Май 1879 – Нью-Йорк Сити/«Спринг Хейвен».
      – Доброе утро, мистер О'Хара.
      – Хороший день сегодня, мистер О'Хара.
      – Успехов Вам в столь чудесное утро, сэр.
      Рори кивал в ответ разным клеркам по пути в свой кабинет. Он очень смутно напоминал парнишку, который четыре года назад оставил «Хартс Лэндинг». Черные волосы были коротко подстрижены, а на смену штанам, рубашке с открытым воротом и куртке из оленьей кожи пришел строгий костюм. Прогуливаясь, он шагал широко и свободно. Строгие, приятные черты лица возмужали, заставляя знакомых дам уповать на то, что он обратит на них внимание. Однако, несмотря на приобретенную за годы жизни в Нью-Йорке уверенность, Рори оставался спокойным, замкнутым – хотя и дружелюбным – молодым человеком; человеком по-прежнему стремившимся к горам Айдахо.
      – Мистер О'Хара, вам пришла телеграмма. Она на вашем столе.
      – Спасибо, Джонсон. Мистер Майклз уже здесь?
      – Нет, сэр.
      – Хорошо, когда он появится, передайте, пожалуйста, что я хотел бы поговорить с ним.
      – Да, сэр.
      Рори закрыл дверь кабинета. Он все еще не мог привыкнуть к своему повышению в должность администратора с собственным кабинетом и секретарем. Все, включая Рори, знали, что его готовят, как прямого наследника этого банка и его финансово-кредитной компании в Нью-Йорке. Он ненавидел «расшаркивающих и расстилающихся» как он называл их, сопроводителей его новой должности. До этого он был просто бухгалтером среди многих клерков, сейчас он стал Мистер О'Хара, протеже Брента Латтимера.
      Сев за стол, Рори раскрыл телеграмму и начал читать.
      Шанс для Карлтона прозреть, Тейлор и я сразу же везем его в Лондон. Нетта поедет в «Спринг Хейвен». Встречай в Атланте и отвези ее туда. Поезд 20 мая. Брент.
      Рори повернулся на стуле лицом к окну. Он посмотрел на оживленные улицы внизу. Это было помилование. Возможность сбежать из заточившего его города. Может быть, если бы он хоть раз сказал Бренту о своих чувствах… но Рори считал себя в долгу перед Брентом и Тейлор, и поэтому старался стать тем, кем они хотели его видеть.
      – Извини, Рори. Можно войти?
      Боб Майклз закрыл за собой дверь. Одетый в серый костюм довольно хорошего покроя, Боб представлял собой образец преуспевающего человека. Сейчас ему было около шестидесяти, он прошел путь до самой вершины, начав учеником у Дэвида Латтимера, потом работал с Брентом и, в конце концов, стал генеральным компаньоном, с тех пор, как Брент уехал за тысячи миль.
      – Я получил телеграмму от Брента. О, я вижу, тебе тоже пришла. Похоже, мне придется смириться с твоим отсутствием месяцев на шесть, может, чуть больше. Все зависит, полагаю, от того, как пройдет операция.
      – В моей телеграмме сказано довольно мало, мистер Майклз. Просто, что я должен двадцатого встретить Бренетту на железнодорожном вокзале в Атланте.
      – Ну что ж, – сказал Боб, усаживаясь в кресло напротив Рори, – полагаю, тебе лучше всего привести все дела в порядок. У тебя времени только на то, чтобы успеть добраться туда.
      Итак, Рори снова очутился в незнакомом городе.
      Однако на этот раз он был уже не просто неотесанным парнем из лесной глуши. Четыре года жизни в Нью-Йорке научили его ходить, разговаривать и поступать так, что люди с готовностью помогали ему, в полной уверенности, что он – молодой человек с влиянием и достатком.
      Рори прибыл в Атланту на два дня раньше, так что у него было время познакомиться с городом. Свидетельства разрушений, которые претерпела Атланта десять лет назад, быстро исчезали. Жители казались стойкими и трудолюбивыми, и, несмотря на присутствующих повсюду янки и саквояжников, город преодолевал свои бедствия. Выгоревшие кварталы отстраивались заново, повсюду зарождались и процветали новые отрасли промышленности.
