– Не отвечай! – воскликнула Лесли, сжимая кулаки.
Вайолет прервала ее, сказав хладнокровным, хорошо поставленным голосом:
– В самом деле, Лесли, вы ставите себя в глупое положение. Простите, что я вам это говорю, но вы бы лучше помолчали. Мне кажется, вы и так уже принесли достаточно вреда.
Лесли вспыхнула и неуверенно ответила:
– Вам просто говорить свысока. Вы не были на балу, вас это не касается. Вам-то все равно.
– Полагаю, вы забываете, что я помолвлена с Кеннетом и собираюсь выйти за него замуж.
Лесли промолчала, а Кеннет сказал:
– Оставь крошку в покое, Вайолет. Если она и запуталась, то, по крайней мере, из лучших побуждений.
– О да, конечно, дорогой! – сказала Вайолет слащаво. – Но ее стремление заставить нас поверить, что ты был весь вечер с ней, наводит на мысль, что она хочет доказать свое алиби.
– Язва, – сказала Антония, вынув изо рта сигарету. Тут вмешался Ханнасайд:
– Я все еще жду ответа на вопрос, в какой шляпе вы были прошлой ночью, мистер Кеннет.
– В черной фетровой, – ответил Кеннет.
– Спасибо. Куда вы пошли после того, как покинули Альберт-Холл вскоре после десяти тридцати?
– К сожалению, – сказал Кеннет, – я вынужден отказаться ответить на этот вопрос.
Последовало короткое молчание. Вайолет посмотрела в сторону Джайлза, который прошел в противоположный конец мастерской и стоял у окна, засунув одну руку в карман и прислонившись к стене.
– Осознаете ли вы, мистер Верикер, что ваш отказ отвечать на вопрос может привести к чрезвычайно серьезным последствиям?
– Достаньте наручники, – посоветовал Кеннет. Глаза Джайлза в задумчивости остановились на лице Ханнасайда. Оно было совершенно спокойно, как и его голос, когда он сказал:
– Очень хорошо, мистер Верикер, если вы не намерены отвечать, мне остается только задержать вас.
Джайлз осторожно стряхнул пепел с сигареты. Он все еще молчал.
Кеннет поднял брови.
– А я думал, вы арестуете меня, – заметил он. – Почему вы этого не делаете?
Суперинтендант не ответил. Антония внезапно вскочила в крайнем возбуждении.
– Джайлз! – воскликнула она. – Ради Бога, ну почему ты ничего не сделаешь?
– Тони, в данный момент я ничего не могу сделать. Не впадай в панику, – ответил он спокойно.
– Но это невозможно! Суперинтендант, вы совершаете нелепую ошибку! – закричала Лесли. – Он не делал этого! Я знаю, что он не делал этого!
Вайолет очень побледнела и, напряженно глядя в лицо Ханнасайда, медленно сказала:
– Понятно, что улики против него очень веские, но не слишком ли вы поспешны? Я имею в виду, что Кеннет не единственный человек, который мог это сделать. Я очень хотела бы знать, что делала Тони прошлой ночью, хотя прекрасно понимаю, это не будет правильно воспринято.
– Спасибо, мы это опустим, – сказал Кеннет. – Тони была с Джайлзом, ты же прекрасно знаешь.
– Не надо на меня так смотреть, – сказала Вайолет. – Я знаю, она говорит, что была до двенадцати с мистером Каррингтоном, но лично я чувствую…
– Никого не интересуют твои чувства, ни личные, ни какие-либо другие. Заткнись!
Она встала, на щеках у нее вспыхнули красные пятна.
– Не надо говорить со мной так грубо! Хочу вам напомнить, я имею не меньшее право, чем Лесли Риверс, сказать, что думаю! Конечно, я начинаю привыкать к тому, что в этом доме меня сразу же обрывают, стоит мне открыть рот, но позволь тебе напомнить, Кеннет, что я твоя невеста!
Он посмотрел на нее как на какой-то странный, но небезынтересный экземпляр.
– Смешно, – заметил он. – Тони всегда говорила, что в тебе есть что-то вульгарное. Теперь я понимаю, что она имела в виду.
