ГЛАВА ПЕРВАЯ

Легкий, едва ощутимый ветерок шевельнул занавески по обе стороны распахнутых в сад стеклянных дверей и вдохнул в комнату аромат покрывавшей стену дома глицинии. Шорох занавесок заставил полицейского поднять голову, его тускло-голубые глаза смотрели сумрачно и с опаской. Он выпрямился, ибо доселе стоял склонившись над человеком, который сидел за резным письменным столом посредине комнаты. Полицейский подошел к дверям и выглянул в темный сад. Луч его фонарика обследовал тени от двух цветущих кустов, однако там не было никого, только смутно обрисовался силуэт и вспыхнули отраженным светом глаза кошки, тут же скользнувшей в заросли. Полицейский с минуту пристально всматривался в сад – других признаков жизни там не было – и возвратился к письменному столу. Сидевший за ним не шевельнулся, ибо был мертв, в чем полицейский уже убедился. Голова мертвеца лежала на раскрытом бюваре, в напомаженных волосах застывала кровь.

Полицейский перевел дыхание. Он был бледен, и рука его, потянувшаяся к телефону, слегка задрожала. Голова мистера Эрнеста Флетчера была не вполне естественной формы, пленка крови не скрывала глубокой вмятины.

Полицейский отдернул руку от телефона, вытащил носовой платок, стер кровь с руки и только тогда поднял трубку.

В коридоре послышались приближающиеся шаги. Не оставляя трубки, он посмотрел на дверь.

Дверь раскрылась, и в комнату вошел пожилой дворецкий с подносом, на котором стоял сифон, графинчик с виски и пара бокалов. При виде полицейского констебля он вздрогнул. Тотчас же он перевел взгляд на хозяина, и бокал на подносе зазвенел о графин. Симмонс не уронил поднос, он продолжал держать его, не сводя глаз со спины Эрнеста Флетчера.

Констебль Гласс назвал номер полицейского участка. Его ровный, бесстрастный голос нарушил оцепенение Симмонса.

– Господи, он мертв? – спросил он приглушенным голосом.

В ответ он получил лишь суровый взгляд.

– Не произноси имени Господа твоего всуе, – мрачно сказал Гласс.

Симмонс принадлежал к той же секте, что и констебль, и воспринял совет правильнее, чем телефонистка, которая, очевидно, обиделась. К моменту, когда недоразумение с ней разъяснилось и номер участка был повторен, Симмонс поставил поднос на столик и опасливо подошел к телу хозяина. Увидев проломленный череп, он отступил на шаг, и лицо его исказилось.

– Кто это сделал? – спросил он нетвердым голосом.

– Это установят другие, – ответил Гласс. – Будьте добры, мистер Симмонс, закройте дверь.

– С вашего позволения, мистер Гласс, я закрою ее с той стороны, – сказал дворецкий. – Это… это зрелище не для меня, по правде сказать, мне дурно.

– Вы останетесь здесь, ибо долг повелевает мне задать вам несколько вопросов.

– Но я ничего не могу сказать! Я не имею к этому ни малейшего отношения!

Гласс не ответил, ибо в это мгновение его соединили с полицейским участком. Симмонс сглотнул, подошел к двери, закрыл ее и остался на месте, так что ему были видны только плечи Эрнеста Флетчера.

Констебль Гласс назвался, сообщил о своем местонахождении и доложил сержанту об убийстве.

«Эти полицейские! – думал Симмонс, возмущенный спокойствием Гласс. – Можно подумать, что трупы с проломленными черепами валяются на каждом шагу. Да он не человек, этот чурбан Гласс, стоит бок о бок с мертвецом, а говорит по телефону, словно дает показания на суде, и все время на него смотрит, и хоть бы что – да другому на его месте стало бы худо от одного взгляда».

Гласс положил трубку и засунул носовой платок в карман.

– Вот человек, который не в Боге полагал крепость свою, а надеялся на множество богатства своего, – сказал он.

Мрачная сентенция изменила ход мыслей Симмонса. Соглашаясь с ней, он вздохнул:

– Истинно так, мистер Гласс. Горе венку гордости! Но как это случилось? И как вы сюда попали? Вот уж не думал, что окажусь в такой передряге!

