Привратник открыл двери особняка на Беркли-сквер, и Фредди уже был готов попрощаться со своей невестой, когда его сестра, переодетая в шелковое розовое платье, появилась на верхней площадке лестницы.
      Разглядев, кто именно сопровождает Китти, ее милость едва не упала в обморок и, схватившись за перила, произнесла слабо:
      – Это Фредди?
      – О, Мег, что с вами? – воскликнула Китти, не выдавая ее. – Как жаль, что вы так долго меня ждали. Прием был удачным?
      Она удостоилась благодарного взгляда. На щеках Мег вновь заиграл румянец, и она ответила:
      – О, нет, ужасная скука! Пожалуйста, умоляю, зайдите ко мне. Спокойной ночи, Фредди. Только, пожалуйста, не заставляй Китти так долго стоять внизу. – Она помахала рукой и исчезла.
      Фредди, наблюдавший за ней с крайним неодобрением, произнес в отчаянии:
      – Розовый! Будь я проклят, если я в этом что-нибудь понимаю, но как только у женщины на душе – смятение, она сразу же влезает именно в розовое! Я не удивляюсь, что бедняга Букхэвен отправился в Китай! Но, напоминаю, Кит, ни слова о своем кузене!
      – О, обещаю вам, я буду хранить полное молчание! – заверила Китти, тепло пожимая его руку. – Спокойной ночи! Я очень вам благодарна, Фредди, на самом деле!
      Он поклонился.
      – Что вы! Это я должен быть вам благодарен за доставленное удовольствие! – запинаясь, произнес он.
      Он отбыл, а Китти бросилась в комнату к своей хозяйке. Их ссора уже была позабыта: Мег заговорила без всякого вступления:
      – Китти, как это случилось, что Фредди тебя провожал домой? Боже мой, я чуть не потеряла сознание.
      – Он поехал за мной в дом к Скортонам, узнал, где я, и отправился меня искать. Что же вы за размазня, Мег!
      – Он ничего не заподозрил? – произнесла Мег с тревогой.
      – Думаю, что нет.
      – Как это хорошо! – вздрогнула Мег. – Я чуть не умерла от страха, ему и так не нравится, когда я выезжаю с Джеком. А уж если бы он узнал, где мы с ним были, он бы все рассказал папе, и, можешь быть уверена, меня заперли бы на замок у леди Букхэвен. Китти, это было так благородно с твоей стороны – ничего ему не рассказать!
      – Неужели бы я смогла сделать что-то столь низкое? – воскликнула Китти. – Но почему вы отправились в Оперу? Как Джек мог повезти вас туда? Мне быстро стало ясно, что такого рода развлечений надо избегать, и уж Джеку ли этого не знать?
      – О да! Он сказал, что Фредди его убьет, если только узнает об этом. Но ведь ничего плохого не произошло! Мне всегда так хотелось побывать на бале-маскараде, а уж Букхэвен никогда меня туда не повезет и Фредди тоже, поэтому я и уговорила Джека! Он обо мне очень хорошо заботится, уверяю вас, и ведь я была в маске. Мы уехали в полночь, но я бы с удовольствием осталась еще, мне очень понравилось, хотя, конечно, это все очень вульгарно. Вам понравилось?
      Китти вздрогнула:
      – Хуже вечера я не припомню! В жизни не испытывала ни к кому большей благодарности, чем в этот вечер к Фредди.
      – Он был очень огорчен? – поинтересовалась Мег. – У него такие старомодные взгляды!
      – Нет, нет! Он был так добр, что я чуть не расплакалась. А ведь он мог бы меня упрекнуть! Я убеждена, что Фредди самый добрый, деликатный человек, какого только можно себе представить! – воскликнула Китти.
      Сестра Фредди, наблюдая за ней с восторгом, открыла рот, закрыла его снова, сглотнула и сумела лишь произнести, правда, очень слабо:
      – Вы так на самом деле о нем думаете?
