69

Элендра приводила в порядок оружие, когда дверь ее дома распахнулась. Удивление, радость и смущение поочередно сменяли друг друга на лице лиринской воительницы при виде Рапсодии, вешающей плащ и оружие на стену. Элендра вскочила и обняла свою королеву. Несказанное облегчение наполнило ее душу, позволив вздохнуть свободно впервые за последние несколько недель.

— Благодарение звездам, — пробормотала она, пряча лицо в золотых волосах Рапсодии и прижимая ее к себе еще крепче. — С тобой все в порядке. Благодарение звездам.

— Я обращаюсь к ним дважды в день, как обычно, — ответила Рапсодия, не отстраняясь от своей наставницы. — Ф’дор мертв.

— Я знаю. — Элендра подвела гостью к камину и усадила в ее любимое плетеное кресло-качалку. — Новость распространилась быстро. Риал прибыл вчера из Роланда, побывав по пути в Бетани. Однако он ничего о тебе не слышал.

Рапсодия кивнула, принимая из рук Элендры чашку.

— Хорошо. Мы старались сохранять анонимность. Что говорят?

— Ланакан Орландо молился в Райлс Седелиане, базилике Бет-Корбэра, когда в колокол ударила молния. Бедняга, он мгновенно сгорел вместе со святилищем своего храма.

На лице королевы промелькнула ироническая улыбка.

— Как удачно, что колокольня не пострадала, верно?

Элендра рассмеялась.

— Пожалуй. Ну а что же произошло на самом деле?

Рапсодия подробно рассказала о схватке с демоном, Элендра внимательно выслушала ее, кивая или морщась. Когда Рапсодия смолкла, Элендра поставила чашку на стол и обхватила руками колени.

— Я рада тебя видеть, но почему ты пришла сюда, а не вернулась в Элизиум?

Рапсодия внутренне содрогнулась.

— Зачем мне туда возвращаться?

Элизиум полон горьких воспоминаний.

— Ну, — смутилась Элендра, — одно из них ждет тебя там в страхе и отчаянии. — Рапсодия удивленно посмотрела на нее, и Элендра вздохнула: — Я о Гвидионе.

— Эши в Элизиуме? Откуда ты знаешь?

— Я недавно его видела, в ту самую ночь, когда ты сражалась с демоном.

— И что он делает в Элизиуме?

— Полагаю, сейчас он охвачен паникой. — Элендра поворошила угли в камине. — Он ждет тебя, чтобы убедиться, что ты жива и у тебя все в порядке.

— Сомневаюсь, что он все еще охвачен паникой, — возразила Рапсодия, сделав глоток дол моула из чашки. — Я попросила Акмеда приглядеть за Элизиумом и привести в порядок сад. Он расскажет Эши о нашей победе.

— Мне кажется, Гвидион предпочел бы услышать это от тебя, — заметила Элендра. — Тебе следует с ним поговорить.

Рапсодия поперхнулась и раскашлялась.

— Ну уж нет, Элендра, только этого мне сейчас не хватает. Я сказала Эши, что мы увидимся на Совете намерьенов. Кстати, именно поэтому я и вернулась в Тириан.

— Совет намерьенов?

— Да. Время пришло. Я здесь для того, чтобы все подготовить, затем я надолго покину Тириан. Если я правильно поняла старые манускрипты, найденные у Гвиллиама, в них говорится, что человек, созвавший Совет, должен оставаться в этих землях до тех пор, пока не прибудут все его участники, иначе намерьены не захотят собраться вместе.

— Да, все именно так.

— На это может уйти несколько месяцев, поэтому мне необходимо привести в порядок здешние дела. Если тебе удобно, я бы хотела встретиться с тобой и Риалом сегодня.

— Как пожелаешь. Значит, ты собираешься созвать намерьенов?

— Ну, я хочу попытаться, — ответила Рапсодия, отставив в сторону пустую чашку. Она покачала головой, когда Элендра кивнула в сторону кувшина. — Нет, благодарю. Теперь я спокойна.

Она заметила, что Элендра изучает ее лицо. Быстро поднявшись, Рапсодия отвернулась, подошла к окну и выглянула наружу — чувствовалось приближение весны.

Но она опоздала. Элендра успела увидеть все, что хотела. Она решила действовать осторожно.

