ГЛАВА XXIII

Если мисс Тэвернер ожидала, что брат возмутится тем, как с ним обошлись, то вскоре выяснилось: она глубоко заблуждалась. По его словам, он провел время самым наилучшим образом!

– Ничего похожего на это путешествие у меня никогда не было! – снова и снова восхищался Перегрин. – У меня должна быть своя собственная яхта! И, если Ворт на это не согласится, это будет с его стороны просто ужасно скверно! Я уверен, что Харриет такая яхта понравится больше всего на свете. Мне бы очень хотелось, чтобы Ворт тоже был здесь сегодня вечером; не понимаю, почему он не приехал. Эванс – это капитан на яхте Ворта – ну просто первоклассный малый! Эванс говорит, что у меня большие способности. Я даже ни разу не почувствовал никакой тошноты. А во вторник мы попали в штормовой вал, ты даже себе представить не можешь, в какой! А мне – хоть бы что! Никогда в жизни так прекрасно себя не чувствовал!

– Но, Перри, когда ты проснулся после того снотворного, ты нисколько не испугался?

– Конечно нет! А чего мне было пугаться? У меня чертовски болела голова, но очень скоро боль прошла. А потом Эванс передал мне письмо Ворта.

– Представляю себе, что ты почувствовал, когда его прочитал! Он все тебе рассказал?

– Конечно, все! Я был просто ужасно потрясен! Но знаешь, с тех самых пор, как наш кузен так дерзко вмешался тогда в это дело с дуэлью, я потерял к нему всякую симпатию.

– Но, Перри, в это дело тогда вмешался совсем не наш кузен! Именно он-то все сам и…

– Ах, так? Я уже позабыл. Но все одно к одному. Последние несколько месяцев я считаю, что наш кузен вряд ли достоин большого уважения.

– А ту заботу, которую проявляет о нас лорд Ворт, мы с тобой воспринимаем не так, как следовало бы! – слегка покраснев, сказала Джудит. – Если б только мы ему больше доверяли, если бы были к нему добрее, тогда, возможно, ему и не пришлось бы тебя куда-то прятать, или же…

– Господи, да что тут такого? – заявил Перегрин. – Лично я чрезвычайно рад, что он поступил именно так, потому что до этого я за всю свою жизнь никогда в море не был. И ни за что на свете такого удовольствия бы не пропустил! Сказать по правде, мне даже совсем и не хотелось снова быть на берегу, если, конечно, не считать встречи с тобой и с Харриет. Во всяком случае, я твердо решил приобрести свою собственную яхту. Конечно, она будет стоить огромных денег, и разумеется, десять против одного, что Ворт об этом и слышать не захочет.

– Мне бы хотелось, – несколько резко сказала Джудит, – чтобы ты направил свои мысли немного в другое русло! Мы должны воздать должное лорду Ворту! Если бы он нам не оказывал своего покровительства и не защищал нас, я очень склонна думать, что мы с тобой все бы превратили в ужасные руины.

– Это абсолютно верно, клянусь честью! Уверяю тебя, я желаю ему только всего самого доброго. А потом, ты ведь знаешь сама, лично я никогда не испытывал к нему такой антипатии, как ты, хотя, честно говоря, очень часто он был чрезмерно строгим.

Щеки мисс Тэвернер стали еще более пунцовыми.

– Да, это правда, сначала он мне действительно не нравился. Обстоятельства, при которых мы с ним…

– Боже! Никогда в жизни не забуду я тот день, когда мы поехали на Кэвендиш Сквер и узнали там, кто же на самом деле наш опекун! Ты тогда чуть с ума не сошла и чертовски распалилась!

– Этот случай нам надо забыть , – ответила мисс Тэвернер. – Манеры у лорда Ворта не всегда… не всегда вызывают к нему симпатию… Однако мотивы его поведения никаких сомнений в добрых намерениях не оставляют. Мы с тобой, Перри, обязаны выразить ему нашу огромную признательность.

