XVI

Сэр Гарет, медленно восстанавливая свои силы, очень хорошо понимал: ему следует известить своих слуг, что его не похитили и он не испарился, но он предпочитал, чтобы все шло своим чередом еще некоторое время. Совсем не годится, говорил он себе, позволить слугам узнать о его местонахождении, ведь десять к одному, у них развяжутся языки; или, еще хуже, Троттон, уже сильно подозревающий, что он потерял разум, может явиться в «Быка» с яростным рвением и непоколебимой уверенностью, что без его услуг не обойтись. Было действительно совершенно невозможно объяснить им, что произошло; приказать им не упоминать никому о его местопребывании – значит вызвать исключительно нежелательное любопытство. В конце концов, известно, что он отправился за город на несколько дней, и вероятно, будет просто решено, что он продлил свой визит или, возможно, решил отправиться из Бранкастера в гости к одному из своих многочисленных друзей. Троттон, конечно, будет рассчитывать найти хозяина на Беркли-стрит, когда доберется до города, и несомненно предположит, что Аманда снова от него улизнула. Ну, тут ничего не поделаешь, и по крайней мере, Троттон беспокоиться не будет. Он подумывал написать своему шурину и воспользоваться его помощью в розыске безымянного бригад-майора и даже зашел так далеко, что начал письмо. Но это оказалось слишком утомительной задачей. Одной странички литературного творчества оказалось достаточно, чтобы голова его закружилась; и прочитав написанное, он порвал его. Уоррен несомненно подумает, будто он сошел с ума. Поэтому он сказал себе, что скорее всего никто о нем вовсе не беспокоится, и отдался ленивым развлечениям. Эстер тоже не беспокоилась. Видморы наверняка верят, что она у сестры Сьюзан; и если даже по какой-нибудь случайности откроется, что ее в Анкастере нет, она не тешила себя надеждой, будто они почувствуют особое беспокойство. Они, может быть, удивятся и станут гадать и определенно подумают, как это странно; но возможно, Алмерия, по крайней мере, придет к выводу, что отказав сэру Гарету, она оставила Бранкастер, чтобы избежать нападок своего семейства. Но сэр Гарет и леди Эстер недооценили своих родственников. У несчастью, леди Эннердейл случайно написала брату, и содержание письма сделало абсолютно очевидным, что ее дети в полном здравии и жизнерадостны, и она вовсе не наслаждается обществом Эстер, а полагает, что та в Бранкастере. Как и предвидела Эстер, леди Видмор немедленно сообщила своему мужу, будто Эстер пришла в голову немыслимая идея обзавестись собственным домом. Не было и сомнения, что именно это она и собирается сделать, конечно, идиотизм, но так на нее похоже. Все это огорчение по поводу предложения Ладлоу расстроило ее нервы: миледи считала ее поведение очень странным. Но ведь она всегда была не слишком крепка на голову. Была леди Эстер права и когда считала, что брат не поддастся беспокойству; но она недооценила его нелюбовь к скандалам. Если бы она уехала, чтобы жить с одной из своих сестер, лорд Видмор не имел бы ни малейшего возражения, ведь никто бы этому не удивился. Но люди будут очень сильно удивлены, если ничем не связанная дама оставит кров своего отца, чтобы жить в одиночестве. Вдобавок, ей нет еще и тридцати. Что, спрашивал он жену, подумают люди, если когда-нибудь станет известно, что Эстер пыталась удрать от своей семьи? Ее необходимо найти и заставить образумиться – если все это время она не у Гертруды или Констанции. Это совершенно в ее духе, сказать Сьюзан, имея в виду Гертруду: он немедленно напишет обеим сестрам. В Лондоне беспокоились гораздо больше, чем предвидел сэр Гарет. Троттон действительно сделал вывод, будто он все еще гоняется за Амандой, но вовсе не принял такое объяснение загадки спокойно. Преданность хозяину, которому он служил с детства, в совокупности с ревностью к дворецкому и камердинеру сэра Гарета не позволяли хотя бы на дюйм довериться им; он сказал им, будто сэр Гарет предупредил о возможном визите в дом друга, но был глубоко взволнован. Сэр Гарет вел себя так непохоже на свое спокойствие и благовоспитанное самообладание, что Троттон всерьез подозревал его или в потере рассудка, или в том, что тот отчаянно влюбился в эту девчонку, которая стала бы ему худшей из худших жен. Клочок муслина, вот что он подумал о ней вначале. Потом оказалось, что он ошибся. И хотя он не верил и половине рассказанного ею, как он слышал, сэру Гарету, нельзя было отрицать, что поехала она с ним. Сэр Гарет, должно быть, умом повредился, если связался с девушкой, которая все время хотела от него удрать. Да еще и своенравной: он никогда прежде не видел, чтобы тот себя так вел. Хорошенькая будет история, если ее отец или, может быть, брат узнают обо всей этой заварухе! Всякому, кто привязан к сэру Гарету, следует принять меры, чтобы спасти его от последствий его глупости, а Троттон был сильно к нему привязан. Его сестра тоже. Миссис Уэтерби видела, как ее обожаемый брат отправился в Бранкастер, и очень мало надеялась, что он встретит там отказ. Когда в Л конце недели он не вернулся в свой дом на Беркли-стрит, эта маленькая надежда умерла: вряд ли он оставался бы так долго в Бранкастере, если бы его сватовство не было удачным. Каждый день она ожидала от него письма, объявляющего помолвку, но никакого письма не было. Она едва могла поверить, что он не сообщил бы ей прежде, чем посвятил в свои дела весь остальной мир, но она, как и Аманда, начала изучать колонки в «Морнинг Пост» и «Газет». Она не нашла упоминания фамилии сэра Гарета; и именно тогда убеждение, что с ним что-то произошло, сильно завладело ее умом. Мистер Уэтерби доброжелательно и терпеливо доказывал ей, как неправдоподобно, чтобы сэра Гарета могло постигнуть какое-нибудь несчастье, о котором бы она не была извещена уже давно, но с таким же успехом он мог бросать слова на ветер. Нет, говорила она, у нее нет ни малейшей догадки о природе несчастного случая, который по ее предположениям произошел, у нее только есть ощущение, что с сэром Гаретом не все в порядке. Мистер Уэтерби, хорошо знакомый с ее ощущениями, посоветовал ей не беспокоиться и выбросил все дело из своей головы. Но ненадолго. Случайно напомнила о нем встреча в клубе со знакомым, сообщившим крупицу информации, которая, когда он обдумал ее, показалась ему достаточно интересной для его жены. Любопытно: не тревожная в сущности, она, возможно, поможет в уничтожении страхов Трикси, но заставит немножко удивиться. Сведения не были чересчур важными, чтобы занять в его памяти заметное место; он вспомнил про них, рассказывая Трикси о молодом Кендале, на которого наткнулся, выходя из «Уайта».

