На высоте около четырех миль над землей самолет продолжал свой путь. Во все стороны, насколько хватало глаз, простирался волнистый ковер облаков и поэтому казалось, что большая машина двигается очень медленно, почти стоит на месте. Это был холодный, пустой, совершенно безжизненный мир, мир, в котором только ревели двигатели – сердце машины, отбрасывая назад струи выхлопных газов серебристого цвета. Далеко внизу, в ясную погоду, этот грохот двигателей отдавался бы среди необитаемых равнин Скалистых Гор. Но в эту ночь редкие фермы, укутанные густым низким туманом, спали спокойно, не слыша ни звука. Если кто-нибудь и слышал шум летевшего самолета, то совершенно не обращал на него никакого внимания. А у кого-то вообще могло возникнуть желание очутиться там, в самолете, и лететь далеко-далеко, ощущая заботливое внимание экипажа, чья основная обязанность – безопасность и комфорт пассажиров. И уж конечно ни у кого не могло возникнуть даже мысли о том, что каждый из сидящих сейчас в самолете с радостью и благодарностью поменялся бы с ним местами. Страх, как гигантский сорняк, прочно укоренился в мыслях большинства пассажиров. Некоторые, вероятно, так до конца и не представляли себе, что же все таки происходит. Но большинство из них, особенно те, кто слышал стоны и звуки, издаваемые своими несчастными соседями, испытывали ужасные чувства. Слова доктора, обращенные к пассажирам, после их осознания давали повод к размышлениям. Шум в салоне быстро стих и сменился шепотом и обрывками беспокойных разговоров. Бэйрд дал Джанет пилюльки.
      – Отнесите командиру, – тихо сказал он. – Скажите ему, чтобы он выпил как можно больше воды. Если он все таки отравился, то вода разбавит яд. Его будет тошнить – так и должно быть – это рвотное. Когда Джанет вошла в кабину, Дан заканчивал радиосеанс. Он объявил конец связи и послал Джанет вымученную улыбку, которая не могла никого обмануть.
      – Хелло, Джан. – Приветствовал он девушку. Руки его дрожали. – Рейс продолжается. Ванкувер интересуется подробностями. Я думаю, это их несколько потрясет. Как там дела, в салоне?
      – Неплохо, – ответила девушка как можно непринужденнее и протянула ему пилюльки. – Доктор велел вам выпить как можно больше воды, а потом принять вот это. Это вам поможет.
      – Ничего себе перспективочка. – Он залез рукой в глубокий карман на спинке сиденья и достал бутылку воды. – Ну что же, рискнем. – Сделав большой глоток, он проглотил пилюльки и скорчил ужасную гримасу. – Никогда не ешьте эти штуки – вкус у них премерзостный. Джанет озабоченно смотрела на этого человека, сидящего перед мерцающей панелью со шкалами и циферблатами; оба штурвала двигались рывками взад-вперед сверхъестественной силой автопилота. Она тронула его за плечо.
      – Как вы себя чувствуете? – спросила она. От нее не укрылась его бледность и капли пота на шее. Но она старалась убедить себя, что виной всему огромное напряжение, которое он испытывал.
      – Я? – его тон был ненатурально искренен. – Я в порядке. А как ты? Ты уже пила эти пилюльки?
      – Мне ни к чему. Я ела мясо.
      – Ты оказалась умнее. Что до меня, то после этого я, пожалуй, стану вегетарианцем – это безопаснее. Он повернулся в кресле и посмотрел на второго пилота, распростертого на полу, голова его лежала на подушке.
      – Бедный старина Пит, – пробормотал он. – Но я уверен, с ним будет все о'кэй.
      – Все в ваших руках, командир, – быстро ответила Джанет. – Чем быстрее вы посадите эту штуку в Ванкувере, тем быстрее мы отправим его в больницу. Она подошла к Питу, опустилась на колени и поправила на нем плед, пряча внезапно подступившие слезы, готовые вот-вот прорваться, несмотря на все ее усилия. Дан расстроился, потому что относился к девушке по-отечески.
      – Ты часто о нем думаешь, Джан? Она едва кивнула золотой копной волос.
      – Я – мне кажется да, – ответила она. – Он мне нравится, уже несколько месяцев, с тех пор, как он пришел к нам в экипаж и это ужасное происшествие так меня… Она окинула себя взглядом и вскочила.