– Как ты смеешь меня оскорблять! – Она вспыхнула, губы ее стали тонкими от гнева.
– Если ты не хочешь, чтобы я тебя оскорблял, оставь мою сестру в покое, – сказал он, и глаза его загорелись жестоким огнем.
– Нет, не оставлю. Ты вел себя как дурак все это время, но если ты сам себе не хочешь помочь, не думай, что я буду молчать! Если бы ты не был таким эгоистом, ты бы попытался меня понять. Не думаешь же ты, что мне будет приятно смотреть, как тебя арестуют за убийство? Ты даже не подумал о том, что будет со мной, если тебя осудят!
– Нет, – сказал Кеннет, криво усмехнувшись. – Не подумал.
– Ну а я подумала! И хочу знать, действительно ли Тони была с мистером Каррингтоном до полуночи. Можете не говорить мне, что Мергатройд видела, как он привез ее домой, Мергатройд скажет все что угодно. На самом деле, я вовсе не удивлюсь, если окажется, что она имеет гораздо большее отношение к обоим убийствам, чем мы думаем!
– Одну минутку, мисс Уильямс, – сказал Джайлз. – Не забываете ли вы моих показаний?
– Нет, мистер Каррингтон, не забываю. Но совершенно очевидно, вы скажете и сделаете все что угодно, лишь бы выгородить Тони. Мне жаль, если я вас обидела, но я не буду стоять в сторонке и смотреть, как Кеннета забирают в тюрьму из-за того, что мы не поговорили начистоту.
В этот момент Ханнасайд спросил у Кеннета, готов ли тот идти с ним.
– Нет, – сказал Кеннет, – не готов. Я хочу поговорить с моим кузеном наедине.
– Конечно, – ответил Ханнасайд.
– Пойдем ко мне в комнату, – попросил Кеннет Джайлза. – Не беспокойтесь, суперинтендант, я не удеру.
Джайлз вышел следом за ним из мастерской, через небольшой коридор прошел в его спальню, закрыл дверь и подождал, пока Кеннет сел на кровать. Вид у него был напряженный, и заговорил он немного сбивчиво, слегка запинаясь:
– Ну давай! Ты мой поверенный. Что мне теперь делать?
– Побольше молчи, – не раздумывая, ответил Джайлз. – Ты был вчера вечером в квартире Роджера, да или нет?
В глазах у Кеннета промелькнула легкая усмешка.
– Ты хотел бы знать?
– Если мне это не станет известно, скажу тебе со всей серьезностью, Кеннет, я не притронусь к твоему делу.
Кеннет пожал плечами:
– До сих пор ты мне не был нужен, но, похоже, теперь можешь понадобиться. Я был в квартире Роджера.
– В какое время?
– Точно в указанное нашим умным детективом.
– Зачем ты туда ходил, Кеннет?
– По личному делу.
– К счастью, я могу это должным образом интерпретировать, – сказал Джайлз. – Ты пошел посмотреть, нет ли там Вайолет Уильямс, не так ли?
Кеннет покраснел.
– Какое у тебя живое воображение!
– Была она там? – спросил Джайлз.
– Нет, ее там не было.
– Ты совершенно уверен в этом?
– Совершенно.
– Значит, ты промахнулся. Кеннет рассмеялся:
– Да, черт тебя побери! Промахнулся.
– А почему ты думал, что она там, Кеннет?
– Мой несчастный характер, – с легкостью ответил Кеннет. – Я думал, что, может быть, поэтому она в последний момент отказалась пойти со мной на бал. Я пошел, чтобы убедиться. Ее там не было, и, вообще, она не приходила к нему.
– Ты расстался с Роджером по-хорошему?
– Нет, совсем нет. Джайлз вздохнул:
– А почему? Из-за чего было ссориться с ним, если Вайолет там не было?
– Я всегда могу найти повод для ссоры с Роджером, – ответил Кеннет. – В данном случае из-за «совета молодому человеку относительно женитьбы». Но я его не убивал.
– Ну хорошо, пусть будет так. Вайолет знает об этом?
