Мэри-Роуз ХЕЙЗ
      АМЕТИСТ
      ТОМ 1
      Перевод с английского О.В. Хитрука
      Анонс
      Это - высший свет. "Красивая жизнь", о которой мечтают многие и которая доступна лишь единицам. Тут царят блеск и роскошь, но нет ничего подлинного - кроме бриллиантов. Тут играют в любовь и дружбу, как в забавную игру, а мужья изменяют женам с их лучшими подругами и мужьями этих лучших подруг. Тут аристократы оказываются мошенниками, а аристократки преступницами. Тут дозволено все. Но за вседозволенность приходится расплачиваться дорогой ценой...
      Моей матери, Энид Ленгмейд
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      Глава 1
      Тишину вечера разорвал громкий и резкий телефонный звонок. Сидевшая в скрипучем плетеном кресле, совершенно измотанная после долгого трудового дня, Джессика Хантер слышала, как надрывается аппарат, но решила не подходить. Она смертельно устала, да к тому же это точно не Рафаэль: он никогда не звонит раньше одиннадцати, а сейчас только восемь часов. Вероятнее всего, в данный момент доктор Рафаэль Геррера торчит где-нибудь на Переферико, застряв на своем черном "корвете" в автомобильной пробке по дороге из госпиталя домой.
      Но телефон не умолкал.
      "Черт бы тебя побрал!" - ругнулась про себя Джессика и, заставив-таки себя подняться, недовольная, поплелась в дом, гадая на ходу, кто бы это мог быть...
      - Джесс, это Танкреди.
      - Танкреди... Чего тебе? - холодно спросила Джессика.
      - Ты нужна Виктории. Я хотел, чтобы ты приехала в Данлевен.
      Сквозь тысячи миль, отделяющих северную Шотландию от Сан-Мигель-де-Альенде, в горах центральной Мексики, голос Танкреди был едва слышен, но тревожен. И тревожен настолько, что Джессика, уже готовая было зло рассмеяться в ответ, на долю секунды растерялась.
      - Это еще зачем? - взяв себя в руки, с наигранным равнодушием поинтересовалась она. - Что-нибудь случилось?
      - Всего не расскажешь, приедешь - сама поймешь, - хрипела телефонная трубка. - Я не просил бы, не будь на то веской причины. Прошу тебя, Джесс, приезжай немедленно...
      - Что значит "немедленно"? Сегодня вечером, что ли?
      - Завтра ты можешь быть здесь.
      - Я пошутила.
      - Сейчас не до шуток, Джесс.
      - Ну тогда на следующей неделе. Если смогу...
      - Будет слишком поздно. Ты должна приехать сейчас.
      Сейчас или никогда. - Приняв, очевидно, молчание Джессики за знак согласия, Танкреди решил, что разговор можно закончить. - До свидания, Джесс. Жду тебя в Данлевене.
      Джессика медленно повесила трубку. Попытавшись рассчитать разницу во времени, она пришла к выводу, что в Шотландии сейчас около двух или трех часов ночи. Довольно странное время для телефонного звонка! Он что, пьян?
      Вряд ли - Танкреди никогда не напивался.
      Минуту спустя раздался новый звонок. Из Англии звонила Катриона.
      - Я только что говорила с Танкреди. Он дозвонился до тебя? Я дала ему твой номер. Танкреди говорил так странно.
      Он что-нибудь тебе сказал, Джесс? - У Катрионы тоже было около двух ночи, и она тоже говорила с явным беспокойством. - Что там натворила Виктория?
      - Ах, если бы я знала!..
      Положив трубку, Джессика задумалась. "В чем тут дело?" - спрашивала она себя и не находила ответа.
      Через полчаса снова зазвонил телефон. Теперь на проводе был Нью-Йорк.
      - Так ты как, едешь? - вопрошала Гвиннет.
      - Да. - Джесс тяжело вздохнула.
      - А ты знаешь, что это за день?
      - Сегодня? Сегодня - двадцать седьмое июня.
