- На пару слов, шеф. - Виеро подвел его к блондину скандинаву, который стоял в стороне от палаток. Лицо мужчины казалось серым, за исключением места вокруг ожога на щеке.
      Хуан оглянулся на Рин. Она отвернулась от него, стояла сложив руки напряженность спины, позы, все это поразило Хуана, но с юмористической стороны. Он подавил смех и согласился подойти к блондину. Как она там его называла? А-а, Хогар. Да, Хогар.
      - Вот этот джентльмен. - Виеро указал на Хогара, - говорит, что женщину доктора покусали насекомые, которые пробрались за наш барьер.
      - В первую ночь, - прошептал Хогар.
      - С тех пор она сама не своя, - сказал Виеро. - С головой что-то не то, ты понимаешь? Мы смеемся над ней, шеф, но тут что-то не так.
      Хуан облизал языком губы. Он чувствовал головокружение и жар.
      - Насекомые, которые покусали ее, были такими же, как те, что были на вас, - сказал Хогар. В голосе его прозвучало извинение.
      "Он меня разыгрывает!" - подумал Хуан.
      - Я хочу видеть Чен-Лу, - сказал Хуан. - Сейчас же. - Его сильно обожгло и он отравлен, - сказал Хогар. - Мы думаем, что он умирает.
      - Где он?
      - Здесь в платке, но я...
      - Он в сознании?
      - Синьор Мартиньо, он в сознании, но не в состоянии выдержать продолжительную...
      - Здесь я приказываю...
      Виеро и Хогар обменялись удивленными взглядами. Виеро сказал:
      - Шеф, вероятно...
      - Я увижусь с доктором Чен-Лу сейчас! - сказал Хуан. Он оттолкнул Хогара в сторону и вошел в палатку.
      Это была мрачная дыра, особенно после солнечного утреннего света. Хуану потребовалось только мгновение, чтобы освоиться. В этот момент Хогар и Виеро вошли в палатку.
      - Пожалуйста, синьор Мартиньо, - сказал Хогар. Виеро сказал:
      - Шеф, может потом?
      - Кто там?
      Голос был тихий, но контролируемый и шел с раскладушки в дальнем конце палатки. Хуан различил очертания человеческой фигуры, вытянувшейся на раскладушке, по белым повязкам в полусвете он различил лицо Чен-Лу.
      - Это Хуан Мартиньо, - сказал Хуан.
      - А-а, Джонни, - сказал Чен-Лу, и голос его зазвучал сильнее.
      Хогар прошел мимо Хуана, встал на колени у раскладушки и сказал:
      - Пожалуйста, доктор, не волнуйтесь.
      Слова эти для Хуана показались странно фамильярными, но он никак не мог понять, отчего возникла такая ассоциация. Он подошел к раскладушке и взглянул на Чен-Лу. Щеки его опали, как будто после долгого голодания. Казалось, что глаза его утонули в двух черных ямах.
      - Джонни, - сказал Чен-Лу, голос его упал до шепота. - Тогда мы спасены.
      - Мы не спасены, - сказал Хуан. И он снова удивился, что выпалил такую глупость.
      - А-ах, тогда плохо, - сказал Чен-Лу. - Тогда все мы уйдем вместе, а-а? - спросил Чен-Лу. А сам подумал: "Какая ирония судьбы! Мой козел отпущения попался в ту же ловушку. Все суета!"
      - Еще есть надежда, - сказал Хогар. Хуан увидел, как Виеро перекрестился и подумал: "Дурачина!"
      - Пока живем, а-а? - спросил Чен-Лу. Он взглянул прямо на Хуана. - Я умираю, Джонни, но большая часть прошлого ускользает от меня. - А сам подумал: "Мы все здесь умираем. А на моей родине - там, тоже все умирают. Либо голод, либо отравления, какая разница от чего?"
      Хогар посмотрел на Хуана и сказал:
      - Синьор, пожалуйста, идите.
      - Нет, - сказал Чен-Лу. - Останься. Мне надо что-то тебе сказать.
      - Вы не должны утомляться, сэр! - сказал Хогар.
