– Нет! – В его голосе слышалось потрясение. – Однозначно – нет! Никаких шансов!!!
– Но вы говорили, что летали во время войны, – настаивал доктор.
– Это было тринадцать лет назад! С тех пор я не садился в самолет. И я летал на боевых машинах – крошечных «Спитфайерах» в одну восьмую длины этого лайнера, только с одним мотором. У этого – четыре! И полетные характеристики совершенно другие! Дрожащими руками Спенсер поискал в пиджаке сигареты, нашел пачку и вытащил одну. Доктор наблюдал за ним, пока он прикуривал.
– Вы могли бы это сделать, – упорствовал он. Спенсер сердито затряс головой.
– Я говорю вам, что это безумная идея! Вы не понимаете, что это значит! Я бы не смог сейчас управлять и «Спитфайером», не говоря уж про все это, – он ткнул сигаретой в панели управления.
– Мне кажется, что навыки такого рода не забываются, – сказал Бэйрд, вглядываясь в него.
– Это совершенно другой вид управления. Это – это как вы бы взялись управлять шестнадцатиколесным трейлером с прицепом на насыщенной трассе, а до того водили бы только скоростные спортивные машины на пустынных шоссе.
– Но – управляли бы! – настаивал Бэйрд. Спенсер не ответил, глубоко затягиваясь сигаретой. Доктор пожал плечами и повернулся к двери.
– Ну хорошо! Будем надеяться, что найдется еще кто-нибудь, кто сможет управлять этой штукой – ни один из них не сможет это сделать. – Бэйрд посмотрел на пилотов. Дверь открылась и вошла Джанет. Она вопросительно посмотрела на Спенсера, затем на доктора.
– Больше никого нет, – сказала она уныло.
– Тогда так, – сказал доктор. Он сделал паузу, предоставляя Спенсеру возможность высказаться, но молодой человек впился взглядом в ряды светящихся приборов и переключателей.
– Мистер Спенсер, – доктор говорил, медленно подбирая слова, – я не знаком с управлением самолетом. Но я знаю, что у нас на борту есть несколько человек, которые умрут через несколько часов, если их не доставить в больницу. Среди здоровых пассажиров вы – единственный, кто имеет хоть какую-то практику в этом вопросе. Доктор сделал паузу и закончил:
– Я готов выслушать ваши предложения. Спенсер перевел взгляд с девушки на доктора.
– Вы абсолютно уверены, что нет никаких шансов за то, что кто-нибудь из пилотов может поправиться?
– Я боюсь что никаких. Я даже не гарантирую им жизнь, если не доставить их быстрее в больницу. Спенсер глубоко затянулся, выпустил длинную струйку дыма и бросил окурок на пол, предусмотрительно придавив его каблуком.
– Сдается, что у нас не очень большой выбор, а? – бросил он.
– Совершенно верно. И если вы не поторопитесь, то мы улетим очень далеко, пока не кончится горючее – возможно, до излучины Тихого океана.
– Это не самый худший вариант, уверяю вас! Спенсер подошел к приборам и взглянул на белое море облаков под ними, сверкающее в лунном свете.
– Ну хорошо, – сказал он. – Выбор сделан. И сделали его вы, доктор. Он уселся в левое кресло и через плечо взглянул на стоящих сзади Джанет и Бэйрда.
– Если вы знаете какие-нибудь хорошие молитвы, то пора бы их вспомнить. Доктор подошел к нему и ободряюще похлопал по плечу.
– Отлично, юноша, – бросил он с одобрением.
– Что вы скажете пассажирам в салоне? – спросил Спенсер, пробегая глазами по приборам на панелях и стараясь вызвать в памяти те знания, которые он приобрел в прошлом, сейчас казавшимся таким далеким.
– В данный момент – ничего, – ответил доктор.
– Очень мудрое решение, – бросил Спенсер, переключаясь на приборы. – Начнем разбираться в этом беспорядке. Навигационные инструменты должны быть прямо перед пилотом. Это значит, что на центральной панели расположено управление двигателями. И что же мы имеем: высота 20.000. Горизонтальный полет. Курс 290. Включен автомат – слава Богу, это нас спасло. Скорость – 210 узлов. Сектор газа, крен, дифферент, смесеобразование, шасси, закрылки?… Где-то должен быть индикатор… Да, вот он. Хорошо, определили самое главное, я надеюсь. Нам нужен контрольный график посадки, но мы можем запросить его по радио.