      Единственное, чему не научили его за четыре года в Нью-Йорке, – это как жить на завоеванной территории северных Штатов, где презирали каждого, кто не являлся южанином. Рори вынужден был признать, что эта ненависть очень тонко маскировалась. Презрение скрывалось под преувеличенной вежливостью. Южанки довели свое искусство до невероятного совершенства, «сводя вежливость в могилу», как они сами называли это.
      Утром двадцатого числа Рори отправился на железнодорожную станцию. Одетый в серый полосатый пиджак и жилетку с черными брюками с подходящим по цвету фетровым котелком на голове, он выглядел настоящим франтом. Благодаря широким плечам Рори даже при своем среднем росте – около пяти футов и восьми-девяти дюймов – казался необычайно сильным молодым человеком. Направляясь быстрой походкой к вокзалу, он ловил взгляды не одной рано вставшей красавицы, отвечая на их робкие поглядывания широкой улыбкой, открывающей блестящие белые зубы, казавшиеся еще белее на фоне кожи оливкового цвета.
      Придя лишь за пару минут до прибытия поезда, он с волнением стал ожидать появления маленькой девочки с косичками.
      Самой приятной частью пути для Бренетты стала поездка от Чаттануги. Родители нашли пожилую попутчицу, которая согласилась присмотреть за девушкой во время путешествия, но старая дама проспала почти всю дорогу, предоставив Бренетте свободу поступать как ей вздумается. Юная леди с внешностью и обаянием Бренетты не могла долго оставаться, не обратив на себя внимания молодого человека. На этот раз она познакомилась со Стюартом Адамсом.
      Стюарт не мог не заметить ее. Она была одета в бледно-желтое дорожное платье с собранной и стянутой сзади юбкой. Соломенная шляпка, украшенная желтыми перьями, с небрежным изяществом находилась на тщательно уложенных черных локонах. Девушка улыбалась и охотно смеялась с пассажирами, сидевшими рядом, но нечто иное, чем ее необычные глаза, приковывали всеобщее внимание.
      Бренетта перехватила его пристальный взгляд вскоре после того, как он сел на поезд в Чаттануге. Она подняла свои миндалевидные золотисто-карие глаза, бросая украдкой быстрые взгляды из-под завеси тяжелых черных ресниц, от легкой улыбки вздрагивали уголки очаровательного ротика. Она знала, что он понимает, что она наблюдает за ним, но продолжала играть застенчивость, дожидаясь, чтобы он первый начал переговоры. Когда молодой человек встал и сделал пару шагов в ее направлении, ее охватила бурная радость от сознания своей женской власти. Бренетта даже не догадывалась, как это весело – быть хорошенькой шестнадцатилетней девушкой. Холщовые брюки, кожаные сапоги и болтающиеся косы ушли, казалось, в далекое прошлое.
      – Простите, мисс. Я знаю, что мне не следовало бы заговаривать с вами, не будучи представленным вам должным образом, но надеюсь, что вы простите мою смелость и позволите присоединиться к вам.
      Бренетта решила, что он крайне привлекательный.
      Безупречно одетый в прекрасно сшитый костюм из дорогой ткани, хотя немного поношенный и потертый в некоторых местах, он обладал склонностью к проказам, что так нравилось ей, а сине-васильковые глаза и рыжеватые волосы Стюарта просто привели ее в восторг. Он был на дюйм-два выше шести футов. Что тоже понравилось ей, так как при росте пять футов восемь дюймов она возвышалась над большинством женщин, и над многими мужчинами. Хотя она и не знала точно почему, Бренетта нашла его ленивое протяжное произношение, свойственное жителям Каролины, очаровательным.
      – Меня зовут Стюарт Темплтон Адамс… из Чарлстона, мисс, и я еду в Афины, штат Джорджия, – сказал он, усаживаясь напротив Бренетты.
      – Очень приятно, «мистер Адамс», – ответила Бренетта, бросив быстрый взгляд на свою все еще спавшую компаньонку, а потом скромно опустив взор на сложенные на коленях руки. – Я Бренетта Латтимер из «Хартс Лэндинг», Айдахо, еду навестить родственников неподалеку от Атланты.
      – Айдахо? Боже мой, Вы путешествуете издалека. Вы говорите, у Вас семья в Атланте?
      – Нет, не в Атланте. На самом деле у них плантация около Беллвиля. Она называется «Спринг Хейвен».
      Стюарт задумался.
      – Хм-м-м-м. Кажется, я что-то слышал о ней. Как фамилия ваших родственников?
      – Беллман.