— Сначала тебе следует отправиться в Элизиум, дорогая. Повидайся с Гвидионом. Пусть он успокоится.

Из груди королевы вырвался злой смех.

— Нет. Ему хватит того, что скажет Акмед. Эши перестал быть частью моей жизни. Откровенно говоря, сейчас меня гораздо больше заботят другие вещи. К тому же я считаю, что он поступает ужасно, оставляя молодую жену в одиночестве.

Элендра закашлялась.

— Полагаю, он целиком и полностью согласится с твоими словами, — заметила она. — Но тебе необходимо его повидать — он хочет вернуть твои воспоминания.

Рапсодия посмотрела на нее с некоторым удивлением.

— Он тебе рассказал?

— Да. Не сердись на него, Рапсодия, он был очень расстроен во время нашей последней встречи.

Рапсодия вновь отвернулась к окну.

— Я не хочу возвращать эти воспоминания, Элендра. Он рассказал мне о некоторых из них, когда мы виделись с ним в последний раз, и мне кажется, я не переживу новой лжи и обмана. Ты знаешь, что Ллаурон жив?

— Да, от Гвидиона. Должна признаться, я не слишком удивилась.

— А вот я, уж поверь мне, была поражена. Неужели ты не понимаешь, что я чувствовала, — я, женщина, охранявшая Патриарха, — призывая звездный огонь зажечь погребальный костер для Главного жреца филидов, религиозного ордена народа Тириана, с которым меня столько связывает? А потом выясняется, что я сожгла его заживо! Эти двое, отец и сын, ради которых я не раз шла на огромные жертвы, неслыханным образом использовали меня ради достижения собственных целей! — Рапсодия повернулась к своей наставнице, и сердце Элендры похолодело: она увидела глаза королевы, горевшие зеленым огнем. По щеке Рапсодии скатилась одинокая слеза. — Элендра, ты не представляешь, чего мне стоила охота за демоном.

Элендра встала.

— Мне кажется, я знаю.

— Нет, не знаешь, — резко возразила Рапсодия.

Она ухватилась за подоконник, стараясь сохранить самообладание, — слишком многое еще предстояло сделать. Элендра подошла к ней сзади и обняла за плечи.

— Я знаю, что такое потерять любимого человека в схватке с ф’дором, Рапсодия. Я знаю, как тебе не хватает Джо, но Гвидион уцелел. Ты должна разрешить ему вернуть твои воспоминания, даже если они кажутся тебе болезненными, без них ты никогда не будешь цельной.

Рапсодия резко стряхнула с плеч руки Элендры и повернулась к ней. Выражение ее глаз заставило лиринскую воительницу содрогнуться.

— Я и так никогда не буду цельной, Элендра. Сейчас я не могу встретиться с Эши. Пожалуйста, прекрати. Я обещала ему, что мы увидимся только на Совете намерьенов, и не собираюсь нарушать свое слово. А теперь оставь меня в покое. — Она решительно направилась к двери. — Могу я рассчитывать на встречу с тобой и Риалом сегодня?

— Скажи мне, — тихо попросила Элендра. — Скажи, Рапсодия.

Рапсодия поняла, что увиливать бесполезно.

— Я не могу.

— Не можешь или боишься?

— И то и другое.

Элендра молча протянула к ней руки. Рапсодия несколько мгновений постояла у двери, положив ладонь на щеколду, но потом покачала головой.

— Не стоит, Элендра. Если ты начнешь меня утешать, я не справлюсь. А я должна довести все до конца.

— Тогда… — Элендра вернулась к огню, села в кресло-качалку и указала на маленький деревянный стул у окна. — Тогда расскажи мне, расскажи так, как если бы вернулась из разведки. Или представь себе, что мы планируем весенние празднества или обсуждаем будущее детей.

Королева побледнела.

— Сядь, Рапсодия. — В голосе Элендры появилась твердость.

Рапсодия молча повиновалась. Элендра терпеливо ждала, не нарушая наступившей тишины.

Наконец Рапсодия посмотрела на свои колени и сжала пальцы так, что костяшки побелели.

— Возможно, я беременна, — глухо проговорила она.