      - Джесс, - в голосе Гвиннет зазвучала настойчивость, - ты должна приехать туда до тридцатого. Тридцатого не лети. - Смущенный смешок. Может быть, я совсем уже свихнулась, но никак не могу вспомнить...
      Мысли Джессики скакнули на двадцать лет назад.
      - Ничего ты не свихнулась. Все правильно.
      - Ее предсказания всегда сбывались.
      - Знаю.
      ***
      Джесс успела на утренний автобус до Мехико и провела четыре часа в салоне, битком набитом рабочими, крестьянами, старухами с многочисленными баулами и коробками, детьми, курами и даже поросенком в большой корзине. Из Мехико она долетела до Майами, где после шумного скандала с администрацией ей удалось выбить билет по брони для отпускников. Рейсом "Бритиш Эйруэйз" Джессика вылетела в Лондон.
      В следующем месяце у Джесс должна состояться очередная большая выставка в галерее Вальдхейма в Нью-Йорке.
      Осталась куча мелких дел, требовавших немедленного решения, и ей следовало бы сидеть дома и заниматься выставочными проблемами, а не лететь за тридевять земель в уединенный замок на севере Шотландии. Но выбора не было...
      Джесс с тоской подумала о своем прекрасном уютном домике в Сан-Мигеле. Она переехала туда два месяца назад в поисках уединения и покоя, необходимых для того, чтобы дописать сразу три картины: все три - очень изящные, хотя и несколько зловещие пейзажи в манере, сделавшей ее известной художницей. Еще вчера вечером она сидела у себя во внутреннем дворике среди виноградных плетей, потягивала винцо и думала о Рафаэле.
      Рафаэль собирался приехать к Джесс из столицы на выходные, и таким образом в их распоряжении оказывалось целых два драгоценных свободных дня. Именно драгоценных, если учитывать забитый до отказа рабочий график Рафаэля - одного из ведущих кардиохирургов Мехико.
      Рафаэль расстроился не меньше Джесс.
      - Но, Джессика, мы не виделись уже три недели. И ты не представляешь, до чего же трудно было вырваться на уик-энд...
      Рафаэль злился на Джесс. Она представила его в гневе прищуренные живые янтарные глаза, сильные пальцы хирурга, раздраженно теребящие на голове копну густых, черных как смоль волос.
      - И почему именно сейчас?
      - Я все объясню позже. Это - личное. - Джессика терпеть не могла скрывать что-либо от Рафаэля, но на этот раз обстоятельства вынуждали ее молчать.
      Повесив трубку, недовольная и расстроенная Джесс уставилась на телефон и принялась нервно барабанить пальцами по столику, борясь с желанием рассказать Рафаэлю обо всем. Почему она не открылась ему? Потому что Рафаэль испугается за нее и запретит поездку?
      Придя к выводу, что причина вовсе не в этом, Джесс поджала губы. Ей было неприятно сознавать, что она не рассказала Рафаэлю правды из-за того, что звонил Танкреди.
      Стюард склонился над Джессикой и уже во второй раз поинтересовался, не хочет ли она что-либо выпить перед ужином.
      - Шампанское, пожалуйста.
      Вино несколько успокоило Джесс, помогло даже почувствовать нечто вроде смирения перед судьбой. В конце концов, решение принято: она в пути. И теперь поздно беспокоиться о Рафаэле и выставке. Джессика вытянула ноги и, уставившись на носки своих потрепанных, но очень удобных башмаков из мягкой телячьей кожи, попыталась угадать, что же могло приключиться с Викторией.
      Предположений было больше чем достаточно. Виктория Рейвн, журналист-международник, вела безрассудную, полную опасностей жизнь. Она специализировалась на войнах, переворотах, революциях и при этом не только не думала об опасности, но и обладала сверхъестественной способностью оказываться в самый решительный момент в нужном месте., неизменно становясь первым репортером, сообщавшим о захвате самолета, заложенных бомбах и прочих актах насилия.
      Она была тяжело ранена в Бейруте, потом в Северной Ирландии и Сальвадоре. Если и на этот раз она ранена, то, значит, точно находится теперь в госпитале, а не с братом в средневековом замке, расположенном в глуши северной Шотландии.