– А вы сможете?
– Я не знаю, док – действительно не знаю! Я ни разу в жизни не имел дела с подобной штукой. Где мы сейчас и куда мы летим?
– Насколько я понял из разговора с командиром, мы находимся над Скалами, – ответил Бэйрд. – Он не мог повернуть назад из-за тумана, и мы летим в Ванкувер.
– Нам необходимо это выяснить. Где у нас радио? Джанет показала ему блок с переключателями над головой.
– Я знаю, что они при помощи этой штуки разговаривали с землей, но я не знаю, как ей пользоваться.
– А, хорошо, посмотрим, – он пристально разглядывал блок.
– Это настройка частоты – его нужно оставить там, где он есть. Это что? Передача. Он щелкнул переключателем, и вспыхнула маленькая красная лампочка.
– Ага, это то, что нужно! Теперь мы готовы. Пора начинать. Джанет подала ему наушники с микрофоном.
– Я знаю, что нужно нажать кнопку на микрофоне, чтобы говорить. Надевая наушники, Спенсер повернулся к доктору.
– Кто знает, что случится, поэтому мне необходима еще пара рук рядышком. Я понимаю, вы не можете оставить больных, поэтому лучшим выбором будет мисс Канада. Что вы на это скажете? Бэйрд кивнул.
– Я согласен. О'кэй, Джанет?
– Пожалуй, но я ничего в этом не понимаю, – Джанет беспомощно обвела глазами множество приборов.
– Отлично, – весело бросил Спенсер, – двоих уже пристроили. Садитесь, устраивайтесь поудобнее, а лучше пристегнитесь. Вы это видели, наверное, много раз. За то время, что я не летал, прибавилось много всего нового. Джанет устроилась в кресле второго пилота, стараясь не задеть рулевую колонку, которая двигалась перед ней взад-вперед. В это время раздался стук в дверь.
– Это за мной, – сказал Бэйрд, – мне пора идти. Счастливо! И быстро вышел. Оставшись наедине с девушкой, Спенсер ухмыльнулся:
– О'кэй? Джанет молча кивнула и приготовилась надеть наушники.
– Тебя зовут Джанет? Меня – Джордж. – Спенсер посерьезнел. – Я не хочу тебя обманывать, Джанет, будет трудно.
– Я знаю.
– Ну что ж, посмотрим, смогу ли я послать сигнал бедствия. Номер нашего рейса?
– 714.
– Хорошо, тогда поехали. Он нажал кнопку микрофона и начал спокойным голосом:
– Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй! Этот позывной он не смог забыть. Он вызывал его однажды, в пасмурный октябрьский полдень, над французским побережьем, с отстреленным «хвостом», и два «Харрикейна» сопровождали его как две заботливые старые тетушки, пока он тянул через пролив.
– Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй! – продолжал он. – Я, рейс 714, «Мэйл Лиф Эйр Чартер», терплю бедствие! Ответьте все, кто меня слышит! У него даже перехватило дыхание, когда тут же он услышал ответ:
– Алло, 714! Говорит Ванкувер. Мы ждем ваше сообщение. Ванкувер всем бортам: эта частота закрыта для всех. Продолжайте, 714!
– Спасибо, Ванкувер, я – 714. У нас беда. Оба пилота и несколько пассажиров… Сколько пассажиров, Джанет?
– Несколько минут назад было пять. Хотя, сейчас может быть уже больше.
– Даю поправку. По крайней мере пять пассажиров серьезно пострадали от пищевого отравления. Оба пилота без сознания, в тяжелом состоянии. У нас на борту доктор, он говорит, что они не в состоянии управлять самолетом. Если пострадавших быстро не доставить в больницу, то не исключен смертельный исход. Как поняли меня, Ванкувер? Немедленно последовал ответ:
– Продолжайте, 714! Я вас слышу. Спенсер перевел дух.
