С минуту суперинтендант смотрел на него из-под нахмуренных бровей. И тут заговорила Антония.
      – Разве не я следующая наследница? – спросила она. – Джайлз, разве не я?
      – Точно не знаю, Тони. Твой отец не предусмотрел смерть всех трех сыновей, когда составлял завещание. Возможно, и ты.
      – Что из этого следует? – ласково спросил Кеннет.
      – Ну и свинья же ты, Кеннет! – с чувством сказала Антония.
      – Если вы серьезно нуждаетесь в защите полиции, вы ее, без сомнения, получите после подачи заявления в соответствующее отделение, – сказал Ханнасайд. – Пока я хотел бы поговорить с вашей служанкой Мергатройд, позовите ее, пожалуйста.
      – Это должно представлять большую ценность, – заметил Кеннет, лениво направился к двери и позвал Мергатройд.
      Она вошла сразу же, как ей сказали, что суперинтендант хочет поговорить с ней, и взгляд ее выражал нескрываемую враждебность.
      – Ну? – сказала она. – Не надо говорить мне, что что-то случилось, я и так вижу.
      – Тем не менее ты никогда не догадаешься что, – сказал Кеннет. – Роджер мертв.
      Она быстро перевела взгляд с одного на другого.
      – Мертв? – повторила она. – Вы не разыгрываете меня, нет, мистер Кеннет?
      – Спроси у моего друга суперинтенданта, – пожал плечами Кеннет.
      Она со свистом втянула в себя воздух.
      – Ну, скажу я вам, это неожиданность. Мертв! И, я уверена, пьяный! Конечно, не велика потеря, хотя я уж точно не желала ему такого зла. – Она посмотрела на Ханнасайда. – О чем вы хотите меня спросить? Если вы хотите знать, как это случилось, то я совсем об этом ничего не знаю.
      – Где вы были прошлой ночью? – спросил он.
      – А какое ваше дело? – возмутилась она. – Неужто хотите доказать, что мистер Роджер был убит?
      – Боюсь, у меня достаточно причин думать, что он на самом деле был убит, – ответил Ханнасайд. – Он был найден в своей квартире утром с простреленной головой.
      Розовые щеки Мергатройд стали совершенно белыми. Она отступила назад, наткнулась на стул и плюхнулась на него.
      – О Господи Боже мой! – с трудом выдохнула она. – Что же дальше-то будет? Надо же! Отродясь ни о чем таком не слыхивала!
      – И само собой разумеется, – вставил Кеннет, – полиция считает, что это сделал я.
      При этих словах она вскочила со стула.
      – О, они так считают, да? Ну, так я вам скажу, – начала она, наступая на Ханнасайда, – что мистер Кеннет всю ночь был на танцах, и мисс Риверс может поклясться в этом!
      – Но я вас об этом не спрашивал, – тихо сказал Ханнасайд. – Я хочу, чтобы вы мне рассказали, где были вы.
      – В кино, – ответила она.
      – Одна?
      – Да, одна.
      – А после этого?
      – Сразу же вернулась назад; когда пришла мисс Тони, я была дома.
      – Когда вы вернулись?
      – Двадцать минут двенадцатого. Если хотите, можете спросить у мистера Питерса, вы найдете его там, за гаражами. Он владелец гаража и видел, когда я пришла, еще спрашивал меня про фильм. А я ему рассказала.
      Больше от нее ничего нельзя было добиться, поэтому Ханнасайд отпустил ее и через несколько минуту ушел сам.
      В комнате воцарилось молчание. Его нарушила Мергатройд.
      – Мне надо заниматься овощами, – сказала она, вернувшись в комнату. – Не говоря уже о стирке, так что, ясное дело, я не могу тратить время на разговоры. А вы бы лучше, мисс Тони, пошли и помогли мне. От того, что вы сидите здесь с перепуганным видом, лучше не станет. Ничего не скажешь, дела плохи, только что же голову-то ломать – этим беде не поможешь.
      Антония посмотрела на Джайлза.
      – Джайлз, все получается так мерзко, – сказала она. – Когда убили Арнольда, мне было все равно, но это отвратительно! Кеннет, ты был всю ночь в Альберт-Холле, да?
      – Вот те на, теперь она думает, что я это сделал! Джайлз сказал, наблюдая за Кеннетом:
      – Ты плохо лгал. Ты же был в квартире Роджера прошлой ночью, верно?
