– О!.. – неуверенно протянула девушка. – Это ваш пистолет?

– Нет! – легкомысленно признался Ники. – Это один из пистолетов Неда. Но он не станет возражать, что я одолжил его на время.

– О!.. – вновь протянула Элинор и небрежно добавила: – Полагаю, вы умеете обращаться с огнестрельным оружием?

– Ну, конечно же, умею! – ответил Ники. – Как вы только могли подумать, будто я не умею обращаться с пистолетом! Нед научил меня обращаться с огнестрельным оружием, когда я только-только начал носить бриджи!

– В самом деле? – вежливо переспросила Элинор. – Однако, выходит, вы были настоящим вундеркиндом! Я даже не догадывалась об этом. Вы должны меня простить!

Мистер Николас Карлион ухмыльнулся.

– Ну, может, это произошло, когда я был постарше, но я точно помню, что мне не было еще и двенадцати лет! Знаете, я очень любил стрелять в детстве. Правда, я не хочу сказать, будто отлично стреляю, как, скажем, Нед или Гарри, но я не раз и не два попадал в маленькую мишень с приличного расстояния.

– Вы меня успокоили. И тем не менее, я думаю, может, будет все же лучше, если вы не станете без особой надобности стрелять из него.

– Конечно, не стану. К тому же я не должен забывать, что мне скоро придется давать показания на слушании у коронера. У меня нет ни малейшего желания доставлять Неду новые неприятности.

– Вы правы, – согласилась миссис Чевиот. – Боюсь, что даже лорду Карлиону окажется не под силу помочь вам выйти сухим из воды, если состоятся два слушания.

– О, напрасно боитесь. Нед бы сделал и это! – весело заявил Ники. – Ради Бога, не волнуйтесь! Я хочу только задержать этого типа и выяснить, что у него на уме. Знаете, что я вам скажу, кузина Элинор? Если он вновь вернется, я не стану сразу выскакивать из укрытия, а пойду потихоньку за ним, чтобы узнать, куда он направится и что хочет найти. Да, пожалуй, так я и поступлю. Как вы думаете?

Кузина Элинор согласилась с его планом, тактично утаив от юноши свою убежденность, что ночной гость больше не появится в Хайнунсе. Если бы она хоть немного верила, что француз придет вновь, она обязательно помешала бы юному мистеру Карлиону выполнить намеченный план и рассказала бы все Барроу. Элинор была рада, что нет необходимости лишать Ники такого удовольствия, и предложила сама объяснить чете Барроу намерение мистера Ники провести ночь в Хайнунсе.

Это известие было встречено на кухне без особого энтузиазма. Миссис Барроу мрачно заявила, будто достаточно хорошо знает мистера Ники, чтобы сомневаться, что тот замышляет какую-то шалость, а ее муж сказал, что едва ли мистер Ники успокоит расстроенные нервы хозяйки, если будет носиться ночью по дому.

– Я вам откровенно скажу, мадам, мистер Ники та еще штучка! – строго произнес дворецкий.

Миссис Барроу велела мужу придержать язык и проинформировала хозяйку, что эта новость не сулит ничего хорошего, и на мистера Ники, который совсем еще мальчишка, едва ли можно положиться.

– Но это не имеет особого значения! – добавила кухарка. – Думаю, он просто составит вам компанию, мадам. Только не забудьте заставить его привязать на ночь своего ужасного пса!

Заставлять Ники привязать Баунсера на ночь оказалось не нужно, поскольку юный мистер Карлион сам решил запереть своего любимца в одном из денников, чтобы тот не спугнул ночного гостя лаем. Преданный Баунсер получил в награду огромную миску с мясом и остатками бисквитов и был отведен на конюшню. Пес шел, держа в пасти остатки мозговой кости, о которой ему напомнила миссис Чевиот. Сейчас Баунсер относился к ней, как тюремщик, который охранял своего пленника, но не питал к нему недобрых чувств. Элинор показалось, что пес улыбается ей, и она назвала его ужасным животным. Эту сомнительную похвалу Баунсер принял с опущенными ушами и в ответ равнодушно помахал хвостом.

Миссис Чевиот и достопочтенный Николас Карлион вкусно поужинали телячьей шеей, тушенной в рисе, луке и перце. За телятиной последовали яблочный пирог и сырники с яйцом и хлебной крошкой. Они оказались такими вкусными, что мистер Ники попросил Барроу похвалить жену и передать, что она может рассчитывать на место кухарки в Холле, стоит ей только этого захотеть.