Элендра тихонько выдохнула и постаралась скрыть улыбку, зная, какую радость эта новость доставит Гвидиону и как будет счастлива Рапсодия, когда узнает всю правду. Оставалось лишь исправить ошибку и объяснить Рапсодии, что женой Гвидиона является она сама.

— Тебе нужно ему рассказать, дорогая, — благоразумно заметила Элендра. — Он имеет право знать.

— Это не он.

Элендру словно поразила молния, но ни один мускул ее тренированного тела даже не дрогнул.

— В самом деле? И кто же отец?

Рапсодия подняла потухший взгляд и посмотрела в глаза Элендры.

— Ф’дор.

Теперь дрожь охватила Элендру.

— Мне очень жаль, дорогая, но ты сама хотела знать.

Элендра встала и принялась ходить взад и вперед по комнате, каждый раз поворачиваясь так, чтобы Рапсодия не видела ее лица. Когда ей удалось овладеть собой, она подошла к королеве, опустилась рядом с ней на колени и взяла за руки.

— Объясни мне, что произошло?

Рапсодия отвернулась.

— Я и сама не очень понимаю. Демон каким-то образом говорил со мной, но Акмед и Грунтор ничего не слышали. Он заявил, что Ракшас занял место Эши и сумел… сумел оставить во мне свое семя. Демон назвал точное место и время, когда это произошло. Он знал вещи, которых никто не знал, Элендра, а потом он произнес слово, заставившее семя начать расти, и я это почувствовала. Ф’дор сказал, что семя слишком долго питалось его кровью и теперь стало полностью демоническим, а не человеческим, как в других случаях.

— И ты ему поверила?

— Нет, не совсем, — тихо ответила Рапсодия. — Но ведь он знал о вещах, о которых трудно догадаться.

— Трудно, но все-таки возможно?

— Да, пожалуй. Однако с тех самых пор я ощущаю тошноту и боль.

— Причиной тому могут быть нервы, или страх, или и то и другое. Я знаю, мне доводилось попадать в похожее положение.

Рапсодия с трудом сохраняла спокойствие.

— Да, Элендра, возможно, ты права. Но нельзя исключать варианта, что я стала средством, при помощи которого ф’дор собирается вернуться в наш мир. — Она встала, подошла к стене и сняла плащ.

Элендра не могла смотреть ей в глаза.

— Неужели такое возможно? Демоны славятся умением лгать. Ф’дор способен из маленького зернышка правды выстроить целую башню лжи, сыграть на твоих тайных страхах. Быть может, он сумел убедить тебя вопреки очевидному?

Рапсодия пристегнула меч, вернулась к оставшейся стоять на коленях Элендре и коснулась щеки воительницы. Элендре пришлось поднять голову и посмотреть королеве в глаза. И ей стало еще страшнее от того, что она в них увидела.

— Я знаю, ты не хочешь в это верить, но такой вариант вполне возможен, — тихо промолвила Рапсодия. — Более того, чем больше я размышляю, тем более убедительными мне кажутся его слова. Но это не имеет значения, Элендра. Сейчас мне нельзя знать ответ: если ф’дор сказал правду, то я не справлюсь с тем, что мне предстоит. Пожалуйста, помоги мне, как помогала всегда. Мне необходимо пережить Совет и завершить объединение намерьенов. Кроме того, я должна убедиться, что Тириан в надежных руках, и здесь мне потребуется твоя помощь. После того как все проблемы будут решены, я узнаю правду. Однако уже сейчас я могу заверить тебя, Элендра: если это правда и в моем теле зреет ребенок демона, он не появится на свет. Я умру. Я уже обо всем договорилась. Позднее мы встретимся с Риалом. Спасибо за дол моул! — Она поцеловала Элендру и подошла к двери.

— Рапсодия?

Она обернулась и увидела, что воительница смотрит в окно.

— Да?

Элендра неотрывно смотрела в даль.

— Я люблю тебя так, словно ты моя дочь. Ты не представляешь себе, как бы я хотела, чтобы ты ею была. Будь осторожна.

Рапсодия еще несколько мгновений постояла на пороге, а потом тихо закрыла за собой дверь.

70

Убедившись, что Тириан находится в надежных руках, Рапсодия двинулась на северо-восток, к землям болгов. Началась долгожданная оттепель, из-под снега появились первые стебельки травы. На деревьях пробивались крошечные нетерпеливые почки, предвестники будущих листьев, повсюду зацвели ранние подснежники.