      – Да, да – и он гораздо более приблизился к этому понятию, чем сэр Галахэд, молодой Лохинвар и подобные им рыцари, перед которыми нас учили преклоняться. Может быть, Фредди и не сумел бы справиться с драконами, но вряд ли кто из этих замечательных рыцарей смог бы так галантно вызволить даму из неловкой ситуации. Это почище, чем сражаться с драконами… В чем дело? Мег приподняла голову с подушек:
      – Он сказал бы, что это плевое дело.
      – Что? Конечно, он мог бы так сказать, но… – Неожиданная мысль пришла ей в голову, и Китти запнулась, тон ее потерял патетичность: – Он отзывался о Лошинваре почему-то как о безумце!
      Сдавленный смех, раздавшийся из-за подушек, сразил Китти. Она поняла, что в своей благодарности Фредди она взобралась на слишком большие высоты. Она отбросила подушку, за которой пряталась Мег, – и обе расхохотались; затем обнялись и пошли укладываться спать, воздерживаясь от дальнейшего обсуждения бурного вечера.
      Следующий день прошел без происшествий, и единственное, что они себе позволили – это прогулку по Маунт-стрит с остановкой в доме леди Леджервуд, которая вместе с детьми готовилась к отъезду в Маргейт. Кортеж получился внушительным: Фанни, гувернантка, личная горничная ее милости, две дамы, нанятые для присмотра за детьми и их обучения. Эдмунд ехал в карете с матерью; гувернантка и ученые дамы – в другой карете, а замыкал кортеж огромный дорожный экипаж, где между гор багажа было оставлено небольшое свободное место для горничной. Лорд Леджервуд сопровождал семью и планировал остаться с ней на несколько дней; взглянув на подушки в карете, предназначенной для его больного сына, он объявил, что поедет верхом.
      В гостиной прохаживался задумчивый Фредди, который пришел проводить путешественников. Леди Леджервуд, хотя и возбужденная суетой, связанной с отъездом, нашла время, чтобы поболтать с посетительницами, осведомиться о здоровье Мег и дать ей несколько полезных советов, обязав Китти получше присматривать за ней. Она сказал с волнением, что ей крайне неприятно оставлять их одних, но она утешает себя мыслью, что лорд Леджервуд скоро вернется в город.
      – А пока, моя любовь, – сказал его сиятельство со смешком – вы можете спокойно оставлять их на попечение Фредди.
      Эти учтивые слова заставили его наследника взглянуть на лорда с подозрением, попутно отметив, как хорошо выглядел отец в новом синем пальто и в изысканных, серого цвета, панталонах. Лорд заметил этот взгляд и рассмеялся:
      – Не смотри на меня так, как будто перед тобой змея, Фредди. Я убежден, что ты сумеешь хорошо позаботиться о дамах. Дорогая, не хочу тебя особенно торопить, но пора нам и отправляться.
      Все вышли к экипажам, уже ожидавшим путешественников, лакея послали принести еще одно одеяло для мальчика; Фанни и горничная убедили ее сиятельство не распаковывать огромный баул, чтобы убедиться, не забыла ли она лекарство для Эдмунда; все обменялись прощальными пожеланиями, расцеловались, и наконец экипажи тронулись. Китти, которая не могла смотреть на леди Леджервуд, не испытывая при этом угрызений совести, находилась в смущении из-за того, что та обняла ее на прощание, и это чувство усилилось, когда лорд Леджервуд протянул ей руку и сказал с улыбкой:
      – Пока, дитя мое, до свидания. Я очень хочу увидеть вас под своей крышей в не слишком отдаленном будущем.
      Щеки Китти заалели, она глядела ему в лицо почти испуганно.
      – Не убегайте, хорошо? – сказал он загадочно. – Мне очень по душе помолвка Фредди. Она ему пошла на пользу.