После ужина дворецкий поставил на стол графинчик с портвейном, а миссис Чевиот, как и подобает воспитанным дамам, удалилась в библиотеку. Вскоре к ней присоединился ее юный гость и предложил скоротать вечер за одним-двумя робберами пикета. Так как в карманах обоих игроков, по словам Ники, ветер гулял, они играли на воображаемые деньги и делали воображаемые ставки. Когда Барроу принес в библиотеку поднос с чаем, выяснилось, что Элинор стала богаче на несколько тысяч фунтов. Ники великодушно заявил, что с удовольствием заплатил бы ей хотя бы половину проигранной суммы, и они в прекрасном настроении уселись пить чай.

Николас познакомил хозяйку с некоторыми воспоминаниями своего детства и юности, изрядно рассмешив ее при этом. Элинор рассказала о достижениях своего отца в многочисленных видах спорта. За этими приятными разговорами они провели еще пару часов.

Между миссис Чевиот и юным мистером Карлионом установились прекрасные отношения, но Элинор чуть не испортила их, когда они отправились наверх. Она опрометчиво предложила Ники постелить постель, чтобы ему было удобнее сторожить. Увидев испуганное лицо юноши, Элинор мигом вернулась с небес на землю. Она тут же попросила прощения и заверила Ники, что сболтнула это, не подумав. Юноша с великим терпением объяснил хозяйке Хайнунса, что если непрошеный гость увидит в комнате спящего джентльмена, он тут же испугается и убежит. Элинор призналась в полном отсутствии мозгов и добавила, что не отличается по умственному развитию от малого ребенка. Они помирились и разошлись по своим комнатам. Миссис Чевиот перед тем, как заснуть, какое-то время лежала и улыбалась, вспоминая энтузиазм юноши. Ники же растянулся на неубранной кровати в маленькой квадратной комнате, полный решимости ни в коем случае не сомкнуть глаз.

После первого же часа бодрствования он понял, что взвалил на свои плечи более трудную задачу, чем думал, и неоднократно вспоминал об уютной кровати, которую ему приготовили в самой лучшей свободной спальне Хайнунса. Юноша снял сапоги и поставил их за стул, но очень скоро у него начали мерзнуть ноги. В конце концов ему пришлось накрыть их подушкой. Он быстро согрелся и начал дремать. Элинор не знала, что Ники сам не очень-то верил в свою теорию и сомневался, что этой ночью его могут ждать какие-нибудь приключения. Прошло некоторое время, и у него исчезла последняя надежда на появление незваного гостя. Сейчас только небольшой участок его мозга сохранял бдительность.

В таком состоянии, находясь на границе между сном и явью, юноша с восторгом и изумлением услышал тихий шорох, который донесся из потайного стенного шкафа. Через секунду Ники полностью проснулся и замер, приподнявшись на локте. Он изо всех сил вслушивался, опасаясь, что ему это приснилось. Но сомнений быть не могло: кто-то поднимал потайной люк в шкафу.

Ники учащенно задышал. Он сбросил с ног подушку и положил ее на место в изголовье кровати, соскользнул на пол и притаился в дальнем углу комнаты, крепко сжимая в руке пистолет. Несмотря на то, что луна не светила в не закрытое ставнями окно, благодаря сероватому тусклому свету он мог различить очертания скудной мебели в комнате.

Тихо отодвинулась панель-дверца, и Ники увидел на стене отблеск желтого света. Человек, поднявшийся по лестнице, захватил с собой фонарь. Сердце Ники бешено застучало, во рту неожиданно пересохло, но его охватил не страх, а дикий восторг.