– Я это прекрасно понимаю. По сути дела, нас ввел в полное заблуждение наш кузен. И то, что Ворт дал мне это снадобье и доставил на борт яхты – Господи, я ведь думал, что он собирается меня убить, когда силой заставил меня эту гадость проглотить! Но ведь как чисто он все это проделал! Я даже и представить себе не мог, что мне так понравится быть в море! Эванс страшно смутился и боялся, что я буду на него злиться, но я ему сказал: «Боже правый! И не думайте, что я брошусь в воду и поплыву к берегу! Здесь, на яхте, так чертовски здорово – лучше и быть не может!»

Мисс Тэвернер вздохнула. Перегрин все рассказывал и рассказывал про свое морское путешествие, а потом незаметно подошло время идти спать. Мисс Тэвернер могла только обрадоваться, что, поскольку Перри твердо решил на следующий же день отправиться в Вортинг, ей больше не надо будет выслушивать его бесконечные описания донных волн, разведенных яхтой, шквальных ветров, отчаянной усталости, плавания в бейдевинде, постановки рей, обходе рифов и тому подобного. Пусть теперь все выпадет на долю мисс Фэйрфорд. И при этом Джудит с грустью подумала, что всего лишь накануне этого дня она готова была бы поклясться, что никогда больше не вынесет отсутствия брата, если не будет знать, где он, но теперь, проведя в его обществе всего три часа, она спокойно смирилась с его завтрашним отъездом сразу же после завтрака. Ведь даже тогда, когда Перри не предавался воспоминаниям о своем морском путешествии, во всех его разговорах все равно присутствовало море. Он без умолку говорил, как направит все паруса на Вортинг, как поймает в свой парус попутный ветер, как найдет для себя новых друзей, таких надежных, как якорная цепь. Пустая бутылка из-под вина теперь превратилась у Перегрина в морского офицера; сухопутные служаки, оказавшиеся на борту корабля, – не что иное, как живые тупые бревна, а проходящий по улице незнакомец, – по его описанию, такой же круглый, как ствол пятидесятимиллиметровой морской пушки. Перри во весь голос по всему дому распевал, и притом весьма фальшиво, морские куплеты. В конце концов, потеряла терпение даже смиренная миссис Скэттергуд. И когда в четверг утром в одиннадцать часов Перри провожали в Вортинг, у обеих леди его отъезд вызвал лишь чувство облегчения.

После этого мисс Тэвернер села и стала ждать прихода своего опекуна. Ворт не появился. В это утро к ним на Морской Парад зашел только капитан Аудлей. Стараясь выглядеть как можно более безразличной, мисс Тэвернер спросила у него, находится ли Его Светлость в Брайтоне. Капитан Аудлей просто сказал:

– Джулиан? О да, он здесь. Но, мне кажется, вы его сегодня не увидите. Вы, наверное, знаете, что вчера в Брайтон приехал Йорк.

Поскольку мисс Тэвернер полагала, что ее собственные интересы ничуть не менее важны, чем интересы герцога Йоркского, она холодно произнесла:

– Ах, так! – и сменила тему разговора.

В тот вечер Ворт не приехал на бал. Но когда мисс Тэвернер вернулась после бала домой на Морской Парад, она застала на столе в холле от него письмо. Джудит сразу же сорвала с письма печать и с нетерпением расправила перед собой лежавшую в нем единственную страничку.

Старый Стейн, 25 июня 1812 года

Дорогая мисс Тэвернер! Я оказываю себе самому великую честь увидеть вас. Буду у вас в полдень, если вам удобно, для того, чтобы переоформить на ваше имя документы, касающиеся ваших дел, которыми я должен был заниматься, являясь вашим опекуном. Искренне ваш, и т. д.

Ворт

Мисс Тэвернер прочла записку и почувствовала, что у нее упало сердце. Она медленно сложила страничку. Мисс Скэттергуд, заметившая, как расстроилась Джудит, высказала вслух свою надежду, что в письме не было никаких плохих вестей.

– О нет, совсем нет! – сказала мисс Тэвернер.