      – Сэр, лорд Леджервуд, – произнесла она с отчаянием в голосе, – я не могу…
      – Вы не можете говорить со мной на ходу. Правильно. Вы скажете мне обо всем на следующей неделе, когда я вернусь. Сейчас мне пора.
      Он похлопал ее по руке и отпустил, пожелал всего хорошего сыну и дочери, вскочил на лошадь и поскакал следом за каретой.
      – Что имел в виду папа? – поинтересовалась Мег. – Что вы должны сказать ему, Китти? Почему вы так странно смотрите?
      – Не думаю, что я должна ему что-то сказать, – ответила Китти, и в голосе ее послышалось смятение: – А как вы считаете, Фредди?
      – Нет, – сказал Фредди, – но у отца что-то, видимо, на уме. Мне следовало подумать об этом раньше. Когда заканчивается сессия? – спросил он своих озадаченных слушательниц. – В Оксфорде!
      – Боже всемилостивый, не знаю, – произнесла Мег. – А зачем тебе это?
      – О, для меня это очень важно, – сказал Фредди с чувством. – Покуда отец в Маргейте, мне придется позаботиться о Чарли. В последний раз его где-то носило всю ночь, и в три часа утра я был вынужден пуститься на розыски; отдал за него залог, потому что он растратил все до гроша! Да, очень весело, Мег, но ты отлично знаешь, что когда Чарли вернется из Оксфорда и увидит, что отца нет дома, он что-нибудь выкинет! Не скажу, что это будет что-то ужасное, но виноват-то во всем буду я! Вернусь и взгляну на календарь!
      – Фредди, пожалуйста, зайдите меня повидать, – сказала Китти. – Вы же знаете, нам многое еще предстоит обсудить!
      – Да, я приду завтра, – ответил он. – Сначала хочу убедиться, что Чарли не застигнет меня врасплох.
      Китти и Мег понимающе переглянулись и направились к Беркли-сквер.
      – Бедный Фредди! Ему всегда, наверное, всю жизнь придется вызволять Чарли из неприятных историй! – сказала Мег.
      – Но я думала, что Чарли очень умен! – возразила Китти.
      – О да, на самом деле! Он получил много премий в Итоне, и ему всегда все легко дается! Но просто Фредди – старший брат, к тому же он живет в городе, и неудивительно, что Чарли прибегает к его помощи – в каждой своей дурацкой истории, – произнесла Мег с гордостью. – Чарли – очень своенравный.
      На следующий день, поджидая Мег в карете у магазина на Бонд-стрит, Китти услышала свое имя и, оторвавшись от миленькой шляпки в витрине модистки, обнаружила миссис Броти и Оливию, которые остановились рядом с экипажем.
      Она сразу же заметила, что Оливия выглядит бледной и несчастной, и поняла, прежде чем заговорила миссис Броти, что девушка все еще находится под впечатлением той новости, которую она узнала на маскараде. А миссис Броти тем временем стала приносить глубочайшие извинения мисс Чаринг; она сказала, что не осмеливается надеяться, что мисс Чаринг простит ей ту неприятную историю, в которой она очутилась по их вине; она боится, что та преисполнилась отвращения ко всему происшедшему и не захочет теперь с ними знаться.
      Китти сухо ответила так, как подсказывали приличия, но, поддавшись доброму чувству, она даже выдавила, правда с трудом, что провела приятный вечер.
      – Я бы ни за что на свете не позволила случиться подобному! – заявила миссис Броти, и на щеках ее появился румянец. – Маскарады в Опере! Я просто не могу представить, как это Оливия решилась предложить вам такое развлечение! Будьте уверены, мисс Чаринг, я учу ее только хорошему. Я сразу ей сказала, что подобные развлечения не для знатной леди! Никогда в жизни не испытывала большей неловкости!
      – Умоляю, мама, замолчите! – взмолилась Оливия, заметив, что Китти ощущает неловкость. – Ничего плохого не случилось. Китти, у вас какое-то дело на Бонд-стрит?