      – Вы – родственница тех самых Беллманов из графства Бэрроу? Мой отец раньше часто рассказывал о старом Мартине Беллмане, утверждая, что он создал самую превосходную плантацию, которую когда-либо видела Джорджия.
      Бренетта весело рассмеялась.
      – Господи. Неужели они действительно так известны? – спросила она. – Моя мама из рода Беллманов; Мартин Беллман – это ее отец. Ее брат, мой дядя Филипп, и его жена после войны остались там же, а мои родители переехали на Запад. Я собираюсь погостить у тети Мариль, пока мама с папой будут в Англии. Интерес Стюарта возрос еще больше.
      – Ваши родители путешествуют за границей? Почему вы не поехали с ними?
      – Это не развлекательная поездка, – ответила Бренетта, сердито хмуря лоб. – Они повезли моего меньшего брата, чтобы узнать, можно ли делать ему операцию на глазах. Маленький Карл слеп.
      – Как ужасно, – мягко произнес Стюарт, выражая сочувствие.
      Бренетта кивнула, находясь мысленно с ними за многие мили. Потом она снова улыбнулась, стряхивая краткую меланхолию.
      – А зачем вы едете в Афины, мистер Адамс, если не секрет?
      – Я еду погостить у моих друзей. Фактически, мы дальние родственники. Наверное, я пробуду там пару месяцев, а потом вернусь домой в «Виндджэммер». Это моя рисовая плантация, – он слегка нахмурился. – Хотя не могу сказать, что у нас большие урожаи риса сейчас. Просто невозможно заставить свободных темнокожих работать должным образом. – В его голосе послышалась горечь.
      – Тогда почему вы не нанимаете белых людей? – наивно спросила Бренетта, подумав при этом о Тобиасе Леви и Джимме «Сандмэне» Сандерсе, и Баке Франклине и всех остальных работниках «Хартс Лэндинг».
      Стюарт раздражительно рассмеялся.
      – Боюсь, это не так просто, моя дорогая мисс Латтимер. – Резко меняя тему разговора, он спросил. – Это ваш первый визит в Джорджию?
      – Я родилась на «Спринг Хейвен», но совершенно ничего не помню о нем. Мой отец был офицером Армии Объединенных Штатов. Мои родители предпочли начать все заново в Айдахо, чем жить в Нью-Йорке, откуда родом папа, или на Юге, на плантации мамы. Они мало говорят на эту тему, по крайней мере, со мной, но мне кажется, маме было довольно трудно здесь, ведь она вышла замуж за янки в середине войны, и все такое прочее.
      – И как же живется в Айдахо?
      – О, там просто чудесно. Наше ранчо – «Хартс Лэндинг». У нас несколько тысяч акров пастбищ, множество гор и лесов. Мой отец выращивает скот и лошадей. У нас примерно около двадцати-тридцати работников в основное время года, и все они – как будто часть нашей семьи. Конечно, во время загона скота рабочих рук чуть побольше.
      Стюарт улыбнулся в ответ.
      – Должно быть, это замечательно… и очень захватывающе.
      Когда из вагона спустилась, опираясь на руку высокого, хорошо одетого юноши, молодая женщина в желтом, Рори лишь мельком взглянул на них. Молодая пара, наверное, молодожены, его не касались. Он уже начал думать, что Бренетта опоздала на поезд, и заволновался.
      – Понятия не имею, куда запропастился Рори. Я знаю, что папа сказал, он встретит меня здесь.
      Рори быстро повернулся на звук голоса, но единственными людьми, которых он мог слышать так четко, оказались молодожены. Пока он смотрел на них, мужчина склонился над рукой своей дамы.
      – Мне действительно нужно возвращаться в вагон. Но если вы считаете, что мне следует остаться, пока он не появится, я сделаю так, мисс Латтимер.
      Глаза Рори расширились от удивления. Разве он слышал то, что услышал? Это Бренетта? Он оставлял покрытую веснушками, худощавую, маленькую девчонку-сорванца. Неужели этот яркий цветок, эта высокая, стройная, с хорошими формами и нежной кожей лица, как покрытый росой персик, леди, та самая девчушка?
      – Нетта?
      Оба они – она и ее друг – повернулись к нему.
      – Рори? – спросила она с таким же удивлением.
      Он забыл, как сильно сам изменился за эти годы.
      – Малышка, это действительно ты! – воскликнул Рори.