Рапсодия печально наблюдала за пробуждающейся природой. Она старалась отмечать все эти признаки весны, понимая, что, возможно, это последняя весна в ее жизни. И она не испытывала прежней радости.

Живот у нее оставался плоским, но с каждым днем он болел все сильнее. Рапсодия потеряла аппетит, а то, что ей удавалось съесть, задерживалось в желудке ненадолго. Кроме того, ночные кошмары становились все страшнее: Благословенный смеялся, а Ракшас вновь и вновь занимался с ней любовью, разговаривая голосом Эши, а потом демон проникал в ее тело, чтобы дождаться противоестественного рождения. Даже другие сны, в которых они с Эши нежно любили друг друга, всегда заканчивались появлением ф’дора.

Как Рапсодия ни пыталась, ей не удавалось избавиться от мучительных кошмаров. В результате она старалась спать как можно меньше. От недостатка сна она ужасно выглядела, ей стало трудно говорить и не всегда получалось сформулировать даже самую простую мысль. Риал боялся отпускать ее одну в таком состоянии, и Элендра вызвалась ее сопровождать, но Рапсодия наотрез отказалась, заявив, что очень скоро получит прекрасную возможность выспаться.

Перед уходом она попрощалась со всеми обитателями Тириана, которых любила: с Сильвией, слугами, Риалом, жителями города Тириана, солдатами и лиринскими детьми, а также со своими внуками. Но самым теплым получилось прощание с Элендрой. Наставница воздержалась от советов, они болтали о всяких пустяках и смотрели на танцующее пламя, а над головами у них мерцали звезды. Воительница держала Рапсодию за руку, а та пела вечернюю молитву, пока голос не перестал ей повиноваться. В ночь перед уходом Рапсодия распахнула дверь своих покоев в Ньюид-Дда и обнаружила на пороге Элендру со свертком в руках. Она быстро вложила его в руки Рапсодии, но войти отказалась.

— Я хочу, чтобы ты взяла это с собой, дорогая, — сказала она в ответ на вопросительный взгляд Рапсодии. — Это первый подарок Пендариса, и в нем больше любви, чем ты можешь себе представить. Надеюсь, тебе он принесет такое же утешение, как и мне. Встретимся на Совете.

Рапсодия попыталась протестовать, но Элендра повернулась и решительно зашагала прочь.

Рапсодия вышла на балкон своей комнаты и посмотрела вслед уходящей воительнице, широкие плечи которой опустились, словно она сгибалась под чудовищной тяжестью. Певица вернулась в комнату и открыла сверток. Внутри оказалось красное шелковое платье с вышитым изображением дракона, которое Элендра давала ей надеть, когда Рапсодия провела первую ночь в ее доме. Сердце Рапсодии сжалось: рисунок напомнил ей об Эши. Она торопливо сложила платье и спрятала в седельную сумку.

За несколько дней до отъезда Рапсодию навестил Анборн и снабдил ее множеством полезных сведений о различных Домах намерьенов и их главах, а также об их многовековой вражде. Как всегда, Рапсодии было очень легко с ним разговаривать. Перед уходом он обнял ее и нежно поцеловал, а потом слегка отстранился и с улыбкой спросил:

— Полагаю, ты не собираешься ложиться со мной в постель до свадьбы?

— Конечно нет, — беззаботно ответила она. — Так будет благороднее с моей стороны. Иначе ты подумаешь, будто я пользуюсь своими чарами, чтобы затащить тебя сначала к алтарю, а потом на трон. Я знаю, что ты бы этого не пережил.

Его смех еще долго звучал у нее в ушах после того, как он ушел.

Сейчас, когда Рапсодия ехала через поля Авондерра и восточного Наварна, она старалась выбросить из головы мысли о людях, к которым хорошо относилась. Ф’дор был мертв, но ей было невыносимо страшно.

Наконец после трудного путешествия, занявшего неделю, перед самым закатом она оказалась в уединенной лощине, где побывала год назад, и медленно двинулась вдоль берега удивительно красивого озера к пещере, расположившейся прямо посреди склона холма. Когда Рапсодия увидела увитый вечнозелеными растениями вход, ветер усилился, его ласковые руки любовно гладили ее волосы.