      – У меня очень много дел. Я должна идти зажимать кое-кому носы, пока доктор будет вливать в них воду. Что делать, по-другому с этими труднопьющими типами нельзя. Она быстро ему улыбнулась и открыла дверь в пассажирский салон. Доктор стоял посреди прохода и разговаривал сидящей справа парой средних лет, смотревших на него с подозрением.
      – Доктор, – допрашивала его решительно настроенная дама, – эта девушка, стюардесса – я видела, она шла в пилотскую кабину. Там все в порядке? Я имею в виду, предположим, что они тоже заболеют, что же будет с нами? – она вцепилась в своего мужа. – Гектор, я боюсь. Мне кажется, мы никогда не доберемся…
      – Ну, ну, дорогая. Не придавай значения, – сказал он с уверенностью, которую в действительности не испытывал. – Я уверен, что ничего страшного не случится. Он посмотрел на доктора сквозь очки в роговой оправе.
      – Пилоты ТОЖЕ ели рыбу?
      – Совсем не обязательно, что все, кто ел рыбу, отравились, – уклончиво ответил доктор. – Во всяком случае, мы не знаем наверняка, что причиной болезни является рыба. Вам совершенно не о чем беспокоиться – мы примем все меры предосторожности к экипажу. А что вы ели, сэр? Его вытаращенные глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит.
      – Рыбу!!! – воскликнул он. – Мы оба ели рыбу! – Негодование било из него ключом. – Это позор, что подобное могло произойти! Это должно быть расследовано до конца!
      – Я вас уверяю, что все так и будет сделано, истина будет установлена. Бэйрд вручил им по пилюльке, которые они взяли так, будто они могут взорваться.
      – А сейчас, пожалуйста, вы должны выпить много воды – стакана три, если сможете, четыре. Вас будет тошнить, но так и должно быть, не волнуйтесь. Гигиенические пакеты в карманах ваших кресел. Доктор оставил пару, смотревшую на свои пилюли, как загипнотизированные, и, пройдя вдоль прохода, добрался до своего места и посмотрел на Спенсера.
      – Мясо, – быстро ответил тот, опережая вопрос доктора.
      – Уже легче, – ответил тот, – на одного меньше.
      – Вам приходится не легко, док, так ведь? Может вам помочь?
      – Я могу принять всю помощь мира, – прорычал тот в ответ, – но беда в том, что вы не так уж много можете, разве что помочь мисс Бенсон и тому парню разносить воду.
      – Конечно, – Спенсер понизил голос. – Там, сзади, дела, кажется, очень плохи?
      – Да, им очень плохо. Черт возьми, – с горечью ответил Бэйрд. – У меня нет ничего, в чем они так нуждаются. Вы летите на футбольный матч – и совсем не думаете, что дюжина ваших соседей отравится рыбой. У меня есть подкожное и морфий – я никогда без этого не путешествую – но сейчас они скорее навредят, чем помогут. Бог знает, зачем я бросил в саквояж упаковку рвотных пилюль, но это лучшее, что я сделал. Немного драмамина было бы сейчас очень кстати.
      – А что он делает?
      – В таких случаях самое серьезное – обезвоживание организма. Введение драмамина позволяет предотвратить это.
      – Вы имеете в виду, что рвота постепенно обезвоживает организм человека?
      – Совершенно верно. Спенсер в задумчивости потер подбородок.
      – Ну что же. Восхвалим Господа за телячью отбивную. Я еще чувствую себя не готовым к обезвоживанию. Бэйрд неодобрительно посмотрел на него.
      – Вы, очевидно, видите что-то смешное в этой ситуации, – сказал он мрачно. – Я – нет. Я совершенно беспомощно смотрю на этих страдающих людей, которым становится все хуже и хуже.
      – Не сердитесь на меня, док, – начал оправдываться Спенсер. – Я ничего не имел в виду. Просто я очень рад, что мы не ели рыбу и не отравились, как другие.
      – Да, да, может быть вы и правы, – доктор прикрыл глаза рукой. – Я просто становлюсь стар для подобных ситуаций, – пробормотал он больше для себя.
      – Что вы хотите этим сказать?
