Впервые Кристина увидела Дэниела Хантера ярким солнечным июньским днем 1851 года. Тогда она и не предполагала даже, что эта случайная встреча принесет ей впоследствии столько исступленного восторга и разочарования, ощущение раздраженности и порой гнева. Если бы не ее брат Гарри, этой встречи вообще могло бы и не быть. Все началось с того, что однажды утром, когда легкий завтрак молодых Уориндеров подходил к своему завершению, Гарри, намазывая тост ананасовым джемом, посмотрел загадочно в сторону сестры.
      – Послушай, Крис, тебе ведь незачем сегодня куда-либо ехать, не так ли? – спросил он, потянувшись тут же к фруктовому мармеладу. – Я собираюсь после завтрака съездить в Чичестер на ярмарку.
      – Зачем? Понадобилось что-нибудь купить? – как-то без особого удивления спросила Кристина.
      – Просто так. Решил, почему бы не повеселиться немного, пока я здесь гощу?! – бодро ответил Гарри.
      – А что? Это, должно быть, очень забавно… – задумчиво проговорила Кристина, – мне тоже нечего сегодня делать. Ты ведь не будешь возражать, если я поеду с тобой на ярмарку?
      – О Боже, Крис, что ты надумала вдруг?! Ведь там будет мало того, что жарко, но вдобавок пыльно и тесно. Эта ярмарка – совсем неподходящее место для светской дамы, которая несколько часов назад делала премилые реверансы во время прогулки по королевскому саду! – казалось, возмущению брата не было предела.
      Слова Гарри не на шутку рассердили сестру.
      – Сейчас же перестань надо мной насмехаться! Чем меньше ты будешь об этом вспоминать, тем лучше…
      – Но почему ты так говоришь? Разве тебе не была оказана милость оказаться в обществе Ее Величества? Чем же ты недовольна, Крис?
      – Да, была оказана. И слава Богу… Но это было самое прескучное развлечение, которое можно только представить. Там надо было по нескольку раз застывать в реверансах и при этом делать вид, что ты на седьмом небе от счастья. Одна дама просто-таки не выдержала и упала в обморок. Давай не будем рассуждать о том, чего тебе не понять. Так как насчет ярмарки?
      – Ну, не знаю даже, Крис… – поддразнивая, сказал Гарри. – Наша мама, уверен, не одобрила бы твое решение.
      – Можно подумать, тебя это настолько беспокоит. Вот уж позволь не поверить! И к тому же, ее здесь нет, и она ничего не узнает… Да ладно тебе, Гарри, не будь слишком правильным и не пытайся читать мне нравоучения.
      – Ну что ж, поедем, только хочу тебя предупредить. Там будет кулачный бой. Роб Сайер, чемпион Сассекса, будет драться со всеми желающими парнями. Джим Байтс из «Трех Струн» ставит на победителя двадцать гиней. Это будет захватывающее зрелище! Настоящий спорт. Разве тебе это будет интересно?
      – Тоже мне – спорт! Скорее это можно назвать резней, кровопролитием! Гарри, как только ты весь этот ужас будешь смотреть?! – сказала раздасадованно Кристина.
      – Не будь такой неженкой, сестричка. Ведь ты сама не раз бивала нам носы. Вспомни, вспомни! – заговорщицки воскликнул Гарри.
      Кристина улыбнулась и как-то облегченно рассмеялась. Через несколько недель ей стукнет двадцать, а, кажется, совсем недавно она носилась, играла с Гарри, Гаретом и их друзьями. Эти счастливые дни живо всплыли в ее памяти… Но, к сожалению, беззаботное детство уже никогда не повторится, и с этим надо смириться. Так обычно говорила Кристине ее мама.
      – И все-таки, Гарри, когда же мы едем? – в голосе девушки прозвучала неподдельная решимость. Кристина встала из-за стола, чтобы начать собираться в дорогу.
      – Как только ты будешь готова, мы и отправимся. И не наряжайся уж слишком пышно – это не королевский прием. Ты ведь не захочешь взять с собою Бетси? – поинтересовался Гарри.