— Ты хочешь меня видеть? — прошептала Рапсодия.

— Я всегда хочу видеть моего друга, — долетел до нее удивительный голос, неистовый и нежный. — Заходи, Прелестница.

— Кажется, я беременна, и, возможно, это отродье демона, — едва слышно прошептала Рапсодия — никто, кроме дракона, не мог бы ее услышать.

От этих слов, которые до этого она лишь однажды произнесла вслух, ее голос пресекся, а глаза наполнились слезами.

— Не плачь, Прелестница, — ответил мелодичный голос. — Я люблю тебя.

Элендра вздрогнула, увидев лицо Эши, — он побывал во дворце, но его туда не впустили.

— Мне очень жаль, дорогой, — мягко проговорила она, пошире открывая дверь своего домика и приглашая его войти. — Она ушла. Зайди, отдохни немного.

Эши отвернулся.

— Нет, спасибо, Элендра, я должен ее найти. Пожалуйста, скажи мне, куда она пошла, я последую за ней.

— Зайди в дом, — твердо велела Элендра — так она говорила с Рапсодией, когда заставила ее открыть свою тайну. — На огне стоит дол моул, Рапсодия любит его с самого детства. Возможно, он смягчит немного и твое горе.

Эши вздохнул, неохотно опустил капюшон плаща и вошел в дом. Он сел в кресло-качалку перед камином, и Элендра протянула ему чашку с горячим напитком.

— Отправляйся на побережье, Гвидион, — сказала она. — Представители Второго флота скоро будут там, повинуясь зову рога Совета. Как глава Дома Новой Земли ты должен приветствовать их и отвести на Совет.

Голубые глаза Эши широко раскрылись.

— Она созывает Совет?

— Да, — кивнула Элендра, не спуская глаз с его лица. — Тебя это тревожит?

Он сделал несколько больших глотков, наслаждаясь вкусом напитка.

— Не слишком.

— Почему?

Эши посмотрел в огонь — он горел спокойно, совсем не так, как в присутствии Рапсодии.

— Я полагаю, Совет многое изменит в ее жизни, да и в жизни многих других. Больше всего на свете Рапсодия мечтает поселиться в лесной хижине и мирно там жить. Будь это в моих силах, я бы сделал все, чтобы так и было. Но после Совета это будет невозможно. Как только намерьены увидят Рапсодию, они сразу же полюбят ее и никогда не оставят в покое. Я не собираюсь делить Рапсодию с ними, Элендра, они заслужили ее не больше, чем я. Насколько я понимаю, я окажусь последним из тех, кто может рассчитывать на ее внимание и любовь.

Элендра сочувственно кивнула:

— Тебе сейчас трудно.

— Трудно? — Он хрипло рассмеялся. — Боюсь, мое состояние невозможно описать словами. Быть мужем такой женщины, как Рапсодия, и знать, что она даже не подозревает об этом. Она ненавидит меня, Элендра! — В его голосе было больше страха, чем горечи.

— Нет, ты ошибаешься, Гвидион. Она тебя любит. Просто Рапсодия не все знает, к тому же за последнее время ей слишком много пришлось пережить.

Эши кивнул и сделал еще глоток из чашки, надеясь, что исчезнет комок в горле.

— Едва ли ситуация улучшится, когда ее начнут преследовать многочисленные идиоты, словно самцы весной.

— Безусловно, — со вздохом согласилась Элендра. — А тебе не кажется, что ты ведешь себя как один из них?

Эши со стуком поставил чашку на стол.

— Ты права. Я и сам знаю, что непроходимо глуп. Значит, она вернулась в Илорк. Проклятье, я только что его покинул. Ну, теперь постараюсь как можно быстрее туда вернуться.

— Гвидион, послушай меня, — сурово сказала Элендра. — Не ходи в Илорк, отправляйся на побережье. Рапсодия не хочет сейчас с тобой встречаться. Подожди до окончания Совета, после него многое прояснится, и ты сумеешь принять правильное решение.

Эши встал.

