1

– Папа убежден, что у вас не будет ни малейшего возраже­ния, иначе, уверяю вас, я бы никогда не осмелилась попросить о таком одолжении, дорогой Чарлз, – сказала мисс Массинг­хэм. – Но у вас, возможно, не будет сильного стремления ока­зать ему такую услугу.

Мисс Массингхэм замолчала и неуверенно посмотрела на «дорогого» Чарлза. Нельзя было сказать, что он горел огромным желанием оказать услугу старому другу своей матери, но учтиво поклонился. Мисс Массингхэм напомнила себе, что этот элегантный широкоплечий джентльмен в синем фраке из первоклассной ткани и со стройными ногами, одетый в панта­лоны и гессенские сапоги, начищенные до такого блеска, что в них можно смотреть, как в зеркало, когда-то был крошечным мальчиком, которому тридцать лет назад она подарила корал­ловую погремушку.

– Вы превратились в такого важного джентльмена, что должна признаться, я вас даже немного побаиваюсь, – игриво сообщила она.

Выражение скуки на лице сэра Чарлза Уэйнфлита стало еще более заметным.

– Я не сомневаюсь, вы один из самых знаменитых денди! – заявила мисс Массингхэм, уверенная, что делает комплимент своему собеседнику.

– Поверьте, мэм, вы мне льстите! – процедил сквозь зубы сэр Чарлз.

Кроме них, в комнате находилась еще одна женщина. Она, как ей и положено, пришла ему на выручку.

– Нет, Луиза! – возразила леди Уэйнфлит. – Чарлз не денди! Денди заботятся только о своей одежде, а моего сына, кроме одежды, беспокоит еще множество вещей: бокс, петуши­ные бои и другие ужасные развлечения! Он у нас любитель спорта!

– Спасибо, мама, но, может, оставим мои спортивные ув­лечения и узнаем, какую услугу, по мнению генерала, я окажу ему с такой радостью?

Поощренная этой речью, мисс Массингхэм пустилась в объяснения и утонула в целом море беспорядочных слов.

– Очень мило с вашей стороны!.. Папе в голову пришла эта мысль, когда я рассказала ему о том, что ваша мама на следу­ющей неделе едет в Бат и что вы будете сопровождать ее. «Ну что ж, – предположил папа, – если Чарлз поедет в Бат, тогда он может привезти домой Анну!» Я пробовала возразить, но папа воскликнул: «Чушь собачья!»… вы же знаете, как он лю­бит солдатские словечки… «Если он считает ниже своего до­стоинства, чтобы привезти домой из пансиона мою внучку, пусть приедет и скажет мне об этом!» Только я вас умоляю, Чарлз, не делайте этого, поскольку папу в последнее время сильно беспокоит подагра.

– Не бойтесь, мэм, я бы никогда не посмел сказать такое генералу… – успокоил ее сэр Чарлз, и его усталость и скуку неожиданно растопила очаровательная улыбка.

– О, Чарлз, вы такой!.. Дело, видите ли, в том, что после фантастического ограбления почтовой кареты в Хаунслоу в прошлом месяце, мы не знаем, как безопасно привезти Нэн до­мой. Девочка столько времени провела в учебном пансионе мисс Титтерстоун на Королевской площади, и мы пообещали Нэн, что на Рождество она приедет домой. Мы хотели привезти Нэн прошлой зимой, но из-за болезни папы, к сожалению, ничего не получилось! Но и сейчас мы тоже не в лучшем положении. Как мы можем доверить единственного ребенка моего бедного брата, оставленного на наше попечение после его смерти на ужасном полуострове[1]… Мы не можем подвергнуть опас­ностям дороги бедную девочку одну, без сопровождения какого-нибудь джентльмена, – вздохнула мисс Массингхэм и серь­езно добавила: – Я уверена, что Нэн не будет вам надоедать, Чарлз, поскольку мы отправим к ней в Бат ее старую няньку, и вам придется ехать не с ней, а в своем экипаже и просто дер­жаться поблизости от ее фаэтона. Вот тогда мы будет спокойны!