Завтрак на следующее утро прошел в более светлом настроении благодаря присутствию Перегрина. Он специально вернулся из Вортинга так рано, чтобы поздравить сестру с днем ее рождения. Перри считал, что он отличный брат, раз не позабыл о таком важном семейном событии. И он наверняка купил бы Джудит подарок, если бы Харриет напомнила ему об этой счастливой дате хоть чуточку пораньше. Во всяком случае, они с Джу после завтрака поедут в город вместе, и она обязательно должна будет выбрать себе по вкусу подарок; и в конце концов, так будет еще лучше. Перри с восторгом отозвался о небольшом зонтике от солнца из стеганого шелка, который вручила Джудит миссис Скэттергуд. Он с улыбкой сообщил, что нетрудно догадаться, кто прислал сестре огромный букет красных роз, которые так красиво смотрелись на столе.

– Даю голову на отсечение, это подарок от Аудлея, – сказал он.

– Да, – согласилась Джудит, не проявив ни малейшего энтузиазма. – Я получила письмо и от дядюшки. Если хочешь, можешь его прочитать. Письмо очень печальное; дядюшку можно только пожалеть. По-видимому, он знал всего лишь малую долю того, что замышлял наш кузен.

– О, не надо, не надо сейчас о нем думать, – сказал Перегрин. – Слава Богу, мы благополучно избавились и от того, и от другого! Представляешь, Джу – Ворт все рассказал сэру Джеффри, когда они на этой неделе встретились в городе. Сэр Джеффри считает, что у Ворта поразительное терпение. – Перри налил себе чашечку кофе. – Ну, а чем бы ты хотела сегодня заняться? Ты только скажи – я все для тебя сделаю, я целиком в твоем распоряжении, Джу! Может быть, съездим в Льюис? Мне сказали, там есть замок, или еще что-то в таком же духе, что вполне стоит посмотреть.

– Спасибо, Перри, – растроганно сказала Джудит. – Но сегодня утром ко мне приедет лорд Ворт. Я думала, что тебе надо было бы побыть дома со мной. Тебе, наверное, захочется поблагодарить его за все, что он сделал.

– О конечно, конечно! – сказал Перегрин. – Я буду очень рад с ним встретиться! Знаешь, я бы хотел поговорить с ним о своей яхте.

Незадолго до полудня Перегрин, сидевший у окна гостиной, чем немало удивлял прохожих, объявил о приближении лорда Ворта.

– Джу, дорогая моя! – воскликнул он голосом, преисполненным благоговения. – Ты только посмотри, какой на нем фрак! Интересно, это, наверное, ему сшил сам Вестон? Ну, пожалуйста, взгляни, как скроены у этого фрака верх и плечо!

Мисс Тэвернер отказалась высовываться из окна, чтобы разглядеть Его Светлость, и попросила брата водворить голову назад в комнату. Но вместо этого Перегрин стал махать Ворту рукой, чтобы привлечь его внимание. А когда граф поднял на Перри глаза, тот мгновенно был сражен, увидев необычайно элегантный шейный платок Ворта. Перегрин отвернулся от окна и выразил свое восхищение такими словами:

– Мне все равно, сколько бы он меня ни пилил, а вот как он завязывает свой галстук, мне надо узнать обязательно!

К этому моменту граф уже дошел до двери и постучал, а через пару минут на лестнице послышались его шаги. Перегрин прошел ему навстречу.

– Входите, сэр! Мы с Джу здесь! Как поживаете? Знаете, ведь вы поистине самая надежная помощь! Ох, как у меня болела голова, когда я проснулся! И рот! Никогда я такой боли не испытывал!

– Было так плохо? – спросил граф, медленно преодолевая три последние ступеньки.

– Даже словами не передать! Но я не собираюсь жаловаться; я отлично провел время! Но проходите, пожалуйста, в гостиную. Джу там. Я же должен сказать вам одну очень важную вещь, сэр! Джу, пришел лорд Ворт!

Мисс Тэвернер вдруг (по причине, известной ей одной) оказалась совершенно погруженной в свое вышивание. При появлении графа она отложила в сторону пяльцы и встала. Они с графом пожали друг другу руки, но не успела Джудит открыть рот, как снова возник Перегрин.

