15

Терреанфор, Базилика Живого Камня, Сорболд

Талквист нетерпеливо ждал в серых предрассветных сумерках.

Теперь всякий раз, когда он приходил к Ночной горе, вместо того чтобы пробираться по ущелью, которое извивалось среди высушенных солнцем скал, служивших естественной защитой храма, как это делали остальные посетители, он спускался по узкой, известной лишь ему одному тропе, которую обнаружил много лет назад, еще когда был учеником в базилике. В молодости дорога отнимала у него много сил, и к концу пути он неизменно начинал задыхаться. Сейчас же, несмотря на то, что стал старше, он набрался опыта и укрепил свое тело и легко проделывал этот путь.

Дожидаясь, пока откроется потайная дверь, он оглядывал сухие каменистые скалы, окружавшие Ночную гору. Природа не поскупилась на краски, расписывая их склоны, — розовые полосы, переходящие в яркие оттенки ржавчины, зеленые и пурпурные тона, но жаркое безжалостное солнце Сорболда прокалило и высушило их, отняв былое великолепие. Священная гора находилась в самом сердце коричневой каменистой пустыни, защищая своей тенью прохладное царство Живого Камня, куда не проникали лучи солнца и где цвета были наполнены сиянием жизни.

«Намек на величие, которое прячется глубоко в горах, — подумал он. — Как это верно».

Каменная плита, перед которой он стоял, заскрипела. Талквист оторвал взгляд от причудливо раскрашенных скал и увидел, что в глубокой тени открылась дверь. Он поспешил внутрь.

Лазарис, хранитель Терреанфора, стоял на пороге с тусклым фонарем в руках. Когда каменная дверь закрылась, отрезав их от света, Талквист заметил, что и без того бледное лицо священника стало еще бледнее.

— Доброе утро, Лазарис, — ласково поздоровался с ним Талквист. — Как тебя встретил новый день?

— Прекрасно, милорд, — прошептал священник. — А вас?

— Ну, это зависит от того, с какой стороны посмотреть, Лазарис. Как наш проект?

Лазарис с трудом сглотнул.

— Я… я нашел несколько новых мест для поиска, милорд.

— Великолепно! — вскричал Талквист, с трудом сдерживая ликование. Он знал, что для Лазариса задача отрезать кусочек живой земли была почти непосильна, — будучи священником, посвятившим свою жизнь этой стихии, он испытывал, наверное, то же самое, как если бы его попросили отрезать у собственной матери грудь. — Покажи мне.

Лазарис едва заметно поклонился и поднял повыше фонарь, освещавший вход в собор.

Терреанфор был самой древней из пяти базилик, посвященных стихиям, — практически такой же старой, как сама земля, — и единственной, находившейся в Сорболде. Он являлся самым известным из нескольких оставшихся на континенте хранилищ Живого Камня. Магия этого места ощущалась даже в воздухе — с той самой минуты, как Талквист ступил в прохладный, сырой коридор, ведущий внутрь Ночной горы, оставив за спиной горячий, сухой ветер пустыни, он почувствовал его могущество.

Он следовал за тенью священника по петляющим коридорам, которые помнил со времен своей службы здесь, темные стены вспыхивали розовыми, пурпурными и голубыми отблесками, когда на них падал свет. Живая земля, в отличие от своей обычной, темной сестры, была наполнена разноцветным сиянием.

Потолок коридора превратился в высокий свод у них над головами, когда они вошли в храм. Лазарис загодя погасил свой фонарь, ибо его свет — а горел в нем огонь, зажженный на золотом блюде самим солнцем, — разрешен был только в коридорах, ведущих к базилике. Сам же храм освещали лишь фосфоресцирующие камни, испускавшие холодное сияние в кромешной тьме недр горы.

Они миновали первый из огромных столбов, изображавших деревья, чьи кроны упирались в потолок, и оказались в главной апсиде, украшенной статуями животных в полный рост — львов и газелей, слонов и тирабури. Их вырезали из Живого Камня, и казалось, будто они дышат. Наверху, в ветвях каменных деревьев, сидели птицы из Живого Камня, и их перья сверкали яркими красками в тусклом холодном свете. Талквист подумал, что, глядя на них, без труда можно представить себе, как они поют.