      - Какая разница? - спросил Чен-Лу. - Мы пришли на запад, а-а, Джонни? Хотел бы я рассмеяться!
      Хуан потряс головой. Спина его ныла и по коже рук прошло ощущение покалывания. Ему вдруг показалось, что внутри палатки стало светлее.
      - Рассмеяться, - прошептал Виеро. - Матерь божья!
      - Ты хочешь знать, почему мое правительство не пускает ваших наблюдателей? - спросил Чен-Лу. - Вот ведь шутка! Великий крестовый поход дал обратный залп в моей стране. Земля стала негодной. Ничего ее не спасает - ни удобрения, ни химикаты, ничего!
      Мир рушился, и Хуан никак не мог собрать воедино все, что говорит китаец. Негодная? Негодная земля?
      - Мы стоим перед лицом такого голода, какого не знало человечество, прохрипел Чен-Лу.
      - И все это из-за отсутствия насекомых? - прошептал Виеро.
      - Конечно, - сказал Чен-Лу. - Что еще изменилось? Мы нарушили ключевые звенья экологической цепи. Конечно. Мы даже знаем, какие звенья... но сейчас уже слишком поздно.
      "Негодная земля", - подумал Хуан. Это было главное, и это надо было осмыслить, но голова была слишком горячей, и мысли разбегались.
      Виеро, недоумевающий по поводу молчания Хуана, наклонившись к Чен-Лу, спросил:
      - Почему же ваши люди не признаются в этом и не предупредят нас прежде, чем будет слишком поздно и здесь?
      - Не будь дураком! - сказал Чен-Лу, и в его голосе зазвучали прежние командные нотки. - Мы готовы потерять все, но не свой престиж. Я говорю это сегодня здесь, потому что я умираю, и потому что все вы ненадолго переживете меня.
      Хогар встал и отступил назад от раскладушки, как будто боялся заразы.
      - Нам нужен козел отпущения, ты понимаешь? - спросил Чен-Лу. - Вот почему меня послали сюда - найти нам козла отпущения. Мы сейчас боремся не просто за жизнь, за нечто большее.
      - Вы всегда могли обвинить североамериканцев, - сказал Хогар с горечью в голосе.
      - Я думаю, эта сторона уже так всем надоела, даже моему народу, сказал Чен-Лу. - Мы сами это сделали, ты понимаешь? И уже нет хода назад. Нет... все, на что мы надеялись здесь - это найти нового козла отпущения. Британцы и французы дали нам некоторые яды. Мы их исследовали, но не добились успеха. Некоторые русские отряды помогали нам... но русские не перестроили всю страну - только до Урала. Они могли оказаться перед теми же проблемами, как и мы и... ты понимаешь? Они бы выставили нас дураками.
      - Почему русские ничего не сказали? - спросил Хогар. Хуан посмотрел на Хогара и подумал: "Бессмысленные слова, бессмысленные слова".
      - Русские тихо двигают назад Уральскую линию в Зеленую зону, - сказал Чен-Лу. - Снова заселяют насекомыми, понимаешь? Нет... мой последний приказ был найти новое насекомое, типично бразильское, которые бы уничтожило многие ваши культуры... и за чье присутствие мы бы смогли свалить вину... на кого? Вероятно, на пограничников.
      "Обвинить пограничников, - думал Хуан. - Да, все винят пограничников".
      - Поистине занимательная вещь, - сказал Чен-Лу, - это то, что я вижу в вашей Зеленой зоне. Вы знаете, что я вижу?
      - Ты дьявол, - вскипел Виеро.
      - Нет, просто патриот, - сказал Чен-Лу. - Так вам неинтересно знать, что же я вижу в вашей Зеленой зоне?
      - Говори и да будь ты проклят, - сказал Виеро. Вот это выдает его, думал Хуан.
      - Я вижу те же признаки беды в вашей Зеленой зоне, которые поразили мой бедный народ, - сказал Чен-Лу. - Меньше фруктов, меньше урожаи - меньше листья, бледнее растения. Сначала это происходит медленно, но скоро все это увидят.