– Сейчас мы подходим к самому интересному. Меня зовут Спенсер, Джордж Спенсер. Пассажир этого рейса. Вношу поправку. Я был пассажиром, а сейчас я пилот. Информация для вас: у меня около тысячи часов общего налета, но на одномоторных боевых самолетах. С тех пор я не управлял около тринадцати лет. Поэтому вам лучше пригласить к микрофону кого-нибудь, кто смог бы мне давать указания, как управлять этой штукой. Наша высота 20.000, курс – 290 по магнитному компасу, скорость – 210 узлов. Вот такая история. Теперь дело за вами, Ванкувер.
– Ванкувер – рейсу 714. Не отключайтесь. Спенсер вытер вспотевший лоб и улыбнулся Джанет.
– Держу пари, что мы переполошили всех, там, внизу! Девушка не успела ответить, как в наушниках опять затрещало и раздался голос, безличный и размеренный, как и раньше.
– Ванкувер – рейсу 714. Пожалуйста, уточните еще раз у доктора, нет ли возможности привести в чувство хотя бы одного из пилотов. Это очень важно. Повторяю, это очень важно! Попросите его сделать все возможное для этого, даже если ему придется бросить без присмотра остальных пострадавших. Спенсер переключился на передачу.
– Ванкувер, я – рейс 714. Вас понял. Доктор говорит, что нет никакой возможности привести пилотов в чувство. Он говорит, они – в критическом состоянии и могут умереть, если им быстро не оказать квалифицированную помощь. В наушниках установилось молчание, затем опять раздался голос диспетчера.
– Ванкувер 714. Вас понял. Прошу вас, не отключайтесь, пожалуйста.
– Вас понял, Ванкувер, – поблагодарил Спенсер, отключил микрофон и повернулся к Джанет.
– Нам остается только ждать, пока они там решат, что делать. Слегка дрожащими руками Спенсер поигрывал рулевой колонкой, повторяя ее движения и пытаясь оценить ее чувствительность, как бы пытаясь вызвать в памяти старые навыки, летное мастерство, которым он прославился в эскадрилье; три раза его награждали отпуском домой. Он улыбнулся, вспоминая военные выражения. Но уже в следующее мгновение беспомощно оглядывал множество дрожащих стрелок, группы незнакомых рычагов и переключателей. Его охватило холодное отчаяние. Что он вообще может сделать? Это все равно, что сидеть в подводной лодке, окруженному бессмысленными приборами и инструментами из научно-фантастического романа. Одно неправильное или неловкое движение может в считанные секунды изменить характер полета; и если он это сделает, кто может дать гарантию, что ему удастся вернуть самолет под свой контроль? Все шансы за то, что ему не удастся это сделать. На этот раз не будет ободряющего присутствия «Харрикейнов», сопровождавших его домой. В тот же момент в его голове возникли проклятья руководству фирмы, выпихнувшему его в эту несчастную поездку в Ванкувер. Перспективы стать начальником отдела и приобрести дом в Паркуэй Гейте показались незначительными и даже абсурдными. Было бы ужасно вот так окончить жизнь, никогда больше не увидеть Мэри, не сказать ей всего, что осталось несказанным. Что же до Бобси и Кит, то страховка принесет им не очень много. Ему следовало бы больше сделать для этих бедных детей, лучших в мире. Какое-то движение рядом с ним прервало его мысли. Джанет встала коленями на кресло и посмотрела на неподвижные тела командира и второго пилота, лежащих на полу.
– Один из них – твой приятель? – спросил Спенсер.
– Нет, – ответила она нерешительно. – Право же, нет.
– Не обращай внимания, – Спенсер говорил как можно мягче. – Я понял. Прошу простить меня, Джанет, – он вытащил сигарету и поискал спички. – Я не уверен, что это разрешено, но думаю, что авиакомпания поймет! В свете вспыхнувшей спички девушка ясно увидела его глаза, горящие неистовым гневом.
