Дэниел каким-то образом сполз с кровати, пошатываясь, добрался до двери и вышел на лестницу. Кристина уже ушла, он слышал, как хлопнула входная дверь. Его вдруг охватил приступ тошноты, и он вынужден был схватиться за перила, чтобы не упасть. Тошнота медленно отпустила. Дэниел услышал чьи-то шаги и с робкой надеждой подумал, что девушка решила вернуться. Но это была Кейт. Запыхавшаяся, не ожидавшая увидеть брата не в постели, она сразу выпалила:
      – Что ты наделал? Дэн, почему ты встал? Ты с ума сошел! Я встретила мисс Уориндер, она пронеслась мимо меня, словно ураган… Что-то случилось? – Кейт подхватила слабое тело брата и прислонила его к стене. – Дэн, с тобой все в порядке? Ну зачем же ты встал с кровати? Ты же знаешь, что сказал врач. Вот обопрись, держись за меня, вот так. Теперь потихоньку пойдем, я помогу тебе лечь в кровать. О, Дэн!
      Кейт помогла ему дойти до кровати, и Дэниел рухнул, тяжело дыша и сердясь на самого себя за собственную слабость. Потом Кейт поудобнее уложила брата на подушки и тщательно осмотрела повязку на груди.
      – Вроде бы все нормально. Думаю, кровь не должна пойти. Ради всего святого, лежи спокойно. А теперь расскажи, что здесь произошло в мое отсутствие? Что значат все эти свертки с едой, валяющиеся на полу?
      – Это Кристина зачем-то принесла корзинку с едой, – пробормотал Дэниел. – Я… я сказал, что мы не нуждаемся в ее благотворительных подачках, а она обиделась и убежала.
      – О, как это похоже на тебя, Дэн! Ты нанес ей один из своих коронных ударов. Ах, Дэн, как можно быть таким жестоким? Уверена, что Кристина хотела сделать как лучше. – И Кейт принялась собирать разбросанные по полу пакеты. – Боже мой, да ты только взгляни – цыпленок, пирог со свининой, сыр, пирожки, чай, яйца, к счастью, не разбились! Что же, я не такая гордая, как ты. Мне все это просто облегчит жизнь. Предлагаю все это съесть. После школы придет этот мальчик Дикки, он хотел проведать тебя, вот тогда мы и устроим маленький пир!
      Веселое настроение Кейт рассердило Дэниела, но он не хотел ссориться с сестрой.
      – Делай с этим, что хочешь, Кейт, – ворчливо сказал Дэниел. – Я не хотел ее обидеть. Просто…
      – Это задело тебя за живое, да? Ты просто не любишь, когда кто-то жалеет тебя, верно? – понимающе отозвалась сестра. – Я тебя не оправдываю, но думаю, что, когда Кристина успокоится, она все поймет.
      В это время Кристина была очень далека от понимания и прощения. Она пришла домой расстроенная и разочарованная. Ей не с кем было поделиться своими переживаниями. Поэтому она села и тут же описала все случившееся в длинном взволнованном письме Гарету. Получив это письмо, Гарет очень расстроился. С какой стати Кристина связалась с этой клиникой, думал Гарет. Теперь он пожалел, что доктор Эндрюс рассказал ей об этом месте. Гарет решил написать лично доктору Декстеру, чтобы тот повнимательнее относился к людям, с которыми общается, и в частности, к Кристине. Но потом Гарет понял, что, если девушка узнает о его письме, то никогда не простит ему.
      Несколько следующих дней прошли спокойно для Кристины. Она даже нанесла утренний визит Кларе, которая, похоже, с тех пор, как Гарри дал ей от ворот поворот, вполне серьезно положила глаз на Раймонда Дориана. Потом Кристина прошлась по магазинам и купила самую дорогую, кружевную, ручного шитья шаль для Маргарет. Этим, как Кристина считала, компенсировался ее отказ поехать навестить сестру. Кристина регулярно посещала медицинские курсы и всегда просматривала предыдущие лекции. Скоро должны были состояться экзамены, но сдавать их будут только мужчины. Какими бы замечательными ни были их успехи, ей, как и любой другой женщине, не будет позволено продолжать свое фармацевтическое образование. Она со злостью решила подписать свою экзаменационную работу «Кристин Уориндер», это будет такой пощечиной упрямым экзаменаторам в случае, если она с честью выдержит экзамен и устроители курсов обнаружат, что выдали диплом представительнице недостойного, с их точки зрения, слабого пола.