Если сэру Чарлзу и показалось странным, что генерал сэр Джеймс Массингхэм считал, будто присутствие экипажа сэра Уэйнфлита поблизости от фаэтона его внучки отпугнет банди­тов и обеспечит лучшую защиту, нежели вооруженная охрана, то он ничем не выдал своего удивления. Не показал он также и своего нежелания брать на себя ответственность за школьницу из Бата. Возражения выдвинула его мать, леди Уэйнфлит.

– Но я рассчитывала, что Чарлз проведет Рождество в Ба­те! – сказала она. – Альмерия приезжала сегодня в гости и сообщила, что приедет в Бат на несколько недель. Она остано­вится у своей тети в Камден-плейс. В Бат Альмерию отвезет ее кузен, лорд Стаурбридж, они выедут всего через несколько дней после нас.

Мисс Массингхэм расстроилась. Объявление о том, что сэр Чарлз Уэйнфлит, самый богатый из баронетов, наконец под­твердил ожидания графа Алфорда и сделал предложение леди Альмерии Спалдинг, старшей дочери этого обедневшего пэра, появилось несколькими неделями раньше в «Gazett». И она вы­нуждена была признать, что предпочтение, конечно, должно быть отдано леди Альмерии, коли сэру Уэйнфлиту предстоит сделать выбор между ее племянницей и собственной невестой.

В этот момент сэр Чарлз неожиданно встрепенулся, стрях­нул с себя скуку и живо поинтересовался:

– Альмерия едет в Бат?

– Да! Правда, счастливое совпадение? Я собиралась как раз рассказать тебе об этом, когда объявили о приезде Луизы.

– Напротив! – покачал головой Чарлз. – Совпадение весьма неудачное, и сожалею, что я не знал об этом обстоя­тельстве раньше. Так получилось, что у меня в городе назначена встреча, которую я никак не могу отменить или пропустить. Так что мне никак не удастся, мэм, остаться с вами в Ба­те больше, чем на пару дней.

– Ты не можешь поступить так невежливо и уехать из Бата до приезда Альмерии! – возмутилась его мать. – О Боже ты ведь рискуешь повстречаться с ней на дороге!

– Если я отложу свой отъезд до прибытия Альмерии, – находчиво парировал сэр Чарлз, – боюсь, тогда я вообще не смогу уехать. Моя совесть не даст мне покоя, если я не выполню ожи­дания своего старого друга генерала. Я буду счастлив, мисс Массингхэм, защищать вашу племянницу в дороге от бандитов!

Чарлз повернул разговор так, что леди Уэйнфлит не могла больше ничего возразить. Мисс Массингхэм рассыпалась в бла­годарностях. Она заявила, что не сумеет в достаточной мере выразить свою признательность, и продолжала щебетать до тех пор, пока он не усадил ее в экипаж. Но когда баронет вер­нулся в гостиную, леди Уэйнфлит очень настоятельно попро­сила его хорошенько обдумать последствия столь раннего отъ­езда из Бата.

– Ведь Альмерия собирается поехать туда…

– Это обстоятельство, мама, и заставило меня принять ре­шение сопровождать внучку генерала, – прервал ее сэр Чарлз. – До женитьбы осталось всего несколько месяцев, после чего мне придется остаток своих дней провести в компании Аль­мерии. Позволь мне насладиться последними днями свободы!

– Чарлз!.. – растерянно пробормотала леди Уэйнфлит. – О Господи, если бы мне только в голову могло прийти, что тебе не по душе этот брак, я бы никогда… Конечно, у меня нет над тобой ни малейшей власти, и я не могу заставить тебя женить­ся против воли. Только брак между вами считался само собой разумеющимся столько лет, и вроде бы у тебя нет tendre[2] к ка­кой-нибудь другой молодой леди на выданье. К тому же тебе уже за тридцать. Так что…

– О да, да, мэм! – неуверенно прервал мать сэр Чарлз. – Мне уже за тридцать, и самое время устраивать свою жизнь. У меня нет ни малейших сомнений, что Альмерия оказала мне большую честь, согласившись выйти за меня замуж. Мы, несомненно, созданы друг для друга… но на Рождество меня в Бате не будет!

