Разве могла мисс Марлоу долго предаваться унынию и печали, когда вся ее жизнь претерпела такое чудное изменение! Нелюбимая падчерица леди Марлоу превратилась в любимую внучку леди Ингхэм, и эта метаморфоза вызвала поразительные изменения в самой девушке. Леди Ингхэм чувствовала удовлетворение. Феба никогда не будет красавицей, но в элегантном модном платье, спокойная и незадерганная постоянными упреками, она была просто прелестна. Конечно, ей недоставало определенного столичного лоска, но Феба вполне могла вскоре приобрести его сама.

Мисс Баттери написала своей бывшей ученице нежное письмо, но оказалось, что она ничем не может помочь. Гувернантке был лучше известен процесс издания книг, поэтому она могла только посоветовать девушке не слишком сильно расстраиваться по поводу того маловероятного факта, что герцог Салфорд прочитает «Пропавшего наследника». Скорее всего, книга так и не попадет ему в руки, а если он все-таки ее прочитает, то Феба должна помнить, что никто не знает, кто написал этот роман.

Этот довод немного утешал, но Феба понимала, что всякий раз при встрече с Сильвестром будет ощущать уколы совести. Сейчас девушка уже почти жалела, что написала «Пропавшего наследника». Ей казалось самым вероломным предательством сделать из герцога Салфорда злодея после того, как он отнесся к ней с такой добротой. И не стоило утешаться мыслью, говорила себе Феба Марлоу, что она написала роман до того, как поближе узнала герцога и оказалась перед ним в долгу, поскольку это являлось самой обыкновенной уверткой.

Светский сезон еще не начался, но необыкновенно холодная погода заставила многих представителей лондонского света вернуться в город. Было дано несколько небольших балов. Бабушка Фебы предсказала, что задолго до первого ночного бала у Альмака сезон будет в полном разгаре. Леди Ингхэм старалась известить всех своих знакомых о внучке, которая живет с ней. Напрасно Феба пыталась уверить бабушку, будто ее совершенно не интересуют светские развлечения и балы.

– Ерунда! – неизменно отвечала на это ее светлость.

– Но это правда, мадам! Я всегда чувствую себя очень глупо и скованно на больших балах.

– Это все в прошлом, когда ты была одета хуже остальных девушек…– не согласилась вдова. – Сейчас ты одета элегантнее большинства из них!

– Но, бабушка, – с упреком произнесла Феба, – я хотела хоть как-то помогать вам, а не ездить развлекаться каждый вечер.

Вдова бросила на девушку проницательный взгляд, увидела, что смиренный голос не вяжется с проказливыми смешинками в глазах внучки и подумала: «Если бы только Сильвестр видел этот взгляд! Но почему он до сих пор не приехал в гости?»

Феба тоже задавала себе этот вопрос. Хотя она и понимала, что герцог Салфорд не горит желанием вновь ее увидеть, но он сам просил передать бабушке, что заедет навестить ее, когда окажется в городе. И конечно же, он уже давно должен был приехать в Лондон, думала Феба. Она знала, что Том вернулся домой, так что и герцог Салфорд должен был покинуть «Голубого вепря». Феба не чувствовала никакой обиды по поводу отсутствия Сильвестра, но несколько раз поймала себя на мысли, что хотела бы увидеть его на Грин-стрит. У нее накопилось столько смешных историй: высказывания Алисы, которые бабушке вовсе не казались забавными (бабушка с самого начала невзлюбила Алису), грозное письмо от отца, в котором лорд Марлоу ругал дочь не за побег из Остерби, а за то, что она не сообщила ему, где оставила ключ от комода с лекарствами для лошадей. Правда, у леди Ингхэм и это письмо не вызвало особого веселья. А когда шуткой не с кем поделиться, она теряет изрядную долю своей остроты. Все же жалко, что герцог Салфорд так и не приехал в Лондон!