      – Я ожидаю леди Букхэвен, – ответила Китти и обратилась к миссис Броти:
      – Позвольте Оливии провести со мной несколько минут.
      – О, мисс Чаринг, я только буду признательна за такое внимание. Я боялась, что вы порвете с нами все отношения и даже говорить не захотите с Оливией. Сама я отправлюсь в библиотеку Хукхэм и с радостью оставлю с вами Оливию, если вы столь любезны.
      – Мы с Оливией прогуляемся по улице, а потом подойдем к библиотеке, – пообещала Китти, выходя из кареты. Лакею, который спрыгнул с запяток, чтобы открыть ей дверцу, она сказала: – Если ее светлость вернется раньше меня, сообщите ей, пожалуйста, что я буду минут через пятнадцать. – Затем она поклонилась миссис Броти и повела Оливию в направлении, противоположном Хукхэму. Взяв ее под руку, она произнесла: – Мы не можем разговаривать спокойно в коляске, и я решила, что вы не будете против прогулки со мной. Моя дорогая, умоляю, не смотрите все время вниз! В этом нет необходимости! Мне жаль, что ваша мама так огорчилась, и, вероятно, вы и сама чувствуете себя не слишком хорошо.
      – Это все было так ужасно! – сказал Оливия дрожащим голосом. – Я думала, что мы упакуем наши чемоданы еще вчера, потому что мама разругалась с тетушкой Мэтти, – мне кажется, их было слышно на полмили вокруг, особенно, когда бедная тетушка впала в истерику. Однако теперь они помирились, но мама ругает меня за то, что я испортила свою репутацию и с самого начала вела себя неправильно, не воспользовавшись возможностью выйти замуж за богатого человека. Но, дорогая мисс Чаринг, я всегда ее слушалась и рада была бы найти себе богатого мужа, но это до того, как встретила Камилла. Теперь же все изменилось, и единственное, о чем я мечтаю, – заболеть и побыстрее умереть. Потрясенная горем подруги, Китти воскликнула:
      – Боже правый, не говорите так! Могу я быть с вами откровенной? Мой кузен мне сказал всю правду, как, вероятно, и вам. Можете представить, как я потрясена и как мне больно за мою роль в этой истории. Поверьте, если бы я только знала истинное положение вещей, я бы никогда вас не познакомила! Оливия, я была вам плохим другом!
      – Нет, нет! – воскликнула Оливия. Я счастлива, что узнала Камилла. Мы полюбили друг друга с первого взгляда! Что бы со мной ни произошло, я не могу жалеть об этом. Увы, нам отказано даже в надежде. Мама никогда не даст свое согласие на брак с ним. Отец Камилла весьма богат – ему принадлежат несколько игорных заведений в Париже, и все они – весьма высокого класса. Но у мамы свои представления о выгодной партии. И как еще посмотрит на это отец Камилла? У меня нет ни состояния, ни знатных родителей. О, мисс Чаринг, когда я подумаю, что из-за меня Камилл упустил свой шанс, то, кажется, готова броситься в реку.
      Китти была готова к упрекам, но никак не такого рода. Прошла минута, другая, пока она собралась с мыслями:
      – Но разве могли бы выйти замуж за самозванца? Это ужасно! Мне больно говорить об этом, потому что я очень хорошо отношусь к Камиллу. Но я боюсь, Оливия, что он обычный авантюрист! Он обманул нас всех! Я испытала ужасное потрясение, но, представляю, для вас оно еще больше.
      – Да, потому что я сразу же поняла, что для мамы это будет удар. Но Камилл меня не обманул, дорогая мисс Чаринг. Ничто не может быть благороднее его поведения!
      – Оливия, – сказала Китти, пытаясь собрать воедино свои мысли. – Не может быть, чтобы вы хотели связать свою жизнь с его жизнью.