6. 03.00 – 03.25
С оглушающим ревом разогнался по блестящей от дождя полосе и скрылся в ночном небе последний в эту ночь самолет на Восток, вылетевший из Ванкувера. Пока он делал необходимый разворот над аэропортом, его навигационные огни слегка пробивались сквозь густую низкую мглу. Несколько самолетов, которые буксировались с разных концов поля на стоянки вдоль секций отправления, были покрыты каплями дождя. Ночь была холодной. Рабочие на поле копошились в желтом свете дуговых ламп и, время от времени, похлопывали замерзшими руками, чтобы согреться. Никто из них не проронил лишнего слова. Медленно двигавшийся самолет остановился на стоянке и выключил двигатели, подчиняясь командам стоящего перед ним человека с флажками. Во внезапно наступившей тишине слышался только свист вращающихся пропеллеров. Функционирующий, как обычно аэропорт, Ванкувера готовился к предстоящей опасности без внешней суеты и паники. В ярко освещенной комнате диспетчера чувствовалось, что напряжение нарастает. Отодвинув телефон и закурив, диспетчер изучал карту на стене, скрывшись в клубах голубого дыма. Помолчав, он повернулся к Бардику. Сидевший на краю стола пухлый представитель компании «Мэйпл Лиф» только что закончил читать поступившую радиограмму и держал ее в руках.
– Правильно, Гарри – начал диспетчер. Говорил он тоном человека, описывающего свои действия, в основном, для собственного удовлетворения от всего сделанного, а не для информации кому-то.
– Я задерживаю все рейсы на Восток. У нас есть примерно час, чтобы расчистить движение на других направлениях. После этого, все рейсы по расписанию должны ждать, пока… Ждать, одним словом. Зазвонил телефон. Он схватил трубку.
– Да?… Понял! Предупредите все службы и самолеты, что мы сможем принимать рейсы только в течение сорока шести минут. Заворачивайте всех, кто прибывает позже. Вся западно-восточная трасса от Калгари к нам должна быть свободна… Сделали? Хорошо! Он швырнул трубку на рычаг и повернулся к помощнику, тоже державшему телефонную трубку.
– Вы уже связались с начальником пожарной охраны?
– Сейчас звоню ему домой.
– Передайте, что ему лучше было бы быть здесь. И попросите дежурного известить городское пожарное управление. Я думаю, они подгонят свое оборудование.
– Это я уже сделал. Слушаю, диспетчер Ванкувера, – ответил он в трубку. – Подождите, пожалуйста! Он зажал трубку рукой.
– Оповестить Военно-Воздушные Силы?
– Да. Пусть они уберут из этой зоны свои самолеты! Бардик спрыгнул со стола.
– Это мысль, – сказал он. Под мышкой у него торчал большой мокрый платок.
– У вас здесь, в аэропорту, есть пилоты? – уточнил у него диспетчер. Бардик отрицательно покачал головой.
– Ни одного. Нам придется просить помощь. Диспетчер на мгновение задумался.
– Попытайтесь в «Кросс-Кэнада»! Большинство их людей базируется здесь. Объясните ситуацию. Нам необходим человек, высококвалифицированный в этом типе самолетов, который способен давать инструкции им туда.
– Вы считаете, у нас есть шанс?
– Я не знаю, но мы должны попробовать. Или вы можете предложить что-нибудь еще?
– Нет, – ответил Бардик, – я не могу. Но я уверен, такой работе не позавидуешь! Диспетчера окликнул помощник:
– На связи опять городская полиция! Будете говорить?
– Попроси их не отключаться. Бардик двинулся к двери.
– Пойду поищу людей «Кросс-Кэнада». И я должен позвонить в Монреаль, поставить в известность руководство.
– Я бы советовал вам звонить из кабинета управляющего. Здесь – видите – какая суматоха. – Бардик выскочил из комнаты, а диспетчер поднял трубку.
– Говорит диспетчер… А, инспектор, рад вас слышать. Да… да… чудесно! Послушайте, инспектор, у нас ЧП значительно серьезнее чем мы предполагали. Во-первых, необходимо, чтобы один из ваших патрулей отыскал в городе нашего пилота и доставил его сюда как можно быстрее… Да, я позже сообщу вам. Во-вторых, мы ожидаем, что кроме «Скорой помощи» нам понадобятся пожарные. Я не могу сейчас объяснить, но самолет плохо управляется. Он сделал паузу и выслушал собеседника на другом конце провода.