Однако Сильвестр появился в городе, но почти сразу же вновь уехал в Чанс. Одной из первых новостей, которые он узнал в Салфорд-хаусе, было известие, что леди Генри с сыном тоже находится в Лондоне и что она остановилась у родителей, лорда и леди Элвастон. Поскольку Ианта ни словом не намекнула ему о предполагаемой поездке в город, Сильвестр очень рассердился. Его не волновали приезды и отъезды невестки (хотя она и не имела права увозить Эдмунда без разрешения опекуна), но Ианта оставила герцогиню одну в Чансе, не предупредив его, и это он не мог ей простить. Герцог Салфорд срочно отправился в Чанс, но, найдя мать не только в добром здравии, но и с нетерпением ожидающую приезда сестры Луизы, Сильвестр пробыл в родовом поместье всего несколько дней и даже не рассказал матери о том, что гостил в Остерби. Герцогиня же думала, будто сын все это время провел в Блэнфорд-парке. Сильвестр строго-настрого приказал Кейгли и Свейлу молчать об их приключениях и был почти уверен, что до ушей герцогини не долетят вести о его похождениях.

Его нежелание рассказывать матери об эпизоде, который, несомненно, развеселил бы ее, оставалось загадкой для него самого, и он никак не мог объяснить себе причину. И хотя у него как-то мелькнула догадка, он не стал забивать себе голову всякой чепухой. Едва ли герцогине понравилось бы, что сын ездил на смотрины невесты, и дочь ее близкой подруги не прошла испытания.

В Лондоне герцога Салфорда ожидала гора писем, в числе которых находилось и вежливое приглашение от леди Барнингхэм на небольшой бал (если он не питает отвращения к маленьким неофициальным вечеринкам). Дочь леди Барнингхэм была жизнерадостной девушкой и стояла на втором месте в списке из пяти кандидаток на право называться его женой. Так как у Сильвестра на этот вечер не было иных планов, кроме визита в один из своих клубов, он решил заехать на бал к Барнингхэмам, и рассчитывал встретить нескольких своих друзей. Он не сомневался, что хозяйка примет его извинения за то, что он не ответил на приглашение.

Герцог Салфорд оказался прав. Он прибыл на бал одновременно с лордом Ярроу, который остановил Сильвестра у дверей и стал спрашивать, где, черт побери, он скрывался все это время? Сильвестр нашел в гостиной еще двух близких друзей. Хозяйка тепло встретила молодого герцога и заявила, что в извинениях нет необходимости. Леди Барнингхэм утверждала, будто любые извинения смешны, поскольку весь вечер является самой обычной импровизацией.

– Чем же еще можно заняться в марте, самом противном месяце в году, когда в Лондоне еще так мало народа? – спросила гостя хозяйка.

– Все верно, вы попали не в бровь, а в глаз, – кивнул Сильвестр. – Мне остается только радоваться, что я вовремя попал в Лондон и успел на ваш вечер. К тому же я счастлив, что избежал заслуженных упреков!

– Герцог, мы с вами достаточно хорошо знакомы, чтобы обойтись без этих церемоний! Предупреждаю вас заранее, сегодня здесь не будет никаких условностей. Я решила никого ни с кем не знакомить. Так что вам придется самому выбирать себе партнершу. Не сомневаюсь, что это не вызовет у вас затруднений, поскольку вы уже всех знаете.

Ее светлость пребывала в прекрасном расположении духа, но она очень не хотела, чтобы ее радость заметили завистливые глаза. С Салфордом приходилось держать ухо востро, ведь он порой вел себя непредсказуемо. Так называемые «дорогие друзья», присутствующие на вечере, должны запомнить спокойное выражение ее лица, если герцог и в этом сезоне не сделает предложения Каролине или предпочтет Софию Беллерби или очаровательную Мэри Торрингтон. Никогда не стоит сильно потакать собственному оптимизму! Леди Барнингхэм уже допустила такую ошибку в прошлом году. Она считала дело решенным, а его светлость так и не собрался сделать предложение Каролине. И хотя он с удовольствием находился в ее компании, она все же не была единственным объектом его ухаживаний. Более того, ни одна из двенадцати присутствующих на вечере юных леди не уедет домой без радостного чувства, что Сильвестр обратил на нее внимание, а по крайней мере три из них имели удовольствие насладиться его изысканными комплиментами.