Лазарис провел его через сад к тропе, вдоль которой несли караул статуи солдат высотой около десяти футов, стоящие на весьма громоздких, хоть и приземистых постаментах, всего их было около трех десятков. Каменные воины образовывали над тропой арку из своих мечей, черты их лиц свидетельствовали о том, что прообразами для их создания стали коренные жители этих мест, какими они были еще до прихода намерьенов. Люди, построившие и сохранившие Терреанфор, высекли прекрасные каменные памятники внутри собора, посадили в живую землю семена деревьев, перья птиц и кусочки шерсти животных, которые со временем выросли из нее, подчиняясь законам здешней магии.

Наконец Лазарис подвел будущего императора к темной нише, украшенной каменными цветами с лепестками в форме звездочек, и медленно показал на землю.

— Вот, — грустно проговорил он. — Я изучил весь собор и, хотя это причиняет мне невыносимую боль, думаю, что если вам нужно еще немного Живого Камня, мы можем взять один или два цветка. Их больше, чем всех остальных.

Талквист закашлялся, стараясь скрыть охватившее его веселье, затем обнял священника за плечи.

— Лазарис, ты ведь шутишь, верно? — Он дружелюбно сжал его плечо, а потом отстранил от себя, при этом его лицо стало очень серьезным. — Боюсь, ты меня не понял, друг мой.

Он повернулся и окинул взглядом каменный сад: деревья и кустарники, цветы и водяные лилии, вырезанные из Живого Камня, окутанные пульсирующим светом сияющих кристаллов.

— Когда я просил тебя добыть камень, которым я воспользовался, чтобы Весы склонились в мою пользу, и, таким образом, оборвалась династия Темной Земли, а я стал императором, мне требовался совсем небольшой осколок, потому что у меня было вот это. — Он засунул руку в складки своего одеяния и достал слегка вогнутый овал, сияющий фиолетовым светом. — Новое Начало — вот что означает диск у меня в руках. Его могущество даже древнее Живого Камня, по крайней мере так говорится в найденных мною манускриптах. Камень, что ты мне дал, и этот диск стали в моих руках предвестниками новой эры. Но это всего лишь начало, Лазарис. Для осуществления моих планов нужно гораздо больше, чем расположить древние Весы в мою пользу. Поверь, Лазарис, у меня поистине грандиозные идеи. Я хочу, став императором, править государством, достойным моей мечты. Я смотрю далеко вперед, Лазарис, на многие тысячи миль.

Его глаза сияли в темноте.

Старый священник начал дрожать.

— Я вас не понимаю, милорд.

— Ничего страшного, Лазарис, тебе и не нужно ничего понимать. Ты прекрасно выполнил свою миссию, когда много лет назад был в этой базилике моим наставником, а я твоим прилежным учеником. Давным-давно я пришел к тебе в надежде узнать, как можно использовать диск, который я нашел в песке на Побережье Скелетов. Ты не смог пролить свет на загадку, так меня занимавшую, но я не зря провел здесь те годы и отнюдь не зря тратил время, обучаясь у лесников, капитанов кораблей и священников филидов, потому что повсюду, где я искал ответы на свои вопросы, я узнавал вещи, благодаря которым когда-нибудь возникнет цельная картина, — словно я собирал кусочки головоломки, в один прекрасный день они непременно встанут на свои места. — Он улыбнулся, довольный своей аналогией, и поднял повыше фиолетовый диск. — А это, Лазарис, центральная фигура.

— Да, милорд, — смиренно проговорил священник, как он делал всякий раз, когда Талквист начинал рассуждать в подобной манере.

— А где драгоценный? — внезапно спросил Талквист.

Найлэш Моуса, Благословенный Сорболда, возглавлял церковь этой суровой страны, в которой следовали заветам патриархальной религии, а также являлся одним из пяти Первосвященников, ближайших сподвижников самого Патриарха. В обязанности же Лазариса входило следить за благополучием Терреанфора.

— Он… в Сепульварте, на встрече с Патриархом, и остальные Благословенные там же. Он вернется не раньше чем через шесть недель.

— А в Терреанфор прибудет, только когда наступят священные дни, в первый день лета следующего года, так ведь?

— Да, милорд, — прошептал Лазарис, внутри у которого все похолодело.

— Прекрасно.