– Я попал сюда через сад. – Гласс, кивнул в сторону стеклянных дверей. Он достал из кармана записную книжку и огрызок карандаша и официальным тоном проговорил: – Итак, мистер Симмонс, приступим!

– Что меня спрашивать: я же сказал, что ничего не знаю!

– Вы знаете, когда вы в последний раз видели мистера Флетчера живым, – проговорил Гласс, нимало не тронутый очевидным смятением дворецкого.

– Должно быть, когда я проводил сюда мистера Бадда, – поколебавшись с минуту, ответил Симмонс.

– Время?

– Не могу сказать… точно не знаю. Примерно час назад. – Он собрался с мыслями и уточнил; – Около девяти. Я убирал со стола в столовой, так что позже быть не могло.

– Этот мистер Бадд – вы его знаете? – Гласс не поднимал глаз от записной книжки.

– Нет. Никогда в жизни не видел – не помню.

– Так! Когда он ушел?

– Не знаю. Я вообще думал, что он здесь. Он, должно быть, ушел через сад – как вы пришли через сад, мистер Гласс.

– Ходить через сад здесь принято?

– Да… и нет, – ответил Симмонс, – вы меня понимаете, мистер Гласс?

– Нет, – бескомпромиссно отрезал Гласс.

– К хозяину через сад ходили знакомые. – Симмонс тяжело вздохнул. – Женщины, мистер Гласс.

– Ты живешь в обители коварства, – произнес Гласс, презрительным взглядом окинув уютную комнату.

– Истинно так, мистер Гласс. Я восставал в молитвах…

Открывшаяся из коридора дверь не дала ему кончить. Ни он, ни Гласс не слышали приближающихся шагов и не могли помешать войти в кабинет гибкому молодому человеку в нелепом смокинге; при виде полицейского он заморгал длинными ресницами и, застыв на пороге, непочтительно хмыкнул.

– Ах, простите! – сказал вошедший. – Чудно, что вы здесь!

Он говорил быстро, низким голосом и достаточно тихо, явно не заботясь о том, чтобы слова его разобрали. Жидкая прядь темных волос спадала ему на лоб; на нем была плотная рубашка и неописуемый галстук; такими констебль Гласс представлял поэтов. Его бормотание озадачило Гласса, и он спросил подозрительно:

– Почему это вам чудно, что я здесь? Вы разве меня знаете, сэр?

– О нет, – сказал молодой человек.

Его порхающий взгляд облетел комнату и обнаружил тело Эрнеста Флетчера. Он отпустил дверную ручку, подошел к столу, и лицо его побледнело.

– Было бы не по-мужски, если бы меня вырвало, правда? Не знаю, что надо делать в подобных случаях. – Он искал подсказки в ничего не выражавших глазах Гласса и Симмонса. Его взгляд остановился на подносе, который Симмонс внес в комнату. – Именно это и нужно, – сказал он и, подойдя к подносу, налил себе виски, слегка разбавив его содовой.

– Это племянник хозяина, мистер Невил Флетчер, – ответил Симмонс на немой вопрос Гласса.

– Вы живете в этом доме, сэр?

– Да, но я не люблю убийств. Так неэстетично, правда? Кроме того, их не бывает.

– Как видите, они бывают, сэр, – проговорил несколько удивленный Гласс.

– Это-то и возмущает меня. Убийства бывают всегда в посторонних домах. Не в своем кругу. Вы это замечали? Впрочем, вряд ли. Ничто в жизненном опыте – а кажется, он такой огромный – не подсказывает, как надо себя вести в столь причудливых обстоятельствах.

Он хмыкнул. Легковесная болтовня не скрывала его потрясения. Дворецкий с любопытством посмотрел на него, а потом на Гласс, который с минуту изучал Невила Флетчера взглядом, потом облизал кончик карандаша и спросил:

– Когда вы в последний раз видели мистера Флетчера, сэр?

– За ужином. В столовой. Нет, неверно: не в столовой, в коридоре.

– Говорите точнее, сэр, – бесстрастно посоветовал Гласс.