– О чем? Что я пошел к Роджеру ее искать? Могу поспорить, что знает! Ты не заметил этот вид оскорбленной добродетели? Если у меня есть хоть малейшее уважение к ее чувствам или своему собственному достоинству, то я должен молчать о своем позорном поведении. Как долго я могу пробыть в тюрьме?
– Я надеюсь, не больше одного-двух дней. Постарайся по мере возможности не раздражать полицию.
– Искушение почти непреодолимое, – сказал Кеннет, вставая и открывая дверь.
Ханнасайд ждал его в прихожей, и при виде его у Кеннета заблестели глаза.
– Тише, ни слова! – сказал он. – Я исчезаю без прощаний. В путь, мой друг суперинтендант!
Ханнасайд, которого он настойчиво подталкивал под локоть к двери, успел только обернуться и сказать:
– Я пришлю человека взять все необходимое для мистера Верикера. Мистер Каррингтон, не попросите ли вы мисс Верикер собрать чемодан?
– Скажи ей, чтобы сунула в чемодан альбом для эскизов и обычные принадлежности, – распорядился Кеннет. – Я собираюсь нарисовать серию черно-белых полицейских. После вас, Макдуф!
Джайлз вернулся в мастерскую. Вайолет стояла у камина; губы ее были все еще плотно сжаты, а лицо выражало скорее озлобление, чем участие. Лесли надела шляпу и как будто собиралась уйти. Антония прикуривала следующую сигарету от предыдущей. Когда вошел Джайлз, все трое посмотрели на него, но Вайолет заговорила первой.
– Ну, – сказала она, – где Кеннет?
– Ушел, – бесстрастно констатировал Джайлз.
– Ушел! – воскликнула Антония. – Я все-таки надеялась, что ты сможешь что-нибудь придумать, Джайлз. Разве ты не мог выручить его?
– Пока нет, Тони. Не беспокойся, с ним все будет хорошо.
– Думаю, это последняя капля! – сказала Вайолет, и в голосе ее звучал приглушенный гнев.
– Заткнись ты, черт тебя побери, – огрызнулась Антония. – Как он мог не пойти!
Вайолет заговорила с подчеркнутой вежливостью:
– Не будешь ли ты так любезна воздержаться от проклятий в мой адрес! Я вполне осознаю, что он должен был пойти, но совершенно не понимаю, почему он не потрудился хотя бы попрощаться. Это невоспитанность, которая…
– Если вы не придержите свой язык, то произойдет третье убийство, – произнесла Лесли с ужасающим спокойствием. – Вы уже сказали более чем достаточно. На самом деле вы забыли только одну вещь: почему вы не посоветовали суперинтенданту спросить о моих передвижениях прошлым вечером?
– Я совершенно уверена, что он и так это сделал, дорогая, – любезно ответила Вайолет. – Не думаю, что вы совершили убийство, ведь какой бы мог быть у вас мотив?
– Если уж речь зашла об этом, то какой мотив мог быть у Тони? Она не является наследницей.
– Не является, пока жив Кеннет, – многозначительно согласилась Вайолет.
Антония нисколько не возмутилась этим замечанием, только задумчиво нахмурилась.
– Ну, я не знаю, – сказала она. – Надо быть настолько прожженной, чтобы совершить три убийства. А к тому же это было бы чертовски глупо, ведь меня бы обязательно поймали.
– Мне кажется, любой человек с нормальным интеллектом может совершить убийство и выйти сухим из воды, – презрительно заметила Вайолет. – Многого ли добилась полиция в этом деле? Абсолютно ничего! Она не имеет понятия, кто убил Арнольда Верикера, и лучшее, что они смогли придумать, это арестовать Кеннета. Решение совершенно банальное и совершенно безмозглое! – Она наклонилась, взяла с кресла сумку и перчатки и начала медленно их натягивать. – Мне нет никакого смысла оставаться. Если мистер Каррингтон не может помочь Кеннету, то я уж тем более бессильна.
Джайлз ничего не ответил, но, когда перчатки были наконец надеты, он лениво направился к двери и открыл ее перед Вайолет.
– Ну хорошо, Тони, – сказала она, засовывая сумку под мышку, – прости, если я сказала что-нибудь, чего не следовало, но все это страшно действует мне на нервы. Вам тоже стоит пойти, Лесли; Тони хочет поговорить со своим кузеном.