2

Спустя несколько дней сэр Чарлз познакомился со своей юной подопечной. Выдержав разговор с двумя старыми девами в чепчиках, сильно взволнованными внезапным появлением в их гостиной огромного красивого молодого джентльмена в пальто с не менее чем десятью воротниками, сэр Чарлз увидел скромную школьницу в простой мантилье и маленькой шляпке, которая почти полностью скрывала ее заплетенные в косы волосы. Девушка робко стояла, пока мисс Титтерстоун уверяла Чарлза, что дорогая Анна ни в коем случае не доставит ему хлопот. Мисс Мария, подтвердив это заявление, добавила со слегка подозрительным беспокойством, будто бы она уверена, что Анна будет себя вести, как подобает воспитанной знатной девушке. Обе пожилые леди, казалось, почерпнули уверенность в присутствии миссис Фиттон, которая молча стояла рядом и все время нежно улыбалась своей воспитаннице.

У сэра Чарлза промелькнула озорная мысль, неужели леди подозревали его в каких-нибудь неприличных намерениях по отношению к этой школьнице в нелепой шляпке? Такую шляпку он видел впервые в жизни. Их откровенное смущение показалось ему глупым и забавным.

Наконец после долгих прощаний путешественники вышли на площадь, где их ждали фаэтон, запряженный парой лоша­дей, и спортивный двухколесный парный экипаж. Огромные серые глаза мисс Массингхэм должным образом оценили это щегольское средство передвижения, но она не произнесла ни слова. И лишь когда сэр Чарлз помогал ей садиться в фаэтон, девушка попросила:

– Будьте так добры, сэр, разрешите мне остановиться на несколько минут у мадам Люсилль на Милсом-стрит.

– Конечно, – кивнул он. – Я дам указания вашему фо­рейтору.

По прибытии на Милсом-стрит сэр Чарлз бросил на заведе­ние мадам Люсилль один-единственный взгляд, и ему стало яс­но, что мисс Массингхэм собиралась посетить магазин, тор­гующий женской одеждой.

Заверив сэра Чарлза Уэйнфлита, что она не заставит его долго ждать, девушка скрылась в магазине в сопровождении миссис Фиттон, чья улыбка, как заметил сэр Чарлз, уступила место решительному беспокойству.

Шло время. Сэр Чарлз достал часы и нахмурился. Спинхам-лэнд, где он заказал номера на ночь, находился в целых пяти­десяти пяти милях от Бата, а они и так выехали позже наме­ченного из-за бесконечной пустой болтовни миссис Титтерстоун. Лошади нервно перебирали ногами и встряхивали головами. Сэру Чарлзу пришлось провести их до конца улицы и вернуться обратно. После того, как он проделал это упраж­нение с полдюжины раз, в его глазах загорелись огоньки, которые заставили его конюха поблагодарить судьбу за то, что сэра Чарлза задерживает юная леди, а не он сам.

Наконец из магазина выплыло создание, в котором сэр Чарлз с большим трудом узнал мисс Анну Массингхэм. Девушка была одета в малиновую атласную мантилью, и на голове у нее красовалась новая шляпка слишком смелого фасона. Ог­ромные поля были отделаны шелком, а высокую тулью укра­шал плюмаж из загнутых страусиных перьев. Этот предмет женского туалета держался на голове при помощи широких ат­ласных лент, завязанных в элегантный узел возле уха. Из-под шляпки выбились красивые вьющиеся темные волосы, кото­рые, освободившись от плена, рассыпались во все стороны. Модный туалет дополняли палантин и муфта. Девушка несла какого-то непородистого щенка с закрученным хвостом, пе­редние лапки которого свешивались через муфту. Последнее обстоятельство не сразу привлекло внимание сэра Чарлза, по­скольку его взгляд остановился на весьма примечательной шляпке.

– Господи! – только и воскликнул баронет. – Мое милое дитя, надеюсь, вы не собираетесь отправиться в Лондон в этой шляпке?

– Собираюсь, – заверила его мисс Массингхэм. – Это по­следний крик моды!

– Но такая шляпка совсем не подходит долгому путешест­вию и тем более вашим годам, – сурово заметил сэр Чарлз.

– Ерунда! – легкомысленно покачала головой мисс Мас­сингхэм. – Я уже не школьница и, если бы не болезнь дедуш­ки, стала настоящей леди год назад. Если хотите знать, мне де­вятнадцать лет, и я не один месяц копила деньги на такую шляпку! Вы не можете быть таким жестоким и запретить мне поехать в ней!