– Да, мы объявляем общую тревогу. Все упирается в то, что могут пострадать дома рядом с аэропортом. Он опять замолчал на мгновение.
– Да, я рад, что вы это предложили. Я знаю: чертовски трудно поднимать людей среди ночи, – но у нас нет выбора. Я не могу гарантировать, что самолет опустится на поле. Скорее всего, он либо не долетит, либо проскочит поле – есть и такая опасность. Хорошо еще, что необходимо эвакуировать только дома по направлению к мосту «Си-Айленд». Мы постараемся направить его мимо города… А?… Нет, еще ничего не могу сказать. Мы постараемся принять его с восточного конца главной ВПП. Еще одна пауза, но этот раз длиннее.
– Спасибо, инспектор! Я очень хорошо это понимаю, и не буду просить вашей помощи без крайней необходимости. Я буду держать вас в курсе. Диспетчер швырнул трубку на рычаг, в глазах появилась тревога. Он повернулся к оператору.
– Есть связь с 714? Оператор кивнул.
– Они прибудут еще совсем ночью, – как бы про себя отметил диспетчер. Он вытащил носовой платок и вытер пот с лица.
– Начальник пожарной команды уже выехал, – доложил помощник.
– Сейчас на связи Военно-Воздушные Силы, спрашивают, чем могут помочь.
– Мы свяжемся с ними если понадобиться, но вряд ли. Поблагодари их. Он продолжал внимательно изучать карту на стене, пряча платок в карман. Достал пачку сигарет; увидев, что она пустая, смял и бросил на пол.
– Кто-нибудь даст закурить?!
– Да, сэр! Он прикурил, глубоко затянулся.
– Надо бы послать кого-то вниз за чем-нибудь пожевать – да, и всем кофе! Нам это необходимо. Вернулся запыхавшийся Бардик.
– «Кросс-Кэнада» утверждает, что их лучший пилот – капитан Трэливен. Сейчас они ему звонят. Я полагаю, он уже давно спит дома.
– Может, вызвать полицейскую машину?
– Они об этом сами позаботятся. Я им сказал, что он нам нужен как можно быстрее. А вы его знаете?
– Встречались. Он – отличный парень! Нам повезло, что он нам поможет.
– Будем надеяться, что он сможет. Мы, во всяком случае, попытаемся.
– Как там твое начальство? Бардик ухмыльнулся:
– Я послал весточку своему президенту. Радиооператор повернулся к ним.
– Сиэтл и Калгари ждут, сэр! Они интересуются хорошо ли мы слышим 714.
– Отвечай. Слышим 714 хорошо, но просим их не отключаться на случай непредвиденных помех на приеме.
– Хорошо, сэр. Диспетчер перегнулся через радиопанель, взял стоящий микрофон и кивнул оператору, который переключился на передачу.
– Диспетчер Ванкувера – рейсу 714, – вызвал он. Голос Спенсера, тут же ответившего на вызов, с шипением вырвался из динамика громкой связи. С момента получения сигнала бедствия все передачи рейса 714 транслировались по громкой связи.
– 714 – Ванкуверу. Я уже думал, что мы потеряли частоту.
– Ванкувер – 714. Говорит диспетчер. Мы организуем помощь. Очень скоро мы вас опять вызовем. Пока же не вмешивайтесь в работу автомата. Как поняли? Прием. Несмотря на помехи, в голосе Спенсера явно чувствовалась злость:
– 714 – Ванкуверу. Я думал, что я вам говорил. Я никогда не занимался ничем подобным. И, разумеется, не собираюсь выкидывать дурацкие шутки с автопилотом. Прием. Диспетчер открыл было рот, чтобы ответить, но передумал. Он вздохнул и повернулся к помощнику.
– Передай там, чтобы доставили сюда Трэливена как можно быстрее.
– Хорошо, сэр! Только что доложил дежурный офицер пожарной охраны. Он занимается укрытием железнодорожных вагонов и цистерн. Городская пожарная часть уже доставила все необходимое оборудование.