– Не то, чтобы я его знал, хотя, боюсь, я и видел его, когда он был ребенком, я этого не помню, – задумчиво сказал он. – Однако со мной был Вилингдон и сразу его представил. Ты помнишь Джека Кендала, Трикси? Парень, который был со мной в Кембридже, получил в наследство славное местечко в Нортхемптоншире и женился на какой-то там шотландской девушке. Я был на его похоронах лет пять назад, – добавил он полезные сведения, заметив некоторый недостаток заинтересованности в лице жены. – Бедняга! Я мало видел его с тех пор, как он женился, но он был моим близким другом. Так вот, этот мальчик, о котором я тебе рассказываю, – его второй сын. Складный молодой человек, хотя не слишком похож на Джека: у него рыжие волосы, как у матери. Странная случайность, что я его встретил. Да, это мне напомнило! – сказал он, внезапно отвлекаясь. – Я же знал, что должен тебе о чем-то рассказать! Сегодня в клубе был Клив, и он случайно упомянул Бранкастера.

– Бранкастера? – быстро переспросила Беатриса с немедленно ожившим интересом. – Знает ли лорд Клив. Сообщил ли он тебе какие-нибудь новости о Гарете?

– Нет, нет, ничего подобного. Но из его слов можно было понять, что Бранкастер в Брайтоне. Он говорил об обеде с ним в городе в день, когда тот л приехал из Бранкастер Парка. Он уехал на следующее утро, чтобы присоединиться к регенту. Что показалось мне странным из того, что я смог выяснить: он, должно быть, оставил Бранкастер на следующий день после прибытия туда Гари. Это в том случае, если Гари выполнил свое намерение сначала заехать в Райдсам. Он говорил, что собирается провести у них пару дней, не так ли?