      - Тогда, может быть, они прекратят раньше, чем будет слишком поздно, сказал Виеро.
      "Это глупость, - думал Хуан. - Кто когда прекращал раньше, чем было поздно?"
      - Какой ты простодушный парень, - сказал Чен-Лу. - Твои правители такие же, как и мои: им ничего не надо, лишь бы выжить. Они ничего не увидят, пока не будет слишком поздно. Так всегда и во всех правительствах.
      Хуан хотел знать, почему в палатке стало темно после частичного просветления. Он чувствовал жар, и голова его шла кругом, как будто он выпил слишком много спиртного. Рука коснулась его плеча. Он посмотрел на нее, с кисти перевел взгляд на руку... на лицо: Рин. В глазах ее стояли слезы.
      - Хуан... Сеньор Мартиньо, я была такой дурой, - сказала она.
      - Вы слышали? - спросил Хуан.
      - Я слышала, - сказала она.
      - Жаль, - сказал Чен-Лу. - Я надеялся сохранить некоторые ваши иллюзии... по крайней мере, хоть ненадолго.
      "Какой странный разговор, - думал Хуан. - Какая странная эта личность, Рин. Какое странное это место, эта палатка, которая кружится вокруг меня".
      Что-то ударило его в спину и в голову.
      "Я упал, - подумал он. - Разве это не странно?"
      Последнее, что он слышал, прежде чем сознание покинуло его, был испуганный голос Виеро:
      - Шеф?
      Это был сон, в котором Рин хлопотала над ним, говоря: "Какая разница, кто отдает приказы?" И в этот момент он мог только пристально смотреть на нее и думать: "Как, почему должна она умереть, такая красивая и женственная? Она должна жить".
      Кто-то сказал: "Какая разница? Все мы скоро умрем так или иначе".
      А другой голос сказал: "Смотрите, вот еще новый. Этот похож на Габриеля Мартиньо, префекта".
      Хуан почувствовал, что он опускается в пустоту, где лицо его зажато в тиски, что заставляет его пристально смотреть на монитор экрана пульта управления своего воздушного грузовика. На экране был огромный жук самец с лицом его отца. А звук, как цикада, то звучал, то пропадал, исходя изнутри: "Не волнуйся, не волнуйся..".
      Он пробудился вскрикнув, но понял, что никакой звук не выходил из его горла... только память криков. Тело его обливалось потом. Рин сидела возле него и вытирала пот с его лба. Она выглядела бледной и худой, глаза ее ввалились. На мгновение он подумал, что, может быть, эта эмансипированная Рин Келли была частью его сна, казалось, она не придавала значения тому, что глаза его открыты, хотя и смотрела прямо на него.
      Он попытался заговорить, но в горле все пересохло.
      Движение все-таки привлекло внимание Рин. Она склонилась над ним и пристально изучала его глаза. Наконец она протянула руку назад, взяла котелок и накапала несколько капель воды ему в горло.
      - Что... - прохрипел он.
      - С тобой было то же, что и со мной, но в большей степени, - сказала она. - Нервный наркотик в яде насекомого. Не пытайся напрягаться!
      - Где? - спросил он.
      Она посмотрела на него, поняв вопрос шире.
      - Мы все еще в той же старой ловушке, - но сейчас у нас есть шанс выбраться.
      Глаза его выразили вопрос, который не могли сказать губы.
      - Твой грузовик, - сказала она. - Некоторые из его электро цепей были сильно повреждены, но Виеро смастерил заменители. Ну, а теперь помолчи минутку.
      Она проверила ему пульс, приложила к шее градусник, посмотрела температуру.
      - Температура спадает, - сказала она. - У тебя было когда-нибудь плохо с сердцем?
      Он сразу же подумал о своем отце, но вопрос был направлен не к отцу.
      - Нет, - прошептал он.
      - У меня есть несколько энергетических составов, - сказала она. Прямое питание. Могу дать тебе один, если у тебя не слабое сердце.
      - Я волью тебе в вену ноги, - сказала она. - Мне сделали в левую руку, и целый час у меня в глазах искрило. Она нагнулась над сумкой около раскладушки, вытащила плоский черный патрон, стянула одеяло с его ноги и начала вливать инъекцию в левую ногу.