– Хорошо. Когда появится шеф пожарной команды, я бы хотел с ним поговорить. Если 714 доберется до нас, то не хотелось бы, чтобы наши машины мчались к ним через все поле. Если они разобьются, то, вероятно, покроют большую площадь. Бардик внезапно вскочил.
– Эй, вместе с городскими частями сюда в любой момент может пожаловать пресса! Он постучал толстым пальцем по зубам, страшась такой возможности.
– Это будет самое худшее, что могло бы случиться с «Мэйпл Лиф». Представляете это будет на первой полосе всех газет! Набитый пассажирами самолет, многие из них отравлены. Пилоты тоже. Возможна эвакуация жителей из домов, стоящих по направлению к мосту. Не говоря уже… Диспетчер его перебил.
– Лучше бы подключить прессу самим с самого начала. Побыстрее пригласите сюда Говарда. Связисты узнают его домашний телефон. Бардик кивнул оператору, тот пробежал пальцем по телефонному списку с надписью «В случае ЧП» и начал набирать номер.
– Мы не сможем скрыть от прессы такое ЧП, Гарри! Будет большой шум. Пусть Клифф подумает, как это все представить. Да, пусть передаст газетчикам, чтобы держались от нас подальше. Нам надо работать.
– Ужасная ночь, – простонал Бардик, с отвращением хватая телефонную трубку.
– Что там с доктором Дэвидсоном? – строго спросил он оператора.
– Он выехал на ночной вызов, и мы не можем с ним связаться. Но он уже скоро должен вернуться. Я оставил ему записку.
– Неужели вы этого не знали? Все обязательно случается по ночам. Если вы не найдете его через десять минут, то обратитесь в больницу. Тот доктор, с рейса 714, может быть, нуждается в совете. Алло, алло, – Бардик тяжело дышал в трубку. – Вставайте, вставайте, Клифф, ради Бога! Сейчас совсем не время спать!
* * *
В маленьком домике на окраине города беспрерывно звонил телефон, нарушая тишину и покой своей пронзительной трелью. Нежная белая рука высунулась из-под одеяла, застыла на мгновение на подушке, затем медленно пошарила в темноте в поисках выключателя настольной лампы. Зажегся свет. Привлекательная рыжеволосая женщина в белой вышитой ночной рубашке, почти не открывая глаз, с трудом дотянулась до телефона, поднесла трубку к уху и повернулась на бок. Пытаясь разглядеть стрелки маленьких часов, она промямлила:
– Да?
– Это миссис Трэливен? – услышала она твердый голос.
– Да, – ответила она почти шепотом. – А кто это?
– Миссис Трэливен, могу я поговорить с вашим мужем?
– А его нет!
– Нет? Пожалуйста, где я могу его найти? Это очень срочно! Она оперлась на подушку и пыталась разлепить сонные глаза. Ей казалось, что она все еще спит.
– Где вы? – услышала она голос в трубке. – Миссис Трэливен, мы дозванивались до вас несколько минут.
– Я приняла снотворное, – прошептала женщина. – Послушайте, кто это звонит так поздно ночью?
– Я прошу прощения, что разбудил вас, но у нас приказ безотлагательно связаться с командиром Трэливеном. Это из аэропорта, из компании «Кросс – Кэнада».
– О! – она попыталась собраться с мыслями. – Он у своих родителей. Его отец очень болен, и муж дежурит около него.
– Это в городе?
– Да, это недалеко отсюда, – Она дала номер телефона.
– Благодарю вас, миссис. Мы сейчас же позвоним туда.
– А что случилось?
– Я прошу прощения – нам некогда объяснять. Еще раз благодарю. Телефон замолчал. Она положила трубку и спустила ноги с кровати. Как жена старшего пилота авиакомпании, она привыкла к неожиданным вызовам своего мужа, считала их неизбежным злом его жизни, но постоянно возмущалась этим. Неужели Поль был единственным пилотом, к которому они всегда обращались, попадая в затруднительное положение? Если он срочно вызывается в полет, то он сначала позвонит домой, чтобы она подготовила форму и принадлежности. Тогда у нее есть время приготовить термос и несколько сэндвичей. Она накинула халат, спотыкаясь спросонья, вышла из спальни и спустилась в кухню. А за две мили отсюда Поль Трэливен глубоко спал. Его большое сильное тело раскинулось на диванчике в гостиной в доме его матери. Эта решительная энергичная пожилая женщина настояла, чтобы он отдохнул пару часов, пока отцу стало легче, и есть возможность. Накануне вечером семейный доктор их обнадежил: кризис миновал, и сейчас все зависело от хорошего ухода и внимания. Трэливен был рад возможности отдохнуть. Тридцать шесть часов назад он вернулся из рейса в Токио, привез обратно парламентскую делегацию и, с тех пор, пока было обострение болезни у отца, он едва успел немного вздремнуть. Он проснулся от того, что его трясли за руку. Быстро вскочив, он увидел мать, стоящую на коленях рядом с ним.