Черные глаза Талквиста сверкнули в темноте. Он повернулся к саду спиной, не спеша подошел к каменным солдатам и, усмехнувшись своим мыслям, показал на ближайшего к себе воина, стоявшего последним в строю.

— Думаю, этот подойдет, Лазарис.

Старый священник вытаращил от удивления глаза.

— Солдат, милорд? — в ужасе спросил он.

— Да, я хочу его забрать.

— Какую… какую часть солдата?

— Целиком, Лазарис. Мне нужно очень много Живого Камня, и его тело как раз обеспечит меня необходимым количеством.

Священник начал задыхаться.

— Милорд… — прошептал он.

— Оставь свои возражения при себе — ты слишком сильно запутался и скомпрометировал себя, чтобы что-нибудь мне говорить. Я вернусь завтра утром, к этому времени ты должен снять статую и положить ее на алтарь Терреанфора. Воспользуйся помощью учеников, чтобы донести ее туда в целости и сохранности. И постарайся соблюдать осторожность — думаю, она весит две или три тонны. Закрепите веревки так, чтобы не повредить выступающие части. Я также намерен использовать камень, который служит сейчас пьедесталом. — Талквист похлопал по плечу Лазариса, тихонько плакавшего от безысходности. — Не расстраивайся, Лазарис. Рождение всегда сопровождается болью. А когда ты увидишь то, что родится, когда увидишь новый народ, ты поймешь, что страдания того стоили.

Он повернулся и, обойдя священника, зашагал по темному собору к свету и жаркому ветру, царившим наверху.

Джерна'Сид, дворец Джерна Тал, Сорболд

В тот же день, только чуть позже, когда Талквист просматривал отчеты о торговых операциях, проведенных на западном побережье, его внимание снова привлек диск.

Он отложил работу, убрал перо и принялся задумчиво поглаживать хрупкую поверхность, потом провел пальцем по тончайшим линиям, выгравированным вдоль края, похожего на ребро китового уса.

«До чего же он прекрасен», — подумал будущий император, вспомнив, как увидел диск в первый раз, когда он сверкнул пурпурным огнем в тусклом песке Побережья Скелетов. С той самой минуты, как он взял его в руку, которую порезал, пока пытался извлечь свою находку из слежавшегося вулканического песка, Талквист понял, что нашел артефакт, обладающий огромным могуществом. Диск испробовал его крови тогда и напитался ею совсем недавно.

Талквист вспомнил ночь в середине прошлого лета, когда он дрожащими руками положил диск на Весы Джерна Тал, величественный прибор из старого мира, с большими золотыми чашами, отполированными до ослепительного блеска, который стоял на площади рядом с дворцом, откуда в течение трех четвертей века единолично правила вдовствующая императрица Лейта. До той ночи династия Темной Земли держала народ Сорболда в безоговорочном подчинении.

Он все изменил, нанес смертельный удар, положивший конец ее правлению. И это произошло исключительно благодаря могуществу фиолетового диска.

Он опустил диск на одну чашу весов, а маленькую копию Солнечного Трона Сорболда, вырезанную из Живого Камня, — на другую.

Талквист посмотрел на тыльную сторону своего запястья, где остался едва заметный шрам, напоминание о последнем условии уравнения — семь капель крови, пролитых добровольно и старательно отсчитанных, когда они падали на чашу весов.

Весы пошевелились, чаша с окровавленным диском чуть приподнялась, а потом весы уравновесились. Фигурка из Живого Камня вспыхнула и, окутавшись дымом, превратилась в кучку пепла.

И власть династии Темной Земли в короткую долю секунды была вырвана из рук Лейты и перешла к нему.

Во время помпезной церемонии, начавшейся после похорон императрицы, каждый из претендентов на трон, представлявших разные политические силы страны, подходил к Весам Джерна Тал, становился на одну чашу, в то время как на другой лежало Кольцо Власти, символ правителей Сорболда. И каждого из них Весы отвергли, пока не пришла его очередь. Священный артефакт, на протяжении многих веков принимавший все важные государственные решения, поднял его на головокружительную высоту, чтобы его могли увидеть все собравшиеся на площади. Весы и Благословенный объявили его императором, но Талквист, демонстрируя скромность, согласился лишь на роль регента, пояснив затем, что, если и по истечении года Весы вновь изберут его, он без колебаний станет императором.