      Если бы Виктория была просто больна, Танкреди, естественно, хоть как-то об этом сказал. Почему нет? Какие в таком случае недомолвки? И, что особенно важно, Танкреди, прекрасно зная, как к нему относится Джесс, ни за что не осмелился бы ей позвонить.
      Может быть, Танкреди каким-то образом узнал о том предсказании и решил мрачно пошутить? Мог ли он быть настолько жестоким?
      Джесс решила, что, конечно, мог, но не сейчас. Ведь, как бы там ни было, проблема реальна: Виктория в беде.
      И сейчас, после стольких лет, после того как Виктория Рейвн вывернула всю свою жизнь наизнанку, Джесс все же не могла не поехать к подруге. У Джесс были обязательства, и она никогда не забывала о них.
      ***
      "Ох, Боже ты мой! - мысленно недоумевала Гвиннет. - Что, черт возьми, происходит? Что я делаю?"
      Позвонил Танкреди, и она слепо ему повиновалась.
      - Бегство в Шотландию, - Альфред Смит пристально посмотрел на Гвиннет, - иначе это не назовешь.
      Время выпало ужасно неудачное.
      Альфред должен был сейчас находиться в Лондоне, но вместо этого он торчал в Нью-Йорке, в спальне Гвиннет, куда они поднялись еще в семь вечера, прихватив с собой сандвичи с цыплятами и шампанское. Гвиннет пребывала в полнейшем восторге от встречи с Альфредом. Несколько часов подряд они занимались любовью и теперь в сладком изнеможении лежали в разоренной постели. Рука Альфреда все еще покоится у нее на груди, ее щека отдыхает на его животе.
      - К черту телефон, - сонно пробормотал Альфред и, когда Гвиннет пошевелилась, предложил:
      - Пусть наговорят, что надо, на автоответчик.
      - Я его отключила...
      Гвиннет высвободила руку, сняла трубку и услышала Голос, мгновенно напомнивший ей о существовании рая и ада.
      - Я еду вовсе не из-за него. Я нужна Виктории, - попыталась объяснить Гвиннет.
      Само собой, Альфред ей не поверил:
      - Не надо мне вешать лапшу на уши. Я что, придурок, что ли? С каких это пор Виктория Рейвн стала в ком-то нуждаться?
      - Такого действительно никогда не было. Именно поэтому я и еду.
      "Скоро тридцатое июня, - могла бы добавить Гвиннет, - и что-то случится. Что-то страшное. Я чувствую".
      Альфред прошел за Гвиннет в ванную и, стоя за ее спиной, с недовольной миной наблюдал в зеркале, как она пригоршнями плещет холодную воду на разгоряченное лицо.
      - А ты бы поехала, если бы она сама позвонила?
      - Конечно.
      Альфред пристально посмотрел на Гвиннет, и внезапно выражение его лица смягчилось. Оно выглядело печальным и постаревшим.
      - Ах, милая, что мы творим? Это бессмысленно...
      Альфред поднял руки, призывая Гвиннет в свои объятия.
      Потянувшись навстречу, она сделала полшага вперед, желая ощутить блаженную безопасность в сильных, надежных руках. Губы Гвиннет безмолвно произносили имя Альфреда.
      Но тот неожиданно опустил руки, и лицо его посуровело.
      - Поезжай, если должна. Но прежде чем на что-то решиться, хорошенько подумай. Я, если говорить откровенно, никогда не верил, что синица в руке лучше журавля в небе.
      ***
      Гвиннет задумчиво смотрела сквозь тонированные стекла лимузина на коттеджи Куинса и густо покрытые пылью ряды деревьев вдоль шоссе. Она думала о собственном доме,. которого у нее никогда не было. До сих пор ее мало волновала проблема семьи: всегда находились вещи, в данный момент более важные. Но вот ей уже тридцать семь. До сорока осталось всего каких-то три года, и это пугает. Круглые даты всегда казались ей роковыми. Сейчас она теряет любовника.
      Не за горами и закат карьеры...
      ***
      Франческу решение Гвиннет привело в бешенство:
      - Ты просто помешалась. Даже тебе непозволительно крутить-вертеть все, как Бог на душу положит.