      Снова наступил вторник – день ее работы в клинике. Во время короткого перерыва Кристине удалось на некоторое время сходить в дом на Райской Аллее. Дверь ей открыла миссис Тэйлор.
      – Если вы ищете Дэна, то вам лучше подняться наверх. Представьте себе, этот сумасшедший пошел сегодня на работу, но мистер Браун отправил его назад, сказав, что нет смысла начинать и тут же прерывать работу. Лучше подождать еще пару дней.
      – Я не задержусь больше минуты. Мне нужно возвращаться в клинику.
      Пройдя мимо миссис Тэйлор, она не без страха и сомнения поднялась наверх. Дверь была приоткрыта, Кристина постучалась и вошла. Дэниел стоял у открытого окна, в комнате было прохладно от приятного освежающего ветерка. Дэниел сразу же обернулся на звук шагов. Кристина слегка запыхалась от быстрой ходьбы, шляпка ее висела на спине, темные вьющиеся пряди волос небрежно упали на лоб. Неожиданность ее появления потрясла Дэниела, но он сделал вид, что не удивлен, и коротко спросил:
      – Я должен извиниться перед вами. Кейт сказала…
      – За что?
      – За то, что обидел вас в нашу последнюю встречу.
      – Думаю, мы оба были неправы. И чтобы доказать, что я не обижаюсь на вас, я принесла вам вот это.
      – Что это? – спросил Дэниел. Кристина вынула из сумочки книги.
      – Я заметила, что вы очень любите читать, а это книги мистера Диккенса, который так хорошо знает жизнь бедных и обездоленных.
      – Я не читаю романов, мисс.
      – О-о, не надо предубеждений! – воскликнула Кристина. – Неужели вы вообразили себе, что только вы один переживаете за бедняков? Многие, кого я знаю, прочитали эти книги и узнали о тех условиях, в которых живут многие неимущие люди. Если вы хотите чем-нибудь облегчить жизнь бедняков, вы должны знать мнение таких, как мы. Должна вам сказать, Дэниел, что многие из нас чувствуют то же самое, что и вы.
      – Не знаю, может быть, и так. – Дэниел удивился горячности, с которой Кристина рассуждала. – Я никогда об этом не задумывался.
      Дэниел подошел к комоду, на который Кристина положила книги, и взял одну из них.
      – «Приключения Оливера Твиста»… Это о ком? Небось, какой-нибудь сынок знатного лорда?
      – О нет, Дэниел. Это бездомный сирота, никому не нужный, никем не любимый, который вынужден был сам пробивать дорогу в этом жестоком мире.
      – Что, как я, а-а? – спросил Дэниел и лукаво подмигнул Кристине. – Хорошо, я прочту. Пока не вернусь на работу, мне очень нужны книги.
      – Вот и прекрасно. А теперь я должна идти. В клинике, как всегда, много работы… – негромко сказала Кристина.
      Но Кристина не могла двинуться с места. Было такое ощущение, что между ними установилось взаимопонимание, и они неуверенно, но все-таки направились навстречу чему-то новому. Затянувшуюся паузу нарушил Дэниел.
      – Мисс Уориндер, не думаю, что вам это известно. В эту субботу прощальное выступление Кейт в ресторане. Она говорила, что ваш брат обещал туда прийти. Вот я и думаю, что вы могли бы пойти с ним. Моей сестре будет очень приятно увидеть вас на ее выступлении. Приходите…
      Слова Дэниела были неожиданными для Кристины.
      – Не знаю… Я поговорю с Гарри.
      – И еще, – суховато продолжал Дэниел, – я чуть не забыл. Дикки благодарил вас за пирог и сказал, что это просто объедение.
      Кристина облегченно рассмеялась.
      – Я скажу поварихе. Ей это будет приятно услышать. Она гордится своими фруктовыми пирогами. А теперь мне действительно нужно идти.
