– Ваш шоколад, сэр, – равнодушно произнес камердинер. Мистер Дрелинкорт вышел из оцепенения.

– Уберите это проклятое пойло подальше! – выкрикнул он и отбросил газету. – Я встаю!

– Слушаюсь, сэр. Вам приготовить синий костюм для утренней прогулки верхом?

Мистер Дрелинкорт в ответ выругался. Камердинер давно привык к характеру мистера Дрелинкорта, а потому он не двинулся с места и ждал, когда его господин соблаговолит натянуть чулки.

К тому моменту, когда Дрелинкорт был готов, наконец, выйти на улицу, он был облачен в синий фрак с длинными фалдами и огромными серебряными пуговицами поверх короткого жилета. Вместо галстука на нем был пышный бант, его чулки были из шелка, на башмаках красовались серебряные пряжки. Парик его был тщательно причесан, поверх ушей завит в виде голубиных крыльев и ниспадал на спину каскадом, заключенным в черный шелковый мешочек. Все это сооружение венчала маленькая круглая шляпа, довершали туалет многочисленные кармашки и клапаны, и к тому же он держал в руке длинную трость.

Хотя утро выдалось погожим, мистер Дрелинкорт нанял портшез и назвал адрес своего кузена на Гросвенор-сквер. Он осторожно влез, стараясь не касаться париком крыши; носильщики подняли портшез и осторожно понесли свою изысканную ноту.

По прибытии на Гросвенор-сквер мистер Дрелинкорт расплатился с носильщиками и, поднявшись по лестнице, подошел к огромной двери дома Рула. Он был встречен дворецким, у которого был такой вид, словно он с удовольствием захлопнул бы дверь прямо перед напудренным носом посетителя.

Мистера Дрелинкорта не жаловали в доме Рула, но поскольку он был особой привилегированной, то бывал где ему вздумается. Дворецкий доложил, что милорд завтракает, но мистер Дрелинкорт отмахнулся от этого сообщения небрежным жестом своей белой, словно лилия, руки. Дворецкий передал его на попечение лакея и с удовлетворением отметил, что этим ему здорово досадил.

Милорд был в туалетной комнате, стены которой были обиты шелком. Здесь – находился и его секретарь, который безуспешно пытался разобраться с целой кучей приглашений, адресованных его светлости. Судить об этом можно было по услышанной мистером Дрелинкортом фразе, произнесенной, когда тот входил:

– Но, сэр, вы должны четко запомнить, что обещали ей сегодня «Грацию» Бедфорда!

– Я бы желал, – заунывным голосом сказал Рул, – чтобы ты избавился от этой мысли, мой дорогой Арнольд. – Он поднял лорнет, чтобы лучше разглядеть письма в руке мистера Гисборна. – – Вон то, Арнольд, на розовой бумаге. У меня особое пристрастие ко всему напечатанному на розовой бумаге. Что там?

– Это приглашение на вечер игры в карты у миссис Уолчестер, сэр, – сказал мистер Гисборн, в его голосе звучало неодобрение.

– Инстинкт никогда меня не подводит, – сказал его светлость. – Ну так пусть будет розовое. Кросби, что ты там стоишь? Ты пришел позавтракать? О нет, Арнольд, не уходи.

– Рул, я бы хотел остаться с тобой наедине, – сказал мистер Дрелинкорт, который удостоил секретаря еле заметным кивком.

– Не слушайся, Кросби, – дружелюбно сказал секретарю его светлость. – Если это касается денег, то ты обязан обо всем знать.

– Нет, речь не о деньгах, – сказав мистер Дрелинкорт, начиная выходить из себя.

– Позвольте, сэр, – сказал мистер Гисборн, продвигаясь к двери.

Мистер Дрелинкорт снял свою шляпу, положил трость и выдвинул стул из-за стола.

Эрл терпеливо его разглядывал.

– Ну так что там на этот раз, Кросби? – поинтересовался он.

– Я пришел, – сказал мистер Дрелинкорт, – чтобы поговорить с тобой об этой помолвке.

– Ничего необычного в этом нет, – заметил Рул, поднося ко рту кусок холодного ростбифа.

– Нет, конечно! – сказал Кросби с негодованием. – Надо полагать, это правда?

– О, вполне, – сказал его светлость. – Можешь меня поздравить, мой дорогой Кросби.

