Во втором часу у полиции остановился легковой автомобиль, и высокий человек лет тридцати пяти, который вошел развинченной походкой в здание, приятным ленивым голосом объявил, что его фамилия Каррингтон.
      Инспектор в это время как раз оказался в дежурке, и он приветствовал вошедшего с облегчением, хотя тут же усомнился: очень уж мистер Каррингтон не был похож на адвоката. Однако он провел мистера Каррингтона в кабинет начальника полиции и представил его по всем правилам полковнику Эгню.
      Вместе с полковником в кабинете находился человек среднего возраста с чуть тронутыми сединой висками, квадратным спокойным лицом, в глубоко посаженных серьезных глазах которого притаился огонек. Пожав руку Джайлзу Каррингтону, полковник обернулся, чтобы представить этого человека:
      – Суперинтендант Ханнасайд из Нового Скотленд-Ярда. Приехал, чтобы заняться этим делом. Я предоставил в его распоряжение доступные нам факты, однако нам немного – хм! – затрудняет работу отказ вашей клиентки делать какие-либо заявления, пока она не посоветуется с вами.
      Джайлз пожал руку суперинтенданту.
      – Простите меня. Я понятия не имею об этом деле, – откровенно сказал он. – Мне передали – когда я был у третьей метки – что моя кузина, мисс Верикер, просит меня срочно приехать в полицейский участок Ханборо. Она что-то натворила?
      – Ваша кузина? – удивился полковник. – А я понял…
      – Да-да, я также и ее поверенный, – улыбнулся Джайлз Каррингтон. – Так в чем же дело?
      – Боюсь, оно достаточно серьезно, – сказал полковник. – Решительный отказ мисс Верикер помочь полиции своими показаниями… Но я верю, что вы можете убедить ее: теперешнее ее поведение наносит ущерб ее же собственным интересам. Мистер Каррингтон, сводный брат мисс Верикер сегодня на заре был найден мертвым в колодках в деревне Эшли-Грин.
      – Боже милостивый! – Джайлз Каррингтон был несколько ошарашен. – Что именно вы имеете в виду, говоря «найден мертвым»?
      – Убит, – выпалил полковник. – Ножевой удар в спину.
      Наступила тишина.
      – Бедняга! – произнес Джайлз, помолчав, точно таким тоном, как если бы сказал: «Неужели?» или «Очень жаль!». – Насколько я понял, вы арестовали мисс Верикер – так ли это?
      – Нет, нет, нет! – воскликнул полковник, и на его лице появилось выражение досады. – Эта странная идея взбрела в голову мисс Верикер! По ее же собственным словам, мисс Верикер провела ночь в доме своего сводного брата в коттедже «Риверсайд», и мы только хотели, чтобы она просто рассказала нам, почему она была там, и что она делала в час убийства. Поскольку она близкая родственница убитого, казалось вполне разумным ожидать, что она сообщит нам все, что может, о привычках мистера Верикера и о его друзьях; но она лишь сообщила инспектору Джеррольду, что терпеть не могла своего сводного брата, месяцами его в глаза не видела и приехала в коттедж «Риверсайд» с намерением «чего-то от него добиться», и больше из нее слова не вытянешь.
      В глазах у Джайлза Каррингтона появилось грустно-лукавое выражение:
      – Пожалуй, мне лучше сразу повидаться с ней. Боюсь, вам было с ней трудновато.
      – Да, – сказал полковник. – И я полагаю, вам следует знать, мистер Каррингтон, что ее позиция была весьма… двусмысленна, скажем так.
      – Я в этом не сомневаюсь, – сочувственно сказал Джайлз. – Она бывает крайне утомительна.
      Мистер Ханнасайд, наблюдавший за Джайлзом, вдруг сказал:
      – Уж не являетесь ли вы случайно также поверенным и мистера Арнольда Верикера?
      – Да, – ответил Джайлз. – Я являюсь также и одним из его душеприказчиков…
      – В таком случае, полковник, – сказал Ханнасайд с улыбкой, – мы должны быть благодарны мисс Верикер, не правда ли? Именно вы-то мне и нужны, мистер Каррингтон.