      Бренетта бросилась вперед и крепко сжала его в объятиях. Шляпка сбилась набок, когда она отступила назад, глаза ее сияли, на губах играла счастливая улыбка. Их взгляды легко встретились, они были почти одного роста.
      – Рори, я даже не узнала тебя!
      – Ты не узнала меня? Я искал маленькую девочку, а вместо нее нашел прекрасную молодую даму. Что случилось с девочкой, которую я звал «малышкой»?
      – Ах, Рори, – сказала она, не обращая внимания на его вопрос. – Я хочу, чтобы ты познакомился с моим новым другом. Стюарт Адамс. Мистер Адамс, это – мой самый лучший друг во всем мире, Рори О'Хара.
      Пока они пожимали руки, Рори изо всех сил старался казаться дружелюбным, подавляя неожиданный, необъяснимый порыв посоветовать Стюарту держаться подальше от Бренетты. Совсем, как сверхбдительный старший брат, подумал он и улыбнулся.
      Стюарт сразу же разглядел в Рори камень преткновения для своего только что построенного плана. Рори создавал впечатление проницательного и умного парня, и в нем чувствовалось влияние на Бренетту. Стюарту придется действовать с осторожностью, если он хочет избежать разоблачения со стороны этого подозрительного метиса.
      – Очень рад познакомиться с вами, мистер О'Хара. Мисс Латтимер много рассказывала мне о доме, о вас и той лошади, что вы поймали – «Пламя», да?
      – Огонек, – вставила Бренетта.
      – Ах, да. «Огонек». Очень интересно. Ну что ж, вам надо простить меня. Я должен возвращаться на поезд, иначе отстану. До свидания, мистер О'Хара, – Стюарт снова взял затянутую в перчатку руку Бренетты. Поднося ее к губам, он сказал, – я буду с нетерпением ожидать встречи с вами, мисс Латтимер. И я обещаю, что обязательно еще увижусь с вами. Он поцеловал ее руку и быстро направился к вагону.
      Оказавшись снова на своем месте, Стюарт осторожно выглянул в окно, стараясь увидеть их, не будучи замеченным Рори.
      Рори и Бренетта все так же стояли на платформе. Бренетта оживленно о чем-то рассказывала, щеки ее пылали румянцем. Рори слушал ее с терпеливым и обожающим выражением на лице.
      Стюарт никогда не встречал прежде столь очаровательной, живой и красивой девушки – по крайней мере, в полном сочетании всех трех качеств. И что еще важнее, что она обладает тем, в чем он больше всего нуждается, – богатым, любящим ее до безумия отцом. Стюарт многое узнал из веселой болтовни Бренетты за время, проведенное вместе, включая тот факт, что она простодушна в отношении мужчин. Стюарт был умным, а также доведенным до отчаяния, молодым человеком; он мог распознать, когда благоприятный шанс постучится в его дверь. Бренетта Латтимер – ключ к спасению «Винд-джеммера», и он не намерен упускать ее. Это – его последняя возможность.
      Эрин Аланна первой увидела подъезжающий кабриолет.
      – Мама, мама. Гости!
      Мариль услышала ее из-за дома, где она стирала белье. Вытирая о фартук руки, она поспешила через кухню к парадной двери.
      Эрин Аланна прыгала по веранде, хлопая от возбуждения в ладоши, ее светло-желтоватые локоны весело подпрыгивали. Она любила, когда к ним приезжали гости. Зеленые глаза девочки сверкали от радости, когда Мариль взяла ее на руки.
      Кабриолет остановился перед домом. Кучер, крепкий парень чуть старше двадцати, спрыгнул на землю и помог сойти одетой в желтое платье девушке. И только, когда та с ослепительной улыбкой повернулась к ним, Мариль поняла, кто ее гости.
      – Бренетта? – вскрикнула она, чуть не уронив Эрин Аланну, и сбежала по лестнице. – Неужели ты действительно малышка Тейлор? – Бренетта рассмеялась, смех ее настолько был похож на смех матери, что все сомнения сразу исчезли. Мариль крепко обняла ее, потом отступила на шаг, чтобы получше разглядеть.
      – Я просто не могу поверить. Ты была всего лишь крошкой, когда я видела тебя в последний раз. Тебе не исполнилось и двух лет тогда. Бог мой, послушайте только, что я болтаю. На случай, если ты еще не догадалась, я – твоя тетя Мариль, а это – моя младшая, Эрин Аланна.