      Он чувствовал, как она что-то делает там, но это было так далеко от него, и он был так слаб.
      - Таким образом мы вытянули д-ра Чен-Лу, - сказала она, натягивая одеяло на ногу.
      "Трэвис не умер", - подумал он. Он чувствовал, что это очень важно, но до него никак не доходила причина этого.
      - Конечно, это было более сильное лекарство, чем нервное успокоительное, - сказала она. - То есть так было у д-ра Чен-Лу и у меня. Виеро нашел его в воде.
      - В воде...
      Она подумала, что он просит воды, и влила еще немного ему в рот из банки.
      - На второй день нашего пребывания здесь мы вырыли колодец в одной из наших палаток, - сказала она. - Естественно, речная инфильтрация. Вода наполнена ядами, некоторые из них наши. Вот что почувствовал Виеро, когда попробовал ее - горечь. Но лабораторный анализ показал, что в этой воде есть еще что-то: галлюциноген, который вызывает реакцию, очень схожую с шизофренией. Это то, что люди не могли туда привнести.
      Хуан чувствовал, что энергия накачивается в него из прикрепленного к ноге патрона. Судорога, похожая на спазму голода, прошла по желудку. Когда она прошла, он сказал:
      - Что-то от... них?
      - Очень может быть, - сказала она. - Мы приготовили что-то вроде грубого успокоителя. Он дает различные степени сопротивления этому галлюциногену. Кажется, у Хогара полный иммунитет, но он не принимал никакого ядоносного лекарства. Кажется, на тебя оно тоже не действует.
      Она снова проверила его пульс.
      - Чувствуешь, что прибывают силы? - Да.
      Теперь судорога прошла в мышцы бедра - ритмичная и болезненная. Затем отпустила.
      - Мы провели анализ скелета, который был в воздушном грузовике, сказала она. - Удивительная вещь. Удивительно похож на человеческий за исключением краев и крошечных дырочек - предположительно для того, чтобы насекомые там прикреплялись и двигали его. По весу он как птичий, но очень крепкий. Очевидно его родство с хитином. Хуан думал об этом, пока энергия из прикрепленной к ноге дозы накапливалась в нем. Он чувствовал все сильнее с каждой секундой. Казалось, что так много произошло: уже починили грузовик и провели анализ скелета.
      - Сколько я пробыл здесь? - спросил он.
      - Четыре дня, - сказала она. Она взглянула на часы. - Точно четыре, час в час. Сейчас еще довольно рано.
      Хуан чувствовал, что в ее голосе какая-то наигранная бодрость. Что она скрывает? Прежде, чем он успел прояснить этот вопрос, шорохи материи и короткая вспышка солнечного света показали, что кто-то входит в палатку.
      За спиной Рин появился Чен-Лу. Казалось, что китаец постарел лет на пятьдесят с тех пор, когда Хуан видел его последний раз. Кожа на линии подбородка сморщилась и висела. Щеки были похожи на впалые пустые карманы. Он шел с большой осторожностью.
      - Я вижу, что пациент проснулся, - сказал он.
      Голос его поразил Хуана своей силой - как будто вся физическая энергия человека скопилась у него в этой части.
      - Только что мы починили его грузовик.
      "Об этом надо говорить очень осторожно, - думал Чен-Лу. - Очень осторожно. Честь латиноамериканца может быть ранима при самых странных обстоятельствах".
      - Мы собираемся совершить попытку побега на твоем грузовике, - сказал Чен-Лу.
      - Как мы сможем? - спросил Хуан. - Эта часть грузовика может поднять за раз максимум троих.
      - Да, правильно, его грузоподъемность - три человека, - сказал Чен-Лу. - Но ему не потребуется поднимать их, фактически, он не может поднять их.
      - Что вы хотите сказать?
      - Твоя посадка была довольно жесткой: одно из посадочных колес повреждено и разорвано дно бака отделения. Прежде чем мы обнаружили это, основная часть горючего вытекла. Есть также проблема с пультом управления: приборы не в лучшем состоянии даже после гениального вмешательства падре.