      – Не был он! Я же говорю, он не выходил из Холла! – энергично вмешалась Лесли.
      Джайлз, не обращая на нее никакого внимания, не сводил глаз с лица Кеннета. Кеннет выдержал его взгляд.
      – С какой стати мне идти в квартиру Роджера? Можешь ты предложить хоть какую-нибудь причину?
      – Да, могу, – сказал Джайлз. Кеннет презрительно скривил губы:
      – Ну, да. Убийство. Ты ошибаешься.
      – Нет, не убийство. Ревность.
      Худые щеки Кеннета покрылись румянцем.
      – Ты снова ошибаешься.
      – Очень хорошо, тогда какая же причина?
      – Я уже сказал, что не выходил из Альберт-Холла до четырех часов утра.
      – Могут ли другие члены вашей компании подтвердить это заявление? Мисс Риверс, а не ты, предъявила это алиби. Я наблюдал за тобой: это было для тебя неожиданностью. У меня было такое ощущение, что ты готов был отказаться от него.
      – Почему бы тебе не пойти служить в полицию? – поинтересовался Кеннет. – Вот где твое призвание.
      Джайлз встал.
      – Глупый юнец, неужели ты не понимаешь, в какой серьезной ситуации ты находишься? – сказал он. – Ври Ханнасайду, коли тебе это так нужно, но если ты собираешься лгать мне, поищи себе другого адвоката. Я не буду заниматься твоим делом.
      – Как хочешь, – сказал Кеннет.
      – Джайлз, не бросай его! – попросила Антония прерывающимся голосом. – Пожалуйста, не покидай нас!
      Лицо его смягчилось, и он уже менее сурово сказал:
      – Хорошо, Тони. Но я не могу вести дело, когда меня держат в темноте.
      – Все это очень трогательно, – заметил Кеннет. – Но пока я не просил тебя вести мое дело. Предположим, кто-то из моей компании не видел меня в течение получаса. Ты когда-нибудь танцевал в Альберт-Холле? Ты же знаешь, это довольно большое помещение.
      – Да, и мы много сидели, – сказала Лесли. Антония с беспокойством взглянула на Джайлза.
      – Ты думаешь, он влип?
      – Я знаю, что он влип.
      – Любому дураку это видно, – презрительно сказал Кеннет. – Сначала я убил Арнольда, затем появляется Роджер, естественно, я его тоже убиваю. И все за презренный металл. Тони, убери со своего лица эту озабоченность, ведь нет никаких доказательств.
      – Твоя трубка, – заметила она.
      – Они же не повесят меня только на этом основании, – ответил он.
      Больше из него не удалось ничего вытянуть. Он ходил взад-вперед по мастерской, заложив руки в карманы, с трубкой в зубах.
      – Вероятно, они могут меня арестовать, – хмурясь, сказал он наконец.
      Джайлз, который стоял у стола, листая телефонную книгу, взглянул на него:
      – И даже более.
      – Ну пусть даже более. Тебе виднее. Но им недостаточно доказать, что я покидал Альберт-Холл во время танцев. Они должны доказать, что я пошел к Роджеру, а этого они сделать не могут.
      Джайлз, найдя, по-видимому, что искал, закрыл телефонную книгу и положил ее на стол.
      – Подумай как следует, – посоветовал он. – И не забывай, что ни у кого больше нет такого сильного мотива для убийства Арнольда, а затем Роджера. Теперь я ухожу, но, если к тебе вернется рассудок, позвони!
      – Что, с полным признанием? – насмешливо спросил Кеннет.
      Джайлз не ответил. Антония задержала его у двери.
      – Джайлз, дело принимает совсем плохой оборот. Я абсолютно уверена, что он был у Роджера прошлой ночью. По Кеннету всегда видно, когда он врет. Он так плохо это делает. Что будет, если они узнают об этом?
      Тони, моя дорогая, не знаю, потому что не имею представления, когда он туда ходил и что он там делал. Но все будет выглядеть достаточно неприятно, если его уличат во лжи. И так все указывает на него.
      – Да, я это понимаю, но все равно не верю, что он это сделал, – ответила она. – Если бы Лесли не влезла с этим алиби, прежде чем он сам заговорил. Я думаю, она подложила ему свинью. – Она немного помолчала, а затем озабоченно продолжила: – Но здесь есть одна ужасная вещь, Джайлз. Не знаю, думал ли ты об этом. Если не Кеннет, то кто другой мог это сделать? Ни у кого другого не было причин убивать Роджера.