– А, ну да, конечно! Безусловно, я желаю тебе большого счастья, – сказал Кросби смущенно. – Но ты ни слова не сказал мне. Меня это буквально застигло врасплох. Я считаю это весьма странным, кузен, учитывая независимую природу наших отношений.

– Какую? – Милорд, казалось, был озадачен.

– Ну, Рул, ты что, не понимаешь? Как твой наследник, я мог бы высказать претензии относительно твоих намерений.

– Прими мои извинения, – сказал его светлость. – Ты уверен, что не будешь завтракать, Кросби? Что-то ты, друг мой, неважно выглядишь. Я настоятельно рекомендую тебе другой цвет пудры для волос, а не этот голубой, который ты облюбовал. Это отражается на твоей внешности…

– Если я и кажусь бледным, кузен, то в этом следует винить необычное сообщение в сегодняшнем номере «Газетт». Оно привело меня в шоковое, – не стану отрицать, – просто в шоковое состояние.

– Но, Кросби, – жалобно протянул его светлость, – ты и впрямь уверен, что переживешь меня?

– По естественному ходу вещей я мог бы этого ожидать, – ответил мистер Дрелинкорт, слишком погруженный в свои переживания. – Я могу дать тебе от силы еще десять лет.

Рул покачал головой.

– Не думаю, что тебе следует на это рассчитывать, – сказал он. – Мои предки были здоровыми людьми, знаешь ли.

– Чистейшая правда, – согласился мистер Дрелинкорт. – Это просто счастье для всех твоих родственников.

– Я знаю, – мрачно ответствовал его светлость.

– Умоляю, не пойми меня неправильно! – взмолился его кузен. – Ты не должен думать, что передача имущества по наследству может вызвать во мне чувство тяжелой утраты, но допускаешь же ты, что я могу думать о будущем?

– Отдаленном будущем!

– Мы все надеемся на то, что оно будет отдаленным, – сказал Кросби, – но не стоит ошибаться насчет того, насколько человеческая жизнь непредсказуема. Вспомни о юном Фриттенгеме, погибшем в самом расцвете молодости в результате того, что перевернулась его карета! Сломал, знаешь ли, себе шею – и все из-за какого-то пари.

Эрл положил нож и вилку и насмешливо посмотрел на своего родственника.

– Подумать только! – сказал он. – Я уже вижу, как ты добираешься до моих башмаков – между прочим, кузен, ты великолепно разбираешься в этих вопросах, умоляю, скажи, как они тебе? – Он вытянул одну ногу, чтобы мистер Дрелинкорт мог ее разглядеть.

Мистер Дрелинкорт безошибочно определил:

– От Жубера. Мне самому такие не нравятся.

– Очень жаль, что тебе не нравится, – сказал его светлость, – поскольку я чувствую, что в любой момент ты можешь быть призван надеть их вместо меня.

– О, едва ли так, Рул! Едва ли! – запротестовал мистер Дрелинкорт.

– Но посмотри, Кросби, насколько хрупка жизнь человеческая! Ты же сам об этом говорил минуту назад. Я в любой момент могу быть выброшен из экипажа.

– Я ничего подобного не имел в виду…

– Или, – печально продолжал Рул, – могу стать жертвой одного из головорезов, которыми, как говорят, кишит этот город.

– Конечно, – несколько скованно сказал мистер Дрелинкорт. – Но не думаю…

– Разбойников с большой дороги – тоже, – настойчиво продолжал его светлость. – Вспомни беднягу Лейтона с пулей в плече на Ханслоу-Хит, ведь еще и месяца не прошло. На его месте мог быть я, Кросби. Просто удивительно, как это я все еще живу на белом свете!

Мистер Дрелинкорт поднялся, не в силах больше сдерживать раздражение.

– Я вижу, ты собираешься превратить все это в шутку. Боже мой, да не желаю я твоей смерти! Но это неожиданное решение жениться, когда все уже саму мысль об этом оставили, меня поражает, клянусь душой! Она ведь весьма юная особа, как я понял.

– Дорогой мой Кросби, почему бы не сказать просто «юная особа»? Мне кажется, я даже уверен, что ты знаешь ее возраст! Мистер Дрелинкорт взял понюшку табаку.

– Я едва этому верю, кузен, сознаюсь тебе. Школьница, а тебе уже далеко за тридцать! Хорошо бы ты не дожил до момента, когда придется об этом сожалеть.

