнила она, как они, обнаженные, оказались на ее узкой койке, где долго вертелись и боролись, словно два диких животных, пока страсть не захлестнула их с головой. Не думая ни о чем, ни о чем не жалея, она отдалась этой страсти. За окном каюты бушевал ветер и лил дождь, а они крепко сжимали друг друга в объятиях, и их тела двигались мерно и плавно, как волна, на которой качалась яхта.

Вера проснулась утром с ясной головой и, повернувшись, увидела, что Сент смотрит на нее. Она чувствовала себя на удивление отдохнувшей, обновленной и полной надежд, как будто все, что наболело, смыло дождем. Сент, казалось, чувствовал то же самое.

— Все, что я говорил тебе вчера в кантине. Вера, правда до последнего слова. Я люблю тебя. — Он повернулся на бок к ней лицом. — Я всегда любил тебя, — сказал он, очерчивая пальцем линию ее губ. — Просто я был потрясающим дураком и не осознавал этого. Ты выйдешь за меня замуж?

— Да, — ответила Вера.

Она чувствовала на своей коже дыхание Сента, когда он целовал ее во впадинку на шее. Вера с наслаждением вздохнула.

— Я хочу заняться с тобой любовью при свете дня, — прошептал Сент. — Мы еще никогда этого не делали… Нам многое предстоит сделать вместе.

Ее тело очень подходило к его телу. Она сомкнула ноги у него на спине, и, несмотря на узкую койку, им было удобно и их движения были размеренными и плавными, словно они танцевали вместе, как когда-то танцевали в ее комнате в Сан-Франциско. Вера крепко держала его в своих объятиях и внимательно изучала, словно никогда не видела прежде, каждую пору на его лице, каждую жилку на закрытых веках, изгиб бровей, блеск волос, скульптурную резьбу ушей.

— Я люблю тебя, — прошептала Вера. — Я всегда тебя любила. Ты это прекрасно знаешь.

Он перевернул ее на живот и лег сверху; его руки нежно ласкали ее грудь.

— Они словно специально сделаны для моих ладоней, — прошептал Сент.

— Теперь, когда я похудела, они стали совсем маленькие.

— Они великолепны.

Он снова вошел в нее.

— Не останавливайся, — попросила Вера.

— Если бы это было возможно, — прошептал Сент ей в ухо.

Он положил руки ей на талию и крепко прижал к себе.

Она чувствовала его живот на своих ягодицах и старалась войти с ним в один ритм, — Господи, Вера, — услышала она сквозь его прерывистое дыхание.

Ему было хорошо в ее теле, он взял девушку за плечи и положил на койку. Сейчас для них ничего больше не существовало, кроме любви. Они слились в единое целое, растворились друг в друге, и так продолжалось долго, бесконечно долго.

Позже, согретая теплыми объятиями Сента и почти засыпая, Вера вдруг вспомнила о Ройале Гутиерресе, и ей стало жаль его. Одинокий, всеми покинутый, старик бродит сейчас где-то в джунглях.

— Как ты думаешь, они поймают его? — спросила она.

Сент сразу понял, о ком идет речь.

— Нет, — ответил он. — Им никогда его не поймать.

На следующий день Ясон Брилл снова превратился в умную машину, забыв о проявленной накануне человеческой слабости. Он сделал несколько нужных звонков официальным лицам в Мехико, доказав тем самым, что имя Виктора Даймонда работает даже и после его смерти. Все формальности, все нужные документы и разрешения, для оформления которых требуются недели, подготовили за несколько дней с потрясающей быстротой, и он, облачившись в свой черный костюм, погрузил гроб с останками Даймонда на личный самолет студии «Омега», который находился за пределами терминала Пуэрто-Валларта. Лицо Брилла при этом не выдавало никаких эмоций, как будто он грузил не гроб, а ящик с апельсинами.

Вера с Сентом, Дональд Уилер и Джи Би отказались лететь с ним. Вместо этого они полетели в Лос-Анджелес на частном чартерном самолете. В аэропорту их встретил шофер, управлявший похожим на вагонетку автобусом, который долго кружил по летному полю. Наконец он высадил их на стоянке автотранспорта, где рыскали взволнованные репортеры. Но их никто не узнал.