      – До субботы, мисс Уориндер! Встретимся в ресторане.
      – Возможно, – неуверенно сказала Кристина.
      На прощание она одарила Дэниела своей очаровательной улыбкой. Понимая, что это безумие и он играет с огнем, Дэниел почувствовал, что жизнь его вдруг изменилась к лучшему, он решил не сопротивляться голосу своего сердца.
      Легко сбежав по лестнице, Кристина натолкнулась на незнакомого мужчину, который входил в дом. Молодой человек отступил в сторону, пропуская ее, и изящно приподнял свою шляпу.
      – Пардон, мадам…
      Лицо мужчины было очень привлекательным, но взгляд его огромных глаз показался Кристине несколько нахальным. Мужчина не был похож ни на Дэниела, ни на Гарета. Интересно, кто он такой, подумала Кристина.
      – Ты водишься с богатыми? – спросил с усмешкой Уилл Сомерс, входя в комнату Дэниела. – Слушай, что за красотку я встретил на лестнице? Она шла не от тебя, случайно?
      – Это ассистентка врача из клиники, – коротко ответил Дэниел, – она приходила проверить мое состояние.
      – Да что ты говоришь?! Хорошенькая, если я не ошибаюсь, она – птичка довольно высокого полета. Она что, положила на тебя глаз? А ну рассказывай, дружище!
      – О, ради всего святого! – недовольно сказал Дэниел. – Да если бы не эта девушка, меня бы сейчас не было на этом свете. Я истекал кровью, как зарезанный поросенок, пока она не привела врача… Так что ты так не шути, Уилл.
      – Хорошо, хорошо. Извини, Дэн, но лучше, чтобы в Красной Лиге не узнали о твоих отношениях с этой леди. Могут решить, что ты заодно с нашими противниками.
      – Уилл, достаточно, – с долей презрения сказал Дэниел. – Они любят ругать такие места, как эта клиника для бедных, но когда у них самих со здоровьем не в порядке, они первые обращаются, чтобы им оказали помощь. Ладно, не будем об этом. Почему ты пришел?
      Осенью должны состояться выборы, и Уилл Сомерс пришел рассказать Дэниелу о новых идеях революционеров, о том, что есть подходящий человек, выдвинутый из народа в члены парламента. Дэниела просили заняться организацией митинга против кандидата, которого навязывают народу, – Эверарда Уориндера, а также агитировать за выдвижение своего парня, знакомого с жизнью и трудностями простых людей.
      После ухода Уилла Дэниел откинулся на подушки и стал думать о просьбе членов Рабочей Ассоциации и легионеров. Эту возможность даровали ему небеса. Он мог сделать то, чего сам так горячо желал, если бы не одно «но». Эверард Уориндер был отцом Кристины, а очень скоро Дэниелу придется делать все возможное, чтобы народ вынес недоверие Уориндеру на выборах. В политике, как и на войне, все средства хороши, если они вели к победе. Он знал один путь, как можно это сделать, путь мести, о которой он мечтал столько лет.
      Дэниел какое-то время тешил себя этой мыслью, но потом решил, что это не выход из создавшегося положения.
 
      Кристина перехватила Гарри, когда тот заглянул к ним однажды вечером и остался поужинать. Она дождалась, пока отец уйдет к себе в кабинет, и тогда спросила у брата:
      – Ты пойдешь в эту субботу на последнее выступление Кейт в ресторане?
      – А откуда ты об этом знаешь, интересно? – спросил Гарри.
      – Мне сказал ее брат Дэниел, когда мы с доктором Декстером навещали его. Можно я пойду с тобой?
      Гарри задумался и потом неуверенно сказал:
      – Не знаю даже, Крис… Думаю, что тебе там совсем не понравится. Видишь ли, Крис, это довольно вульгарное место, если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду. Там непривычная для тебя обстановка и специфическая публика. Может быть, не стоит такой леди, как ты, идти туда? – спросил Гарри.
      – Я не упаду в обморок от увиденного, и потом мне бы хотелось услышать, как поет Кейт. Ты так восторженно отзывался о ее голосе, что…
      – Хорошо, сестричка, надеюсь, ты ничего не потеряешь, если побываешь среди незнакомой публики. Только, Крис, если тебе не понравится, прошу меня потом не винить в этом. И советую тебе не говорить об этом папе. Познание жизни простолюдинов больше подходит мне, нежели обожаемой всеми маленькой девочке, – подметил Гарри.