      – Да что ты! Конечно, нет! – не задумываясь, ответила Кристина.
      Бетси была служанкой Кристины и часто поверенной в ее сердечных делах.
      – Видишь ли, дело в том, что Бетси никак не может со мной ехать. У нее в деревне есть парень. И она попросила отпустить ее сегодня днем на несколько часов. Я предполагаю, что причина в ее свидании. Ну да ладно, мне пора собираться, не позже чем через пятнадцать минут я к тебе присоединюсь.
      Кристина поспешно встала и, подойдя к двери, открыла ее, чтобы выйти из столовой, как вдруг внезапно обернулась:
      – Послушай, Гарри, ты случайно не собирался вместо ярмарки встретиться с какой-нибудь из своих бойких подружек? Скажи-ка мне честно?!
      – Мой Бог, что ты нафантазировала, нет же! – поспешно сказал Гарри, удивленный предположением сестры. – За кого ты меня принимаешь?
      Кристина расхохоталась и затем скрылась за дверью. У Гарри были причины секретничать и хитрить. Три недели назад его отчислили из Оксфорда. Произошло это как раз незадолго до конца семестра. Причиной же был обыкновенный, незначительный, с точки зрения Гарри, эпизод, связанный с одной молодой женщиной. Подробности происшедшего молодому человеку совсем не хотелось воскрешать в своей памяти. Но тем не менее, если бы об этом узнал отец, то сейчас бы у Гарри было отнюдь не радостное настроение.
      В своей комнате Кристина придирчиво осматривала себя в зеркало. Наконец она решила, что ее черно-белое, в складку, с отороченным кружевом квадратным вырезом платье, в котором она уже успела покрасоваться утром, прекрасно подойдет и для поездки на ярмарку. Девушка распустила черные вьющиеся волосы, быстро расчесала их и затем ловко завязала черной лентой.
      Слава Богу, – подумала про себя Кристина, что мама сейчас в Лондоне, иначе о любой безобидной прогулке даже не могло быть и речи.
      Леди Кларисса, дочь английского графа и жена Эверарда Уориндера, одного из самых известных и престижных адвокатов в Лондоне, всегда была очень щепетильна в вопросах, касающихся ее положения в обществе, и, конечно, не одобрила бы идею посещения ее дочерью вульгарной деревенской ярмарки, даже в компании брата. Как раз сейчас леди Кларисса наслаждалась подготовкой к свадьбе старшей дочери – все эти объяснения с портными, различные покупки и нескончаемые споры о достоинствах шелка в рубчик и атласа для туфель, разговоры о подходящем оттенке розового цвета платьев подружек невесты и о том, нужно ли новобрачной отправляться в медовый месяц в бледно-голубом или предпочесть серебристо-серый… Ах, женские хлопоты!
      Все это было из той затянувшейся оперы, в которой Кристина просто-таки старалась никак не участвовать. На этот раз она постаралась избежать подготовки к свадебному торжеству под предлогом, что ей необходимо было несколько дней погостить у дедушки, который прошлой зимой не очень хорошо себя чувствовал.
      К счастью Кристины, никто не собирался ее отговаривать от поездки к дедушке. Лорд Уориндер, судья с высоким положением, недавно вышедший в отставку, был очень удивлен неожиданным приездом младшей внучки, засыпавшей его вопросами о его здоровье.
      – Я никогда в жизни не чувствовал себя лучше, – сказал лорд Уориндер. – Моя дорогая, не подумай, что я тебе не рад, но я думаю, не заскучаешь ли ты здесь в компании старого чудака вроде меня?
      – Нет, дедушка! Ни за что не заскучаю, – ответила Кристина. – Если бы ты мог представить, как я скучала в Лондоне с Маргарет, которая не сводит влюбленных глаз со своего Фредди. Кругом только и слышны возгласы о ее подвенечном платье. А здесь у меня рядом будут лошади, собаки… И ты, мой любимый дедуля! Чего мне еще хотеть?!