Дональд усадил Джи Би в грязную «тойоту». Она оделась в простую льняную блузку в зелено-белую полоску, голубую джинсовую юбку, голову ее прикрывал черно-белый платок, а большие солнечные очки закрывали половину лица.

Ей казалось, что в таком наряде она выглядит совершенно незаметной — типичная туристка.

— Залезай скорее, пока кто-нибудь не узнал тебя, — сказал ей Дональд, помогая забраться в машину.

Джо-Бет чудесным образом шла на выздоровление. Она снова стала Джи Би, Старфайер ушла из ее жизни, чтобы уже никогда не вернуться, а вместе с ней ушла и аура Виктора Даймонда.

Девушка отмела от себя еще один кусок жизни с такой же легкостью, с какой змея меняет кожу.

— Я уже к этому привыкла, — сказала она Сенту, высунувшись из окна машины, чтобы поцеловать его на прощание, — но клянусь, что это в последний раз. Сейчас я поеду в Напу, где буду выращивать виноград и воспитывать моего ребенка.

Джи Би выглядела веселой, и улыбка не сходила с ее губ. Вера никогда ее такой раньше не видела.

— Мы остановимся на ночь в Биг-Суре. Затем приедем в «Дубы», и я никогда оттуда не уеду.

Она наотрез отказалась присутствовать на похоронах Даймонда, которые вызывали у нее страх, смешанный с отвращением, и поэтому Сент и Вера поехали одни, так как Сент внезапно оказался в нелегком положении наследника монарха.

Король умер, да здравствует король!

Они с Верой ехали в черном лимузине Дэвида Циммермана, следовавшем сразу за катафалком и возглавлявшем вереницу таких же черных лимузинов, свет фар которых пробивался сквозь пелену дождя.

После кремации Сенту вручили урну с прахом Даймонда, который, согласно его завещанию, должен быть развеян над пляжем Малибу, рядом с его домом, который по его воле переходил к Джи Би вместе со значительной суммой денег.

— Мне он не нужен, — решительно возразила Джи Би. — Делайте с ним что хотите. Я никогда туда больше не войду.

Она наотрез отказалась забрать даже свои личные вещи.

— Я ненавижу этот дом и не хочу, чтобы хоть что-то напоминало мне о нем. Все это принадлежит Старфайер, а у меня с ней нет ничего общего. Деньги Даймонда мне тоже не нужны, они дурно пахнут.

— Деньги есть деньги, — ответил Сент. — Просто люди не всегда зарабатывают их честным способом. Если они не нужны тебе лично, то сделай на них что-нибудь хорошее, например, обеспечь свою мать до конца жизни или открой приют для сирот. Я думаю, ты сама найдешь им хорошее применение.

— Хорошо, — согласилась Джи Би после некоторого раздумья. — Я потрачу их на Вэнджи. Я много думала о ней.

Вот с нее-то я и начну. Я должна обеспечить ей пожизненное обеспечение и как-нибудь съезжу навестить ее, пусть она даже не будет знать, кто перед ней.

Хамура содержал дом в Малибу чистым и проветренным, но тот, словно живое существо, постепенно выпускал из себя жилой дух, как будто предчувствовал, что Виктор Даймонд никогда в него не вернется, и затаился в мрачном ожидании новых обитателей.

— Вера с Сентом, Дэвид Циммерман и адвокат, чье имя Вера так и не запомнила, исследовали дом сверху донизу, включая огромную спальню, мрачную медитационную комнату и расположенную внизу проекционную.

— Здесь где-то должны быть фильмы с участием Вэнджи Селлорс, — сказал Сент. — Мне бы хотелось на нее посмотреть, просто для сравнения.

— Для какого сравнения? — удивился Дэвид Циммерман.

— Мне хотелось бы знать, действительно ли она так похожа на Джи Би.

— Вэнджи? — еще больше удивился Циммерман.

— Одной из причин, почему Джи Би осталась с Даймондом, было чувство вины, — объяснил Сент. — Вера и Арни считают, что она вовсе не похожа на Вэнджи.