      - И все же это означает, что в него могут поместиться только трое, сказал Хуан.
      - Если мы не сможем передать послание, мы можем отвезти его, - сказала Рин.
      "Молодец", - подумал Чен-Лу. Он ждал, как это воспримет Хуан.
      - Кто? - спросил Хуан.
      - Я сам, - ответил Чен-Лу. - По той простой причине, что я могу засвидетельствовать катастрофу моего народа и предупредить ваш народ, пока еще не слишком поздно.
      Слова Чен-Лу вернули весь разговор, произошедший в палатке. Все, что сказал тогда китаец, ярко хлынуло в память и сознание Хуана - Хогар, Виеро... Чен-Лу говорил о...
      - Потерянная земля, - сказал Хуан.
      - Ваши люди должны узнать обо этом, пока не слишком поздно, - сказал Чен-Лу. - Поэтому я хочу быть одним из этих троих. Потом Рин, потому что... - Ему удалось слегка пожать плечами, - из рыцарских побуждений, я бы сказал, и потому что она изобретательна.
      - Это двое, - сказал Хуан.
      - А с тобой будет трое, - сказал Чен-Лу, ожидая взрыва. Но Хуан только сказал:
      - Не вижу в этом смысла. - Он поднял голову и посмотрел на всю длину тела на раскладушке. - Четыре дня здесь и...
      - Но ты тот, у кого есть политические связи, - сказала Рин. - Ты можешь заставить людей слушать тебя.
      Хуан опустил голову на раскладушку.
      - Даже мой собственный отец не хотел слушать меня! Это заявление вызвало тишину удивления. Рин посмотрела на Чен-Лу, затем снова на Хуана.
      - У вас есть свои собственные политические связи, Трэ-вис, - сказал Хуан. - Вероятно, лучше, чем мои.
      - А, может быть, и нет, - сказал Чен-Лу. - кроме того, ты тот, кто близко видел этих существ, чей скелет мы возьмем с собой.
      - Все мы здесь свидетели.
      - Это ставилось на голосование, - сказала Рин. - Твои люди настаивают.
      Хуан посмотрел сначала на Рин, затем на Чен-Лу, снова на Рин. - Все равно, здесь остается двенадцать человек. Что будет с ними?
      - Сейчас только восемь, - прошептала Рин.
      - Кто? - выдавил Хуан. - Хогар, - сказала она. - Томе из твоей команды, двое моих помощников по полевым работам - Кардин и Льюис.
      - Как?
      - Есть такая штука, похожая на индейскую флейту, - сказал Чен-Лу. Существо в твоем грузовике имело такую.
      - Метательное ружье, - сказал Хуан.
      - Нет, - сказал Чен-Лу. - Они подражают нам даже лучше, чем мы думали - это генератор типа сверхзвукового разрушителя. То, что он разрушает - это красные кровяные тельца человека. Они должны подходить довольно близко, хотя, когда мы обнаружили это, мы держали их на достаточном расстоянии.
      - Ты понимаешь, что мы должны доставить туда эту информацию, - сказала Рин. - Все мы здесь не в лучшем состоянии.
      Хуан уставился в сумрак потолка палатки. Очень мало ракетного топлива, повреждены приборы управления. Они, конечно, хотят отправиться вдоль по реке: и поплыть в этом отделении грузовика. Это обеспечит какую-то защиту от этих... существ.
      Рин встала.
      - Отдыхай и набирайся сил, - сказала она. - А я пока принесу тебе что-нибудь поесть. У нас нет ничего, кроме полевых рационов, но они, по крайней мере, заряжены энергией.
      "Что это за река? - думал Хуан. - Очень похоже, что это Итанура". Он попытался представить приблизительную карту этого района, основываясь на знании о нем и времени полета по нему к моменту неудачной посадки. "Это что-то порядка семисот или восьмисот километров по реке! Сейчас разгар сезона дождей. У нас нет шансов на успех".