Хозяйка пришла бы в ужас, если бы узнала, что Сильвестр обнаружил в мисс Барнингхэм печальный недостаток. Дочь леди Барнингхэм была готова согласиться всегда и со всем. Стоило ему лишь поднять брови и сказать: «Не может быть, чтобы вы сказали это серьезно», – и Каролина тут же отказывалась от своих слов. Она побаивалась спорить с Сильвестром, поскольку знала, что он намного умнее. Однако, если кто-то считал, будто герцогу Салфорду нравилось такое угодничество, он ошибался. Она вызывала у Сильвестра лишь страшную скуку и ничего больше. Правда, он не мог пожаловаться на скучный вечер, так как приятно провел время среди друзей. Такой вечер, на котором его радушно встречали, был приятен вдвойне после визита в Остерби. Сильвестру стало интересно, какой прием может ожидать его на Грин-стрит? Он криво улыбнулся, вспомнив, какой прекрасный повод для недовольства предоставил своей крестной матери.

Но когда Сильвестра провели в ее гостиную, ни в глазах, ни на лице леди Ингхэм он не увидел никакой враждебности. Напротив, она приветствовала гостя с большей радостью, чем ее внучка. Он застал обеих дам дома, но Феба писала для бабушки письмо. Девушка встала, пожала Сильвестру руку, приветливо улыбнулась и попросила у него извинения, что не сможет уделить ему внимания, пока не закончит работу.

– Проходи и садись, Сильвестр! – скомандовала леди Ингхэм. – Я хотела горячо поблагодарить тебя за ту заботу, которую ты проявил о Фебе. Ты легко можешь догадаться, в каком я перед тобой долгу. Из слов Фебы я поняла, что она бы сейчас не находилась здесь, со мной, если бы не твоя помощь.

– Надеюсь, вы не сочтете меня невежей, если я скажу своей крестной матери, что она говорит ерунду? – парировал Сильвестр, целуя руку хозяйке. – Как долго мисс Марлоу погостит у вас, мадам?

– Феба приехала ко мне навсегда, – ответила вдова, ласково улыбаясь гостю.

– Поразительно! – заметил Сильвестр.

– Не смейтесь надо мной! – сказала Феба, роясь в письменном столе в поисках таблетки. – Неужели вы станете притворяться, будто вам приятно находиться в моем обществе?

– С чего вы взяли, что я притворяюсь? Нам очень вас не хватало в «Голубом вепре», мисс Марлоу, можете мне поверить!

– Что, не хватало четвертого человека для виста? – насмешливо осведомилась девушка, отодвигая стул.

Герцог Салфорд встал, когда она подошла к огню, и ответил:

– Ничего подобного! О висте даже и речи не было. Мистер Орде провел в «Голубом вепре» всего одну ночь.

– Неужели он уже на следующий день увез Тома?

– Нет, он оставил его со мной, а сам отправился домой успокаивать миссис Орде и вашего отца. Эсквайр вернулся спустя три дня и отвез Тома, как принца, в огромном экипаже, который миссис Орде снабдила всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами, начиная с подушек и кончая флакончиками с нюхательными солями.

– Нюхательными солями? О, только не это!

– Можете мне поверить. Томас, естественно, попытался выбросить их из окна… А теперь расскажите, как вы доехали? От Кейгли я знаю, что вы добрались до города в тот же вечер. Очень устали?

– Очень, но мне было наплевать на усталость! Что же касается Алисы, то, думаю, она бы согласилась путешествовать в вашем фаэтоне еще не один час и все равно получила бы громадное удовольствие от поездки. Кстати, должна вам сказать, что вы померкли в ее глазах, герцог!

– Вот как? – подозрительно вскинул брови Сильвестр. – Не иначе, как меня затмил какой-нибудь уродец?

Феба рассмеялась.

– Нет, нет, вас затмил всего лишь Хорвич!

– Да что вы! Тогда я должен считать себя по меньшей мере польщенным. Чем он заслужил такое почтение мисс Скейлинг?