— А как же иначе? — удивилась Вера. — Ведь мы никогда не видели ни единой ее фотографии, не говоря уже о фильмах.

Адвокат с нетерпением посмотрел на часы.

— Даймонд обвинил Джи Би, что та бесчестно обошлась с ним, загримировавшись под Вэнджи, чтобы тем самым привлечь его внимание.

— Не вижу в этом никакой логики, — сказал Циммерман, заряжая в проектор фильм «Образ Терри» с участием Вэнджи.

Он выключил свет, и все расселись по местам. На экране замелькали кадры.

Фильм был ужасным, адвокат заерзал на месте и тяжело вздохнул.

— Вам не стоило платить мне такие деньги, чтобы заставлять смотреть фильм, особенно такой отвратительный, как этот…

— Вот она, — тихо сказал Циммерман. — Это она. Это Вэнджи Селлорс.

Все затаили дыхание, когда на экране появилась стройная девушка и, держась за поручни, плавно пошла по вагону электропоезда метро.

Циммерман остановил кадр, и Вэнджи Селлорс, лицо которой возникло крупным планом, в упор посмотрела на них с экрана, прекрасная какой-то неземной красотой и вся озаренная внутренним светом.

— Но она же совсем не похожа на Джи Би, — прошептала Вера, разглядывая ее.

Тогда зачем же он это сделал? Зачем сказал, что Джи Би похожа на Вэнджи?

Был серый, промозглый день, в воздухе стоял сырой туман, но никому из них не хотелось оставаться в доме. Все четверо уселись за столик на веранде, куда Хамура подал им чай в маленьких фарфоровых чашечках.

— Даймонд с самого начала водил всех за нос, — сказал Циммерман. — Он заявил Арни, что отказывается от проекта «Старфайер», так как Сент сидит в тюрьме за наркотики, но узнав, что Спринг Кентфилд — его мать, был заинтригован и, сославшись на наркотики, решил выиграть время, чтобы побольше разузнать о Сенте.

— Что значит выиграть время? Всем известно, что Даймонд ненавидел наркотики.

— Ему было наплевать на них, — ответил Циммерман. — Его война против наркотиков — всего-навсего игра на публику.

— Но почему?

— Мы еще дойдем до этого.

— Но разве он не сказал Арни, что заинтересован в этом проекте и что ему надо все обдумать? — спросил Сент.

— Вполне возможно, что сказал, но такое не в духе Даймонда. Ему обязательно нужно заманить вас в ловушку, чтобы потом было легче манипулировать. У Даймонда был византийский ум. Он отказался от проекта по соображениям морали, и это незамедлительно поставило вас в зависимость от него. Когда же он решил принять участие в проекте, вы были ему настолько благодарны, что ничего не требовали взамен. Он мог вертеть вами, как хотел.

— А если бы Арни пошел с этим проектом на другую студию?

— Из этого бы ничего не вышло. Рано или поздно он все равно вернулся бы к нему. Именно так случилось с твоим фильмом «Выхода нет».

— Потрясающе, — выдохнул Сент.

— Такой же трюк он проделал и с Джи Би, — продолжал Циммерман. — На вечере у Стивена Романо он соврал ей, что она точная копия Вэнджи, хотя у них нет ничего общего. Виктор хотел, чтобы девушка чувствовала себя виноватой, пристыженной и обязанной ему. Короче, он загнал ее в угол. Даже более того, поставил ее мать и сестру в зависимость от себя.

— Но ведь она могла увидеть фотографию Вэнджи, — возразила Вера.

— На это у нее не было ни малейшего шанса. Даймонд сделал все, чтобы Джо-Бет никогда не увидела ее. Если бы она попросила показать ей фотографии, он бы ответил, что уничтожил их, так как это связано с тяжелыми для него воспоминаниями. Не осталось ни единой копии фильмов с ее участием, потому что Виктор все выкупил. И потом, если вы помните, Джи Би говорила, что он держит дверь проекционной под замком, и она никогда не бывала там одна.

— Так если вы все это знали, то почему же до сих пор молчали? — спросила Вера с укоризной.