      Глава 6
      Танцующий рисунок из насекомых на потолке пещеры показался Мозгу прекрасным. Он восхищался игрой цвета и движения, когда читал на рисунке послание:
      - Сообщение от слушающих в саванне принято. Мозг дал сигнал продолжить танец.
      - Три человеческих существа готовятся лететь в маленькой машине, протанцевали насекомые. - Машина не полетит. Они попытаются убежать, плывя по реке. Что нам делать?
      Мозг сделал паузу, чтобы оценить данные. Пойманные человеческие существа находились под наблюдением двенадцать дней. Они дали много информации в стрессовом состоянии. Эта информация расширяла данные, полученные от пленников путем непосредственного контроля. С каждым днем пути, обездвиживания и убийства человеческих существ становились более очевидными. Но проблема состояла не в том, как их убивать. Она состояла в том, как с ними общаться. И чтобы не было страха или стресса с каждой стороны.
      Некоторые из человеческих существ - как старик с манерами гранда делали предложения и предположения, и, казалось, что в них есть логика... но можно ли им доверять? В этом заключался ключевой вопрос.
      Мозг чувствовал, что ему остро нужны данные наблюдений над человеческими существами в таких условиях, когда он может контролировать их так, чтобы они его не замечали. Обнаружение постов прослушивания в Зеленой зоне вызвало бурную деятельность человеческих существ. Они использовали новые звукотоксины, углубили барьеры, возобновили атаки в Красной зоне.
      И еще одна забота осложняла все - неизвестная судьба четырех единиц, которые проникли за барьеры до катастрофы в Бахии. Вернулся только один. Его сообщение: "Нас стало двенадцать. Шесть вынуждены распасться на части, чтобы охватить район, где мы захватили двух человеческих лидеров. Их судьба неизвестна. Один экземпляр уничтожен. Четыре распались, чтобы произвести большее количество".
      Если обнаружат этих четверых, будет катастрофа, это Мозг понимал.
      Когда появятся фигуры? Это зависит от местных условий - температуры, достаточного количества пищи, химикалий, влажности. Единственный экземпляр, который возвратился, не располагал знанием, куда ушли те четверо.
      "Мы должны найти их!" - думал Мозг.
      Проблемы индивидуально направленного действия привели тогда Мозг в смятение. Имитационные фигуры были ошибкой. Много одинаковых фигур - это только привлечет к ним подозрительное внимание. В данных условиях не имело значения, что эти идентичные фигуры не могли принести большого вреда и им были позволены лишь ограниченные средства насилия. Им разрешалось только разговаривать и спорить с человеческими лидерами. Этот план вызывал сейчас только иронию и пафос.
      Переданные слова человеческого существа, называемого Чен-Лу, снова всплыли на поверхность: "Катастрофа... потерянная земля". Этот Чен-Лу предложил способ, чтобы разрешить их взаимную проблему, но каковы были его истинные намерения? Можно ли ему доверять?
      Мозг взвешивал решение, направил вопрос в свои шифры: Какие человеческие существа пытаются убежать?
      Мозг знал, что следует обратить внимание на такие детали. Ориентация улья имела тенденцию игнорировать отдельных индивидуумов. Ошибка с идентичными фигурами произошла именно из-за этого.
      Мозг знал, что, на первый взгляд, проблема эта кажется простой. Но чуть глубже лежат сложные факторы эмоций. Эмоции! Эмоции! Разуму нужно преодолеть столько препятствий.
      Посланники сверили данные с постами подслушивания. Сейчас они заплясали и вывели звуковые имена:
      - Скрытая королева Рин Келли и те, кого называют Чен-Лу и Хуан Мартиньо.
      "Мартиньо, - думал Мозг. - Это было человеческое существо из другой части воздушного грузовика. В этом факте крылось указание сложного квазиульевого родства человеческих существ. В этой связи может заключаться ценность. И в машине будет также Чен-Лу".
      Насекомые на потолке были подготовлены таким образом, чтобы они повторяли верность информации, повторяли свой предыдущий вопрос:
      - Какое требуется контрдействие?