      – Ничего, ничего. Спенсер поднялся.
      – А вы немного отдохните, док. Вы и так сделали слишком много. Самая большая удача для всех них – это то, что вы оказались на борту.
      – Отлично, юноша, – ответил он саркастически, – прекратим пререкания. Я не собираюсь с вами спорить. Молодой человек вспыхнул.
      – Да, прекратим. Скажите, что мне делать. Я просиживаю здесь штаны, а вы работаете в поте лица и ужасно устали.
      – Ничего, ерунда. – Бэйрд похлопал Спенсера по руке. – Не обращайте на меня внимания. Я выпустил на вас немного пара и чувствую себя лучше. Известно, что нужно сделать, и нет никакой возможности сделать это. Это меня угнетает больше всего.
      – Отлично, – усмехнулся Спенсер, – рад, что хоть чем-то был вам полезен.
      – Я скажу мисс Бенсон, что вы готовы помочь, если ей понадобится помощь. Но, воду уже всю разнесли, и, я думаю, вам лучше оставаться здесь. В проходе и так толкотни больше чем достаточно.
      – Как скажите. Ладно, если я понадоблюсь, ищите меня здесь. – Спенсер снова уселся в кресло. – Но скажите, док, насколько все это серьезно? Бэйрд посмотрел ему прямо в глаза.
      – Вы даже не представляете себе насколько, – бросил он, уходя по проходу. Он подошел к четверке болельщиков, которые накануне вечером с такой лихостью накачивались водкой. Теперь квартет уменьшился на одного. Он сидел, его трясло, плед лежал поперек груди. Сам он был серого цвета.
      – Не давайте ему мерзнуть, – приказал Бэйрд. – Он много выпил?
      – Смешной вопрос, – ответил его сосед, тасующий колоду карт. – Он, должно быть, опрокинул пару пинт водки, насколько я могу припомнить.
      – До или после обеда?
      – И до и после, я полагаю.
      – Точно так, – подтвердил другой из этой же четверки. – И я думаю, Гарри сохранил все это в себе.
      – В данном случае это ему не повредит, – сказал доктор, – это, несомненно, разбавит яд. У кого из вас осталось бренди?
      – У меня пусто, – ответил мужчина с картами.
      – Минуту, – сказал другой и порылся в кармане. – У меня должно что-то остаться во фляжке. Мы крепко выпили, ожидая вылета в Торонто.
      – Дайте ему несколько глотков, – посоветовал Бэйрд. – Только аккуратно, ваш друг серьезно болен.
      – Скажите, доктор, – спросил пассажир с картами. – Мы летим по расписанию?
      – Насколько я знаю, да.
      – А Энди на игру не попадет, да, док?
      – Конечно. Сразу же по прибытии мы отправим его в больницу.
      – Бедняга, старина Энди, – соболезнующим тоном произнес болельщик с фляжкой, снимая шляпу, – ему всегда не везло. Эй, – его внезапно осенила мысль, – но ведь он поправится, правда?!
      – Я надеюсь, что да. Вы лучше делайте все, что я сказал и следите, чтобы он не раскрывался.
      – Энди попал просто в фантастическую ситуацию. А как там «Тушенка», этот английский сумасброд? Вы его привлекли?
      – Да, он нам очень помогает. Когда Бэйрд отходил, он услышал, как болельщик, нервно тасующий колоду карт, обратился к своим товарищам:
      – Как вам нравится такой двухдневный отдых? Двигаясь по проходу, Бэйрд увидел Джанет, суетившуюся около миссис Чилдер. Он приподнял ее веко – она была без сознания. Ее муж ухватился за доктора, как за соломинку.
      – Как она, доктор? – умоляюще спросил он.
      – Ей так лучше, чем если бы она была в сознании и мучилась бы от боли, – ответил Бэйрд, надеясь что говорит убедительно. – Когда человек не может больше терпеть, природа отключает сознание.
      – Доктор, мне страшно. Я никогда не видел, чтобы ей было так плохо. Чем отравлена эта рыба? В чем дело? Почему? Бэйрд колебался.
      – Ну хорошо, – медленно сказал он. – В конце концов, вы имеете право знать правду. Это очень серьезное заболевание – одно из тех, которые требуют активного лечения как можно раньше. Мы делаем все, что в наших силах.