      – Да, я думал об этом, – коротко сказал он.
      – Полагаю, присяжные тоже подумают об этом? – предположила она и подняла на него глаза.
      – Несомненно. – Он взял ее руки, чтобы успокоить. – Не волнуйся, цыпленок. Я, как и ты, не верю, что Кеннет это сделал. – Он улыбнулся ей. – Для тебя здесь есть по крайней мере одна утешительная мысль: Мезурьер находится теперь вне подозрений.
      – А, он! – сказала Антония. – Я совсем о нем забыла. Между прочим, я ему надоела. Не то чтоб я его винила. Думаю, я больше никогда не буду помолвлена. Это, кажется, ни к чему хорошему не приводит.
      – В следующий раз приведет, – сказал Джайлз. – Обещаю тебе. – Он быстро сжал ее руки, выпустил их и сбежал вниз по лестнице к машине.
      Через пять минут он подъехал к дому на улице, ведущей от набережной к центру. Он был разделен на две квартиры с отдельными входами, одна из них, расположенная на первом и втором этажах, принадлежала Вайолет Уильямс, как гласила медная табличка у двери.
      Он позвонил; его впустила женщина средних лет в грязном рабочем халате. Она своеобразным способом сообщила о его приходе:
      – Эй, мисс Уильямс, здесь кто-то к вам пришел! Вайолет вышла из комнаты, расположенной в передней части дома. При виде Джайлза она издала возглас удивления.
      – О, мистер Каррингтон! Никак не думала! Входите, пожалуйста!
      Он прошел за ней в гостиную, обставленную мебелью из светлого дуба, с зелеными, цвета нефрита, занавесками и подушками. На столе, расположенном в эркере, в беспорядке лежали наброски, а стул, отодвинутый от стола, казалось, указывал на то, что Вайолет здесь работала. Джайлз сказал:
      – Надеюсь, я вас не очень побеспокоил. Кажется, вы были заняты.
      – Конечно, нет. Садитесь, пожалуйста. Между прочим, прошу прощения за то существо, которое впустило вас сюда! Я не держу настоящей прислуги. Она просто уборщица, которая прибирает по утрам. – Она взяла с низкого столика у камина коробку с сигаретами и предложила ему.
      – Не сочтите меня страшно невежливой, – сказала она, улыбаясь, – но что же заставило вас прийти ко мне?
      Он зажег спичку и дал ей прикурить.
      – Надеюсь, вы можете убедить Кеннета вести себя разумно, – ответил он.
      Она рассмеялась.
      – О, боюсь, что это невозможно! Что он еще придумал?
      – Если бы я знал, мисс Уильямс. Вы знаете, случилось нечто ужасное. Роджер Верикер был найден в своей квартире с простреленной головой.
      Она вздрогнула.
      – О, нет, мистер Каррингтон!
      – Боюсь, что это правда, – сказал он мрачно. Она закрыла глаза рукой.
      – Как это ужасно! Бедный, бедный Роджер! Я никогда не думала, что ему настолько плохо. Конечно, я знала, что он нервничал, но что он сделает… О нет, невыносимо даже думать об этом!
      – Он был в очень нервном состоянии? – спросил Джайлз. – Мне кажется, вы видели его больше, чем все остальные; вам, наверное, виднее.
      – Да, он действительно был в нервном состоянии, – ответила она. – Вбил себе в голову, что полиция его выследила. Как раз только вчера я говорила об этом Кеннету. Но тот не видел этого или не хотел видеть: Кеннет всегда был не слишком наблюдательным. – Она отняла руку от глаз. – Но что он покончит с собой! Я не могу опомниться!
      – Не думаю, что он покончил с собой, мисс Уильямс. Она сильно побледнела.
      – Вы хотите сказать… О нет, это невозможно!
      – Это должно было выглядеть как самоубийство, – сказал Джайлз, – но есть одно-два обстоятельства, которые довольно убедительно указывают на убийство.
      Она содрогнулась.
      – Не могу поверить этому. Пожалуйста, скажите, какие причины заставляют вас говорить так!
      – Главная причина, на которой я основываюсь, является чисто технической, – ответил он.
      – А полиция, она тоже считает, что это убийство?