– Мне бы, сэр, очень хотелось знать, как называется тот способ, которым вы завязываете свой галстук! У вас это так чертовски здорово получается!

– Да этот метод никак особенно не называется, – ответил граф. – Я изобрел его сам. А вы ничуть не изменились к худшему после своего приключения, мисс Тэвернер!

– А, так это ваш собственный способ! Это значит, что через неделю он станет самым-самым модным для всех! А его освоить очень трудно?

– Да, очень, – сказал граф. – Именно эту чрезвычайно важную вещь вы и хотели мне сообщить? Я весьма-весьма польщен.

– О нет! Я хотел сказать совсем про другое. Вы должны знать, что я очень привязался к морю – ведь я раньше за всю свою жизнь ни единого раза на яхте не бывал и не имел ни малейшего представления, что это такое. Столько комфорта на таком крохотном пространстве! А потом, когда сам ведешь судно под парусом, это просто чудо! Эванс считает, что у меня есть для этого природный дар. Мне было чертовски жалко, что надо было так быстро возвращаться на берег, потому что мне еще много чего надо узнать про яхту.

По-видимому, все внимание графа было сосредоточено на мисс Тэвернер. Но при последних словах Перегрина он повернулся в его сторону и с легкой улыбкой на губах произнес:

– Узнать еще? Отлично! Я просто счастлив, что из-за того, что я поместил вас на яхту, вы не собираетесь вызвать меня на дуэль (как сделали это когда-то).

– Вас – на дуэль? Боже правый! Да конечно же нет! Разумеется, я не хочу сказать, что сам, по своей воле, отправился бы на яхту, если бы вы мне велели, потому что тогда я ничегошеньки про море не знал. А теперь все по-другому, и я вам бесконечно благодарен.

– Лорд Ворт, – сумела хоть на миг прервать брата Джудит, – мы с Перри чувствуем, что нам перед вами надо извиниться за то, что мы недостаточно вам доверяли, не так, как вы того заслуживаете…

– Нет, только не я! – запротестовал Перегрин. – Я всегда графу доверял, Джу! А вот ты – нет! Я только говррил, что он… Да какое это теперь имеет значение.

– Вы всегда обо мне говорили, что я – самый неприятный из всех ваших знакомых, – сказал граф. Он щелчком открыл свою табакерку и протянул ее Перегрину.

Перегрин так удивился, будто не верил своим собственным глазам, и одним духом выпалил:

– Этого вы никогда раньше не делали, сэр!

– А я сегодня в необычайно добром настроении, – пояснил граф.

Перегрин взял понюшку табаку и втянул ее в нос. Пользуясь тем, что брат на мгновенье замолчал, слегка ошалев от оказанной ему чести отведать из табакерки графа, Джудит произнесла:

– Я надеюсь, лорд Ворт знает, что уже прошло много месяцев с тех пор, как я так по-глупому ему не доверяла.

– Лорд Ворт вам чрезвычайно за это обязан, – ответил граф.

Джудит в некотором замешательстве подняла на него глаза и увидела, что на лице его все еще теплилась чуть насмешливая улыбка. Джудит произнесла:

– Если бы мы только больше вас слушались, то, возможно, вам не пришлось бы прибегать к тем мерам, которые оказались столь необходимыми для безопасности Перегрина. Я глубоко уверена, мы действительно должны попросить у вас прощения. И мы оба бесконечно признательны вам за вашу заботу, верно, Перри?

– Конечно, конечно, – ответил Перегрин, стряхивая с рукава оставшиеся на нем крупицы табака. – Мы безмерно вам благодарны, сэр, а я еще больше, чем Джу. Потому что, если бы вы не упрятали меня так, как вы это сделали, мне бы самому никогда в жизни и в голову не пришло отправиться в круиз. А об этой упущенной возможности мне сейчас даже думать не хочется, потому что плавание на яхте, скажу я вам, куда лучше, чем рысистые скачки, честное слово! Во всяком случае, мне это нравится гораздо больше!