      Несмотря на то, что Кристина была вполне удовлетворена своим уединением и удаленностью от круговерти света, она все же очень обрадовалась, когда здесь появился Гарри с виноватым выражением лица и путаным объяснением, почему он приехал на каникулы намного раньше, чем его ждали.
      Гарри и Кристина всегда держались вместе. Они были двойняшками, долгожданный сын и нежеланная дочь. Родившаяся через пятнадцать минут после брата, девочка вскользнула в этот мир, как будто извиняясь за свое появление, что вызвало ужас матери и удовольствие акушерки, настойчиво пророчившей появление двойняшек.
      Да, Кристина не была желанным ребенком, к тому же родилась она слабенькой, так как вся сила досталась рожденному первым брату. Кристину кормили, одевали, воспитывали, дали образование, но никогда по-настоящему не любили. Печальная истина, которую она познала еще в раннем возрасте.
      – Маленький, удивительно крохотный, беззащитный комочек – такой ты была, дорогая, когда появилась на свет, – призналась как-то няня Кристины в то время, как уже выкупав Гарри, сажала девочку в ванну. – Но еще… трудно выговорить – такой нежелаемой… Ах, деточка… – добавила женщина тихим голосом.
      Кроме Гарри и Кристины, у их родителей была еще Маргарет – на три года старше двойняшек, хорошенькая, послушная, очаровательная милашка.
      Гарри с каждым днем становился взрослее, красивее и вдобавок очень разбалованным – ну как же, ведь он был гордостью отца и любимчиком матери! Кристина – последыш – долго оставалась незаметной скромной девушкой, как-то совсем не похожей на своих родителей. Девочка была нелюбимой, слишком застенчивой и чересчур смышленой для своего возраста. Она чувствовала со стороны родителей какое-то «особое» отношение, и, по-видимому, это в немалой степени было причиной того, что Кристина рано стала очень раздражительной, часто взрывающейся по пустякам. Кристина почти со всеми в семье была в натянутых отношениях.
      Исключение составляли добрая няня и ее горячо любимый брат, который совершенно необъяснимо, интуитивно, больше тянулся к своей характерной сестренке Крис, чем к спокойной и хорошо воспитанной старшей Маргарет.
      В комнату молодой госпожи заглянула ее служанка Бетси и проникновенно прошептала:
      – Мистер Гарри уже ждет вас, мисс, и немного сердится.
      – Уже иду, – сказала Кристина, накинув на плечи свою любимую ярко-розовую шаль и поспешно завязав шелковые ленты соломенной шляпки. Она легко сбежала по ступенькам террасы, внизу ее нетерпеливо ожидал Гарри. Брат помог ей поудобнее устроиться в коляске, затем взял поводья в свои руки, освободив от этого кучера Тома, и они отправились в путь.
      Имение Брамбер Грэндж было куплено еще самим Роджером Уориндером, талантливым и удачливым адвокатом, в дни правления доброй королевы Елизаветы и постоянно улучшалось и укреплялось его потомками, которые уже по традиции избирали для себя профессию своего знаменитого предка-адвоката. Портреты этих людей, в драгоценностях и дорогих нарядах, висели на стенах длинной галереи. За шикарными цветниками находились небольшой парк и роща, отделявшая владения Уориндеров.
      Кристина и Гарри достигли ворот парка, затем выехали на дорожку, ведущую к главной дороге, по которой, как обычно, ехали множество повозок и колясок, направляющихся в сторону Чичестера. На телегах, повозках, в колясках восседали разодетые в самые нарядные одежды селяне, некоторые главы семейств скакали верхом, чем подчеркивали торжественность случая. И весь пестрый людской поток направлялся на ярмарку.
      – Боюсь, нам придется немного пройтись пешком, Кристина. Надеюсь, ты догадалась надеть удобные туфли! – сказал Гарри, поворачивая лошадей к «Трем Струнам». Он помог сестре выйти из коляски, затем медленно осмотрелся вокруг. Внуков адвоката Уориндера в округе многие хорошо знали, поэтому как только они появились, это стало заметным. Конюх, который обычно обслуживал на гостиничном дворе экипажи и коляски, незамедлительно подошел к молодым гостям и предложил им оставить лошадей в его распоряжении, что Уориндеры и сделали.
