Приблизившись к огню, Рапсодия закрыла глаза и прижала хиген к груди. Тоненькие струны стали такими горячими, что обжигали пальцы, и девушка перебирала их осторожно.
      Она знала только одну ноту, которая пела в ее душе. ЭЛА - шестая и последняя нота гаммы.
      "Каждый человек настроен на определенную музыкальную ноту" - так говорил ее наставник.
      В свое время Рапсодия испытала настоящее потрясение, обнаружив свою собственную. Она была шестым и последним ребенком в семье. Нота "эла" отлично ей подходила. Девушка пропела ее и тут же ощутила знакомый отклик. Подобрать мелодию, которая должна передать ее, Рапсодии, сущность, будет гораздо сложнее. А вот положить на музыку истинное имя совсем просто - и она решила начать именно с этого.
      От незамысловатого напева Рапсодия перешла к более сложному, и его мелодия зазвучала у нее в душе так чисто и прозрачно, что девушка почувствовала легкое покалывание на коже. Нота за нотой она создавала песню - сперва наигрывая на хигене, а затем присоединив к звучащим струнам и голос. А после, собрав все свое мужество, шагнула прямо в огонь.
      Когда она подошла к границе огненной стены, от ослепительного сияния снова заболели глаза, и их пришлось закрыть. Но Рапсодия упорно шла вперед, продолжая петь. Если ей суждено умереть, пусть смерть придет быстро и не причинит страданий, - вот и все, о чем она могла теперь умолять всех святых.
      Среди языков пламени разгуливал ветер, который разметал золотистые волосы Рапсодии, превратившиеся в сияющий факел. Ей стало трудно дышать, и, открыв глаза, Рапсодия обнаружила, что находится внутри огненной стены.
      Песнь пламени зазвучала громче, и девушка настроила на ее ритм свою собственную. Родилась поразительная по красоте гармоничная мелодия. Глаза тут же перестали болеть, и девушка вдруг обнаружила, что оказалась в прекрасном царстве сказочных цветов. Цветы окружали ее, они были повсюду, словно она лежала в мягкой траве на весеннем лугу. Рапсодию охватило чувство покоя и безопасности - огонь признал гостью и не собирался причинять ей вред.
      Ее глазам предстали восхитительные картины, словно бы созданные кистью талантливого художника, - ослепительные ярко-синие узоры расцветили алые стены, тут и там испещренные желтыми языками пламени. Рапсодия почувствовала, как из тела уходит боль, и мельком подумала, что стала жертвой огня. Но ощущение, которое она испытала, было сродни радостному ликованию, словно старый друг протянул ей руку помощи. Она запела громче, и единая песнь огня и ее имени превратились в победный, торжественный гимн.
      Дорога впереди стала видна четче, черные пятна появлялись лишь затем, чтобы мгновенно исчезнуть без следа. Рапсодия заставила себя успокоиться и двинуться дальше. Ей потребовались все силы, чтобы заставить себя шагнуть вперед, - она знала, что стоит ей поддаться красоте этого места, и она останется здесь навсегда, предавшись радостной песне огня.
      Неожиданно ласковое, умиротворяющее тепло исчезло - словно сердитая океанская волна ударила ей в лицо. Рапсодия открыла глаза и с удивлением обнаружила впереди непроглядный мрак, хотя краем глаза она продолжала видеть мерцающую стену пламени. Она стояла в темном туннеле, похожем на тот, который покинула несколько мгновений назад. Несмотря на то что огонь все еще обнимал ее, она задрожала от холода.
      Рапсодия поняла, что ей удалось пройти сквозь огненную стену.
      Она быстро развернулась и, не переставая петь, помчалась назад.
      По другую сторону огненной стены ее ждал Грунтор, отчаянно вглядывающийся в слепящее пламя. Его серо-зеленая шкура покрылась потом от едва сдерживаемого беспокойства. Ожидание казалось бесконечным. Наконец он прищурился:
      - Ой ее видит!
      Акмед кивнул - он заметил длинную тень Рапсодии на мгновение раньше своего приятеля. Их спутница то появлялась, то вновь исчезала в сверкающих оранжевых языках.