Лесли холодно ответила:
– Да, конечно. Только, пожалуйста, не ждите меня. Мне с вами не по пути.
– Как хотите, моя дорогая, – ответила Вайолет, пожимая плечами. Она подошла к двери, но остановилась, чтобы высказать еще одно соображение: – Не знаю, понял ли кто-нибудь из вас, но мы упустили из виду одного человека. Где был прошлым вечером мистер Мезурьер?
– Ужинал с бывшими однокашниками, – кратко ответила Антония.
– В самом деле? Но, я полагаю, он мог уйти рано.
– Прошу тебя, перестань делать бессмысленные предположения, – вздохнула Антония. – С какой стати было Рудольфу убивать Роджера?
– Не надо быть такой надменной, моя дорогая. Здесь может быть одна очень веская причина. Все мы знаем, он заявил, что собирался убить Арнольда из-за своего… ну, если говорить откровенно, из-за своего жульничества. Так если Роджер знал об этом и собирался возбудить против него дело…
– Ну здесь ты совершенно промахнулась, – прервала ее Антония. – Роджер знал и сказал Рудольфу, что ничего не будет с этим делать. И если ты мне не веришь, то я написала Роджеру письмо, где благодарю его за это. Не можешь ли ты заподозрить кого-нибудь еще?
Вайолет выдавила из себя смешок:
– Нет, в этом доме, что я ни скажу, все не одобряют! Я хорошо это знаю. До свидания, мистер Каррингтон. Не надо, не провожайте меня, пожалуйста. Я знаю дорогу.
– Ну, конечно, она должна была сказать: «Я знаю дорогу», – мрачно прокомментировала Антония, когда Джайлз, не обращая внимания на ее просьбу, проводил Вайолет до входной двери. – Сначала я собирала ее клише, но потом мне это страшно надоело. Что за кровавая история, Лесли!
– Я знаю, – сказала Лесли. – Только не волнуйся, старушка. Я абсолютно уверена, что Кеннет этого не сделал, а они практически никогда не приговаривают невиновных. Если есть хоть какое-то сомнение…
– Они приговаривают к каторжным работам, – сказала Антония тусклым голосом. – Не надо мне говорить. Он бы предпочел, чтобы его повесили.
Лесли погладила се по плечу и произнесла, сдерживая волнение:
– Они не сделают этого. Я… Я уверена, они не сделают этого. – Затем, когда Джайлз вернулся в комнату, она сказала: – Если эта тошнотворная особа ушла, я тоже отчалю. Мистер Каррингтон, вы ведь присмотрите за Тони, не правда ли? И постарайтесь подбодрить ее. До свидания, Тони, милая. Утром первым долгом зайду к тебе. До свидания, мистер Каррингтон.
Дверь плотно закрылась за ней. Антония осталась наедине со своим кузеном.
– Не бойся, не буду плакать, – потерянно сказала она.
– Совершенно незачем плакать, цыпленок, – сказал он, садясь рядом.
Она повернула к нему бледное лицо.
– Джайлз, я ужасно боюсь, что он мог все-таки это сделать.
– В самом деле, Тони? Не хочешь ли ты заключить пари? – спросил он, улыбаясь.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Ты не думаешь, что он мог?
– Я почти уверен, что он этого не сделал, – ответил Джайлз Каррингтон.
ГЛАВА XXII
Но эти слова не возымели желаемого действия. Посмотрев на Джайлза отсутствующим взглядом, Антония попыталась улыбнуться, это ей не удалось, и она почувствовала подступающий к горлу комок. Джайлз увидел, как лицо ее начало дергаться, и быстро обнял ее.
– Не плачь, Тони, милая! – нежно сказал он. – Все будет хорошо.
Антония спрятала лицо у него на плече и дала волю переполнившим ее чувствам. Однако она не относилась к особам, склонным впадать в истерику; скоро она перестала плакать, немного пошмыгав носом, села и стыдливо сказала:
– Извини, теперь все в порядке. Спасибо, ты был так мил ко мне.