Юноша неподвижно лежал за кроватью и ждал дальнейшего развития событий. Луч света переместился, и он услышал тихие шаги, направляющиеся к двери. Ники с большим трудом удержался, чтобы не поднять голову и не посмотреть на ночного гостя. Дверная ручка повернулась с едва слышным скрипом. Ники почувствовал легкий сквозняк и понял, что незнакомец открыл дверь. Юноша поднял голову, посмотрел поверх кровати и увидел узкую полосу желтого света на пороге комнаты. Через мгновение незваный гость вышел в коридор, и свет исчез. Ники, сгорая от нетерпения, заставил себя досчитать до двадцати и встал. Сейчас он находился один в темной комнате, дверь, как он и думал, была открыта. Юноша взвел курок пистолета, подошел к двери и осторожно выглянул в коридор. Желтый свет сейчас находился у самой лестницы, не покрытой ковром. Свет вновь замер, и Ники догадался, что незнакомец остановился и прислушался. Когда глаза юноши привыкли к темноте, он начал различать неясные очертания фигуры ночного гостя. Юный мистер Карлион прижался к стене и принялся ждать. Очевидно, удовлетворенный тем, что в доме царит тишина и все спят, незнакомец начал осторожно спускаться по лестнице. Ники последовал за ним, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Он не надел сапог, и его ноги в одних носках сейчас ступали по деревянному полу совершенно бесшумно. Сердце бешено колотилось, Ники показалось, что оно сейчас выскочит из груди. От его громкого стука юноше стало почти плохо. Он осторожно спустился по лестнице, опираясь одной рукой на перила и перекладывая на них большую часть своего веса, чтобы не заскрипели ступеньки. Все окна в холле были закрыты ставнями, и, кроме продолговатого луча фонаря ночного гостя, внизу царила кромешная тьма. Ники спустился на первый этаж и успел заметить, как фонарь двинулся по направлению к библиотеке. Неожиданно фонарь замер, и его владелец быстро оглянулся, будто услышал за спиной какой-то шорох. Ники инстинктивно сделал шаг назад, наткнулся на старинные доспехи и вместе с ними с грохотом полетел на пол. Сердито выругавшись, он мгновенно вскочил на ноги, ни на секунду не снимая пальца с курка пистолета.

– Не двигайтесь! – крикнул юный мистер Карлион. – Я держу вас под прицелом пистолета!

Луч света отыскал его, когда он еще лежал на полу. Не успел Николас Карлион полностью подняться на ноги, как увидел вспышку белого света, за которой последовал громкий звук. Что-то ударило его в плечо, и он вновь упал на пол. Падая, юноша понял, что в него стреляли и попали. Ему удалось кое-как приподняться на локте и выстрелить в направлении фонаря. Хотя его пуля разбила фонарь, во владельца, который мгновенно растаял в кромешной темноте, он не попал. Ники услышал грохот отодвигаемых запоров и яростно завопил:

– Барроу! Барроу!

Через секунду юноша увидел яркий лунный свет. Через открытую входную дверь в холл ворвался поток холодного воздуха, и Ники понял, что его добыча благополучно ускользнула. Наверху в Желтой спальне миссис Чевиот заснула незадолго до перестрелки. Первый выстрел разбудил ее, и она испуганно вздрогнула, не веря своим ушам. Когда вслед за первым раздался второй выстрел, девушка мигом спрыгнула с кровати и принялась шарить в темноте в поисках тапочек. Перед тем, как лечь спать, она оставила на столике за кроватью масляную лампу, слегка прикрутив фитилек. Сейчас она добавила огня дрожащими пальцами, торопливо набросила пеньюар и выбежала в коридор.

– Ники, где вы? – закричала Элинор. – Что там у вас случилось?

– Я в холле, – ответил слегка дрожащий, но успокаивающе веселый голос юноши. – Хуже всего то, что я не попал в этого негодяя!

Миссис Чевиот торопливо спустилась по лестнице, подняла лампу и сразу же увидела юного мистера Карлиона, который неуверенно поднимался с пола.

– Ники! О Господи, только не говорите мне, будто он на самом деле вернулся!

– Вернулся? – фыркнул Ники, осторожно трогая плечо. – Еще как вернулся! Я бы обязательно поймал его, не поставь вы эти дурацкие доспехи в самое неподходящее место! Глупее места не найти во всем доме! О, прошу прощения, но в данной ситуации не сдержался бы и святой!

– Ники, вы ранены? – испуганно вскричала Элинор. – О, если бы я только догадывалась, что может произойти что-нибудь подобное, я бы никогда… Мой бедный мальчик, обопритесь на меня! Он стрелял в вас? Я слышала два выстрела. Никогда в жизни не была так напугана! Боже милостивый, да у вас же течет кровь! Позвольте мне помочь вам. Немедленно садитесь на этот стул.

– Кажется, он задел меня! – признался Ники. Юноша разрешил миссис Чевиот подвести себя к старому кожаному стулу и сел на него. – К сожалению, я не попал в него, зато разбил фонарь. Мой выстрел можно было бы назвать замечательно метким, если бы только я целился в фонарь. Увы, я совершил самый ужасный промах, кузина! И вот теперь я без малейшего понятия, кто он и что ему было нужно! Мне известно только то, что он направлялся в библиотеку, но об этом я и так догадался.

– О, ничего страшного, что вы не попали в него! – утешила его Элинор. Она поставила лампу на стол и бросилась закрывать входную дверь. – Главное, что вы ранены легко. О Боже милостивый, что скажет лорд Карлион, когда узнает обо всем этом? Он во всем обвинит меня и будет совершенно прав.