      Но женщина, которая вышла к ним и помахала рукой, лишь отдаленно напоминала Рапсодию. Ее волосы, прежде цвета бледного золота, теперь приобрели теплый медовый оттенок. Она остановилась на границе огненной стены.
      - Идите сюда, - позвала она болгов, и ее голос чудом не утонул в реве бушующего пламени. - Я не знаю, как долго будет открыт проход.
      Прикрывая глаза от жалящего жара, болги бросились к ней. Рапсодия подняла руку, чтобы их остановить, но опоздала. Капюшон Акмеда вспыхнул, и Певица в ужасе наблюдала за тем, как Грунтор толкнул его на пол и принялся гасить огонь.
      Рапсодия знала имя Акмеда, поскольку сама его придумала. Она начала тихонько напевать его, повторяя снова и снова. Грунтор помог своему потрясенному командиру подняться на ноги и подвел его к стене пламени. Рапсодия жестом показала сержанту, что он должен остановиться, и взяла дракианина за руку. У того в глазах появилось осмысленное выражение, когда он услышал песнь своего имени. По-видимому, она подарила ему такое же ощущение радости, которое пережила сама Рапсодия.
      Когда девушка убедилась в том, что Акмед может самостоятельно стоять, она заиграла тот же мотив на хигене, сплетая новую песнь, основанную на мелодии его имени.
      - Ты чувствуешь, как музыка касается твоей кожи?
      - Нет.
      Сгоревший капюшон упал на землю, и Рапсодия увидела страшный ожог на лбу и глазах дракианина. Акмед ослеп.
      Рана выглядела ужасно, и Рапсодия почувствовала на своем лице слезы.
      - Расскажи мне что-нибудь о себе, чтобы моя песня лучше отразила твою сущность, - попросила она и прибавила ноты, которые означали "фирболг" и "дракианин". - Может быть, мне следует вернуть тебе твое прежнее имя Брат?
      Акмед быстро покачал головой, и яркое сияние огня заиграло у него на лице.
      - Каким ребенком ты был в семье?
      - Первым, - с трудом проговорил он.
      Рапсодия кивнула и вплела в мелодию новую ноту. По выражению, появившемуся на лице Акмеда, она поняла, что песня придает ему дополнительные силы.
      - Еще что-нибудь, Акмед... например, какая у тебя профессия?
      Акмеда начало трясти, он страдал от невыносимой боли, причиненной ожогами.
      - Наемный убийца, - прошептал он.
      Рапсодия прикрыла глаза. "Конечно же", - подумала она. И пропела еще одну ноту.
      Обожженные глаза Акмеда широко раскрылись, и он едва заметно кивнул, почувствовав, как песня окутывает его, словно теплым одеялом. В следующее мгновение Рапсодия вспомнила, что на пересечении нескольких дорог, сходящихся у Корня, Акмед спокойно выбрал ту единственную, нужную. Он ни секунды не колебался, как будто знал, что не может допустить ошибку.
      А однажды Грунтор потихоньку сообщил Рапсодии, что дракианин следует за биением сердца Земли, чувствует ее пульс и определяет верный путь не менее уверенно, чем отыскивал свою жертву в верхнем мире.
      НАДЕЖНЫЙ СЛЕДОПЫТ, КОТОРЫЙ НИКОГДА НЕ ОШИБАЕТСЯ...
      Все тело Акмеда засветилось отраженным светом полыхающего пламени, и Рапсодия, быстро схватив его за руку, потянула за собой. Она провела его на другую сторону, ни на мгновение не прерывая песни, в которую вложила все свое искусство. Оставив Акмеда в тоннеле за стеной огня, она бросилась за Грунтором.
      Когда Рапсодия увидела дрожащего великана, который ждал неподалеку от границы ревущего пламени, у нее сжалось сердце. В янтарных глазах болга читался животный ужас. Увидев девушку, Грунтор немного расслабился, но его по-прежнему переполняли беспокойство и сомнение.
      - Где он, дорогуша? Что с ним?