– Да-да, все верно. После ужина он пошел сюда, а я в бильярдную. Мы расстались в коридоре.

– В котором часу это было, сэр?

– Не знаю. – Невил покачал головой. – После ужина. Вы не знаете, Симмонс?

– Точно не могу сказать, сэр. Обычно без десяти девять хозяин уже уходил из столовой.

– А после этого вы не видели мистера Флетчера еще раз?

– Нет. До сих пор. Еще что-нибудь, или я могу уйти?

– Было бы очень полезно, сэр, если бы вы дали отчет о ваших действиях с того момента, как вы с покойным вышли из столовой, и до десяти часов пяти минут.

– Ну, я пошел в бильярдную и немного погонял шары.

– Вы там были один, сэр?

– Да, но туда заявилась тетя, и я ушел.

– Ваша тетя?

– Мисс Флетчер, – вставил дворецкий. – Сестра хозяина, мистер Гласс.

– Вы ушли из бильярдной вместе с вашей тетей, сэр? В дальнейшем вы были с ней?

– Нет. Что доказывает, что деликатность всегда окупается. Я улизнул от нее и теперь раскаиваюсь, потому что, если бы я сопроводил ее в гостиную, у меня было бы алиби, которого у меня нет. Я пошел наверх к себе и читал книгу. Интересно, я над ней не заснул? – Он вопросительно посмотрел на дядино кресло и поежился. – Нет. Господи, такого бы мне не приснилось! Это фантастика.

– Простите, мистер Гласс, кажется, в парадную дверь звонят, – прервал его Симмонс, направляясь к двери.

Через несколько секунд он ввел в кабинет полицейского сержанта с несколькими спутниками, а в коридоре раздался взволнованный голос мисс Флетчер, срочно желавшей знать, что означает это вторжение. Невил выскользнул из кабинета и взял тетю за руку:

– Я вам объясню. Пойдемте в гостиную.

– Но кто эти люди? – возмутилась мисс Флетчер. – На мой взгляд, они полицейские!

– Ну, это так, – сказал Невил. – Большинство из них – точно полиция. Послушайте, тетя Люси…

– Нас ограбили!

– Нет… – Он помолчал. – Не знаю. Может, и ограбили. Извините, тетя, дело много хуже. С Эрни случилось несчастье.

Он говорил запинаясь и тревожно поглядывал на лицо тети.

– Невил, милый, перестань так ужасно бубнить. Что ты сказал?

– Я сказал, несчастье, но это не так. Эрни умер.

– Умер? Эрни? – выдохнула мисс Флетчер. – Нет, нет! Ты говоришь что-то не то! С чего это он умер? Невил, ты знаешь, я не люблю таких шуток. Это недобрая шутка, милый, не говоря о том, что она самого скверного тона.

– Это не шутка.

– Не шутка?!! – Она охнула. – Невил! Пусти, я пойду к нему!

– Не стоит. Кроме того, вам это вредно. Простите меня, но это ужасно. Я сам малость выбит из колеи.

– Невил, ты что-то скрываешь!

– Да. Он убит.

Ее бледно-голубые выпуклые глаза уставились на него. Она раскрыла рот, но не могла выговорить ни слова. Невил, которому было в высшей степени не по себе, только развел руками.

– Что-нибудь сделать? Я бы хотел, только не знаю что. Вам плохо? Да, я знаю, я человек бестолковый, но такого в цивилизованном обществе не бывает. Как тут не потерять голову?

– Эрни убит? – переспросила она. – Не верю!

– Не говорите глупостей. – Голос его выдавал нервное возбуждение. – Человек не может сам себе проломить голову.

Она всхлипнула, нащупала ближайший стул и тяжело села. Невил дрожащей рукой достал сигарету.

– Простите, но рано или поздно вам все равно бы сказали.

Некоторое время она молчала, потом, словно собравшись с мыслями, громко спросила:

– Но кому бы пришло в голову убить милого Эрни?

– Понятия не имею.

– Это какая-то ужасная ошибка! О, Эрни, Эрни!

Она разрыдалась. Невил не пытался ее утешить, он сидел в большом кресле напротив нее и курил.