      – Пожалуйста, не говори так! Я никогда не была, как ты говоришь, обожаема ни отцом, ни кем-то еще. Слава Богу, что мама до сих пор не приехала. Если отец спросит, скажем, что мы идем в театр. Уверена, что он не станет возражать, – сказала Кристина.
      – Договорились. Тогда в субботу в семь вечера я заеду за тобой.
      – Гарри, посоветуй мне, пожалуйста, что мне надеть в ресторан? – спросила Кристина.
      – Только ничего слишком роскошного, Крис. Это ведь не опера, и мы будем сидеть не в ложе. Думаю, надень что-нибудь попроще, чтобы не выделяться.
      Когда наступила суббота, Кристина надела розовое платье, отделанное великолепным кружевом, с глубоким вырезом, длинными узкими рукавами и пышной юбкой, что подчеркивало стройную фигуру девушки. Когда она спустилась вниз, отец как раз был в холле, собираясь идти в суд. Увидев Кристину, он задержался.
      – Кристина, ты сегодня великолепно выглядишь! Куда ты собралась? – поинтересовался мистер Уориндер.
      – Гарри заедет за мной, чтобы поехать с друзьями в театр.
      – Отлично. Что же, надеюсь, ты не задержишься долго?
      – Конечно, нет, папа, – послушно согласилась девушка.
      Тут, к счастью, Бартон открыл дверь, потому что пришел Гарри. На улице их уже ждал экипаж.
      Когда они приехали, ресторанчик был уже переполнен. Весть о том, что Кейт покидает свою прежнюю работу, быстро распространилась среди ее поклонников. Сегодня собрались все, кто ее знал и любил, чтобы устроить ей пышные и запоминающие проводы.
      Программа вечера удивила Кристину. Номера были несколько грубоваты, декорации – кричаще-яркие и безвкусные. Многие вульгарные шутки и юмористические сценки Кристина не поняла. Немые сценки и сентиментальные баллады напомнили ей шоу-пантомимы, в которых она сама когда-то принимала участие, будучи ребенком. Такое было в их доме на Рождество. Во всем этом было что-то трогательное и близкое девушке, живое и влекущее ее сердце. Кристина испытывала огромное удовольствие от пения Кейт. Ее скорее поразил даже не удивительно чистый, сладкий голос певицы, а то, какую она имела власть над огромной и шумной аудиторией слушателей. В одной из сценок Кейт играла нахальную девицу, которая одновременно крутила с двумя поклонниками и чуть не разрушила их судьбы. Спустя несколько минут, сменив образ, Кейт исполняла старинную балладу о милой Барбаре Аллен, которая слишком поздно поняла, что своей жестокостью погубила любимого человека.
 
Жестока я была,
Пренебрегая человеком,
Который так меня любил.
Ах, как жалею я,
Что не была добрее
В те дни, когда он рядом был.
 
      И зрители замерли, чтобы потом взорваться громом аплодисментов, который нарушил буквально хрустальную тишину. Где эта девчонка с промышленного Севера Англии научилась искусству завладевать вниманием огромного людского моря? От кого она унаследовала этот волшебный талант? Кристина по-хорошему завидовала Кейт.
      – Ну как она тебе? – поинтересовался Гарри во время короткого перерыва, поднося сестре стакан такого желанного сейчас лимонада. – В ней что-то есть, не правда ли?
      – О-о, конечно! Она удивительная девушка! И знаешь, я завидую Кейт… – сказала Кристина. – Уметь держать зрителя в зависимости от одного своего взгляда, от одного жеста – не поразительно ли это?! И в то же время, когда общаешься с Кейт вне сцены, она такая практичная, такая приземленная девушка!
      – Я же тебе говорил, – удовлетворенно сказал Гарри, – а ты, признайся, ведь не верила мне! Кейт скоро уйдет из ресторана и станет актрисой. Она добьется успеха и там.