      – Я все это знаю, доктор, и сердечно вам благодарен. Но, она ведь поправится, да? Я имею в виду…
      – Конечно, конечно, – как можно мягче сказал Бэйрд. – Не надо волноваться. На земле нас будет ждать «Скорая помощь» и тут же всех доставят в больницу. Поэтому ее выздоровление – это только вопрос времени и ухода.
      – Господи, – вздохнул Чилдер, – как приятно это слышать. Да, подумал про себя Бэйрд, интересно, хватило бы у меня мужества сказать ему что-нибудь другое.
      – Послушайте, – окликнул его Чилдер. – А мы не могли бы сесть в ближайшем аэропорту?
      – Мы думали об этом, – ответил доктор, – но на земле сильный туман и садиться очень опасно. Сейчас мы находимся над горами. Нет, быстрее всего доставить вашу жену в больницу можно, только в Ванкувере, что мы и делаем.
      – Послушайте… вы все таки думаете, что – это была рыба, доктор?
      – Сейчас мне трудно утверждать определенно, но я так думаю. Пищевое отравление как едой, которая была инфицирована – медики называют это стафилококковой инфекцией – или, возможно, что токсическое вещество внесено в пищу при приготовлении.
      – А в нашем случае что произошло, доктор? – спросил пассажир, сидящий в следующем ряду и внимательно прислушивающийся к словам Бэйрда.
      – Мне трудно быть уверенным, но, судя по эффекту, я склонен подозревать последний случай – токсическое вещество.
      – И вы знаете какое?
      – Я не думал об этом. Мы не можем это узнать без лабораторных анализов. При современных способах приготовления пищи – и особенно при тех предосторожностях, к которым прибегают авиакомпании – возможность отравления не более, чем один к миллиону. Нам просто не повезло. Но я вам должен сказать, что наш обед поступил не от традиционных поставщиков авиалинии. Что-то не связалось в Виннипеге из-за нашего опоздания и пришлось воспользоваться услугами другой фирмы. Это может иметь, а может и не иметь отношения к нашему несчастью. Чилдер кивнул, обдумывая слова, сказанные доктором. Забавно, подумал про себя Бэйрд, как все таки люди стараются найти успокоение в словах врача. Даже тогда, когда врач должен сообщать плохие вести, факт того, что он вынужден это сделать, кажется, их успокаивает. Он доктор – он не допустит этого. Может быть, мы не так далеко ушли от колдовства, думал он с горечью, но – всегда доктор со своим волшебным саквояжем, вытаскивающий что-то из своей шляпы. Большую часть своей жизни Бэйрд лечил, уговаривал, льстил или обманывал, запугивал и успокаивал испуганных и доверчивых людей тем, что он лучше знает и все время надеялся, что его не подведет годами выработанное искусство и, иногда такой необходимый, блеф. Но это был момент истины, финал, неизбежность, с которой – он постоянно предчувствовал это – ему когда-нибудь придется столкнуться лицом к лицу. Доктор почувствовал, что рядом остановилась Джанет. Подняв на нее вопросительный взгляд, он понял, что она на грани истерики.
      – Доктор, еще два пассажира почувствовали себя плохо. Там, сзади.
      – Вы уверены, что это не действие пилюль?
      – Да, абсолютно уверена.
      – Хорошо, иду. Вы не проведаете второго пилота, мисс Бенсон? Похоже, у него начинается обезвоживание организма. Но едва он дошел до вновь заболевших пассажиров, как вернулась перепуганная Джанет.
      – Доктор, мне страшно. Я подумала, вы должны… Зуммер внутреннего телефона, донесшийся из кухни, оборвал ее на полуслове, как удар ножа. Она стояла, как пригвожденная, пока зуммер жужжал без перерыва. Первым пришел в себя доктор.
      – Быстрее! За мной! Двигаясь с ловкостью вообще-то ему не присущей, Бэйрд пробежал по проходу и ворвался в кабину пилотов. Здесь он остановился, охватывая моментально глазами и умом картину случившегося, и, в то же время, его внутренний голос, словно насмехаясь над ним, но с угрозой, сказал: «Ты был прав – это случилось». Командир сидел неподвижно в кресле, пот заливал его лицо и стекал за воротник. Одной рукой он схватился за живот, другой нажимал кнопку внутреннего телефона на стене за креслом. Доктор в два прыжка преодолел расстояние до кресла, помог Дану откинуться на спинку и расслабиться, поддерживая его под мышки. Дан ругался сквозь зубы злобно и почти неслышно.