Тем временем в кабинете констебль Гласс делал обстоятельный доклад своему начальнику. Врач уже ушел, фотографы уже сняли что полагалось, и тело Эрнеста Флетчера унесли.

– Я был на участке, сержант, шел по Вейл-авеню, было 22. 02. Я дошел до угла Мейпл-гроува, который, как вам известно, соединяет Вейл-авеню и Арден-роуд, и тут мое внимание привлек человек, который, как мне показалось, подозрительным образом выходил из садовой калитки этого дома. Он очень быстро зашагал по направлению к Арден-роуд.

– Вы могли бы его узнать?

– Нет, сержант. Было уже темно, и я не видел его лица. Я не успел подумать, что он здесь делает, как он свернул за угол на Арден-роуд. – Он нахмурился и продолжил менее уверенным тоном: – Насколько я мог рассмотреть, это был человек среднего роста, в светлой фетровой шляпе. Не знаю, что мне не понравилось в том, что он вышел из сада мистера Флетчера, – разве что он так спешил. Сам Бог направил мои стопы.

– Этого не надо! – перебил его сержант. – Что вы делали дальше?

– Я приказал ему остановиться, но он даже не оглянулся и в мгновение ока исчез за поворотом на Арден-роуд. В силу этого обстоятельства я решил осмотреть дом и сад. Садовая калитка оказалась распахнутой, и, так как в комнате был свет, я пошел по дорожке, намереваясь узнать, все ли в порядке. Я увидел покойного в точно таком положении, в каком вы нашли его, сержант. По моим часам и каминным часам было 22. 05. Первым делом я установил, что мистер Флетчер действительно мертв. Убедившись, что помочь ему не в человеческих силах, я осмотрел комнату и удостоверился в том, что никто не прячется в саду за кустами. Затем я вызвал по телефону участок, было уже 22. 10. Пока я ждал соединения, в комнату вошел дворецкий Джозеф Симмонс с подносом, который вы видите на столе. Я задержал его для допроса. Он сообщил, что около 21. 00 с визитом к покойному пришел человек по имени Абрахам Бадд, коего он и проводил в эту комнату. Он сообщил, что ему неизвестно, когда Абрахам Бадд покинул дом.

– Внешность?

– Не успел выяснить, сэр. В эту минуту сюда вошел мистер Невил Флетчер. Он сообщил, что в последний раз видел покойного примерно в 20. 50, когда они вместе вышли из столовой.

– Прекрасно; через минуту мы им займемся. Что-нибудь еще?

– Больше я ничего не видел, – хорошенько подумав, ответил Гласс.

– Хорошо, разберемся. Кажется, это готовое дело по обвинению человека, который так торопился уйти отсюда. Наш друг Абрахам Бадд?

– Я так не считаю, сержант, – сказал Гласс.

– Вы? Не считаете? – изумился сержант. – Почему? Снова вами руководит Бог?

Вспышка гнева оживила холодные глаза Гласс:

– Кощунник – мерзость для людей…

– Довольно! – сказал сержант. – Не забывайте, дружок, что вы говорите со своим начальником!

– Не любит распутный обличающих его, – неумолимо продолжил Гласс, – и к мудрым не пойдет. Этот Бадд пришел к парадному входу открыто и не утаивал своего имени.

Сержант откашлялся.

– СоГлассн, это резон. Впрочем, может, это было непреднамеренное убийство. Позовите дворецкого.

– Джозеф Симмонс хорошо известен мне как набожный человек, – сказал Гласс, направляясь к двери.

– Ладно, ладно. Позовите его! По-прежнему бледный дворецкий был обнаружен в прихожей. Войдя в кабинет, он нервно взглянул в сторону письменного стола и, увидев, что стул перед ним пуст, облегченно вздохнул.

– Ваше имя? – сразу спросил сержант.

– Джозеф Симмонс, сержант.

– Род занятий?

– Я служу… я служил дворецким у мистера Флетчера.

– Как долго вы работаете здесь?

– Шесть с половиной лет, сержант.