      Когда же Кристина и Гарри вышли через гостиничный двор прямо к площади, где размещалась ярмарка, их встретил многоголосый хор разнообразных звуков. Скрип колес, звон монет и бой барабанов перемешались с голосами сотен зазывал, кричащих о своих аттракционах, со смехом торгующихся, визгом детей и плачем младенцев. Ярмарка протянулась на огромное, в несколько миль, расстояние. И все вокруг дышало жизнью, весельем и радостью. Строгое воспитание Кристины не предусматривало, если не сказать строже, запрещало какое-либо общение с простыми людьми, поэтому они для нее были менее понятны и близки, нежели люди ее круга. Девушка крепко держалась за руку Гарри, слепо повинуясь ему, готовая получить от всего увиденного массу удовольствий.
      В ярмарочный день можно было увидеть все возможные и невозможные чудеса, а главное – очень интересных людей, например, толстую до смешного женщину или, наоборот, – мужчину, бледная кожа которого так обтягивала его кости, что его похожесть на скелет не могла не вызвать огромной к нему жалости. Здесь же был мальчик с личиком поросенка и настоящим маленьким рыльцем, о котором Гарри сказал, что это прелестный поросеночек, одетый в брюки и голубую сорочку. Внимание на себя обращали дама с… двумя головами, которые кивали каждому встречному, как своему знакомому, а также танцующий козел, читающие собачки и дрессированные лошади. Несколько акробатов переплелись в какой-то невообразимый узел, а танцоры Морриса в украшенных цветами шляпах выплясывали вокруг фигуры с лошадиной головой, которая к тому же что-то стремительно бросала в толпу, отчего люди визжали и с радостно-испуганными лицами отскакивали в стороны. Веселящиеся мужчины и женщины бросали в этот круг монеты. Кристина молча завороженно наблюдала за всем происходившим, пока Гарри, наконец, не отвлек ее внимание.
      – Ну идем же, Крис, ради всего святого! Я уже начинаю терять терпение!
      Впечатлительная мисс Уориндер послушно последовала за своим спутником. Дальше располагался огромный балаган, стены и купол которого были разрисованы веселыми изображениями лошадок и клоунов, рядом уносились ввысь карусели «лодочки», и от одного взгляда на сидящих в них людей, к тому же исторгавших восторженные крики радости, у Кристины закружилась голова. В ярких палатках торговцы предлагали горячие пирожки с бараниной, восточные сладости, длинные вафельные трубочки с клубничным кремом, так и манящие попробовать их; невозможно было пройти мимо только что испеченных имбирных пряников. Кристина смотрела на это кулинарное изобилие таким голодным взглядом, что Гарри сразу же купил ей имбирных пряников, и девушка с удовольствием принялась уплетать их, начав со сладкой фруктовой глазури, толстым слоем покрывающей пряники, и думала о том, что, если бы мамочка ее сейчас увидела, то, вероятно, очень расстроилась бы за свою младшую дочь.
      Через некоторое время стало ясно, что предстоящий турнир, о котором с таким вожделением упоминал Гарри, должен стать сегодня самым важным развлечением на ярмарке. К большой палатке, установленной почти в самом конце поля, постепенно стал стекаться народ – в основном это были мужчины. Кристина на минуту растерялась, спрашивая себя, стоит ли ей отпускать брата одного, но тут же подумала, что он наверняка ей скажет: «Что, сестричка, струсила? А я-то всегда считал, что ты у меня смелая!»
      Конечно же, она не позволит Гарри одному отправиться на боксерские бои и будет рядом с ним. Кристина успокаивала себя тем, что никогда раньше ничего не боялась и теперь не собирается. И девушка решительно направилась вместе с братом в сторону боксерского ринга.