Джайлз вынул из кармана носовой платок и убедил Антонию повернуться к нему лицом. Он с любовью посмотрел на нее и сказал:
– Я не буду целовать мокрое лицо. Не шевелись, моя овечка.
Антония позволила вытереть слезы с лица, но, покраснев, пробормотала:
– Перестань молоть чепуху, Джайлз!
– Я не мелю чепухи, – ответил он, снова обнял ее, на этот раз совсем не успокаивающе, и поцеловал крепким, долгим поцелуем.
Антония, неспособная выразить протест, сделала слабую попытку оттолкнуть его, но, видя невозможность этого, схватилась обеими руками за его пиджак и прижалась к нему. Обретя вновь способность говорить, она невразумительно забормотала:
– О Джайлз! Я не могу! Я имею в виду, ты на самом деле… Я имею в виду, что мы с тобой не можем… Я имею в виду…
– По-моему, ты сама не знаешь, что ты имеешь в виду, – сказал Джайлз, с улыбкой глядя ей в глаза. – К счастью, я знаю, что я имею в виду. – Он взял ее левую руку, снял кольцо с третьего пальца и, положив его ей на ладонь, сжал ее руку в кулак. – Ты сегодня же отошлешь его назад Мезурьеру, Тони. Тебе ясно?
– Я все равно собиралась это сделать, – сказала Антония. – Но… но если ты в самом деле имеешь в виду, что хочешь жениться на мне, то не понимаю, как ты можешь этого хотеть.
– Я в самом деле это и имею в виду, – сказал Джайлз. – Как только покончу с делом Кеннета.
– Но я не думаю, что дяде Чарльзу это понравится, – возразила Антония.
– Ты увидишь, он прекрасно это перенесет, – ответил Джайлз. – Тони, ты выйдешь за меня замуж?
Она озабоченно посмотрела на него.
– Ты совершенно уверен, Джайлз? – Он кивнул головой. – Потому что ты же знаешь, какой свиньей я могу быть, и это будет так ужасно, если… если ты мне делаешь предложение в минуту слабости, а я… а я приму его, а ты потом будешь сожалеть об этом.
– Раскрою тебе одну тайну, – сказал он. – Я люблю тебя.
Антония вдруг прижала его руку к своей щеке.
– Ох, милый Джайлз, я только сейчас поняла, что была влюблена в тебя уже многие-многие годы! – выпалила она.
Как раз в этот не совсем подходящий момент в мастерскую поспешно ворвался Рудольф Мезурьер.
– Я пришел сразу же, как только смог! – начал он, но остановился и с возмущением воскликнул: – Ну действительно!.. Я должен сказать!..
Антония, ни капли не смущаясь, подошла к вопросу, как всегда, без обиняков. Она встала и протянула ему кольцо.
– Как раз тебя-то я и хотела видеть, – сказала она наивно. – Джайлз говорит, что я должна тебе это вернуть. Мне ужасно жаль, Рудольф, но… но Джайлз хочет жениться на мне. Он прекрасно меня знает, и мы с ним ладим, и… и, я думаю, так будет лучше, если ты не принимаешь это слишком близко к сердцу…
Лицо Мезурьера выражало скорее изумление, чем огорчение, но он с драматической нотой в голосе произнес:
– Я мог бы знать. Я мог бы знать, что живу в придуманном раю.
– Ну, это очень мило с твоей стороны, что ты так об этом говоришь, – сказала Антония, – но разве ты на самом деле думал, что это рай? Мне казалось, что чаще ты считал это скорее адом. Я вовсе тебя не виню, по правде сказать, я сама думала, что это скорее похоже на ад.
Это откровенное высказывание на мгновение выбило Рудольфа из колеи, но после нескольких секунд болезненного замешательства он с горечью сказал:
– Я никак не могу постигнуть. Думаю, позже смогу. Сейчас я чувствую, что у меня просто нет слов. Я не могу осознать, что все кончено.
– Но ты же не можешь на самом деле думать, что все кончено только потому, что мы с тобой не поженимся, – резонно заметила Антония. – Я думаю, у тебя нет слов просто потому, что это застало тебя врасплох. Ты будешь мне даже благодарен, когда полностью все осознаешь. Прежде всего, у тебя в доме не будет бультерьеров, а я знаю, ты никогда их особо не любил.