      - Идем! - позвала Рапсодия, стараясь перекричать голос пламени, и помахала ему рукой.
      Грунтор подбежал к ней и схватил за плечи:
      - Он в порядке?
      - Не бойся, мы пройдем...
      Грунтор прорычал что-то нечленораздельное, и его рев гулким эхом отразился от стен пещеры. Он так сильно вцепился когтями в плечи Рапсодии, что та вскрикнула от боли.
      - Где он?
      Рапсодия с трудом высвободилась из его ручищ:
      - На другой стороне. Ослеп, но жив.
      Она увидела, как на свирепом лице болга появилось облегчение, могучие челюсти слегка разжались. Девушка подняла дрожащую руку и ласково погладила великана по щеке.
      - Как тебя зовут на языке фирболгов?
      Великан открыл рот и испустил серию свистящих рыков, за которыми последовало несколько щелчков.
      Рапсодия тяжело вздохнула. Пытаясь прогнать панику, которая ее охватила, попросила:
      - Попробуй еще раз.
      Сосредоточившись на звуках, которые издавал великан, девушка постаралась отвлечься от рева пламени и как можно точнее воспроизвести голос фирболга. После нескольких попыток она уловила перемены в рычании пламени и, открыв глаза, увидела, что голову сержанта окружает сверкающий ореол света.
      - А еще ты бенгард, верно? Грунтор кивнул, и Рапсодия запела:
      - "Дитя песка и ясного неба, сын пещер и мрака. Бенгард, фирболг. Старший сержант. Мой учитель, мой защитник. Господин Смертоносного оружия. Могучая сила, которой все должны подчиняться".
      Гул стал громче, и Грунтор радостно заулыбался:
      - Вот, мисси. Ой чувствует, как щекотно стало коже. Пошли к нему.
      Рапсодия улыбнулась в ответ:
      - Грунтор, ты верный друг, сильный и надежный, как сама Земля. Держи меня за руку. Крепче.
      Она провела болга сквозь пламя, называя по имени и воспевая его качества, пока тени, пляшущие вдоль стены огня, не поглотили их.
      Они благополучно перебрались на другую сторону. Пламя осталось за спиной, а впереди снова поджидала темнота. Рапсодия спрятала лицо на груди болга, стараясь примириться с неожиданным отсутствием ласкового тепла и не расплакаться.
      Грунтор наблюдал за тем, как Рапсодия снимает повязку из целебных трав с глаз Акмеда. Они находились в темном туннеле. У них за спиной мерцала огненная стена.
      Акмед лежал, положив голову ей на колени, и сердито что-то бормотал, пока она спокойно занималась своим делом.
      - В этом нет необходимости - я прекрасно все вижу.
      - В таком случае, почему же ты молчал, когда я накладывала повязку?
      - Я был без сознания! - с негодованием заявил он.
      - Тогда понятно, - фыркнула Рапсодия. - А я-то не могла понять, с чего это ты вдруг стал такой покладистый. - Она сняла второй слой. - Будем считать, что я попыталась облегчить твои страдания...
      - У меня ничего не болит, - сердито перебил ее дракианин.
      - ...а еще нам нужно заняться твоими ранами, когда мы выберемся на безопасное... - Рапсодия вдруг замолчала и изумленно уставилась на лицо Акмеда - исчезли не только ожоги, но и старые рубцы.
      - Боги! - прошептала Певица. Акмед сорвал с лица остатки повязки:
      - Я же сказал тебе, что совершенно поправился. Грунтор тоже уставился на друга, не в силах оторвать от него глаз:
      - Э-э-э... Сэр, ты немножко больше, чем поправился.
      - В каком смысле?
      Грунтор вытащил свой боевой топор - длинное, похожее на копье, оружие с секирой на конце, который он называл Салют, или Сал - для краткости.
      - Посмотри. Помнишь, шрам, что у тебя остался после той драки на ножах в Кингстоне, несколько лет назад?
      - И что с ним?
      - Исчезнул. Сам глянь.
      Акмед схватил секиру обеими руками и уставился на свое отражение. Спустя миг он приподнял рубашку и занялся изучением живота.