      Боксерские бои, проводимые обычно в многолюдных местах, не поощрялись полицией, поскольку часто они заканчивались нарушением общественного порядка, когда пришедшие в азарт самые неспокойные зрители начинали драться друг с другом, что порой заканчивалось слишком трагично. На этот же раз предполагалось провести небольшой спортивный турнир, чтобы слегка подержать зрителей в напряжении. Несмотря на то, что турнир не собирался быть крупным, к палатке, где он должен был проводиться, невозможно было пробиться.
      Оглядываясь вокруг, Кристина заметила, что женщин, которые собирались присутствовать на зрелище, было очень мало, и все к тому же своим внешним видом абсолютно не походили на нее. Несколько хорошо воспитанных мужчин расступились, пропустив Кристину и Гарри к самой сцене, сделанной в виде невысокой деревянной круглой формы платформы. Не видя никогда ранее чего-либо подобного, Кристина затаила дыхание. Она мысленно попросила Бога, чтобы он не позволил ей упасть в самый неподходящий момент в обморок от нестерпимой духоты и страшной тесноты. Кристина решила про себя, что если ей вдруг дерущиеся боксеры покажутся слишком жестокими, то она всегда сможет в нужный момент закрыть глаза.
      Наконец, когда в палатку, где должно было состояться зрелище, не мог уже втиснуться ни один человек, на «сцену» вышел сам Роб Сайер, сопровождаемый всеобщим громом аплодисментов. Кристина с любопытством принялась рассматривать этого человека. Сайер был среднего роста, с крепкими, как у быка, головой и шеей и курчавыми темно-рыжими волосами. Раздетый по пояс, в обтягивающих короткие мощные ноги штанах, он казался огромным и устрашающим. Сайер помахал зрителям руками, обменялся с некоторыми из них приветственными рукопожатиями и приготовился к встрече со своей первой жертвой. Деревенские парни, с надеждой в глазах и с мыслью о выигранных заветных двадцати гинеях, один за другим потянулись на ринг. Многие из них по возрасту были еще просто мальчишки, но все они, выходя на ринг-платформу и срывая с себя, как положено по правилам, рубашки, были настроены достаточно храбро. Они разминали руки, сжимали кулаки и, словно молодые петухи, набрасывались на противника, однако в первые же несколько минут боя валились с ног, точно сбитые шаром кегли. Некоторые из них отправлялись в нокдаун с первого же удара, посланного Сайером, а с другими время от времени, ради всеобщей забавы, Роб разыгрывал комедию. Немного поддаваясь и делая вид, что силы его и противника равны, потом, когда мальчишка обретал уверенность в себе, несколькими отточенными ударами валил его на пол, что вызывало у зрителей аплодисменты и оглушительное улюлюканье.
      Прошло какое-то время, и некоторые зрители стали понемногу расходиться. Вдруг откуда-то сзади сквозь толпу по направлению к рингу стал пробираться незнакомый юноша. Большинство участвовавших в поединке были местными и поэтому обычно поддерживались приветственными криками толпы. Но когда на ринг вышел неизвестный парень, вокруг воцарилось напряженное молчание. Он был выше ростом, чем Роб Сайер, и выглядел намного стройнее боксера-победителя, обладавшего мощным торсом.
      – Кто вы такой? – спросил судья, являющийся одновременно и менеджером этого боя, и ответственным за всевозможные осложнения.
      – Я Дэниел Хантер, – гордо сказал парень. – Что, есть какие-то причины, почему я не могу драться?
      – Ты не из наших мест?
      – О, нет. А это имеет какое-то значение?!
      – Что скажешь, Роб? – с сомнением в голосе спросил судья.
      – Почему бы и нет, господин судья? Интересно, что он собой представляет…
      Чемпион турнира смотрел на новичка самоуверенным взглядом, при этом широко расставив свои мощные ноги и упершись кулаками в бока.
      – Чем их больше, таких смельчаков, как этот, тем веселее, не так ли? – сказал Сайер, обращаясь к зрителям. – Давай, парень, снимай рубаху! Посмотрим, из чего ты сделан!