– И это все, что ты можешь мне сказать? – спросил он. – И это единственная кроха утешения, которую ты можешь найти для меня?
Джайлзу было очевидно, что Мезурьер в значительной степени получал удовольствие от своей роли. Он встал, чувствуя, что обманутый любовник заслуживал по крайней мере того, чтобы в последний раз царить на сцене одному.
– Мне очень жаль, Мезурьер, – сказал он любезно. – Но Тони сделала ошибку. Я думаю, вы хотите немного поговорить с ней. Пойду попрошу Мергатройд помочь уложить чемодан Кеннета.
Мезурьера это настолько заинтересовало, что на минуту он забыл свою роль.
– Почему? Что случилось? Кеннет уезжает?
– Его нет, – ответила Антония, вдруг возвращаясь к испытаниям настоящего дня. – Он арестован, как хочешь, так и понимай.
– Боже мой! – сказал Мезурьер хрипло.
Джайлз вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Через двадцать минут к нему присоединилась Антония, со вздохом облегчения заметив, что Рудольф ушел.
– И очень хорошо! – сказала Мергатройд, засовывая пухлый мешочек с губкой в наполовину полный чемодан, лежавший на краю кровати. – Если бы не эта ужасная история, я бы от всего сердца поздравила вас, мисс Тони. Но как подумаю о моем бедном мистере Кеннете, запертом в ужасной камере, где, я на девяносто процентов уверена, нет нормальной постели или вообще чего-либо, ну это уж слишком для меня! Я, кажется, уже ничего не соображаю. Не эту рубашку, пожалуйста, мистер Джайлз; она только что из прачечной.
– Джайлз говорит, он не верит, что это сделал Кеннет, – сказала Антония.
– Покорно благодарю, – язвительно заметила Мергатройд. – Сказал бы он что другое, вот мое слово! Он или кто иной. Мистер Джайлз, для этих кистей есть коробка. Оставьте это мне.
Антония взяла с постели складную кожаную рамку с фотографией и состроила гримасу классически правильным чертам Вайолет.
– Джайлз, с какой стати ты хочешь положить это? – поинтересовалась она. – Как раз когда он, кажется, тоже собирается се бросить. Она ему не нужна.
– Трудно сказать, – ответил Джайлз. – Положи. Скоро чемодан был уложен, и через несколько минут Джайлз запер его и поставил на пол.
– Мне нужно идти, Тони, – сказал он. – Обещай, что не будешь волноваться!
– Постараюсь, – с сомнением сказала Антония. – Что ты собираешься делать?
– Избавлю констебля или кого-то еще от необходимости забирать вещи Кеннета, – ответил он.
Она подняла на пего глаза.
– Я увижу тебя завтра? Он помедлил с ответом.
– Не уверен. Думаю, может быть, поздно вечером, а может, и вовсе нет, – ответил он. – Я буду очень занят.
– Делами Кеннета? – быстро спросила она.
– Да, делами Кеннета. – Он взял ее руки и прижал их к груди. – Старайся улыбаться, цыпленок. Все совсем не так страшно.
– Ты что-то нашел! – сказала она. – О Джайлз, что это?
– Нет, пока ничего не нашел, – ответил он. – Но как раз это я надеюсь сделать! В настоящий момент у меня только возникло подозрение. Я не буду тебе ничего говорить – вдруг я ошибаюсь. Но я прошу тебя не волноваться.
– Хорошо, – пообещала она. – Раз ты говоришь, что я не должна, я не буду.
Джайлз ушел из мастерской после шести. Сначала он доставил чемодан, а потом, поглядев на часы, поехал в Темпл и переоделся в вечерний костюм. Последующая его деятельность могла бы быть расценена Антонией, как не соответствующая цели спасения ее брата. Он посетил три коктейль-бара, четыре отеля, один ночной клуб и два танцевальных зала. Во всех этих местах он подкреплялся и вступал с разными официантами, помощниками официантов, носильщиками и мальчиками па побегушках в разговоры, которые, по крайней мере, они находили весьма полезными. Добравшись до квартиры после полуночи, он проглотил пару таблеток аспирина в надежде приглушить неизбежную головную боль и с облегчением лег в постель.