Ники слабо улыбнулся.

– Нет, Нед лишь скажет, что я, как всегда, все испортил! Да не волнуйтесь вы так! Это самая обычная царапина!

В это время прибежал мистер Барроу, который держал в дрожащей руке высокую свечу и с изумлением и ужасом взирал на поле битвы. Он наспех напялил штаны прямо на ночную рубашку. Едва увидев Ники, прижимающего руку к левому плечу, Барроу мгновенно позабыл о своем явно неподобающем костюме и торопливо спустился по лестнице, кудахтая от страха.

Буквально следом за Барроу в холле появилась его супруга, которая одновременно ругала его и что-то взволнованно восклицала. Миссис Барроу и Элинор сняли с Ники сюртук и обнажили плечо. Несмотря на обильное кровотечение, кухарка уверенно заявила, что рана несерьезная.

– Слава Богу! Кажется, вы правы, – сказала Элинор со вздохом облегчения. – Пуля вошла слишком высоко, чтобы задеть какой-нибудь жизненно важный орган. Однако все равно необходимо немедленно показать его доктору!

– А ерунда все это! – буркнул Ники, пытаясь успокоить женщин.

– Лучше помолчите, мистер Ники, – строго велела ему миссис Барроу. – Скорее всего, у вас в плече застряла пуля. Но кто стрелял в вас? О Господи, и куда только катится этот мир? Барроу, да не стой ты тут с раскрытым ртом! Немедленно принеси бренди мистера Эустаза! Боже милостивый, какой кошмар, какой кошмар!

Элинор тем временем выхватила у Барроу свечу и побежала в библиотеку. Через несколько секунд она вернулась со скатертью, которую штопала вечером, и начала рвать ее на полосы. Глаза юноши были закрыты, и он казался очень слабым. Когда Барроу почти силой разжал ему зубы и влил в рот немного бренди, Ники открыл глаза, сильно закашлялся и снова заявил, что это всего лишь легкая царапина. Элинор велела Барроу отвести юного мистера Карлиона наверх в свободную спальню, а сама, терзаемая тревогой и угрызениями совести, последовала за ними, захватив с собой порванную на бинты скатерть и бутылку с бренди. К тому времени, когда Николаса уложили на кровать, миссис Барроу принесла кувшин с водой. Промыв рану, они с Элинор остановили кровь и изо всех сил перетянули плечо бинтами.

– И охота вам делать из мухи слона! – прошептал раненый Ники с ласковой улыбкой. – Утром я буду, как огурчик!

– Похвальбы много, а толку мало! – сердито буркнул Барроу и накрыл юношу пуховым одеялом. – Конечно, мне лучше побыстрее привезти доктора. Но кто в вас стрелял, мистер Ники? Только не говорите мне, что этот надоедливый французишка опять забрался в дом, поскольку я лично крепко-накрепко закрыл все двери.

– Не знаю, француз это был или кто-то другой, – ответил Ники, беспокойно ерзая на подушках. – Я не хотел вам говорить, но он пришел по потайной лестнице, которая спускается в дымоход пекарни. Я нашел ее сегодня утром.

Миссис Барроу испуганно вскрикнула и уронила куски скатерти, которые скручивала в бинты.

– Угомонись, Марта! – радостно велел супруге Барроу, довольный тем, что хоть раз ему удалось строго заговорить с ней. – Мистер Ники подшутил над тобой. Эта старая лестница закрыта много лет назад!

– Ничего подобного, – возразил Ники, расстроившись из-за того, что Барроу давно знал о существовании потайной лестницы. – И я не подшучиваю над вами! Я находился в комнате, куда выходит потайной ход, и собственными глазами видел, как этот тип вышел из стенного шкафа.

Миссис Барроу упала на ближайший стул и заявила, что ей никогда не оправиться от этого нервного потрясения.

– Вы не должны были сидеть в той комнате один, без меня, мистер Ники! – строго заявил Барроу. – Его уже и след простыл, конечно! А что скажет его светлость о том, что произошло сегодня ночью, даже представить не могу! Как же это на вас похоже, сэр, ворваться в самую гущу событий и не подумать, чем все это может закончиться! Ладно, я сейчас оседлаю лошадь и поеду за доктором Гринло!

– Боже милостивый, но что ему могло понадобиться в этом доме? – воскликнула Элинор.

– Никто не знает, что было нужно этому французику! – сурово ответил Барроу. – Но можете быть уверены, мадам, ему было нужно что-то плохое.