Он с пользой провел это время. Ограничения, наложенные императрицей на ряд торговых операций, перестали существовать, он практически полностью прибрал к рукам всю морскую и работорговлю. Количество арен, где проводились кровавые состязания, по жесткому настоянию Короны исчислялось единицами, теперь же оно перевалило за несколько десятков. Рабы, захваченные на море и к югу от Сорболда, на Нижнем континенте, трудились в шахтах и садах, на копях и виноградниках. Королевская казна пополнялась ежедневно.

Короче говоря, жизнь была прекрасна.

И все это благодаря его великолепной находке, диску с неровными краями, означавшему Новое Начало.

Стук в дверь кабинета прервал его размышления.

— Войдите, — разрешил Талквист, закрывая книги учета и пряча драгоценный диск в складки своего одеяния.

Вошел гофмейстер, смуглый человек с темно-каштановыми, как у всех жителей Сорболда, как и у самого Талквиста, волосами.

— Милорд, представитель Гильдии Ворона из Ярима просит аудиенции под покровительством меры золота.

Талквист откинулся на спинку стула. О «золотой мере», тайном и старательно охраняемом коде, было известно только главам гильдий, и эта фраза служила купцам паролем.

— Пусть войдет.

Гофмейстер отошел в сторону, пропуская посетителя, который скользнул в дверь, точно угорь; двигаясь по кабинету, он инстинктивно обходил пятна света, лившегося в окна, и старался держаться в тени, сливаясь с сумраком. Гость был в простом костюме путешественника, в дешевом плаще и таких же штанах, из-под капюшона виднелись лишь темные глаза. Когда он подошел к роскошному столу будущего императора и отбросил капюшон, любопытному взгляду Талквиста предстало худое, бледное лицо, обрамленное жидкими волосами, длинными бакенбардами и остроконечной бородкой, скрывавшей его черты, точно тени, среди которых он жил.

— Я приветствую вас от имени моего кузена с гор, милорд, — вежливо поклонился он. — Я Дрант, наследник главы Гильдии Ворона из Ярима.

Талквист медленно поднялся и внимательно посмотрел на гостя, поскольку пароль, который он сейчас произнес, был еще более секретным, чем «золотая мера», и его называли только в самых серьезных ситуациях.

— Чем обязан честью видеть самого наследника главы Гильдии Ворона? — спросил Талквист и показал на стул, стоящий около стола. — Кстати, примите мои соболезнования по поводу смерти главы вашей гильдии. — Он внимательно наблюдал за лицом Дранта, надеясь увидеть на нем удивление, но тот лишь молча кивнул. — Я с ней не встречался, и мы не имели общих дел, но ее репутация распространилась далеко за пределы ее родного Ярима.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил Дрант. — Милорд, — Добавил он и медленно опустился на стул.

— Вы обратились ко мне, призвав на помощь покровительство золотой меры, и, как купец купцу, я обязан оказать вам любую помощь, разумеется, если ваша просьба будет разумной. Чего вы хотите?

— На самом деле, я полагаю, то, что я принес, может оказаться полезным вам , милорд, — демонстрируя максимальное уважение, проговорил Дрант. Вытащив из складок плаща сверток, завернутый в овечью кожу, он положил его на стол перед будущим императором. — Посмотрите, пожалуйста.

Талквист кивком показал на сверток.

— Разверните, — спокойно попросил он.

— С удовольствием, — улыбнулся гость. — Хотя вам не стоит опасаться козней с моей стороны. Ваша долгая жизнь и здоровье для меня очень важны. Сейчас вы увидите почему.

Он достал из свертка пачку документов, написанных зашифрованным языком наемных убийц, а также аккуратно сделанные чертежи туннелей, укреплений и убежищ.

— Хозяйка гильдии занималась разведкой в королевстве Илорк, когда за ней пришла смерть, — тихо сказал Дрант, и Талквист заметил, что его голос прозвучал одновременно ласково и убийственно, точно был напитан смертоносным ядом. — Ей удалось втереться в доверие к королю болгов, и потому она могла свободно перемещаться по всему королевству и имела доступ к его секретам и планам. Она прислала нам достаточно серьезную информацию, включая численность армии, распорядок смены постов, чертежи коридоров и внутреннего устройства важнейших фортов, тайных складов оружия и массу других интересных сведений. — Он подтолкнул документы к Талквисту. — Среди прочего она выяснила, что он намерен выступить против Сорболда.