      Юноша послушно, не спеша освободился от поношенной кожаной куртки, снял чистую, заштопанную в нескольких местах рубашку. Сбросив старые кожаные ботинки, он остался в одних носках. На одной ноге носок впереди был аккуратно заштопан нитками другого цвета, что впечатлительная Кристина не могла не заметить. Она и сама удивилась своему внезапному желанию, чтобы этот юноша не был свален в первую же минуту боя, а проучил бы самоуверенного чемпиона Сайера.
      Поначалу не было похоже на то, что желание Кристины могло осуществиться, так как Роб Сайер, будто бы почувствовав смелый вызов юного смельчака, чего не было у других соперников, моментально собрался с силами и начал атаку. Юноша, несмотря на кажущиеся уступающими по силе внешние данные, оказался на самом деле довольно крепким и увертливым бойцом. Упав в какой-то момент от удара Роба на колени, он тут же вскочил и сумел ответить противнику парочкой хороших ударов, что тут же вызвало крики одобрения у обескураженных и немного подуставших зрителей.
      Кристина, воспитанная на романах о любви, мечтавшая оказаться в обществе Ее Величества, и предположить не могла, что когда-нибудь станет свидетельницей чего-либо подобного. Когда парень ловко уклонялся от кулаков Сайера, ей хотелось кричать от радости вместе с другими. Если же он падал, она дрожала от волнения и страха, что он больше не поднимется вовремя. Лица обоих соперников блестели от пота, они тяжело дышали. Сайер рассек парню бровь, и кровь тоненькой струйкой потекла ему на щеку. Следующий удар Роба свалил юношу с ног, и тот просто отлетел к краю платформы. Но не успел Сайер поднять руки в победном, ликующем жесте, как парень вскочил на ноги и мощным ударом поверг противника в нокдаун. Вокруг зашумели. Мужчины подались вперед, одни высказывали советы, как Сайеру нужно поступить в дальнейшем, другие выкрикивали слова одобрения новичку, и все это сопровождалось свистом и руганью.
      Гарри был солидарен с теми, кто поддерживал новичка Дэниела.
      – Крис, он, может быть, и грамоты толком не знает, но, клянусь, этот парень просто молодчина, настоящий борец.
      Прежде чем схватка закончилась, Дэниел еще раз был сбит соперником и упал на колени. Лицо его было залито кровью и потом, руки и грудь покрывали синяки, кровоподтеки и ссадины. На какое-то мгновение всем показалось, что с ним покончено, он побежден. Толпа вздохнула единым глухим «ах!», когда вдруг он поднялся во весь рост. В густом тумане он различил лицо девушки, черные растрепавшиеся кудри, чуть приоткрытые губы и неотрывно смотрящие на него сияющие глаза. Вот то, что ему было необходимо именно сейчас. Дэниел убрал со лба мокрые от пота волосы и совершенно неожиданно нанес Сайеру мощный победный удар. Противник молниеносно оказался отброшенным к самому краю платформы, где рухнул замертво на пол. Ко всеобщему удивлению, Дэниел Хантер выиграл бой. На какое-то мгновение воцарилась мертвая тишина.
      Дэниел стоял на ринге, тяжело дыша и обессиленно опустил голову. Он еле держался на ногах, как вдруг толпа, будто сойдя с ума, взорвалась криками, гоготом и улюлюканьем. Роб Сайер наконец поднялся, невесело, с ворчливой гримасой похлопал Дэниела по плечу. Парень едва успел надеть рубашку и зашнуровать ботинки, как вдруг толпа подхватила его, подняла в воздух и понесла, и понесла на улицу, в трактир «Три Струны», где, как считала публика, должна быть отпразднована его победа. Необходимо было с достоинством, пропустив несколько кружек эля и хорошо закусив, затем вручить победителю заработанные им двадцать гиней.
      Постепенно толпа начала расходиться. Гарри обнял Кристину за плечи и повел ее к выходу.
      – Крис, ты в порядке? – спросил Гарри, задыхаясь от испытанного перевозбуждения. – Голова не кружится?
      – Все хорошо, Гарри, не беспокойся, – независимо ответила Кристина, с удовольствием опираясь на руку брата. Она все никак не могла освоиться с мыслью, что стала свидетельницей кровавой драки во всей ее первобытной жестокости, и поймала себя на мысли, что получила от этого зрелища некоторое наслаждение.