– Да, конечно, говорил, и Гари никогда не нарушает обязательств такого рода. Тогда Гари не может быть в Бранкастере. Уоррен, это наверняка означает, хотя мне трудно в это поверить, что леди Эстер отказала ему!

– Похоже, – согласился Уоррен. – Бранкастер – тип беспорядочный, но он не отправился бы в Брайтон, если бы у него в Кембриджшире гостил Гари. Я думал, ты будешь заинтересована!

– Благодарна! – объявила она. Она наморщила лоб. – Да, но… Уоррен, если Гари оставил Бранкастер около двух недель назад, что же с ним стало?

– Боже, я не знаю! Могу предположить, он отправился навестить кого-нибудь из друзей. Вернемся к тому. что я тебе рассказывал о молодом Кендале…

– Он не сделал бы этого, не написав мне! Должен же он знать, как я буду беспокоиться!

– Беспокоиться! К чему тебе беспокоиться? Гари не школьник, дорогая! Признаюсь, это не похоже на него – уехать, не сказав никому, куда он направляется и как долго намерен отсутствовать, но ведь мы не знаем, может быть, он сообщил на Беркли-стрит.

– Я зайду туда завтра утром и спрошу Шина, не было ли каких-нибудь вестей от его хозяина, – решительно произнесла Беатриса.

– Вреда это не принесет, но имей в виду, Беатриса! – если он не написал Шину, Гари, может быть, не поблагодарит тебя за то, что ты подняла шум, поэтому будь поосторожней в разговоре с Шином! Да, так о молодом Кендале! Я пригласил его завтра приехать и пообедать с нами. Сын Джека, знаешь! Она размышляла над загадкой продолжающегося отсутствия в городе своего брата, но эти слова успешно переключили ее мысли.

– Пригласил его к нам завтра к обеду? – воскликнула она. – Боже праведный! Уоррен, ты не мог пригласить его в «Уайт»? Скажи, как за такой короткий срок я смогу организовать подходящую компанию для его развлечения, когда в Лондоне так мало народа? И вдобавок Лей уехал в гости к Марсфилдам!

– Лей? Боже, Трикси, Кендал не ничтожный школьник! Ему двадцать четыре – двадцать пять лет, кроме того, он уже отслужил восемь лет в армии! О чем бы он стал говорить с таким мальчишкой, как Лей? А что до компании, тебе нет нужды чересчур стараться, ведь я сказал ему, что он никого не встретит, кроме нас.

– О, очень хорошо! – сказала она. – Хотя должна сказать, я думаю, ему будет смертельно скучно!

– Чепуха! Он будет чрезвычайно рад побывать на одном из твоих обедов, любовь моя. Последние несколько недель он прожил в отеле, и, уверен, будет рад замене отбивным и бифштексам. Он рассказал мне, что его держали в городе эти парни из конной гвардии, пока военные врачи решали, пригоден ли он к возвращению на службу или нет. Он получил пулю в плечо и был отправлен домой в отпуск по болезни несколько месяцев назад. Он в легкой пехоте. Сорок третий полк. С ее лица исчезло беспокойное выражение. Утомительно быть вынужденной принимать незнакомого человека в это время года, когда она уже собиралась закрыть дом в Лондоне на пару месяцев, но ни один офицер с Пиренеев не должен был сомневаться, что на Маунт-стрит ему будут рады.

