– За пределы второго поля? – как эхо повторила Джудит. – Как, разве дальше этого предела вы не поедете, мистер Брюммель?

– Нет, я думаю, не поеду, – мрачно сказал он. – Наверняка где-нибудь попадется деревенский дом, где мне дадут хлеба и сыра, а я, должен вам сказать, ничего на свете не люблю больше, чем хлеб с сыром.

– Хлеб и сыр вместо охоты? – удивилась Джудит. – Не могу допустить, чтобы именно этому отдавалось больше предпочтения!

– Я вас понимаю. Но, видите ли, если бы я поехал очень далеко, вся моя одежда и обувь были бы вконец испачканы грязью, разбрызгиваемой мчащимися мимо фермерами, – мягко сказал он.

При всем своем особом расположении к нему, мисс Тэвернер не могла отнестись к таким словам шутливо. Она не скрывала своего осуждения, а потому сказала:

– Я уверена, что на самом деле вы так не думаете. Позже Джудит убедилась, что на сей раз мистер Брюммель говорил совершенно серьезно. Он уехал с охоты сразу же после первых нескольких выездов, и больше его не видели. Джудит высказала Ворту, что она совсем не одобряет такое поведение мистера Брюммеля. Ворт, на всякий случай, все время ехал рядом с нею. Ее слова графа чуть удивили, и он заметил, что просто невозможно представить себе Брюммеля, когда после целого дня в седле он будет весь обрызган грязью, а его шевелюра примет жалкий вид. Джудит немного подумала и вынуждена была согласиться с графом.

Когда мистера Брюммеля снова встретили за обедом, он не проявил ни малейшего смущения. На одной ферме, о существовании которой мистер Брюммель раньше и не подозревал, обнаружился превосходный сыр, которым он с упоением насладился. Потом, радуясь, что на его белоснежный наряд не попало ни капельки грязи, мистер Брюммель не спеша вернулся в замок, где начал обсуждать с хозяйкой дома некий план ландшафтного садоводства. Этот план возник у него во время его ночных бдений.

После обеда лорд Ворт не захотел присоединиться к любителям виста, а направился вместе с несколькими гостями в гостиную. Там его сразу же окликнула леди Джерси. В одном конце комнаты играли в роббер, но ставки были несерьезные, и игроки нисколько не возражали, если кто-нибудь рядом негромко музицировал. Графиня упросила мисс Крю принести ее арфу. Выказав надлежащее смущение и выслушав подбадривающие слова от своей мамочки, мисс Крю уступила просьбам. Достопочтенная миссис Крю носила на голове тюрбан и имела весьма величественный вид. Она устремила свой материнский восторг на леди Джерси и заверила, что Ее Светлость будет просто очарована искусством милой Шарлотты.

– Нынешнего учителя музыки Шарлотты мне рекомендовала мама Вадпей Светлости, дорогая леди Вест-морланд, – объявила она. – Результат, как я осмеливаюсь думать, просто самый наилучший. Шарлотта научилась целиком отдаваться музыке и вообще приобрела превосходную сноровку, овладела этим инструментом. Однако я лучше подожду, что скажете вы, а также вы, лорд Ворт. На ваш вкус можно всегда положиться!

При приближении миссис Крю лорд Ворт встал. Он поклонился и произнес максимально невыразительным тоном:

– Вы мне льстите, мадам.

– О нет, нет! Я совершенно не льщу! Подобное поведение просто несовместимо с моим характером. Могу вас заверить, вы никогда не увидите, что я потакаю чьему-либо тщеславию. Я всегда говорю только то, что думаю Мне кажется, Шарлотта относится к людям гораздо более примирительно. Лично я не знаю, где еще можно встретить такую добродушную и приветливую девушку. Об этом и думать нечего! – Граф снова поклонился, но ничего не ответил. Миссис Крю дотронулась веером до его рукава. – Вы мне обязательно должны будете сказать, что вы думаете о ее игре. Однако я очень прошу не быть к ней слишком строгим, потому что мне стоило немалого труда заставить ее выступать в присутствии всех вас. Просто удивительно, что эта неразумная девочка столько надежд возлагает на ваше мнение! «О мамочка, – сказала она, когда мы спускались по лестнице, – если кто-то должен там музицировать, пожалуйста, умоляю тебя, не заставляй меня играть! Я уверена, что я просто не смогу этого сделать под критическим взглядом лорда Ворта!»