      – Да я уж понял это, – согласился Джайлз. – Но я думаю, лучше мне все-таки сперва повидаться с моей кузиной.
      – Несомненно. И вот еще что, мистер Каррингтон! – Джайлз поднял бровь. Огонек в глазах Ханнасайда стал явственней. – Убедите мисс Верикер, что полиция вовсе не хочет арестовать ее просто за то, что она не любила своего сводного брата.
      – Попытаюсь, – произнес Джайлз серьезно. – Боюсь только, она не слишком высокого мнения о полиции. Видите ли, она разводит бультерьеров, а они любят подраться.
      Ханнасайд проводил глазами Джайлза, выходившего из комнаты под бдительным оком инспектора Джеррольда, и повернулся к полковнику.
      – Нравится мне этот парень, – сказал он с присущей ему решительностью. – Он мне поможет.
      – Что ж, я надеюсь, так оно и будет, – сказал полковник. – Знаете, меня особенно поразило, что он, как и девушка, не слишком огорчился, услышав о смерти родственника.
      – Меня это тоже поразило, – сказал Ханнасайд. – Похоже, Арнольд Верикер принадлежал к числу людей, у которых много врагов.
      Между тем Джайлза Каррингтона проводили в комнату, где его ожидала Антония. Инспектор покинул его у дверей, и Джайлз вошел, плотно прикрыв за собою дверь, и невозмутимо произнес:
      – Привет, Тони!
      Антония стояла у окна и барабанила пальцами по стеклу. Она быстро обернулась. Она была чуть бледнее обычного и казалась не на шутку разгневанной, но горящий взгляд ее потух и краска вернулась к щекам при виде кузена.
      – Привет, – откликнулась она, и тень замешательства легла на ее лицо. – Я рада, что ты пришел. Арнольда убили.
      – Да, я слышал, – ответил он, подвигая стул к столу. – Садись и расскажи, пожалуйста, почему ты валяешь дурака…
      – Ты не должен думать, что я дура, только потому, что я попала в беду, – огрызнулась Антония.
      – Я ничего не думаю, я слишком хорошо тебя знаю, дитя мое. И все же: что ты здесь делаешь? Я полагал, ты не разговариваешь с Арнольдом.
      – А я и не разговаривала. Но случилось нечто, и мне надо было срочно его видеть, вот я и приехала…
      Он перебил ее:
      – Что случилось?
      – Ну, это дело личное. Как бы то ни было…
      – Нет, без «как бы то ни было», – возразил кузен. – Ты позвала меня, Тони, чтобы я тебе помог, и ты не должна от меня ничего утаивать.
      Она облокотилась на стол, оперлась подбородком на сплетенные руки и нахмурилась:
      – Нет-нет, не могу. Могу только сказать тебе, что хотела повидаться с Арнольдом, потому что он снова стал совать нос в мои дела, и это привело меня в ярость.
      – Что же он сделал?
      – Написал мне мерзкое письмо о… – Она запнулась, потом сказала – О моей помолвке.
      – А я и не знал, что ты помолвлена, – заметил Джайлз. – С кем же на сей раз?
      – Не говори «на сей раз» – будто я уже сто раз была помолвлена. Я до этого была помолвлена всего один раз.
      – Прости. Так с кем же?
      – С Рудольфом Мезурьером, – сказала Антония.
      – Ты имеешь в виду этого человека из конторы Арнольда?
      – Да. Он главный бухгалтер. Наступило молчание.
      – Это, конечно, к делу не относится, – сказал наконец Джайлз извиняющимся голосом, – но что за странная идея?
      – А почему бы мне не выйти замуж за Рудольфа, если мне так хочется?
      – Не знаю. Я просто удивился, почему тебе захотелось – вот и все.
      Она вдруг улыбнулась:
      – Ты просто вредина, Джайлз. Я считаю, что мне надо за кого-нибудь выйти замуж, потому что Кеннет рано или поздно женится, и я вовсе не хочу оказаться на мели. – Глаза ее глядели жалобно. – Такая тоска жить совсем одной и самой о себе заботиться, и вообще – мне очень нравится Рудольф.
      – Понимаю. А Арнольд возражал?