      - Послание все единицам, - сказал Мозг. - Трем в машине дать возможность убежать по реке. Оказывать только видимость сопротивления, чтобы казалось, что мы мешаем побегу. За ними должны двигаться группы действия, способные уничтожить, если в этом будет необходимость. Как только трое достигнут реки, напасть на тех, кто остался.
      Единицы послания стали собираться вверху, заплясали, чтобы запечатлеть этот рисунок. Они отрывались от потолка компактными группами, вылетая через отверстие пещеры на солнечный свет.
      Несколько минут Мозг восхищался цветом и движением, затем опустил свои сенсоры, настроился на проблему преодоления протеиновой несовместимости.
      "Мы должны произвести немедленные и последующие меры, чтобы человеческие существа смогли понять, - думал Мозг. - Если мы сможем продемонстрировать драматическую бесполезность, они смогут все же понять, что взаимосвязанность является круговой, бесконечно запутанной. Что речь может идти о жизни или смерти.
      Они нужны нам, а мы нужны им... но груз доказательств выпал нам. И, если нам не удастся доказать это, Земля будет действительно пропавшей".
      - Скоро будет темно, шеф, - сказал Виеро. - Тогда вы отправитесь. Виеро отбросил капот и склонился над мотором.
      Хуан стоял в шаге за его спиной, он все еще чувствовал слабость и временами в левой ноге возникали мышечные спазмы над тем местом, где было вливание. Непосредственное питание и специальные гормоны могли лишь частично удовлетворить нужды организма. И Хуан чувствовал себя лишь на половину готовым противостоять странному напряжению, возникающему в результате этого лечения.
      - Я положил пищу и другие запасы на случай чрезвычайного положения под сиденье, - сказал Виеро. - Там сзади, в ящике для лебедки, есть еще немного пищи. У вас два ружья и двадцать зарядов и один тяжелый карабин с разрывными пулями. Мне жаль, что у нас так мало боеприпасов для него. Под другим сиденьем дюжина пенных бомб. Я попытался смастерить ручной распылитель в заднем углу. Он полностью заряжен.
      Виеро выпрямился, оглянулся на палатки. Голос его упал до заговорнического шепота. - Шеф, я не доверяю д-ру Чен-Лу. Я слышал, как он бредил вслух, когда умирал. Это новое лицо совсем не в его духе.
      - Этот шанс надо использовать, - сказал Хуан. - Я все еще считаю, что вместо меня должен был бы поехать тот, кто покрепче меня.
      - Пожалуйста, шеф. Не будем больше говорить об этом. И снова голос Виеро упал до заговорнического шепота:
      - Шеф, шагни ко мне поближе, как будто мы прощаемся.
      Хуан заколебался, но потом сделал, как просил Виеро. Он почувствовал, что что-то металлическое и тяжелое опустилось к нему в карман на поясе формы. Карман отвис от этой тяжести. Хуан натянул поверх куртку для джунглей, чтобы скрыть отвисший карман и прошептал:
      - Что это?
      - Это мне досталось от прадеда, - сказал Виеро. - Этот пистолет называется МАГНУМ 0.475. В нем пять пуль, а здесь еще две дюжины. - Другой сверток скользнул в боковой карман куртки Хуана. - Он ни на что не годится, только против людей, - сказал Виеро.
      Хуан старался проглотить ком, стоящий в горле. Он чувствовал, что на глаза навертываются слезы. Все ирмандадес знали, что падре носил этот старый пистолет и никогда с ним не расставался. Тот факт, что он расстался с ним сейчас, означал, что он знал, что умрет - и это было похоже на правду.
      - Да хранит тебя бог, шеф, - сказал Виеро.
      Хуан отвернулся и посмотрел на реку в пятистах метрах отсюда за саванной. Ему был виден лишь кусочек противоположного берега, дикие заросли его были освещены полуденным солнцем. Джунгли поднимались там четкими цветистыми волнами, широкие полосы леса выделялись на фоне светлой зелени травы. Заросли внизу были темно-сине-зелеными, верхушки были серовато-зеленые, залитые солнечным светом, а между ними пятна желтого, красного и охрового цвета. Над зеленью возвышалось огромное дерево с гнездами соколов, расположенных в развилках ветвей. Стена сплетенных лиан частично скрывала стену деревьев слева.