– И вы сообщили, – продолжал сержант, поглядев в записи Гласс, – что в последний раз видели своего хозяина живым примерно в 21. 00, когда вы проводили сюда некоего мистера Абрахама Бадда. Это верно?

– Да, сержант. Вот его визитная карточка. – Симмонс протянул кусочек картона сержанту, который взял его и прочел вслух:

– «Мистер Абрахам Бадд, 333-с, Бишопс-гейт, Ист-Сентрал», Итак, мы знаем его адрес, это уже нечто. Вы сообщили, что он вам незнаком?

– Сроду не видывал этого господина, сержант. Я не привык впускать в этот дом лиц подобного рода, – высокомерно произнес Симмонс.

Гласс развеял его фарисейство одной уничтожающей фразой:

– Высок Господь, и смиренного видит, и гордого узнает издали. – Голос его звучал грозно.

– Душа моя посрамлена, – извинился Симмонс.

– Оставьте душу в покое, – нетерпеливо сказал сержант. – И не обращайте внимания на Гласса! Слушайте меня! Вы можете описать внешность Бадда?

– Да, сержант! Невысокий плотный мужчина в котелке и в костюме, который я бы назвал кричащим. Насколько могу судить, он иудейской веры.

– Невысокий и плотный! – Сержант был разочарован. – Очень похоже на маклера. Скажите, покойный ждал его посещения?

– Не думаю. Мистер Бадд сказал, что у него неотложное дело, и я был вынужден отнести его карточку мистеру Флетчеру. Мне показалось, что мистер Флетчер был весьма раздражен.

– Вы хотите сказать, напуган?

– О нет, сержант! Мистер Флетчер сказал о «мерзком нахальстве», но, подумав, велел пригласить мистера Бадда, что я и исполнил.

– И это было в 21. 00 или около того? Вы не слышали звуков ссоры?

– Я бы не назвал это ссорой. – В голосе дворецкого слышалось сомнение. – Хозяин раз или два что-то сказал повышенным тоном, я не слышал, что именно, ибо находился в столовой, через коридор, откуда перешел в буфетную.

– Вы не можете утверждать, что между ними произошел скандал?

– Нет, сержант. Мистер Бадд, на мой взгляд, не из тех, кто затевает скандалы. На самом деле все было наоборот. Мне показалось, что он боялся хозяина.

– Боялся? Что, мистер Флетчер отличался гневливостью?

– Никоим образом нет, сержант! Он всегда был в высшей степени обходительный джентльмен. Он очень редко выходил из себя.

– Но вчера он вышел из себя? Из-за появления мистера Бадда?

– По-моему, до того, сержант… – Дворецкий колебался. – Я полагаю, у мистера Флетчера было… небольшое недоразумение с мистером Невилом – как раз перед ужином.

– С мистером Невилом? Это его племянник? Он постоянно живет здесь?

– Нет. Мистер Невил приехал днем, как я понимаю, на несколько дней.

– Мистер Флетчер его ждал?

– Если и ждал, мне об этом не было сказано. Справедливости ради я должен заметить, что мистер Невил, с вашего позволения, довольно эксцентричный молодой джентльмен. Появиться здесь без предупреждения для него самое обычное дело.

– А недоразумение с дядей – это тоже обычное дело?

– Я бы не хотел, чтобы вы поняли меня неверно, сержант: между ними не было никакой ссоры. Когда перед ужином я внес в гостиную херес и коктейли, мне показалось, что я застал их в момент размолвки. Хозяин, несомненно, находился в раздражении, что на моей памяти случалось весьма редко, и, входя в гостиную, я слышал, как он сказал, что не желает больше об этом слышать и что мистер Невил может убираться к дьяволу.

– О! Что вы скажете о мистере Невиле? Находился ли он тоже в раздражении?

– Я бы не взялся об этом судить, сержант. Мистер Невил – особенный молодой джентльмен, он никогда не показывает своих чувств, если они у него только есть, в чем я иногда сомневаюсь.

– Они у меня есть, и в достаточном количестве, – сказал Невил, который, входя в кабинет, услыхал суждение дворецкого.