– Я позабочусь, мадам, направить свой взгляд на какой-нибудь другой объект, – отвечал Ворт.

– О, совершеннейшая чепуха! Я никоим образом не собираюсь поощрять девушек к такой глупости, – изрекла миссис Крю. Я своей дочери сказала: «Даю тебе слово, любовь моя, что лорду Ворту твое исполнение доставит большое удовольствие».

К этому времени арфу уже внесли в гостиную. Миссис Крю отплыла к Шарлотте и начала шумно суетиться вокруг дочери. Она распорядилась, чтобы мистер Пьер-репойнт подвинул поближе подсвечник со свечами, а лорд Алванлей принес более удобный стул.

Ворт вернулся на свое место рядом с леди Джерси, обменявшись с нею весьма выразительными взглядами. Глаза ее весело сверкали.

– О дорогой мой Джулиан, вам ясно? Вы должны сидеть на месте и ни на минуту не сводить глаз с Шарлотты! Но я ведь не зловредная, правда? Эта женщина лишена всякого вкуса, особенно когда пытается сосватать свою дочь. Умоляю вас, не делайте предложения Шарлотте. Если вы меня не послушаетесь, я никогда вас больше в Остерли не приглашу. А вы сами знаете, это было бы просто ужасно, потому что вы – один из моих самых старых друзей.

– Могу искренне обещать, что подобного предложения я делать не собираюсь, – улыбнулся Ворт.

Взгляд графа на какой-то миг задержался на мисс Тэвернер, сидевшей невдалеке. Мисс Тэвернер смотрела совсем в другую сторону. Она вела тихую беседу с неким весьма жизнерадостным брюнетом.

Леди Джерси проследила, куда направил свой взор лорд Ворт, и быстро и понимающе взглянула на него.

– Дорогой мой Ворт! Я всегда во всем с вами соглашаюсь, – кокетливо произнесла леди Джерси. – Она очень мила, просто красавица!

Граф оторвал взгляд от мисс Тэвернер и посмотрел на леди Джерси.

– Не болтайте, Сэлли: вы мешаете мисс Крю.

И действительно, к этому времени мисс Крю уже пробежала по струнам одной рукой и приготовилась начать свое выступление. Миссис Крю с большим волнением наблюдала за Его Светлостью. Она испытывала какое-то не очень успокаивающее ее блаженство, видя, что граф сдерживает данное ей слово. И лишь единожды удостоив прекрасную исполнительницу беглым взглядом, он больше на нее и не взглянул. Вместо этого Ворт погрузился в созерцание знаменитых розовых жемчугов своей приятельницы. Все-таки он присоединился к аплодисментам после только что исполненной песни, однако ничуть не изменил своей обычной апатии. Мисс Крю попросили спеть еще, правда, просьба исходила не от графа Ворта. После надлежащей серии отказов, мисс Крю согласилась. Милорд Ворт погрузил свой подбородок в галстук и совершенно отсутствующим взором уставился в пространство перед собой.

Когда окончился второй номер, мисс Крю выслушала комплименты и благодарности. В этот момент леди Джерси импульсивно подалась вперед и обратилась к мисс Тэвернер.

– Мисс Тэвернер! Ведь я не могу ошибаться – вы, конечно же, тоже играете и поете?

Джудит подняла глаза.

– Весьма посредственно, мадам. Я совсем не играю на арфе.

– Но ведь есть фортепьяно! Уверена, если бы вы нам сыграли, то доставили бы всем огромное удовольствие.

Тут же к просьбе леди Джерси присоединилась графиня. Лорд Алванлей оставил мисс Крю и подошел к Джудит. Со свойственным ему весельем он сказал:

– Ну, пожалуйста, умоляю вас, спойте нам, мисс Тэвернер! Вы не сможете нас убедить, что вы не поете! Даже не пытайтесь! Разве вы не подаете нам во всем яркий пример?

Джудит покрылась румянцем и покачала головой.