      Свежий воздух принес облегчение и взбодрил Кристину. Жара уже начала спадать, и легкий ветерок приятно обдувал разгоряченные лица. Гарри и Кристина шли, держась за руки, пока ярмарка вновь не закружила их своим весельем.
      – Ну что, наверное, на сегодня достаточно впечатлений, а, Крис? – спросил, улыбнувшись, Гарри.
      – Думаю, да, но я ужасно хочу пить.
      – Мы будем проходить мимо ресторана «Три Струны» и посидим за столиком на открытом воздухе. Я закажу тебе, сестричка, что-нибудь вкусненькое.
      – Это там, куда повели юношу, победившего Сайера?
      – О, пусть тебя это не беспокоит. Празднование его победы будет в самом трактире. Знаешь, Крис, если честно, я был бы не против перекинуться словечком с этим крепким парнем. Как ты на это смотришь? Мне интересно, тренируется ли он специально. На мой взгляд, у него отличные физические данные, какие должны быть у чемпиона.
      Из трактира доносились крики и смех, но в саду, где жена Джима Бэйта посадила много цветов, было прохладно и свежо. Кристина присела за один из столиков, а Гарри исчез в дверях трактира, отправившись за напитком для сестры.
      Через несколько минут к Кристине подошла сама жена владельца трактира и гостиницы «Три Струны». Она поставила на столик тарелку с кексами и стакан лимонада.
      – Пожалуйста, мисс. Вода почти ледяная, она приятно освежит вас. Только пейте потихоньку, не простудите горло, – доброжелательно сказала женщина.
      – Благодарю вас. Все выглядит просто замечательно, – ответила Кристина.
      – Вы и ваш брат решили погостить у дедушки? – поинтересовалась жена владельца трактира.
      – Да, всего несколько дней, – со вздохом ответила Кристина. – А потом мне нужно будет возвращаться в Лондон, на свадьбу моей старшей сестры.
      – Ах, вот оно что, да-да, я, кажется, слышала об этом. По-видимому, там будет роскошное торжество? Думаю, вы и сами, мисс, скоро выйдете замуж.
      – Вот уж чего не знаю, мисс Бейт, – задумчиво сказала Кристина.
      Из трактира донеслись крики и хохот. И миссис Бейт, слегка нахмурившись, сказала:
      – Я не удивлюсь, если через пять минут все напьются до чертиков. Бизнес, конечно бизнесом, но я всегда говорила Джиму, что нет ничего менее правильного и справедливого, чем отдавать выигрыш чужаку.
      Кристина снисходительно улыбнулась. Она подумала о том, что, очевидно, по мнению миссис Бэйт, любой человек, живущий от Чичестера далее, чем на пять миль, был чужаком.
      – Миссис Бэйт, вы не знаете, откуда он? – поинтересовалась Кристина.
      – До сегодняшнего дня я его никогда не видела. Он появился здесь рано утром и, услышав от кого-то о предстоящем бое, загорелся, точно порох. Думаю, двадцать гиней – большой соблазн для такого паренька. Мне бы хотелось еще с вами поболтать, мисс, но не могу. Мой Джим сейчас наверняка опрокидывает третью кружку эля, здравый ум его постепенно покидает, таким я его не могу терпеть.
      – Миссис Бэйт, не передадите ли вы моему брату, что я его заждалась, нам пора возвращаться домой.
      – Разумеется. Не волнуйтесь, мисс Кристина. Я позабочусь о том, чтобы он не задерживался долго.
      Прошло несколько минут, но Гарри не появился. Кристина расслабилась в приятной прохладе сада, наслаждаясь ароматом мяты и лаванды. Старый дворовый пес Джима Бэйта покрутился вокруг и улегся у ног девушки. Кристина наклонилась погладить собаку и обратила внимание, что из трактира вышел какой-то человек. Постояв минуту на крыльце, будто желая насладиться прохладой, незнакомец шатающейся походкой направился в сторону сада, к столику, где сидела Кристина. Он тяжело опустился на скамейку по другую сторону ее стола.