      – Полегче, – сказал ему Бэйрд. – Лучше бы вам выбраться отсюда.
      – Я сделал… что вы велели… – Дан задыхался, закрывая глаза и с трудом выдавливая из себя слова. – Но… было уже поздно… Дайте мне что-нибудь, Док… Дайте что-нибудь быстрее… Мне надо продержаться… чтобы посадить ее… Включен автопилот, но… продержаться до посадки… Нужно сообщить диспетчеру… должен сообщить… – Он говорил все тише. Он делал отчаянные попытки произнести хоть слово, но глаза у него закатились и он потерял сознание.
      – Быстрее, мисс Бенсон! – закричал доктор. – Помогите мне вытащить его отсюда! Задыхаясь от напряжения, они извлекли грузное тело командира из кресла и положили на пол рядом со вторым пилотом. Доктор тут же вытащил свой стетоскоп и принялся за обследование. А Джанет подготовила пальто и плед и, как только доктор закончил осмотр, она быстро соорудила командиру подушку и укутала его. Поднимаясь, она вся дрожала.
      – Вы сможете что-нибудь, доктор? Вы сможете помочь ему продержаться до посадки? Бэйрд опять рассовал по карманам свои инструменты. Взглянул на множество приборов и переключателей, на штурвалы, двигающиеся сами по себе. В тусклом свете приборной панели он вдруг показался ей значительно старше своих лет и очень уставшим.
      – Вы член этого экипажа, мисс Бенсон, поэтому я буду говорить откровенно. – Его голос звучал так жестко, что Джанет вздрогнула. – Вы можете выслушать несколько неприятных фактов?
      – Я-я думаю, что да, – ее голос непроизвольно дрогнул.
      – Очень хорошо. Пока я не доставлю всех этих людей в больницу – быстро, очень быстро – я не могу быть уверен, что они выживут.
      – Но…
      – Им необходимы стимуляторы, противошоковые внутривенные инъекции. Командиру тоже. Он и так продержался очень долго.
      – Ему очень плохо?
      – Его состояние скоро станет критическим – как, впрочем, и всех остальных тоже. Внятно, слово за словом, Джанет прошептала:
      – Что же нам делать?
      – Позвольте задать вам этот же вопрос. Сколько пассажиров на борту?
      – Пятьдесят шесть.
      – А сколько порций рыбы вы выдали в обед? Джанет с напряжением вспоминала:
      – Около пятнадцати, я думаю. Большинство предпочли мясо, а несколько пассажиров вообще отказались обедать из-за позднего времени.
      – Понятно. Бэйрд смотрел на нее и молчал. Когда он снова заговорил, голос его был резким, воинственным.
      – Мисс Бенсон, вы когда-нибудь слышали о теории вероятности?
      – О теории вероятности? Я полагаю, да. Но я не знаю, что это такое.
      – Я вам объясню. Это значит вот что. Из общего количества в пятьдесят шесть человек наш единственный шанс выжить зависит от того, есть ли на борту человек, который не только способен посадить эту штуковину, но и который бы НЕ ЕЛ рыбу на обед. Его слова повисли в воздухе, а они стояли и смотрели друг на друга.

      Тишина, подобно болеутоляющему, снимающему шок, обволакивала Джанет по мере того, как слова доктора доходили до ее сознания. Она выдержала его взгляд, правильно понимая все несказанное доктором, как совет готовиться к смерти. До сих пор что-то в ней не давало ей до конца воспринять всего, что произошло. Пока она обслуживала пассажиров и ухаживала за больными, что-то подсказывало ей, что это был ужасный кошмар, род бреда, в котором обычный ход событий внезапно изменился вследствие абсолютно неожиданного, но вполне возможного случая (события). В любой момент, как говорил ей внутренний голос, ее мог разбудить будильник, стоящий на холодильнике и возвещающий начало обычной утренней суматохи и подготовки к подъему пассажиров. Сейчас же чувство нереальности пропало. Она знала, что это случилось с ней, Джанет Бенсон, прелестной блондинкой двадцати одного года от роду, которую сопровождали взгляды работников аэропорта, когда она проходила по пахнущим сосной коридорам. Страх у нее пропал, по крайней мере, в этот миг. Ей было интересно, чем занимается дома ее семья, как это ее жизнь оборвется в куче скрежещущего железа за несколько секунд без тех, кто родил ее. Эти чувства вызвали в ней дрожь, а они мирно спали в своих постелях за тысячу миль отсюда.