      Франческа была не только главой агентства "Де Ренза модел", но и близкой подругой Гвиннет. А положа руку на сердце, даже гораздо больше, чем просто подругой. В свое время Франческа спасла растреклятую ее жизнь, что теперь давало ей право в гневе не стесняться выражений.
      - Неделю назад я подрядила тебя на обложку и разворот. Даже несмотря на то что это твоя двадцатая обложка "Вог", ты не можешь наплевать на нее. Вспомни, Джонс, времени у тебя в обрез: еще три года - и конец!
      - Я знаю, Фран.
      - Черт тебя побери, а ты не можешь подождать хотя бы неделю? Тогда я смогла бы без лишнего напряга как-то выкрутиться с заявками... Не поступай так со мной!
      - Больше этого никогда не случится. Обещаю.
      - Хотелось бы верить, - поджав губы, ледяным тоном отрезала она.
      Гвиннет же про себя поклялась, что и впредь будет поступать так, как считает нужным. В запасе у нее все же еще есть несколько спокойных лет. Сколько раз ей говорили, что с таким классическим телосложением красота Гвиннет неподвластна времени.
      - До чего же хорошо ты сложена! - сказал ей Танкреди в тот далекий летний вечер, когда Гвиннет почувствовала, что безнадежно влюблена в брата Виктории.
      А еще раньше...
      Сердце Гвиннет заныло от накативших на нее воспоминаний.
      ***
      Леди Катриона Вайндхем съехала с шоссе номер 18 (Бат) и, развернув свой бутылочно-зеленый "Ягуар ХК-Е", на всех парах помчалась на восток, в Лондон.
      "Мне не следует этого делать", - уже, наверное, в двадцатый после звонка Танкреди раз подумала Катриона.
      Польский граф со своей богатой американской графиней приедут сегодня после обеда с трехдневным визитом в Барнхем-Парк и, вне всяких сомнений, с нетерпением будут ждать встречи с "прекрасной леди Вайндхем". А значит, отсутствие Катрионы может помешать успешному исходу дела.
      В высшем свете так не поступают. И тем не менее Катриона ехала со скоростью сто миль в час в аэропорт Хитроу на встречу с Джесс и Гвиннет им во что бы то ни стало надо успеть на вечерний рейс местных авиалиний до Глазго. В Глазго они арендуют автомобиль и отправятся на нем в Данлевен.
      Весь план, с присущей ей рациональностью, рассчитала Катриона.
      - Ты нужна Виктории, - сказал Танкреди. - Она нуждается в помощи. Я боюсь за нее. Понимаю, что у тебя масса вопросов, но, прошу, приезжай... Не ради меня, - добавил он, делая ударение на каждом слове, - ради Виктории.
      Когда-то Танкреди Рейвн был злейшим врагом Катрионы. Она просто не представляла себе, что может ненавидеть кого-либо так, как ненавидела Танкреди, а потом вдруг, пусть и не всецело, но поддалась чарам его обаяния. Впрочем, все это было очень давно. Теперь же Катриона стала совсем другим человеком.
      Она не сказала Ши, что едет в Данлевен. И теперь, вспомнив, как всегда, Ши, она почувствовала острый приступ страстного желания, почти физически ощутила прикосновение его сильных рук, его гибкое тело, нежный свет глаз, встречающих ее в переполненных залах аэропортов и железнодорожных вокзалов. Катрионе постоянно не хватало Ши, и, даже когда они были вместе, она никак не могла насытиться любимым.
      Ши отсутствовал неделю. Недосягаемый. Он сказал, что у него сборы в Уэльсе. Разумеется, Ши всякий раз говорил, что находится на сборах или тренировках, возможно, что так оно и было, хотя с той же вероятностью Ши мог в это время десантироваться где-нибудь в Иране, Афганистане или Центральноафриканской Республике - Катрионе никогда об этом не узнать.