      – В том-то и дело. Я думала, он будет на самом деле рад избавиться от ответственности – ведь он так часто пытался выдать меня замуж. Вот я и написала ему, потому что хоть вы все и говорите, будто я неблагоразумная, но я ведь прекрасно понимаю, что до двадцати пяти лет не могу выйти замуж и вообще ничего не могу без его согласия. А он, вместо того чтобы послать мне свое благословение, написал мне это мерзейшее письмо и заявил, что слышать об этом не желает.
      – Почему?
      – Совершенно без причины. Из снобизма.
      – Послушай, Тони! – сказал Джайлз. – Я знаю Арнольда и знаю тебя. Я не скажу, что он принадлежал к симпатичному мне типу людей, но он был и не так плох, как вы с Кеннетом о нем думали. Да, я знаю, что вам обоим было с ним очень гадко, но я всегда был убежден, что вы многое сами на себя накликали. Поэтому не говори мне, будто он не дал своего согласия на твое замужество, не объяснив тебе – почему. Уж скорее ему было наплевать на твои дела.
      – Ну, ему не нравился Рудольф, – упрямо продолжала Антония. – Он хотел, чтобы я составила лучшую партию.
      Джайлз вздохнул:
      – Лучше покажи мне его письмо. Где оно?
      Она указала на пепельницу в конце стола, и в глазах у нее вспыхнуло капризное торжество.
      Джайлз глянул на черный пепел и затем сурово на кузину:
      – Тони, дурочка, почему ты сделала такую ужасную глупость?
      – Надо было, Джайлз. Правда, надо было! Ты ведь знаешь нашу ужасную манеру – вываливать все, что мы думаем. Так вот, я сказала этим полицейским, что у меня есть письмо от Арнольда, и им тут же приспичило прочитать его. А оно не имеет никакого отношения к убийству: оно было чисто личного характера, вот я и сожгла его. И совершенно бессмысленно спрашивать меня, что в нем было, потому что я все равно не скажу. Такие письма никому не показывают. Он нахмурился:
      – Понимаешь, Тони, ты мне не облегчаешь задачу. Я не смогу тебе помочь, если ты мне не веришь.
      Она доверчиво сунула в его руку свою.
      – Я знаю, и мне очень жаль, но понимаешь, это было заветное. Просто не надо им говорить, что я сожгла письмо. Мы можем выбросить пепел в окно и сделать вид, что письмо потеряно.
      – Ну продолжай, расскажи мне все до конца, – попросил Джайлз. – Когда ты получила это письмо?
      – Вчера часов в пять вечера. Я позвонила в его дом на Итон-плейс, но Арнольда там не было, и я, естественно, предположила, что он поехал в Эшли-Грин с одной из своих дамочек, раздобыла машину и поехала следом.
      – Ради Христа, Тони, опусти пассаж о дамочке. Ни один вменяемый полицейский не поверит, что ты поехала ругаться с Арнольдом, думая, что с ним женщина.
      Она широко раскрыла глаза.
      – Но я поехала!
      – Я знаю, что поехала. Ты – конечно. Но не говори этого. Ты ведь не знаешь, была ли с ним женщина, верно?
      – Нет, но похоже, что была.
      – Тогда не говори. Что случилось, когда ты приехала в коттедж?
      – Ничего. Арнольда там не было. Поэтому я влезла в окно кладовки и стала его ждать. Ты знаешь, как это бывает. Все время говоришь себе: «Ну еще полчасика», а время бежит. Во всяком случае, я знала, что он приедет, потому что все было приготовлено. А он все не появлялся и не появлялся, и мне совсем не улыбалось ехать назад в этакое время, вот я и легла спать.
      – У тебя есть доказательства, что ты не выходила в эту ночь из коттеджа? – спросил Джайлз.
      – Нет, потому что я выходила: я выводила Билла на прогулку примерно в пол-одиннадцатого, и он перегрызся с каким-то охотничьим псом.
      – Это может быть полезно. С этим псом кто-нибудь был?