      – О, если бы это было возможно! – вздохнула Оливия. – Я не понимаю, почему мужчине нельзя быть игроком, если его таланты к тому располагают? Или вы подозреваете, что он использует какие-то обманные трюки? Уверяю вас, это несправедливо! Он говорит, что на шулерстве долго не продержаться, и он к нему прибегает в самом крайнем случае. Заведениям его отца оказывают покровительство многие блестящие люди Парижа, которые строго относятся к правилам чести – и при игре в том числе. Подают в этих домах вина лучших сортов– там все должно быть самым лучшим, чтобы клиенты были всегда довольны и приходили вновь и вновь. Конечно, затраты большие, но и возвращаются они с прибылью.
      Китти не нашла, что ответить, кроме:
      – Неужели именно так обстоят дела?
      – Да, – продолжала Оливия с воодушевлением. – Но нельзя забывать и об опасностях. Вообразите! Удача отвернулась – и весь банк уходит на сторону! Как это должно быть волнующе! Я даже и не представляла раньше.
      – Вот как? – сказала изумленная Китти.
      – Да! Но я ведь никогда раньше не слыхала о подобных вещах. – Оливия вздохнула и уныло подытожила: – Для меня это недостижимый мир. Мама ни за что мне не позволит выйти замуж и уехать с Камиллом.
      – Вы, должно быть, очень любите моего кузена! – сказала Китти. – О, дорогая, как жаль… Что, если бы Камилл нашел себе какое-то другое достойное занятие?! Нет, думаю, и это невозможно.
      – Но зачем ему что-то? Он доволен, и вы понимаете, что с его способностями – это как раз то, что ему нужно. К тому же – это постоянные упражнения для ума, удовольствие от состязаний. Я бы не смогла вынести мысли о том, что ради меня он должен заниматься чем-то таким, что показалось бы ему скучным. Я просто должна выкинуть его из головы, хотя, конечно, я никогда не смогу этого сделать. Но какой это был бы кошмар, если бы из-за меня он разрушил свою карьеру! Кроме того, – добавила Оливия и разрыдалась: – Я не смогу ослушаться маму. Мама говорит, что я должна принять предложение сэра Генри.
      Они повернули назад.
      – Этого, – произнесла Китти решительно, – вы ни за что не должны делать! Моя бедная Оливия, все это ужасно, и я не знаю, что вам сказать, но, пожалуйста, не выходите замуж за этого ужасного человека.
      – Я лучше умру! – всхлипывая, произнесла Оливия. – Сама мысль об этом ввергает меня в такое отчаяние, что смерть для меня – избавление. Но мама говорит, что он стар и не в состоянии жить вечно, а пока я могу иметь любовников, если только, конечно, буду достаточно умна. Но мне не нужны любовники!
      – Боже милостивый, надеюсь, что нет! – воскликнула Китти.
      – Я никогда не полюблю никого, кроме Камилла, – сказала Оливия, всхлипывая все громче.
      – Бога ради, Оливия, не начинайте снова плакать! – взмолилась Китти. – Помните, что ваша мать не в силах принудить вас выйти замуж против вашей воли. О, если бы я только знала, чем можно помочь, но, признаться, я в полной растерянности.
      – О, мисс Чаринг, помогите мне!
      – Оливия, я сделаю всю, что в моих силах, но, пожалуйста, вытрите слезы. Мы подходим к библиотеке.
      Оливия послушно вынула носовой платок, сказав с благодарностью: – Я знаю, вы мой истинный друг.
      Китти пыталась успокоить ее, но не знала, как это сделать, и была рада передать ее в руки миссис Броти. Она не представляла, как ей можно помочь, и единственное, что пришло ей в голову – довериться целиком Фредди. Но так как он предупредил ее запиской, что у Мег будет вечером, впереди было много времени. И она провела долгие часы в горьких размышлениях о своей роли в этой истории, пытаясь придумать план спасения Оливии от этой ужасной миссис Броти, ее матери. Во второй половине дня явился мистер Веструтер и отвлек ее от тяжелых мыслей. Мег в это время отдыхала, и Китти принимала его одна, жалея, что не знала заранее о его приходе. Его провели в гостиную, где она сидела у камина, и у нее не было возможности отделаться от него под благовидным предлогом.