      – Там считают это очень вероятным, – сказал Джайлз. С минуту она сидела молча, все еще очень бледная, уставившись на светящийся конец сигареты, потом подняла глаза и сказала:
      – Вы что-то говорили о Кеннете. Но что бы ни случилось, никто не может подозревать его в том, что он имеет к этому какое-то отношение. Он же прошлой ночью был в Альберт-Холле с Лесли Риверс.
      – Я знаю, что он был в Альберт-Холле, – согласился Джайлз. – Но ведь Альберт-Холл всего в пяти минутах ходьбы от квартиры Роджера, мисс Уильямс. К тому же полиция совсем не уверена в том, что он не уходил с танцев в течение всего вечера. На самом деле, хотя он в этом и не признается, я совершенно уверен, что он не только уходил с танцев, но и был у Роджера.
      – Я уверена, что нет! – поспешно сказала она. – Зачем? У него не было причин делать такую глупость!
      Он помедлил.
      – Я думаю, причина была. Могу ли я говорить совершенно откровенно?
      – Да, пожалуйста!
      – Кеннет, как вы, вероятно, знаете, мисс Уильямс, чрезвычайно ревнив. Вы помните, в тот вечер, когда мы все ужинали с Роджером, он пригласил вас опять поужинать с ним вечером, когда должен был состояться бал?
      Она сказала довольно холодно:
      – Да, конечно, я помню, но это была только шутка.
      – Возможно, Кеннет воспринял ее всерьез, – сказал Джайлз.
      – В самом деле, мне кажется, это просто смешно! – сказала она, почти смеясь. – Почему вы предполагаете, что он был прошлой ночью в квартире Роджера? Он признает это?
      – Нет, но мы нашли его трубку на камине в гостиной Роджера; в ней был пепел, – ответил он.
      – Его трубку? – Она с удивлением уставилась на него. – Откуда вы знаете, что это его трубка?
      – И Ханнасайд, и я узнали ее.
      – Узнали трубку! – воскликнула она. – Как вы могли ее узнать?
      Он усмехнулся:
      – Для тех, кто курит трубку, мисс Уильямс, все трубки разные. Ну это уже к делу не относится. Кеннет, как только увидел ее, признался, что это его трубка.
      Она посмотрела на Джайлза с выражением невероятного ужаса в глазах.
      – Но это невозможно! Я не верю этому! Когда Кеннет был в квартире? Что он там делал?
      – Именно это я, как его поверенный, хотел бы выяснить, – сказал Джайлз. – По словам мисс Риверс, он весь вечер находился в поле ее зрения. Кеннет подтвердил это заявление, мисс Уильямс, но только после заметного колебания. Говоря без обиняков, совершенно очевидно, что он лгал. Согласно его версии, вернее, версии мисс Риверс, вся компания встречалась после каждого танца в ложе. Суперинтенданту Ханнасайду остается только опросить всех членов компании и установить, правда ли это. Если это неправда, чего я очень опасаюсь, Кеннет оказывается в очень опасном положении. А так как у него навязчивая идея, что он может обойтись без посторонней помощи, то я бессилен.
      – Но почему вы пришли ко мне? – прервала она. – Какое это имеет ко мне отношение? Что я могу поделать?
      – Я очень надеюсь, что вы сможете оказать на него влияние и заставить его образумиться, – ответил Джайлз. – Он не понимает всю серьезность положения и насколько важно, чтобы я знал правду о том, что он делал прошлой ночью.
      Она всплеснула руками, как бы выражая отчаяние.
      – Он дурак! – сказала она. – Почему именно прошлой ночью он пошел к Роджеру? Зачем? Это просто безумие!
      – Для этого есть совершенно очевидная причина, мисс Уильямс, – сказал Джайлз.
      Мгновение она смотрела на него непонимающе.
      – Я не могу себе представить… – Она замолчала, часто моргая. – Понимаю, что вы имеет в виду, – сказала она. – Вас не должно удивлять, что я даже не брала в расчет этот вариант. Ничто не заставит меня поверить, что он имеет отношение к смерти Роджера! Вы не можете думать, что…
      – Нет, я этого не думаю, – сказал он. – Я пытаюсь выяснить, какая другая причина могла привести к этому посещению. Подозреваю, что это ревность.
      – Я вас не понимаю.