Незнакомый с обыкновением молодого мистера Флетчера бесшумно входить в комнаты, сержант на мгновение растерялся. Невил, как всегда, непочтительно хмыкнул и пробормотал:

– Добрый вечер. Это ужасно, правда? Надеюсь, вы до чего-то уже додумались. Тетя обязательно хочет поговорить с вами. Вы не знаете, кто убил дядю?

– Еще очень рано говорить об этом, сэр, – осторожно ответил сержант.

– В ваших словах намек на долгий период неопределенности – по-моему, это унылая перспектива.

– Это весьма неприятно для всех нас, сэр, – согласился сержант и сказал Симмонсу: – А с вами пока что все.

Симмонс вышел, и рассматривавший Невила с немалым любопытством сержант попросил его сесть. Невил охотно исполнил его просьбу, избрав для себя глубокое кресло перед камином.

– Я надеюсь, что вы можете помочь мне, сэр, – начал сержант подчеркнуто вежливо. – Насколько я понимаю, вы были достаточно близки с покойным.

– О нет! – Невил был шокирован. – Ничего подобного и быть не могло.

– Так, сэр? Должен ли я понимать, что вы не были в хороших отношениях с мистером Флетчером?

– Разумеется, был. Я со всеми в хороших отношениях. Но не в близких.

– Нет, я только хотел сказать, сэр…

– Да-да, я знаю, что вы хотели сказать. Знаю ли я секреты моего дяди? Нет, сержант. Я ненавижу секреты и чужие неприятности, – приветливо улыбнувшись, закончил он.

Ошеломленный сержант собрался с силами:

– Но, по крайней мере, вы знали его достаточно хорошо, сэр?

– Об этом лучше не будем, – пробормотал Невил.

– Вы не знаете, были у него враги?

– Ну, очевидно, были, правда?

– Да, сэр, я только стараюсь установить…

– Я понимаю, но, видите ли, я в таком же недоумении, как вы. – Вы были знакомы с моим дядей?

– Не имел удовольствия, сэр.

Невил пропустил колечко дыма сквозь колечко и задумчиво проговорил:

– Все звали его Эрни. А женщины – милый Эрни. Понятно?

Сержант в недоумении уставился на него, а потом медленно проговорил:

– Кажется, я понимаю вас. Я слышал, что все всегда говорили о нем хорошо. Значит, вы не знаете никого, кто бы что-то имел против него?

Невил покачал головой. Сержант несколько разочарованно посмотрел на него и заглянул в записную книжку Гласса.

– Я вижу, вы сообщили, что, выйдя из столовой, вы прошли в бильярдную и оставались там, пока там вас не обнаружила мисс Флетчер. Примерно в котором часу это было?

Невил улыбкой признал свою вину. – Вы не знаете, сэр? Ни малейшего представления? Подумайте, пожалуйста!

– Увы, до сих пор время для меня практически ничего не значило. Вам поможет, если я скажу, что тетя упомянула чрезвычайно странного посетителя, явившегося к моему дяде? Маленький толстый человечек со шляпой в руке. Она видела его в прихожей.

– А вы его видели? – быстро спросил сержант.

– Нет.

– Вы не знаете, был он еще у вашего дяди, когда вы поднялись в свою комнату?

– Сержант, сержант, я же не подглядываю в замочные скважины!

– Разумеется, сэр, но…

– По крайней мере, когда меня не разбирает любопытство, – растягивая слова, пояснил Невил.

– Итак, сэр, мы установили, что в промежутке между 21. 00 и 22. 00 вы удалились в свою комнату.

– В половине десятого, – сказал Невил.

– В половине… Минуту назад вы утверждали, что понятия не имеете, в котором часу это было!

– Я и не имел, но теперь вспомнил, что кукушка прокуковала один раз.

Сержант озадаченно взглянул на неподвижного Гласса, который с видом крайнего неодобрения стоял в дверях.

В сознание сержанта закралось подозрение, что эксцентричный Невил Флетчер не в своем уме.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Только часы на лестнице.

– Ах, часы с кукушкой! Знаете, сэр, я на мгновение подумал… И кукушка прокуковала полчаса?

– Да. Но очень часто она врет.