      Она встретила его холодно, но такой прием не мог обескуражить Джека, он засмеялся, приподняв бровь:
      – Я вас огорчил, Китти? Тем, что взял Мег на маскарад? Но это же несправедливо! Ведь вы сами-то получили удовольствие от этого вечера?
      – Нет, – сказала Китти, – я не получила удовольствия от вечера. И была просто изумлена, что вы пригласили Мег в такое неподходящее место!
      – Маленькая жеманница! – воскликнул он. – Разве отважный шевалье не заботился о вас? Мне показалось, что он готов был из кожи вылезти, чтобы вас развлечь.
      – Мне кажется, – сказал Китти, – что вы не подумали хорошенько, прежде чем повезти туда Мег. И почему, скажите, пожалуйста, вы относитесь плохо к моему кузену?
      – Дорогая Китти, как вам могло придти такое в голову? Вы ошибаетесь, уверяю вас, ошибаетесь. Я очень его уважаю и завидую его самоуверенности. Красавец, породистый галл, везучий игрок! Я рад знакомству с ним. Надеюсь, что сегодня вечером он нанесет мне визит, и мы сравним наши возможности. Я и сам игрок, как вам известно, но у меня большое желание помериться силами с тем, кого я считаю большим мастером этого искусства.
      Она была сбита с толку его веселым напором и откровенностью и сказала первое, что пришло ей в голову:
      – Боюсь, что вам придется пожалеть об этом.
      – Возможно! – ответил он, и глаза его блеснули. В этом у него, бесспорно, есть преимущества передо мной, но в другом я его обыграю.
      Она молчала, потому что было ясно, что он имеет в виду. Не могло быть сомнений, что он знал о присутствии Оливии на маскараде, – ведь Китти сама сказала, что приехала туда со Скортонами; возможно, приглашение Камилла как-то связано с этим обстоятельством.
      Когда вечером приехал Фредди, она едва могла сдержать свое нетерпение, чтобы поведать ему о своих тревогах. Но до обеда оставалось всего несколько минут, а Мег уже присоединилась к ним в гостиной, – так что надо было ждать. Кроме того, она заметила, что Фредди был чем-то серьезно встревожен. Мег спросила, в городе ли Чарльз, и он угрюмо ответил:
      – Нет, сессия завершится через десять дней. Дело значительно хуже! Черт, я получил от него письмо сегодня утром, за которое мне пришлось заплатить шесть пенсов, но я бы с удовольствием этого не делал. Я не понимаю, с какой стати мне платить деньги за то, что меня извещают о неприятностях.
      – О, небеса! Он опять попал в переплет? – воскликнула Мег.
      – Да, конечно! Я понял это, как только увидел письмо. Ну чего ради ему мне писать, если только он не попал в дурацкую историю? Никогда я не видел другого такого шалопая! Я думал, какой-то кредитор требует от него уплаты долга – ничего подобного! Мне придется завтра же ехать в Оксфорд!
      – Ехать в Оксфорд, прямо завтра? – воскликнула Китти.
      – Я буду отсутствовать лишь одну ночь. Ужасно неудобно, но дело в том, что Чарли сидит в луже, а мне его оттуда надо вытаскивать. Люблю шалопая, – произнес он со вздохом. Кроме того, я не хотел бы, чтобы это дошло до ушей моего отца.
      – Да, мой дорогой братец! Конечно, ты должен. Надеюсь, что ничего серьезного не стряслось.
      – Я тоже надеюсь на это, – сказал Фредди. – Потому что если стряслось что-то, мне придется идти к декану, – а тогда нет смысла ехать в Оксфорд, потому что декан меня слушать не будет. Когда я сам учился там, и мне необходимо было с ним поговорить, он не стал этого делать.