      Джайлз нарочито медленно произнес:
      – Мисс Уильямс, он слышал, как Роджер пригласил вас поужинать. Совершенно очевидно, ему это не понравилось. Как я уже говорил, он чрезвычайно ревнивый молодой человек, и, как известно, он с самого начала не приветствовал вашего дружеского отношения к Роджеру. Вчера вечером вы в последнюю минуту отменили ваш поход на танцы, разве не так?
      – Я не говорила, что непременно пойду с ним, – ответила она. – Я никогда не одобряла этой затеи и надеялась, что он откажется от нее.
      – Несомненно. Но вы дали ему понять, что, может быть, все-таки пойдете с ним, не так ли?
      – Ну, чтобы избежать сцены!.. Но я не обещала.
      – Во всяком случае, ваш отказ в последнюю минуту очень рассердил его, – сказал Джайлз. – Ну, а я-то знаю, каким бывает Кеннет, когда он злится. Думаю, он довел себя до того, что стал подозревать, будто вы отменили поход на танцы для того, чтобы провести вечер с Роджером. Может, именно поэтому он явился к нему – удостовериться в том, что вас нет в квартире.
      – В жизни не слышала ничего более оскорбительного! – заявила она с чопорным видом. – Я в квартире Роджера в такой час? Если его это интересует, то пусть он знает, что я вовсе не была с Роджером, а провела весь вечер дома! И если он не верит мне, вы можете ему сказать, чтобы он обратился к мисс Саммертаун, которая пришла ко мне поужинать и оставалась до одиннадцати, после чего я легла спать!
      – Не думаю, что в спокойном состоянии Кеннет мог бы подозревать вас, – сказал Джайлз, как всегда, невозмутимо. – И если он заходил к Роджеру, то должен знать, что вас там не было, ведь правда?
      – Может быть, он подозревает, что я пряталась за ширмой, – сказала она ледяным тоном. – Ну что ж, думаю, я могу представить свидетеля для доказательства того, что была весь вечер дома!
      – Ну, пожалуйста, не надо осуждать его только на основании предположений, которые могут оказаться лишь плодом моего воображения, – сказал он, улыбаясь. – Может быть, у пего была совсем другая причина зайти к Роджеру.
      Она молчала, ее красивый рот был плотно сжат, образуя топкую красную линию. Она сидела в кресле очень прямо, одной рукой вцепившись в подлокотник. В ней было что-то безжалостное, лицо стало жестким, что делало ее красоту чем-то ненастоящим, поверхностным.
      Наконец она повернула голову и посмотрела прямо на Джайлза.
      – Вы думаете, что я попусту раздражена? – сказала она. – Ну да, я раздражена, но это не имеет значения. Я хочу сказать, что гораздо важнее вытащить Кеннета из этой жуткой истории. Лично я абсолютно убеждена, что это самоубийство. Не знаю, на каком основании вы думаете, что это не так, но я продолжаю вспоминать, что говорил. Роджер. В свое время я не придавала этому значения, но теперь, когда я мысленно возвращаюсь назад, я чувствую, что должна была догадаться. Только не знаю, что бы я смогла сделать, если бы догадалась. Я говорила об этом Кеннету, но он не обращал никакого внимания.
      – Мисс Уильямс, это не самоубийство. Она нахмурилась.
      – Я не понимаю, как вы можете это утверждать. Почему не самоубийство?
      – Не думаю, что мои объяснения вам что-нибудь дадут, – ответил он. – Это связано с местонахождением пустой гильзы. Кроме того, хоть убейте меня, я не могу понять, что могло заставить Роджера застрелиться, когда он должен был знать, что против него не было никаких улик. Он был не дурак.
      – Боюсь, что технические подробности относительно пистолета выше моего понимания. А где должна была находиться пустая гильза?
      – В совершенно другом месте, – ответил он. – Там были еще и другие моменты, более мелкие, но имеющие значение.
      – Понятно. Но они не могут доказать, что это сделал Кеннет. Он мог оставить свою трубку в любое другое время, и если Лесли будет продолжать настаивать на своей версии…
      – Если бы не был убит Арнольд Верикер, то все выглядело бы не так мрачно, – сказал он. – Но Арнольд Верикер убит, и у Кеннета нет алиби, которое он мог бы доказать. Все, что он говорил, рассчитано на то, чтобы полиция косо смотрела на него. Он сказал, что зашел к вам сюда, но не виделся с вами. По его словам, вас не было дома. Он сказал, что затем пошел в кино, но не знает, в какой кинотеатр, и что проспал большую часть программы.