– Как, он был в Испании? Интересно, он встречал когда-нибудь Артура? Конечно, он должен пообедать с нами! – сказала она искренне. Ничто не могло быть добрее ее приветствия, когда капитан Кендал был введен в ее гостиную на следующий вечер: но то, что она узнала в доме сэра Гаретаутром, испортило всякое желание развлекать даже пиренейского ветерана, который, возможно, был знаком с ее братом Артуром. Шин не получал никаких приказаний от своего хозяина с тех пор, как Троттон больше двух недель назад доставил сообщение, что сэр Гарет собирается снова быть дома на следующий вечер. Он не приехал, и Троттон сообщил: когда он с ним расстался, сэр Гарет сказал, что, возможно, навестит лорда и леди Стоумаркет, и несомненно так и сделал. В этой речи было два момента, беспокоивших миссис Уэтерби заключенной в них информацией. Первое: сэру Гарету пришлось отправить Троттона домой; второе: он сказал, что собирается остановиться у Стоумаркетов. Было совсем не похоже на него предпочесть путешествие в почтовой карете поездке на своих лошадях. С его действиями была связана какая-то тайна, и чем больше Беатриса об этом думала, тем беспокойнее становилась. Однако она и виду не показала Шину, просто попросила передать Троттону при встрече, что она желала бы, чтобы он навестил ее на Маунт-стрит. Никто бы не догадался, наблюдая, как она болтает с капитаном Кендалом, что по крайней мере половина ее мыслей занята обдумыванием снова и снова проблемы исчезновения сэра Гарета. Капитан Кендал был весьма коренастым молодым человеком, с рыжими волосами и бровями, квадратным, целеустремленным лицом и парой очень ясных голубых глаз. Его карьера – а он служил в Южной Америке перед тем, как присоединился к экспедиции Джона Мора в Испа-нии, – дала ему уверенность, из – за которой он выглядел старше своих двадцати четырех лет; и его манеры, будучи совершенно скромными, были очень решительными и указывали на то, что он привык командовать. Его личное состояние было небольшим, но, казалось несомненным, что он преуспеет в своей профессии. Несмотря на молодость, в момент ранения он был действующим бригад-майором. Он говорил немного, но похоже, это скорее вызывалось врожденной неразговорчивостью, чем застенчивостью; и оттого, что он был вместе с армией за границей со времени окончания школы, у него совсем не было светского изящества, характерного для модного молодого человека. Он не был знаком с майором Ладлоу, но несмотря на это, понравился Беатрисе. Единственное, что она могла поставить ему в вину, – склад ума его был слишком серьезным на ее вкус. Было нелепо говорить с ним о личных делах, но он с готовностью обсуждал вопросы военные или то интересное, что встречал в своих путешествиях. Беатрисе, спрашивающей о назначениях на должности в Испании, удалось узнать у него гораздо больше, чем Уоррену, задающему вопросы о его семье или его целях.

– Прошло уже несколько лет с тех пор, как я имел удовольствие видеть вашу мать, – сказал Уоррен. – Надеюсь, она здорова?

– Спасибо, здорова, сэр! – ответил капитан Кендал.

– Она все еще живет в Нортхемптоншире?

– Да, сэр.

– И… позвольте… Сколько у вас братьев?

– Только один, сэр.

– Только один, а? Но есть несколько сестер, по-моему?

– У меня три сестры.

– Три, вот как? – настойчиво продолжал Уоррен. – И ваш брат – он не так давно женился, не так ли?

– Два года назад, – ответил капитан Кендал.

– Уже так давно? Я помню, что видел объявление. Ну, ну! По-моему, когда я видел его в последний раз, он был школьником. Я часто навещал вашего отца, знаете ли, и когда-то был очень хорошо знаком с вашими местами. В последнее время, сам не знаю, почему, но я очень мало бывал в Нортхемптоншире. Однако смею заверить, у нас есть несколько общих знакомых. Например, Берчингтоны и сэр Гарри Брамбер? – капитан Кендал поклонился. – Да, я был уверен, вы должны их знать. Да, знаете, кто сейчас в городе, он ведь совсем близкий ваш сосед! Старый Саммеркорт! Но боюсь, вы это уже знали.

– Я не знал, сэр. Конечно, я знаком с генералом Саммеркортом.

– Друг моего отца, – сказал Уоррен. – Я встретил его сегодня в «Уайте». Сдает понемножку, подумал я. Не похож на себя. Но я только перебросился с ним парой слов: он дьявольски спешил, только заглянул в клуб узнать, нет ли ему писем. Сказал, не может задерживаться, потому что должен ехать на Боу-стрит. Мне показалось это странным. Не становится ли он немного чудаковатым, а?

– Нет, насколько мне известно, – ответил капитан Кендал, глядя на него довольно пристально. – Вы сказали Боу-стрит?

– Да. Я не мог не удивиться, что ему там нужно. К тому же он был слегка осунувшийся. Ничего не случилось, не так ли?