– Да, мама, – сказал он тяжело, – сейчас я тебя сменю.
– Нет, сынок, дело не в этом. Отец спит, как ребенок. Звонят из аэропорта. Я сказала им, что ты только что прилег отдохнуть, но они настаивают. Я думаю, им должно быть стыдно – не могут подождать до утра.
– О'кэй, мама! Я иду. Поднимаясь на ноги, он подумал, что хорошо было бы еще поспать. Он был почти одет, снял только пиджак и галстук для удобства. Он шел, бесшумно ступая ногами в носках, к телефону в холле; мать, обеспокоенная, шла за ним следом.
– Трэливен, – сказал он в трубку.
– Поль, это Джим Брайнт, – слова падали отрывисто, тревожно. – Я крайне обеспокоен. Ты нам очень нужен, Поль! Ты можешь сейчас же приехать?
– Зачем? Что случилось?
– У нас – ЧП. Чартерный рейс «Мэйпл Лиф» – это «Импресс С6», один из тех, что после ремонта – летит из Виннипега, много пассажиров и оба пилота серьезно отравлены – пищевое отравление.
– Что!!! Оба пилота?!
– Да, да! Опаснейшая ситуация. Какой-то парень сел за приборы, но он уже много лет не летал. Счастье, что был включен автопилот. «Мэйпл Лиф» не имеет здесь своих людей, и мы хотим, чтобы ты приехал и помог посадить машину. Как ты думаешь, получится?
– Черт возьми, я не знаю! Это невероятно трудно, – Трэливен взглянул на часы. – Когда ожидается прибытие?
– 05.05.
– Но осталось меньше двух часов! Пора действовать! Я – в южной части города.
– Твой адрес? – Трэливен продиктовал. – Патрульная машина будет у тебя через несколько минут. Как приедешь, поднимайся сразу в комнату диспетчера.
– Хорошо. Я уже выхожу.
– Счастливо, Поль! Трэливен швырнул трубку, вернулся в гостиную и надел ботинки, не завязывая шнурки. Мать подала ему пиджак.
– Что случилось, сынок? – спросила она с опаской.
– В аэропорту серьезное ЧП, мама. Я боюсь, очень серьезное. Сейчас приедет полицейская машина и заберет меня.
– Полиция!
– Ну – ну, – он обнял ее на секунду. – Тебе не стоит так беспокоиться! Они там нуждаются в моей помощи. Я вынужден покинуть тебя до утра. Он поискал табак и трубку и положил их в карман.
– Минутку, – сказал он остановившись. – А как они узнали, что я здесь?
– Не могу сказать. Очевидно, сначала позвонили Далси.
– Да, может быть. Ты позвони ей и скажи, что все в порядке, да?
– Конечно, конечно! Но в чем там дело, Поль?
– Тяжело заболел пилот самолета. Они хотят, чтобы я помог посадить самолет, если у меня получится. Мать глядела на него изумленно.
– Что значит помочь посадить? Если пилот болен, кто же будет управлять самолетом?
– Я, мама, с земли по радио. Во всяком случае, я попытаюсь.
– Я ничего не понимаю! «Возможно, я тоже», – думал Трэливен про себя пятью минутами позже на заднем сиденье патрульной машины, которая увозила его от тротуара. Мимо них быстро мелькали унылые фонари; стрелка спидометра быстро достигла цифры семьдесят пять, в ночной тишине ревела сирена.
– Как темной ночью в поле, – заметил сержант, сидевший рядом с водителем, говоря через плечо.