– Нет, честное слово! Вы меня очень смущаете, Я играю на фортепьяно как все, ничуть не лучше, уверяю вас. Графиня очень по-доброму сказала.

– Не делайте ничего такого, чего вам не хочется, мисс Тэвернер. Но мне кажется, и я за это ручаюсь, что мы все с большим удовольствием послушаем вашу игру.

– Ворт! Примените ваше влияние, мой дорогой друг! – потребовал лорд Алванлей. – Там, где мы можем только упрашивать, вы можете приказывать.

– Ну, знаете, это только пустая трата времени! – воскликнула миссис Крю. Внезапный поворот событий не вызвал у нее ни малейшей радости. – Очень странно слышать, лорд Алванлей, что вы вдруг проявляете такой интерес к музыке. Не сомневаюсь, вам куда больше пристало царить за карточным столом.

– О, что вы, мадам! – ничуть не огорчаясь, ответил ей Алванлей. – Знаете ли, такая оценка для меня весьма печальна.

– Однако до сих пор я никогда не видела, чтобы вы пропустили карточную игру, – настаивала миссис Крю.

– У меня создается такое впечатление, что вам очень хочется от меня избавиться, – произнес Алванлей. – Если вы скажете мне, что где-то появился шанс обнаружить десять племен Израиля, то я обещаю немедленно отправиться туда, но сначала я послушаю, как поет мисс Тэвернер.

– Что, ради всего святого, вы хотите этим сказать? Вы самый странный на свете человек!

– Отчего же, мадам? Ворт, почему вы молчите? Заставьте мисс Тэвернер играть!

Джудит, с лица которой уже сошел стыдливый румянец, встала с места.

– Не стоит, в этом нет необходимости! После ваших слов может показаться, что я просто неблагодарная, сэр. К тому же, боюсь, после блестящего выступления мисс Крю моя игра вас разочарует.

Лорд Ворт поднялся, подошел к фортепьяно и раскрыл его для Джудит. Лорд Алвенлей повел Джудит к инструменту и тихо спросил:

– У вас есть ноты? Вам их принести? Мисс Тэвернер покачала головой.

– Я ничего с собой не привезла. Мне надо будет играть наизусть, и я всех прошу извинить меня за погрешности.

– Эта девушка ведет себя очень мило, безо всякого жеманства, – прошептала хозяйка дома, герцогиня Дорсетская. – Сколько, вы сказали, у нее тысяч фунтов, восемьдесят или девяносто, моя дорогая?

Мисс Тэвернер устроилась на специальном высоком стуле и положила руки на клавиши. Граф подвинул для себя кресло поближе к фортепьяно и вперил взгляд в лицо Джудит.

Джудит спела простую балладу. Голос у нее был не сильный, но очень приятный и хорошо поставленный. Она отлично себе аккомпанировала и выглядела настолько очаровательно, что, вполне естественно, после ее выступления раздались громкие аплодисменты. Ее попросили спеть еще, и при этом было сказано, что она скрывает свой светлый талант. Мисс Тэвернер от смущения покраснела, покачала головой и спела еще одну балладу. А потом решительно отошла от фортепьяно.

– Если бы ей довелось учиться у хороших педагогов, она бы могла петь вполне сносно, – прошептала миссис Крю на ухо леди Джерси. – Жаль, что она напускает на себя такую важность. Но ведь так всегда бывает с этими переросшими долговязыми девицами.

От фортепьяно мисс Тэвернер прошла к окну. Граф следовал за ней и потом сел рядом.

– Ваши достоинства просто нельзя сосчитать, – заметил он.

– Пожалуйста, не говорите глупостей! – ответила Джудит. – У вас, по крайней мере, вполне хватает здравого смысла! А говорить, будто я пела прекрасно, – это просто большая глупость!

– Мне вы доставили большое удовольствие, – мягко произнес граф. – Или вы предпочитаете, чтобы я сказал, что у вас нет никакого голоса, равно как и особого мастерства?

Джудит улыбнулась.

– Вот это было бы правдой и гораздо лучше всего того, что становится для меня привычным от вас слышать. Только я совсем не хотела вам нагрубить.