– Насколько мне известно, абсолютно ничего, – ответил капитан Кендал, сдвинув брови. Уоррен начал говорить о чем-то другом, но через несколько минут капитан Кендал внезапно сказал:

– Простите, сэр, но не можете ли вы дать мне адрес генерала Саммеркорта?

– Я не спросил, где он поселился, но по-моему, он обычно останавливается в «Грильоне», когда приезжает в город, – с вопросом во взгляде ответил Уоррен. Капитан слегка покраснел.

– Спасибо. Если у него какие-то неприятности – я с ним очень хорошо знаком – было бы вежливо навестить его. Больше ничего на эту тему не было сказано, но у Беатрисы сложилось впечатление, что случаййый кусочек информации, оброненный ее мужем, больше обратил на себя внимание капитана, чем все остальное, о чем ему говорили. Вскоре после обеда, когда джентльмены присоединились к Беатрисе в гостиной, вошел дворецкий и, мгновение спустя, подошел к своему хозяину и наклонился, чтобы сказать извиняющимся и тихим голосом:

– Простите, сэр, но старший конюх сэра Гарета внизу. Я сказал, что вы заняты, но похоже, ему очень хочется поговорить с вами. Слова были предназначены только для ушей мистера Уэтерби, но слух у Беатрисы был острый, и она их услышала. Она оборвала на середине то, что говорила своему гостю, и спросила:

– Вы сказали, старший конюх сэра Гарета? Я сейчас же иду. – Она кивнула мужу и поднялась с места. – Я поручила на Беркли-стрит передать Троттону, что хочу видеть его здесь. Капитан Кендал простит меня, я уверена, если я убегу на несколько минут.

– Простите, мадам, но Троттон хочет видеть хозяина, – прервал дворецкий, встречаясь глазами с мистером Уэтерби и обмениваясь с ним многозначительным взглядом.

– Ерунда! Это я хотела видеть Троттона, а не ваш хозяин! – сказала Беатриса, заметившая эту сцену.

– Останься здесь, дорогая, – сказал Уоррен, идя к двери. – Я узнаю, что хочет Троттон. Нет причин, чтобы тебе беспокоиться. Она рассердилась, но затевать с ним спор в присутствии гостя не входило в ее понятия о приличиях. Она снова вернулась на свое место и сказала с довольно вынужденной улыбкой:

– Умоляю, простите нас! Дело в том, что я несколько беспокоюсь о своем брате, это именно его конюх сюда пришел только что.

– Мне чрезвычайно жаль, – сказал он. – Наверно, он болен? Может, мне лучше уйти? Вы, должно быть, хотите послать меня к черту?

– Ну что вы! Прошу вас, и не думайте убегать. Мой брат не болен – по крайней мере, не думаю. – Она замолчала, а потом сказала со смешком: – Очень возможно, это просто ерунда и я придаю событию слишком большое значение. Дело в том, что мой брат уехал с визитом за город больше двух недель назад, и хотя его слуги ждали его возвращения через четыре дня, он не вернулся и не прислал никакого сообщения, поэтому я невольно придумываю массу всяких глупостей. Но вы рассказывали мне о фиестах в Мадриде, прошу, продолжайте. Как мило должны выглядеть свечи, установленные на подоконниках! Вы квартировали в городе, мистер Кендал? Он ответил, и она вынудила его рассказать о тех чертах испанской жизни, которые ему запомнились. На лице ее было выражение всепоглощающего интереса, подходящие комментарии механически слетали с ее губ, но мысли ее почти не участвовали в его рассказах. То обстоятельство, что Троттон особенно настаивал на разговоре с Уорреном, а не с ней, не было утешительным; холодящий страх, что вскоре муж сообщит какие-нибудь ужасные новости, зародился в ее груди; и только хорошее воспитание удерживало ее от того, чтобы вскочить и последовать за Уорреном. Ей показалось, что он отсутствовал зловеще долго; и когда, наконец, он вернулся в комнату, у него было выражение человека, который не хочет, чтобы его жена заподозрила что-нибудь плохое. Это было чересчур; она резко воскликнула:

– Ну, что? С Гари произошел какой-то несчастный случай?

– Нет, нет, ничего подобного! Я расскажу тебе попозже, но нет никакой необходимости тебе так беспокоиться.

– Где Гари? – спросила она.