      – Я так счастлива, что я здесь, тетя Мариль. Мама рассказывала мне о вас и «Спринг Хейвен» всю мою жизнь; мне кажется, что я уже давно знаю тебя. Тетя Мариль, это – Рори О'Хара.
      – Здравствуйте, миссис Беллман. Рад познакомиться, – вежливо произнес Рори.
      – Ну, входите же. Извините, что не подготовилась получше к встрече. Записка Тейлор была нацарапана в спешке, как курица лапой, чудо, что я вообще поняла, что вы приезжаете. К сожалению, никого из остальных детей сейчас нет дома. Они сегодня в школе. Садитесь, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, пока я принесу нам что-нибудь попить.
      Бренетта посмотрела вслед поспешно удалявшейся тете. Трудно поверить, что тетя Мариль только на год старше Тейлор. С седеющими светлыми волосами и морщинистой кожей, Мариль выглядела почти на пятьдесят лет. Ее худоба граничила с истощением. Должно быть, она стала очень одинокой после смерти дяди Филиппа, подумала Бренетта.
      Она быстрым взглядом окинула комнату, в которой находилась. Помещение не оправдало ожиданий, возникших в результате рассказов матери. Все было ужасно изношенным. И все же Бренетта могла заметить спокойную элегантность дома; попав сюда, она захотела узнать, что же это такое – вырасти здесь. Ей также было интересно, как чувствовала себя здесь мама во время войны. Существовало много тем, на которые ее родители отказывались говорить. Возможно, ее пребывание в этом доме решит кое-какие загадки.
      – Вот, пожалуйста. Кто-нибудь хотел бы сливки, сахар?
      – Мне нет, спасибо, миссис Беллман, – ответил Рори, пока Мариль ставила поднос возле него.
      Отвлекшись от своей мечтательности, Бренетта в ответ покачала головой.
      – Мистер О'Хара, насколько я поняла, вы останетесь выполнить кое-какие дела для Брента, – сказала Мариль, налаживая беседу.
      – Да, Брент хочет, чтобы я проверил плантацию, полученную в наследство от отца «Дорсет Холл». Мне надо рассмотреть несколько альтернатив прежде, чем принять решение, что с ней делать.
      Мариль поставила чашку на блюдце.
      – Вы хотите сказать, что он может продать ее? О, Боже. Это было бы ужасно. Так обидно, что Латтимер не сможет вечно владеть своей собственностью, процветает она или нет. Но, небо свидетель, Брент ухлопал достаточно денег на это имение без всякой выгоды для себя, чтобы беспокоиться еще и о том, что его отец оставил ей… и волноваться по поводу «Дорсет Холе».
      Первыми домой прибыли Мартин и Меган. Меган бегом поднялась по лестнице и чуть не столкнулась на площадке с Бренеттой.
      – O! – вскрикнула Меган, отскакивая назад.
      – Привет, – сказала Бренетта. – Ты, должно быть, Меган Катрина.
      – А ты – кузина Бренетта! Как замечательно. Какую комнату тебе отдала мама?
      Бренетта приподняла край юбки и повернулась, чтобы идти вместе с Меган.
      – Она сказала, что это – бывшая комната моей мамы.
      – Правда? Я всегда хотела в ту комнату сама. Это – самая чудесная комната во всем доме. Но мама никогда не разрешала никому пользоваться ею. Берегла ее для тети Тейлор, если та приедет когда-нибудь домой, говорила она. Но, конечно, тетя Тейлор так и не приехала, поэтому она предоставила ее тебе. Ты пробудешь у нас долго?
      – До тех пор, пока родители с Карлом не вернуться из Англии.
      Меган открыла дверь в комнату.
      – Мне так жаль твоего брата. Надеюсь, у него все образуется.
      – Спасибо. Я тоже надеюсь на это, Меган.
      Мартин подозрительно рассматривал смуглого парня, копошившегося возле старого плуга. На незнакомце были дорогие брюки, но он разделся до пояса, обнажив крепкую спину и мускулистые плечи, блестевшие от пота.
      – Что это ты там делаешь с плугом? – угрожающе спросил он.
      Рори на секунду поднял глаза, потом снова обратил внимание на свои руки.
      – Надеюсь починить его.
      Мартин медленно продвинулся вперед взглянуть, чем он занят.