      – О да, я знаю, знаю, – сказала она. – Он был совершенно невозможен!
      – Ну, а сейчас, – сказал Джайлз, вставая, – он продолжает оставаться таким же невозможным, мисс Уильямс. Ему было забавно посмотреть, как долго он сможет дурачить Ханнасайда с этим первым убийством, и он добился успеха, что вскружило ему голову. Но теперь он находится в гораздо более опасном положении.
      Она тоже встала.
      – Да, я все понимаю. Я сейчас же пойду в мастерскую и поговорю с ним. Конечно, он должен вам все рассказать. Я ему скажу об этом и надеюсь, он позвонит вам в контору.
      – Спасибо, – сказал Джайлз. – Я тоже надеюсь.

      От Вайолет Джайлз поехал на Адам-стрит, где застал своего отца, когда тот собирался пойти пообедать. Мистер Чарльз Каррингтон, осмотрев его, проворчал, что лучше бы ему тоже пойти пообедать.
      – Видит бог, я не хочу ничего слышать об этой гадкой истории, – произнес он раздраженно, – но, конечно, мне придется выслушать. Кроме того, твоя мать волнуется. Говорит, что Кеннет не способен на убийство. Вздор! Сделал он это?
      – Боже милостивый, надеюсь, нет!
      – О! Ты так думаешь? Полностью с тобой согласен. Не люблю скандалов. А что поделывала прошлым вечером эта рыжеволосая озорница Тони?
      – Она была со мной, – ответил Джайлз.
      – Вот те на! Значит, твоя мать была… И что же вы вдвоем делали?
      – Ужинали и ходили в театр, – сказал Джайлз. – А мама совершенно права. Она, как правило, бывает права.
      Чарльз Каррингтон кашлянул и довольно поспешно сменил тему разговора.
      Джайлз недолго пробыл на Адам-стрит. В четыре часа он позвонил в Скотленд-Ярд и, убедившись, что суперинтендант Ханнасайд находится в здании, покинул контору и поехал на Уайтхолл. Известие о смерти Роджера Верикера попало в вечерние газеты, и броские заголовки возвещали о сенсационном продолжении «Тайны колодок».
      В Скотленд-Ярде Джайлза почти сразу же проводили в кабинет Ханнасайда, где он нашел не только суперинтенданта, но и сержанта Хемингуэя.
      – Я вообще-то ожидал, что вы зайдете, – сказал Ханнасайд. – Садитесь, пожалуйста. Только что получил отчет о вскрытии. Вы были правы, мистер Каррингтон: доктор Стоун считает, что выстрел из пистолета был произведен с расстояния приблизительно в два фута.
      – Когда, по его мнению, наступила смерть? – спросил Джайлз.
      Суперинтендант заглянул в напечатанный на машинке отчет.
      – На этот вопрос всегда трудно ответить, – сказал он. – Приблизительно между десятью вечера и двумя часами ночи.
      – Спасибо. В квартире что-нибудь нашли?
      – Ничего существенного. Небольшой след масла на дверной ручке гостиной и отпечатки пальцев мисс Верикер на гильзе.
      – Значит, это был ее пистолет?
      – Да. Она была здесь полчаса назад, – он едва заметно улыбнулся, – выказывала большой интерес к снятию отпечатков пальцев.
      – Могу себе представить. А местонахождение пустой гильзы?
      – Здесь вы тоже оказались правы. – Он помедлил и прямо посмотрел Джайлзу в глаза. – Все равно, рано или поздно, вы узнаете, мистер Каррингтон: показания других членов той компании в Альберт-Холле не совпадают с рассказом мисс Риверс и мистера Верикера. Когда вы позвонили, я как раз собирался поехать в мастерскую.
      Джайлз кивнул.
      – Понятно. Если вы не возражаете, я поеду с вами.
      – Я не возражаю, – сказал Ханнасайд. – Не в моей власти остановить вас. Если вы поедете, это, возможно, сэкономит время; полагаю, мистер Верикер может отказаться говорить, пока не посоветуется с вами.
      Однако, когда они увидели Кеннета в мастерской, казалось, он пребывал в одном из своих самых жизнерадостных настроений и не проявлял никакого желания мешать установлению истины.