      - Все шрамы пропали.
      - И у меня тоже, - сообщил Грунтор и повернулся к Рапсодии.
      Та посмотрела на свое запястье и молча кивнула.
      - Все раны залечились, а шрамы исчезли. Почему? - недоумевал великан.
      - Помните, что я вам говорила некоторое время назад? - сказала, улыбнувшись, Рапсодия.
      Акмед выпрямился и вспомнил первое сражение с хищными червями и то, как она вылечила его раны.
      "Валяйте, издевайтесь сколько хотите, - сказала тогда Рапсодия, - но я уверена, что именно музыка выведет нас отсюда". А Грунтор еще съязвил: "Только если твое пение разозлит меня настолько, что я не выдержу и продырявлю твоим телом стены". А чуть позже, глядя на залеченную рану Акмеда, Рапсодия пояснила: "Это часть того, на что способны Дающие Имя. Нет ничего сильнее истинного имени. Наша личность неразрывно с ним связана. Оно - суть нас, наша собственная история. Иногда оно может вернуть нас в прежнее состояние - даже если мы претерпели сильные изменения".
      - Ты хочешь сказать, что мы будто родилися заново? - уточнил Грунтор.
      Рапсодия пожала плечами:
      - Понятия не имею. Похоже, да. В первый раз, когда я проходила сквозь огонь, мне показалось, что мое тело сгорело, словно я принесла его в жертву пламени. В своей песне я использовала истинные имена, и поэтому все плохое, что случилось с нашими телами по тем или иным жизненным обстоятельствам, осталось в прошлом и не появилось вновь - так я полагаю. Есть ли какой-нибудь способ проверить, права ли я?
      Акмед осторожно провел рукой по своей шее. Невидимая цепь, с помощью которой демон им управлял, порвалась, когда Рапсодия дала ему новое имя в Истоне, и исчезла давным-давно. Сломанные кости снова срослись и казались совершенно целыми, словно и не было никаких повреждений. Однако Акмед не мог с уверенностью сказать, что они не исцелились еще раньше.
      - Не знаю. Ты снова стала девственницей? Рапсодия отвернулась, словно он ее ударил. Раньше, как правило, она игнорировала подобные шуточки. Но очищающее, поразительное ощущение, которое она испытала, пройдя через огонь, лишило ее этой способности. Грунтор заметил выражение, появившееся у нее на лице, и наградил Акмеда сердитым взглядом. Затем он снова перевел взгляд на девушку, и от изумления у него отвисла челюсть.
      - Милочка, повернись-ка к Ою на минутку!
      - Оставь меня в покое, - сердито ответила Рапсодия. - У меня неподходящее настроение для вашего остроумия.
      - Ну, мисси, пожалуйста, - настаивал Грунтор. - Ой хочет на тебя глянуть.
      Рапсодия медленно повернулась к нему, хотя глаз так и не подняла.
      - Ну и дела! - пробормотал Грунтор.
      Акмед поднял голову и тоже понял, что не может отвести от девушки глаз.
      Рапсодия всегда была красивой, хотя грязь и бесконечное блуждание под землей не слишком благотворно сказались на ее внешности. Теперь же ее кожа стала бархатистой, точно лепестки розы. Когда мгновение назад она наградила друзей сердитым взглядом, ее изумрудные глаза засверкали, словно драгоценные камни самой чистой воды. Они сияли так, что болгам показалось, будто в пещере стало светлее. Даже они понимали, что Рапсодия стала необычайно, противоестественно хороша собой.
      - Что? - спросила она, и друзья услышали в ее голосе раздражение.
      Грунтор не сразу нашелся, что сказать.
      - Боги, ты такая красавица, твоя милость! - выпалил он наконец.
      Лицо Рапсодии смягчилось, а выражение, которое на нем появилось, заставило обоих мужчин покраснеть.
      - Не надо меня благодарить, Грунтор, - ласково проговорила она. - Я рада, что помогла вам. Это самое меньшее, что я могла для вас сделать. Вы столько раз мне помогали!