– Тем, что повел себя с ней с самого начала ужасно высокомерно. Алиса потом сказала мне, будто он обращается с ней, как с тараканом! Я боялась, что она будет переживать из-за такого обхождения, но, по-моему, ничто из увиденного ею в Лондоне не произвело на нее такого сильного впечатления, как Хорвич! Алиса даже как-то призналась, будто он больше похож на герцога, чем вы.

Сильвестр расхохотался и принялся расспрашивать Фебу об Алисе. Когда леди Ингхэм заявила, что высказывания и поступки этой деревенской девчонки не кажутся ей смешными, Феба сменила тему и поведала герцогу о письме отца. Сильвестр изрядно разозлил вдову, весело посмеявшись и над лордом Марлоу. Саму же леди Ингхэм глупость Марлоу позабавила еще меньше, чем рассказ о похождениях Алисы Скейлинг.

Сильвестр не стал надолго задерживаться у леди Ингхэм, так как ему не представилась возможность побыть с Фебой tete-a-tete. Зато ему посчастливилось оказаться наедине со вдовой, которая под каким-то предлогом на несколько минут отослала Фебу из гостиной. Как только Феба вышла из комнаты, леди Ингхэм сказала гостю:

– Я рада, что ты не рассказал девочке, кого она должна благодарить за твой визит в Остерби. Извини меня, Сильвестр. Я признательна тебе за то, что ты отправил ее ко мне, хотя и не сомневаюсь, что ты на меня злишься. Только, поверь, я действительно не знала, что вы уже встречались, и ты ей не приглянулся. Если бы я это знала, то никогда бы не затеяла того разговора! По-моему, никто не пострадал, так что давай обо всем забудем. Феба не станет вспоминать об этом эпизоде, и ты можешь быть уверен, что я тоже забуду его. Сейчас я узнала девочку получше и вижу, что ты ей совсем не подходишь. Меня не удивит, если окажется, что Фебе так же трудно угодить, как и ее матери.

Возвращение Фебы избавило герцога Салфорда от необходимости отвечать на эти слова. Сильвестр встал, чтобы попрощаться, и пожимая девушке руку, сказал:

– Надеюсь, мы сможем скоро встретиться вновь. Думаю, вы не будете пропускать балы. Я не смею просить вас… Если я на самом деле обидел вас у Альмака в прошлом году… Не откажетесь ли вы быть моей партнершей?

– Конечно, нет, – ответила мисс Марлоу. – Если я откажусь, это ведь будет невежливо, не так ли?

– Как же я раньше не догадался, что вы обязательно скажете какую-нибудь колкость! – сердито воскликнул Сильвестр. – Опять повел себя как последний дурак и предоставил вам возможность ответить одним из ваших знаменитых отказов!

– И вовсе я вам не отказывала, – запротестовала Феба.

– Если вы называете это согласием, да поможет мне Господь Бог, когда вы надумаете отказать по-настоящему! – заметил герцог. – До свидания. Только не становитесь чересчур вежливой, ладно? Хотя просьба явно неуместна. Вам это не грозит.

Прежде чем Феба вновь увидела Сильвестра, она встретилась с еще одним членом семейства Рейнов. Как-то утром она поехала с бабушкой в гости и там познакомилась с леди Генри Рейн.

В тот день несколько пожилых дам решили заехать к старой миссис Стауэр. Из молодых были только леди Генри и мисс Марлоу.

Леди Генри, которую привезла мать, леди Элвастон, так сильно скучала, что даже приход незнакомой девушки послужил для нее облегчением. Ианта воспользовалась моментом, чтобы поменяться с кем-нибудь местами и оказаться около Фебы. Очутившись рядом с мисс Марлоу, она произнесла с приятной улыбкой:

– Мне кажется, мы уже встречались. Только я всегда забываю имена!

– Вряд ли можно сказать «встречались», – ответила Феба со своей обычной прямотой. – Я вас видела всего два раза, но нас так и не представили друг другу. Первый раз мы виделись в прошлом году на балу у леди Джерси, а второй – в Опере. Боюсь, что только мой пристальный и наглый взгляд привлек ваше внимание. Но вы были так красивы, что я не могла оторвать от вас глаз! Прошу простить меня! Вы, должно быть, сочли меня очень бесцеремонной.