      – Да, женщина, этакая ощипанная курица. Но это вовсе не полезно, скорее наоборот, так как я шла в сторону деревни, дошла до поворота и возвращалась, когда повстречала эту курино-охотничью команду. Таким образом, я с легкостью могла до того всадить нож в Арнольда. И, наверное, мне следует рассказать тебе, что у меня на юбке была кровь охотничьего пса, и мне пришлось ее замывать. Потому что когда пришла полиция, я сушила юбку. И если учесть еще, что я немного огрызалась вначале, поскольку думала, что они пришли из-за собачьей драки, то вполне возможно, я могла настроить их против себя.
      – Я бы этому не удивился, – сказал Джайлз. – И еще вопрос: Кеннет знает, что ты здесь?
      – Нет, так вышло, что не знает. Его не было, когда я получила письмо от Арнольда. Но ты знаешь, какой он: пожалуй, он и не заметил, что меня нет дома. Да если и заметил, то просто решил, будто я сказала ему, что ухожу на ночь, а он позабыл.
      – Меня не это волнует. Знал ли кто-нибудь, что ты едешь сюда?
      – Нет, я никому ничего не сказала, – заверила Антония. Она глянула на кузена с некоторой тревогой. – Ты полагаешь, они думают, будто это сделала я?
      – Надеюсь, что нет. То, что ты провела ночь в коттедже, говорит в твою пользу. Но пора перестать дурачиться, Тони. Полиция хочет, чтобы ты сообщила о своих передвижениях прошлой ночью. Будем надеяться, они не станут слишком расспрашивать тебя о письме Арнольда. Впрочем, тебе нечего скрывать, ты должна рассказать им правду и ответить на их вопросы.
      – Откуда ты знаешь, что мне нечего скрывать? – Антония злобно глянула на кузена. – Я была бы не прочь убить Арнольда прошлой ночью.
      – Я полагаю, тебе нечего скрывать, – повторил Джайлз жестче.
      Она улыбнулась:
      – Милый Джайлз! Тебе ведь противно, что мы тебя втягиваем в наши мрачные дела?
      – Не сомневаюсь – есть вещи приятнее. Ты лучше отправляйся к начальнику полиции и извинись, что вела себя так несносно.
      – И ответить па множество вопросов? – В голосе Антонии было сомнение.
      – Да, расскажи все, что можешь, но постарайся не говорить лишнего.
      Она явно волновалась.
      – Знаешь, ты бы лучше подал мне знак, если я что-нибудь не то скажу. Как бы я хотела, чтобы ты мог дать за меня показания!
      – И я тоже, но не могу, – сказал Джайлз, вставая и открывая дверь. – Пойду узнаю, свободен ли начальник полиции. А ты оставайся.
      Его не было несколько минут, и вернулся он с начальником полиции, суперинтендантом и констеблем. Антония поглядела на констебля с большой опаской, а Джайлз ободряюще улыбнулся и сказал, обращаясь к кузине:
      – Это суперинтендант Ханнасайд, Тони, он из Скотленд-Ярда.
      – Как… как это ужасно, – тихо сказала Антония. – Мне это особенно горько – я всегда думала, не дай Бог быть замешанной в деле об убийстве – ведь тут, что бы ты ни сказала, все в конце концов будет перетолковано совсем иначе.
      Ханнасайд нагнулся погладить Билла.
      – Я не стану этого делать, – пообещал он. – Я только прошу вас рассказать, почему вы приехали к брату вчера вечером и что вы делали.
      У Антонии перехватило дыхание:
      – Он не был моим братом. Мне до смерти надоело исправлять эту ошибку. Сводный – только и всего.
      – Простите, – сказал суперинтендант. – Понимаете, я только начал знакомиться с этим делом, вы уж извините, если я еще не вник во все детали. Не хотите ли сесть? Я понял инспектора Джеррольда так, что вы приехали вчера в Эшли-Грин, чтобы поговорить со сводным братом по личному делу. Это так?
      – Да, – подтвердила Антония.
      – А что вы делали по приезде?
      Антония дала ему краткий отчет. Раз или два он перебивал ее вопросами, а констебль, сидевший у двери, все стенографировал. В отличие от инспектора, суперинтендант Ханнасайд был настолько чужд подозрительности, а вопросы он задавал в такой понятной и спокойной форме, что Антония почувствовала себя раскованно. Когда ее спросили, в каких отношениях она была с Арнольдом Верикером, она выпалила:
      – В очень плохих. Я знаю, нет смысла это скрывать, это всем известно. Мы оба были в плохих отношениях.