– Ты уверен, – сказал его светлость, – что не желаешь отведать этого мяса?

Дрожь негодования пробежала по телу его кузена.

– Я никогда не, ем мяса в столь ранний час! – возбужденно произнес мистер Дрелинкорт. – Это одна из самых ненавистных мне вещей. Ты, конечно, должен знать, что люди будут смеяться по поводу этой странной женитьбы. Семнадцать – и тридцать пять! Честью клянусь, я бы не стал выставлять себя в таком свете! – Он злобно захихикал. – Ведь всем хорошо известно бедственное положение Уинвудов. И роль юной леди Уинвуд тоже достаточно ясна. Уж она-то не прогадала!

Эрл откинулся на спинку стула.

– Кросби, – нежно произнес он, – если еще когда-нибудь ты повторишь то, что сказал сейчас, боюсь, что ты наверняка меня опередишь.

Восстановилась неловкая тишина. Мистер Дрелинкорт посмотрел на своего кузена сверху вниз и увидел, что скучающие глаза под тяжелыми веками совершенно перестали улыбаться. Теперь в них появился какой-то неприятный блеск. Мистер Дрелинкорт прокашлялся и сказал срывающимся голосом:

– Мой дорогой Маркус!.. Уверяю тебя, я ничего такого не имел в виду!

– Ты должен извинить меня, – сказал его светлость.

– О, конечно! – ответил мистер Дрелинкорт. – Считай, что все забыто, кузен, ты меня неверно понял, совсем неверно, знаешь ли.

Эрл еще с минуту продолжал его разглядывать, затем угрюмость исчезла с его лица, и он неожиданно рассмеялся.

Мистер Дрелинкорт подобрал шляпу и трость и уже собрался уходить, как вдруг дверь рывком открылась и в комнату вошла дама. Она была среднего роста, одета в батистовый наряд цвета незрелого яблока, в белую подоску, на ней была очень красивая соломенная шляпка с лентами, завязанными поверх головы. Через плечо свисал легкий шарф, а довершал ее туалет зонтик с длинной ручкой.

Это была чрезвычайно представительная женщина, с очень выразительным и цепким взглядом. Она тепло улыбалась, но как поразительно она была похожа на эрла! На пороге она задержалась, кинув беглый взгляд на мистера Дрелинкорта.

– О, Кросби! – воскликнула она с нескрываемой досадой. Рул встал и взял ее руку.

– Дорогая моя Луиза, ты тоже пришла позавтракать? – поинтересовался он.

Она поцеловала его в щеку, ибо была его сестрой, и весело ответила:

– Я позавтракала два часа назад, но ты можешь угостить меня чашечкой кофе. Я вижу, ты уже уходишь, Кросби. Ну, не буду тебя задерживать. О Боже, почему ты всегда в такой странной одежде, горе ты мое? А этот нелепый парик и вовсе тебе не идет, поверь мне на слово!

Мистер Дрелинкорт, чувствуя, что не в силах поддерживать на равных спор со своей кузиной, откланялся. Едва он удалился, как леди Луиза Квейн бросила перед Рулом номер «Газетт».

– Нет нужды спрашивать, зачем приходил сюда этот чудаковатый лягушонок, – заметила она. – Но, дорогой мой Маркус, это слишком вызывающе! Это какая-то нелепая ошибка! Ты это видел?

Рул начал наливать кофе в чашку.

– Дорогая Луиза, ты хотя бы осознаешь, что еще нет и одиннадцати часов, а у меня уже побывал Кросби? У меня не было времени читать.

Она взяла чашку, заметив при этом, что не понимает, как он может пить эль за завтраком.

– Придется поместить второе объявление, – сообщила она ему. – Не могу понять, как это они так ошиблись! Дорогой, они перепутали имена сестер. Вот, взгляни! Можешь сам прочитать: «Почтенная Горация Уинвуд, младшая дочь…» Как они ухитрились вместо «Элизабет» напечатать «Горация»?

– Видишь ли, – сказал Рул, – объявление в «Газетт» послал Арнольд.

– Ну и ну, никогда бы не поверила, что мистер Гисборн настолько глуп! – объявила ее светлость.

– Но, быть может, мне следует объяснить тебе, моя дорогая Луиза, что он сделал это с моего позволения, – сказал Рул.