– Ну, с этим мы еще разберемся. На какую сторону выходит ваша комната?

– На север.

– Стало быть, в сад, сэр? Можно ли из нее услышать, как кто-то идет по дорожке?

– Не знаю. Я никого не слышал, но я и не слушал.

– Понятно, – сказал сержант. – Пока что, думаю, этого достаточно. Благодарю вас, сэр. Разумеется, вы понимаете, что вам на день-два придется остаться в этом доме? Знаете ли, так уж заведено. Будем надеяться, что мы достаточно быстро разберемся во всем этом деле.

– Будем надеяться, – согласился Невил. Его взгляд задумчиво задержался на картине, висевшей напротив камина. – Но это не ограбление, правда?

– Скорее всего нет, сэр, хотя ничего определенного пока что сказать нельзя. Вряд ли грабитель забрался бы сюда, когда мистер Флетчер бодрствует – не говоря уже обо всех домашних.

– Да. На всякий случай, если вы не знаете, – за той картиной – сейф.

– Дворецкий сказал мне, сэр. Мы сняли с него отпечатки пальцев и откроем его, как только придет адвокат мистера Флетчера. Слушаю, Хепуорт! Что-нибудь нашли? – Последние слова относились к констеблю, вошедшему в комнату сквозь стеклянные двери.

– Не много, сержант, но одну вещь я бы хотел вам показать.

Сержант сразу пошел в сад; Невил распрямился, встал и последовал за ними.

– Ничего, что я с вами? – пробормотал он оглянувшемуся сержанту.

– Никаких возражений, сэр. Суть дела в том, что около 22. 00 видели, как человек выскользнул из калитки, и, если я не ошибаюсь, это тот самый человек, который нам нужен.

– Гм… толстый человек? – прищурился Невил.

– Ну, это было бы слишком просто, – снисходительно сказал сержант. – Нет, это был самый обыкновенный мужчина в фетровой шляпе. Так что у вас, Хепуорт?

Констебль завел их за куст цветущей смородины, росший на клумбе у дома. Луч его фонарика уперся в землю. В рыхлой почве виднелись глубокие отпечатки двух туфелек на высоких каблуках.

– Свежие, сержант, – сказал Хепуорт. – Кто-то прятался за кустом.

– Роковая женщина! – воскликнул Невил. – Разве не забавно?

ГЛАВА ВТОРАЯ

К половине двенадцатого полиция, за исключением констебля, оставшегося на дежурство, покинула «Грейстоунз». Деликатно расспрошенная сержантом мисс Флетчер ничем не смогла помочь следствию. Сообщение о следах женских туфель, казалось, не шокировало и не удивило ее.

– Он был такой привлекательный, – доверительно сказала она сержанту. – Разумеется, я ничего такого не хочу сказать – но не следует забывать, что Мужчины ведь не такие, как Мы.

Сержанту пришлось выслушать панегирик покойному Эрнесту Флетчеру: какой он был прелестный человек, как его любили, какие у него были прекрасные манеры, какой добрый он всегда был по отношению к сестре, какой веселый, какой смелый, какой великодушный! Из этих беспорядочных слов выплыли некоторые факты. Невил был сыном Теда, давно умершего брата Эрни, и, несомненно, его наследником. Невил – милый мальчик, на никогда не знаешь, что он через минуту вытворит, да, бедный Эрни, конечно, очень рассердился, когда мальчик попал в тюрьму в какой-то ужасной балканской стране – нет, ничего серьезного: Невил ужасно рассеянный, он просто потерял паспорт. А что касается русской женщины, которая одним прекрасным утром до завтрака заявилась в гостиницу к Невилу со всеми своими пожитками и сказала, что он пригласил ее накануне на какой-то вечеринке, – то, конечно, вполне одобрить такого нельзя, но молодые мужчины иногда ведь изрядно напиваются, и, без сомнения, эта женщина была именно того свойства, что подобного и следовало ожидать, а на самом деле Невил совсем не такой. В то же время нельзя не посочувствовать и Эрни, которому пришлось откупаться от этой твари. Но было бы ужасной, ужасной ошибкой думать, что Эрни не любил Невила: у них было не слишком много общего, но кровь – не вода, и Эрни всегда был такой чуткий.