– Вы оправданы, – мягко проговорил граф. – Скажите, вам здесь нравится? Вы довольны своим визитом?

– Да, очень довольна. Все ко мне так добры! Как будто я знаю их всю свою жизнь. Мне так хотелось бы, чтобы и Перри был здесь. Вы знаете, он сейчас гостит у Фэйрфордов. – Джудит тихо засмеялась. – Похоже, его увлечение мисс Фэйрфорд на убыль не идет. Когда он сделал ей предложение, мне это не очень понравилось. А теперь я начинаю думать, что мисс Фэйрфорд может ему прекрасно подойти. Это такое милое и забавное созданьице! Такая молоденькая и застенчивая, а в то же время столько здравого смысла! Она уже заставила Перри с собой считаться, а я так никогда и не смогла этого от него добиться.

– Как долго Перегрин собирается пребывать в Херт-форшире? – поинтересовался Ворт.

– Я точно не знаю. Наверняка, неделю, предполагаю, даже и побольше. Ворт кивнул.

– Ну что же! Если только ему не взбредет в голову сломать себе шею на охоте, у Фэйрфордов с ним ничего плохого случиться не должно.

– На охоте с ним ничего плохого не будет; править лошадьми он не умеет, а верхом ездит превосходно. – Джудит нерешительно взглянула на графа. Она раз или два открыла и снова закрыла свой веер. – Я однажды говорила с вами о Перри, лорд Ворт.

– Говорили.

– Я и сейчас обеспокоена ничуть не меньше прежнего. Его надо обязательно наставить на путь истинный. Если вы сами этого сделать не можете, не дадите ли вы на это право другому лицу?

– Например, кому? – спросил Его Светлость.

– Мисс Фэйрфорд, – серьезно ответила Джудит.

– У меня было такое впечатление, что такое право я ей дал.

– Если бы вы только согласились, чтобы они поженились поскорее! – увещевала графа Джудит. – Я на самом деле убеждена, что увлечение Перри очень глубоко. Он не изменится.

Ворт покачал головой.

– Нет, мисс Тэвернер. Этого я не сделаю. Никак не пойму, что со мной тогда было и почему я вообще одобрил эту женитьбу.

Джудит слегка вздрогнула и повернулась в кресле, чтобы лучше видеть лицо Ворта.

– А почему вам ее не одобрять? Что означает такая перемена вашего мнения?

Граф выдержал ее прямой взгляд и после короткого раздумья произнес:

– Он еще слишком молод.

Джудит почувствовала, что Ворт не сказал ей истинной причины; она рассердилась, но старалась этого не показывать.

– Возможно, он действительно слишком молод. Не стану отрицать, что сначала я тоже так думала. А теперь я считаю, что эта женитьба – как раз то, что ему очень нужно. Мисс Фэйрфорд не любит Лондон, и, я полагаю, ей захочется большую часть года проводить в Йоркшире. А это было бы самым лучшим для Перри, в конце концов. В городе он постоянно попадает в опасные переделки. Вот, например, позавчера…– Джудит замолчала, слегка смутилась и потом произнесла: – Ну, это ерунда. Теперь все уже позади, и мне не стоило об этом говорить. Но я все время испытываю за него какую-то тревогу.

– Как я понимаю, вы имеете в виду дуэль, которая не состоялась? – спросил Ворт.

Джудит быстро взглянула на него.

– Вы о ней знали?

– Моя дорогая мисс Тэвернер! Когда кто-то бросает кому-то вызов на петушиной арене, нет ничего удивительного, что предстоящая дуэль ни для кого секретом не будет!

– Петушиная арена? Об этом я ничего не слыхала! Если б вы только знали, как я ненавижу петушиные бои и все с ними связанное! В поместье моего отца мне довелось увидеть не меньше сотни таких петухов. Я знаю, что и мой отец, и Перри… но это не имеет отношения к нашему разговору. Теперь я начинаю понимать, как это все случилось. Если бы не вмешался один наш друг, который доказал, насколько он нам предан, Перри сегодня могло вообще не быть в живых!

Граф смотрел на Джудит с необычайным упорным вниманием.

– Умоляю вас, мисс Тэвернер, продолжайте! Кто же был этот столь добронамеренный джентльмен?