      - Ой имел в виду не то, - заявил Грунтор. - Ты изменилась.
      Рапсодия нахмурилась:
      - В каком смысле?
      - Он имеет в виду, - донесся до нее сухой голос Акмеда, - что вздумай ты вернуться к своему прежнему занятию, ты бы могла попросить любые деньги и получить их за одну только возможность на тебя поглазеть.
      Рапсодия сердито покачала головой.
      - Когда ты прекратишь вспоминать мою прежнюю профессию? - спросила она. - Я же не рассуждаю о твоих прошлых грехах! И поверь мне, никто не платит денег только за то, чтобы посмотреть на женщину.
      Акмед вздохнул, твердо зная, что теперь за это платить будут.
      - Рапсодия, ты стала гораздо красивее, чем была, - настойчиво повторил он. - Ты ослепительна!
      Рапсодия взглянула на его лицо, освещенное далекими отблесками огненной стены. Он всегда старательно следил за тем, чтобы постоянно оставаться в плаще, и почти никогда не снимал капюшона. Иными словами, Акмед вел себя как человек, который знает, что смотреть на него неприятно. Теперь же Рапсодия никак не могла понять, почему он так решил. Он не был уродом - по крайней мере, с ее точки зрения. Его лицо отличала своеобразная красота - словно какой-то бог начал создавать шедевр, но забыл закончить его лепку.
      Незавершенная голова статуи, приставленная к телу, вся состоящая из не слишком подходящих друг к другу деталей и лишних кусков глины; небольшой нарост, чтобы показать, где будет нос; несколько неровных следов от указательных пальцев - глаза; тонкая линия, отмечающая то ли улыбающийся, то ли сердитый безгубый рот.
      Разные глаза, сетка тонких сосудов, просвечивающих сквозь кожу, - а все вместе создавало произведение искусства, некрасивое с точки зрения привычных стандартов, но завораживающее и редкое. Возможно, он видит нечто похожее и в ней?..
      - Знаешь, ты и сам ничего, - заявила она, улыбнувшись.
      Акмед посмотрел на Грунтора, оба покачали головами и отвернулись. Она ничего не поняла. И, судя по всему, не поймет.
      15
      РАДОСТЬ ОТ ТОГО, что им удалось пройти сквозь стену огня, быстро осталась в прошлом, поскольку путешественникам пришлось вернуться к прежнему путешествию вдоль Корня, словно ничего не изменилось. Казалось, время остановилось и им суждено плутать под землей бесконечно. Силы им придавала лишь мысль о том, что они миновали центр и теперь, может статься, приближаются к концу своего странствия.
      Наверное, в самом начале их толкало вперед отчаяние, граничащее с безумием; теперь же, хотя им по-прежнему казалось, что путь бесконечен, а время течет с такой же сонной медлительностью, у них появилась надежда. Когда стена пламени осталась лишь в воспоминаниях, вместе с ней исчез и свет, и путники снова продвигались вперед в кромешной мгле. Иногда они переговаривались друг с другом, но лишь затем, чтобы не сойти с ума.
      Их одежда истрепалась и превратилась в лохмотья, обувь развалилась, штаны на коленях протерлись до дыр. Грунтор пожертвовал капюшон от своего плаща, а Рапсодия запасные струны от арфы, и они соорудили некое подобие новой обуви для всех троих - обвязали ноги тряпицами, чтобы защитить их от острых камней, а подошвы вырезали из голенищ старых сапог. Но это не слишком надежно защищало: ноги быстро покрывались синяками и кровавыми ссадинами.
      Рапсодия снова начала петь свои лиринские гимны звездам, хотя день и ночь давно перепутались, а сама она оказалась так далеко от солнца и звезд, что даже не хотела об этом думать.
      Теперь она считала рассветом то время, когда путешественники просыпались, и пела утреннюю песнь, одеваясь и пытаясь расчесать спутанные волосы. Когда же они, обессиленные, останавливались и разбивали лагерь, она произносила ночную молитву, иногда засыпая от изнеможения прямо посреди чтения.