– Ну, этого я тебе не могу сказать, но можешь быть уверена, он в совершенном здравии и безопасности, где бы он ни был. Троттон расстался с ним в Кимболтоне, поэтому, смею предположить, он мог поехать к Стаплхерсту.

– Кимболтон? – повторила она в изумлении. – Что могло привести его туда?

– О, ну, это длинная история, и неинтересная для Кендала, любовь моя!

– Если позволите, сэр, я уйду! – сказал капитан. – Миссис Уэтерби, должно быть, не терпится узнать больше. Я бы ушел раньше, только она мне не позволила.

– Еще бы, и я тоже не позволю! Сядьте, мой мальчик!

– О да, умоляю! – сказала Беатриса. – Троттон еще не ушел?

– Я думаю, промачивает горло в кладовке.

– Тогда, если капитан Кендал извинит меня, я спущусь и поговорю с ним сама! – сказала она. – Я не церемонюсь с вами, сэр, но я убеждена, вы не обидитесь!

– Конечно, нет, мадам! Она улыбнулась и поспешила из комнаты. Капитан посмотрел на хозяина и прямо спросил:

– Плохие новости, сэр?

– Боже, нет! – произнес Уоррен со смешком. – Но это не такие новости, о которых разбалтывают сестрам. Конюх – глупый паникер, но на это у него ума хватило. Из того, что я смог понять, мой шурин подцепил первоклассную штучку и отправился с нею Бог знает куда! Он никогда не был особым волокитой, поэтому конюх не знает, что об этом думать. Сказал мне, будто уверен: Ладлоу сошел с ума!

– О, понятно! – смеясь, сказал капитан. – Да, эта история не для миссис Уэтерби, несомненно!

– Надеюсь, Троттон ей ничегошеньки не скажет! – доверительно произнес Уоррен. – Попасться на раскрывании секретов своего хозяина! Он его обожает, знаете ли, служит ему с тех пор, как Гарет был мальчишкой. Странно только, что он рассказал мне. Думаю, он бы не стал, если бы жена не приказала ему прийти сюда. Глупый парень чертовски беспокоится: думает, его хозяина ждут неприятности. Забавно с этими старыми слугами: никто не может их убедить, что человек уже вырос из коротких штанишек!

– Да, клянусь Юпитером! – согласился капитан.

– Как моя старая няня, которая убеждена, что меня ранило, потому что ее не было со мной, чтобы приказать не торчать перед гадкими ружьями!

– Совершенно верно! – от души смеясь, сказал Уоррен. – Я сказал Троттону, что никогда не знал человека, способного лучше о себе позаботиться, чем Ладлоу, но с таким же успехом мог не сотрясать воздух. Придется узнать, какую историю он всучил моей жене, или я пропал. Но когда миссис Уэтерби вернулась в комнату, он быстро обнаружил, что это не понадобится. Она выглядела столь развеселившейся, что он от неожиданности воскликнул:

– Какую чертовщину рассказал тебе Троттон, что рассмешил тебя? Она с озорством взглянула не него.

– Конечно, правду! Неужели ты думал, что я не вытяну из него все? Фу! Как ты мог быть таким бестолковым, чтобы заподозрить, будто я буду шокирована, словно девчонка-школьница. Никогда не была в таком восторге! Когда я совсем отчаялась снова увидеть прежнего Гари, совершающего такие отчаянные поступки, и такого веселого, и безрассудно смелого! Как бы мне хотелось видеть его, подхватившего эту красивую девушку в свою коляску и помчавшегося с ней! Великолепное начало! Можешь не сомневаться, он отправил Троттона домой, потому что он уже за границей вместе со своей Амандой! Троттон сказал тебе, как ее зовут? Хорошенькое имя, правда?

– Что? – воскликнул капитан Кендал. Она удивилась, ведь он почти выстрелил этим словом в нее, но прежде чем сумела ответить, вмешался Уоррен, недовольно сказав:

– Ты говоришь ерунду, моя дорогая, и позволяешь себе увлечься своими романтическими идеями, вот еще, за границу! Можешь быть уверена, об этом речи нет!

– О, ты думаешь о ее попытках удрать от него и его преследовании, и как он нашел ее в коровнике и все такое! – сказала она смеясь. – Дорогой мой Уоррен, как ты можешь быть таким неопытным. Ни одна женщина в своем уме не захочет убежать от Гари, а меньше всего девушка, которую он нашел в простой гостинице без всякого сопровождения!