Утром, когда слуга принес поднос с чаем, он проснулся с большой неохотой и сказал:
– О Боже! Только не чай. Какое-нибудь из твоих бодрящих средств. И наполни мне ванну.
– Да, сэр, – сказал слуга, думая про себя, что довольно странно со стороны мистера Каррингтона кутить, когда его семья попала в такой переплет.
Ванна и последовавшее за ней прекрасное бодрящее средство более или менее привели Джайлза в нормальное состояние. Он смог справиться с бритьем и даже вслед за этим съесть весьма скромный завтрак. Попивая мелкими глотками крепкий кофе, он попросил слугу соединиться со Скотленд-Ярдом и позвать суперинтенданта Ханнасайда.
Однако суперинтенданта Ханнасайда не было в здании, попытка связаться с сержантом Хемингуэем также оказалась безрезультатной. На другом конце провода ответили вежливо, но ничем не могли помочь, и после некоторого раздумья Джайлз, поблагодарив неизвестного, повесил трубку. Потом он позвонил в свою контору, и любопытство слуги, который крутился в глубине комнаты, было возбуждено сообщением для мистера Каррингтона, что мистера Джайлза Каррингтона не будет сегодня, так как у него важные дела за городом. Это было, конечно, странно, и одному Богу известно, что задумал мистер Джайлз Каррингтон.
В половине шестого Джайлз вошел в здание Скотленд-Ярда и еще раз спросил суперинтенданта Ханнасайда. На этот раз ему больше повезло: суперинтендант пришел не более получаса назад. В данный момент у него был помощник комиссара, но если мистер Каррингтон может подождать… Мистер Каррингтон кивнул; он сел и прождал двадцать минут. Затем его проводили в кабинет Ханнасайда; суперинтендант стоял у стола с пачкой бумаг в руке.
– Добрый день, мистер Каррингтон, – сказал Ханнасайд, поднимая глаза. – Жаль, меня не было, когда вы звонили утром. Был довольно трудный день. – Он внимательнее взглянул на Джайлза и заметил: – Садитесь. Похоже, что у вас тоже был трудный день.
– Действительно трудный, – сказал Джайлз, опускаясь в кресло. – И еще более трудная ночь. Я хочу знать одно – нашли ли ваши люди что-нибудь, имеющее отношение к делу, когда обыскивали вчера квартиру Роджера Верикера?
Ханнасайд покачал головой.
– Нет, ничего. За этим я нужен был вам утром?
– Отчасти за этим, а отчасти затем, чтобы сообщить вам, чем я занимаюсь. – Он нахмурился и беспокойно заерзал в кресле. – Кстати, я хочу видеть этого привратника. Жаль, что меня не было при обыске квартиры!
Ханнасайд смотрел на него немного удивленно.
– Мой дорогой мистер Каррингтон, там было только то, что мы с вами видели.
– Трубка Кеннета? О нет, не то! Кеннет не имеет никакого отношения ни к одному из убийств. Я хотел, чтобы вы поехали со мной сегодня уточнить картину первого преступления, но, не застав вас, решил: чем часами болтаться в ожидании, лучше сделаю это сам.
Ханнасайд с минуту изумленно смотрел на него, затем выдвинул из-за стола свое кресло и сел.
– Простите меня, мистер Каррингтон, вы немного пьяны или просто подшучиваете надо мной? – спросил он.
Джайлз устало улыбнулся.
– Говоря откровенно, я пил, – ответил он. – Только не сейчас, а вчера, с семи вечера. Видите ли, нужен был большой такт, чтобы вести эту охоту, которая могла оказаться дикой и скандальной.
– Мистер Каррингтон, что вы нашли? – спросил Ханнасайд.
– Надеюсь, убийцу Арнольда Верикера.
– Убийцу Арнольда Верикера? – воскликнул Ханнасайд.
– И Роджера. Но если в квартире не было найдено никакой улики…
Ханнасайд сделал глубокий вдох.