Неудивительно, что Ианта не нашла в этой речи ничего наглого. Ее собственные слова служили одной-единственной цели – завязать разговор. Хотя она совершенно не помнила, чтобы когда-либо встречалась с Фебой, леди Генри возразила:

– Ну что вы! У меня и в мыслях не было считать вас бесцеремонной! Какая жалость, что до сих пор нас никто не познакомил. Я редко бываю в Лондоне. – Она сделала паузу и добавила с печальной улыбкой: – Дело в том, что я вдова.

– О!.. – В голосе Фебы послышался искренний ужас. Она с трудом могла в это поверить, поскольку полагала, что новая знакомая всего на несколько лет старше ее самой.

– Я вышла замуж совсем молоденькой девушкой, – объяснила Ианта. – Да и сейчас еще совсем не стара, хотя уже несколько лет, как овдовела.

– А я думала, мы с вами ровесницы, – откровенно заявила Феба.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы скрепить дружбу. Ианта, посмеявшись над этим недоразумением, поведала мисс Марлоу, что ее единственному ребенку уже шесть лет.

– О нет, это просто невозможно! – воскликнула Феба и оказалась в совершенно незнакомой для себя роли Главного Доверенного Лица.

Не прошло и двадцати минут, как она уже знала, что уединённую жизнь Ианту заставляют вести родственники ее мужа, которые считают, будто она должна носить траур в деревенской глуши.

– Я удивлена, что вы подчиняетесь таким варварским требованиям! – в ужасе заметила Феба.

– Увы, есть человек, обладающий оружием, против которого я бессильна! – печально объяснила Ианта. – Он единственный опекун моего бедного мальчика. Судьба одним ударом лишила меня и мужа, и сына. – Заметив испуг на лице Фебы, леди Генри добавила: – Опекунство над Эдмундом поручено не мне. Я не должна говорить об этом, но я вижу, что вы поймете мое отчаяние. Я уверена, что могу вам довериться. Вы себе представить не можете, какое это облегчение – говорить откровенно. Мне постоянно приходится быть осторожной. Но хватит о моих бедах и трудностях!

Даже если бы Ианта захотела продолжить рассказ о своих бедах, она не смогла бы сделать этого, поскольку леди Элвастон уже встала, чтобы попрощаться с хозяйкой. Ианта протянула руку Фебе, заметив мягким голосом:

– Я вижу, мама собирается уходить. Значит, я тоже должна прощаться. Вы надолго в городе? Я бы с удовольствием увиделась с вами еще. Может, вы доставите мне радость и как-нибудь навестите меня? Я бы хотела, чтобы вы увидели моего маленького мальчика!

– А он с вами в Лондоне? – удивилась Феба. – Я вспомнила. Я хочу сказать, что с радостью навещу вас, мадам.

– Уверяю вас, мое решение привезти Эдмунда в город никто не одобрил, – жалобно сообщила Ианта. – Но даже опекун не может запретить мне отвезти его погостить к моим родителям. Мама очень любит внука и сильно расстроилась бы, если бы я приехала без него.

Леди Генри Рейн пожала руку Фебе и отбыла, оставив девушку терзаться муками сомнения и любопытства.

С самого начала знакомства Фебу очаровала красота Ианты. Поговорив с ней несколько минут, девушка была очарована ее обаятельными манерами и восхитительной улыбкой, с которой Ианта поведала ей, как смело она борется с трудностями. Однако Феба отличалась не только мягкостью и добротой, но и недюжинным умом. Пока ее романтическая душа купалась в трагической ауре, окружавшей Ианту, прозаический ум безжалостно указывал на некоторые несоответствия ее рассказа и заставил усомниться в правдивости откровений, которых она вдоволь наслушалась за столь короткий срок.

Фебе очень хотелось выяснить, кто же является родственником Ианты. Она знала, что та носит фамилию Рейнов, но этот род был очень многочисленным. Так что Феба понятия не имела о степени родства леди Генри с Сильвестром, но просветить ее в этом вопросе бабушка, несомненно, могла.