      – Я поняла, доктор, – спокойно ответила девушка.
      – Вы знаете кого-нибудь на борту, кто может управлять самолетом? Джанет мысленно пробежала список пассажиров, вспоминая имена.
      – У нас нет никого с авиалиний. Я не знаю… кто еще. Я думаю, лучше пойти спросить.
      – Да, пожалуй, – медленно ответил Бэйрд. – Постарайтесь не растревожить их. Иначе может начаться паника. Некоторые знают, что второй пилот отключился, поэтому вы скажите, что командир ищет кого-нибудь, кто может помочь ему в переговорах с землей.
      – Хорошо, доктор! Я так и сделаю. Она медлила, понимая, что доктор хочет сказать что-то еще.
      – Мисс Бенсон, как вас зовут? – спросил он.
      – Джанет. Он кивнул.
      – Джанет! Я сделал замечание по поводу вашей подготовки. Это было несправедливо и непростительно – замечание старого осла, имеющего большой опыт. Я бы хотел взять свои слова обратно. Румянец покрыл ее щеки, она улыбнулась.
      – Я уже все забыла. Она двинулась к двери, желая поскорее начать опрос и узнать самое худшее как можно раньше. Бэйрд наморщил лоб, стараясь сконцентрироваться на чем-то, что постоянно ускользало от него. Нахмурившись, он смотрел на аварийные инструкции на двери кабины и не видел их.
      – Подождите, – неожиданно остановил он девушку.
      – Да? – она задержалась на пороге, держась за ручку двери. Доктор хрустнул пальцами и повернулся к ней.
      – Я вспомнил!!! Я знаю того, кто говорил со мной о самолетах! Этот молодой человек, сидящий рядом со мной – тот, что вошел последним в Виннипеге.
      – Мистер Спенсер?
      – Да, это он. Джордж Спенсер. Я не помню точно, но мне кажется, он знает кое-что об этом. Приведите его сюда, хорошо? Только не говорите ему ничего лишнего – не надо, чтобы остальные пассажиры узнали правду. Но порасспрашивайте их тоже, на случай, если есть кто-нибудь еще.
      – Он предлагал мне свою помощь, – вспомнила Джанет, – значит он не отравился.
      – Да, да, вы правы! – воскликнул Бэйрд. – Мы оба ели мясо. Ведите его, Джанет! Он нервно мерил шагами узкую кабину, затем опустился на колени, проверил у командира пульс – тот лежал ничком без сознания рядом со вторым пилотом. При первых же звуках открывающейся двери он вскочил и закрыл собой вход в кабину. Спенсер остановился и изумленно взглянул на доктора.
      – Хелло, док, – поприветствовал он Бэйрда. – Что там с радио?
      – Вы пилот? – Бэйрд выпалил вопрос, не двигаясь с места.
      – Был им давным-давно. Во время войны. Я не знаком с радио, но если командир думает, что я смогу…
      – Входите, – приказал Бэйрд. Он отступил в сторону, быстро закрывая дверь за вошедшими. Спенсер уставился на пустые кресла пилотов и двигающиеся сами по себе рулевые колонки. Потом он перевел взгляд на пилотов, лежавших на полу и укутанных одеялами.
      – Нет! – воскликнул он. – Неужели оба?!
      – Да, – бросил Бэйрд, – оба. Спенсер едва верил своим глазам.
      – Но, Боже мой! – он даже закашлялся. – Когда это случилось?!
      – Командир свалился несколько минут назад. Они оба ели рыбу. Спенсер для устойчивости оперся на соединительную коробку с проводами на стене.
      – Послушайте, – быстро спросил Бэйрд. – Вы можете управлять этим самолетом и посадить его?