Леди Луиза, рассматривавшая объявление со смешанным чувством негодования и веселого недоумения, выронила газету и, повернувшись на стуле, уставилась на брата.

– Лорд Рул, что все это означает? – потребовала она ответа. – Ты ведь не собираешься жениться на Горации Уинвуд?

– Да нет, как раз собираюсь, – спокойно сказал его светлость.

– Рул, ты что, с ума сошел? Ты же сам говорил мне, что сделал предложение Элизабет!

– Ах, это все моя непростительная забывчивость на имена! – быстро произнес его светлость. Леди Луиза стукнула рукой по столу.

– Чушь! – воскликнула она. – Твоя память столь же ясна, как и моя!

– Моя дорогая, я бы так не сказал, – проговорил эрл. – Иногда у тебя слишком хорошая память.

– О! – воскликнула леди, критически глядя на него. – Так лучше чистосердечно сознайся. Ты на самом деле собираешься жениться на этой девочке?

– Ну, во всяком случае она хочет выйти замуж за меня, – сказал его светлость.

– Что? – От изумления леди Луиза открыла рот.

– Видишь ли, – пояснил Рул, снова опускаясь на стул, – хотя это должна была быть Шарлот, но она и в мыслях не держит идти на такую жертву, даже ради блага Элизабет.

– Либо ты выжил из ума, либо я! – заявила леди Луиза. – Не знаю, о чем ты говоришь и как ты намереваешься жениться на Горации, которой место в школьном классе! Я никогда не представляла се на месте божественно прекрасной Элизабет…

– Но я собираюсь свыкнуться с бровями, – прервал се Рул. – И к тому же у нее есть нос.

– Рул, – сказала ее светлость с устрашающим спокойствием, – не доводи меня до бешенства! Где ты видел этого ребенка? Он посмотрел на нес с легкой улыбкой.

– Если бы я сказал тебе, Луиза, ты бы, наверное, не захотела мне верить.

Она взглянула на него.

– Когда у тебя возникла мысль жениться на ней? – спросила она.

– О, это не моя мысль, – ответил эрл. – Это вовсе не моя мысль.

– Чья же тогда?

– Дорогая моя, это мысль Горации, я уже тебе объяснил.

– Ты говоришь, Маркус, девочка просила тебя жениться на ней? – с недоверчивым сарказмом спросила леди Луиза.

– Вместо Элизабет, – подтвердил его светлость. – Понимаешь, Элизабет выходит замуж за мистера Эрона.

– Кто такой этот мистер Эрон? – закричала леди Луиза. – Я никогда еще не слышала подобной чепухи! Сознайся, ты хочешь меня обмануть.

– Вовсе нет, Луиза. Ты совсем не вникаешь в положение вещей. Одна из них должна выйти замуж за меня.

– В это я верю, – сказала она сухо. – Но вся эта бессмыслица с Горацией? Где здесь правда?

– Правда то, что Горация предложила себя вместо своей сестры. Но это только для твоих ушей и строго между нами.

Леди Луиза не имела привычки предаваться бесплодным эмоциям.

– Маркус, эта девчонка – распутница?

– Нет, – ответил он. – Нет, Луиза. Но я не совсем уверен, что она не героиня.

– И она желает выйти за тебя замуж? Глаза эрла засияли.

– Я, знаешь ли, достаточно стар, хотя, глядя на меня, этого не скажешь Но она уверяет, что хотела бы выйти за меня. Если мне не изменяет память, она предрекла, что мы с ней отлично поладим.

Леди Луиза, пристально глядя на него, резко сказала:

– Рул, это союз по любви?

От удивления его брови поползли вверх, он как будто забавлялся.

– Моя дорогая Луиза! В мои-то годы?

– Тогда женись на красавице, – сказала она. – Та лучше поймет.

– Ты ошибаешься, моя дорогая. Горация все отлично понимает.

– Это безрассудство, Маркус. – Она поднялась и поправила свой шарф. – Я сама повидаюсь с ней.

– Ступай, – от всего сердца сказал он. – Я думаю, тебе она покажется восхитительной.

– Если ты ее таковой находишь, – сказала она, и при этом выражение ее глаз смягчилось, – я ее полюблю, даже если у нее косоглазие.

– О нет, не косоглазие, – возразил его светлость. – Она всего лишь заикается.