– Ианта Рейн? – переспросила пожилая леди, когда они возвращались домой от миссис Стауэр. – Красивая женщина, ты не находишь? Конечно, глуповата, но ее нельзя не пожалеть. Она дочь Элвастона и вышла замуж за бедного Генри Рейна в первый же свой сезон в высшем свете. Генри умер, когда их сын был совсем еще маленьким. Страшная трагедия! По-моему, причину его смерти так и не выяснили. Внешне казалось, что здоровее Гарри никого нет на свете! Единственное, что я слышала: болезнь таилась внутри. Ах, если бы они пригласили тогда моего милого сэра Генри Халфорда!

– Я знаю, что она была замужем за представителем рода Рейнов, мадам… Но кто был ее мужем?

– Кто был ее мужем? – повторила вдова. – Ну, конечно же, брат Сильвестра! Они были близнецами, и оттого смерть Гарри была для него во много раз тяжелее.

– Тогда ребенок… Маленький сын леди Генри?.. – запинаясь, произнесла Феба.

– О, с ним все в порядке, по крайней мере я ничего страшного не слыхала! – ответила вдова, нагнувшись, чтобы заглянуть в витрину шляпного магазина. При этом она не переставала говорить: – Моя милая, интересно, эта шляпка из соломки?.. Нет, эти розовые цветы тебе не пойдут! Что ты сказала? Ах, да, о сыне Гарри! Очаровательный малыш, насколько я поняла из рассказов! Сама я его не видела, поскольку он живет в Чансе.

– И он… я так поняла из слов леди Генри… находится под опекой герцога Салфорда?

– Да, и является его наследником, хотя это скорее всего и не имеет особого значения. Ианта жаловалась тебе? – Леди Ингхэм проницательно посмотрела на Фебу и мягко произнесла: – Мой тебе совет, дорогая: поменьше верь тому, что она тебе наговорила. Все дело в том, что Ианта никогда не ладила с Сильвестром. Она страшно разозлилась, когда узнала о завещании мужа. Мне кажется, Сильвестру следовало бы и ее сделать опекуншей мальчика, но он повел себя с ней не очень тактично.

– В это я легко могу поверить! – вставила Феба. – Он очень привязан к мальчику, мадам?

– Думаю, Сильвестр его любит. Ведь он – память о Гарри, хотя все говорят, что мальчик – копия матери. Но дело в том, моя дорогая, что молодые люди чаще всего не испытывают особой любви к маленьким детям. Как бы там ни было, герцог Салфорд, вне всяких сомнений, выполнит свой долг перед племянником.

– Мачеха тоже выполнила свой долг передо мной, – заметила Феба. – Мне кажется, я понимаю чувства леди Генри.

– Ерунда! – покачала головой леди Ингхэм. – Не стану от тебя скрывать, моя дорогая, поскольку ты все равно услышишь от кого-нибудь еще: в данный момент отношения между Сильвестром и Иантой обострены из-за того, что эта дурочка всерьез подумывает о втором замужестве и знает, что Сильвестр не разрешит ей увезти мальчика из Чанса.

– Ох! – вскрикнула Феба, и глаза ее запылали. – Как герцог Салфорд может быть таким жестоким? Неужели он надеется, что она до самой смерти останется вдовой? На мой взгляд, Ианта и так достаточно натерпелась, выйдя замуж за одного из Рейнов. По-моему, на всем свете не найти более высокомерных людей.

– Прежде чем так поспешно судить, – сухо заметила вдова, – тебе нужно учесть, что если именно это высокомерие заставило Сильвестра запретить своему наследнику жить с Наджентом Фотерби, то мальчику, несомненно, повезло, что его опекун столь высокомерен.

– Наджент Фотерби? – открыв рот, переспросила Феба. Весь ее праведный гнев сразу куда-то улетучился. – Бабушка, вы не шутите? Это посмешище, которое не может повернуть головы, потому что ему мешает высокий воротник? Представляете, этот Фотерби позволил папе выманить у себя три сотни гиней за такого худого гнедого, что только идиот мог этого не заметить?

Захваченная врасплох, вдова пробормотала:

– Я абсолютно не разбираюсь в лошадях. А что касается твоего отца, то если он уговорил Фотерби купить плохую лошадь, это, по-моему, просто нечестная сделка.