      – Неужели Чарли впутался в какую-то историю? – спросила Мег в тревоге.
      Фредди почесал нос:
      – Связался с сомнительной особой. Хотя он как будто не волокита. Но если дело только в этом, это легко можно уладить, были бы деньги.
      Успокоив себя этой мыслью, они пошли ужинать. Легкость и спокойствие, столь характерные для Станденов, повлияли и на Китти: отчаяние стало уступать место надежде. Она все еще не видела, как именно сможет помочь Оливии преодолеть ее беду, однако готовность, с какой Фредди относился к необходимости вызволить своего безрассудного младшего брата из любой передряги, заставила Китти ощутить подъем духа и надежду на действенность его помощи.
      Но когда Мег любезно удалилась из комнаты, чтобы оставить жениха с невестой наедине, Фредди не оправдал надежд Китти. Он объяснил, когда она стала просить о помощи, что у него нет времени для обдумывания этой проблемы:
      – Видите ли, Кит, у меня слишком много всяких забот появилось! Я просто лишился покоя, думая, что Чарли может приехать в любой ближайший день. А на этом проклятом календаре не указана дата окончания сессии. Мне пришлось потратить уйму времени, чтобы выяснить интересующие меня дни. А теперь, как я говорил, мне нужно срочно мчаться в Оксфорд, и осмелюсь сказать, мне придется хорошенько поработать мозгами, когда я окажусь там. Дело в том, что Чарли – очень умный парень, но он не обладает и малой толикой здравого смысла. Не просите у меня совета, как отделаться от вашего французского кузена. Вы же сами говорите, что угрожать ему разоблачением бесполезно. Он не уедет.
      Тут Фредди заметил, что лицо Китти приняло жалобное выражение.
      – Ну, не знаю, может быть, я все же найду его слабую струнку. Была не была! Он ведь не заходил сюда, не так ли?
      – О нет! Но я встретила сегодня Оливию и очень боюсь, что чувства ее значительно глубже, чем я полагала. Должна признаться, она меня изумила. Кажется, единственное, чего она опасается, это то, что миссис Броти никогда не позволит ей выйти замуж за моего кузена. Представьте саморазоблачение Камилла меня значительно больше потрясло, чем ее!
      – А я не удивлен! – ответил Фредди, обдумав немного ее слова. – Подумайте, Кит, она ведь и сама немного авантюристка.
      – Фредди!
      Он кашлянул, но произнес твердо:
      – Не стоит обманывать себя. Я не говорю, что она в этом виновата, но она же сама сказала, что приехала в город в поисках богатого мужа. Ладно, против этого я ничего не имею. Но заметьте, миссис Броти не побрезгует ничем, чтобы предать огласке эту историю. Бессовестная – вот какая она!
      – Она – да! Но не Оливия.
      – Скорее всего так, потому что у нее не хватает мозгов для этого. Не хочу вас обижать Кит, но она не кажется смышленой девочкой. Нет, сердце у нее, должно быть, хорошее. Однако принципов, похожих на ваши, у нее нет. И, вероятно, никто ей их не внушал.
      Китти внимательно поглядела на него, несколько обескураженная:
      – Разве принципы необходимо внушать? Разве не достаточно доброго сердца?
      – Бог мой! Конечно! Я спрашиваю вас, Кит, – как бы вы узнали верный путь в этом мире, если бы вас никто никогда не наставлял.
      Она минуту молчала, обдумывая услышанное.
      – Боюсь, в ваших словах много верного, – сказала она наконец. – Иногда мне кажется, что мысли бедняжки Оливии движутся не в правильном направлении. Меня это, признаться, удивляет, потому что она хорошая, добрая девушка. Но как бы ни было, это ужасно, если ее выдадут замуж за такого человека, как сэр Генри Осфорд, и никто не спасет ее. Когда я размышляю над этим, понимая, что в ее страданиях больше всех виновата я, то все готова отдать, только бы помочь ей. Вы должны понять мои чувства, Фредди.