– Мой кузен, мистер Бернард Тэвернер, – ответила Джудит.

Ворт поднял свой монокль.

– Ваш кузен? А вы уверены, что вмешался именно он?

– Почему же, конечно, уверена, – несколько удивившись, сказала Джудит. – В какой-то мере Перри ему доверял. После всех событий Перри его за это упрекал, но кузен ничего отрицать не смог. В этом добром отношении еще раз проявилась его забота о нас.

Граф не опускал монокля.

– Вы очень верите этому джентльмену, как я понимаю.

– Не вижу ни одной причины, почему бы мне ему не верить, – несколько резко ответила Джудит. – Я считаю, что он весьма достоин такого доверия. Он не только наш кузен, он – наш очень верный друг.

Граф опустил монокль.

– Ему повезло, что он столь легко снискал ваше доброе о себе мнение, – сказал он. – Интересно, он советует, чтобы Перегрин так рано женился?

– Пока он мне этого не говорил, – призналась Джудит.

– Не сомневаюсь, скажет, – заверил Его Светлость. – Можете ему передать, когда он вам об этом сообщит, что у меня нет ни малейшего намерения разрешить Перегрину жениться, по крайней мере в ближайшее время ни в коем случае!

Граф встал, но Джудит его удержала.

– Я не знаю, почему вы заговорили таким тоном, лорд Ворт. Не понимаю я и того, почему вы, пообещав Перри согласиться на его женитьбу в следующем году, вдруг теперь передумали.

– О, – язвительно улыбнулся граф, – можете понимать это так, что я слишком хорошо осознаю свой опекунский долг, а потому никак не могу позволить, чтобы мой воспитанник связал себя узами брака в таком юном возрасте.

– Ваш ответ скрывает истинную причину, – сказала Джудит– Не знаю, почему, но вас явно не устраивает, чтобы Перри женился. Мне бы очень хотелось знать, что этому причиной.

– В данный момент, – отвечал граф, – боюсь, я не могу ее раскрыть.

Граф удалился, а Джудит осталась сидеть в полной растерянности. Совсем недавно она уже была готова признаться себе, что ошибалась в своей суровой оценке графа. А теперь, когда она настроила себя в его пользу, граф снова пробудил ее гнев. Полная возмущения Джудит сосредоточенно смотрела, как Ворт уходит из комнаты. Потом до ее сознания дошел голос мистера Пьеррепойнта, спрашивавшего, не хочет ли мисс Тэвернер присоединиться к тем, кто в соседней комнате играет в лотерею.

Джудит тотчас же согласилась. Графа Ворта она больше не видела до того самого часа, когда вместе с остальными дамами отправилась спать. Ворт стоял в холле рядом с другими гостями. Он учтиво подал Джудит свечу. Когда она забирала у него из рук свечу, ее глаза были опущены, а лицо очень сурово. Граф чуть сжал ее запястье и тихо спросил:

– Вы ко мне все так же, как раньше, питаете неприязнь? Очень жаль. Постарайтесь не давать волю своему предубеждению, из-за которого вы мне не доверяете. А не доверять мне у вас нет никаких оснований. – Он помолчал. – Посмотрите на меня! – Джудит подняла на него глаза. Граф слегка улыбался. – Послушная девочка! Было бы совсем неплохо, если б вы поверили в мою честность так же, как верите в честность вашего кузена.

– Я не испытываю к вам недоверия, – тихо произнесла Джудит. – На нас обращают внимание. Пожалуйста, позвольте мне уйти, лорд Ворт.

Граф отпустил руку Джудит.

– Одна из привилегий опекуна состоит в том, что ему можно на глазах у всех беседовать со своей воспитанницей, не вызывая при этом никаких пересудов, – отчеканил граф. – Уверяю вас, других привилегий у него нет.

Джудит положила руку на перила лестницы, собираясь последовать за леди Джерси наверх. Лукаво улыбаясь, она спросила:

– Обязанность быть опекуном так для вас обременительна, сэр?

– Для меня эта обязанность отвратительна, – взвешивая каждое слово, ответил Ворт и направился к выходу, оставив Джудит в полном недоумении.