Талквист фыркнул.

— Если это и так, то я не заметил никаких признаков активности с его стороны. Болги занимаются восстановлением Канрифа, а не готовятся к войне. Король Акмед, на мой взгляд, не из тех правителей, которые стремятся захватить побольше земель. Он хочет, чтобы к чудовищам, которыми он правит, относились как к людям, и для достижения своих целей заключает торговые сделки и развивает промышленность.

Дрант задумчиво кивнул.

— А что они производят?

Талквист пожал плечами.

— Болги производят странные, но очень интересные товары, — ответил он. — Например, очень легкие и прочные веревки, которые ценятся нашими моряками. Кроме того, они делают изысканные ткани и всякие женские глупости, что не перестает меня искренне удивлять. Уникальное дерево, растущее в их лесах, имеет под черной поверхностью едва различимый голубой оттенок, и оно очень ценится и у нас, и в других странах.

— А еще они производят оружие, — заметил Дрант. — Эффективное и смертоносное.

— Да.

— Они с удовольствием продают вам свои веревки, дерево и женскую дребедень, оружием же они с вами не торгуют. — Дрант холодно улыбнулся. — Верно?

Талквист довольно долго разглядывал гостя, а потом опустил глаза на свой стол и улыбнулся.

— За что вы хотите отомстить болгам? — спросил он наконец и провел пальцем по тончайшему рисунку на его столешнице.

— За смерть нашей хозяйки, — резко бросил Дрант.

— И больше ничего?

— Нет. Она хотела отомстить им за другое оскорбление, кражу воды, но сейчас это не имеет значения. Гильдия Ворона поклялась любой ценой расплатиться с болгами за ее смерть, отложив в сторону все остальные дела и контракты. И мы, если понадобится, готовы преследовать свою цель до самого конца Времени.

Талквист рассмеялся.

— Ой-ой. Какие сильные чувства вас обуревают. — Однако, взглянув на серьезное лицо Дранта, он перестал улыбаться. — Если вам нужна моя помощь в том, чтобы отомстить, вы могли попросить ее под покровительством золотой меры. Мне совсем не обязательно разделять ваши цели — главное, чтобы ваша просьба не противоречила моим интересам. — Он снова улыбнулся. — А она не противоречит.

Дрант кивнул, и в его глазах появилось облегчение, но выражение его лица при этом никак не изменилось.

— Я считаю, что, если мы объединим наши силы, вы сможете отомстить болгам, а я добиться исполнения моих планов. — Талквист отодвинул стул, встал и подошел к окну, выходившему на центральную площадь, где стояли Весы, отбрасывавшие темную прямоугольную тень на древние камни мостовой. — Во-первых, надеюсь, вы понимаете, что наши переговоры находятся под защитой священной клятвы братства гильдий?

— Разумеется.

— А во-вторых, сохраняя гильдийские традиции, мы обязаны вести себя честно по отношению друг к другу.

Дрант нахмурился.

— Гильдия Ворона живет по тем же законам и дает те же клятвы, что и все остальные гильдии, милорд. Вне зависимости от того, чем мы занимаемся.

— Прошу понять меня правильно, наследник главы гильдии. — Талквист протянул к гостю руки, демонстрируя дружелюбие. — Я уважаю репутацию и опыт вашей гильдии. Я имел дело с большим количеством разных гильдий в бытность свою главой торговцев западного Сорболда. И хочу услышать от вас правду: действительно ли хозяйка вашей гильдии узнала, что болги собираются напасть на Сорболд, или…

— Нет.

— Так. Хорошо. В таком случае, прошу вас отужинать со мной. Мы сможем обсудить, как нам лучше действовать, чтобы добиться желаемого результата.

Дрант кивнул, и Талквист позвонил, вызывая гофмейстера.

Когда принесли крепкие напитки и убрали посуду, Талквист наклонился над столом.

— Теперь, когда я понимаю, на что способна ваша гильдия, думаю, я знаю, как выполнить вашу просьбу.

Дрант переплел пальцы.

— Я вас слушаю.

— Все сведения, которые вы мне привезли, достоверны, если не считать заявления о том, что болги собираются пойти на нас войной, так?

— Да. — Дрант прищурился. — А почему вы спрашиваете?