      Грунтор и Акмед слушали, молчали, никогда не прерывая молчания до тех пор, пока Рапсодия не закончит петь. Порой они еще некоторое время мрачно обсуждали ситуацию, в которой оказались, и строили планы, которые наверняка бы огорчили девушку, если бы она не спала.
      Как ни странно, время не оставило никаких отметин на троих путниках. Огонь разгладил шрамы и морщины - следы сражений и тяжелой жизни. И что самое поразительное - сейчас они выглядели моложе, чем когда спустились под землю. Целую вечность назад. Их юность словно бы бросала вызов бесконечному путешествию.
      Рапсодия становилась все красивее с каждым новым днем. Ее окружал ореол неотразимой привлекательности, притягивающей к себе взгляды, словно магнит.
      Но вот они поняли, что приближаются к поверхности. Коридоры неуклонно поднимались вверх, и путникам все чаще приходилось взбираться по корням, очень похожим на те, по которым они спускались в самом начале своего путешествия.
      Туннель снова стал сырым и скользким, Рапсодия все время мерзла, в измученное тело вернулась боль. Теперь они постоянно шли по пояс в воде или липкой грязи. Множество раз сильные потоки чудом не смывали их вниз, в бездну.
      Наконец путешественники попали в сухой горизонтальный туннель. Его потолок терялся где-то наверху, и они смогли идти дальше, выпрямившись в полный рост среди сталактитов, возникающих словно из пустоты и напоминающих гигантские сосульки. Тут и там из пола торчали сталагмиты, похожие на острые зубы диковинного чудовища, в пасти которого оказались путники.
      Они старались продвигаться среди скалистых выступов как можно осторожнее, и все же Грунтор получил несколько довольно чувствительных ран, когда пару раз налетел на неожиданно возникшее на пути препятствие.
      Вскоре путники оказались в пещере, где вдоль стены свисал длинный, тонкий сталактит. Акмед осторожно прошел мимо него, стараясь не задеть, ему совсем не понравилось новое препятствие.
      Однако когда около сталактита оказалась Рапсодия, пещеру неожиданно озарила яркая вспышка света. Разлившееся вокруг сияние слегка приглушали темные стены, и тем не менее трое путников невольно прикрыли глаза. Они привыкли к сумраку подземелья, и потому даже тусклое свечение причиняло глазам почти невыносимую боль. Грунтор громко выругался на языке болгов.
      Рапсодия с трудом дотянулась до сверкающего камня и прикоснулась к нему рукой. В отличие от других сталактитов, мимо которых они проходили, этот висел под углом к стене. Как только девушка до него дотронулась, часть скалы обвалилась и осколки посыпались на пол. А в следующее мгновение на волю вырвался ослепительный луч света, который заставил всех троих снова вскрикнуть от боли и прикрыть глаза руками.
      - Что это? - послышался резкий голос Акмеда.
      Рапсодия осторожно посмотрела сквозь пальцы. Кончик сталактита горел, точно раскаленное железо, а по всей его длине метались языки пламени. Несколько секунд девушка изумленно разглядывала его, а потом снова протянула к нему руку. Когда ее пальцы приблизились к огню, он разгорелся еще сильнее. Рапсодия сделала шаг назад, и пламя успокоилось, вернувшись внутрь сталактита.
      С той же уверенностью, что провела ее через огонь, Рапсодия принялась высвобождать сталактит из каменной оболочки, которая тут же, не рассыпаясь, упала на пол, открыв взгляду сияющий луч света, окутанный оранжевыми языками пламени. Рапсодия затаила дыхание.
      - Это меч, - прошептала она.
      Фирболги быстро переглянулись. Рапсодия оказалась права - на покрытой грязью стене висел сверкающий меч, клинок которого украшали замысловатые рисунки и окутывал сине-голубой огонь.
      - Вытащить смогешь, мисси? - спросил Грунтор.
      - А ты уверен, что ей стоит это делать? - вмешался Акмед.
      - Не думаю, что сумею до него дотянуться, - ответила Рапсодия и принялась оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь, на что можно было бы встать.
      Грунтор опустился на одно колено и похлопал себя по могучей ляжке.