— Ты хочешь, чтобы я несколько месяцев ждал встречи с собственной женой? И не мог сказать, что люблю ее и никогда в жизни никого больше не любил? Элендра, похоже, ты не понимаешь. Я двадцать лет прятался от мира, ожидая, когда меня настигнет смерть и проклятье, мои страдания невозможно описать словами. Но я бы с радостью вернулся в то время — моя нынешняя боль не сравнится ни с чем. К тому моменту когда Рапсодия согласится увидеть меня, она выйдет замуж за Анборна либо за Акмеда — да не допустят этого боги, — или ее получит какой-нибудь другой претендент на ее руку…

— Сомневаюсь, — прервала его Элендра.

Он уже снимал плащ, висевший на стене у входа.

— Возможно, ты права, мне все равно. Я больше не в силах ждать. Я мог бы до самой смерти носить в себе эту тайну, если бы считал, что так Рапсодии будет лучше. Но ты только представь себе, что с ней произойдет, если она выйдет замуж во второй раз. Это ее убьет — повторится история с Ллауроном, только в худшем варианте.

Лиринская воительница вздохнула.

— Ты знаешь, как она ненавидит ложь, Гвидион. Я дам тебе еще один совет, и ты можешь поступить с ним, как пожелаешь: подожди немного. Что такое несколько месяцев для человека, который практически бессмертен?

— Слишком много, — ответил Эши, открывая дверь. — Спасибо, Элендра. Я передам Рапсодии, что ты ее любишь.

Он вежливо поклонился и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Элендра печально вздохнула.

— Боюсь, что ты не сумеешь рассказать ей даже о своей любви.

В тишине ее сна они встретились в туманном царстве, где исчезает реальность, — Рапсодия и могучая дракониха Элинсинос. Все звуки, все вибрации, сама жизнь замерла, остановленная волшебной силой великого дракона, повелителя стихий. Рапсодия едва видела Элинсинос среди струящихся белых облаков, радужный блеск огромных сверкающих глаз завораживал ее своей удивительной магией. Рапсодия вдруг поняла, что смотрит сквозь ставшие прозрачными веки, а ночные кошмары куда-то отступили. Она вновь оказалась в безопасном месте, созданном для нее драконихой. И тут Рапсодия рассказала Элинсинос о том, что ее тревожило.

«Что, если я потерплю неудачу?»

Удивительные многоцветные глаза дракона исчезли под покровом опустившихся век.

«Такое может случиться».

В сердце Рапсодии не возникло страха или паники; казалось, Элинсинос умудрилась изгнать все чувства из царства сна, оставив лишь слова, написанные на иллюзорных страницах и не находящие отклика в ее сердце.

«Я пережила гибель одного мира. И не хочу стать свидетелем гибели другого».

«Я знаю».

Сквозь дымку Рапсодия смотрела, как Элинсинос отодвигается и ее очертания становятся еще более расплывчатыми. Не открывая глаз, Рапсодия попыталась вглядеться в белые клубы тумана, но увидела лишь легкий абрис головы Элинсинос.

«Неудача приведет к концу Времени, — беззвучно прошептала она. — Я даже думать об этом не могу».

Взгляд далеких нежных глаз засиял сквозь туман.

«Ты находишься там, где начало Времен имеет свой конец. Как и конец Времен имеет здесь начало. Тут ничего нельзя изменить, но тебе по силам задержать его приближение».

«Почему? Почему я? Почему такое тяжкое бремя легло на мои плечи?»

Смутные очертания дракона исчезли, остался лишь шепот в тумане:

«Потому что ты не одна».

Ту ночь Рапсодия крепко проспала в объятиях Элинсинос. Много часов спустя она проснулась отдохнувшей, но тревога не исчезла. Огромная дракониха смотрела на нее с сочувствием.

— У тебя внутри растет нечто злое, Прелестница, — серьезно сказала Элинсинос, глядя своими радужными глазами в мокрое от слез лицо Рапсодии. — Вот здесь. — Она указала когтем на живот. — Оно представляется мне чуждым, неестественным, но больше я ничего не могу сказать.

— Я знаю. — Рапсодия кивнула и встала. — Мне пора уходить.

Элинсинос покачала головой, и тучи песка разлетелись по пещере, ослепив Рапсодию.

— Нет, останься со мной. То, что растет внутри тебя, не имеет значения. Я сделаю все, что необходимо.

Певица улыбнулась:

— Я знаю, знаю, что так и будет. Ты уже мне помогла, ведь я несколько недель не могла нормально выспаться. Спасибо тебе.