– У Кендала сложится очень странное представление о твоем брате, если ты заставишь его предполагать, будто Гари хоть на мгновение может подумать о женитьбе на такой девушке, – сдержанно сказал Уоррен. Она понимала, что ее природная жизнерадостность, увеличенная, как это случилось, облегчением, соблазнила ее на шутку, которая заходила за пределы принятости, и покраснела, произнося:

– Конечно, я только шутила! Это не может быть больше, чем… ну, очаровательно романтическая комедия! Но она пойдет Гари на пользу, поэтому, будь добр, не ожидай, что я опущу уголки губ и стану проповедовать приличия, будь добр! После своего единственного удивленного восклицания капитан Кендал на разу не раскрыл рта. Он был действительно крепко сжат, таким образом, что навел хозяйку. на мысль о его ханжестве. Лицо его выглядело суровым, и выражение глаз совершенно удивило ее. Он может не одобрять ее живость, но почему бы ему выглядеть убийственно, она никак не могла понять; она пристально посмотрела на него; он опустил глаза; похоже, сделал усилие, чтобы подавить какие бы то ни было эмоции, охватившие его, и кратко сказал все, что полагается, перед тем как пожать руку своей хозяйке. Уоррен проводил его до входной двери.

– Моя жена, когда она в шутливом настроении, говорит массу вздора, – сказал он. – Я знаю, нет нужды просить вас не повторять эту чепуху!

– Вы можете об этом не беспокоиться, сэр, – выразительно сказал капитан Кендал. – Спокойной ночи! И спасибо за… очень приятный вечер! Поклон, и он ушел. Уоррен снова отправился наверх, чтобы отчитать жену за то, что она шокировала гостя, и прочесть ей проповедь о зле, вызываемом длинным языком; но и сам он был слегка озадачен поведением капитана. Тем временем капитан Кендал остановил первый подвернувшийся экипаж и приказал извозчику отвезти его в отель «Грильон». Пока престарелый экипаж громыхал на пути к Олбермарль-стрит, он сидел с весьма напряженной прямой спиной, сжимая и разжимая кулак и хмуро глядя прямо перед собой. Прибыв в «Грильон», он осведомился о генерале Саммеркорте голосом, достаточно мрачным, чтобы портье украдкой посмотрел на него весьма пристально. Генерал был обнаружен сидящим за письменным столом в маленькой комнате для писем. В комнате больше никого не было. Генерал посмотрел на вошедшего, лицо его застыло, и он произнес:

– А, вы! И чего же именно вы хотите, молодой человек?

– Я хочу знать, что привело вас сегодня на Боу-стрит, сэр, – ответил капитан.

– О, вот как, вот что! – огрызнулся генерал, взрываясь гневом чрезвычайно встревоженного человека. – Тогда я скажу вам, вы, проклятый, лезущий не в свое дело нахал! Благодаря вам моя внучка исчезла из дома больше двух недель тому назад. Прочитайте это! Капитан Кендал почти выхватил листок писчей бумаги, который ему протянули, и быстро прочел строчки, написанные детским почерком Аманды. Когда он прочитал то поднял голову и гневно сказал:

– Благодаря мне! Вы воображаете, сэр, что Аманда предприняла этот шаг с моего ведома? Что я позволил бы… Ради Бога, если вы такого мнения обо мне, неудивительно, что вы отказались дать согласие на наш брак! Генерал мгновение свирепо глядел на него.

– Нет, не такого, – коротко ответил он. – Если бы я так думал, я бы пришел к вам и выдавил бы из вас ее местопребывание! Но если бы вы не поладили с ней, вбивая ей в голову идеи, побуждая ее не слушаться меня…

– Совсем напротив, вместо того, чтобы побуждать ее не слушаться вас, я сказал, что не стану, пока она так молода, жениться на ней без вашего согласия, сэр! И она знает, что я так и сделаю, как говорю!

– Да! И вот результат! Меня надо заставить согласиться! Ну, вы можете быть в этом уверены, Нейл Кендал! Я не соглашусь! Будь я проклят, не соглашусь!

– Тогда, как я понимаю, вы не дали объявление в «Морнинг Пост», сэр?