Сэр Чарлз посмотрел сверху вниз в умоляющее девичье лицо.

– Почему, – обратился сэр Чарлз к миссис Фиттон, – вы разрешили своей хозяйке купить эту шляпку?

– О, только не ругайте бедную Фиттон! – вступилась мисс Массингхэм. – Она умоляла меня не покупать ее!

Сэр Чарлз обнаружил, что не может найти в себе силы бо­роться с мольбой в этих огромных серых глазах. В этот момент щенок, которого держала на руках мисс Массингхэм, затявкал и отвлек его внимание от шляпки.

– А это что еще такое? – гневно произнес он.

– Правда, славный маленький щеночек? Он забежал в ма­газин, и мадам Люсилль сказала мне, что у ее собаки есть шес­теро таких же! Она разрешила мне купить этого очень дешево.

– Легко могу себе представить, что ей на самом деле хо­чется избавиться от всех них, – кивнул сэр Чарлз, с неодобре­нием поглядывая на щенка. – Однако мне до вашего приобретения нет никакого дела, мы уже и так сильно задержались. Если мы хотим успеть на ужин в Спинхамлэнд, то нужно поторопиться.

– О да! – беспечно согласилась мисс Массингхэм. – А можно мне прокатиться с вами в вашем экипаже, сэр Чарлз? – Она прочитала запрет в его глазах и, пытаясь его задобрить, добавила: – Ну хотя бы немножечко, ладно? А ваш конюх может поехать в фаэтоне с миссис Фиттон.

И снова сэр Чарлз не нашел в себе сил отказать девушке. – Хорошо, – кивнул он. – Если вы считаете, что не замер­знете, то забирайтесь сюда.

К тому времени, когда парный экипаж достиг Бат-Истона, мисс Массингхэм уже умоляла сэра Чарлза называть ее Нэн, поскольку, заявила она, все ее так называют. Она успела рас­сказать своему спутнику, что подруги на Королевской площа­ди сильно завидовали удаче, которая свалилась на нее. Ведь ее сопровождает в Лондон один из самых первоклассных светских щеголей.

– Кто-кто? – переспросил сэр Чарлз.

– Ну, вас так назвал брат Присциллы Греттон, когда она принялась ругать его за плохо повязанный галстук, – объясни­ла Нэн. – Он ответил, что даже такой первоклассный щеголь, как вы, повязывает галстук так же.

– Я благодарен мистеру Греттону за высокую оценку узла на моем галстуке, – проговорил сэр Чарлз, – и полагаю, что когда он перестанет пытаться копировать чужие узлы и учить школьниц жаргонным словечкам, он наконец повзрослеет.

– Я, конечно, понимаю, что не следует повторять такие слова, – со знающим видом кивнула мисс Массингхэм. – И я не должна называть вас и «самым несравненным среди моло­дых джентльменов», сэр?

Сэр Чарлз рассмеялся.

– Если хотите, называйте! Но с какой стати мы вообще должны говорить обо мне? Расскажите-ка мне лучше о себе!

Нэн выразила сомнение, что такая скучная и скудная тема может его заинтересовать, но так как она была разговорчивой девушкой и не умела хранить секреты, то очень скоро с удо­вольствием рассказывала своему спутнику о себе. Когда они поменяли лошадей, сэр Чарлз уже знал о мисс Массингхэм практически все. Он обнаружил в ней одновременно и детскую наивность, и светскую мудрость, довольно необычное сочетание в юных леди, и посему не стал возражать, когда она предложила продолжить путь в его экипаже. Нэн утверждала, что ничуть не замерзла, и даже попросила разрешения взять по­водья.

– О том, как вы управляете лошадьми, сэр, ходят легенды и вы легко можете научить и меня править, – принялась уговаривать его мисс Массингхэм.

– Несомненно, могу, но не стану этого делать. Мне не нравится выступать в роли пассажира.

– А…—разочарованно протянула Нэн Массингхэм. – не собираюсь надоедать вам, только мне было бы тогда чем хвалиться перед подругами.

И вновь сэр Чарлз не выдержал и рассмеялся.