      - Забирайся, - предложил он и ухмыльнулся. Рапсодия улыбнулась ему в ответ, положила одну руку на громадное плечо и забралась на колено фирболга.
      Она дотянулась до верхней части "сталактита", схватила его за то место, где он соединялся со стеной, и изо всех сил потянула на себя. Меч мгновенно оказался у нее в руках, словно висел на тоненькой ниточке, и она бы обязательно упала, если бы Грунтор не успел ее подхватить.
      Рапсодия уселась на колено великана, точно на стул, держа меч так, чтобы спутники смогли рассмотреть диковинное оружие. Под покрывалом мерцающего света и огня прятался изящный легкий клинок, украшенный сложными рунами.
      Поразительной красоты рукоять, сделанная из такого же серебристого металла, что и клинок, заканчивалась звездой. Внутри нее когда-то находился камень, который кто-то вытащил.
      Рапсодия держала в руках ослепительно сияющий меч, который не причинял ей никакого вреда. Акмед снял перчатку, поднес к нему палец и тут же отдернул руку.
      - Ою кажется, мечу герцогиня понравилась, - сказал Грунтор.
      - Ну и вкусы у него! - проворчал Акмед, на лице которого появилось некоторое подобие улыбки, и Рапсодия рассмеялась.
      - Похоже, нужно было сразу сбить парочку этих висючих штук, глядишь, нашли бы еще чего стоящее. Ою кажется, ты получила отличный меч, твоя светлость. Надеюсь, не посрамишь своего учителя.
      - Попрактикуемся в следующий раз, когда туннель станет пошире, пообещала Рапсодия, протягивая Грунтору меч, который он ей одолжил. Спасибо, что дал мне Люси.
      - Возможно, мне не следует этого говорить, но у меня сложилось впечатление, что мы подошли к концу Корня, - едва слышно проговорил Акмед. - Твое мнение, Грунтор?
      - Ну, с тех пор как мы залезли в эту вонючую дыру, мы ни разу не подбирались к поверхности так близко, - ответил великан, оглядываясь по сторонам. - Кто знает, может, скоро удастся глотнуть свежего воздуха?
      - Звучит утешительно, - заметила Рапсодия, которая не могла отвести глаз от меча.
      Обрывки каких-то непонятных, далеких образов возникли у нее в голове, но Певица не понимала, что они означают. Она на мгновение прикрыла глаза, и образы исчезли.
      Акмед наклонился и поднял черный каменный футляр, в котором прятался меч.
      - Пока не найдешь чего-нибудь получше, это сойдет за ножны.
      Он поднял маленький кусочек камня и бросил его внутрь импровизированных ножен, чтобы прикрыть дырку, которую сделала Рапсодия, когда снимала меч.
      Рапсодия вложила оружие в "ножны", и туннель погрузился в темноту.
      - Хотите, буду освещать дорогу?
      - Нет, пока не нужно, - ответил Акмед. - Пошли дальше, я хочу посмотреть, куда ведет этот корень.
      - Поверхность совсем близко, я знаю.
      Они ползли вперед бесконечно долго. Трещины в скалах становились все уже и вскоре превратились в лазы, похожие на норы, куда с трудом мог бы протиснуться крупный зверь. Грунтор несколько раз застревал, и Рапсодии с Акмедом приходилось его вытаскивать.
      Услыхав слова Акмеда, Рапсодия почувствовала, как сердце радостно забилось у нее в груди. Она так долго сражалась с боязнью задохнуться, что ей казалось, будто еще немного - и она потеряет всякую связь с реальностью.
      Она подползла к Акмеду. Тот перекатился на спину и снял тонкую перчатку. Провел рукой по каменистому потолку у себя над головой, потом по стенам, безмолвно отдаваясь древней памяти своей крови.
      "Ткань Земли здесь совсем истончилась".
      Он с трудом повернулся к Рапсодии и сказал:
      - Вытащи меч, мне нужен свет.
      Девушка тоже легла на спину, вынула меч из ножен и осторожно протянула его Акмеду рукоятью вперед.