Талквист повертел в руках бокал с ликером и поднес его к носу, наслаждаясь ароматом.

— Что вам известно про королевство Голгарн?

Дрант пожал плечами. Эта страна располагалась далеко на юго-востоке от Илорка и Сорболда. Практически неприступные перевалы и тропы в Зубах делали путешествия между Голгарном и другими государствами невозможными. Единственным способом связи являлись почтовые птицы, а торговля осуществлялась морскими путями, в обход всего континента.

— Там есть такая же гильдия, как наша. Эстен иногда вела с ними дела, в тех редких случаях, когда там — или у нас — пытался скрыться какой-нибудь должник. Они всегда с готовностью нам помогали и быстро реагировали на просьбы. Насколько я понимаю, у них хорошие отношения с Сорболдом, верно?

— Хорошие, — подтвердил Талквист. — Но о дружбе даже речи не идет. — Он сделал глоток золотистой жидкости, не обращая внимания на лицо Дранта, удивленно приподнявшего одну бровь. — Вы отправитесь в Голгарн с информацией, предназначенной для их короля, то есть расскажете ту же сказку, что и мне: у вас есть точные данные, что король болгов готовится к нападению на их земли.

— Они поверят мне не больше вас, — мрачно заметил Дрант. — Их защищают горы. А туннели болгов заканчиваются в пяти сотнях миль от их владений.

Талквист ухмыльнулся.

— Вы совершенно правы. Если кто-то заявится к Белиаку, их королю, и расскажет ему такую невероятную историю, он только рассмеется. Вот почему он должен сам обнаружить эту информацию. — Талквист осушил свой бокал и потянулся к графину, чтобы снова его наполнить. — Если к нему не самом банальным способом попадут подлинные документы, вроде тех, которые вы мне принесли, — только слегка подправленные, — выяснится, что туннели болгов на самом деле заканчиваются не в пятистах милях от их королевства, а в пяти, затем будет организован небольшой показательный рейд, Белиак, безусловно, заволнуется и решит выяснить, что происходит.

Дрант тоже налил себе новую порцию из графина.

— И что он обнаружит в пяти милях от своей границы?

— Лагерь болгов, готовящихся к войне, — хмыкнул Талквист.

Дрант не донес бокал до рта.

— Но там нет болгов.

— Их будет вполне достаточное количество. По крайней мере, чтобы убедить Белиака, что у него возникли серьезные проблемы.

— Обманка? Фальшивый лагерь?

— Именно.

— Как? Каким образом вам удастся уговорить, заставить или просто поймать столько болгов, чтобы все это устроить? Они исключительно верны своему королю и великому командиру, не говоря уже о том, что эти существа невероятно примитивны. Не могу себе представить, чтобы они согласились и сумели разыграть этот фарс даже под пытками или угрозой смерти.

Талквист сделал глоток и наклонился вперед.

— Дрант, в Голгарне никто никогда не видел болгов. Как минимум со времен Намерьенской войны, которая бушевала несколько столетий назад. Я могу нарядить быков или больших обезьян в розовые куртки, нацепить на них уродливые маски и посадить в горах, положив рядом копья. Голгарнцы поверят, что на них готовится нападение.

Дрант несколько мгновений смотрел на регента Сорболда, не в силах отвести от него глаз, а потом на его бесстрастном лице промелькнула улыбка. Отсалютовав Талквисту, он сделал глоток из своего бокала.

— Значит, вы собираетесь уничтожить Голгарн? — уточнил он. — Обмануть их, чтобы они пошли войной на болгов?

— Уничтожить Голгарн? Не смешите меня, Дрант. Голгарн наш союзник, причем очень важный, а Белиак мой друг.

Дрант озадаченно покачал головой.

— В таком случае я не понимаю, что вы задумали. Ибо если вам удастся убедить короля Голгарна, что болги намереваются развязать против них войну, и он первым нападет на них, болги сожрут его заживо вместе со всем его королевством — в прямом смысле этого слова.

— Белиак не станет нападать на болгов, — возразил Талквист. — По крайней мере в одиночку. Он обратится за помощью ко мне. Армия Сорболда в десять раз превосходит по численности армию Голгарна, которая к тому же плохо подготовлена и потому не сможет победит врага самостоятельно. Белиак мой союзник, но он еще об этом не догадывается — пока.