      Сегодня же, впервые за все время, Катриона была рада тому, что Ши в отъезде. Впрочем, радость эта заставляла ее чувствовать нечто вроде вины и даже предательства по отношению к Ши. Она так его любит, что готова отдать ему всю свою жизнь; она может открыться этому человеку абсолютно во всем, за исключением... За исключением поездки в Данлевен для встречи с Викторией Рейвн.
      Два года назад Катриона и Гвиннет показали Ши репортаж Виктории в "Ньюсуик" о четырех днях, проведенных в Сирийской пустыне на борту авиалайнера, захваченного террористами.
      - Виктория всегда оказывается там, где случаются подобные вещи. У нее настоящее репортерское чутье, - прокомментировала статью Катриона.
      - Ты же знаешь, что Виктория у нас ясновидящая, - как бы в шутку вставила Гвиннет, но Катрионе показалось, что подруга говорит вполне серьезно.
      - Сомневаюсь, - сухо заметил Ши.
      Тогда он не стал развивать тему и к разговору о Виктории вернулся только в прошлом декабре, в день, когда Катриона и Гвиннет, играя в теннис, вновь разговорились о Виктории Рейвн. Позже, вечером, оставшись наедине с Катрионой, Ши сказал:
      - Если ты опять встретишься с Викторией Рейвн или будешь поддерживать с ней какие бы то ни было отношения, у тебя могут возникнуть серьезные проблемы. Проблемы со мной. Я не допущу никаких отношений между вами. И не требуй от меня каких-либо объяснений, просто поверь - Виктория опасна.
      - Этого не будет, пока ты не скажешь мне, в чем тут дело.
      Ши нахмурился.
      - Черт тебя побери, Кэт! Хорошо, скажу больше, но на этом поставим точку.
      И Катриона узнала о том, что имя Виктории регулярно появляется в секретных компьютерных распечатках для правительственных учреждений по всему миру, что Виктория "оказалась в смертельной опасности" далеко не случайно и вовсе не благодаря своему "репортерскому нюху".
      Катриона плохо понимала, о чем говорит Ши, но ей стало почему-то не по себе.
      Катриона припомнила о Виктории все, что могла: ее скрытную жизнь, рискованные путешествия, странных друзей, - и в голову ей закралась неприятная догадка.
      - Ты хочешь сказать, что Виктория...
      Однако Ши уже заперся в ванной.
      О нет! Катриона решительно помотала головой. Нет, не может быть. Но вслед за этим она вдруг удивилась, почему подобная мысль не приходила ей в голову раньше, и лишь более чем краткая, неохотно выданная Ши информация заставила ее посмотреть на похождения Виктории по-новому.
      Медленно опустившись на постель, Катриона прошептала:
      - Виктория Рейвн - террористка!
      ***
      Заморосил мелкий дождь, и шоссе стало скользким. Катриона подъезжала к повороту на Хитроу. Очень скоро она увидит Гвиннет и Джесс. А завтра в это время подруги уже будут в Данлевене и тогда наконец узнают все. Катриона в последний раз позволила себе задаться вопросом: стоит ли ради Виктории так рисковать их отношениями с Ши? Впрочем, теперь слишком поздно размышлять по этому поводу.
      Что сделано, то сделано - она в пути. "Дворники" на ветровом стекле работали беспрерывно, пытаясь справиться с потоками грязной воды, летевшей из-под колес идущего впереди грузовика. Катрионе приходилось с особым напряжением следить за движением, что, однако, не помешало ей еще раз мимоходом подумать 0 бедной Виктории.
      И тут, как это ни странно, Катриона поняла, что неизвестно почему, но она всегда с самой первой их встречи жалела Викторию.
      Двадцать лет назад, Твайнхемский монастырь...
      Глава 2
      В то лето 1965 года им было по семнадцать лет, у Последнее лето в Твайнхеме. Воспоминания неизбежно возвращались к тому далекому-далекому вечеру: девушки, полулежа на кровати Виктории Рейвн, слушают ее рассказы и поглощают присланные ей запрещенные школьными правилами шоколадные трюфели.