      Это был Дэниел Хантер. Все его лицо было в синяках, губы сильно распухли. Из рассеченной брови по щеке стекала кровь. Казалось, Хантер не обращал внимания на свою внешность. В следующую секунду Кристина привстала и, наклонившись, осторожно вытерла лицо парня своим шелковым платком.
      – Я думаю, молодой человек, что вашу рану необходимо немедленно перевязать, – сказала девушка дрожащим от волнения голосом.
      – Что? Кто вы такая? – Похоже, парень только сейчас осознал, что рядом кто-то был. Он отпрянул назад. – Нет, ничего не надо. Обойдется, мисс.
      Но Кристина не успокоилась и заботливым тоном пояснила:
      – Как раз надо, сэр. Гарет говорит, что раны на лбу всегда кровоточат дольше, чем в других местах. Позвольте вам помочь…
      – Кто такой Гарет? Не понимаю вас.
      По тону, каким говорил Хантер, чувствовалось, что ему бы не хотелось сейчас попадаться кому-либо на глаза, тем более молодой женщине.
      – Он врач, и он…, – не договорила Кристина.
      – Я никогда не нуждался в помощи врачей, – сказал Хантер, не дослушав конец фразы Кристины.
      – Вы, наверное, довольны собой сегодня, ведь вы стали единственным борцом, кто победил Роба Сайера. Я не могу не выразить вам своего восхищения, – при этих словах Кристина неожиданно для себя скромно улыбнулась.
      Хантер пристально посмотрел на девушку и уже не смог отвести взгляда от ее пышных волос, подчеркнутой элегантности платья, белоснежной шеи с золотым медальоном. На плечах у девушки была роскошная шелковая шаль. Конечно, промелькнуло в голове Дэниела, это была та самая девушка, которую он мельком увидел в толпе зрителей во время боя, и она, без сомнения, принадлежала к тому классу, который он презирал, к тем, кто, по его твердому убеждению, прожигали свои никчемные жизни, не зная и не понимая никого вокруг, кто брал от жизни все, ничего хорошего не давая взамен.
      – Значит, вы смотрели бой, мисс? – спросил Дэниел.
      Прозвучавшее в его голосе презрение настроило Кристину на самозащиту. Она попыталась как-то сгладить его недовольство.
      – Я была с братом. Он очень интересовался этим боем и сказал, что у вас задатки чемпиона.
      В душе Дэниела поднялось негодование, он не хотел принимать ничьего покровительства.
      – Поймите же, мне не нужна ваша опека, – сказал он резко.
      – А что же вам нужно? – поинтересовалась Кристина.
      – Деньги, конечно! Что же еще? – ответил парень.
      – Мне кажется, двадцать гиней – это не так уж и много…
      Дэниел какое-то время продолжал внимательно смотреть на Кристину, а затем отвел взгляд в сторону. Немного помолчав, он сказал:
      – Моя мать работала на фабрике по двенадцать часов в день, получая семь шиллингов в неделю, и на это кормила себя и двоих детей, пока не погибла на той же фабрике…
      – Погибла? – Кристина с удивлением замерла.
      – Видите ли, мисс, подол ее платья попал в машину, и маму закрутило вовнутрь машины. Когда ее оттуда вытащили, то хоронить было уже почти нечего… Вот так.
      Кристина, не мигая, с ужасом в глазах смотрела на молодого человека. Она и не подозревала, что ее вопрос вызовет такие печальные воспоминания.
      – А сколько же вам тогда было? – вполголоса спросила девушка.
      – Мне – около одиннадцати, а сестренке и того меньше – шесть. Дэниел медленно поднялся со скамейки и пошел через сад в сторону поля. Там в прохладе вечера мирно паслись, пощипывая траву, две лошади. Хантер и сам не понимал, как он мог рассказать свое близкое, только ему принадлежавшее, какой-то незнакомой девушке, ничего для него не значащей, пришедшей совершенно из другого, лживого мира.