На прямые и наводящие вопросы она отвечала, что нет, не знает никого, кто питал бы дурные чувства к ее брату. Она полагает, что убийца, должно быть, один из тех страшных маньяков, о которых пишется в газетах.

Не без труда закончив разговор, сержант ушел. Тетя и племянник остались одни в гостиной.

– У меня такое чувство, что все это ужасный кошмар! – сказала мисс Флетчер, кладя руку себе на лоб. – В прихожей полицейский, и кабинет милого Эрни заперт!

– А это вас смущает? – спросил Невил. – Там что-то, что вы хотели бы уничтожить?

– Это было бы бесчестно, – сказала мисс Флетчер. – Но я уверена, Эрни предпочел бы, чтобы посторонние не совали нос в его дела. Конечно, я бы не уничтожила ничего важного, но я уверена, там и нет ничего такого. Но ты сам знаешь, милый, каковы мужчины, даже лучшие из них.

– Не знаю, расскажите, пожалуйста!

– Ну, – сказала мисс Флетчер, – на Ту Сторону жизни Мужчин принято закрывать глаза, но я опасаюсь, Невил, что там были Женщины. И некоторые из них, по-моему, – хотя, конечно, я этого точно не знаю, – не были Порядочными Женщинами.

– Мужчины такие чудные, – промурлыкал Невил.

– Да, милый, и, естественно, я благодарна судьбе, потому что одно время я была уверена, что Эрни поймают.

– Поймают?

– В сети брака, – объяснила мисс Флетчер. – Для меня это был бы ужасный удар. Только, к счастью, он был не слишком-то постоянен.

Невил взглянул на нее с изумлением. Она грустно улыбнулась ему, очевидно не подозревая, что сказано нечто примечательное. Она казалась воплощенной респектабельностью, эта пожилая, поблекшая дама с редкими седыми волосами, кроткими, покрасневшими от слез глазами и поджатыми губами, к которым не прикасалась губная помада.

– Я решительно выбит из колеи, – сказал Невил. – Пожалуй, я пойду спать.

– Ах, милый, это из-за того, что я тебе наговорила? – сказала она с сочувствием. – Но это все равно бы вышло на свет, и ты бы раньше или позже узнал об этом.

– Только не про моего дядю, тетя! – сказал Невил.

– Ты иногда говоришь такие странные вещи, милый, – сказала она. – Впрочем, это неудивительно – ты переутомился. Не надо ли предложить тому полицейскому кофе?

Он предоставил ей поговорить в прихожей с дежурившим полицейским, а сам поднялся в свою комнату. Через несколько минут тетя постучала в его дверь и осведомилась, хорошо ли он себя чувствует. Он ответил, что хорошо, что уже засыпает, и пожелал ей спокойной ночи. Мисс Флетчер пожелала ему того же и пообещала больше его не тревожить, после чего удалилась в свою спальню в противоположной части дома.

Невил Флетчер запер дверь комнаты, вылез из окна и по толстой водосточной трубе добрался до крыши веранды, примыкавшей к гостиной, и затем спустился на землю.

Лунный свет заливал сад. Опасаясь, что за калиткой могут присматривать, Невил прошел к дальней ограде сада, выходившей на Арден-роуд. Перелезть ее по шпалерам было пустячное дело. Невил добрался доверху и спрыгнул наземь с легкостью хорошо тренированного спортсмена. Закурив сигарету, он зашагал в западном направлении. Очень скоро он оказался в переулке, параллельном Мейпл-гроуву, где вошел в первые от угла ворота. Большой квадратный дом четко рисовался на фоне лунного неба, в нескольких окнах сквозь занавески был виден свет. Стеклянная дверь в сад справа от входа стояла распахнутая. Невил подошел к ней, раздвинул портьеры и заглянул в комнату.

За секретером с ручкой в руке сидела женщина, свет настольной лампы словно воспламенял ее золотистые волосы. Она была в вечернем платье, через спинку ее стула свешивался парчовый плащ. Невил с минуту задумчиво наблюдал за ней, а затем вошел в комнату.