– Надеюсь, это у вас и получается гораздо лучше, – заметил граф.

– Ну, я думаю, у меня это дело пойдет! – горячо сказал Перегрин, – И это как раз то самое, про что я хотел у вас спросить. Ничто на свете не доставит мне теперь радости, пока у меня не будет своей собственной яхты! Умоляю, не отказывайте мне! Боюсь, вы как раз это и хотите сделать, но вы только подумайте! Если для этого вам потребуется давать мне больше из моих денег, вы ведь не станете возражать, правда? А как раз эта яхта понравится Харриет! Я ей уже, сказал, что она будет просто очарована, и она сразу же со мной согласилась. Но только, сэр, вы должны ответить мне как можно скорее, будьте столь добры, потому что у Эванса есть на примете такая яхта, которая, по его мнению, как раз то, что мне нужно: с двумя мачтами, с косым парусным оснащением, а управляется, ну просто невообразимо легко, как говорит Эванс! Яхта сейчас на якоре в Саутхемп-тонском заливе. Я позабыл, кому она принадлежит, на продать ее надо в приватном порядке, без особого шума; как говорит Эванс, будет лучше, если я куплю ее до того, как об этом узнает много людей. А у Эванса есть кузен, который как раз тот самый человек, который сможет стать на ней прекрасным капитаном. Эванс говорит…

– Перегрин, – прервал его граф, – вы знаете, где найти Эванса?

– Разумеется! Я думаю, он будет на борту «Чайки».

– Нет, не будет, – сказал граф. – В данный момент он где-то здесь, в городе. Возможно, в таверне «Корона и якорь», а если не там, то значит, в «Борзой». Я уверен, если вы как следует прочешете Брайтон, вы его обязательно сумеете найти. А когда вы его и впрямь найдете, передайте ему от меня, что я буду ему безмерно обязан, если он снова вас похитит и заберет с собою в долгий, долгий круиз.

– О, – улыбнулся Перегрин, – ему вовсе не придется меня похищать, уверяю вас! Только можно мне купить яхту?

– Можете купить себе целую дюжину яхт, – ответил граф, – если только скроетесь с глаз моих!

– Я не сомневался, что он согласится! – закричал сияющий Перегрин. – Я никак не мог себе представить ни одной причины для отказа! А как вы думаете, кузен Эванса…

– Да, да, конечно же! – сразу догадался граф. – Совершенно уверен, что кузен Эванса будет просто незаменимым для вас человеком. Вам лучше всего сейчас же отправиться к Эвансу и все с ним обговорить, пока он еще в Брайтоне.

Перегрина такое предложение поразило, как гром среди ясного неба.

– Честное слово, это первоклассная идея! Я полагаю, мне надо это сделать немедленно, если только вы не рассердитесь, что я уйду?

– Я это перенесу, – сказал граф. – Позвольте дать совет – не стоит терять ни минуты!

– Ну, тогда мне лучше всего сразу же откланяться, – произнес Перегрин. – А когда я все обговорю с Эвансом, я вернусь и все вам расскажу.

– Заранее огромное вам спасибо, – хладнокровно сказал граф. – С нетерпением буду ждать вашего возвращения, уверяю вас.

Мисс Тэвернер отвернулась, чтобы скрыть от брата невольную улыбку. Пообещав, что непременно заглянет к графу домой попозже, Перегрин умчался в город.

Граф взглянул на Джудит, слегка приподняв брови.

– Как я полагаю, это вам, а не Перегрину, следует сердиться на меня за его похищение, – сказал он. – Клянусь, я даже и не подозревал, что все это приведет к таким беспокойным результатам. Мне чрезвычайно жаль, что так получилось.

Джудит рассмеялась:

– Мне кажется, жалеть надо только Харриет.

– Постараюсь не забыть и принесу ей свои извинения. Можно мне поздравить вас с достижением совершеннолетия, мисс Тэвернер?