      Оставшиеся дни пребывания в школе теперь укладывались в двузначную цифру. В июле им вручают дипломы об окончании, и все - свобода! Как социально привилегированные английские девушки середины шестидесятых годов (не "университетский материал" по напыщенному выражению мисс Пембертон Смит, директора школы), они знали, чего ждут от жизни, а потому не могли дождаться, когда же эта настоящая жизнь начнется. Во-первых, полезная и необходимая подготовка: изысканная кулинария, икебана, уход за детьми или секретарская работа. Далее, по крайней мере для Джессики и Катрионы, чьи семьи очень богаты, - выход в лондонский свет. Потом пройдет какое-то время приятных хлопот и милых встреч, а затем, наконец, замужество, двое детей и прекрасный дом за городом. , Джесс, Гвиннет и Катриона были собой довольны. Они достаточно успешно сдали экзамены на аттестат зрелости и теперь с полным основанием могли блаженно расслабиться. Джесс с ее талантом к рисованию стремилась урвать дополнительное время для работы в художественной студии. Гвиннет, помешанная на одежде, могла сколько угодно рассматривать журналы мод и тарахтеть на швейной машинке "Зингер" в кабинете домоводства. Катриона проводила долгие счастливые часы за написанием писем своему возлюбленному - сэру Джонатану Вайндхему, за которого ("О, Боже, помоги мне!") она выйдет замуж, как только позволят обстоятельства.
      Все три подруги были счастливы и довольны собой. А почему нет? Чего еще можно желать?
      Появление Виктории Рейвн навсегда изменило их жизнь.
      ***
      Два дня спустя после начала семестра, после чая, мисс Пембертон Смит вызвала Джесс к себе в кабинет.
      - Закройте дверь, - распорядилась директриса, имевшая обыкновение обставлять любую свою беседу с подопечными так, словно это был допрос или в лучшем случае заговор посвященных.
      Джесс неохотно выполнила распоряжение.
      - В вашем классе будет новая ученица, - сообщила мисс Пембертон Смит и сухо закашлялась. - Ее зовут Виктория Рейвн. Она проучится в Твайнхеме только один семестр, необходимый ей для подготовки к вступительным экзаменам в колледж. Прежде эта юная особа никогда не ходила в школу. - В голосе директрисы звучала легкая нота сожаления. - Девочка выросла в отдаленной части северо-западной Шотландии, практически никуда не выезжая. Бедная Виктория будет стесняться, тосковать по дому и, без сомнений, чувствовать себя потерянной и беззащитной. Вы, как староста школы, должны будете взять нашу новенькую под свою опеку, надо помочь ей наладить отношения.
      - Да, разумеется, - кивнула Джесс, страстно желая поскорее выскочить за дверь.
      Но мисс Пембертон Смит сказала еще не все. Она зашлась кашлем, в котором Джесс за годы, проведенные в школе, научилась различать прелюдию к разговору на деликатную, и, может быть, неприятную тему.
      - Понимаете, Виктория вышла из довольно неблагополучной среды. Вам, возможно, приходилось слышать, - продолжала директриса, по обыкновению многозначительно покашливая, - о графе Скарсдейле.
      Давным-давно, когда Джесс еще только родилась, Скарсдейл был обвинен в убийстве жены клюшкой для гольфа и предстал перед Центральным уголовным судом в Лондоне.
      Графа оправдали, но тяжкие подозрения остались, и в первую очередь потому, что графиня была богатая уродина весьма преклонных лет, а любовница графа отличалась молодостью и красотой. Вскоре Скарсдейл снова попал в разделы новостей, скоропостижно скончавшись от обширного инфаркта, поразившего его прямо за фуршетом у Крокфордов. Широко распространенное мнение, которого придерживался и отец Джесс, заключалось в том, что Скарсдейл слишком легко отделался. Согласно представлениям света о грехе и наказании, ему полагалось умирать долго и мучительно.
      Определенно ужасный человек. Но какое отношение к нему имеет Виктория Рейвн?
      - Виктория... - кашель, - родная дочь графа, - выдавила наконец из себя мисс Пембертон Смит.
      Джесс остолбенела.
      - Ее мать, женщина с несомненно дурной репутацией, прожила несколько лет с лордом Скарсдейлом на Сицилии, несмотря на то что он отказывался жениться на ней. Она умерла много лет назад.