– Опять этот глупый братец!.. Ну ладно, но только на полчаса, не больше!

Мисс Массингхэм, моментально повеселев, принялась благодарить своего великодушного спутника.

Когда девушку наконец удалось уговорить вернуть повод своему учителю, они уже проехали Бекхэмптон-Инн и сильно отстали от фаэтона. Сэр Чарлз пустил лошадей резвой рысью и рассчитывал скоро догнать фаэтон, в котором ехала миссис Фиттон. Он бы наверняка добился этого, если бы его спутница внезапно не объявила, что проголодалась. Уэйнфлит бросил взгляд на часы и увидел, что было уже начало второго.

– Я бы предпочел потратить время на то, чтобы вы перекусили, чем на обучение управлению лошадьми, – произнес он с досадой.

– Мы могли бы остановиться прямо сейчас, так ведь, сэр? – с надеждой спросила мисс Массингхэм.

– Но только на несколько минут, – предупредил он ее. Девушка с готовностью согласилась на это условие, и когда они въехали в Мальборо, сэр Чарлз остановил экипаж у гости­ницы «Замок» и велел официанту как можно быстрее принести холодного мяса и фруктов. Мисс Массингхэм со щенком, кото­рого она назвала Герцогом (сомнительная похвала его сия­тельству герцогу Веллингтону), плотно пообедали, после чего Нэн оставила своего сопровождающего оплачивать счет, а сама отправилась выгулять Герцога. Она соорудила поводок из ве­ревки, за которую сэру Чарлзу тоже пришлось заплатить, со­общила, что пройдется по широкой главной деревенской ули­це, а он может чуть позже догнать ее в своем экипаже.

Через десять минут сэр Чарлз действительно догнал мисс Массингхэм. Он нашел ее в центре небольшой, но шумной тол­пы, разделившейся на ее сторонников и противников, у мага­зина, в котором продавались птицы. Чарлз задал несколько вопросов и быстро выяснил, что мисс Массингхэм, увидев мно­жество бедных птичек в маленьких проволочных клетках, сто­ящих возле магазина, не только выпустила бедных пленниц на свободу, но и принялась горячо упрекать торговца, который занимался таким жестоким ремеслом. Это происшествие обошлось Чарлзу в сумму, значительно превышающую стоимость самих птиц. Еще ему пришлось подтвердить свой авторитет аристократа и вызволить юную подопечную из разбушевавшейся толпы, за что она, кстати, его даже не поблагодарила. Напротив, мисс Массингхэм упрекнула своего спасителя за то, что он дал жестокому торговцу деньги вместо того, чтобы дать ему взбучку.

– И я уверена, что вы могли бы поколотить его, если бы за­хотели, поскольку брат Присциллы рассказал нам, что вы классный боксер, – строго заявила девушка.

– Я буду вам благодарен, – не менее строго ответил сэр Чарлз, – если вы впредь воздержитесь от повторения крайне неподходящих для юной леди замечаний этого щенка, брата вашей Присциллы.

– Вы сердитесь на меня?! – заметила Нэн Массингхэм.

– Да, сержусь, поскольку вы ведете себя непозволитель­но! – возмущенно ответил сэр Чарлз.

– Извините. Я не знала, что вам это придется не по ду­ше, – еле слышно проговорила мисс Массингхэм.

Несколько минут сэр Чарлз хранил суровое молчание. Потом он заметил, что Нэн, скорее всего потеряв свой платок, смахивает неудержимо льющиеся слезы перчаткой, размазывая их по щекам. Сэр Чарлз был вынужден остановиться. Он достал собственный платок и взял Нэн за подбородок.

– Ну вот! Не плачьте, дитя мое! Ну-ка, улыбнитесь! – приговаривал он, утирая ее слезы.

Несчастная девушка выполнила его просьбу и через силу улыбнулась. Уэйнфлиту очень захотелось поцеловать славное личико, которое он все еще держал за подбородок, но ему уда­лось взять себя в руки, и они двинулись дальше.

К тому времени, когда путешественники добрались до Фроксфилда, сэру Чарлзу удалось отвлечь свою спутницу, и остаток пути в Спинхамленд прошел бы без инцидентов, если бы не Герцог, который, выспавшись после обеда, проснулся и весьма откровенно выразил желание покинуть экипаж.