      – Тебя наняла моя мать сделать кое-какую работу в имении?
      – Нет, – проворчал Рори, ослабляя проржавевший болт. Повернувшись к юноше, он протянул руку. – Меня зовут Рори О'Хара. Я работаю у Брента Латтимера, я привез сюда погостить твою кузину Бренетту.
      Мартин посмотрел на протянутую руку, но не пожал ее. Янки, со злостью подумал он. Янки в «Спринг Хейвен»!
      С лицом, потемневшим от гнева, Мартин набросился на мать в кухне.
      – Что они здесь делают? – требовательно спросил он.
      Мариль взглянула на сына. Его худое лицо покрылось от злости пятнами, голос прерывался, когда он говорил. В свои почти пятнадцать лет Мартин был нескладным, как годовалый жеребенок, но хотел, чтобы к нему относились, как к мужчине в доме, и Мариль обращалась с ним как с таковым.
      – Мартин, разве подобным тоном говорят о собственной кузине? Бренетта – член семьи, к твоему сведению, – она продолжала месить тесто на хлеб, пока говорила, надеясь, что оно достаточно поднимется, чтобы накормить всех.
      Мартин мрачно уселся на стул возле печи, наблюдая за ее занятыми делом руками.
      – Мартин, ты должен постараться быть дружелюбнее с Бренеттой и мистером О'Хара, пока они здесь. Похоже, это продлится несколько месяцев, и я не вынесу, если ты будешь полон ненависти к ним.
      Мариль провела много часов в беспокойных думах о своем старшем ребенке. Даже в то время, когда он был совсем маленьким мальчиком, его заполняла чрезмерная злоба ко всем, кто не жил и не воспитывался на Юге. Она охватывала все стороны его жизни. В каждой возникающей трудности, во всех проблемах, и неудачах он обвинял янки. Он даже клялся, что именно янки стали причиной смерти его отца.
      Она глубоко вздохнула, откинула с лица выбившиеся волосы вымазанной в муке рукой.
      – Пожалуйста, будь приветливым, Мартин. Пожалуйста, – мягко попросила она.
      – Миссис Беллман, вы должны понять, что я лучше знаком с финансовым положением этой плантации, чем вы. Брент оказывал вам только ту помощь, которую вы просили, и как я сейчас вижу, ее едва хватало, чтобы выжить, ваш свояк будет в ужасе, узнав, как в действительности обстоят дела.
      Мариль взглянула на него через огромный дубовый стол, круги под ее глазами казались еще темнее из-за тусклого освещения кабинета.
      – Полагаю, это правда. Но, Рори, Филиппа обижали деньги, присылаемые Брентом. Наверное, я просто привыкла к его постоянным отказам и научилась обходиться тем, что есть. – Она вздохнула. – Возможно, мне надо было забрать детей и переехать снова в город после смерти Филиппа. Если бы не Мартин, я бы так и поступила, но это усадьба принадлежит ему. Я не могу лишить его собственности.
      Рори встал и подошел к окну.
      – Миссис Беллман, если в ближайшем времени не предпринять срочных мер, то Мартину вообще не останется ничего. Брент и Тейлор могут спасти имение от продажи за неуплату налогов, но если оно не начнет давать доход, это равносильно, что продано. Вы медленно убиваете сама себя. Это ясно даже глупцу.
      – Но что я могу сделать? – прошептала Мариль, опуская голову на руки.
      Рори хлопнул ладонями по столу прямо перед ней, заставив ее от неожиданности резко вскинуть голову.
      – Вы должны разрешить мне спасти вас. Вы можете прекратить пытаться все делать самой. Мартин и Меган оба достаточно взрослые, чтобы выполнять большую часть вашей работы. Нетта с удовольствием поможет. Она хоть и леди, но не забывайте, что она выросла среди работы на ранчо; она разделит ваши заботы. И не надо жить на гордости, миссис Беллман. Позвольте Бренту по-настоящему вложить деньги в это имение. Оно может снова приносить доходы, если мы приложим усилия. Не забывайте, Тейлор по-прежнему любит это место и считает его своим вторым домом. Оно принадлежит ей, точно так же, как вам и Мартину.
      – Хорошо, Рори, – измученно улыбаясь, ответила Мариль. – Ты победил. Я все отдаю в твои руки. Я сделаю все, как ты скажешь.