      "И тоже от клюшки для гольфа? - поинтересовалась про себя Джесс. Уверена, что тут еще существует и старший братец".
      ***
      Джесс, Гвиннет и Катриона стояли на почтительном расстоянии за спиной мисс Пембертон Смит, которая, с несвойственной ей приветливостью, вышла лично встречать новую ученицу.
      Девушки наблюдали, как новенькая проворно выбралась наружу с заднего сиденья серебристого "мерседеса". На ней были великолепный жемчужно-серый прямой костюм и жакет на шнуровке.
      - "Шанель", - присвистнула Гвиннет, знавшая об одежде абсолютно все.
      И девушка вовсе не выглядела смущенной или растерянной.
      - А я думала, что лорд Скарсдейл проиграл все свои деньги в карты, прошептала Катриона.
      - Плюс ко всему она еще очень хорошенькая, - заключила Гвиннет. - Это несправедливо.
      Джесс не согласилась с подругой. Ее представлениям о красоте больше соответствовала внешность Катрионы, которая слыла первой красавицей в школе. Гвиннет же, высокая, неуклюжая, до неприличия рассеянная и до смешного нелепо одетая, считала, похоже, красавицей каждую вторую; она искренне сокрушалась, глядя по утрам на себя в зеркало и больше всего на свете ненавидела свои рыжие, торчащие во все стороны, словно разоренное птичье гнездо, волосы. Да что там говорить - Гвиннет она и есть Гвиннет. Милый клоун, любимец публики. Впрочем, когда Гвиннет снимала очки, глаза ее были прелестны. К своей внешности Джесс относилась чересчур скептически: крепкая, широкоплечая, довольно мощная из-за частой езды верхом мускулатура, темно-каштановые волосы и карие глаза, черты лица обычные - в общем, никакого "изюма". И тем не менее в компании Катрионы и Гвиннет, представлявших собой как бы два полюса - красота с одной стороны и популярность с другой, - она, Джесс, была лидером.
      Виктория Рейвн была совершенно ни на кого не похожа, и потому Джесс определила ее для себя как подозрительную личность. Слишком высокая, слишком угловатая и выглядит так, словно никогда не выходила на улицу. Джесс неодобрительно разглядывала белую, почти прозрачную кожу Виктории, ее блеклые волосы, тяжело и прямо ниспадавшие на плечи, продолговатые узкие глаза цвета ледяной воды.
      - Вообще-то, мне кажется, она красавица, - поправилась Гвиннет.
      - А по мне, она выглядит довольно странно, - возразила Катриона, как всегда преданная своей заступнице и наставнице Джесс. - На ведьму похожа.
      - Виктория, позволь представить - Джессика Хантер, наша староста, провозгласила мисс Пембертон Смит и, отвернувшись, слегка закашлялась.
      Тусклые глаза Виктории встретились с карими глазами Джесс.
      - Привет. - Виктория протянула длинную тонкую руку с прекрасным маникюром и миндалевидно отточенными ногтями.
      Джесс пожала эту руку, ощутив ее сухой холод.
      - Привет. Добро пожаловать в Твайнхем.
      ***
      Виктория Рейвн отнюдь не была ни застенчивой, ни потерянной и, по-видимому, вовсе не тосковала по дому. Она оказалась "тонкой штучкой" единственное определение, приходившее на ум подругам, когда они говорили о Виктории. Всегда элегантная, постоянно привносящая атмосферу насмешки с легким оттенком скуки.
      - Она выглядит гораздо старше семнадцати, - заявила Катриона вечером того же дня. - Нет, в самом деле, старая и взрослая, будто ей все двадцать три.
      Поскольку Виктория опоздала к началу учебного года, она стала обладательницей единственной одноместной комнаты в корпусе старшеклассников, обычно использовавшейся в качестве кладовки. Настоящая маленькая отдельная спальня - о такой роскоши трудно было даже мечтать.