– Вы можете мне точно сказать, что случилось?
– Почем я знаю! – Сержант сплюнул в окно. – Все, что я знаю – это, что каждая свободная машина направляется в аэропорт, чтобы, в случае необходимости, очистить районы моста. Мы тоже туда направлялись, но тут получили приказ ехать за вами. Мне сказали, что ожидается сильный взрыв.
– А вы знаете, что? – вставил молодой водитель. – Я думаю, что это – падающий стратосферный бомбардировщик с грузом ядерных бомб.
– Я тебя умоляю, – сказал сержант с мрачным презрением. – Твоя беда в том, что ты читаешь слишком много комиксов. Никогда, отметил Трэливен про себя, он не добирался до аэропорта так быстро. Он не заметил, как они добрались до Марполя, пересекли Оак-Бридж и выехали на Лули-Айленд. Затем взяли вправо, снова пересекли устье реки по Си-Айленд, миновали полицейские крейсера, чьи команды разговаривали в дверях с домовладельцами, выехали на шоссе в аэропорт, и их встретили огни длинных низких зданий наземных служб. Они резко затормозили, с противным скрежетом покрышек, чтобы избежать столкновения с пожарной машиной, медленно заканчивающей U-образный разворот впереди них. Сержант выругался; коротко, но с чувством. Перед главным корпусом Трэливен выскочил из машины, проскочил в двери и промчался через толпу, слыша, как замирает вой сирены. Отмахнувшись от посыльного, встречавшего его, он направился прямиком в административный блок, в комнату диспетчера. Для человека своего роста он двигался очень быстро. Очевидно, эта раскованная манера двигаться в сочетании с крепким телосложением, красивыми прямыми волосами и мужественными чертами лица привлекали к нему внимание многих женщин. Угловатые, неправильные черты лица, казалось, были вырублены из куска дерева неопытной рукой. Трэливен имел прочную репутацию приверженца дисциплины, и почти каждый член летного состава испытал на себе холодный взгляд его светлых водянистых глаз.
* * *
Он вошел в диспетчерскую в тот момент, когда Бардик озабоченно, но с почтением говорил по телефону.
– …Нет, сэр, он не специалист. Он летал во время войны на одномоторных самолетах – и все… Я спрашивал их об этом. Этот доктор на борту говорит… Диспетчер быстро вскочил и тепло приветствовал Трэливена.
– Я очень рад видеть вас, капитан! Трэливен кивнул в сторону Бардика.
– Это он о том парне, с «Импресс»?
– Да. Он только что поднял с постели своего президента в Монреале. Старик не в восторге от всего этого – скажу честно, я тоже. Черт, телефон звонит! Заканчивай побыстрее, Гарри!
– Что еще мы можем сделать? – оправдывался в телефон Бардик, обливаясь потом. – Мы попытаемся помочь ему инструкциями с земли. Я обратился к шеф-пилоту «Кросс-Кэнада» капитану Трэливену – он только что вошел. Мы будем наводить их по радио… Мы сделаем все, что в наших силах. Конечно, это огромный риск, а вы можете предложить что-нибудь получше? Трэливен внимательно прочел все радиограммы от 714. Затем коротко бросил: «Погода», и ознакомился с последними метеорологическими сводками. Покончив с этим, он отложил бумаги, мрачно взглянул на диспетчера, достал свою трубку и, молча, стал набивать ее табаком. Бардик все еще говорил по телефону:
– …Я думал об этом, сэр! Говард будет заниматься прессой – они еще ничего не знают об этом… Да, да, мы наложили запрет на снабжение продовольствием всех рейсов из Виннипега. Это все, что мы знаем. Я позвонил вам сразу же…
– Что вы об этом думаете? – диспетчер обратился к Трэливену. Пилот, молча, пожал плечами и снова взял радиограммы. Пока он читал, потягивая трубку, лицо его покрылось глубокими морщинами. Вернулся посыльный, распахнув дверь ногой, так как руки его были заняты подносом, уставленным бумажными стаканчиками с кофе. Один он протянул диспетчеру, другой поставил перед Трэливеном, который не обратил на него никакого внимания.