      Все сидели за обеденным столом из черного дерева, ожидая, пока он заговорит. Поверхность стола тут и там покрывали царапины, но благодаря усилиям Мариль, он был отполирован до блеска. Рори мог даже видеть отражения лиц. В дальнем конце стола сидела Мариль, ее небольшая фигура казалась еще меньше в кресле с высокой спинкой. Справа от нее сел Мартин, высокий и долговязый; его круглые карие глаза осторожно изучали Рори. Слева от Мариль находилась Меган, мечтательная, иногда впадавшая в дурное настроение, девчонка, быстро превращающаяся в молодую девушку. Рядом с Мартином и Меган друг против друга сидели Алистер Джеймс и Кинсли Стоунволл. Они были одногодками, настолько похожими друг на друга, – оба темноволосые и голубоглазые, – что их принимали за близнецов.
      Около Алистера сидела Эрин Аланна. У Рори создавалось впечатление, будто девочка принадлежит этой семье по ошибке, так сильно отличалась она от всех остальных. У нее был коротенький приплюснутый носик, покрытый веснушками. В ярких зеленых глазах вспыхивали золотистые искорки, а волосы напоминали по цвету персиковое варенье Тейлор – светло-золотисто-оранжевые локоны.
      И, наконец, справа от Рори сидела Бренетта. Высокая и хорошо сложенная, она смотрела на него с легкой улыбкой на полных розовых губках. Льняное синее платье еще больше подчеркивало ее фигуру, связанные лентой в тон платья волосы, были высоко подняты вверх. Ее внешний вид почему-то смущал Рори.
      Он откашлялся, их пристальные взгляды заставляли его нервничать сильнее, чем даже во время первого выступления на заседании правления банка.
      – Ваша мать попросила меня поговорить с вами. Надеюсь, вы выслушаете внимательно и согласитесь последовать моим рекомендациям и указаниям. Вы, возможно, считаете, что это совершенно не мое дело, но я хочу, чтобы вы поняли – меня действительно волнует то, что здесь происходит.
      «Спринг Хейвен» находится в серьезном положении. Вы все достаточно взрослые, чтобы понять это. Я подготовлю специальный займ для вашей матери. Если мы добьемся успеха и «Спринг Хейвен» станет производящей плантацией, она выплатит его сразу. Если нет, не будет никаких штрафов. Но в ваших же интересах сделать имение прибыльным.
      Рори помолчал, переводя взгляд с одного на другого. Заметив, как наливается кровью лицо Мартина, он решил начать с самого трудного.
      – Мартин, «Спринг Хейвен» когда-нибудь перейдет в твою собственность, так что ты – хозяин дома. Надеюсь, что увижу тебя работающим усерднее всех остальных. Завтра мы с тобой поедем по угодьям и решим, какие зерновые еще не поздно высадить в этом году и разработаем планы на следующий сезон.
      – Почему ты считаешь, будто знаешь, что надо выращивать на плантации, такой, как наша? – заносчиво спросил Мартин. – Ты ведь не южанин.
      – Нет. И я не знаю, – последовал правдивый ответ Рори. – Но я прекрасно знаю работу на скотоводческом ранчо. Я знаю, что она требует планирования, мастерства, риска, пота и ежедневных молитв. Настоящий ты мужчина, или настоящий южанин, чтобы решиться и рискнуть?
      Перчатка была брошена к его ногам и, как с облегчением заметил Рори, Мартин поднял ее.
      – Я смогу сделать все, что потребуется, – проворчал он. – Я буду работать в два раза больше, чем ты или кто-то еще?
      На губах Рори промелькнула улыбка.
      – Хорошо. Всем придется потрудиться, чтобы сделать то, что мы должны.

       Сентябрь 1879 – «Спринг Хейвен».
      Было нелегко, но они постепенно добились своего. «Спринг Хейвен» выдало великолепный урожай хлопка. Конечно, он представлял собой жалкие крохи по сравнению с периодом до Гражданской Войны, но, принимая во внимание последние пятнадцать лет, это был колоссальный успех. К тому же Рори пересмотрел сев и сбор зерновых и пшеницы, а также занялся большим садом. Разбогатеть они не разбогатеют, но могли получить неплохую прибыль. И, во всяком случае, они нарушили монотонность существования.
      Прислонившись к новому фургону, который Рори купил на часть денег от займа, Мартин ожидал заказанный ранее провиант, чтобы загрузить его и отправиться в путь.