– Что вы там видели, мистер Каррингтон? – терпеливо сказал он. – Вы видели трубку, пистолет, неоконченное письмо в папке, стакан виски с содовой и записку от… Нет, вы ее не видели, я думаю, вы ее не видели. Хемингуэй нашел ее после того, как вы ушли. Это была просто записка от мисс Верикер, где она благодарит своего сводного брата за… – Он замолчал, так как сонные глаза Джайлза Каррингтона вдруг широко раскрылись.
– Записка от мисс Верикер… – повторил Джайлз. – Где ее нашли?
– Скомканной в шарик за ящиком для угля. Я думаю, Роджер Верикер хотел бросить ее в огонь, но промахнулся. Вы хотите сказать…
– А где был конверт? – прервал его Джайлз.
– Мы его не нашли. Полагаю, что Верикер бросил его точнее. Хватит тайн, скажите, к чему вы клоните.
– Скажу, – ответил Джайлз. – Но когда я думаю о том, что если бы присутствовал при обыске квартиры, то вы, а не я провели бы эти прямо-таки адские двадцать четыре часа, пытаясь заставить разных недоумков узнать лицо на фотографии… Тем не менее я рад, что нашел связь между этими двумя убийствами. Меня беспокоило, что я не мог предоставить вам все факты. – Он заметил в глазах Ханнасайда огонек и улыбнулся. – Ну ладно, – сказал он примирительно. – Вайолет Уильямс.
Ханнасайд с недоумением смотрел па него.
– Вайолет Уильямс? – переспросил он. – Вы серьезно говорите, что она убила Роджера Верикера?
– И Арнольда Верикера, – ответил Джайлз.
– Но она никогда не встречалась с Арнольдом Верикером!
– Нет, она встречалась с ним, – возразил Джайлз. – Это она была той темноволосой девушкой, на чей след вам не удалось напасть.
Ханнасайд вертел в пальцах карандаш, но при этих словах он положил его и выпрямился в кресле.
– Вы уверены в этом? – спросил он, напряженно наблюдая за Джайлзом.
– Я нашел двух официантов, одного швейцара и руководителя оркестра, игравшего на танцах, которые опознали ее по фотографии, – ответил Джайлз. – Один из официантов сообщил, что он видел ее много раз с Арнольдом Верикером, постоянным посетителем этого ресторана. Швейцар тоже сказал, что он видел ее с Арнольдом. Руководитель оркестра не знал имени Арнольда, но узнал его по фотографии. Он сразу же сказал, что это тот человек, который был с самой привлекательной женщиной в зале в тот вечер. Он умный парень, этот музыкант; я записал для вас его имя и адрес. Он не только узнал обоих по фотографиям, но смог вспомнить, в какой день их видел. Это место, дорогой мой Ватсон, называется «Рингли-Холт», и, как вы, возможно, знаете, это очень популярный придорожный ресторан, расположенный в двадцати милях восточнее Ханборо. А было это семнадцатого июня. Этот день запомнился моему наблюдательному другу, потому что именно тогда пианист из его оркестра растянул руку, и ему пришлось искать замену.
– Боже милостивый! – очень медленно произнес Ханнасайд. – Но она ни разу не возникала в этом деле!
– Ни разу, – согласился Джайлз. – И если бы не совершила второе убийство, то никогда и не возникла бы. Она говорила, что в глаза не видела Арнольда, то же самое говорили мои кузен и кузина, и ни одна душа не попыталась разрушить это заблуждение. Более того, никто и не стал бы этого делать. Понимаете, никто из моих свидетелей не имел понятия, как ее зовут.
– Но как она встретилась с ним? – Ханнасайд пытался распутать эту загадку. – И, встретившись с ним, почему держала это в такой тайне? Вы полагаете, она с самого начала задумала познакомиться с ним, чтобы его убить? Но это почти невероятно!
– Нет, не думаю, что это было так. Насколько я могу судить о ней, она завела знакомство с Арнольдом, чтобы женить его на себе. Но когда речь зашла о женитьбе, Арнольд стал очень осмотрительным. Он никогда бы не попался в лапы девице ее типа. Я не сомневаюсь, что она быстро поняла это. Она сообразительная, хотя и не умная. А тогда она решила избавиться от него.