— Безжалостность, с которой вы манипулируете своими друзьями, вызывает восхищение, — почтительно сказал Дрант и, осушив свой бокал, поставил его рядом с графином, на который упали золотистые отблески огня, горевшего в камине и, отразившись, пролились яркой лужицей на темный стол. — Не многие на такое способны.

— Я купец, — пожав плечами, заметил Талквист. — Вы же слышали, что о нас говорят, — мы готовы продать собственную мать, если это будет нам выгодно. Знаете, я так и сделал. И получил за нее вполне приличные деньги.

А когда король Голгарна заключит с Сорболдом союз, чтобы предотвратить инсценированное вами же вторжение болгов, что вам это даст?

— Я получу армию, которая поможет мне реализовать мои планы, — честно признался Талквист.

— И каковы же они?

Регент Сорболда улыбнулся.

— Догадайтесь сами, — добродушно предложил он и поднялся на ноги, показывая, что ужин и разговор закончены. — Не сомневайтесь, король болгов заплатит вам все свои долги. Но я открою вам один маленький секрет — как один член гильдии другому: мне нужен еще и союзник на севере. Прорицатель в Хинтерволде тоже мой друг, очень дорогой друг. Практически всем своим состоянием, которое я заработал, будучи купцом, я обязан ему; он даже однажды спас мне жизнь. Когда вы узнаете, какие жестокие методы я пущу в ход, чтобы заручиться его поддержкой ради достижения своих целей, вы поймете, что я имею полное право называться членом вашей гильдии.

Талквист накинул на голову темный капюшон своего регентского одеяния.

— А теперь, Дрант, я предлагаю вам отдохнуть. Утром нам нужно будет окончательно утвердить наши планы. А сейчас у меня множество других дел. В город приехал цирк уродов, и мне пора отправляться на закрытое представление. Я обожаю всякие диковинки. Спокойной ночи.

16

Солнце садилось, и небо приобрело кобальтовый оттенок на востоке, но оставалось ярко-бирюзовым на западе, там, где его освещали последние лучи. Талквист глубоко вдохнул свежий воздух, наслаждаясь нежным ветерком, ставшим гораздо прохладнее с приближением ночи, да и осень была уже не за горами, и летняя жара постепенно ослабевала. В пустыне Сорболда лишь осенью по утрам в те недолгие часы, когда день и ночь сменяли друг друга, дышалось легко и приятно, в остальное же время безжалостное солнце обрушивало на землю свои обжигающие лучи, превращая окружающий мир в подобие печки.

Стоя на балконе, Талквист видел костры и факелы бродячего цирка, которые, весело резвясь, раскрашивали ночное небо яркими всполохами и лентами дыма, — они звали, звали его одного. Талквист вздохнул. В прежние времена, когда он был просто богатым купцом, он мог позволить себе, отправившись в такое место, выпустить на волю все свои самые темные фантазии. Теперь же, когда весь мир знал его как будущего императора Сорболда, он лишь пройдется среди фургонов, демонстрируя удивление, и уже не сможет принять участия в греховных развлечениях, которые предлагают подобные балаганы.

«Жаль, — подумал он, уходя с балкона, и, спустившись по лестнице, направился к небольшой площади, где его ждал цирк. — Смотри, но не трогай руками. Ну и ладно».

— Ваше величество, — низко кланяясь, обратился к нему хозяин балагана, и его полосатые шелковые шаровары смешно раздулись на ветру.

— Да ладно тебе, Гарт, мы с тобой ведем дела уже много лет, — пожурил его Талквист. — Чего только с нами не случалось, бывало даже жизнь друг другу защищали. Поэтому хоть я и стану императором, оставь эти свои церемонии и, невзирая на этикет, обращайся ко мне просто «милорд».

— Слушаюсь, милорд, — справившись с язвительностью, рвавшейся наружу, почтительно пробормотал хозяин цирка, открывая ворота.

Он следовал за будущим императором по темным дорожкам, они входили в палатки, и Талквист восхищался диковинными человеческими экспонатами. Откинув полог маленького шатра, они остановились перед сидевшей на низенькой табуретке крошечной женщиной с миндалевидными глазами, ее точеную шейку уродовал широкий ошейник, от которого на улицу тянулась массивная цепь. Женщина узнала Талквиста и отчаянно задрожала, чем заставила мужчин громко расхохотаться.