      После ужина, за которым Виктория рассеянно поковырялась в картофельной запеканке, съела три тушеных чернослива и немного заварного крема, она пригласила Джесс, Гвиннет и Катриону к себе на угощение "кое-чем, привезенным из Лондона".
      Продуктовые передачи и посылки, за исключением карамели, были запрещены в Твайнхемском монастыре. Но Виктория, как очень скоро уяснили себе подруги, игнорировала какие бы то ни было запреты, если они в той или иной степени ее не устраивали.
      - Брат будет присылать мне такие передачи каждую неделю, - небрежно бросила Виктория, открывая большую плетеную корзину, набитую лакомствами от "Фортнама и Мейсона". - Он предупредил меня о проблемах с питанием в подобных местах.
      Джесс до глубины души возмутило то обстоятельство, что Виктория в первый же день своего пребывания в школе ведет себя столь бесцеремонно, пусть даже это касалось таких пустяков, как еда.
      - Я чувствовала, что Виктория берет над нами власть, - призналась Джесс позднее. - С самого начала. А ведь лидером всегда была я.
      Абсолютно равнодушная к проблеме узурпации власти Гвин отреагировала на угощения Виктории с присущей ей непосредственностью.
      - Вот это да! Высший класс! - воскликнула она, уставившись на вытащенные из корзины шоколадные трюфели, банку черной икры, гусиный паштет и пакетики с тонкими ломтиками поджаренного хлеба.
      "Не буду есть, - подумала про себя Джесс. - Ничего из этого не хочу".
      Будучи вполне довольной картофельной запеканкой и черносливом, Джесс находила корзину Виктории слишком роскошной и даже неприличной. Когда же Виктория достала бутылку шампанского и принялась ее откупоривать, Джесс, несмотря на свое тайное пристрастие к шипучим винам, решила, что ничто на свете не заставит ее сделать и глотка.
      - Но ты не можешь! - воскликнула в ужасе вечно законопослушная, жутко боявшаяся администрации Катриона. - Ты ведь не собираешься пить?
      Виктория развернула золотую обертку вокруг горлышка бутылки и раскрутила проволоку, стягивающую пробку.
      - Почему бы нет?
      - А вдруг кто-нибудь увидит? - вытаращив от изумления глаза, прошептала Катриона.
      Виктория улыбнулась.
      - Что ж, предложу ему стаканчик.
      - Но нам же нельзя! Каждый, кто... - Катриона безнадежно взмахнула рукой в сторону корзины. - Они же...
      - Что "они же"? - без особого интереса переспросила Виктория.
      Пробка вылетела из бутылки, подобно ружейному выстрелу, и Катриона испуганно замахала руками. Глядя на нее, можно было подумать, что она вот-вот полезет от страха под кровать.
      - Да заткнись ты, Кэт! - в полнейшем восторге воскликнула Гвиннет. Боже праведный, да это же самое настоящее шампанское!
      Гвиннет блаженно наблюдала за тем, как Виктория, достав из корзины четыре бокала, наполнила их вином и пустила по кругу.
      - Салют! - произнесла тост Виктория Рейвн. - Прошу прощения, что безо льда.
      "Выглядит так, будто это она встречает нас, а не "наоборот", беспомощно подумала Джесс.
      Глядя на свои пальцы, сжимавшие ножку бокала, Джесс поняла, что в их жизни началось что-то, чего они не в силах остановить, и вдруг услышала собственный голос, произносящий "Салют!", и хрустальный звон своего бокала от прикосновения к бокалу Виктории.
      Глава 3
      Ни один инопланетянин не смог бы так очаровать подруг, как это удалось Виктории Рейвн. Она абсолютно во всем отличалась от них и обладала, казалось, просто мистическим обаянием. Почти каждый вечер все четверо собирались после ужина в комнатке Виктории, не исключая и Джесс, которая, несмотря на всю свою досаду, никак не могла оставаться в стороне.
      Девушки разбирали великолепные наряды Виктории - у нее был самый богатый гардероб во всей школе.
      Она носила золотые часы с бриллиантами от Картье и драгоценности Настоящие взрослые драгоценности, а не обычный для Твайнхема искусственный жемчуг и амулеты.