– Благодарю вас, – прошептала мисс Тэвернер. – Вероятно, это я должна была бы поздравить вас, что вы наконец-то избавились от подопечной, с которой, я знаю, у вас было столько хлопот.

– Что верно, то верно, – задумчиво произнес граф. – Я считаю, вы не упустили ни одной возможности, чтобы оказать сопротивление моей власти.

Джудит прикусила губу.

– Если бы вы были со мною более вежливым, более терпеливым, я бы так себя не вела. Это вы не упустили ни единого случая, чтобы меня позлить!

– Но я бы никогда этого не делал, если бы вы не подавали для этого повода! – отрезал Ворт.

– Насколько мне известно,—очень холодно изрекла Джудит, – вы привезли с собой какие-то документы, которые хотели мне передать.

– Да, они со мной, – ответил граф. – Но я еще раз подумал и решил – если вы, разумеется, согласитесь – отослать их вашему адвокату.

– Я, конечно же, не знаю, кто теперь должен будет заботиться о моих делах, – сказала мисс Тэвернер.

– Этим должен будет заниматься ваш супруг, – ответил граф.

– У меня нет супруга, – с раздражением сказала Джудит.

– Совершенно верно, но это можно будет очень скоро исправить. Теперь, когда вы уже освободились от моих кандалов, ваши поклонники толпою хлынут к вам в дом.

– Вы чрезвычайно любезны, сэр, но у меня нет ни малейшего желания выходить замуж ни за одного из них. Признаюсь, мне сначала очень не понравилось, что вы не давали согласия на мое замужество, но потом я этому была просто рада. Это напомнило мне одну вещь, лорд Ворт, о которой я хотела бы вам сказать. – Джудит глубоко вздохнула и отважилась начать свою заранее подготовленную тираду. – Я не всегда выражала вам свою признательность за ту заботу, которой вы окружали меня. Но теперь я понимаю, что она для меня значила. Я безмерно благодарна вам за вашу доброту, за последние…

– За мое – что? – переспросил граф.

– За ваши бесчисленные добрые поступки, – упрямо повторила Джудит.

– А я-то думал, что я – самое противное, самое отвратительное, самое гадкое существо на всем белом свете.

Джудит гневно посмотрела на графа.

– Да, это так и есть! Я из вежливости хотела хотя бы поблагодарить вас за те услуги, которые вы мне оказали. Но если впредь их не будет, уверяю вас, мне все равно! Вы поставили меня в самое ужасное положение, когда именно вы вдохновили моего кузена меня увезти! Вам даже из простой любезности не пришло в голову навестить меня вчера и узнать, как я себя чувствую, а вместо этого прислали мне это свое такое одиозное письмо. Я не сомневаюсь, что, если бы ваш мистер Блэкедер не был в отъезде, вы бы велели ему написать это письмо, чтобы только не утруждать самого себя. А теперь вы приходите ко мне, и у вас, как обычно, скверное настроение! И вы всячески стараетесь вывести меня из равновесия! Так вот – я сумею себя сдержать. Я только позволю себе сказать вам, милорд: как бы вы ни радовались тому, что избавились от своей подопечной, ваша радость – ничто по сравнению с моей: я просто счастлива, что буду избавлена от своего опекуна!

В глазах у графа засверкали искорки смеха.

– Мне очень жаль, что я поставил вас в ужасное положение, – серьезно сказал он. – Вчера я к вам не пришел потому, что вы все еще были моей подопечной. Я не имел ни малейшего намерения послать вам одиозное письмо (а мистер Блэкедер совсем не в отъезде). И я сейчас отнюдь не в скверном настроении. Но я действительно очень рад, что теперь свободен от своей подопечной.

– Это я знаю, – зло сказала мисс Тэвернер.

– Представляю себе, что вы это и впрямь можете знать. Но вы не знаете, почему это так, Клоринда?

– Я не хочу, чтобы вы меня называли этим именем!

Граф взял обе руки Джудит в свои. Она попыталась, правда, не очень решительно, высвободить их и отвернулась от графа.