      - Горючего в баке только на пятнадцать минут и все? - спросил Хуан.
      - Может на минуту больше, шеф.
      "Нам никогда не выбраться, если у нас только течение реки, чтобы продвигаться", - думал Хуан.
      - Шеф, иногда на реке ветер, - сказал Виеро.
      "Христос, он же не думает, что мы можем пойти под парусом на этой штуковине", - изумился Хуан. Он посмотрел на Виеро и увидел глубокую печаль в лице человека, скрывающую под собой чувство страха за него.
      - Этот ветер может доставить неприятности, шеф, - сказал Виеро. - Я использовал один из якорей машины, что-бы эта штуковина плыла близко от поверхности и давала некоторую тягу. Это называется морской якорь. Он будет держать нос машины по течению.
      - Это очень умная мысль, падре, - сказал Хуан.
      А сам размышлял: "Зачем мы разыгрываем весь этот фарс? Мы все умрем здесь, все... либо здесь, либо там на реке. На реке там семьсот или восемьсот километров - течение, водовороты, водопады... а на носу у них еще и сезон дождей. А если и это их не возьмет, всегда придут новые насекомые, создания из кислоты и изощренных ядов".
      - Ты бы лучше еще раз проверил все сам, шеф, - сказал Виеро. Он жестом показал на машину.
      "Да, чем угодно заняться, лишь бы ни о чем не думать", - подумал Хуан. Он уже дважды все проверил, но лишний осмотр ничего не испортит. В конце концов, хоть на ненадолго, но жизнь их будет зависеть от этой металлической коробки.
      Наши жизни!
      Хуан попробовал представить, что может быть, если побег удастся. Есть ли у них вообще какие-нибудь шансы? Это была, в конце концов, только кабина воздушного грузовика для джунглей. Ее, конечно, можно было плотно закрыть от насекомых. Но вообще-то, над ней можно было только посмеяться.
      "Я не должен позволять себе надеяться", - думал Хуан.
      Но все же решил еще раз все осмотреть, так, на всякий случай.
      Белая пограничная окраска снаружи местами смылась, местами оставалась полосами, изъеденными кислотой. Посадочно-взлетные колеса, обычно длинные и хорошо пригнанные под дно изгиба каюты, были вручную выпрямлены и поставлены в нужное положение. Они образовали плоскость, переходящую в дополнительные крылья тормозов, и вели внутрь кабины. Все отделение было всего в пять с половиной метров длины, два метра сзади из них занимали моторы. Моторный отсек был отделен сзади с обеих сторон плоскостями. Кабина сама внутри была приблизительно овальной формы в поперечном разрезе. Оставалось два плоских полуовальных пространства, которые переходили в заднюю часть кабины. Левая часть этой полусферы была лабиринтом соединительных звеньев, которые когда-то служили для сцепления кабины и кузова грузовика. Правая сторона была закрыта люком, который сейчас открывался от кабины и шел вниз к одному из взлетно-посадочных колес.
      Хуан проверил люк, убедился, что все соединительные звенья открывались и закрывались, заглянул на взлетно-посадочное колесо справа. На искореженной его поверхности была заплата из бутила и ткани.
      Он почувствовал запах ракетного горючего и встал на колено, чтобы осмотреть дно бака. Виеро отсосал горючее, наложил горячую металлическую заплату с внешней стороны и внутрь поместил герметично закрытый бак для распылителей, затем снова залил горючее.
      - Он будет хорошо держать, если ты не ударишься обо что-нибудь, сказал Виеро.
      Хуан кивнул, обошел вокруг, забрался вверх на левое запасное крыло и заглянул вниз в кабину. Спаренные сидения управления впереди и мягкое сиденье сзади. Везде внутри были пятна распылителя. Внутреннее пространство было площадью около двух квадратных метров и полметра высоты. Окна спереди выходили на закругляющийся нос. Боковые окна заканчивались у начала крыльев, уходили глубже назад. Единая прозрачная панель из поляризованного пластика шла по верху до задней стенки.