4

Остановившись около рощицы, сэр Чарлз высадил своих пассажиров и попросил мисс Массингхэм не отпускать своего капризного любимца надолго. К несчастью, она забыла надеть Герцогу на шею поводок, и едва тот почувствовал под собой твердую землю, радостно залаял и помчался в рощу. Девушка побежала за щенком и скоро скрылась из виду, а сэр Чарлз остался любоваться зимним небом. Оно меняло цвет и постепенно становилось свинцового оттенка, и это показалось ему совсем некстати. По прошествии четверти часа его терпение по­дошло к концу. Он сошел на землю, подвел лошадей к ближай­шему дереву и, привязав поводья, отправился на поиски беглецов.

Вначале на его сердитые крики никто не отвечал, но неожи­данно он услышал слабый возглас. Он раздался совсем близко, но был на удивление тихим. Встревоженный сэр Чарлз двинулся на голос и нашел мисс Массингхэм, лежащую на земле, а Герцог сидел рядом с высунутым языком.

– Ну и чем вы тут занимаетесь, хотелось бы мне знать? – сердито поинтересовался сэр Чарлз, но увидев белое, как снег, лицо Нэн Массингхэм, быстро подошел к ней, опустился на ко­лено и ласково произнес: – О, дитя мое! Вы ушиблись?

Мисс Массингхэм оперлась на предложенную им руку и от­ветила:

– Мне очень жаль, сэр! Я не заметила кроличьей норы, споткнулась и, думаю, что-то случилось с моей лодыжкой. Когда я попробовала встать, то почувствовала такую боль, что упала в о… обморок. Честное слово, я не хотела вновь причи­нять вам неприятности!

– Не бойтесь, вы этого и не сделали! – успокоил он бед­няжку. – Обнимите меня за шею! Я доставлю вас к экипажу.

Сэр Чарлз отнес свою несчастную подопечную к парному экипажу и мягко опустил на сиденье. Одного взгляда на ее ло­дыжку было вполне достаточно, чтобы понять, что необходимо снять сапожок. Однако после второго взгляда, на этот раз на ее лицо, ему стало не менее ясно, что, если девушку подвергнуть столько тяжелому испытанию, она может вновь потерять со­знание. Он отвязал лошадей, вывел их на дорогу и кратко со­общил Нэн, что собирается отвезти ее в Хангерфорд.

– Герцог!.. – с мольбой в голосе прошептала девушка. Сэр Чарлз нетерпеливо оглянулся по сторонам, нашел у се­бя под ногами негодного Герцога, бесцеремонно схватил за за­гривок и протянул хозяйке.

Короткое расстояние, которое отделяло их от Хангерфорда, они покрыли в рекордное время. Мисс Массингхэм перенесла езду по ухабистой дороге с завидными храбростью и терпени­ем, которые тронули ее благородного сопровождающего. Сэр Чарлз перенес девушку из экипажа в гостиницу «Медведь» и сказал:

– Ну вот, мое бедное дитя! Вам скоро станет легче, обе­щаю! Вы славная смелая девочка!

Уэйнфлит внес бедняжку в пустую столовую, положил на деревянную скамью с высокой спинкой и, пока лакей бегал за хозяйкой, осторожно стащил сапожок с быстро распухающей ноги. Как он и боялся, Нэн вновь упала в обморок. К тому времени, когда она пришла в себя, она уже находилась в отдельной гостиной. Открыв глаза, девушка обнаружила, что лежит на софе. Рядом стояла дородная женщина и держала у нее под носом горелые перья, а две служанки прижимали к больной лодыжке мокрые тряпки.

– Ну вот, так-то лучше! – бодро произнес сэр Чарлз. – Ну-ка давайте, дитя мое!..

После этих слов мисс Массингхэм почувствовала, как ее голову приподняли. Она выполнила команду открыть рот и вы­терпела очень неприятную процедуру: ей влили изрядную порцию неразбавленного бренди. Девушка закашлялась, на глазах выступили слезы.

– Ну-ну! – ласково проговорил сэр Чарлз, успокаивающе похлопывая ее по руке, – Не плачьте! Скоро вы почувствуете себя намного лучше!