– Я буду называть вас именно так, как мне захочется, – улыбнулся Ворт. – Что, ваши воспоминания, связанные с этим именем, до сих пор для вас так неприятны?

– Вы тогда вели себя со мною просто отвратительно! – очень тихо произнесла мисс Тэвернер.

– Это абсолютно верно, – сказал граф. – Я действительно повел себя тогда просто отвратительно. И с того самого дня все время жду, когда смогу снова поступить так же. А теперь, мисс Тэвернер, вы уже больше мне не воспитанница, и я снова поступаю так же отвратительно!

Джудит сознавала, что по всем правилам приличия она должна была выразить графу, как возмущена его поведением. И она, вполне естественно, действительно залилась краской до корней волос. Но вышло так, что, хотя руки ее были сжаты руками графа, она как-то повторила движение его пальцев. Какой-то миг он держал ее руки в своих, глядя с высоты своего роста вниз, на ее лицо, а потом выпустил ее руки и крепко сжал ее в своих объятиях.

Как раз в этот момент в комнату тихо вошла миссис Скэттергуд. Она так и замерла на пороге, молча, в полнейшем недоумений уставившись на свою компаньонку в объятиях лорда Ворта. Граф стоял к двери спиной, и миссис Скэттергуд, вовремя опомнившись от изумления, выскользнула из комнаты до того, как ее заметили.

– Ну, теперь вы знаете, почему я был так рад избавиться от своей воспитанницы? – спросил граф.

– О, я боялась, что вы хотите выдать меня замуж за своего брата, – совсем по-глупому ответила Джудит.

– Правда? И этот ваш преднамеренный флирт, который вы так упорно демонстрировали на моих глазах, это все делалось только для того, чтобы показать, какая вы послушная? Неразумное вы дитя! Я все время хотел ему сказать, чтобы он брал с собою моего Генри. Я влюбился в вас почти с того самого момента, когда увидел вас в первый раз!

– О, это ужасно! – вздрогнула от своих воспоминаний Джудит. – А я все это время вас ненавидела! Граф поцеловал ее еще раз.

– Вы просто восхитительны! – сказал он.

– Нет, совсем нет! – произнесла Джудит, как только он дал ей заговорить. – Я такая же противная, как и вы. Вам иногда хочется меня стукнуть. Один раз вы так мне и сказали, и я увидела: вы бы это сделали!

– Если я это сказал только один раз, то поражаюсь собственной выдержке. Мне хотелось стукнуть вас по крайней мере раз десять. А однажды, в Кокфильде, я действительно готов был вас вот-вот стукнуть. И тем не менее я считаю, что вы просто восхитительны! Дайте-ка мне свою руку.

Она протянула руку, и граф надел ей на средний палец кольцо.

– Видите, я и правда принес вам подарок на день рождения, Клоринда.

Мисс Тэвернер застенчиво дотронулась рукой до щеки графа. Он сжал эту руку и поднес ее к губам. Джудит вспыхнула и тихо сказала:

– Я… после Кокфильда думала, что никогда не увижу вашего к себе расположения. И я была такой несчастной! Уже Никто меня так терпеливо не опекал, не было больше такой заботы, такого внимания. Все это для меня, против моего сознания, стало просто необходимым!

– Да, чтобы я заставил вас испытывать боль хоть одну минуту! – ответил граф. – Но только тогда, в Кок-фильде, вы сказали такие слова и таким тоном, что я был глубоко убежден – ничто уже и никогда не погасит в вас той неприязни ко мне, которая возникла при нашей первой встрече!

Джудит улыбнулась и подняла на него глаза.

– Вы наверняка отлично понимаете, что у меня нет ни малейшего почтения к принципам, а потому я ничуть не стесняюсь и скажу, что уже много-много недель я все время вспоминала ту нашу первую встречу и всегда очень хотела, чтобы вы снова повторили этот свой ужасный поступок. Но после Кокфильда мне показалось, что все кончено! Я нанесла обиду, простить которую просто невозможно. А потом то чувство страшного стыда, которое я испытала, когда вы в тот злосчастный вечер нашли меня в желтой гостиной! Разве я когда-нибудь смогу позабыть то отчаяние, представив себе, что вы тогда должны были подумать!