— Какое это, наверное, необычное ощущение: внутри твоего тела растет чужое существо, — задумчиво проговорила Элинсинос, вновь обнимая Рапсодию. — Когда я носила детей Меритина, мне было грустно. Тело, в котором я оказалась заточенной, было слишком маленьким, как твое, и ребенок шевелился, словно крот под землей, пытаясь выбраться наружу. Ужасные воспоминания. Я чувствовала себя одинокой и считала дни, жалея, что его нет рядом. Однако он так и не вернулся, Прелестница, так и не узнал о рождении нашей младшей дочери.

Рапсодия погладила чешуйчатую лапу.

— Тебе было очень плохо. Мне так жаль, Элинсинос. Я бы хотела провести те дни с тобой. У лиринов есть песня, которую они поют женщинам во время родов, чтобы облегчить их страдания.

Ее глаза затуманились воспоминаниями о рождении Арии. Потом она тряхнула головой, заставив себя избавиться от жутких образов. Какая ирония: ее судьба теперь неразрывно связана с этим ужасным событием.

— А кто будет петь для тебя, Прелестница?

Рапсодия проглотила слезы и попыталась высвободиться из объятий.

— Никто, — тихо ответила она, — никто не будет.

— Вот почему лучше связывать свою жизнь с драконом, — благоразумно заметила Элинсинос. — Тогда ты будешь откладывать яйца, как все нормальные существа. Конечно, когда они выходят наружу, немного больно, но процесс заканчивается довольно быстро. Рапсодия не выдержала и рассмеялась.

— Буду иметь в виду, — все еще смеясь, пообещала она. — На самом деле, если я переживу все это, то так и поступлю. Я выбрала дракона в качестве спутника жизни, и он согласился. — Перед глазами у нее возникло лицо Анборна.

Радужные глаза заискрились.

— Хорошо. Тогда у меня появится возможность поиграть с детьми, связанными со мной узами крови.

— Все может быть.

Рапсодия отвернулась. Она не стала рассказывать Элинсинос о своем договоре с Анборном.

Рапсодия провела в пещере у Элинсинос несколько дней, она замечательно выспалась и набралась сил. Рапсодия пела песни, которым научили ее морские лирины, и ее платье намокло от слез Элинсинос. Она показала драконихе свою корону, и та не могла отвести глаз от диадемы, пыталась даже поймать парящие над головой Рапсодии звезды, подобно ребенку, завороженному новой блестящей игрушкой.

Элинсинос понравилось то, что Рапсодия собиралась сказать на Совете намерьенов, и она долгими вечерами развлекала свою гостью историями о Первом флоте. Она гордилась достижениями намерьенов тех дней, хотя и продолжала горевать о гибели Меритина.

Рапсодия улыбалась, когда Элинсинос раз за разом повторяла один и тот же рассказ. Меритин и Элинсинос совсем недолго были вместе, а жизнь дракона продолжается многие столетия, поэтому историй о Меритине оказалось совсем немного, и каждую из них Элинсинос берегла, точно бесценное сокровище. Когда ее радужные глаза становились грустными, Рапсодия вспоминала циничные замечания Анборна, касающиеся его бабушки и деда. Очевидно, он совсем не знал Элинсинос. Как бы ни относилась дракониха ко всему остальному миру, ее любовь к пропавшему моряку не вызывала сомнений. Ее чувство было щемяще нежным и безграничным, и от этого у Рапсодии ныло сердце.

Пахнущее серой горячее дыхание дракона всколыхнуло воспоминания, и перед ее мысленным взором предстала другая ночь возле походного костра.

«Вот почему я говорю о том, что у тебя могут возникнуть проблемы, — сказал Эши, скрытый складками своего туманного плаща. — Если ты принадлежишь к более поздним поколениям намерьенов, то твоя жизнь будет очень долгой и ты обязательно столкнешься с тем, что пришлось испытать другим: у тебя на глазах все, кого ты любишь, состарятся и умрут, а от твоей жизни пройдет лишь маленькая часть. А если ты намерьенка Первого поколения, то будет еще хуже, потому что тебе суждена вечная жизнь, если только тебя не убьют. Представь себе, как ты теряешь близких людей, любовников, супруга, детей…»