      В мастерской кроме Антонии оказались также Вайолет Уильямс и Лесли Риверс. Было очевидно, что они собрались обсудить положение, и столь же очевидно, что Кеннет не обращал ни малейшего внимания на то, что они говорили. Когда Джайлз и Ханнасайд вошли в мастерскую, Кеннет сидел в ленивой позе и делал наброски, поместив лист бумаги у себя на колене. Когда дверь открылась, он поднял голову и сказал:
      – Я так и знал. A la lanterne!
      Антония не выразила ни удивления, ни смятения при появлении суперинтенданта, тогда как другие две девушки были слегка напуганы. Лесли бросила быстрый озабоченный взгляд на Кеннета и, казалось, замерла.
      Кеннет продолжал рисовать.
      – Входите и чувствуйте себя как дома, – пригласил он. – Не скажу, что я очень рад видеть вас, потому что это было бы неправдой.
      – Но, кажется, вы не всегда так привержены истине, мистер Верикер, – парировал Ханнасайд, закрывая за собой дверь.
      Кеннет улыбнулся:
      – Почти всегда. Иногда, признаюсь, меня удается сбить с пути. Скажите мне самое худшее.
      Без долгих предисловий Ханнасайд объявил:
      – Трое из вашей вчерашней компании утверждают, что примерно в течение получаса вас не было в зале.
      Кеннет оторвал глаза от рисунка. Они были прищурены, их пронзительный взгляд был направлен не на Ханнасайда, а на Лесли Риверс.
      – Лесли, у тебя голова довольно красивой формы, – заметил он. – Не двигайся! Извините, мой друг суперинтендант. Что-нибудь еще?
      – Но в этом нет ничего необычного, когда кто-то полчаса отсутствует во время танцев, – вмешалась Лесли. – Иногда пропускают танец-другой, суперинтендант.
      – Когда пропускают танец, сидят в ложе, мисс Риверс, По-моему, в Альберт-Холле не так уж много мест, где можно посидеть.
      – Если только в машине, – ответила она.
      – Тише, заблудшее дитя! – сказал Кеннет. – Самыми элементарными методами можно установить, что моя машина была отправлена в гараж Хорнета для чистки двигателя. Я прав, суперинтендант?
      – Несомненно, – сказал Ханнасайд. – А я не прав, мистер Верикер, утверждая, что вы вышли из Альберт-Холла через главный вход в двадцать минут одиннадцатого и вернулись почти в одиннадцать?
      – Оба раза останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов со швейцаром, – дополнил Кеннет, продолжая работу над рисунком. – Таким образом, делая все возможное, чтобы как можно лучше запечатлеться у него в памяти. Конечно, в данный момент вас волнует вопрос, дьявольски ли я хитер или же невероятно глуп.
      – Не обращайте на него внимания! – быстро сказала Лесли. – Все это чепуха, все, что он говорит! Он не покидал Альберт-Холл до четырех часов утра, когда мы вместе ушли.
      Кеннет отбросил рисунок в сторону.
      – Моя дорогая девочка, заткнись, пожалуйста! Меня тошнит от этой запутанной истории! Ну неужели ты не понимаешь, что в любой момент мой друг суперинтендант может достать из своей шляпы этого швейцара, чтобы тот меня опознал? – Он посмотрел на Ханнасайда. – Ну, друг мой, достаньте его! Допустим, я покидал Альберт-Холл в течение вечера. Из этого не следует, что я пошел на квартиру моего сводного брата, и вы это знаете. Как говорят в американских фильмах: у вас нечего мне предъявить.
      – Есть, мистер Верикер, – тихо ответил Ханнасайд. Кеннет презрительно посмотрел на него.
      – Трубка, которую я мог оставить в квартире Роджера четыре дня тому назад?
      – Не только ваша трубка, еще и пистолет.
      – Я бы не стал строить все на этом, – сказал Кеннет. – По самым грубым подсчетам, по крайней мере полдюжины людей могли заполучить этот пистолет.
      – А были ли у этой полдюжины какие-либо мотивы для убийства вашего сводного брата, мистер Верикер?
      – Я не могу дать никакой информации по этому вопросу, так как не осведомлен о личной жизни Роджера, – ответил Кеннет.
      Суперинтендант посмотрел на него исподлобья:
      – Мистер Верикер, какая на вас была шляпа прошлым вечером?
      Кеннет улыбнулся:
      – Недостойно вас, друг мой. Разве швейцар не сообщил вам?
      – Я вас спрашиваю.