      Вторая часть программы было похожа на первую, и все прошло почти так же успешно, за исключением того, что теперь публика просто не отпускала Кейт со сцены. Кейт несколько раз вызывали и просили повторить песню, и она пела снова и снова. Свое выступление она закончила песней о море. Тут зрители стали подпевать ей хором, а потом громко и долго аплодировали. Полусмеясь, полуплача, Кейт собирала летящие к ней и падающие к ногам цветы.
      Дэниел подошел к Уориндерам сразу же после представления. Выглядел он бледным и шел медленно и неуверенно. Но на его лице сияла счастливая улыбка, ведь рядом с ним шла Кейт. На Кейт все еще было сверкающее вечернее платье. С их первой встречи на Чичестерской ярмарке прошел почти год, и теперь, глядя на высокого мужчину, направляющегося навстречу Кристине и Гарри, с уверенностью можно было сказать, что это был уже совершенно другой человек. Это не был тот сердитый парень, воюющий с самим собой и со всем окружающим миром. В лице Дэниела появились уверенность и целеустремленность, это был человек, который знал, чего он хочет в жизни, уверенный в том, что добьется намеченной цели чего бы это ему ни стоило. Хотя он был всего лишь простым учителем школы для бедняков, у него были качества, о которых можно было мечтать – вера в себя, сила воли и цель в жизни. Когда Хантеры подошли к Уориндерам, Кейт сказала:
      – Мисс Уориндер, это так мило с вашей стороны, что вы пришли! Рада вас видеть!
      – О-о, пожалуйста, называйте меня на «ты», просто Кристиной.
      – А можно? Тогда – ты, Кристина! – и Кейт поцеловала девушку в щеку. – Дэн, ты уже сказал Кристине и Гарри о вечеринке? – спросила Кейт.
      – Еще не успел. Видите ли, Кейт пригласила некоторых своих друзей к себе домой. Она будет очень рада, если и вы придете! – пояснил Дэниел.
      Гарри с сомнением посмотрел на сестру.
      – Что скажешь, Крис? Может быть, ты захочешь, чтобы я сначала отвез тебя домой? А я потом поеду на вечеринку.
      – О, нет! Тебе не удастся избавиться от меня! – лукаво ответила Кристина. – Я с удовольствием присоединюсь ко всем, только… не буду ли я там лишней? Как вы думаете?
      – Боже мой, конечно, нет! – уверенно сказал Гарри. – Актеры – такой веселый и бесшабашный народ! Ты еще узнаешь. Они принимают с радостью каждого, кто к ним придет! Дэн, мы с сестрой возьмем кеб и поедем за вами.
      Так они и сделали, пробираясь сквозь пеструю и ликующую толпу на Ист Энде.
      В двух комнатках на Вайнер-Стрит собралось около двенадцати человек. Некоторые из них работали, как и Кейт, в ресторане, другие были актерами Королевского театра. Карл Ландовски, высокий иностранец с рыжевато-каштановыми длинными волосами, выглядел несколько смешно, чего нельзя было сказать о его добром характере и королевских манерах. Так как гостей пришло предостаточно, он, посоветовавшись с Кейт, любезно предложил свою маленькую комнатку в их распоряжение на время вечеринки. Комната Карла была абсолютно пустой, если не считать стула, маленького столика и длинной кровати, застеленной красивым тонким покрывалом. Что бросалось в глаза при входе в его жилище, так это стены, до потолка увешанные картинами с изображением ярких цветов и непонятными рисунками, сделанными углем. Все они, казалось, были похожи на панораму повседневной жизни с полным набором ее достоинств и безумств.
      Гости входили и выходили из комнат, не переставая разговаривать о том о сем, ели нарезанный тонкими кусочками пирог со свининой, ломтики сухой колбасы, хрустели яблоками, перекладывали с ладони на ладонь горячую печеную картошку, лакомились горячими домашними булочками и вкусным домашним сыром – в общем, всем тем, что в свое время Кристина принесла для Дэниела и Дикки. Кристина чувствовала себя в гостях несколько растерянно, но в то же время ей все нравилось, и она была счастлива. Ей никогда не приходилось бывать на подобных сборищах, встречаться с такими интересными людьми, молодыми и свободными в своих суждениях и поведении, у которых, похоже, не существовало никаких предубеждений.