      Акмед поднял меч над головой и, словно пылающий факел, поднес его к стене. Другой рукой он ощупывал туннель, осторожно продвигаясь вперед. Неожиданно дракианин поднес оружие к лицу и в его сиянии принялся изучать рукоять. Глаза у него засверкали.
      - Боги! - прошептал он наконец.
      - Что случилось? - испуганно спросила Рапсодия. Она почувствовала, как Грунтор продвинулся вперед и теперь касался головой ее ног.
      - Звездный Горн, - сказал Акмед чуть громче, и Грунтор недоверчиво фыркнул.
      - Что? - спросила Рапсодия, которая едва справлялась с охватившим ее страхом. - Что это значит?
      - Ты уверен, сэр? - спросил Грунтор.
      - Абсолютно.
      - О чем вы говорите? - заорала Рапсодия, и звук собственного истеричного голоса испугал ее.
      Акмед швырнул меч на пол туннеля и, обхватив голову руками, принялся непристойно ругаться на языке болгов. Грунтор обреченно вздохнул и немного отодвинулся в сторону. А потом смущенно погладил Рапсодию по ноге.
      - Это знаменитый меч, он с Острова, герцогиня, - мрачно пояснил он.
      - Ты имеешь в виду Серендаир? Точно?
      - Да, - рявкнул Акмед. - Это совершенно точно, хотя я не имею ни малейшего представления о том, почему он охвачен огнем. Сияние звездного света по-прежнему никуда не исчезло, и руны на рукояти. Ты нашла Звездный Горн, можешь не сомневаться.
      - Значит...
      - Мы вернулись на то место, откуда начали наш путь. Могли бы вообще спокойно сидеть на месте.
      Рапсодия попыталась понять, почему болгов охватило такое отчаяние. В отличие от них она ликовала: они ведь возвратились домой! Получилось как-то странно... но путники, наверное, где-то повернули назад и потому снова подошли к тому месту, откуда двинулись в путь. Девушку переполняла такая радость, что она больше не злилась из-за потерянного времени и мучительных блужданий под землей, оказавшихся совершенно бессмысленными. Она вернулась домой! Только это и было важно.
      - Нужно выбираться отсюда, - сказала она. - Нам нельзя останавливаться.
      Акмед вздохнул:
      - Туннель кончается здесь. Дальше идти некуда. Рапсодия похолодела:
      - И как же мы выберемся наружу?
      - Думаю, при помощи ключа.
      - У нас нет ключа, разве ты забыл? - выкрикнула девушка, уже едва держа себя в руках. - Он исчез, когда закрылась дверь в Сагию.
      - Ты такая доверчивая! - Акмед вытащил руку из-за спины, сделал пальцами замысловатый финт, и Рапсодия увидела черный костяной ключ, который, впрочем, не сиял, как прежде.
      Рапсодия побледнела.
      - Ах ты, вонючий ублюдок! - выкрикнула она. Грунтор быстро схватил ее за плечи, совершенно верно предположив, что последует за сердитыми словами. Она отчаянно и безнадежно пыталась высвободиться из рук великана, нанося удары по воздуху.
      - Ты ублюдок... лживый... грязный... бессовестный... ублюдок!
      - Строго говоря, ты совершенно права, но я полагаю, нет никакой необходимости оскорблять мою мать.
      Акмед снова провел рукой по потолку, не обращая внимания на бушующую у него за спиной Рапсодию. Его пальцы нащупали прореху в ткани Вселенной, тонкое метафизическое отверстие, находящееся прямо над ним.
      Он вставил ключ. Точнее, попытался это сделать.
      И... Ничего не произошло. Громкий стук эхом разнесся по туннелю, когда ключ соприкоснулся с камнем. Акмед предпринял новую попытку, по-прежнему безуспешную. Он в ярости швырнул ключ на пол, откинулся на спину и снова принялся сыпать проклятиями.
      Рапсодия тут же перестала на него злиться.
      - Что случилось?
      - Не получается. - Что?!
      - Открыть дверь не получается, - тихо повторил Акмед. - Думаю, не только нас изменил огонь.