– О нет, мадам! – серьезно покачала головой Феба. – Уверяю вас, в этом не было ничего нечестного. Если человек, который не в состоянии отличить хорошую лошадь от плохой, строит из себя знатока, он должен быть готов, что его могут обмануть.

– Пожалуй, ты права, – согласилась вдова.

После нескольких минут молчания Феба задумчиво заметила:

– Но, конечно, мадам, нельзя винить Салфорда за то, что он не позволяет своему племяннику жить с таким человеком!

– Я с тобой полностью согласна! И это еще не все… Мне кажется, в вопросе о замужестве Ианты мнения Салфорда и Элвастона совпадают. Элвастону наверняка не нравится Наджент Фотерби, но, думаю, он оставит свое мнение при себе.

– А мой отец обязательно возразил бы, – откровенно призналась Феба. – Он даже как-то заявил, что если мне придет в голову выйти замуж за балбеса-миллионера, не способного отличить породистую лошадь от обычной и позволяющего всем бездельникам в городе околачиваться около него, он снимет с себя всякую ответственность за мою дальнейшую судьбу.

– Если лорд Марлоу считает возможным употреблять в разговорах с тобой такие выражения, то чем скорее он это сделает, тем лучше, – язвительно произнесла леди Ингхэм.

Феба сильно смутилась и попросила у бабушки прощения. Остаток пути до Грин-стрит она молча размышляла.

Настроение мисс Марлоу испортилось не из-за неразборчивости Ианты, а потому, что у леди Генри был сын, который остался без отца.

Узнав об этом, Феба страшно перепугалась. Чуть позже на смену ужасу пришло твердое убеждение, что Судьба и Сильвестр толкнули ее на это проклятое дело с одной-единственной целью – погубить. Феба давно подозревала, что Судьба является ее врагом. Во всех этих совпадениях была виновата только Судьба. Конечно, не вина Сильвестра, что у него есть племянник, опекуном которого он является, но любой человек, хоть немного знающий характер герцога, должен моментально признать, что поведение, описанное леди Генри, весьма типично. Он никогда не оказался бы романным злодеем, если бы не его сатанинские брови или если бы, с обидой подумала писательница, он вел себя более вежливо с создательницей «Пропавшего наследника» на балу у леди Сефтон, а не произносил банальные учтивости и не глядел на нее с таким холодным безразличием, что ей показалось, будто он ее совсем не замечает. На том злополучном балу Фебе впервые показалось, что у герцога Салфорда вид злодея. И только потом она узнала, что когда он улыбается, вся холодность и жестокость с его лица куда-то исчезают. Мисс Марлоу удивленно подумала, что хотя он часто доводил ее чуть ли не до бешенства во время их вынужденного пребывания в «Голубом вепре», она ни разу не заметила в нем ничего злодейского.

Эти мысли напомнили Фебе, как много для нее сделал Сильвестр, и как она ему обязана. У девушки сразу испортилось настроение, и ей никак не удавалось поднять его. В голову пришла только одна спасительная мысль. Герцог Салфорд может и не догадаться, кто написал «Пропавшего наследника». Но это слишком слабое утешение. Даже если Сильвестр и не узнает, кто написал роман, она все равно будет чувствовать себя предательницей.

Если бы Феба Марлоу и Ианта Рейн не встретились снова совершенно случайно два дня спустя, желание Ианты поближе познакомиться с внучкой леди Ингхэм скорее всего остыло бы. Но Судьба еще раз вмешалась в жизнь мисс Марлоу. Феба в сопровождении Мукер отправилась на Бонд-стрит выполнять кое-какие бабушкины поручения и наткнулась на элегантное ландо. Ианта, само олицетворение любящей очаровательной матери, помогала в этот момент сыну взобраться в коляску. Когда леди Рейн увидела Фебу, она радостно вскрикнула и тепло пожала девушке руку.