      – Какое интересное у вас платье! – заметила одна молодая особа, с любопытством осматривая Кристину с ног до головы. – Вы что, наверное, позаимствовали его из театрального гардероба?!
      – Да нет, вы… Я не актриса… – попыталась объяснить ей Кристина.
      – В самом деле? Но я считаю, что вы обязательно должны играть, у вас такая сценическая внешность! Ты согласен со мной, Байрон? Ты не находишь, что у нее подходящая для актрисы внешность?
      Молодой человек, стоящий рядом, был очень привлекателен. По-видимому, он мог бы сыграть Оберона в «Сне в летнюю ночь». Он был похож на царя эльфов.
      – Бог свидетель, это правда! – сказал восторженно «герой» Шекспира. – Эта девушка – вылитая Джульетта, – и молодой человек опустился перед Кристиной на колени и посмотрел на нее с обожанием, отчего девушка очень смутилась и покраснела.
 
Меня плащом укроет ночь. Была бы
Лишь ты тепла со мною. Если ж нет,
Предпочитаю смерть от их ударов,
Чем долгий век без нежности твоей.
 
      Эта сцена привлекла внимание. Все собрались вокруг, кто-то прочитал слова Джульетты «Кто показал тебе сюда дорогу?», после чего молодежь стала аплодировать и смеяться.
      Один из актеров принес гитару и теперь, сидя за столом Карла, начал наигрывать какую-то веселенькую мелодию. Некоторые стали танцевать, другие просто слушали музыку. Карл сел на единственный стул и начал рисовать для гостей углем, изображая на белых листах бумаги комичные профили и анфасы. Вскоре все собрались возле Карла и, смеясь почти до слез, стали обсуждать его творчество.
      Кристина зашла в комнату Кейт, мечтая побыть в тишине, а потом увидела, что она была здесь не одна. Дэниел не пошел с остальными в комнату Карла, а остался здесь. Сейчас он стоял у открытого окна. Кристина, наслаждаясь свежим ночным воздухом, проникшим в жаркую, душную комнату, подошла к Дэниелу.
      – Вы, наверное, как никто, очень устали сегодня, – тихо сказала Кристина.
      – Нет, я прекрасно себя чувствую. – И он улыбнулся. – Просто с Кейт никогда не знаешь, где окажешься в следующую минуту.
      – Эти молодые люди и девушки все такие дружелюбные, такие добрые! Я никогда раньше не встречала таких замечательных, веселых людей, таких свободных, открытых, готовых принять в свой круг любого незнакомца.
      – Ваша жизнь, мисс Уориндер, – сказал Дэниел, – должно быть, полна удовольствий и развлечений. И вас ничем не удивишь.
      – О-о, нет, Дэниел, это не совсем так, поверьте, – серьезно ответила девушка. – Полагаю, вы меня считаете представительницей привилегированного класса, и это так, если сравнить мою жизнь и вашу с Кейт, но это не означает, что моя жизнь – сплошной рай. И я, и мой брат Гарри, и другие молодые люди живем в мире запретов и ограничений. Мне никогда не позволяли заниматься делом, которое бы мне нравилось.
      – Например, чем же? – поинтересовался Хантер.
      – Например, учиться вместе с Гарри у его учителя, ходить в женский колледж, изучать медицину… Даже для того, чтобы отвоевать один день работы в клинике, потребовалось вынести тяжелый разговор с родителями, да мой папа и сейчас не одобряет моих посещений клиники. Он не принимает меня всерьез.
      – Отец так строг с вами? – спросил Дэниел.
      – Нет, нельзя сказать, что строг. Он может быть очень мягким, когда мы выполняем его желания. Понимаете, мама всегда делала то, что считала нужным. И моя сестра Маргарет. Она всегда была абсолютно счастлива, потому что могла немного порисовать, поиграть на пианино, и красиво вышивать, наносить визиты родственникам и знакомым. А передо мной уже стояли запреты, поэтому у нас с папой часто бывали разногласия. Гарри тоже не очень везло в смысле понимания со стороны родителей. Ему никогда по-настоящему не хотелось изучать право и стать адвокатом, как папа. Ему очень нравилась карьера военного, но Уориндеры несколько столетий были юристами, и поэтому Гарри приходилось учиться на юриста, и теперь он работает в юридической конторе отца.