Мисс Массингхэм была жизнерадостной девушкой, и скоро действительно ей стало легче. Местный хирург, привезенный одним из конюхов после продолжительных поисков, вновь за­ставил ее изрядно помучиться, но когда он заявил, что хотя ло­дыжка и сильно растянута, все кости целы, девушка приобод­рилась и решила, что легко перенесет дорогу до Спинхамлэнда.

Но теперь эта поездка стала невозможной по нескольким причинам. Нэн Массингхэм после такой травмы вряд ли была в состоянии преодолеть тринадцать миль в открытом экипаже, и к тому же, короткий зимний день подошел к концу, и пова­лил густой снег. Сэр Чарлз вынужден был сообщить своей под­опечной, что им придется заночевать в «Медведе».

– По правде говоря, – призналась Нэн, – я очень этому рада! Боль понемногу проходит, но все-таки будет лучше, если я наберусь сил перед дорогой.

– Совершенно верно, – согласился сэр Чарлз с кривой улыбкой. – Но так как миссис Фиттон наверняка забьет трево­гу слишком поздно, чтобы можно было возвращаться искать нас, я решил сообщить владелице гостиницы, что вы моя млад­шая сестра.

– Но это просто замечательно, сэр, – радостно воскликнула Нэн, показав этими словами одновременно и наивность, и женскую мудрость, – поскольку доказывает, что я наконец стала взрослой леди.

– Позвольте вам указать, – сурово заметил ей сэр Чарлз, – что если бы вы воздержались от покупки этой возмутительной шляпы, мне бы не пришлось прибегать к этой уловке! Никогда в жизни я еще не сталкивался с таким капризным и своевольным ребенком, как вы, Нэн!

– Я доставила вам столько хлопот, сэр! – печально кивнула Нэн Массингхэм. – Вы очень сильно сердитесь на меня?

Чарлз Уэйнфлит рассмеялся.

– Нет. Но вы все испортите, если назовете меня «сэр» в этой гостинице! Помните, что я ваш брат. Вы должны называть меня Чарлзом!

5

Ночной отдых вернул мисс Массингхэм ее обычное жизне­радостное настроение. Она плотно позавтракала и выразила надежду, что Герцог, в чьей компании сэру Чарлзу пришлось провести неспокойную ночь, не помешал ее покровителю от­дохнуть. После этого Нэн продемонстрировала Чарлзу лег­кость, с которой могла, правда, опираясь на палочку, прыгать на одной ноге. Сэр Чарлз открыл шторы и облегченно вздох­нул, увидев, что снега выпало не так много. Он велел девушке спокойно посидеть на софе, а сам спустился во двор, чтобы про­следить, как будут запрягать лошадей. В гостиницу Уэйнфлит вернулся через заднюю дверь. Он вошел в холл и замер, как вкопанный, при виде очаровательной молодой женщины, ко­торая только что появилась в гостинице с главного входа.

Леди тоже увидела его и радостно воскликнула:

– Чарлз! Ты здесь?

– Альмерия! – ответил ее жених голосом, в котором, однако, не слышалось особого восторга.

– Но как такое могло произойти? – спросила ее свет­лость, подходя к сэру Чарлзу с протянутой рукой. – Неужели ты приехал сюда, чтобы встретить меня? Знаешь, нам при­шлось переночевать в «Пеликане». Если бы не порвалась по­стромка, мы поехали дальше и обязательно разминулись. Но ты напрасно проделал такой долгий путь, чтобы встретить ме­ня, мой дорогой Чарлз!

– Мне стыдно признаться, – несколько смущенно прого­ворил Чарлз, целуя, как положено жениху, протянутую ру­ку, – что в мои намерения не входило встретить тебя. Я на­правляюсь в Лондон… на деловую встречу, которую никак не могу пропустить.

Леди Альмерия с любопытством выслушала объяснение и уже собиралась поинтересоваться подробностями этой встре­чи, когда по лестнице спустилась владелица «Медведя» с ог­ромным валиком в руках.

– Это как раз то, что вам нужно, сэр! – объявила она. – Он валялся на чердаке много лет, но я убеждена, что молодая леди с радостью воспользуется им. Она у вас такая красавица. Я сама прослежу, чтобы валик правильно уложили, – с этими словами добрая женщина вышла через заднюю дверь во двор. Сэр Чарлз, который на мгновение от досады прикрыл глаза, вновь открыл их и обнаружил, что невеста не сводит с него пристального неприязненного взгляда.