      – Оба?
      – Мой брат Кеннет и я. Мы с ним живем вместе. Он художник.
      – Понятно. Были ли у вас конкретные причины для плохих отношений с вашим сводным братом или просто неприязнь?
      Она сморщила нос.
      – Ну не то чтобы какая-то одна конкретная причина, или две, или там три. Он был нашим опекуном – по крайней мере, у Кеннета теперь перестал, потому что Кеннету исполнилось двадцать пять лет. А я жила с ним до прошлого года, но в прошлом году я решила, что больше этого не вынесу, сбежала и стала жить с Кеннетом.
      – А ваш бра… сводный брат возражал?
      – О нет, отнюдь, потому что у нас как раз получился грандиозный скандал из-за мерзкого торгаша, в объятия которого он пытался меня толкнуть, и Арнольд был рад от меня избавиться.
      – И эта ссора продолжалась?
      – Отчасти. Впрочем, нет, по правде сказать, нет. Просто мы старались держаться подальше друг от друга, насколько это возможно. Я не хочу сказать, что мы не ссорились, если случалось встречаться, но не из-за этого торгаша или из-за того, что я покинула его дом на Итон-плейс, а так – по старой памяти.
      Огонек в глазах Ханнасайда разгорелся.
      – Скажите, мисс Верикер, вы ехали в Эшли-Грин с намерением продолжать старую ссору или затеять новую?
      – Затеять новую. О, как нечестно! Вы заставили меня сказать так, но я думала совсем про другое. Не записывайте, я не хочу это подписывать.
      – Это не будет записано, – заверил ее суперинтендант. – Но вы в самом деле приехали потому, что сердились на него, ведь правда?
      – Разве я сказала это инспектору? – спросила Антония. Инспектор кивнул. – Хорошо, тогда – да.
      – Почему вы сердились, мисс Верикер?
      – Потому что он имел наглость сказать, что я не выйду замуж за человека, с которым я была помолвлена.
      – Кто этот человек? – спросил суперинтендант.
      – Не понимаю, какое это имеет отношение к делу. Джайлз Каррингтон вмешался:
      – Твоя помолвка – секрет, Тони?
      – Нет, но…
      – Тогда не глупи.
      Она вспыхнула и опустила глаза:
      – Его имя Мезурьер. Он работает в фирме моего сводного брата.
      – И ваш сводный брат возражал против помолвки?
      – Да, потому что он был ужасный сноб.
      – И он написал вам письмо, запрещающее эту помолвку?
      – Да… То есть… Да. Суперинтендант помолчал.
      – Вы не слишком в этом уверены, мисс Верикер, – сказал он наконец.
      – Уверена. Он написал.
      – И я полагаю, вы уничтожили письмо, ведь правда? – сказал Ханнасайд спокойно.
      Она быстро взглянула на него. И рассмеялась:
      – Очень умно. Как вы догадались?
      – Зачем вы это сделали, мисс Верикер?
      – Ну, в основном потому, что от такого письма каждому захочется совершить убийство, и я подумала, что так безопаснее, – сострила Антония.
      Какое-то мгновение Ханнасайд задумчиво глядел на нее, а затем встал:
      – Я полагаю, вы его напрасно уничтожили. Но сейчас мы не будем это обсуждать.
      – Вы собираетесь арестовать меня? – спросила Антония.
      Он улыбнулся:
      – Не сразу. Мистер Каррингтон, не уделите ли вы мне несколько минут?
      – Я могу пойти домой? – с надеждой в голосе спросила Антония.
      – Конечно, но сперва я хочу, чтобы вы подписали ваши показания. Они будут готовы у констебля через пару минут.
      – Где твоя машина, Тони, – спросил Джайлз. – В гараже коттеджа? Подожди меня здесь, я подвезу тебя и покормлю обедом.
      – Вот спасибо! А я как раз обнаружила, что у меня в кармане всего два шиллинга и пять с половиной пенсов, а мне нужно заправить машину.
      – Как это на тебя похоже, Тони! – сказал Джайлз, выходя из комнаты следом за Ханнасайдом.

ГЛАВА IV