      – Теперь я многое понимаю, – сказал Дэниел, – Я ведь не знал… – Дэниелу никогда не приходило в голову, что среди привилегированного класса могут найтись люди, которые могли бы поступиться своей обеспеченностью в жизни.
      – Поэтому сегодня мне было так хорошо и радостно среди вас, – продолжала Кристина. – Сейчас я наслаждалась свободой. Если бы папа знал, где я, ему бы точно это не понравилось.
      Улыбнувшись, Кристина пристально посмотрела на Дэниела.
      – Ну, хватит обо мне. Расскажите о себе. Я помню, что вы сказали нам на выставке. Как близко вы подошли к осуществлению своей мечты? Скоро ли вы будете в парламенте?
      – Не очень, – скромно сказал Дэниел. – Может, сделал шаг или два, но…
      – Когда папа будет выступать на предвыборном митинге с речью, я приду с ним, если он позволит.
      – На вашем месте я бы не приходил, – быстро сказал Дэниел. – Выборы всегда грубы, особенно когда страсти накаляются.
      – Я не боюсь. – Кристина стояла совсем рядом с молодым мужчиной, и неожиданно ее рука коснулась его брови. – Уже зажило, но небольшой шрам остался, – тихо сказала Кристина.
      – Говорят, со временем побледнеет, – Дэниел поймал ее руку. – На выборах мы будем по разные стороны баррикад. Вы не станете ненавидеть меня за это?
      – Нет, если это будет честная борьба, а ведь она будет честной, верно?
      Дэниел склонил голову и поцеловал ее руку.
      – Со своей стороны я постараюсь, чтобы это было именно Так.
      Потом Кристина думала, что она впервые почувствовала, что полюбила Дэниела именно в эту минуту. Сейчас же она только осознавала, что он ей нравится, и она была рада, что между ними исчезло недопонимание и зародились доверие и огромная симпатия.
      Вскоре гости вернулись из комнаты Карла, смеясь и причитая над эскизами молодого художника. Остатки пирога и других яств были съедены, и прозвучали последние тосты за гостеприимство хозяев и дальнейший успех Кейт. Пора было расходиться.
      Дэниел наблюдал за прощающимися актерами, которые пожимали друг другу руки и мило целовались, благодарили Кейт за прекрасный вечер, договаривались увидеться с ней после репетиции в следующий понедельник. Хантер заметил, что Гарри задержал в своей руке ладонь Кейт и уже собирался обнять ее, но в этот момент девушка только рассмеялась и выдернула руку. Дэниел стал тревожиться за сестру.
      Когда, наконец, все гости разошлись, и Карл, пожелав спокойной ночи, закрыл дверь своей комнатки, уставшая, но счастливая Кейт рухнула в кресло. Дэниел мрачно посмотрел на сестру.
      – Кейт, как ты думаешь, Гарри Уориндер влюблен в тебя?
      – Какой же ты, Дэн! Что за вопросы в такой час? Может, он и думает, что влюблен, но ведь Гарри – еще мальчишка! – весело сказала Кейт.
      – Не такой уж он и мальчишка. Ему двадцать один год.
      – К тому же он сын Эверарда Уориндера – вот, о чем ты думаешь в первую очередь! Верно? Какая разница, кто его отец? Все в прошлом. Он не отвечает за грехи отца. Разве не так, Дэн?
      – Разница все же есть. Я не хочу видеть свою сестру страдающей. Как тебе это не понять?
      Кейт независимо посмотрела на брата и спокойным тоном сказала:
      – И мне не нужен ни муж, ни любовник, но это не означает, что я не могу иметь преданного друга. Ты мой брат, я очень тебя люблю, но я все равно останусь сама себе хозяйкой. Не сердись, пожалуйста, на меня.
      – Да, Кейт, ты будешь хозяйкой своей жизни, пока будешь помнить о разделяющей вас с Гарри пропасти, – сказал Дэниел.