– Как замечательно! У вас очень важное поручение? Тогда поехали к нам домой! Мама отправилась в Уимблдон навестить одну из моих сестер, так что мы будем совсем одни, и никто не помешает нам насладиться приятной беседой! – Ианта очень обрадовалась согласию Фебы, свысока кивнула Мукер и сказала, что мисс Марлоу приедет домой позже в ее экипаже. Потом, она усадила Фебу в коляску и велела мастеру Рейну поздороваться, как положено воспитанному маленькому мальчику.

Мастер Рейн снял с головы шапочку с кисточкой и подставил ветру золотистые локоны. Мисс Марлоу сразу обратила внимание на сильное сходство мальчика с матерью. Он обладал таким же нежно-белым лицом, огромными голубыми глазами и шелковистыми золотыми локонами. И лишь крепкая фигурка и решительный рот с волевым подбородком спасали его от того, чтобы быть похожим на хорошенькую девочку. После бесстрастного осмотра новой знакомой Эдмунд решил сделать ее своим доверенным лицом.

– А у меня есть перчатки, – сообщил он.

– Верно! И очень красивые! – с восхищением кивнула девушка.

– Если бы я был дома, – произнес мастер Рейн, бросив мрачный взгляд на родительницу, – я бы ни за что не надел их.

– Эдмунд!..

– Но ведь тебе нравится в Лондоне, не так ли? – спросила Феба, дипломатично меняя тему разговора.

– Конечно, нравится! – ответила за сына Ианта. – Можете себе представить, дедушка обещал Эдмунду покатать его утром в Парке, правда, мой дорогой?

– Если я буду хорошо себя вести, – с нескрываемым пессимизмом уточнил Эдмунд. – Но я все равно не пойду опять выдергивать зуб.

Ианта печально вздохнула.

– Эдмунд, ты же помнишь, что я тебе сказала. На этот раз не нужно будет идти к мистеру Тилтону.

– Ты и раньше говорила это, когда мы приезжали в Лондон, – безжалостно напомнил мальчик. – Но дядя Вестр все равно сказал, что мне нужно идти… И я пошел. Я не хочу, чтобы у меня вырывали зуб. Пусть мне даже разрешат положить его в маленькую коробочку, все равно не хочу! – с горечью сообщил Эдмунд.

– Я не сомневаюсь, что ты вел себя очень смело, – вмешалась в разговор Феба Марлоу.

– Да, – согласился племянник Сильвестра. – Мне больше ничего не оставалось, ведь дядя Вестр пригрозил, что я пожалею, если разревусь. Знаете, мне совсем не нравится, когда дядя Вестр заставляет кого-то о чем-то жалеть. Это больно!

– Видите? – тихо воскликнула Ианта и бросила на Фебу многозначительный взгляд.

– Кейгли сказал, что я вел себя храбро, когда упал со своего пони, – похвалился Эдмунд. – Я тогда ни разу не крикнул. У меня хватило настоящей закваски.

– Эдмунд! – не на шутку рассердилась Ианта. – Я тебе уже сто раз говорила, что нельзя повторять все те вульгарные слова, которые ты слышишь от Кейгли. Немедленно попроси у мисс Марлоу прощения! Что она может о тебе подумать?

– О нет, прошу вас, не заставляйте его просить у меня прощения! – взмолилась Феба, заметив, как мастер Рейн упрямо выставил вперед подбородок.

– Кейгли, – провозгласил Эдмунд с горящими огнем глазами, – старший конюх и мой близкий друг.

– Это неудивительно, – откликнулась Феба, прежде чем Ианта успела отругать сына за таких друзей. – Я сама с ним немного знакома и не сомневаюсь, что Кейгли прекрасный человек. Это он научил тебя ездить верхом? Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своем пони.

Эдмунда не пришлось просить дважды, и он пустился описывать достоинства своей лошадки. К тому времени, когда коляска подъехала к дому лорда Элвастона на Альбемарл-стрит маленький мальчик и мисс Марлоу достигли полного взаимопонимания. Дело дошло до того, что Эдмунд не хотел уходить от новой знакомой. Но его мать, судя по всему, была сыта по горло обществом сына. Ианта отослала мальчика в детскую, объяснив гостье, что если она разрешит ему остаться с ней хотя бы раз, он будет требовать от нее этого постоянно, а присутствие детей раздражает леди Элвастон.