– С тобой молодая леди? – ледяным тоном осведомилась Альмерия, сузив глаза.

– Ну да! – вынужден был признать сэр Чарлз. – Я сопровождаю домой из пансиона в Бате внучку старинного друга.

– В самом деле? – язвительно произнесла леди Альмерия, и ее брови насмешливо приподнялись.

– О Господи, Альмерия! – нетерпеливо воскликнул Чарлз. – Напрасно ты ведешь себя, как Сара Сайднэ![3] Она еще совсем дитя!

– Что-то я раньше не замечала, Чарлз, чтобы ты заботил­ся о детях! Могу я поинтересоваться, почему ей потребовался валик? Грудной ребенок, насколько я понимаю?

– Да нет, всего-навсего беспечная школьница. Просто вче­ра ей не повезло, и она растянула лодыжку.

В этот неудачный момент Нэн, одетая в дорожный костюм, появилась в холле, прыгая на одной ноге. За ней бежал Герцог. Девушка весело объявила, что готова отправляться в путь. Герцог, заметив, что дверь на свободу открыта, бросился к ней.

– Чарлз! Остановите его! – закричала Нэн Массингхэм. Сэр Чарлз приказал щенку остановиться таким грозным го­лосом, что тот насмерть перепугался и замер на месте. Прежде чем Герцог пришел в себя после испуга и вновь ринулся к от­крытой двери, сэр Чарлз проворно схватил его и сунул под мышку.

– Вы напугали его! – упрекнула Уэйнфлита Нэн. И толь­ко теперь она обнаружила в комнате незнакомую леди. На гу­бах незнакомки играла презрительная улыбка, и она холодно изучала мисс Массингхэм. Нэн бросила вопросительный взгляд на сэра Чарлза.

– Значит, это и есть твоя школьница! – язвительно про­изнесла леди Альмерия.

Сэр Чарлз, прекрасно сознавая впечатление, которое не мо­жет не произвести шляпка мисс Массингхэм, печально вздох­нул и приготовился пуститься в (он с сожалением должен был признаться про себя) совершенно невероятные объяснения обстоятельств.

– Сэр Чарлз мой брат, мэм, – совсем не кстати пришла к нему на помощь мисс Массингхэм.

Губы леди Альмерии презрительно скривились.

– Моя милая девушка, да будет вам известно, что я хорошо знакома с сестрой сэра Чарлза! Думаю, у меня теперь нет никаких сомнений по поводу отношений, которые существуют между ним и вами!

– Помолчите! – рявкнул сэр Чарлз, возвращая хозяйке Герцога. – Вернитесь в гостиную, Нэн! Через несколько минут я приду к вам, – сказал он и попытался улыбкой успокоить встревоженную девушку.

Уэйнфлит закрыл за ней дверь в гостиную и повернулся к своей невесте. Блестящие глаза выдавали его гнев, но загово­рил он подчеркнуто вежливо:

– Знаешь, Альмерия, а я до сегодняшнего дня и не знал, как вульгарно ты можешь себя вести!

Тут пришла очередь леди Альмерии выйти из себя. В самый разгар последующего бурного объяснения в гостиницу вошел ее кузен и остановился, вытаращив от удивления глаза. Сооб­ражал он довольно медленно, и первые несколько минут ему казалось, что сестра, чей вспыльчивый характер уже отпугнул не одного обещающего кавалера, дает от ворот поворот жени­ху, состояние которого превосходило мечты самого жадного человека. На лице сэра Стаурбриджа застыл испуг, и он расте­рянно замер, не зная, что сказать. Сэр Чарлз, решивший под­крепить силы с помощью понюшки табака, закрыл табакерку и произнес:

– Леди, о которой идет речь, Стаурбридж, как я уже сооб­щил Альмерии, школьница, которую я сопровождаю в Лондон.

– Ну тогда, Альмерия…– произнес его светлость с облег­чением.

– Не будь дураком! – крикнула Альмерия. – Я видела эту так называемую школьницу! Невыносимое создание!