      – О Боже, но зачем ты опять об этом?! Мы провели превосходный вечер. Я до смерти устала, и ты, наверняка, не меньше моего. Иди домой и перестань волноваться за свою маленькую сестру. Она прекрасно сумеет позаботиться о себе сама.
      – Кейт, может, мне помочь тебе помыть посуду? – заботливо спросил Дэниел.
      – Нет, я не хочу сейчас этим заниматься. Завтра утром мне поможет Карл. Иди, Дэниел, спать. Ты выглядишь очень усталым. Ты еще слаб и тебе нужно больше отдыхать. – Кейт нежно поцеловала брата в щеку, а потом проводила его до дверей.
      – И прошу тебя, Дэн, будь осторожен! – крикнула девушка ему вслед. – Тебя могут подстерегать грязные наемники Дориана.
      Дэниел лишь рассмеялся в ответ и стал спускаться по лестнице, услышав, как щелкнул замок двери.
      Оставшись одна, Кейт оглядела комнату и, слегка пожав плечами, начала собирать в одну большую тарелку остатки еды, потом поставила тарелки одна в одну и сложила их в раковину.
      Кейт вовсе не была так самоуверенна, как пыталась показать брату. Еще в раннем возрасте она поняла, что хочет играть на сцене. Она хотел этого всегда, с тех дней в сиротском приюте, где она обнаружила в себе силу заставлять своих ровесников забывать о бедах, смеяться и плакать над рассказываемыми ею историями. И Кейт не желала забывать об этом даре, отдавая предпочтение встречам с понравившимся мужчиной, кто бы он ни был. Она слишком часто видела, как это случается с другими девушками. В ее жизни встречались парни, которым только и надо было, что познать ее молодое тело. Кейт столкнулась с этим еще в двенадцать лет, из-за этого она сбежала из приюта в Бредфорде. Если не считать Раймонда Дориана, ей всегда не составляло труда избегать назойливых пошлых ухаживаний. С Гарри Уориндером было все иначе. Кейт поняла, что так было всегда, может быть, с самой их первой встречи. И хотя она дразнила и смеялась над ним, она никогда не принимала от него подарки и очень редко соглашалась поужинать с ним. Она понимала, что именно сейчас может поддаться голосу своего сердца, принять все муки и восторги любви, как это случалось со многими девушками.
      Кейт вытащила из прически шпильки, волосы рассыпались по плечам темным облаком. Она выскользнула из изящного вечернего платья с многочисленными пышными нижними юбками и аккуратно повесила его на спинку стула. Ей приходилось аккуратно обращаться со своими немногочисленными нарядами. Девушка расстегнула тугой корсет, со вздохом облегчения сняла его и осталась в тонкой хлопчатобумажной сорочке и коротких кружевных панталончиках. Кейт посмотрела на себя в небольшое зеркало. На нее смотрели грустные большие глаза на бледном лице. «Думаешь, я сумасшедшая? – сказала Кейт своему отражению. – Но я смогу это сделать, сделать и добиться успеха!» Потом девушка рассмеялась. Ладно, время еще у нее есть. Все еще образуется само собой. Она сняла белье, надела ночную сорочку, выключила свет и юркнула в кровать. Через минуту она спала крепким, без сновидений, сном.
      Дэниел же не чувствовал себя счастливым. Во-первых, чувствовалась боль в сломанных ребрах. Во-вторых, он переживал, что глупо пообещал Кристине то, что, как прекрасно знал, не мог выполнить. Выборы всегда очень сложное дело.
      Вдобавок у него не выходили из головы слова Кейт. Он еще не рассказал ей всю историю Эверарда Уориндера. Он уже почти решил все объяснить ей, но потом передумал, не захотев испортить сестре приятный для нее вечер. Он смотрел в темноту и думал о Кристине. Если его чувство к ней называется влюбленностью, то сейчас самое время забыть об этом. Он считал, что ни к чему хорошему их дружба с Кристиной не приведет, кроме чувства горечи и сожаления. Хотя Дэниел чувствовал рядом ее присутствие, видел ее лицо, слышал ее голос, он старался гнать от себя ее образ. Он сам не успел заметить, как влюбился, и теперь ему оставалось одно: убить зародившееся чувство в самом его начале. Уже занимался рассвет, когда Дэниел наконец заснул.