– Тот вечер? – спросил граф, еще крепче прижимая ее к себе. – А разве когда-нибудь смогу забыть я, как вы взглянули на меня, когда открыли глаза и увидели, что перед вами я? Или как ваша рука схватила мою, умоляя о защите? До того момента я считал, что никакой надежды у меня быть не может. Но вы стали меня умолять, чтобы я не уходил! Если бы тогда за моей спиной не стоял принц, я бы в тот момент отбросил все церемонии и все правила хорошего тона и все сказал бы вам тогда ! Но принц был рядом, и я был вынужден молчать. А когда он ушел, я вспомнил, что говорить с вами – моей воспитанницей – о моих к вам чувствах просто неприлично. Более того, ведь я в тот час приехал сразу же после того, как доставил Перегрина прямо в руки моего капитана! Я не могу себе позволить даже на мгновение ваши злоключения хоть как-то сравнивать с моими! Мои – не в счет!

– Все-таки было одно обстоятельство, – согласилась Джудит. – Я его ощущала даже тогда, когда вы простили мне мое поведение в Кокфильде. Пока вы не сбили с ног моего кузена, я даже и думать себе не разрешала, что ваша ко мне симпатия проявится когда-нибудь снова. Но у вас на лице было такое выражение! Оно показывало не только то, что вас возмутило злодейство, совершенное моим кузеном, я была уверена, оно отражало гораздо большее чувство! Я подумала, что вы готовы были кузена убить!

– Я на какой-то миг забыл о вашем присутствии. Вы должны простить меня за такую несдержанность.

– О, – лукаво сказала мисс Тэвернер. – Вам не стоит извиняться, если вы только вспомните, насколько я уже привыкла ездить по городам, где происходят призовые боксерские бои! По правде говоря, я ничуть не возражала, когда увидела, как вы свалили на пол моего кузена. Я бы с огромной радостью сделала это сама! А до того самого момента я, знаете, даже и не подозревала, что вы можете свалить наземь человека.

– Никогда не подозревали, что я могу кого-нибудь сильно стукнуть? – очень удивился граф.

– Конечно нет! Как же можно было такое заподозрить? Я ведь всегда думала, что вы – пустой франт. И вдруг однажды капитан Аудлей мне сказал, что у вас непревзойденный удар левой. И хотя в тот момент я не совсем поняла, о чем он говорит, тогда, когда вы нанесли моему кузену тот ужасный удар, я подумала: вероятно, это и имел в виду Аудлей. Потому что вы его стукнули именно левой рукой, да?

– Да, – мрачно ответил граф. – Наверное, левой.

– А какая быстрая у вас была реакция! – в восхищением заметила мисс Тэвернер. – Я даже испугалась, что кузен обойдет вас сзади и выбросит из окна, потому что он набросился на вас с такой злостью! Осмелюсь сказать, что, по-видимому, вы привыкли немножко заниматься боксом?

– Да, привык, – снова согласился граф. Губы его скривились в улыбке. – Я полагаю, про меня можно сказать, что я привык немножко заниматься боксом.

– Вы надо мной смеетесь? – с подозрением в голосе спросила мисс Тэвернер.

– Любовь моя, – сказал граф. – Было время, когда я на ринге был противником самого Джемса!

– О! – воскликнула мисс Тэвернер. – А он был хорошим боксером?

– Самым великим из всех! – ответил граф.

– О нет. – Мисс Тэвернер обрадовалась, что может блеснуть своими познаниями. – Самым великим из всех был великолепный Белчер. Так часто говорил мой отец.

– Ну так что же здесь такого? – спокойно сказал граф. – Мне придется снова вас поцеловать, Клоринда. Человек, о котором я говорил, и был сам Джем Белчер.

– Боже правый! – воскликнула Джудит, вдруг пораженная одной мыслью. – Я даже не представляла себе… О, я надеюсь, вы не насмерть уложили моего кузена?

– Не совсем! – ответил граф.