      Мистер Станден вовсе не собирался этого делать, но он не относился к тем, кто ввязывается в бесплодные споры, и хранил молчание. Он понимал, что душевная щедрость и милосердие мисс Чаринг не позволяют ей покинуть свою несчастную протеже, но относился к этому без одобрения.
      Она поднялась с кресла и начала беспокойно ходить по комнате.
      – Что-то надо сделать, чтобы помочь Оливии! – сказала она. – Ужасно, что я ничего не могу сделать! И к тому же бедняга Долф. Из-за всего этого я совсем забыла о нем и о Ханне. Ну разве так можно? – Китти стиснула пальцы.
      – Знаете, Кит, самое лучшее – забыть их вовсе! Я имею в виду, что Долфа, конечно, жаль, но и без него забот полон рот.
      – О нет! Раз уж я дала слово, я сдержу его! Фредди вздохнул.
      – А потом еще я! – сказал Китти. – Не знаю, как все случилось, но у меня ничего не вышло из того, что намеревалась сделать в городе.
      – Китти, так дело не пойдет.
      – Было большой ошибкой с моей стороны обратиться к вам с такой просьбой. Это было глупо, глупо! Только посмотрите, что из этого получилось!
      – К черту, Кит! По-моему, вы хотели развлечься – и развлеклись! – сказал Фредди, задетый.
      Она резко повернулась в его сторону:
      – О простите, это было самое чудное время за всю мою жизнь! Я никогда не забуду вашей доброты. Я никогда не была так счастлива. Но все когда-то кончается, Фредди. Нам надо обдумать, как поступить дальше.
      – Мы это обсудим, когда я вернусь из Оксфорда, – сказал Фредди.
      – Хорошо, – согласилась Китти охотно. – Я очень боюсь, что этот разговор нас может поссорить.
      – К черту! Нет! Я не хочу ссориться с вами!
      – Я тоже, Фредди, этого не хочу, – сказала Китти тепло.
      – В этом вы вся.
      – Я имела в виду, что мы могли бы, не желая того, поссориться.
      – И отвечать вам не стану, – сказал Фредди. Нам лучше не дразнить друг друга, пока мы не отправили вашего кузена во Францию. А заодно и Долфа в Ирландию.
      – Но вы же не хотели этого делать!
      – О, пожалуйста, – сказал Фредди, – я соглашусь с чем угодно, лишь бы не спорить с вами. Я вовсе не испытываю неприязни к вашему кузену, но решительно настроен положить конец этой тягостной для нас с вами, Кит, истории.
      – О, как жаль, что вы вынуждены ехать в Оксфорд!
      – Не стоит об этом тревожиться, – сказал Фредди мягко. – Я лишь заночую там, – и вернусь. Я заказал четверку лошадей. Часа за четыре доберусь до города. Рано выеду и буду в Лондоне к полудню. Да и что может случиться за это время?

      Так как лорд Букхэвен был деловым человеком, то он оплачивал услуги по доставке почты утром. Поэтому Китти обнаружила письмо, написанное ей мисс Фишгард, рядом с тарелкой за завтраком на следующее утро. Она сломала печать и радостно вскрыла его, но вскоре брови ее сдвинулись. Было ясно, что письмо написано в возбужденном состоянии. В начальных строчках письма мисс Фишгард выражала надежду на то, что ее воспитанница хорошо себя чувствует и ее дальнейшее пребывание в городе будет приятным, – после чего почерк стал неразборчивым. Мисс Фишгард, экономя бумагу, писала очень убористо, и каракули наползали друг на друга.
      Безуспешно вглядываясь в них, Китти раздраженно воскликнула:
      – Представить себе не могу, что случилось с Фиш. Обычно она пишет очень аккуратно, а сейчас я ничего не могу разобрать. Надеюсь, дядя Мэтью не свел ее с ума.